Дитя Ночи

«Это было трудное время,» медленно проговорила бабушка. «Все мы делали то, что считали является наилучшим.»

Мойра посмотрела на Морган, которая казалась заинтересованной.

«Катрина, как ты?» спросила Морган.

«Странно то», — продолжала Мойра, желая поскорее довести начатое до конца — избавиться от всё более и более явного ощущения того, что не хочет слышать ответ. «Даты в Книгах Теней не совпадают. Даты, когда мама с папой поженились, и когда я родилась».

Бабушка покачала головой, не отрывая глаз от своего чая. «Давно пора мне раскрыть всё это», — сказала она.

«О чем ты говоришь? С тобой точно всё хорошо?» — мамино лицо стало бледным, еще бледнее, чем было, когда Мойра только вошла в дом.

Бабушка поискала и встретила взгляд Морган. «Ты многого не помнишь про то время, не так ли?»

Мама выдохнула — как она делала, когда была напряжена. «Ну», — медленно протянула она, «не много. Я была…. так расстроена. Расстроена и больна. Я еле помню, как вернулась в Ирландию. Лежала в больнице в Уэльсе. С пневмонией».

Мойра почти наяву увидела, как волна печали накрыла Морган, словно шалью.

«Да, у тебя была пневмония, и ты была не в себе от горя», — рассказывала ей бабушка. «Твой возлюбленный погиб во время шторма, и казалось, большая часть тебя погибла вместе с ним».

Мойра никогда раньше не слышала, чтобы бабушка так говорила — говорила о мамином прошлом. Никто никогда не упоминал о Хантере, не считая эту неделю. Как будто привидение обитало в их доме все эти годы — тихое незаметное непризнанное.

Бабушка взглянула прямо на Мойру. «Твоя мама — потомок наших древних верховных жриц», — сказала она. «Ты знаешь это. Ты знаешь о том, как мы с дедушкой обнаружили, что твоя мама жива и поехал искать ее, чтобы она помогла нам восстановить Белвикет».

Мойра кивнула.

«Мы полюбили Морган», — продолжала бабушка. «Мы понимали, что с ее силой, вероятно, сможем в один прекрасный день воссоздать ковен, в котором мы выросли, в котором выросли наши родители. Твоя мама была ключом. Не только из-за ее силы — из-за ее инстинктов, ее любопытства, ее опыта, который она получила ранее. Я привыкла заботиться о ней, как о дочери. А мой Калэм… я видела, что он любил ее тоже, хотя и ничего не говорил мне. Но мы знали, что ее сердце не свободно. Я удивлялась тому, что происходило между ней и ее молодым человеком. Время от времени она уезжала и встречалась с ним где-нибудь: во Франции, Шотландии или Уэльсе. Когда она возвращалась, то была одновременно и счастливее и печальнее, если ты можешь это понять».

Единственным звуком на кухне был легкий храп Финнегана и начало медленного, устойчивого дождя снаружи. Мойра чувствовала, как будто само время замедлилось, как будто она была снова во сне.

Если бы только всё это оказалось сном — сном, от которого она могла проснуться и услышать другое объяснение от своей бабушки. Почему бабушка не стала с такой же быстротой, как и мама, заверять ее в том, что Калэм действительно был ее отцом? Почему она не заявила это немедленно? Желудок Мойры сжался в миллион узелков, в то время как она продолжала слушать дальше.

«Я не спрашивала ее о нем, а сама она ничего не рассказывала», — продолжала бабушка, говоря так, будто Морган здесь не было. «Потом твоя мама не вернулась из короткого путешествия, и в конце концов нам позвонили из больницы в Уэльсе. Морган была невероятно больна пневмонией. Я связалась с ее родителями в Америке, и они прилетели. Вместе мы обсудили то, что должны делать, и в конечном итоге твоя мама сказала, что хочет вернуться в свою маленькую квартирку в Уиклоу. Поэтому мы с Павлом и Калэмом собрали ее, но она была не способна жить самостоятельно. Я поместила ее в нашей гостиной и многие из нас ухаживали за ней. Целый ковен — тогда нас было десять — совершали один за другим исцеляющие обряды».

Бабушка замолчала, быстро оглядывая комнату. «Как бы то ни было. Калэм почти не отходил от нее — я думала он сам заболеет. В Уэльсе мы узнали о трагедии, и немногое из того, что умудрилась рассказать нам твоя мама, подтвердило наихудшее — она потеряла своего молодого человека». Бабушка вздохнула, морщины на лице казались глубже от болезненных воспоминаний.

Мойра поглядела на Морган, которая слушала с тем же беспокойством и страхом в глазах, которые ощущала Мойра.

«Спустя несколько недель после несчастного случая я держала твою руку,» сказала бабушка, непосредственно обращаясь к Морган, «сосредотачиваясь на том, чтобы посылать тебе излечивающую энергию, и я поняла, что что-то чувствовала в тебе отличающимся. Я сконцентрировалась, и это пришло ко мне — ты ждала ребенка.»

В унисон Мойра и Морган сделали резкий глубокий вдох, когда правда обрушилась на них обеих. Насколько сильнее с каждой секундой становились подозрения Мойры, настолько сильнее она ощущала, будто кто-то бьет ее в живот. Она не могла даже ответить, как не могла и ее мама.

«Мне было так жаль тебя, Морган, но также я была рада за тебя. У тебя появилась причина, чтобы жить. Я знала, что ты еще не чувствовала ребенка. Большинство ведьм, если бы настроились, то уже бы почувствовали, но в твоем состоянии ты лишь едва понимала, спишь ты или бодрствуешь. Я беспокоилась за тебя, Морган. Я беспокоилась за твое дитя. Я боялась, что из такого болезненного и потерянного состояния, в котором ты была, ты никогда не сможешь восстановиться своими силами. Я рассказала об этом Павлу и Сюзанне, и мы всё рассказали Калэму. Сегодня я не знаю, приняла бы я такое же решение. В то время это казалось лучшим из всего, что можно было сделать. Калэм любил тебя, мы любили тебя, и мы хотели, чтобы ты снова восстановилась. Ты наследственная верховная жрица Белвикета. Было правильным, чтобы ты осталась здесь и вернула свои силы, которые привыкла использовать во благо, как и должна».

«Катрина …, что ты наделала?» шепотом спросила Морган, её голос заставил Мойру застыть.

Бабушка вздохнула. «Сьюзен и я создали заклинание, которое излечит тебя, возвратит из края отчаяния. Поддержать тебя, сохранить твою дочь живой …, защитить вас обоих,» закончила она, глядя на Мойру. «Заклинание …, я забрала твою боль на себя непосредственно, чтобы помочь тебе. Это было только для того, чтобы установить внутри тебя некоторый мир, Морган.»

Тишина царила в комнате, в то время как слова Катрины проникали в нее. Мойра начала тихонько качать головой. Она потянулась, чтобы ухватиться за край стола, чувствуя головокружение. — Нет, нет, этого не происходит.

Бабушка продолжала. «Мы ждали, чтобы рассказать тебе о ребенке, когда тебе станет лучше. Но потом… Калэм пришел ко мне как-то днем, когда ты начинала выздоравливать, и сказал, что предложил тебе руку и сердце — и ты согласилась. Он знал о ребенке и принял это, желая быть с тобой, несмотря ни на что. Когда он поделился этими новостями, я почувствовала, что понимаю его. Ты хотела умереть, Морган, но знала, что покончив с жизнью, напрямую нарушишь Викканские законы. И поскольку в любом случае ты должна была продолжать жить, ты сделала всё возможное — разделила свою жизнь с тем, кто о тебе заботился. С моим сыном».

«Я любила Калэма.» Голос мамы звучал, как из далека.

«Моя дорогая», — бабушка потянулась и взяла ее за руку. «Я знаю, что любила. Я не говорила, что это не так. Поверь мне, если бы я не думала так с самого начала, мы все не сидели бы здесь сегодня. Я знала тебя. Ты бы никогда не согласилась выйти за него замуж, если бы все твои намерения не были стать хорошей и любящей женой. И ты была ею. Ты была лучшим, что с ним когда-либо случалось. Я знала это, и он знал это».

Морган выглядела пораженной, в глубоком шоке. Мойра была вне шока — вне любой эмоции. Это было слишком много для неё.

«Заклинание действовало, и ты продолжала исцеляться. Но у него был побочный эффект, о котором мы не знали — это заклинание затуманило твою память и заставило твои чувства на время отключиться. Да, ты двигалась дальше. Ты вышла замуж. Но ты верила, что ребенок был от Калэма. И мы… мы так и не сказали тебе, что это не так. Я не знаю, что сказать, кроме того, что именно это казалось правильным в то время для тебя. Мы верили, что у Богини свой замысел, заключавшийся в том, чтобы твоя дочь росла с Калэмом».

Морган закрыла рот рукой, задыхаясь, и слезы начали течь по ее лицу. Лицо Скай походило на камень, алебастр, непроницаемое.

Моргая, Мойра пыталась думать — комната то сжималась, то разжималась перед глазами. Она схватилась за свой стул, смутно осознавая, что вот-вот упадет.

«Бабушка», слабо проговорила она, «Папа не был действительно моим отцом?»

«Твоим папой был Калэм Бёрн», — ответила бабушка, ее голос дрожал. «И никогда не было в мире отца, который любил свою дочь сильнее. Он был твоим настоящим отцом во всех отношениях, которые считаются, всю твою жизнь. Он видел в тебе счастье, он соединил свое сердце с твоим. Ты принадлежала ему, а он — тебе».

«О мой Бог, Катрина,"наконец сказала мама хрипло, приложив руку ко рту. «О, Богиня.» Ее глаза расширились. «Ты сказала, что брала мою боль. Твой артрит …, о, так он начался, не так ли?»

Бабушка смотрела в стол, не отвечая.

«Вот почему ты всегда не хотела, чтобы я исцелила тебя», — выдохнула Морган. «Потому что это бы не сработало — не в случае, когда твоя боль взята от меня, чтобы…»

«Потому что это — моя ноша. Я лишь хотела помочь тебе жить своей жизнью», — сказала бабушка. «И вырастить твою дочь».

«Я не понимаю», — беспомощно воскликнула Мойра. «Папа знал всё это время? И тетя Сюзанна? Все знали?»

«Только я, Павел, Сюзанна и Калэм», — ответила бабушка. «Но это никогда не имело значения для нас».

«Это имеет значение для меня!» — вскричала Мойра, осознание нахлынуло на нее, лишая разума. Она вскочила так быстро, что ее стул с грохотом опрокинулся на пол. Финнеган подпрыгнул и залаял.

«Ты не понимаешь этого? Ты жульничала всю мою жизнь! Как ты могла так поступить? Кто дал тебе разрешение? Теперь ты мне даже не бабушка больше!»

Бабушка выглядела так, словно ей нанесли удар, но Мойра была слишком расстроена, чтобы ее это заботило. Вместо этого, она схватила свою куртку с крючка и выбежала в переднюю дверь. Финнеган выскочил за ней, пересекая двор и ухитрившись выскользнуть в садовую калитку как раз перед тем, как она захлопнулась. Мойре было всё равно, куда она бежала — она просто бежала, даже после того, как ее дыхание стало жечь легкие, а мышцы ног оцепенели. Тем не менее, она тяжело бежала под дождем — с промокшей головой — по полоске морского побережья, с одной стороны которой шли крутые склоны тридцатью футами в высоту ниже скал.

О, Богиня, о, Богиня, у нее не было отца. Калэм умер, но он не был ее отцом, никогда не был ее отцом. А она так сильно любила его! Он был ласковым и любящим, забавным. Он помогал ей в ее начинаниях, учил кататься на велосипеде, роликах, ездить верхом на лошади. Всегда был он и мама, он и мама: в школе, в кругах, во время праздников. Она так сильно нуждалась в том, чтобы он был ее отцом! Он был ее папой! Ее папой! О, Богиня, всё это так больно! Всю ее жизнь ее папа обманывал, притворялся. Он был не способен рассказать ей правду… или рассказать маме. Как мог он не сказать маме? Как могла так поступить бабушка? Это казалось таким неправильным! В конце концов, Мойра потеряла равновесие, поскользнувшись и упав на мокрую траву. Свежая грязь налипла на ее руки и лицо, но она лежала там, куда упала, задыхаясь от холода и боли. Ее волосы мгновенно промокли. Над головой темнело небо, тучи заполонили все места, где только мог проникнуть солнечный луч. В один день вся ее жизнь, всё ее прошлое разорвались в клочья, превратившись в чистый лист.

