Миротворец II. Дипломатия Мечей

Глава 5

— Что это значит? — спросил я, смотря в глаза охраннику посольства. — Я — Виктор Добрынин, советник княжны Софии. Мне необходимо немедленно встретиться с Посланником Шуйским и третьим Секретарём Серебряковым.

— Не положено, — хмуро ответил охранник. И наличие такого же хмурого Гришки за моей спиной никак его не переубеждало.

— Вы знаете, что у меня есть все полномочия и права на эту встречу. Тем более на то, чтобы войти в посольство. В чём дело?

— Не положено, — упрямо повторил охранник на входе. — Вернитесь позже.

— Когда?

— Позже.

Твою ж налево.

— Кто велел? Шуйский? Серебряков?

Молчал.

Ну молчи.

Я стал быстро набирать на телефоне номер посла Державина. Конечно, не очень корректно звонить ему, отвлекать от важных дел. Но куда деваться в такой ситуации? Только обращаться на «самый верх» иерархии.

Трубку он взял практически моментально.

— Виктор Добрынин, — из трубки послышался усталый голос.

— Семён Дмитриевич, — я назвал посла. — Меня отказываются пускать в посольство. А попасть внутрь мне нужно срочно.

— Не выйдет, Виктор.

— Могу я узнать причину?

— Позже. Всё позже. Пока возвращайся к своим делам. Как только будет возможно — тебе сообщат.

А вот этот тон мне уже не понравился. Я даже не предполагал, что такого случилось в посольстве, раз меня отказывались туда пускать.

Авария?

Эпидемия?

Засекреченные переговоры?

Или… тайный гость?

— Это касается Демидова, — сразу же выдал я.

Тогда посол замешкался.

— Поднимайся ко мне.

Через минуту охране сообщили новый приказ и мы с Гришкой оказались внутри.

Мне сразу не понравилось то, что происходило в посольстве. Вроде всё было как всегда. Кроме холода и странноватого запаха, который проникал словно отовсюду. Без конкретного источника.

— Кондиционеры не работают, — пробормотал я про себя. Взглянул на Гришку. Он на меня. Но ничего не сказал.

Мы быстро поднялись к кабинету Державина. Я вошёл, а Гришка остался снаружи.

— Слушаю, — сказал он, сидя за столом с руками, сложенными перед собой. Взгляд усталый. Даже вымотанный. И спал давно — это было видно невооружённым взглядом.

— Александр Демидов здесь. И он хочет избавиться от Анте Зринского.

— Так. И? — Державин пристально посмотрел на меня.

— Зачем? — я сел напротив.

— На этот вопрос может быть много ответов. Ты же сам понимаешь.

— Но Вы знаете самый вероятный, — я чуть наклонился вперёд.

— А ты знаешь, что я всё равно его тебе не назову. Эта информация предназначена для крайне узкого круга лиц, — он даже не шелохнулся.

— Значит, Александр действует в интересах Империи?

— Я этого не говорил.

— Но и не отрицаете?

— Он действует в интересах части имперских элит и это максимум того, что тебе стоит знать.

— А что с Шуйским и Серебряковым?

— Они заняты, — твёрдо ответил Державин.

Так, отвечать он не намерен. Слишком уж у него непреклонный тон и вид в целом.

— Анте выгоден Империи, пока мы не вернём князя. Если Демидов и Караджичи найдут способ от него избавиться, удержать Иллирию от распада будет гораздо сложнее, — привёл я аргумент.

— Виктор, — со всей серьёзностью произнёс посол, — Я тебя услышал. Сейчас — иди. Когда Шуйский сможет тебя принять, тебе сообщат.

Я взглянул на выключенный кондиционер. Хотя температура в кабинете была недалека от нуля.

— Никто не узнает, — произнёс я.

Державин прищурился.

— Не о чем узнавать, Виктор. В противном случае, ты осознаёшь последствия.

— Конечно, — я кивнул.

Потому что холод и лёгкий запах мертвечины — это одни из главных признаков активной некромантии. Магии, запрещённой в большинстве стран мира.

Не знаю, чем они тут занимались. Но об этом никто не должен знать.

Я вышел из кабинета и отправился с Гришкой обратно в посольство.

Пока мы ехали, я просматривал свои социальные сети и почту. Вовремя. Потому что на неё пришло сообщение от «Фонда Томислава Джурековича».

