Миротворец II. Дипломатия Мечей

Глава 7

— Ты не с того начал, — ответил я. — Переиграем. Сначала скажи, кто тебе это наговорил и что я, по его мнению, от тебя скрыл.

Он сделал шаг вперёд. Но выскочившие из его машины сотрудники посольства тут же схватили его за локти с двух сторон и придержали.

Серебряков скосил на них ледяной взгляд.

— Потом поговорим, Добрынин. В более приватной обстановке.

— Что с тобой случилось? — спросил я.

Но за него ответил один из сотрудников посольства. Высокий, плечистый, с угрюмым лицом. Я видел его в посольстве пару раз. Он сказал:

— Господин Серебряков займётся усыпальницей. Вам, как и всем слугам клана Зринских, лучше переждать во дворце.

Тогда с ним поспорил слуга Зринских, стоящий рядом:

— Нахождение в гробнице без сопровождения одним из слуг дворца строго запрещено.

— Сделаете исключение, — упрямо заявил сотрудник посольства.

— Представьтесь, назовите дипломатический ранг и должность, прежде чем что-то требовать, — сказал я.

— Дмитрий Яковлев, атташе по культуре, — ответил он.

Ага, атташе «по культуре». Не иначе, как один из сотрудников спецслужб, под руководством Серебрякова. Поэтому его вместе с ним и прислали.

— Если Вы и попадёте в усыпальницу, то только в моём присутствии, — спокойно сказал я.

— Невозможно, — воспротивился Дмитрий. — Мы проинформированы не допустить присутствия посторонних во время нашей работы.

— Я Вас и вызвал.

— Это не имеет значения. У нас чёткие инструкции.

— Я и так вижу, что происходит, — я взглянул на Серебрякова. Он был бледный. Глаза всё так же пульсировали зелёным светом. А сам он, на первый взгляд, был внешне невозмутим. Но зрачки его подрагивали. — И всё понимаю.

— Инструкции не обсуждаются.

— Сейчас их поменяют, — я достал телефон и снова набрал Державина.

…

Ну же, возьми, зараза.

— У меня мало времени, — послышалось с другой стороны.

— Пусть твои люди не упрямятся. Потому что без меня они внутрь усыпальницы не зайдут.

— Кто оставил запрос на помощь наших спецов?

— Я. Именно поэтому я должен присутствовать. Тем более, я и так прекрасно понимаю, что происходит.

Стоящая рядом со мной София хмуро смотрела то на меня, то на сотрудников посольства. Вот она понимала примерно ничего.

Неудивительно.

Державин отвечал:

— Без понятия, о чём ты говоришь, — преспокойно солгал он.

— Сделаю вид, что верю тебе. Но я в любом случае должен присутствовать, во время работы спецов.

Тут Серебряков, стоящий напротив, громко объявил:

— Так будет лучше, посол! Определённо, так будет лучше!

— Господин Серебряков, не шумите, будьте любезны, — с лёгким нажимом попросил Дмитрий. — Иначе мы будем обязаны воспользоваться успокоительным.

В ответ на что обычно хладнокровный Серебряков широко ухмыльнулся.

А Державин притих. Значит думал. Значит — услышал.

— Зачем тебе это, Добрынин? — наконец спросил он. — Что ты ожидаешь увидеть? Ты же сам сказал, что всё понимаешь. Нет никакого смысла присутствовать. Так ты лишь рискуешь собой, а, значит, и княжной. Её нельзя потерять. А если ты выйдешь из строя, то ей будет гораздо сложнее.

— В усыпальницу никого не пропустят без моего сопровождения, — сказал я и слуга Зринских взглянул на меня красноречиво. — И заставлять София никого не будет. Потому что я — её гарант и мост связи с посольством. Очевидно. Так что единственный…

Хлопок.

Сигналы машин.

Потом новый. Ещё, ещё и ещё.

Где-то, в относительной дали, хлопали взрывы.

Повисла тишина. Через несколько секунд Державин произнёс:

— Дай Диме трубку.

Я протянул Дмитрию трубку. Он взял её. Поднес к уху и выслушал то, что говорили на другом конце провода, затем молча кивнул и вернул трубку мне.

— Мы можем взять Вас. Но только Вас, — произнёс Дмитрий и отвесил Софии уважительный полупоклон. — От имени посла Державина я приношу Вам извинения. Однако мы не можем проводить ритуал в Вашем присутствии, из-за его опасности и рисков.

