Дилетанты

Глава 23

Пейзажи показались мне чистой фантастикой. Конечно, и берега выглядели довольно живописно, но я родился и вырос в гористой местности, и потому в этом смысле меня поразить непросто. Когда я миновал кручи и утесы побережья, то получил возможность насладиться всеми мыслимыми красками буйной осенней палитры. Мне приходилось видеть нечто подобное в Северной Европе, причем в то же время года, но такие ландшафты скоро не надоедают.

Дорога оказалась такой паршивой, как мне ее описывали, но это только добавило прелести общей картине. В асфальте и бетоне есть что-то отвлекающее, убаюкивающее. Чтобы по достоинству оценить природу, надо объезжать камни, вляпываться в лужи, преодолевать рытвины и ухабы, вдыхать пыль, проникающую через открытое окно.

Следующий и - слава Богу, - последний контакт был намечен на вечер этого дня у границы, в городишке Бивер-Крик. До него нужно было еще пылить по проселку, а потом и по шоссе миль триста. Но времени у меня было навалом, и не было необходимости спешить, рискуя во что-то врезаться. Я ехал не спеша по извилистой дороге с гравиевым покрытием. В этих краях гравий мог означать все что угодно - вплоть до булыжника величиной с голову. Ехал через тундру, если я нашел верный термин для обозначения местности, через которую лежал мой путь.

В этих местах не было следов человеческого обитания, и машин тоже не было. Затем я обогнал автомобиль, судя по сверкающей краске и калифорнийскому номеру, отставший от утреннего десанта. Это был большой "линкольн", а в нем немолодая парочка.

Они явно не хотели, чтобы их новенький автомобиль запачкался или поломался. Во всяком случае, водитель ехал с той же осторожностью, с какой дама пытается перейти вечером мокрую от дождя улицу, не замочив своих выходных туфель.

Еще через пять миль я увидел, как навстречу мне идет очень знакомый автомобиль. Когда он приблизился, я понял, что знаю его, хотя он сильно запылился и ехал совсем не в ту сторону. Это была лаборатория на колесах, как изволил выразиться юный Смит. По каким-то неизвестным причинам ребята возвращались в Хейнс и гнали вовсю, совершенно не оберегая фургон от тех испытаний, что предлагала трасса. Их страшно заносило на поворотах, и казалось, они вылетят с дороги ко всем чертям. Поскольку они явно не владели ситуацией, я счел за благо прижаться к обочине, когда они оказались совсем рядом.

Водитель - я так и не понял, который из них двоих, - помигал мне фарами и дал тормоз. Отвечая на его призыв, я послушно остановил машину. Место для совещания, прямо скажем, было не самое удачное - любой в радиусе пяти миль мог видеть нас на этой равнине, но это была их операция, и, если они решили плюнуть на конспирацию, я не собирался протестовать. К тому же Хольц уже, наверное, успел узнать столько, что вряд ли был смысл печься о секретности.

Я вылез. То же самое сделал водитель фургончика. Это был Смит-младший. Он ринулся ко мне бегом по глинистой дороге. Мне показалось, что намерения у него вовсе не дружеские. Я решил не приближаться к фургончику - на всякий случай. И опять же на всякий случай взял под контроль рыжебородого напарника Смита, которого видел на пароме. Он тоже вылез из кабины, но был слишком далеко, чтобы представлять угрозу. Смит, с трудом переводя дыхание, подбежал ко мне.

- Вы их убили! - неистово завопил он. - Проклятый убийца! Вы их всех убили!

Он махнул кулаком у меня перед носом, я отступил, а когда он попытался махнуть вторым кулаком, я довольно нежно заехал ему носком ботинка между ног. Вообще его следовало бы кастрировать, но не мне определять, кто имеет, а кто не имеет права плодить потомство.

Смит-младший согнулся и упал на колени. Я посмотрел на его напарника, который сунул руку во внутренний карман куртки.

- Я не самый крупный специалист в мире по скоростной стрельбе, - сообщил я ему, - но если я вынимаю ствол, то он у меня стреляет. Поэтому не надо вынимать ничего такого, что вы не намерены пустить в ход.

Он вытащил пустую руку, потом перешел через дорогу и посмотрел на Смита, все еще стоявшего на коленях.