Томислав — это тот самый аристократ, который держал что-то вроде лечебницы, где одарённые лечили детей. Я пообещал помочь им финансами. И вот, сейчас, он скинул мне счёт на два препарата из этериума.

Вышло дешевле, чем я ожидал. Тем лучше. Я быстро перевёл на этот счёт средства с личного счёта и отправил чек в ответном сообщении.

Пусть хоть так мир станет чуть лучше.

— Что… это… значит? — спросил Слободан Караджич, с трудом удерживая себя от внутреннего взрыва. Его взгляд скользил по строкам отчёта, но ум отказывался верить. — Как возможно было потерять всех⁈ Что вообще происходит у этого Кнежевича⁈ — он всё-таки не выдержал и крик вырвался из его горла.

Стоящий напротив него личный помощник — младший из его сыновей — Радислав.

— Обстоятельства неизвестны отец, — мертвенным голосом сказал он и выложил на стол несколько мутных фотографий. — Есть только это.

Караджич живо подтянул к себе запечатлённые кадры. На них была грязь, кровь, мёртвые бойцы клана Караджичей и… развороченный лес. Сотни деревьев были вырваны с корнями и раскинуты в две стороны, между которыми по земле проходила глубокая борозда.

— Дар земли, — едва слышно прошептал Караджич. — У Михаэля нет одарённого земли такой силы… Его клан специализируется на другой силе! — он поднял встревоженный взгляд на сына. — Что с моим братом?

— Неизвестно, отец, — ответил Радислав, смотря на отца подавленным взглядом. — Никаких требований или предложений об обмене пленными от Кнежевичей не поступало. Наши разведчики, которые приблизились к заброшенному аэродрому, понесли потери. Два отряда пропали. Другие доложили о столкновении с противником не меньше четвёртого уровня. И это не сам Михаэль Кнежевич.

Слободан сжал кулак, сминая фотографию в комок.

— Срочно созываем военный совет. Пусть сообщат Непчичу и остальным кланам, что у нас проблемы.

— Что Вы ожидаете, отец?

— Чего угодно, — сжал челюсти граф Караджич. — Больше всего я ожидаю худшего, — он бросил взгляд на ещё оставшиеся целыми фото. — У Кнежевичей просто нет таких одарённых.

— А у кого есть?

— В Иллирии — ни у кого, а значит… — Слободан поднял на сына взгляд, — пришли из-за её границ.

— Что за срочность? — спросил я, войдя в зал совещаний в администрации. Там был только Непчич. Ни его офицеров, ни глав малых кланов, которые вместе с Караджичами вернулись в их расположение.

— Мы эвакуируем княжну и Анте, — мрачно сказал он, пристально глядя на меня. — У нас проблемы. К Кнежевичу пришло подкрепление. Ночью на аэродроме Церкле-об-Крки сели два военно-транспортных самолёта. Что именно они доставили — неизвестно, кроме того, что там есть один или несколько сильных одарённых. Подразделения Караджичей, действовавшие в том районе, выслежены и разгромлены или отступили с большими потерями.

— Насколько большими?

— Не важно. Важна лишь суть, — голос Непчича стал ниже. — Здесь находиться небезопасно. Предполагается наличие одарённых четвёртого или даже пятого ранга. С такими противниками не сладить без серьёзных боёв в городской черте, где их можно подловить или ликвидировать с помощью снайперов. В это время Зринские должны находиться как можно дальше.

— Чьи самолёты?

— Не знаю, — раздражённо ответил Непчич. — Все данные о них стёрты. Будто никто не входил в наше воздушное пространство. Но у них было добро на залёт, это подтвердили мои люди из министерства обороны. Эти транспортники словно фантомы, будь они прокляты! — он стиснул челюсти и слегка стукнул по столу. — Но факт один — Зринские должны покинуть Загреб и сделать так, чтобы все кланы встали на нашу сторону. А я займусь тем, чтобы захватить этих одарённых и выяснить, кому они служат, будь то французы, немцы или турки… или вообще — русские.

— Бред, — я покачал головой. — Последнее — точно.

— Вот и узнаем, — процедил он, исподлобья глядя мне в глаза. — Я ничему не удивлюсь, Добрынин. Никакой подлости.

— Не спеши с такими заявлениями, — произнёс я. — Судьба может удивить, — и быстрым шагом пошёл прочь.

