Димитров

ДЕД И МАСТЕР

«Роман «Что делать?», — писал Г. Димитров в 1935 году, — еще 35 лет назад оказал на меня лично, как молодого рабочего, делавшего тогда первые шаги в революционном движении в Болгарии, необычайно глубокое, неотразимое влияние. И должен сказать: ни раньше, ни позже не было ни одного литературного произведения, которое бы так сильно повлияло на мое революционное воспитание, как роман Чернышевского. Моим любимцем был в особенности Рахметов. Я ставил себе целью быть твердым, выдержанным, неустрашимым, самоотверженным, закалять в борьбе с трудностями и лишениями свою волю и характер, подчинять свою личную жизнь интересам великого дела рабочего класса — одним словом, быть таким, каким представлялся мне этот безупречный герой Чернышевского».

В те далекие времена Димитров особенно жадно тянулся к тем книгам, газетам, журналам, которые распространяли социалисты. На полке в его подвальной комнатушке появились «Манифест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса, «Наемный труд и капитал» К. Маркса, книги Д. Благоева «Наши апостолы», «Социализм и задачи болгарского рабочего класса», благоевский теоретический журнал «Ново време».

Еще совсем молодым он становится активистом Софийского общества рабочих-печатников, членом правления, а позже — казначеем. Он всегда среди рабочих: вместе с ними на собраниях, на воскресных вылазках в горы. Уже тогда в газете софийских полиграфистов появились такие строки:

«Правление общества благодарит товарища Георгия Димитрова за его усердное исполнение обязанностей казначея и члена правления…» Он уже сам выступает в печати. Он неутомимо готовится к большому и трудному пути, который ему предстоит. И путь этот, естественно, вел его в партию, в которую он и решил вступить в 1902 году.

В тот день маленький клуб партии был переполнен рабочими, ремесленниками, студентами. Димитров сидел где-то в последних рядах, серьезный, сосредоточенный. Он пытался скрыть волнение, охватившее его. А тут еще, как на грех, Вылчо Орачев, один из его поручителей, запаздывал.

Председатель собрания, водворив тишину, объявил, что поступило заявление от типографского рабочего Георгия Димитрова с просьбой о приеме в партию. Председатель прочел заявление и спросил, есть ли вопросы. Хотя большинство присутствовавших знало подавшего заявление, все же им хотелось порасспросить его, чтобы не подумалось ему, что легко перешагнуть высокий и трудный порог в партию. Расспрашивали о профессии отца, об убеждениях брата его Николая, сестры Магдалины, вообще о всей семье. Димитров отвечал коротко, спокойно. Председатель уже было собирался перейти к голосованию, как неожиданно последовал вопрос:

— Пусть товарищ Димитров скажет нам: почему он хочет стать членом именно нашей, социал-демократической партии, что его привлекает в ней?

Димитров поднялся, оглядел сидевших в зале товарищей.

— Я решил стать членом социал-демократической партии, — сказал он, — потому, что, как рабочий, считаю, что только эта партия борется последовательно и верно за интересы рабочего класса, только она единственная выдвинула лозунг за освобождение рабочего класса от капиталистической эксплуатации, за улучшение жизни народа. Только под знаменем рабочего класса, объединенного в своем Интернационале, будут осуществлены самые возвышенные идеалы человечества: свобода, братство и равенство!..

Я хочу стать членом партии, потому что глубоко убежден, что рабочий класс может освободиться от эксплуатации не на пути классового компромисса а на революционном пути…

Когда собрание закончилось, знакомые и незнакомые поздравили вновь принятого члена партии.

— Этот хлопец далеко пойдет, — говорили старые партийцы.

Домой Димитров вернулся поздно. Был он взволнован, задумчив. Он понимал, что взял на себя огромную ответственность, став членом партии «Отныне, — думалось ему, — я уже принадлежу не себе, а партии, которая может потребовать от меня всего, даже жизни».

Было ему тогда двадцать лет.