- Не надо было так, - сказал он мне с упреком.

- Верно, - охотно согласился я. - Не надо было так. Но просто у меня случился прилив великодушия. Обычно, когда у меня перед носом начинают махать кулаками, дело кончается приемом карате и сломанной шеей. - Вздохнув, я спросил: - А вы кто будете?

- Девис, - сказал он. - Лестер Девис, к вашим услугам.

Я пристально посмотрел на него. Это был крупный молодой человек в джинсах, толстом свитере и куртке на молнии. Борода была рыжеватой, равно как и длинные волосы. Он явно отрастил их по служебной необходимости, для отвода глаз. Его шеф, мистер Вашингтон Смит, явно был сторонником короткой стрижки, связывая любовь к бритве и ножницам с высокими моральными стандартами.

Я, со своей стороны, вовсе не зациклен на длине волос. Главное, отличать мальчиков от девочек. Но в данном случае все было ясно и так. Мне понравился грубоватый облик Лестера Дениса. По крайней мере, у него не было того голодного блеска глаз фанатика, чем отличались представители семейства Смитов.

- Может вы расколетесь и поставите меня в известность насчет того, что происходит? - осведомился я, - Неужели у вашего приятеля стало привычкой регулярно закатывать истерики посреди шоссе? Может быть сегодня у него появились какие-то особые на то причины?

- Ронни очень переживает, - пояснил Девис. - Нам сообщили, что двое наших друзей попали под обстрел.

Ну, ко мне эта информация отношения не имела. По крайней мере, никаких друзей у меня тут не было и быть не могло.

- Лично я, amigo, сегодня ни в кого не стрелял, - развел я руками.

- В них стрелял индеец по имени Пит. Ронни полагает, что это произошло по вашей вине.

Я заморгал глазами, пытаясь вычислить, что же произошло, но единственный мыслимый ответ выглядел настолько абсурдным, что даже не хотелось упоминать о нем. Но не успел я что-либо сказать, как вдалеке показалась машина, она шла от побережья. Девис схватил за руку Смита, я взялся за другую руку, и нам кое-как удалось доставить пострадавшего к фургону, где мы прислонили его к борту и дружелюбно поддерживали, пока туристская парочка в "линкольне" не проехала мимо. К этому времени он, впрочем, уже смог стоять без подпорок.

- Ничего не понимаю, - сказал я рыжебородому. - Надо полагать, что под друзьями вы имеете в виду агентов, которые вели слежку за мной и теми, с кем я вступал в контакт.

- Ну, да. В таких случаях оперативники и машины меняются очень часто, но эти двое проделали весь путь от Руперта...

- Ясно. Я так и думал, но просто решил особенно не проявлять любопытства. Но раз они должны были следить за мной, как же их угораздило столкнуться с Питом?

Девис хотел было что-то сказать, но тут негодующе затараторил Ронни:

- Они же не могли проехать мимо человека, позволив ему вот так взять и умереть под откосом после того, что вы с ним сделали.

Я с удивлением уставился на аскетическое лицо Смита, глаза которого горели фанатизмом - если, конечно, это был фанатизм.

Иногда у меня возникает неприятное ощущение, что весь мир функционирует совсем на других частотах в отличие от тех, которые предписаны Маку и группе трудяг-агентов вроде меня.

Так или иначе, в районе Хейнса оказалась пара хорошо обученных оперативников. Им, как и мне, наверное, было сказано, что от их успеха во многом зависит благополучие нашей страны. Но вместо того, чтобы как следует выполнять порученное им задание, они вдруг отвлекаются на оказание помощи постороннему человеку в покореженной машине.

Впрочем, по правде сказать. Пит тут не был совершенно уж посторонним, что верно, то верно. Он был известной величиной. Его уже вычислили или должны были вычислить. У них была неделя на то, чтобы собрать на него материал, разослать его снимки, и, когда потребуется, спокойно его арестовать. Они ничего не выиграли бы от личной встречи, зато могли очень крупно проиграть, если бы что-то пошло не так, как хотелось бы. Но они все же решили с ним пообщаться - и неудачно.

Словно почувствовав, что у меня на уме, Ронни резко сказал:

- Это вы столкнули его с шоссе, а потом уехали. Кто-то должен был им заняться.