— Что это за ритуал такой? — чуть прищурилась она.

— На распознавание энергетических следов. Продвинутая, редкая техника, — солгал Дмитрий.

София взглянула на меня и спросила:

— Вы знаете о ней, Виктор?

— Узнаю сегодня, княжна София.

— В таком случае, не буду Вас задерживать, — она поджала губы. По взгляду я видел, что она недовольна, но не собиралась устраивать здесь склоку из-за этого. И я был её за это благодарен.

Но тут между мной и входом в усыпальницу встал слуга Зринских. Он заявил:

— Я не могу позволить, чтобы кто-то посторонний входил в последнее пристанище господ Зринских. Это неприемлемо.

На него обернулась София. Она выпрямилась во весь свой невысокий рост, и её голос прозвучал твёрдо и властно:

— Именем своего рода я велю вам отойти в сторону и не препятствовать моим союзникам. Это моя воля, как представительницы клана и рода Зринских.

— Но госпожа… — начал было слуга.

Она тут же перебила его, не желая ничего слышать:

— Вместо того чтобы спорить, вы проводите меня в кабинет моего отца. Я хочу узнать, чем он занимался в день инцидента.

Ещё пару секунд слуга боролся с собой, но ему ничего не оставалось, кроме как кивнуть княжне и проводить её вместе с её телохранителями прямо во дворец.

А я с Серебряковым и остальными зашёл в усыпальницу.

Во тьме прохода зелёные глаза Серебрякова сияли как фонари.

— Княжна видела этот свет, — подметил я. — Она может догадаться.

— О чём, господин Добрынин? — спросил Дмитрий. — О специфике ритуала? Зелёный цвет — это всего лишь цвет.

— А запах трупнины — тоже?

На это он не ответил.

Зато ответил Серебряков:

— Она благоразумно воздержится от лишней болтовни, как и её слуга, если он не идиот. Чем бы не пахло, они прикинутся, что это были розы, — он засмеялся каркающим смехом. — А её охрана — люди из посольства. Они тем более будут молчать. Потому что болтовня — смерть, — засмеялся вновь.

Одержимость…

Всё было похоже на неё. Признаки я вычитал ещё давно: необычное поведение, зеленоватый свет и запах мертвечины, а ещё — холод рядом с одержимым духами.

В этом мире было много самых разных сущностей, способных вселиться в человека. В том числе духов природы или сущностей, которые в моём первом мире приняли бы за демонов.

Но мёртвые — это отдельная категория. Как правило, они были слабее других сущностей. Но, при этом, оставляли в сознании и памяти человека самый явный след. Потому что при жизни они были людьми, так что очень хорошо вписывались в человеческую оболочку и, своего рода, синхронизировались с её хозяином.

Так что, по статистике, каждый третий, кто когда-либо был одержим в лёгкой стадии, а потом освободился от духа, потом ещё много лет лечил свою психику.

А при средней или полной одержимости, человек мог полностью утратить рассудок. В зависимости от его собственной воли. Хватает ли её, чтобы удержать власть над собственным телом?

Мы остановились в самом центре усыпальницы. Там, откуда можно было разойтись по её отдельным помещениям или вернуться обратно.

— Здесь центр ведь? — спросил меня Дмитрий.

— Да, — кивнул я.

— Теперь я расскажу Вам технику безопасности. Держитесь как минимум в пяти метрах от господина Серебрякова. Если услышите голоса, то не отвечайте им и НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не приглашайте в своё тело, как бы они ни просили.

— Я запомню, — я и так это знал, вообще.

— Что бы ни случилось, не верьте им и не приближайтесь к господину Серебрякову, пока я не дам добро. Договорились, господин Добрынин?

— Вполне.

— Тогда приступаем.

Я отошёл назад, вместе со всеми, кроме… Серебрякова. Он остался стоять в самом центре и быстро бормотал что-то про себя.

Хм… Серебряков — некромант?

Нет. Нет-нет-нет.

Точно нет.

Потому что некроманта бы никогда не поставили на роль резидента внешней разведки. Тут что-то другое. Может, он одержим им?

Стало холоднее. А затем порыв леденящего ветра ударил в лицо, прямо со стороны Серебрякова. Он выгнулся. Его глаза вспыхнули ещё большим зелёным светом. А потом его облик задрожал. Вокруг тела появились зеленоватые контуры и стали отделяться в другие человекоподобные фигуры.

Призраки?