Финнеган плюхнулся рядом с ней, скуля и прижимаясь своим мягким коричнево-белым с черными пятнами боком, облизывая ее лицо. Мойра разродилась рыданиями, обнимая его руками, прижимая его к себе. Он облизывал ее лицо и лежал рядом с ней, а она плакалась и плакалась ему, так же, как она делала, когда была маленькой. Ей хотелось умереть. Она не могла вынести того факта, что ее папа всё это время знал, что на самом деле она не была его дочкой, кроме того, он так сильно любил ее, несмотря ни на что. Это казалось таким грустным, трогательным и бескорыстным, что она просто не могла вынести этого.

«О, финн, финн,» рыдала она обнимая Финнегана. «Это причиняет слишком много боли.»

Ее школьная одежда промокла и запачкалась, волосы были влажными, лицо заплаканное в пятнах от грязи. Но она лежала, прижавшись к Финнегану, и плакала, пытаясь высвободиться от всех болезненных эмоций, которые угрожали вытеснить ее душу из тела.

Она не знала, как долго пробыла здесь, однако постепенно истощение накрывало ее, рыдания слабели, а потом затихли. Она чувствовала себя истощенной, абсолютно опустошенной от эмоций. Моргая, как в тумане, она осознала, что уже совершенно стемнело. Финнеган лежал рядом, продолжая время от времени облизывать ее лицо, словно обещая оставаться с ней столько, сколько потребуется. В груди болело, на земле было твердо, а она озябла, промерзла и промокла насквозь. Но она не могла встать, не могла пошевелиться и понятия не имела, где находилась. Она просто пролежит здесь вечно — так она решила, почти сквозь сон. Она никогда больше не шевельнется.

«Вот ты где», — послышался мягкий голос, и Мойра дернулась от удивления. Финнеган не рычал, хотя настороженно сел, его глаза сфокусировались на… Иэне.

Мойра чувствовала себя застывшей, закостеневшей. Иэн беспечно уселся рядом с ней, будто не замечая или не беспокоясь о том, во что превратится его одежда. Первой безумной мыслью Мойры было то, что, вероятно, она похожа на невесту Франкенштэйна. Затем она яростно подумала — «И что с того? Вся моя жизнь только что раскрылась передо мной — мне плевать, как я выгляжу!»

Осторожно Иэн опустил руку и легонько отодвинул волосы с ее замерзшего, влажного лица. «Я почувствовал, что ты расстроена этим днем во время занятий на дому», — сказал он. «Это было необычно, будто ты испускала волны отчаяния. Потом позже я вешал полки в маминой кладовой — там тот еще беспорядок — и увидел тебя, бегущую по траве, с морем на заднем фоне. Потребовалось время, чтобы найти тебя».

«Спасибо», — сказала Мойра, ее голос был тихим и ломким. Она попыталась присесть и почувствовала руку Иэна на своих плечах.

«Принес платок», — сказал Иэн с улыбкой, протягивая его ей. Мойра промокнула глаза и нос, понимая, что это было лишь каплей в море из всего, что ей было нужно. Она скомкала платок и засунула его в карман куртки, ощущая себя замерзшей, жалкой и стесненной. Сколько сейчас времени? Она посмотрела на небо, но луны не было. Черт возьми, что еще она должна сказать?

Иэн нежно притянул ее к себе так, что ее лицо уткнулось в его плечо, обнимая ее за спину. Он гладил ее волосы, давая выплакаться, а она ощущала тепло его тела и его руки, обхватившие ее.

14. Морган

В одну секунду Мойра выбежала за дверь, Морган бросилась за ней, но Скай схватила ее за руку твердой хваткой.

«Отпусти ее», — сказала Скай. «Ей необходимо немного пространства. Финнеган с ней, и мы сможем присматривать за ней другими методами, без простой погони за ней к черту на кулички».

Морган ненавидела применять свои силы, чтобы шпионить за своей дочерью, но она понимала, что Скай права — это был единственный способ обеспечить безопасность Мойры без того, чтобы расстроить ее еще сильнее. Морган в отчаянии наблюдала в окно, как ее дочь выскочила в садовую калитку и помчалась на дорогу, ее длинные прямые волосы хлестали ее по спине.

Морган оцепенела. Нет, это не правда. Просто слишком сильные, разнообразные эмоции, захлестывающие ее, боролись друг с другом за свое место. Ярость, недоверие, отчаяние, печаль, сожаление. А также всё это время между ними — надежда, что Хантер действительно жив.

Катрина с трудом поднялась на ноги. «Я пойду, девочка», — сказала она подавленным голосом. «Сейчас, оглядываясь назад, я не знаю, как могла думать, что всё это не обрушится на нас всех, словно ручная граната».

«Как ты могла не думать так?» — взорвалась Морган. «Как ты могла полагать, что это — хороший поступок для всех? Я была нужна тебе для Бевикета? Поэтому ты врала мне о моем ребенке шестнадцать лет? Это безумие! Даже не для Мойры… для Калэма тоже. Я верила, что он ее отец. Это был огромный стимул для нашего брака, наших жизней. Каждый раз, когда я смотрела на Мойру, то видела дочь Калэма. Теперь ты говоришь мне, что всё это — ложь. О чем ты думала?»

Плечи старой женщины опустились, и она вздохнула. «Мы не знали о побочных эффектах. Я думала, что это к лучшему. Ты умирала. Прости». Она звучала разбитой и грустной, и Морган не могла удержаться от инстинктивного чувства сострадания к женщине, которая любила ее как вторая мать столько лет. Но ничего не давало Катрине права совершить то, что она совершила.

«Ты поступила так с моей жизнью, с жизнью Калэма, с жизнью Мойры, чтобы твой ковен стал сильным», — воскликнула Морган. «Как ты посмела? Как ты посмела?» Морган трясло — она не могла припомнить, когда в последний раз была в таком гневе.

«Белвикет превыше всего, Морган,» сказала Катрина, умоляя ее понять. «Это — наши жизни, жизни наших предков. Это — наша сила. Это — наше наследие, твоё и мое. И, пожалуйста, пойми, я не сделала это только для ковена. Я сделала это из-за слишком большой любви к тебе и к твоему будущему ребенку. Ты должна знать это.»

«Просто уходи, прошу», — тихо сказала Морган. У нее не было возможности осмыслить всё это в данный момент, и она не смогла бы, даже если бы захотела — у нее было нечто гораздо важнее, с чем требовалось разобраться.

«Если это — то, что ты хочешь,» сказала Катрина. «Но пожалуйста помни, что я очень люблю тебя.» Слезы были на ее лице, когда она закрыла дверь за собой.

После ухода Катрины, Морган нервно шагала по комнате, эмоции могли взорвать ее, словно фейерверки. Она была не в состоянии поверить — это просто слишком, чересчур много, слишком поразительно. Вдобавок ко всему сегодня выясняется, что ее единственный ребенок — дочь Хантера.

«О, Богиня,» закричала она, поворачиваясь к Скай. «Дочь Хантера!» Она бросилась

к Скай обняла её и наконец позволила себе заплакать.

«Мойра — дочь Хантера,» сказала Скай, повторяя слова, как будто они были чудом.

«У меня дочь от Хантера», — произнесла Морган, чуть отстранившись, чтобы взглянуть на Скай. «У нас с Хантером есть ребенок». А потом она подумала о своем браке с Калэмом, который был так добр, так терпелив, и снова она ощутила ужас и ярость одновременно.

«Они обманывали меня!» — вскричала она, отпустив Скай и опять начав расхаживать по комнате. «Более того! Они наложили на меня заклинание! Заклинание! Всё это время я жила во лжи! Каждый день моей жизни Калэм знал, что наша жизнь — обман, и он ничего не сказал! Он, Катрина и Павел — я считала их своей семьей. Они лгали мне! Почти шестнадцать лет — Я не могу поверить в это.»

Скай, погрустнев, кивнула.

«Я до сих пор не понимаю, как это даже возможно», — сказала Морган. «Мы с Хантером… мы совершали все необходимые заклинания. Вот почему я никогда даже не думала, что Морган могла быть от него».

Скай беспомощно пожала плечами. «Я не знаю,» сказала она.

«Ну, прямо сейчас я просто должна быть с моей дочерью. Может, мне следует послать ей ведьминское сообщение?» — сказала Морган, хлюпая носом и вытирая его о свой рукав. Дочь Хантера. Мойра — дочь Хантера. Она посмотрела в окно, надеясь увидеть, что Мойра бежит обратно к дому. Теперь всё, что она знала, так это то, что до смерти хочет внимательно рассмотреть свою дочь, чтобы разглядеть, где заканчиваются ее черты и начинается Хантер. О, Калэм. Богиня. Калэм, о чем ты думал? Как ты мог так поступить со мной? Я доверяла тебе.

«Я думаю, ей требуется время побыть одной», — сказала Скай, как всегда прямолинейно. «Я не чувствую ее поблизости. Если она не вернется через десять минут, то мы погадаем и отправимся за ней».

«Она вероятно пошла в дом Иэна,» сказала Морган, хмурясь с новым беспокойством. «Как в прошлую ночь.»

«Возможно нет. Она просто могла захотеть побыть одной.»

«Они поступили с нами так несправедливо», — сказала Морган, и Скай кивнула. «Ужасно печально, что Калэм умер, не оставив ребенка».

«Мойра была его дочерью», — мягко сказала Скай. «Она скорбит по нему, как дочь. Ты ведь знаешь по своему собственному опыту о связи между родителями и приемными детьми».

«Да, я знаю». Морган подумала о своих родителях, которые вырастили ее и которых она так сильно любила. «Но также я знаю, насколько особенной может быть связь между кровными родственниками. В некотором смысле, Мойра потеряла двух отцов».

Она села в кожаное кресло Калэма. Каким был бы Хантер в качестве отца? Ее сердце мучительно сжалось от представления о том, как это могло быть. Его лицо, удивленное крошечной, отчетливой улыбке Мойры. Хантер, меняющий пеленки с тем же пристальным вниманием, с которым делал всё остальное. Малышка Мойра, спящая между ней и Хантером в кровати. Слезы покатились по ее щекам. Какими прекрасными могли бы быть эти моменты.

Скай пересекла комнату и опустилась на кушетку, откидываясь назад. «Он был бы рад иметь дочь,» сказала она, повторяя мысли Морган.

Морган кивнула, тихо плача. Через несколько минут она встала, умыла лицо и выпила немного воды. «Я собираюсь погадать на нее», — сообщила она Скай. «Мне просто необходимо знать, что с ней всё в порядке».

Она зажгла свечу на столе и села, мгновенно проваливаясь в состояние медитации. Гадая, она увидела Мойру — в темноте, сидящую на мокрой траве. С ней был Иэн. Он обнимал ее, а ее голова лежала на его плече. Финнеган лежал рядом, пыхтя и отдыхая. Она заметила кивок Мойры, после которого они с Иэном слегка выпрямились, понимая, что за ними следят. Они почувствовали ее гадание. Морган послала короткое ведьминское сообщение Мойре, и Мойра ответила — резко — что она в порядке. Морган предупредила ее, что если она не вернется в ближайшее время, то Морган будет вынуждена пойти за ней, затем она прервала видение и задула свечу.

«Мойра в порядке», — сказала она. «Они с Иэном где-то в поле — вероятно, на мысу у моря. Сейчас она идет домой, полагаю».

«Хорошо», сказала Скай.

«Я просто хочу…», — нерешительно начала Морган, затем решила продолжить. «Я просто хочу быть способной распознать, кто такой Иэн. Может, он — тот же Кэл. Может, нет. Я не могу позволить ему причинить боль моей дочери».

«Мы могли бы припереть его к стене и совершить ритуал тат меанма».

«И иметь дело с Новой Организацией, преследующей нас? Нет, спасибо. Хотя соблазнительно».

«Ну, тогда есть еще кое-что, что мы могли бы сделать, пока ждем Мойру.»

Морган взглянула на нее, зная что именно Скай имеет в виду.

«Ты сказала, что гадала и увидела Хантера. Расскажи мне об этом еще раз.»

Морган рассказала, описав, как он выглядел, что он не появился молодым, каким возникал во всех ее предыдущих снах все эти годы, а вместо этого был в возрасте. Не просто повзрослел, а подвергся шокирующим физическим переменам. Когда она закончила, Скай молчала, и Морган спросила: «Что думаешь? Что мы можем сделать, чтобы выяснить правду?»