Иностранная поддержка…

Это будет плохо. Но пока что, именно этот вариант наиболее реалистичен. Может, наёмники? Кнежевич вполне мог воспользоваться услугами «солдат удачи». Вот только ни у одной ЧВК не было своих военно-транспортных самолётов. Да и при всей формальной независимости наёмников, они бы никогда не отправились в какую-то страну без разрешения «сверху». Так что если кто-то и пришёл к Кнежевичу на помощь, то исключительно с подачки другой державы.

В этом были как огромные проблемы — потому что тогда был острейший риск интервенции; так и возможности. Потому что сам Кнежевич сделал основой своего политического образа курс на независимость Иллирии ото всех.

Если получится доказать, что он пошёл против своих же заявлений, то он больше никогда не получит поддержку внутри Иллирии. А, возможно, даже внутри своего клана.

Именно на последнем я и хотел сыграть.

Поэтому вторым человеком, с которым я встретился, после Непчича, был Анте.

— Добрынин? — спросил он, как только я вошёл. — Что ещё?

— То же, что и обычно. Надо спасать клан твоей матери.

Он весело хмыкнул.

— И? Что ещё мне надо сказать? Кого ещё предать?

— Связаться с Кнежевичами и помочь им избавиться от графа.

— Невозможно! — сразу отрезал Анте. — Они никогда не предадут его!

— Он их уже предал. Дважды. Первый раз — подставив под удар. Второй раз — изменив своим идеала.

— О чём ты? — он сощурился.

— Иностранцы. В рядах его войск сейчас находятся иностранные военные. Думаю, если ты свяжешься с кем-нибудь из своих родственников по матери, они подтвердят эту информацию.

— Не верю, — он покачал головой. — Он не мог так поступить. Это исключено.

— Узнай лично.

Он смутился и ответил:

— После того, что я натворил, они даже разговаривать со мной не будут. Вероятно, даже мать бы со мной не разговаривала, если была бы жива, — он потупил взгляд. — Наверное… они дружно проклинают моё имя.

— И что, сдашься? — я сделал несколько шагов вперёд и посмотрел ему прямо в глаза. — Не ты ли мне рассказывал, как для тебя важен этот клан? Какая тебе разница, проклинают они тебя или нет? Если ты можешь спасти их. Или всё, они для тебя больше не имеют значения?

Он посмотрел на меня. Так, будто пытался продавить.

— Мне осточертели твои манипуляции, Добрынин. Вертишь словами, как последний змей.

— Словами я спасаю твою страну, — я ткнул его пальцем в грудь. — А ты, своей неуверенностью и слабостью, а, порой, излишней эмоциональностью, толкаешь её в бездну. Не хочешь избавить Кнежевичей от Михаэля с моей помощью? Отлично. Пусть тогда этим занимается Непчич. Моё дело — предложить. Но решение — за тобой, — я высказал всё и развернулся к выходу.

И только моя рука коснулась дверной ручки, как позади послышалось:

— Стой! Что именно ты предлагаешь⁈

— Софи, я бы хотела поговорить с тобой наедине, — мягким, тихим голосом произнесла женщина, с натянутым на голову капюшоном.

Она сидела на небольшой табуретке с обивкой. Напротив неё, на диване — София Зринская. По обеим сторонам от княжны находились два рослых телохранителя с суровыми лицами.

— Это невозможно… — ответила София, скосив взгляд зелёных глаз на одного из телохранителей из русского посольства. — В целях моей безопасности. Будь у нас официальная встреча, всё было бы иначе. Но не… вот так…

— Официальную встречу мы проведём, когда ты навестишь нас.

— Значит и наедине мы поговорим только тогда, — спокойно сказала София.

— Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда. Но наш разговор должен пройти только между нами.

— У моей охраны очень строгие инструкции.

Женщина с капюшоном вздохнула.

Она должна была предупредить Софию, что вскоре всё изменится… очень-очень сильно изменится. И в этот переломный момент нужно быть как можно дальше от Загреба. Лучше всего в Любляне или прямо в поместье клана.

Тогда она пошла на рискованную, но единственно возможную меру. Она заговорила, но на диалекте, на котором говорили всего в нескольких деревушках в долине Резия. Расположенной вовсе не в Иллирии, а в соседнем Североитальянском Протекторате.