Приближалось лето 1903 года. Партия готовилась к своему X съезду, который должен был состояться в городе Русе. Димитр Благоев решил вместе со своими ближайшими сподвижниками Георгием Кирковым и Гавриилом Георгиевым дать решительное сражение оппортунистически настроенным мелкобуржуазным элементам в партии, которые пытались свернуть партию с ее верного пути идейного и организационного развития[5].

В маленькое клубное помещение на улице Кирилла и Мефодия шли и шли партийцы за инструкциями и информацией. Неутомимый Георгий Кирков, известный под кличкой «Мастер», как управделами партии, превратился в живой центр кипящей борьбы, мудро направляемой Димитром Благоевым, которого любовно звали «нашим Дедом».

И Дед и Кирков стояли за окончательное размежевание с «общедельцами», с оппортунистами. «Сейчас все на виду, и нет нужды скрывать, что социал-демократическое революционное сознание в партии замутнено и сама партия под тлетворным влиянием «широкого» невежества быстро идет к перерождению… Излишне скрывать зло…» — писал Кирков в журнале «Ново време». Все здоровое, честное готовилось, по выражению Д. Благоева, к «ампутации».

В тот летний день Дед медленно поднялся по узкой деревянной лестнице клуба и вошел в комнату управделами. Пришел он сюда, чтобы просмотреть последнюю корректуру редактируемого им журнала «Ново време». Дед был настолько поглощен своими мыслями, что сел за стол, не сняв шляпы, с привычной палкой в руке. В комнате было тихо, и лишь время от времени сюда долетали звуки песни, которую репетировал хор в нижнем этаже партийного клуба.

Лицо у Деда было уже тронуто морщинами, на грудь свисала длинная патриаршая борода, начинавшая седеть. Лицо его выдавало человека сильной воли и уравновешенной мысли. Родился он в 1856 году в селе Загоричене Костурской околии в Македонии, с молодых лет испытал горечь тяжкой жизни сапожника в Константинополе, табачного работника в Салониках, бедного ученика в Адрианополе, семинариста в Одессе, голодающего студента в Петербурге…

В Петербурге Благоев познакомился с социалистическим движением, с учением Карла Маркса. В 1885 году он был выслан из России как «нежелательный иностранец». Благоев вернулся в Болгарию. Здесь вместе с женой Велой Живковой начал издавать журнал «Съвремененний показател», который положил начало марксистской пропаганде в Болгарии. Гонимый за свои социалистические убеждения из города в город, Благоев разносил семена социализма по всей стране. Он стал «общепризнанным родоначальником марксизма и рабочего социалистического движения в Болгарии, основателем нашей партии».

В 1903 году Благоев находился в расцвете своей политической деятельности, к нему были устремлены взоры болгарских рабочих.

…Просмотрев корректуру, Благоев только тогда заметил, что он не расставался со своей палкой. Улыбнувшись, он прислонил ее к столу и загляделся в раскрытое окно. Ветер легонечко играл его бородой, освежал усталое лицо.

Было о чем задуматься Деду. В памяти всплыли споры с мелкобуржуазными интеллигентами, которые хотели выхолостить из партии ее классовый характер, превратить ее в сборище отвлеченных гуманистов и проповедников, широко раскрыть двери партии для всех желающих. Совсем недавно пятьдесят человек из софийской организации отделились от широких и просили Центральный Комитет признать их за подлинную социал-демократическую организацию[6].

Вспомнив все это, Благоев нахмурился. «На этот раз надо обязательно разделиться, — сказал он себе, — никаких компромиссов, никаких уступок! Печатники подали пример…»

Дверь открылась, и в комнату вошел Мастер — Кирков. Был он тоже утомлен, тяжело дышал. Бросил портфель на стол, вытер пот с лица и, взглянув на неубранные листы корректуры, радостно спросил:

— Выйдет к съезду?

— Должно выйти, — ответил Дед. Помолчав, он добавил: — А как наша молодежь? Готовится?