«У меня есть атаме Хантера», — задумчиво произнесла Скай. «Он в машине. Дэниэль однажды рассказал мне о заклинании, в котором ты пристально концентрируешься на чьей-либо энергии, использование одного из предметов этих людей помогает сфокусироваться на них. Заклинание найдет их независимо от того, живы они или мертвы. Я думала об этом весь день — это опасно, но это то, что мы должны попробовать. Суть в том, что для заклинания требуется три ведьмы».

Морган затихла на мгновение. Даниэль Найэл, отец Хантера, почти убил себя пытаясь связаться с его женой в загробном мире. Общение с мертвыми была темной магией, опрометчивой, и часто заканчивалась трагически.

Но это — Хантер.

Ей не требовалось думать дважды. «Давай сделаем это», — сказала Морган. Скай пошла к машине. Единственный вопрос, к кому обратиться за помощью? К Хартвелл? Кэди? раньше, если бы у нее возникла проблема с магией, она бы обратилась к Катрине. Но не сейчас. Хотела бы она позвать Элис Фернбрэйк, которая работала в «Практической магии» давным-давно в Видоус Вэйле. Теперь Элис почти восемьдесят, и она живет тихую жизнь, всё еще владея тем магазином, но больше не управляя. Морган не видела ее восемь лет. Будет наглостью звонить ей сейчас и просить совета.

Входная дверь открылась, шокируя Морган. «Смотрите-ка, кого нелегкая принесла», — сказала Скай, вернувшись.

Мойра выглядела так, будто только что перелезла через живую изгородь на заднем дворе. Несколько раз.

Морган подскочила и подбежала к ней. Было очевидно, что Мойра долго плакала и, похоже, что она упала. Финнеган стоял прямо перед ней, тяжело дыша, мокрый и грязный. Скай стащила его ошейник, схватила кухонное полотенце и начала вытирать его досуха.

С минуту Морган просто смотрела на Мойру. Она обратила внимание на ее рост и стройность. И ее волосы, такие красивые, прямые, светлые волосы — больше похожие на Хантера, чем на Морган. Но боль в глазах Мойры была отражением боли в глазах Морган.

Морган прижала дочь к себе. Эгоистично Морган была благодарна, что Мойра не злилась на нее так, как тогда, узнав о Карьяне. Это не было решением Морган, не было ее виной.

«Я волновалась за тебя,» сказала Морган.

«Я только бежала и бежала и остановилась на мысу над утесами. Иэн пришёл и нашел меня там.»

«О! Как ему удалось найти тебя? «Он … помог тебе почувствовать себя лучше?»

Кивок. «Я всё ему рассказала», — призналась Мойра, звуча одновременно и вызывающе и устало.

«О, Мойра», — с сожалением произнесла Морган. «Я так хотела, чтобы ты этого не делала. Это семейные дела. Наши дела».

Мойра шмыгнула носом и беспомощно пожала плечами. «Мне жаль… просто всё это само вылилось из меня. Также я ранее рассказала ему о Карьяне, а потом жалела. Но я была так расстроена… Прости. Я знаю, что ты сомневаешься в нем и в его матери, однако он так добр ко мне».

Морган понимала: последнее, что нужно Мойре прямо сейчас — так это давление по поводу Иэна и его семьи. «Что ж, почему бы тебе не принять горячий душ», — предложила она. «А потом мы поговорим».

Мойра кивнула и направилась наверх. «Морган», — сказала Скай, когда Мойра ушла за пределы слышимости, «Думаю, я знаю, кто должен стать третьей ведьмой».

Морган встретила пристальный взгляд Скай без эмоций. «Мойра», сказала она просто.

Через час трое из них сидели у Морган в кабинете. Было невозможно для Морган удержаться от взглядов на Мойру — она исследовала каждую черточку своей дочери, чтобы обнаружить сходство с Хантером, которое теперь казалось таким очевидным. И даже ее характер — она тоже преимущественно держала всё в себе, как Хантер. У них было схожее сдержанное чувство юмора. И Мойра была цепкой, как Хантер — она ничего не упускала из виду.

«Ты не обязана делать это», — сказала Морган Мойре, когда доставала свои магические принадлежности. «В обычных условиях заклинание должны накладывать трое инициированных ведьм. Почти наверняка Хантер на самом деле мертв — был мертв все эти годы. Если он мертв, а мы свяжемся с ним, то все будем в опасности».

«Я хочу сделать это,» сказала Мойра.

«Тогда, приступим», — сказала Скай. «Снимите с себя всё металлическое. Никаких джинс, Мойра — на них заклепки и молния».

Морган не снимала обручальное кольцо шестнадцать лет. Трудно было отложить его в сторону. Когда Скай и Мойра переоделись в свободные хлопковые штаны и футболки, а Морган в свою шелковую мантию, Морган со Скай нарисовали семь кругов защиты. Затем Морган начертила еще три круга силы. Жестом она пригласила остальных войти в них, а затем закрыла каждую окружность.

Сев на пол, они образовали треугольник, соприкасаясь коленями. Скай достала атаме Хантера, и сердце Морган заныло от одного его вида через столько лет.

Тройной подсвечник стоял в центре между ними; его черные железные чаши держали три свечи. Скай провела атаме над осевой частью подсвечника, чтобы пламя одной из свечи лизнуло его клинок.

До этого на кухне Скай заранее показала Морган написанное заклинание, и вместе они читали его. Теперь Морган закрыла глаза, и все трое замедлили дыхание, успокоили сердцебиение, а затем объединили свои силы так, чтобы они могли быть использованы.

Скай приступила к наложению заклинания. Как и любое заклинание, оно представляло собой комбинацию основных форм выражения просьбы — специальных обозначений: запрос информации включается фактически в любое создаваемое заклинание. Вокруг основной структуры Скай изобразила утонченные узоры, с изысканностью и точностью сконструировав заклинание, предназначенное найти человека, гарантирующее не причинить ему вреда, будь он жив или мертв, и отразить любой вред, исходящий от него на случай такового. Будучи из числа Винденкеллов, Скай являлась создателем заклинаний по призванию, и она сотворила его изящно и грациозно.

После этого Морган начала песнь, сначала про себя, а затем тихонько вслух. Она повторяла основу заклинания Скай, вклинивая в него знания о Хантере, вплетая в заклинание неразрывную цепь из его образа, его черт, его сущности. Используя древние слова, отточенные за годы обучения, она призывала энергию Хантера такой, какой она ее помнила. Если бы она знала его истинное имя, это было бы в тысячу раз легче. Любая вещь: растения, камни, кристаллы, животные, люди — имеет истинное имя, включающее в себя песнь, цвет, руну, чувство одновременно. На практике большинство ведьм проходят через Великое Испытание, в течение которого они познают свое истинное имя. Морган до сих пор не знала своего, и она никогда не знала имени Хантера. Насколько ей было известно, никто не знал его истинного имени, кроме него самого. Вместо имени, она взывала ко всем своим воспоминаниям о нем и затем отсылала их во вселенную, направляя по исследующим линиям, начерченным Скай.

«Мойра?» прошептала Морган, и они взялись за руки и держали их, передавая энергии и знание друг другу.

Вместе они направляли по линиям заклинания свою энергию, которая лучами струилась от них по узорам, словно спицы колеса. Мойра напевала свое, призывающее силу, заклинание и непрерывно передавала силу Скай и Морган. Скай повторяла свое заклинание — запрос, а Морган продолжала отсылать вовне образы Хантера.

Неясно, как долго они работали над заклинанием. Они соединяли воедино слова, мысли, энергию до тех пор, пока не появилось ощущение, что они сплели прочную сложную серебряную сеть. В своих мыслях Морган видела перед собой мерцание, становящееся все более и более явным, четким и сияющим. Она сконцентрировалась на своем вдохе и выдохе, равномерно, постоянно, словно волны, словно море, ее жизненная сила с легкостью то возрастала, то убывала.

И вот она увидела его. Лицо Хантера возникло в серебряном шаре в натуральную величину, достаточно близко, чтобы сосчитать каждую морщинку, каждую царапинку, каждый синяк. Ее сердце сжалось от смешанного чувства радости видеть его и мучения видеть его боль. И все-таки какое же это счастье — иметь возможность вообще увидеть его. Он сидел на грубом, мокром от морской воды булыжнике, обхватив голову руками. Он поднял глаза и, похоже, заметил ее.

Его рот беззвучно произнес «Морган».

Дрожь пробрала Морган при виде его, но она должна оставаться сильной, должна узнать правду.

Джиоманах. Хантер. Ты жив или ты мертв? Ты в этом мире или ты покинул этот мир? В ее словах слышались отчаяние и пронзительный крик, хотя она не издавала ни звука. Затем, казалось, его лицо пришло в уныние. Оцарапанной, костлявой рукой он прикрыл рот, словно пытаясь сглотнуть боль.

Я жив, но не живу. Я ни в твоем мире, ни в другом. Я — нигде.

Кто забрал тебя от меня?

«Я никогда не смогу вернуться.»

Этого недостаточно! Ты где-то, потому что я нашла тебя! Скажи мне где, и я приду к тебе! Прошу — ты должен сказать мне, где ты находишься.

Дыхание Морган остановилось, когда Хантер согнулся пополам, заслонив от нее лицо. Его чрезвычайно худые плечи тряслись, спутанные волосы упали на лоб. Это выглядело гораздо мучительнее, чем всё, что она когда-либо видела за последние бесчисленные годы. В своей груди она ощутила жгучую боль, а затем влажное тепло заставило ее посмотреть вниз. Ее глаза широко раскрылись, в то время как большое неровное пятно на ее мантии медленно разрасталось прямо в области сердца. Шок от этого нарушил концентрацию, и когда она подняла голову, с огромными глазами, серебряный шар исчез, образ Хантера исчез, и всё, что она могла видеть — это окаменевшие от испуга лица Скай и Мойры.

«Мама!» задохнулась Мойра. «Что происходит?»

Словно в змеином броске, Скай откинула атаме Хантера от подсвечника. Он упал на деревянный пол, без единого признака раскаленности, однако выжигая обугленные следы на полу. Скай оттолкнула его ногой на каменную плиту в камине, затем сдвинула подсвечник и схватилась за мантию Морган.

«Морган!»

Казалось, ее голос донесся откуда-то издалека, и Морган тупо уставилась на нее, а затем снова опустила взгляд на свою мантию. Теперь огромное кровавое пятно стало размером с ее ладонь. Двигаясь заторможено, как во сне, Морган оттянула свою мантию от кожи. «Мое сердце истекает кровью», — прошептала она. «Мое сердце истекает кровью». Тонкая струйка паники вот-вот перекрыла бы ей вены, но Скай твердо держала ее за руку.

«Мойра, разорви окружности, быстрее», — скомандовала Скай. Морган наблюдала со странным, отстраненным замешательством, как ее дочь как можно быстрее разрывает и стирает круг за кругом. Когда последний был открыт, Скай поднялась и потянула Морган, чтобы поставить на ноги. «Идем», — резко сказала она, и Морган сонно поволоклась за ней, в то время как Скай вела ее наверх в маленькую ванную. Там Скай стянула с Морган шелковую мантию, схватила потертый клетчатый шерстяной плед и обернула его вокруг нее. Он был безгранично мягким и теплым, и Морган захотелось лечь и уснуть навечно.

Затем Скай взяла полотенце и легкими прикосновениями начала промокать темное красное пятно, пульсирующее в центре груди Морган. Мойра стояла в проходе с побелевшим лицом.

«Что это, Скай?» сказала тихим голосом.

«Ее сердце кровоточит», — ответила Скай довольно грубо. «Принеси мне ужовник и амарант. У Морган они должны иметься в запасе засушенных трав».

Пока Мойра бежала вниз по ступенькам, Скай помогла Морган добраться до спальни. Вскоре Мойра вернулась с двумя маленькими стеклянными пузырьками с аккуратными ярлычками. Скай размочила ужовник и засушенные листья амаранта в холодной воде, затем сделала из них плоскую припарку и приложила к груди Морган. Она накрыла припарку чистой белой тканью, сложенной в квадрат.

«Мойра», — сказала Скай, — «выйди на улицу и собери последние лепестки розовой герани. Смешай их с щепоткой засушенных цветков жасмина и натертым свежим имбирем. Завари чай и принеси сюда. Ты сможешь это сделать?»

Мойра кивнула быстро, но задержалась. «Сейчас Мойра,» сказала Скай твердо. «Твоя мама будет в порядке,» добавила она, более мягко. «Это была неожиданная реакция на заклинание.»