Из Резии много столетий назад вышел род Цельских. Пусть тогда он назывался по-другому и за свою историю не один раз сменил имя, но, несмотря ни на что, его члены никогда не забывали свой родной язык.

Резианский диалект, формально, был диалектом словенского языка. Но настолько изолированным и архаичным, что его не понимало даже большинство самих словенцев. Члены клана Цельских говорили на нём и учили ему всех своих отпрысков. Включая, порой, тех, кто родился в другом роду.

На резианском диалекте гостья и заговорила:

— Софи, перейдём на «домашний язык».

София выждала несколько секунд, чтобы «переварить» эти слова. Пусть она знала этот диалект, но долгое отсутствие практики сыграло свою роль и затруднило его понимание.

— Хорошо, — наконец, сказала она.

— Тебе надо отправиться в наши владения. Как можно скорее.

Пауза.

— Зачем, тётушка? — нахмурилась София.

— Подробнее я расскажу тебе дома. Здесь больше не безопасно. Мы не хотим, чтобы ты пострадала.

— Мне нужна конкретика, — жёстче сказала София.

Но её тётушка только покачала головой.

— Просто выполни мою просьбу. Русские тебя не уберегут. Непчич — тем более. Тебе известны его наклонности. Только с нами ты будешь в безопасности.

— Я связалась с вами не для этого! — София нахмурилась ещё сильнее. — Кнежевич поднял бунт и мой дедушка, как вассал отца, должен помочь в его подавлении. Я не собираюсь бежать. Я просила поддержки.

— Нет, Софи. Мы не можем её обеспечить.

— Почему это⁈

— Я уже объяснила.

Снова повисла тишина.

Примерно минуту обе молчали, изредка смотря друг на друга.

Пока София, наконец, не заговорила снова:

— Ваш отказ — это измена.

Блестящие в темноте капюшона глаза закатились.

— Софи, прекрати вести себя как ребёнок, — заговорила женщина, чуть строже, чем раньше. — Ты забыла, как должна вести себя благородная женщина? Что за капризная категоричность?

— Вы предлагаете мне сбежать. Вместо того, чтобы исполнить долг перед страной.

— Софи, мы идём по второму кругу. Тебе нужно просто поверить мне и отправиться в Любляну. Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вред. Или я говорю неправду?

София поджала губы.

Её тётка была искренна. С ней — всегда.

— Я не понимаю, в чём причина! Если я сбегу из города, то как буду смотреть в глаза отцу?

— Будь реалисткой, Софи. Адриан — мёртв. Как бы тебе не хотелось верить в обратное. Русские разыграли тебя, как козырную карту, но эту партию им не выиграть. Как ни крути.

— Да с чего ты взяла⁈ — София чуть не вскочила с места. — Мой отец выстраивал с ними союз, а сейчас ты заявляешь, что это было зря? Пусть и завуалированно! Иллирия не будет в союзе с Рейхом, как бы дедушке не хотелось! Мой отец сразу заявил ему об этом!

— Ты слишком ведома эмоциями. На тебя не похоже, — чуть наклонила её собеседница голову. — Всё дело в этом русском — Викторе Добрынине? — София замерла. Её лицо предательски заалело. От тётушки это не укрылось и она чуть улыбнулась. — Вот в чём дело…

— Вовсе не в этом! — воскликнула София. — Причём здесь он? Он вообще — иноземец! Как можно говорить, что он на что-то влияет?

— А что, разве не влияет?

Княжна нервно сжала края своего лёгкого платья.

— Это не важно! Я здесь по-своему желанию, а не из-за кого-то там.

Тут взгляд её тётушки скользнул на её руку.

— Поэтому ты связала ваши жизни печатью «Кровавой Цепи»?

— Это гарантия! Ничего больше!

Её тётушка чуть прикрыла глаза и вздохнула.

— Я понимаю тебя, Софи. Я тоже была молодой. Но чувства не помогут ни тебе, ни кому-либо ещё. Если хочешь — можешь уговорить его отправиться с тобой. Не думаю, что он согласится. Но мы примем и его тоже. Только ты должна понимать, что пока ты княжна, вы не сможете быть вместе. Либо, пока он не получит благородный титул в Словении.

— Иллирии, — поправила её София.

Но тётушка только покачала головой.

— Нет, Софи. Именно Словении.

— Что ты хочешь сказать⁈ — изумрудные глаза княжны широко распахнулись.

— Иллирии пришёл конец, Софи.