— Настроение отличное, — ответил Кирков, — одного только недостает — кадров. Кадров, вышедших из рядов самого рабочего класса.

— Да, это серьезная наша слабость, — согласился Благоев. — А что ты скажешь о наших оппортунистах? Далеко ли они уйдут по тому пути, по которому пошли?

— Не дальше как до дверей парламента, — ответил Кирков.

— И я так думаю… Это их цель — стать лакеями буржуазии. — Благоев поморщился и добавил: — Впрочем, это не может быть для нас безразличным, они ловкие демагоги.

Кирков занялся только что полученной почтой, делал какие-то пометки карандашом, но и одновременно внимательно слушал Благоева.

— Первая и важнейшая задача партии, прежде чем обратиться к более широкой деятельности, — говорил Благоев, — это укрепиться в своей естественной среде — рабочем классе. Основой и передовым отрядом социализма должен быть никакой иной класс или прослойка, кроме как рабочий класс. Это должно быть понято всеми, кто хочет бороться за социализм в нашей стране.

— Знаешь, — неожиданно прервал его Кирков, — большинство отклонило резолюцию. Тогда 50 человек, главным образом рабочие, покинули собрание и образовали новую софийскую организацию партии. Среди них был и Георгий Димитров. Событие это привело к окончательному расколу партии, из среды рабочих-печатников выявляются надежные молодые люди. Надо кое о ком из них серьезно позаботиться.

— Правильно, Нужно это сделать, и немедленно. Кстати, что ты скажешь о Димитрове?

— О нем я и думаю, — ответил Кирков, — его имел в виду. Это способный молодой человек, с ясной и здравой мыслью. Хорошо пишет и хорошо говорит. Проявил на профсоюзной работе замечательные организаторские способности.

Благоев одобрительно кивал головой. «Вот что может дать рабочий класс! Неисчерпаемые силы таит он в себе», — подумалось ему в те минуты. А вслух сказал:

— Партия должна стать пролетарской не только в принципе, но и по составу, господствовать в ней должно рабочее большинство.

Благоев поднялся, взял палку и направился к выходу. Кирков вышел его проводить. У лестницы, прощаясь, Благоев спросил:

— Ну, как идет твоя поэзия?

— Идет, товарищ Благоев, — ответил Кирков.

— Слышал, что поют твои песни в клубе. Понравилось мне. И мелодия хороша, и текст хорош.

Благоев попрощался, и его палка застучала по ступеням лестницы. Кирков долго смотрел ему вслед, а затем вернулся и углубился в работу.

Георгий Кирков родился 15 августа 1867 года в городе Плевене. Учился в России в городе Николаеве, затем в Габрове, позже продолжал образование в Вене, откуда вернулся «вдохновленный социалистическими идеями». Вместе с Димитром Благоевым Кирков стал одним из первых организаторов и пламенных агитаторов социалистического движения в Болгарии. Он проявил себя и как темпераментный поэт. Его песни «Вперед, рабочие товарищи» и «Дружная песня сегодня раздается» народ поет и поныне.

— Я имел счастье, — говорил позже Георгий Димитров, — работать вместе с Кирковым в маленькой комнате рабочего клуба как управделами профсоюзного комитета. И, несомненно, это оказало очень благотворное влияние на мое дальнейшее развитие как партийного деятеля. По его инициативе я заменил его в 1906 году на посту секретаря профессионального союза. По его инициативе я был также избран в 1909 году членом Центрального Комитета партии на место тяжело заболевшего Гавриила Георгиева[7].

После исторического X съезда внимание Киркова к Димитрову еще усилилось. В 1903 году произошла чистка партии от так называемых широких социалистов, мелкобуржуазных элементов, оппортунистов, проповедников некой «широкой платформы и деятельности» вместо классовой непримиримости к врагу.

Напряженная работа сильно подорвала здоровье молодого Димитрова. Возникла опасность заболевания туберкулезом. Врачи посоветовали временно переехать в Самоков, где климат здоровее и где работа найдется полегче.

Димитров выехал в Самоков.