«Моя грудь пульсирует меньше,» сказала Морган приглушенным голосом.

Мойра ушла и вскоре вернулась с кружкой на подносе. Скай усадила Морган прямо, подложив подушки, чтобы она могла пить. Мойра осторожно сидела на краешке кровати, озабоченная, чтобы не причинить Морган беспокойств. Морган посмотрела на нее и улыбнулась, начиная чувствовать себя немного лучше.

«Ладно, примем к сведению», — сказала она. «Когда я совершаю это заклинание — моя грудь истекает кровью. Припасем всё заранее».

Ее дочь слабо улыбнулась, и Скай выдавила улыбку.

«Самый необычный побочный эффект,» сказала Скай. «Что ты думаешь об этом?»

Морган встретила ее глаза, черные как агат или оникс. «Я думаю он все еще жив.»

Не мигая, Скай сказала, «Я тоже думаю так.»

«Но я понятия не имею, где. Скай, мы должны найти его». Морган приподнялась на локтях. «Он на каком-то пляже, что сокращает поиски десятками или тысячами миль побережий по всему миру».

Скай молчала, думая. Морган ломала голову, все еще затуманенную от шока. Что они могли сделать?

Тогда Мойра глубоко вздохнула и сказала, «У меня есть идея.»

Это было так, как будто Финнеган начал говорить. Морган и Скай только уставились на нее.

«Что?» спросила Морган.

15. Мойра

Со Скай за рулем и Мойрой, указывающей дорогу, они втроем ехали к дому Лилит Дилэни, до которого оставалось пятнадцать минут.

«Что ты точно видела?» спросила Морган в третий раз.

«Это был он», — сказала Мойра, сидящая на заднем сиденье. «Здесь налево, на вторую полосу. Я не узнала его раньше, потому что Хантер в моем сне был молод и выглядел абсолютно иначе. Но тот, кого я видела в кристалле Лилит, был тем же человеком, что я видела внутри серебряного шара».

«Действительно ли ты совершенно уверена?» спросила Скай, ее длинные, костлявые пальцы сжали руль.

Мойра кивнула сама себе и сказала: «Да. Если тот, кого мы видели сегодня, Хантер, то вчера в кристалле Лилит я видела его. Вы… вы точно думаете, что он жив?». Хантер выглядел ужасно. Мойра подумала о Калэме, каким опрятным, жизнерадостным и привычным он был. Таким утешающим, обнадеживающим. Как и должен выглядеть папа.

«Если это — тот же самый человек что в серебряном шаре, то да,» сказала мама Мойры, сдерживая голос.

Мойра всё это время пыталась подавить свой страх, но сейчас он угрожал вырваться наружу. Она понятия не имела, чего ожидать от Лилит Дилэни, теперь казалось, что ее мама права на ее счет. «Сюда!» — сказала она, указывая в темноту, узнав огромные дубы, которые окаймляли небольшую дорогу к коттеджу Иэна.

Еще шесть часов тому назад на мысу, когда ей казалось, что она теряет разум, с Иэном было так спокойно. Неужели всё это правда спектакль? Неужели он использовал ее, пытаясь добиться доверия так же, как Кэл использовал ее маму? Теперь трудно поверить, что это не так.

Однако какая-то часть внутри нее до сих пор молилась о том, чтобы каким-то чудом Иэн не имел ничего общего с поступками своей матери. Она просто не могла сопоставить его образ — такого доброго, такого заботливого человека — с другим образом — активно действующего совместно со своей матерью с целью навредить им. Пожалуйста, хоть бы это не было правдой. Не Иэн. Пожалуйста, пожалуйста, только не Иэн.

В доме не было темно, несмотря на позднее время. Свет горел в одной из верхних комнат, и в нескольких комнатах внизу теплился огонек свечи. Трое ведьм вышли из машины, и Мойра заметила, что Скай пристально наблюдает за Морган. Свет упал на лицо ее мамы, когда они подошли ближе к дому, и Мойра чуть не ахнула вслух. Ее мама выглядела старше, жестче — сильнее, в ней почти ничего не осталось от мамы — добросердечной целительницы. Неужели так же она выглядела много лет тому назад, когда была вынуждена сражаться с Карьяном и темной волной?

Огромными шагами они шли к дому, и примерно за десять футов (~3 м) до входной двери Мойра внезапно почувствовала, будто пытается пройти сквозь желе. Воздух стал душным: он обладал весом и огромной плотностью.

«Что это?» — спросила она низким голосом.

«Заклинания, чтобы не допускать враждебно настроенных людей», — твердо ответила Морган, проходя через них, словно сквозь намокшую тонкую бумагу. Рядом с ней Скай что-то бормотала на одном дыхании, и Мойра увидела, что ее мама быстро выводит в воздухе сигилы перед собой.

Дверь открылась до того, как они собрались войти. На пороге стоял Иэн, всё в той же грязной одежде, что был до этого.

«Мойра?», — спросил он, озадаченный. «Ты в порядке? Что происходит?» Его голос звучал искренне. Мойра отдала бы всё на свете за его искреннюю заботу, но больше она не могла рисковать, что он может одурачить ее. Она отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом.

«Где твоя мать, Иэн?» спросила Морган жёстким голосом.

«В чем дело?» отвечал он вопросом на вопрос тоном уже официальным, менее дружелюбным. Лишь от одного звука его изменившегося голоса сердце Мойры заныло. О чем она только думает? Лилит — его мать. Мойра, Мойра, насколько же ты глупая?

«Чем всё это вызвано?» Иэн скрестил руки на груди и встал в проходе. Проведя столько времени рядом, они оказались на разных сторонах, однако Мойра отказывалась смотреть на это. Ее сердце было разбито, раздавлено.

«Мойра?» — спросил Иэн, глядя поверх Морган и Скай на нее, стоящую позади в темноте. «Ты в порядке?»

«Да», сказала она коротко, более запутанная чем когда-либо.

Коренастая фигура показалась за ним, освещенная в общих чертах фонарем с лужайки.

«Морган Бёрн», — произнесла Лилит Дилэни. «Признаться, я удивлена. Что могло заставить тебя думать, будто ты имеешь право показываться здесь и тревожить моего сына?»

«Ради твоего же блага, надеюсь, что Иэн здесь не причем» — резко ответила Морган. Дрожь пробрала Мойру до самых позвонков от тона ее матери. Голос Морган вызывал ощущение, будто ледники неумолимо скрежещут по веренице скал. «Дай-ка подумать», — ее мама продолжала. «Может, мне съездить и вернуть тебе полный ящик жалких дилетантских ведьминских мешков на сглаз, талисманов неудачи и амулетов на причинение вреда, которые ты разбросала возле моего дома во дворе».

Лилит Делэни мигнула и встала перед Иэном. «Я не знаю то, о чем ты говоришь,» сказала она, изображая скуку.

Морган пронзительно рассмеялась, и Мойра вздрогнула. «Ну, давай же», — говорила ее мама. «Как насчет бутылок полных гвоздей, иголок и уксуса? Посмотрим… Думаю, большинство детей изучают это в третьем классе. Не очень-то впечатляюще — для верховной жрицы».

Мойра знала, что ведьминские мешки и заклинания, наложенные на их дом и двор, были гораздо серьезнее, с заключенными в них опасными темными намерениями, тщательно продуманным замыслом и магической силой. Очевидно мама пыталась спровоцировать Лилит, делая вид, будто бестолковый ребенок сотворил их. Мойра могла чувствовать, как комок ярости нарастает в желудке Лилит.

«Ты закончила?» — спросила Лилит. «Уже поздно, и детям завтра в школу. Мойра уже достаточно отвлекла Иэна от уроков на сегодня».

Иэн нахмурился и поглядел на свою мать.

«Но раз уж на то пошло, думаю, она расстроилась, выяснив, что является подкидышем, прям как ее мать», — продолжала Лилит.

О, Богиня. Иэн рассказала Лилит о Карьяне и Хантере и обо всем. Мойра сделала вдох, затем выдохнула, пытаясь ослабить укол предательства в самое сердце. Она целенаправленно отказывалась смотреть на Иэна.

«Ты такая неправильная, Морган», — Лилит насмехалась. «Ты стыдишься своего отца, который был одним из величайших ведьмаков, когда-либо существовавших. Между тем, тебе следовало бы постыдиться себя самой. Ты слабая, недоделанная, не определившаяся — ты принадлежишь ковену жалких ведьм, проводящих неловкие круги, где вы все празднуете еще один хороший день. Карьян МакЭван! Его кровь должна восхваляться, его память должна почитаться, его уроки должны передаваться каждой ведьме! Но нет же, ты считаешь его злом. Твои взгляды, твои знания так ограниченны, так поверхностны, что ты не в состоянии даже стремиться стать такой, каким лидером он был! Тебе не должно было быть позволено жить, по крайней мере, пока ты работаешь с твоей бессмысленной подростковой магией».

«У нас разные взгляды,» сказала Морган, ее лицо закаменело. «Но у нас есть некоторые общие дела. Хантер Найэл. Я хочу знать то, что ты знаешь.»

«Никогда не слышала о нем,» сказала Лилит, пожимая плечами. «Пустая трата моего времени.» Она отстранилась в дверной проем.

«Вы действительно знаете его!» закричала Мойра, двигаясь вперед. «Вы смотрели на него в свой кристалле в первый день, когда я приходила!»

Брови Лилит слегка приподнялись, после чего она закатила глаза и стала закрывать дверь, отказываясь даже реагировать на слова Мойры. В следующее мгновение она застыла почти забавно, словно внезапно превратилась в статую. Ее рука была на двери, но спина окаменела, и единственное, чем она могла двигать, так это глазами, которые широко раскрылись и сфокусировались на Морган.

Мойра увидела, что правая рука ее мамы выставлена вперед ладонью к Лилит, и пока Мойра наблюдала, Морган медленно начала сжимать пальцы на этой руке.

Лилит Дилэни захныкала, а Мойра отшагнула назад, поднеся руку ко рту. Она никогда не видела ничего подобного. Никогда не видела, чтобы ее мама совершала такое. Морган держала руку вытянутой, и чем сильнее она сжимала пальцы, тем больше Лилит казалась вмятой в дверь. Было ясно, что Лилит боролась, чтобы не выглядеть напуганной, но Мойра ощущала иголочки страха, исходящие от нее, так же, как она чувствовала ее ярость минуту назад.

«Ты скажешь мне», — сказала Морган, ее голос был низким и ужасным, едва человеческим. Мама? Было сложно справиться с паникой — вещи выходили из-под контроля так быстро, что ничего больше не имело смысла. Как могла ее мама быть такой безжалостной, такой смертоносной? Ноги Мойры ослабели, и она сопротивлялась тому, чтобы не упасть на землю.

Глаза Лилит всё еще оставались широко раскрытыми, но она ухитрилась мгновенно стрельнуть ими в Иэна, стоящего рядом с ней.

«Мама?» — воскликнул он, беспокойство послышалось в его голосе. В гневе он повернулся к Морган. «Прекратите это! Что вы делаете?»

«Это связующее заклинание, Иэн», — объяснила Скай, ее голос был столь же сухим и спокойным, что скала в пустыне. «Морган всегда была особенно хороша в них. Должно быть, кровь Карьяна играет».

Резкий скачок страха Мойра ощутила от Лилит, страха и сомнения.

Лилит не думала, что мама так сильна — поняла Мойра. Она понятия не имела, против кого действовала. Даже после всего, что Мойра узнала о своей маме, даже после тех историй о темной волне, Мойре самой было сложно поверить в это.

«Хантер Найэлль», — снова повторила Морган. «Скажи мне всё, что ты знаешь». Ее голос гремел как гром, ощутимые, но не слышные, глубокие толчки землетрясения прокатились по всем пятерым.

«Я ничего не знаю,» выплюнула Лилит через сжатые губы. Морган сделала почти незаметное движение, и Лилит захныкала снова.

«Хватит!» закричал Йэн, пытаясь встать между его матерью и Морган. «Мойра! Останови ее!»

Мойра проигнорировала его, чувствуя, как сердце снова разрывается на части. Она совсем не хотела слышать боль в его голосе, но не могла сдаться. Он обманывал ее, предал ее. Ей было так стыдно за то, какой глупой, какой наивной она была. Даже после того, как ее мама предупреждала ее, рассказав о Кэле, пытаясь убедить провести параллели, Мойра отказывалась верить в это. Она думала, что Иэн другой. И она ошиблась.