Всего их было два.

Один тусклый. Его облик подрагивал.

А другой яркий, от него и шли порывы ветра.

Первый попытался взлететь вверх. Но второй тут же схватил его, притянув к себе и заговорил. Быстро, неразборчиво. Не на русском и не на хорватском. Его язык словно и вовсе не был человеческим.

В это время сам Серебряков стоял без движения.

Находящиеся рядом со мной сотрудники посольства стояли с каменными лицами. Бледные. Напряжённые.

Потом яркий призрак схватил тусклого и буквально затянул внутрь себя, став ещё ярче и сильнее, а затем… обернулся на меня.

Тогда я рассмотрел его лицо. Призрачное. Но вполне человеческое.

Он заговорил. Сначала эти звуки были всё той же тарабарщиной, но с каждым словом я всё лучше и лучше понимал их.

— твой… вижу… секреты… люблю… секреты. Твои силы… я вижу их, как… мне интересно. Позволишь мне заглянуть внутрь твоего тела? — он медленно подлетел ко мне. Стоящие рядом со мной сотрудники посольства вздрогнули, друг за другом. Те, что были ближе, отшатнулись, с ужасом смотря на призрака. Но я остался на месте.

Мне надо было провести эксперимент.

— Нет, — отрезал я.

— Не разговаривай с ним, что бы он не сказал! — заговорил Дмитрий. — Ты уже понимаешь его слова⁈

— Понимаю, — произнёс я.

А мертвец с ухмылкой взглянул на Дмитрия, затем продолжил говорить со мной:

— Я был им нужен при жизни. И остался нужен даже после смерти. Хотя моё искусство презирается и ненавидимо во всём мире. Все боятся нас — некромантов. Но как только надо узнать что-то у мертвецов, то они всегда прибегают ко мне за помощью! — он засмеялся.

— Как тебя зовут? — твёрдо спросил я, не отрывая от него взгляда.

— Моранов Алексей. Будем знакомы, Добрынин Виктор, — он улыбнулся призрачными зубами.

— Будем, — кивнул я.

— Что он тебе говорит⁈ — Дмитрий встревожился не на шутку. — Он сделает всё, чтобы залезть тебе в голову!

— Идиот… — фыркнул Моранов. — Он думает, что дух некроманта — это то же самое, что дух обычного человека.

— А что, это не так? — моя бровь приподнялась.

— Нет, конечно! Я — некромант-медиум. Вся моя жизнь… а теперь и смерть — это работа с духами и противостояние им. Я знаю, как управлять собой даже после смерти. Поэтому мы говорим с тобой. И я, вместо того чтобы вымаливать у тебя разрешения «пожить ещё чуть-чуть», как обычные духи, разговариваю с тобой адекватно. Обычно мертвецы не понимают, что происходит, и неосознанно хотят вернуться к жизни. Потому пристают к живым.

— Почему ты призрак? Раз ты некромант, как тебя угораздило оказаться духом?

— Риск… Я рискнул взяться за троих мертвецов. Но не ожидал, что в одном из них будет спрятана ловушка. Специально против таких, как я, — он хмыкнул. — Тот, кто послал тех убийц…

— Убийц⁈ Ты про людей, напавших на княжну и Анте?

— Про них самых, Добрынин Виктор, про них самых… Тебе интересно, кто их отправил, не так ли? — он смаковал то, как я отреагировал.

Нехорошо. В переговорах, тем более таких, нельзя показать свои эмоции — это уязвимость.

— Ты — русский, как я понимаю.

— Какая разница, право слово… — он фыркнул. — После смерти нет ни народа, ни языка, ни знамени. Только остатки личности, которые обыватели называют призраком. Да и тот, существует лишь пока у него не закончится энергия. Как только я вам всё расскажу, то меня выдавят из его тела, — он указал себе за спину, на Серебрякова, который продолжал стоять неподвижно.

— Похоже на то. Но ты знаешь, кто организатор покушений.

— Знаю… — он расплылся в улыбке.

— Но взамен ты хочешь пожить подольше…

— Жить? О, нет. Это уже невозможно. Смерть — это билет в один конец… — тут он резко подался вперёд и посмотрел мне прямо в глаза. Между мной и призрачным лицом оставалось не больше трёх сантиметров. А тело будто погрузили в ледяную воду. Но я даже глазом не моргнул. Нельзя пасовать. Ни перед кем. Даже мёртвыми. — Не так ли?