- Почему?

- Но разве можно допустить, чтобы человек вот так валялся в разбитой машине... Не имея возможности пошевелиться.

- Похоже, у него все же возникла такая возможность, - перебил я Ронни. - Получается, что он все-таки смог высвободить, по крайней мере, руку, чтобы выстрелить. Ваши друзья должны были иметь это в виду. Почему, по-вашему, я взял и уехал? А потому что без необходимости я не вступаю в поединок с ранеными гризли, особенно если у меня есть задание поважней. Вы же сами мне говорили, что у меня крайне важное задание, верно?

Ронни попытался было сказать что-то гневное, но вздохнул и замолчал. Он испепелил меня взглядом, повернулся и, немного пошатываясь, кое-как добрел до кабины фургончика, залез туда и хлопнул дверцей. Он опустил стекло и высунул руку.

- Поехали, Лес, - сказал он напарнику. - Зачем без толку тратить время на этого типа.

- Минуточку. - Девис посмотрел на меня и сказал: - Судя по сообщению, тот человек находился не в разбитой машине. Он выбрался из нее и отполз в кусты, где залег с оружием в руках. Когда ребята стали искать его, он подпустил их поближе и открыл огонь. Один получил пулю в голову и потерял сознание. Когда очнулся, то увидел, что и его напарник, и этот Пит мертвы. Ему удалось добраться до своей машины и связаться с нами по рации.

- А теперь вы мчитесь к нему, чтобы подержать его за руку?

- Он тяжело ранен, - вспыхнул Девис. Я поглядел на часы и сказал:

- Сегодня в девять вечера вы должны забрать у меня важный материал в городишке под названием Бивер-Крик. Вы не успеете, если вернетесь почти к самому Хейнсу, да еще будете объясняться с врачами и полицейскими.

- Я знаю. Потому-то мы и остановились здесь. Попробуйте отложить контакт до завтрашнего утра. Сейчас некому приглядывать за вами и теми, кто передаст вам сведения, а нам надо знать про здешних агентов-коммунистов. Придумайте какой-нибудь предлог, чтобы перенести встречу на завтрашнее утро.

- А где мы встретимся с вами?

- Придумаем что-нибудь - скажем, на шоссе. Остановитесь выпить кофе в "Энтлерс лодж", к востоку от Тока, в Аляске. Там вы снова проходите через контрольно-пропускной пункт на границе. Там развилка, направо на Фэрбенкс, налево на Анкоридж. Вы поедете налево, как, собственно, и планировали. Стоянка миль через пятнадцать. Постарайтесь быть там часов в девять. Мы будем ждать. Выпустите собаку побегать, как обычно, а потом уже пойдете в кафе. Дайте нам пятнадцать минут, а потом перед отъездом снова выпустите его. После этого мы займемся и Анкориджем, и упакуем все, как положено, и перевяжем розовой ленточкой. Договорились? - "форд" нетерпеливо загудел, Девис посмотрел на кабину и сказал: - Иду, Ронни.

- Ладно, - сказал я, - только не забывайте об одном. - Пит вряд ли открыл бы огонь по двум добрым самаритянам. Раз он стрелял, он явно знал, кто они такие. Возможно, он не поверил в их добрые намерения и решил, что они идут его прикончить. А может, он просто старался как-то отомстить мне. Но самое главное, он опознал их, а значит, и про вас кое-кому тоже известно. Поэтому будьте очень осторожны. А теперь идите, пока ваш приятель совсем не расклеился.

Они уехали, после чего я тоже сел в машину и двинулся к Хейнс-Джонкшен, месту, где ведущее от парома шоссе вливается в аляскинское шоссе. Я ехал и думал, что бы такое сочинить, чтобы сорвать вечернюю встречу, не вызвав никаких подозрений. Я зря старался. Жизнь уже сама побеспокоилась об этом.

Миль за пятнадцать до перекрестка я увидел заляпанный грязью "кадиллак". Он осел на левую заднюю полуось - словно лошадь, попавшая в трясину, а левое колесо, тормозная колодка, а заодно и часть оси лежали рядом.

Когда я приблизился, из машины выскочила фигурка в желто-коричневом вельвете и стала махать мне рукой, чтобы я остановился.