«Где Хантер Найэлль?» — продолжала давить Морган, и когда Лилит не ответила, она сжала пальцы чуточку сильнее. Казалось, Лилит срастается с дверью, ее суставы побелели, словно кто-то обернул ее в ткань из боли и скручивал ее. Ее колени слегка согнулись, и Мойра разглядела крошечные капельки пота на ее верхней губе.

«Особенность связующих заклинаний», — рассудительно добавила Скай, — «в том, что они могут причинить весьма много вреда, не оставляя следов». Она позволила этим словам дойти до каждого, затем взглянула на Лилит и продолжила со сталью в голосе: «Еще одна любопытная особенность в том, что ты не единственная здесь под угрозой». Она бросила быстрый взгляд сначала на Иэна, затем снова на Лилит, делая свои намерения очевидными.

Мойра прикусила губу, от напряжения ее мышцы одеревенели. Расскажите Морган то, что она хочет знать. Не заставляйте ее причинять вред вашему сыну.

Чувствуя болезненную слабость, Мойра начала было оседать на колени на мокрую траву, сдаваясь, но моментально встала, когда Скай бросила на нее быстрый взгляд. Она не могла показать слабость. Она не могла стать обузой в такой отчаянной ситуации. Она — Мойра из Белвикета, дочь Морган, и она покажет, что владеет силой своей матери. Разжав колени, она уперла руки в боки и решительно сжала губы. Только сейчас она начинала понимать, каково, должно быть, было ее матери выяснить, что она является кровной ведьмой, узнать, что Кэл использовал ее, быть вынужденной сражаться с самыми темными силами Викки, которые когда-либо видели целые поколения. Она никогда больше не сможет смотреть на свою маму, как раньше.

«Мойра видела, что ты смотрела на изображение Хантера Найэла в кристалле,» сказала Морган. «Скажи мне, что ты знаешь. Не делай это хуже, чем это должно быть.»

«Вы не знаете, с кем имеете дело,» брюзжала Лилит.

«Так же, как и ты. Вероятно, тебе было крайне сложно найти кого-то, кто способен напугать меня», — холодно заявила Морган. «После моего отца. Я испытала грязное зловоние темной волны на своем лице. Я столкнулась лицом к лицу с Карьяном и победила его. С тех пор меня трудно чем-то впечатлить. А теперь, в последний раз, ты расскажешь мне то, что знаешь, или после сегодняшнего вечера сама поймешь, что такое стать трудно впечатляемой».

С этими словами она сжала руку в кулак, повернула его, и Лилит рухнула, как марионетка с обрезанными ниточками. Она резко плюхнулась на землю, скрючилась рядом с дверью, ее лицо исказилось от боли и гнева. Иэн упал рядом с ней на колени, положил руку ей на плечо, и затем выстрелил в Морган яростным взглядом.

«Прекратите это! Прекратите это!» — резко требовал он, а Мойра закрыла глаза на секунду и сделала шаг назад, всё еще не способная вынести вид напуганного, разъяренного, раненного Иэна.

Капельки крови проступили на губах Лилит, но она не могла говорить. Морган сделала крошечное движение сжатой рукой, и жалобные завывания вырвались из Лилит, разрывая на части ночной воздух, мучительные стоны.

Морган наклонилась ближе, не смотря на Йэна. «Я могу делать это всю ночь,» медленно проговорила она. «А ты?»

Лицо Лилит исказилось в последний раз, затем неожиданно она выплюнула: «Это Иона! Иона МакЭван!»

Мойра заметила, как ее мама отшагнула назад, явно шокированная. «Иона. Что насчет нее?» — потребовала Морган.

Иона? — размышляла Мойра. — Еще одна дочь Карьяна?

«Она знает ответы, которые тебе нужны», — сказала Лилит.

«И где Иона?» — потребовала Скай, ее голос скрипел, словно сухим ножом водили по кожаной поверхности. «Где она сейчас?»

Казалось, Лилит боролась с тем, чтобы не дать этот ответ. Ее короткое, тяжелое тело всё еще неподвижно лежало на земле, а Мойра подумала, что если бы это был фильм, то Лилит корчилась бы и кричала. Затем Лилит разразилась: «Арсдэт».

«Где находится Арсдэт?» — сквозь зубы спросила Скай.

С усилием Лилит прошипела: «На севере. На севере, у моря».

Морган посмотрела на Иэна. «Принеси карту.»

Очевидно он хотел отказаться: его лицо раскраснелось от злости и беспокойства за свою мать. Но тон Морган был непререкаемым, и Иэн, поднявшись, удалился в дом. Через несколько секунд он вернулся с весьма зашарканной и поблекшей картой в руке. Он бросил ее на землю между Морган и Скай, и Скай подняла ее.

«Арсдэт», — произнесла она. «На севере».

Мойра с трудом сглотнула, когда увидела темно-красную каплю крови, вытекшую из носа Лилит и упавшую на старую каменную ступеньку под ее головой. Богиня, это была проклятая ночь. Теперь до нее дошло, что имела в виду Кэди, говоря Мойре, что было бы воистину гораздо лучше ей никогда не понять, на что способна Морган. Уже столько боли и ужаса. Хватит ли в ней силы своей матери, чтобы вынести это?

«Арсдэт», — снова промурлыкала Скай, водя пальцем по карте. «О, Богиня, вот он. Арсдэт, где-то на севере в графстве Донегол, у океана».

Морган взглянула на нее, и Скай кивнула. Затем Морган обратилась к Лилит: «Подумай, что может случиться с тобой, если мы поедем туда и обнаружим, что ты нас обманула?» Морган дала Лилит минуту обдумать это. «Что случится с твоим сыном? С твоим домом? С твоим ковеном? Ты ведь знаешь, что никуда от меня не денешься». Ее тон был рассудительным, едва заинтересованным.

Ответа не последовало, и Морган слегка покрутила кулаком. Мучительный стон вырвался из Лилит, и Морган снова взглянула на нее. «Ты понимаешь, что я достану тебя из-под земли, если ты сбежишь, если ты наврала нам?»

Лилит кивнула. Иэн выглядел так, будто пытался не заплакать. Богиня, как могла она отключить свои чувства к нему? Как мог он предать ее своей матери? Казалось, ничего больше уже не станет нормальным. В одну короткую неделю, в одну длинную ночь, ее жизнь резко изменилась навсегда.

«Лилит», — произнесла Морган, ее голос звучал ужасающе мягко, — «подумай об этом. Ты веришь, что я дочь своего отца?»

Вспышка ярости сверкнула в глазах Лилит. Ее губы, окрашенные каплями крови, сжались даже еще сильнее вместе. Ее кивок был неохотным, но она сделала его.

«Ты права», — прошептала Морган, и выпрямилась. Она кивнула Скай, которая смотрела на нее с любопытством. Скай свернула карту и положила ее на землю рядом с Иэном. Иэн сердито провел рукавом свитера по своим глазам. Мойра не могла устоять, чтобы не встретиться с ним взглядом в последний раз. К ее удивлению, взгляд, которым он одарил ее, был вымученным, но не полным ненависти.

Морган уже оставила Лилит и шла к автомобилю, когда Скай сказала мягко, «Морган?»

Морган обернулась, и Скай встретила ее взгляд, затем скользнула глазами к Лилит, которая до сих пор лежала на земле. Мгновенно Морган развернулась и быстрыми шагами направилась обратно к верховной жрице Ильтвинна.

«Я освобождаю тебя», — сказала она низким и уверенным голосом. Она распрямила руку, и с громким удушливым вздохом, казалось, Лилит вот-вот растает перед собственной дверью. «Мама?» — воскликнул Иэн, держа руку на ее плече. Он бросил на каждую из них троих последний взгляд, после чего вошел в дом и через несколько мгновений вернулся с одеялом, которым укрыл свою маму. Ее лицо было безжизненным, а кровь из носа переливалась на коже темно-красными отсверками.

Морган повернулась снова и пошла к автомобилю, с жесткой спиной и руками, свисающими как когти с двух сторон.

Мойра быстро последовала за ней, проскользнув на заднее сиденье, в то время как Скай завела автомобиль. Мойра всё еще не могла поверить в то, что только что видела — как ее собственная мать целенаправленно причиняет кому-то боль. Пугает и угрожает кому-то. Связывает кого-то. С горечью Мойра прислонила голову к окну, мечтая оказаться способной просто отключиться и перестать думать, перестать чувствовать.

Она заметила, как на переднем сиденье Скай бросила быстрый взгляд на Морган, плечи ее матери ссутулились, голова опущена… и потом Мойра услышала, как ее мама начала плакать. Не просто тихими хныканьями, а громкими, глубокими рыданиями.

Затем Мойра вспомнила одно из самых основополагающих викканских учений — тройной закон: То, что вы посылаете вовне, вернется к вам в тройном размере. Морган только что послала ужасную боль Лилит — что теперь вернется к ней или к Мойре или к Скай за участие?

Скай сдвинула рычаг переключения скоростей, и Мойра наблюдала, как они мчались обратно в город, где Скай могла выехать на главную дорогу, направляясь на север. «Морган, всё в порядке», — сказала Скай. «Тебе нужно быть сильной сейчас. Ты была вынуждена сделать это. Ради Хантера».

«О, Богиня,» рыдала Морган. «Чем я стала? Кто я?» И она заплакала сильнее. То были единственные слова, которые Мойра услышала, от матери за остальную часть ночи.

16. Мойра

В конечном итоге путь до графства Донегол занял почти семь часов. Дорога была пустой, но узкой и зачастую виляющей, холмистой. Когда Скай остановила машину неподалеку от Арсдэта, уже светало.

Морган оглянулась назад на свою дочь, спящую на заднем сидении. О чем она только думала, втягивая Мойру в это? Мойре следовало находиться дома, только что проснувшись, чтобы идти в школу. Что за матерью она была. О, Калэм, помоги. Калэм был ее каменной стеной, ее спасительным якорем, все эти годы. Благодаря его уверенному присутствию она смогла оставить свое мучительное прошлое позади. Благодаря его мягкой настойчивости она жила в настоящем, продолжала находить радости и смысл в своей жизни, что позволило ей воплотить свою мечту и стать целительницей.

Почти двадцать лет тому назад она думала, что в последний раз столкнулась с действительно темной магией. Все эти годы в Ирландии с Калэмом было большим счастьем жить спокойной, удовлетворительной жизнью, наполненной ритуалами исцеления, обучением, школой и субботними вечерними кругами. А теперь вот: погружение обратно в сильную, вредоносную магию, взаимодействие с людьми, наслаждающимися тьмой и болью — это было так ужасно неправильно. Эти внешние силы заставляли ее снова окунуться в темноту и страх, гнев и жажду мести, наполнявшие ее яростью. Она Разрушительница. Она хотела покончить с этим здесь и сейчас.

Рядом с ней Скай выглядела изнуренной. Она сотворила пару отбивающих сон заклинаний за ночь, но так и не позволила Морган разделить вождение. Морган проплакала около часа, и к тому времени они уже выехали на главную дорогу, а Мойра уснула. Они набросили на нее одеяло, когда Скай остановилась, чтобы заправиться. Забираясь обратно в машину, Скай быстро взглянула на Морган и воскликнула: «Черт побери!»

Спереди на толстовке Морган была кровь.

Когда кровотечение уменьшилось, Скай убедила Морган отдохнуть немного.

Теперь, с приближением рассвета, Морган чувствовала себя лучше. По крайней мере, она не плакала больше и не истекала кровью.

«У нас нет плана», — сказала Морган, и Скай издала звук, похожий на тихий смешок.

«Тогда давай развернемся и вернемся домой,» сказала она.

«Знаешь, мы можем попасться в ловушку здесь», — сказала Морган. Если Хантер жив, почему Иона только сейчас позволила Морган заподозрить правду? Могут ли они доверять информации Лилит? Все эти знаки, возникшие перед Морган… за ними стояла какая-то цель. Может, Лилит запланировала, чтобы Мойра «подловила» ее, гадающую на Хантера? Она, определенно, не слишком старалась скрыть его образ от Мойры, а ведь если это она стояла за всеми теми злыми чарами и заклинаниями, наложенными на дом Морган, то она способна на более скрытную магию. Плюс также следует учесть предупреждение Хантера не приходить. Всё это указывало на тот факт, что это — ловушка. Иона хотела заставить Морган искать Хантера… но зачем?

Ловушка или нет, Морган не могла остановиться теперь. Она должна была найти Хантера.

«Я знаю,» сказала Скай. «Но какой выбор у нас есть?»