— Тебе лучше знать.

— Я тоже так думал… Пока не увидел тебя, — он взлетел и стал медленно облетать меня со стороны. — На тебе метка… метка мертвеца. Ты что, уже умирал, но успел вернуться к жизни? Невозможный вариант, но… клиническая смерть? Хотя даже среди таких случаев я ещё не видел метки. А у тебя она чёткая, точно как у меня. Что скажешь?

— А что ты хочешь услышать?

— Правду… мне любопытно.

— Тогда начни с того, что знаешь сам. Того, что хочу выяснить я.

— Убийца? Он бежал. Тот, кто стоял за организацией покушения. Его среди убитых не оказалось.

— Имя.

— В моменте оно ничего не даст. Даже имя заказчика, которое было известно этим мертвецам. Но, очевидно, оно фальшивое.

— Значит, твоя смерть была напрасной?

Моранов резко остановился.

— Нет. Не была. Смерть никогда не бывает напрасной. А иногда даже… полезна. Например, как в моём случае. Не так ли, владелец скрытых сил?

Сердце застучало громче.

Но я смог удержать лицо от любых гримас. Я должен оставаться непроницаем!

— О чём ты?

— Не притворяйся… Я ведь вижу тебя. Но не глазами. А кое-чем более достоверным. Твоя сила, я вижу её. То, что ты способен взаимодействовать с гранью мироздания, которую даже я вижу лишь на какие-то проценты. Хотя призраком их видно гораздо лучше.

Так.

Стоп.

Он что, видит, что у меня есть Виденье Связей?

Вот это нехорошо. Если он разболтает кому-нибудь, то ко мне возникнут ненужные вопросы. А в худшем случае — меня и вовсе попробуют изучить и разобрать на куски.

— Я чувствую, как ты напрягся, — прошипел Моранов. — Но не волнуйся. Эту маленькую тайну я оставлю у себя, в мире мёртвых.

Чтоб его. Я даже вопрос задать не мог.

Потому что другие услышат. Стоят рядом, ушные локаторы расставив во все стороны. Моранова-то они не понимают, а вот меня — другое дело.

— Об этом он говорил? — спросил я, стрельнув глазами в Серебрякова.

— Отчасти… он просто знает, что ты особенный. Что в тебе я увидел силу, которая неподвластна взгляду обычного человека. Но он не понимает сути твоей силы. Да и я её, если честно, не понимаю. Но можешь не беспокоиться. Серебряков всё равно будет списан после нашей с тобой беседы и отправлен в Российскую Империю. Его используют только как носитель для меня — мёртвого некроманта. Чтобы я увидел здесь духов погибших Зринских, — он обвёл взглядом гробницу. — Сорок дней они ещё остаются на земле, а потом растворяются. Вот только… здесь пусто. Последние сорок дней точно никто не умирал. Это я вижу однозначно. А мёртвые, что лежат здесь, умерли уже очень давно и не в этом месте.

— А можешь сказать, куда делись князь и его сыновья?

— Мог бы, сказал сразу, — он пожал плечами. — Но, может, нам сможет помочь кто-то из тех, кто здесь погребён.

— Ты сказал, что духи уже растворились.

— Духи — да. Но ты ведь не думаешь, что кланы одарённых существуют сами по себе?

— Не понял.

— Кровь — вот то, что связывает потомка и его предков. В ней сила, которая удерживает связь между живыми и мёртвыми. Через кровь наследуется сила, через неё же можно увидеть предков и, при правильном взаимодействии, пообщаться с ними.

— Ты, конечно же, знаешь как это сделать, — предположил я.

— Верно… Пусть общение с предками — это не мой профиль. Это наука магии крови, а не некромантия. Но я вижу, что тот, кто поставил эту печать… — он взглянул на мою забинтованную правую руку, — … вполне способен нам помочь. Только, моя помощь всё равно потребуется. Потому что духи крови — тоже духи. Тоже мёртвые. Я с ними совладаю и, возможно, через них мы сможем найти князя Адриана.

— Хочешь сказать, что через магию крови можно выйти на любого члена рода Зринских?

Он кивнул.

— Как живущего… так и почившего, — он сплёл пальцы перед собой. — Это же связь, как я и говорил.

— А теперь я хочу услышать твою цену, — спокойно произнёс я.

— Она невелика. Ты рассказываешь, откуда у тебя метка смерти, а также предоставляешь сосуд для моего пребывания в этом мире!