«Я должна была оставить Мойру дома,» сказала Морган.

Скай пожала плечами. «Это — ее жизнь, ее отец. Она никогда не позволила бы нам оставить ее.»

«Возможно так.»

«И прямо сейчас Морган … Ты нуждаешься в ней. Хантер нуждается в ней.»

Морган с трудом сглотнула, думая об этом.

Позади зашевелилась Мойра, затем села, зевая. «Где мы?» — спросила она, и Морган наблюдала, как воспоминания прошлой ночи замелькали перед ее лицом.

«Почти у Ионы дома», — ответила Скай. Повернувшись, она сказала: «У меня есть подруга, которая живет здесь неподалеку. Может, мне лучше ей позвонить и ты побудешь у нее, просто один денек. Мы с твоей мамой не знаем, что может произойти».

Морган была благодарна за это предложение Скай, но неожиданно реакцией Мойры стало моментальное появление глубокой складки между бровями, решительное выражение лица со словами: «Нет, спасибо».

Морган повернулась лицом к дочери. «Мойра, прошлая ночь была ужасной. Но это ничто в сравнении с тем, с чем мы можем столкнуться. Я не могу гарантировать, что Иона не будет ждать нас, что мы не направляемся в ловушку. На самом деле, я уверена, что именно туда мы и направляемся». Морган покачала головой, с ужасом представляя, что им предстоит. «Все мои инстинкты говорят мне бежать за тысячу миль от этой ситуации, но я не могу — не могу, если Хантер всё еще жив. Это мой выбор, но он не должен стать твоим». Она пристально взглянула в глаза Мойры — цвета лесного ореха, как и у нее, но чуть менее коричневые, чуть более зеленые. «Мы потеряли твоего папу шесть месяцев тому назад. Я не могу рисковать, что что-нибудь случится с тобой. Не могу позволить этого. Иона может оказаться гораздо хуже, чем Лилит. Пожалуйста, поезжай в дом подруги Скай».

«Нет».

«Интересно, в кого она такая?» пробормотала Скай.

Скай, будучи дальновидной, начала использовать обнаруживающие путь заклинания еще на расстоянии двадцати километров до места назначения — в течение добрых получаса, а то и 45 минут. Даже с этими заклинаниями они заворачивали не туда и дважды сбивались с пути. Без заклинаний, им вообще никогда не удалось бы найти дорогу.

Арсдэт сам по себе являлся небольшим обыкновенным городком — не таким достопримечательным, как многие южные города, однако вызывающим бередящее душу ощущение. Он был менее выверенным, в чем-то менее цивилизованным, с развалинами и обломками древних замков, виднеющимися вдали.

На одной из внутриквартальных улочек Арсдэта они остановили машину и Морган погадала. Она закрыла глаза, зажгла свечу, аккуратно расположив ее на приборной панели, и призвала образы огня к себе, наращивая свою собственную магию и силу. Она представила Иону, вспоминая похороны Карьяна, затем попросила Богиню показать ей путь к ней. В своих мыслях Морган блуждала вдоль улиц, повернула, направляясь на север, затем на восток и снова на север. Наконец, она увидела дом Ионы: уродливый коттедж из красного кирпича, двухэтажный с фасада и одноэтажный с тыла, с двухскатной крышей, имеющей длинный скат в сторону одноэтажной части и конек, сдвинутый к передней части, с выкрашенными в белый оконными рамами и дверным косяком.

«Итак, на север». Она сверилась с картой: «Доедем до этого перекрестка. Потом я покажу, куда повернуть».

«Что ж, тогда», — произнесла Скай, заводя двигатель. «Поехали выудим немного информации из этой женщины».

Морган знала: то, что их ждет впереди — очень опасно. Но дороги назад теперь не было. Не тогда, когда Хантер может оказаться в конце пути. Не тогда, когда всё еще теплился хоть и наислабейший, но огонек надежды. Ей до сих пор не верилось, что всё это исходило от Ионы. Иона не обладала достаточной силой… однако еще тогда, на похоронах отца, Киллиан говорил ей, что Иона поклялась стать сильнее.

На похоронах Карьяна. Морган села. «Скай. Похороны Карьяна! На похоронах Карьяна Грания, Кайл и Иона были в ярости от того, что я приехала. Кайл пытался наложить на меня заклинание. Но Иона… Иона улыбалась. Словно знала какой-то секрет». Морган покачала головой, вспоминая. «Она знала, что спрятала от меня Хантера».

В конце концов, они нашли дом Ионы. Скай аккуратно развернула автомобиль и припарковала его задом к бордюру, передом к дороге — на случай, если им придется уезжать в спешке. Морган надела ветровку поверх толстовки, чтобы скрыть пятно крови спереди. Как можно спокойнее Морган и Скай потратили несколько минут, чтобы наложить на автомобиль новые, более мощные, отражающие зло заклинания.

Оглянувшись назад, Морган убедилась, что Мойра рядом. На секунду она замерла, выпустив свои сенсоры. Нахмурившись, она подошла к краю дороги и взглянула поверх дома.

«Она вон там на севере», — сказала Морган, указывая пальцем. Позади дома Ионы виднелся пологий холм, а на этом холме — руины того, что когда-то было Кельтской цитаделью.

«В руинах замка?» спросила Мойра.

«Да». — Морган взглянула на Мойру и Скай. «Мы готовы?»

Мойра кивнула, хотя ей не удалось спрятать страх в своих глазах. Лицо Скай было суровым, решительным. Они пробрались через ограду, окаймляющую подъездную дорогу и тянущуюся до самого холма. Тропинки не было, и земля была рыхлой от дождя. Вскоре их туфли и нижние части штанин промокли насквозь и испачкались в траве. Лишь только они добрались до первого небольшого склона у подножия холма, как пронзительный лай вызвал мурашки по их спинам. Следующим, что увидела Морган, были четверо несущихся на них сверху вниз, яростно рявкающих, огромных ротвейлеров. Широко раскрытые челюсти обнажали здоровые белые клыки, которые, казалось, раскусят пополам любую деревянную конечность. Внезапно собаки оказались почти над ними, и Морган ощутила, как Мойра застыла от страха.

«Остановитесь здесь», — мягко произнесла Морган, когда псы оказались на расстоянии десяти футов (трех метров). Выставив руку ладонью вперед, она посылала им ощущение столкновения с невидимой стеной, затем спокойствия, счастья, когда жизнь прекрасна, животы полны, а на заднем дворе дома ждет кусок свежего мяса.

Нежные слова Морган напевала про себя: «Радуйтесь и не волнуйтесь. Мы друзья, ваши друзья, мы не причиним вреда».

Четыре собаки почти с комичной внезапностью резко затормозили передними лапами с характерным визгом от скольжения по мокрой траве. Из рычащих, злых убийц-людоедов они превратились в застенчивых великанов, вертя головами и растягивая губы в извиняющихся ухмылках. Виляя крепкими хвостами, они стояли сбитой с толку группой, размышляя, что теперь.

Морган поднялась к ним, протягивая руку и давая ее обнюхать. Скай сделала то же самое, и Морган удостоверилась, что Мойра тоже.

«Мы ваши друзья», — нежно повторяла Морган. «Запомните нас. Запомните нас». Она вывела руну Винн на каждом гладком черном лбу, изображая радость и гармонию на них.

Огромные черно-рыжие псы уступили место жизнерадостным щенкам, мечтающим о теннисном мяче. Они беспечно наблюдали, как трое ведьм проходят мимо, поднимаясь на холм. Каждый мускул в теле Морган был взвинчен и готов ко всему. Кровь шумела от напряжения, адреналин струился по венам, как вино. Каждый вдох вбирал больше кислорода, чем требовалось, каждый сенсор гипервосприимчев: облачное голубое небо, запах мокрой травы. Ни одна птица здесь не пела, никаких признаков жизни, кроме четырех собак, которых они только что оставили.

Оказавшись примерно в тридцати футах (~91 метр) от древних развалин, Морган стала более явно ощущать присутствие Ионы. В зияющей оконной дыре, куда она смотрела лишь секундой ранее, возникла Иона.

В Ионе не осталось ничего из того, что помнила Морган. На похоронах Карьяна Иона была полной, одутловатой, с тягостным выражением лица. Эта Иона похудела до самых костей с горящими огромными глазами. Кожа белая, как мел, словно она слишком много времени проводит в помещении, волосы волокнистые, легкие, преждевременно поседевшие. Это была ее сводная сестра, но настолько не похожая на нее, будто они и не делили на двоих одинаковую хромосому, да и вообще в принципе не делили хромосом, определивших их принадлежность к человеческому роду в целом.

Без предупреждения Иона щелкнула перед собой рукой, и потрескивающий, шипящий голубой шар ведьминского огня вылетел по направлению к Морган. Инстинктивно Морган подняла руку, чтобы отклонить его, но огонь скользнул по ее коже, вызывая жгучий ожог.

Иона рассмеялась, широко раскрыв рот, кожа на ее челюстях причудливо натянулась.

«Это было приветствие, сестра», — сказала она. «Конечно, я тебя ждала. Сразу, как только эта идиотка Лилит сообщила мне, что ты едешь. Жаль Лилит — она распухла от рыданий после того, как ты закончила с ней. Она не выстояла точно, как я и надеялась. При этом она выполнила свою часть прекрасно: ты здесь. Я могу только представить, что ты должна была сделать, чтобы заставить ее признаться, где я».

Морган сохраняла непоколебимое выражение лица: «Я начала разрушать ее капилляры, от внешних до внутренних. Они очень, очень маленькие и хрупкие. Если повредить достаточно, то человек может умереть от потери крови».

Сенсоры Морган стало показывать, когда напряжение каждого возросло еще на один уровень.

На мгновение выражение подозрения и недоверия отразилось на лице Ионы, но тут же исчезло. «Звучит отвратительно», — сказала она безразлично.

Морган прищурилась, размышляя, верила ли Иона слухам о ее силах все эти годы. Чего бы это не стоило, она должна убедить Иону, что ей не сравниться по силе с Морган. Сумев напугать Иону, Морган, возможно, не придется совершить поступки, которые способны причинить вред ее собственной душе.

«Так и было,» Морган с удивлением услышала, что это говорит Мойра.

Иона взглянула на Мойру, и Мойра с усилием заставила себя не паниковать. «Мойра, стой сзади, будь невидимой», — послала она.

«Было очень неприятно», — спокойно сказала Морган. «Мне было жаль, делать это. Но это лишь маленькая капля того, что я сделаю с тобой». Это была не истинная Морган, какая она внутри. Это была Морган-боец — та, кто появлялась только в самые сложные времена.

«Ой-ой, хватит, ты пугаешь меня», — сказала Иона скучающим тоном, оперившись на осыпавшийся оконный выступ. «Так или иначе, где мои собаки?» Ее тон звучал беззаботно, но Морган уловила эмоцию настоящего страха.

«Они стояли на моем пути», — ответила Морган, и глаза Ионы заметались вокруг в поисках. Ее челюсть, обтянутая неестественной-тонкой кожей, сжалась.

Медленно Морган осознала, что совсем не чувствует страха и испытывает поразительно слабую ярость. Она была тверда, как лед, и непреклонна. Она — Морган из Белвикета. Зачем давать жалкие объяснения какой-то ведьме, которая всего лишь оказалась на ее пути. Это чувство одновременно и возбуждало и ужасало ее.

«Где Хантер Найэлль?» — спросила Морган. «Лилит рассказала мне всё, что знала. Я уверенна, она предпочла бы остаться тебе верной, чем бы ты там ее не зацепила. Но, в конце концов, она сломалась. У нее не осталось выбора. Но у тебя есть. Я рекомендую тебе выбрать мудро».

«Как! Я слышала, Хантер Найэлль утонул во время катастрофы на пароме шестнадцать лет назад», — с легкостью ответила Иона.

«Иона», — сказала Морган леденящим голосом, — «скажи мне, где он». Всё сильнее и сильнее натягивались ее нервы, как струны, которые вот-вот порвутся. Она не хотела причинять вреда здесь. Она вообще не хотела этого. Но она причинит.

«Скажи мне!» — она закричала, выбрасывая вперед руку. Древний камень разлетелся на части рядом с головой Ионы, выстреливая неровными скальными кусочками в разные стороны, Иона вздрогнула и отвернулась, но Морган заметила царапины на ее щеке и отслоившиеся осколки на ее тонких волосах.

Морган чувствовала нарастающий страх Ионы — но также она чувствовала страх рядом с ней. От Мойры. Она бросила быстрый взгляд на свою дочь, посылая ей столько тепла и утешения, сколько могла. Лицо Мойры было маской — она усиленно боролась с тем, чтобы не показать свои истинные эмоции, — Морган поняла это. Но внутри Мойра была в ужасе, и Морган хотела все своим сердцем, чтобы Мойры здесь не было и она не была свидетелем того, что Морган делает.

«Как ты смеешь!» — закричала Иона. Морган резко развернулась обратно к ней лицом. Иона отряхивалась — она покрылась пылью и каменными осколками. Она взглянула на Морган, ее глаза горели. «Это место священное!»

Без слов Морган резко выставила вперед другую руку с жестко выпрямленными пальцами. Еще одна глыба взорвалась — с другой стороны от Ионы. На этот раз Иона закричала и закрыла глаза руками. Осторожно она отряхнула лицо, оставляя бледные кровавые полосы там, где были пальцы.

«Мой глаз!» — зарычала Иона, затем тревожно взглянула наверх, когда послышался грохочущий, скрежещущий звук. Взрыв ослабил часть стены, и огромный валун затрясся прямо над ней. Быстро Иона отпрыгнула вниз в траву перед Морган как раз, когда валун упал и влетел в оконный проем прямо туда, где только что Иона стояла.

Теперь Морган завладела полностью вниманием Ионы. Очевидно ее сводная сестра была в бешенстве. Ее губы раздраженно сжались, лицо в кровавых полосах, глаз раздулся, и она пристально уставилась на Морган.

«Ты не представляешь, с кем имеешь дело», — заявила Иона убийственным тоном. «Ты понятия не имеешь о тех вещах, которые я совершаю, или о том, кем и какой я стала».

«Правда. И кто же ты, Иона?» — спросила Морган, наполняя свой голос неслышными волнами силы, словно крошечными сейсмическими ударами, предназначенными вызвать дискомфорт и беспокойство. Рядом с ней Мойра переминалась с ноги на ногу. Скай стояла неподвижно, напряженно и в боевой готовности.

Глаза Ионы слегка вспыхнули, и снова на долю секунды она утратила свое самообладание. «Я стала дочерью своего отца», — разразилась она голосом полным воинственности и триумфа.

Рассчитав силу, Морган подумала: «Толчок», и Иона влетела спиной в каменную стену позади нее. Воздух вышел из ее легких со звуком «ууф!», и она боролась с тем, чтобы удержать равновесие.

«Хантер Найэлль», — напомнила Морган стальным голосом. «Где он? Или мне следует начать посерьезнее убеждать тебя?». Она сосредоточилась на образе Ионы перед собой, представила ее ухо и прошептала некоторые из тех слов, которые узнала во время ритуала тат меанма — Викканское объединение разумов — с Карьяном столько лет тому назад. Иона пронзительно закричала, хватаясь за ухо, с перекосившимся от боли лицом. Мысленно Морган посылала Ионе чувство, будто железнодорожные гвозди вколачивают ей в мозг.

Иона скрючилась у стены, выкрикивая проклятья в адрес Морган, которые ни на что не влияли.

Морган сделала глубокий вдох и освободила ее. «Видишь ли, Иона», — сказала она, «Я всегда была дочерью своего отца. Теперь не трать мое время впустую. Где Хантер?» Ужасная жажда получения ответа была так велика внутри нее, что больше ей даже не требовалось насильно вызывать в себе этот абсолютный, чрезвычайный гнев, чтобы напугать Иону — гнев был настоящим. Всё, что было правдой прямо сейчас — всепоглощающая, пульсирующая потребность найти Хантера.

Иона, пытаясь не расплакаться, ухитрилась подняться и прислониться к стене. Без предупреждения она резко выпрямилась по струнке и выкрикнула заклинание. Морган почувствовала, как подкашиваются колени и слабеют мышцы. Она упала на землю, мгновенно осознавая, что Иона только что наложила на нее связующее заклинание.

«Ты тупица!» — заорала Иона, вставая над Морган. «Все эти годы ты понятия не имела — понятия о том, что я сделала с тобой — с твоим драгоценным Хантером!»

Морган заметила, что Скай двинулась вперед, но Иона остановила ее движением руки.

«Оставайся на месте, Мойра, не двигайся», — послала Морган, зная, что ее дочь, должно быть, в ужасе. Ее разум реагировал быстро, чувствуя, как затягивается невидимая веревка, которую Иона наложила на нее.

«Ты ничтожество», — кричала Иона на Морган. «Незаконнорожденная дочь Карьяна, его ошибка, его стыд!». В этот же момент Скай с Мойрой начали петь, очень тихо — должно быть, обменявшись перед этим сообщениями. Они создавали заклинание, чтобы помешать Ионе.

Морган сконцентрировалась и ощутила, как связующее заклинание слабеет. Иона была могущественна, но далеко не настолько, насколько Морган. Мойра и Скай ослабили заклинание Ионы, и теперь Морган была в состоянии позаботиться об остальном. Со всплеском энергии Морган вырвалась из оков, даже не заботясь о том, чтобы отклонять заклинание постепенно — просто разрушив его полностью сразу. Она освободилась как раз, когда Иона повернулась к Мойре и Скай, поняв значение их песни.

Сразу же Морган снова направила боль в ухо Ионы, с использованием «темных» слов Карьяна, Иона закричала даже громче, корчась, словно в агонии. Скай подошла ближе к Морган — Иона не могла долго удерживаться на ногах, она упала на колени на траву, зажав уши обеими руками.

Морган медленно досчитала до двадцати, постепенно освобождая ее. «Ты — посмещище,» сказала она с неестественным спокойствием. «Не заставляй меня спрашивать снова. Хантер Найэл.»

Иона снова поднялась, обхватив свою исказившуюся ненавистью голову.» Разве ты ещё не поняла, Морган из Белвикета? Это я погубила паром. Я сделала это, создала волну. Утопила паром. Ее глаза блестели с неестественной яркостью, и Морган начал полагать, что двадцать лет ярости и негодования сделали Иону душевнобольной. " Я открыла Бит деарк над водой и забрала сиккера. Бедный, он пытался доплыть до берега из последних сил, когда я его затянула внутрь.

Морган в шоке покачнулась от того, через что Хантер прошел. «Ты? Как смогла ты это сделать?» Иона улыбнулась застенчиво, все еще выглядя безумной, но начиная наслаждаться своей историей. «С его истинным именем. Я знаю истинное имя сиккера.»

Нет! Нет, нет, нет. Морган пыталась сдержать панику, зная, что Иона почувствует ее, но она могла ощущать, как когтистые лапы страха тянутся к ней. Знать чье-то истинное имя означает всецело иметь над ним власть. Полный контроль во всем. Морган знала истинное имя Карьяна и использовала, чтобы остановить его, ради добра. Как могла Иона узнать имя Хантера?

«Год назад я встретила ведьму по имени Жюстин Курко,"продолжала Айона, как будто прочитав вопрос Морган на ее лице.

Жюстин — женщина, которая раньше коллекционировала имена — та самая женщина, которую Хантер однажды поцеловал. Хантер рассказывал Морган, что Жюстин разозлилась, когда он дал ей ясно понять, что ничего между ними быть не может, но… это не достаточная причина, чтобы участвовать в интригах Ионы. И кроме того, Жюстин не знала истинного имени Хантера.

«Она ненавидела Хантера и потратила годы в поисках его истинного имени», — продолжала Иона. «В конце концов, она выяснила его, используя Бит деарк, чтобы поговорить с мертвыми. Я предложила купить его имя у нее. Но глупая женщина его не продавала». Рот Ионы изогнулся дугой вверх в жуткой насмехающейся улыбке. «Так что я убила ее. И забрала ее душу — ее силу — себе. С ее силой, присоединившейся ко мне, я стала непреодолима. Я стала дочерью своего отца. Я хотела, чтобы ты страдала. Я хотела вызвать твои муки — поэтому я создала Бит деарк и украла Хантера у тебя с помощью его истинного имени». Иона замолчала, стирая отвратительное ликование со своего лица и делая попытку выглядеть более уравновешенной. Она засмеялась: «Что теперь чувствуешь?»

О, Богиня — думала Морган в ужасе. Теперь она поняла, почему Иона была необъяснимо сильна. Она забрала чью-то душу, поглотила его силу. Кто знает, ограничилась ли Иона только Жюстин? Иона обладала безумной силой, но разрушение душ — их сил — поедает ее изнутри. Иона извлекла силу, но эта сила убивает и уничтожает ее. Ледяная рука обхватила сердце Морган от осознания того, что Иона могла забрать душу Хантера тоже. Колени Морган начали трястись, и она взмолилась, чтобы это было незаметно. Тонкая, холодная струйка пота на задней части шеи медленно поползла вниз по спине. Она чувствовала себя в окружении смерти, ужаса и ненависти, и всё, о чем она думала, это Хантер. Хантер, Хантер. Пожалуйста, хоть бы с ним этого не случилось. Она осторожно сглотнула и железной хваткой зажала волю в кулак.

«Иона, где Хантер?» повторила она сурово глядя на трясущуюся, слабую ведьму у её ног.

«О, нет, он не мертв. Нет, нет, это было бы слишком быстро, слишком просто. Хантер был жив всё это время». Иона озвучивала эту информацию так, словно делилась восхитительной тайной. «Можешь ли ты вообразить? Ты горевала, как вдова, все эти годы. А он жив! Если его существование можно назвать жизнью».

О, Богиня, она безумна. Богиня, пожалуйста, помоги мне. Пожалуйста, проведи меня через это. Хантер жив.

Скай шагнула вперед и встала рядом с Морган. Она крепко сжала Морган за локоть. «Где он?» — потребовала Скай. Морган была благодарна — это дало ей минутку собраться с силами. Наконец, она знала наверняка. Хантер был жив. Ощущение тупого удара разрасталось в ее груди, и она почувствовала теплую, тяжелую вязкость текущей крови.

Иона хихикала. «На острове», — произнесла она победоносно. «На острове, укрытом туманом и дождем, где никого нет. На острове, где ничего не растет, никто не живет, и каждый день абсолютно такой же, как предыдущий. Хантер был там, страдая, всё это время, с тех пор, как я протащила его через Бит деарк. Из-за тебя и того, что ты сделала с моей семьей».

«Один на острове?» — спросила Морган, прочищая горло и укрепляя голос. Один на острове шестнадцать лет. Конечно, к этому времени он обезумел. Мысль о том, что ее любимый Хантер, ее муирн беата дан, проходил через такие невообразимые мучения шестнадцать лет, почти придавила ее к земле.

«Нет», — сказала Иона, удивляя ее. «Там еще несколько ведьм, которые разозлили МакЭванов за многие годы. Я не слежу за ними. Зачем волноваться? Они — ничто».

«Скажи нам, как добраться туда», — сказала Скай, ее голос звучал как камень. «Или я выдавлю твои глаза и скормлю их тому, что осталось от твоих собак». Ее высокая, стройная фигура была неподвижной от напряжения, руки уперлись в боки. Лицо непроницаемое, спокойное, черные глаза пронизывающие.

Иона мигнула. Морган почувствовала, что Мойра отстранилась.

Иона, казалось, подумала несколько мгновений. «На севере», сказала она ухмыляясь. «В океане.»

Морган позволила каждой частичке угрожающей силы возрасти в ней до максимума. Она дала полный ход каждой ненавистной мысли, каждому желанию возмездия, которое у нее когда-либо возникало. Зло захлестывало ее изнутри, и она позволила ему вылиться прямо на Иону. Это был огромный контраст, полная противоположность всему, к чему Морган стремилась всю свою жизнь. Это была тьма, это противоречило Викканнским Законам, это были власть, угроза, пустота и полное отсутствие любви, жизни или надежды.

Когда этот поток настиг Ионы, невидимые яды наихудшей человеческой сущности, она отшатнулась и стала давиться, хватаясь рукой за горло, наваливаясь всем телом на каменную стену. Ее горящие глаза, казалось, вылезали из головы, язык выглядел распухшим.

Морган наблюдала, как та корчилась от боли. Как далеко я готова зайти? Она пошла бы, насколько смогла.

Скай взяла Морган за руку и нежно потрясла ее. Морган с трудом сглотнула и с усилием усмирила бурлящие внутри чувства, скомкав их в плотный, темный шар, вызывающий зуд и боль, и зашвырнув его на самое дно своего подсознания. Глядя в обеспокоенные глаза Скай, она кивнула, Иона закашлялась и рухнула на землю, задыхаясь. Она тряслась, с широко распахнутыми и напуганными глазами.

«Где остров?» повторила Скай с тихой угрозой.

«Между островом Северный Уист», — сказала Иона удушливым и тонким голосом. Ее белые руки дрожали и неконтролируемо болтались вокруг нее. «И островом Льюис». Она задохнулась в рыданиях и отвернулась, хватаясь за траву одной рукой.

«Мы просто оставим ее здесь?» спросила Скай у Морган, когда они отвернулись.

Морган остановилась. У них не было брэйфа — магической цепи, используемой для связывания ведьм. Не было времени вести Иону с собой и быть вынужденными постоянно следить за ней.

«Мы отправим ведьминское сообщение в Новую Организацию», — решила она. «Чтобы они прислали кого-нибудь, кто заберет ее отсюда». Морган бросила мимолетный взгляд на Иону, которая стонала, сложившись пополам. «В любом случае, она не в форме, чтобы совершить хоть что-нибудь в ближайшее время», — сказала она.

Они двигались к автомобилю, а Мойра шла молча и уныло рядом с Морган. Морган знала, что навсегда изменила представления своей дочери о себе. Как это отразится на последующих годах? Как это повлияет на мнение Мойры о магии и любви? В то время как они спускались с холма, Морган слышала стоны Ионы. Но она продолжала идти вперед, только вперед, к машине. Повернуться назад означало бы привести в движение нечто за пределами миропонимания.

Они прошли четырех ротвейлеров, стоявших на их пути к автомобилю. Морган прошла мимо них и села в машину, прижимая руку ко всё еще кровоточащей ране на груди. Она прислонилась головой к окну, когда Скай с Мойрой забирались внутрь. Выпустив свои сенсоры, она поняла, что обе они (Скай и Мойра) находились на грани срыва: напуганы, печальны, расстроены, встревожены.

После того, как они промчались по Арсдэту, немного цвета вернулось к лицу Скай. «Хантер жив», — сказала она, глядя на Морган. «Мы найдем его. Вот что важно».

17. Мойра

В конце дня они достигли Острова Льюиса. Езда была напряженной, все молчали. Руки Мойры все еще дрожали, хоть она и пыталась успокоиться. Она думала о том, что она видела, когда мама и Лилит сражались. Это было невероятно, но борьба между ее мамой и Ионой. Она никогда не испытывала такого страха за всю свою жизнь.

И хуже того, она ощутила беспомощность. Она знала, что они со Скай немного помогли, когда вместе пытались ослабить связующее заклинание Ионы, наложенное на ее маму. Но, вероятно, по большому счету, это была заслуга Скай. Что если Мойра просто сдерживает их? Ее сила — ничто в сравнении с силой Морган из Белвикета.

Морган из Белвикета. Мойра окончательно осознала тот ужас, который всегда слышала в голосах людей, когда они произносили эти слова. Ее мама была сильнее любой ведьмы из тех, в существование которых в мире она точно верила. Раньше она думала, что те истории преувеличены, но теперь… это всё было так невероятно. Неужели это действительно была ее мама, окружившая Иону заклинаниями, заставившими ее умываться слезами в грязи?

«Поехали прямо сейчас», — сказала Морган.

«Нет». Голос Скай был непреклонным. «Сейчас темно. Никто не сдаст нам лодку в это время ночи. И мы все измотаны — мы должны быть готовы к тому, что ждёт впереди.»

Свернувшись калачиком на заднем сидении, Мойра слушала их спор, разрываясь между диким желаньем найти Хантера как можно скорее, чтобы она могла встретиться лицом-к-лицу с человеком, который, как она узнала, являлся ее отцом — и ужасным страхом этой встречи в то же самое время. За последние двадцать четыре часа произошло так много потрясений, так много кошмаров. Она всё еще была поглощена горем от того, что на самом деле не была дочерью Калэма, ужасом от того, что ее мать была дочерью Карьяна, невероятным сомнением в том, что увидела собственными глазами — на что способна Морган из Белвикета. А под всем этим — свежая колющая боль от предательства Иэна. Как может она теперь встретиться с Хантером, в середине всего этого? Однако разве теперь могла она не жаждать увидеть его, узнать его? Спасти его от того, что эта ужасная женщина Иона сделала с ним?

Иона. Лишь мысль об этой женщине вызвала привкус горечи во рту Мойры. Она всегда знала, что зло существует, но сегодня она видела его вблизи, живьем. Она задрожала, посильнее закутываясь в куртку.

«Он жив,» резко выговорила Морган. «Мы должны пойти сейчас! Хантер там и он жив, и мы идем прямо сейчас!»

«Морган», — сказала Скай, ее голос быль столь же резким. «Мы понятия не имеем, что нас ждет в центре проклятого океана. Мы не знаем, какого рода силу, какую магию нам придется использовать там. Но я точно знаю, что я не в состоянии светить чертовой свечой в данный момент! И ты тоже!»

«Но — " начала Морган.

«Ты — Морган из Белвикета! Ты можешь быть одной из самых могущественных ведьм на земле, но ты не Богиня!» — заявила Скай, повышая голос. «Ты не абсолютно неуязвимая, даже если считаешь себя таковой!»

Глаза Moйры стали большими. Она облокотилась на локоть, чтобы лучше видеть. Ее мать потрясенно уставилась на Скай.

«Ты думаешь, что я так вижу себя?» спросила Морган тихим голосом.

С нетерпением Скай покачала головой и провела рукой по своим прекрасным светлым волосам. «Нет. Прости. Я не это имела в виду. Слушай, Морган, Хантер — мой кузен. Я выросла с ним. Он мне как родной брат. Мы были с ним лучшими друзьями. Разве ты не думаешь, что я хочу найти его? Разве ты не считаешь, что я отчаянно жажду увидеть его действительно живым? Разве тебе не кажется, что я крайне нуждаюсь добраться до него как можно быстрее?»

Морган ничего не отвечала и просто смотрела на Скай. Лицо Скай было оцарапано, руки до сих пор в грязи. Она выглядела бледной, выжатой как лимон, на грани истерики.

«Иона ждала шестнадцать лет прежде, чем сделать это», — продолжила Скай спокойно. «Она знает, что мы отправляемся на остров. Она дала нам лишь столько информации, чтобы найти его. Лилит была частью ее плана. Разве ты не понимаешь? Всё это — ее план».

Морган посмотрела в сторону, затем снова на Скай и кивнула.

«Если Иона забирает души и увеличивает свою силу посредством методов темной магии, мы должны быть в лучшей форме, чтобы сразиться с ней», — сказала Скай. «Всё во мне кричит, чтобы броситься в океан прямо сейчас и плыть за Хантером. Но я знаю, что если мы собираемся попытаться спасти его, если мы собираемся выступить против Ионы на ее условиях, на ее земле, нам необходимо отмести все возможные препятствия. Ты согласна?»

Морган вздохнула. «Несколько часов,» сказала Скай, выглядя утомленной и измученной. «Это — все, что я прошу.»

Морган кивнула снова. «Ты права,» сказала она спокойно. «Я ненавижу это, но ты права.»

Мойра села прямо, убрала волосы с глаз и вытерла катившиеся из них слезы. Она опустила взгляд на свои руки, которые всё еще тряслись. Будь спокойной, — думала она, собирая по крупинкам свою энергию и вытесняя весь свой страх и смятение. Пока она наблюдала, дрожь начала останавливаться. Мойра ощутила легкий привкус победы.

«Что ж, хорошо», — сказала Скай. Она снова завела автомобиль и помчалась. Минуты через две она сказала: «Смотрите, вон там гостиница «Номер и завтрак». Завтра утром арендуем лодку. Договорились?»

«Да», сказала Морган, выглядя выдохнувшейся.

Мойра взяла свое пальто и надела. Страх хлынул в неё, и она проглотила назад свою тошноту. Она могла сделать это. Она тоже могла быть сильной. Ее мама нуждалась в ней. И «он Хантер нуждался» в ней тоже.

Небо еще только-только начало просеиваться розовыми и оранжевыми полосками света, когда Мойра, ее мама и Скай проснулись следующим утром.

Мойра проспала, как убитая, закрыв глаза сразу, как только голова дотронулась до подушки. Ей приснилось множество снов, но только один она запомнила — о Хантере. В этом сне Хантер сказал: «Не ищите меня, я потерян навсегда», а Мойра ответила: «Я должна найти тебя. Я твоя дочь». Слезы текли по ее щекам, когда она резко села, выпрямившись, как болт, в своей узкой кровати. Она потеряла одного отца шесть месяцев назад. Сегодняшний день покажет, приобретет ли она другого или потеряет его тоже. Однако как может она рассматривать какого-то незнакомца Хантера в качестве своего отца?

Внизу на пристани Скай договорилась взять в аренду двадцатифутовую рыболовную лодку на день. Она была просторной и неуклюжей, с мотором за бортом и брезентовой парусиной, натянутой на алюминиевые шесты в качестве крыши. Для Мойры она выглядела древней и сомнительно пригодной для плавания. Называлась она Каррачан: «Морской ёрш».

Мама Мойры повернулась и взглянула на нее. «Ты остаешься здесь», — сказала она безоговорочным тоном. Рот Мойры раскрылся в шоке. После всего этого — после столкновения лицом с Ионом без содроганий и наблюдения, как ее мама стала другим человеком — теперь она просить остановиться? Ее мама продолжала: «Тебе пятнадцать, ты не инициирована, ты мой единственный ребенок. Я не могу потерять тебя. Ты останешься в постели в «Номер и завтрак» до нашего возвращения. Не гуляй в округе. Оставайся в номере и не открывай никому дверь».

«Что?» — воскликнула Мойра, изумленно уставившись на свою мать. «Ты это не всерьез! После всего этого?» Она замахала руками в абсолютно неадекватной попытке описания случившегося за последние три дня. «Я нужна тебе!»

«Не обсуждается», — твердо заявила ее мама. «Ты остаешься здесь. Мы со Скай сделаем всё, на что способны, однако я не смогу мыслить связно, если ты не будешь в безопасности.

«Я не останусь здесь», — произнесла Мойра, сжимая челюсти и глядя сверху вниз на мать. «Я хочу быть с тобой. Я хочу быть там, если… когда вы найдете Хантера».

Мамино лицо смягчилось. «Мойра… я потеряла так много людей, которых любила. Если я потеряю и тебя, то не смогу продолжать жить. Ты понимаешь? Я не смогу жить». Ее карие глаза пытливо смотрели в глаза Мойры. На секунду Мойра почувствовала укол вины. Ее мама потеряла многих: Кэла, потом Хантера, потом папу. Своих кровных родителей.

Но ничто не изменит тот факт, что Мойра должна была сделать это. «Я еду», — твердила она.

Забравшись на непритязательную лодку, Скай натянула контрастирующий с одеждой спасательный жилет. Ее светлые волосы уже растрепал ветер. Без слов Морган указала пальцем на «Номер и завтрак».

Мойра ощутила вспышку гнева. «Я часть этого!» — закричала она. «Он мой кровный родной отец!». Эта фраза звучала как-то неправильно из ее уст — Калэм был ее отцом. Но она знала, что, тем не менее, это правда, и незнакомец или нет, если Хантеру нужна помощь, она не собирается сидеть сложа руки.

Морган покачала головой, ее глаза были полны страдания. «Нет». Затем она отвернулась от Мойры и спустилась туда, где была привязана лодка. Шагнув на нее, Морган надела спасательный жилет. По сигналу Скай Морган отвязала веревку, которой лодка была привязана к пирсу, а Скай подняла судовой дроссель. Небольшой мотор взревел. Не оглядываясь, Скай села на заднее сиденье и взялась рукой за старомодный румпель. Здесь не было ни штурвала, ни пульта управления — только потертые виниловые сиденья, изодранные и пропахшие рыбой.

Мойра смотрела скептически. Они действительно собирались оставить ее здесь, на острове в тысяче километров от дома, с незнакомцами? Они действительно собирались заставить ее просидеть этот заключительный этап, когда они искали ее кровного отца?

Она так не думала

Лодка медленно отплывала от пирса, двигатель надрывался, словно от астмы. Не давая себе ни секунды подумать, хорошая ли это идея или нет — она знала, что плохая, но на волнение не оставалось времени — она разбежалась и прыгнула с пирса так далеко, как могла.

Свист! Она сильно ударилась о поверхность воды, уходя вниз до того, как начала плыть. На самом деле, план был приземлиться на лодку, даже если сначала головой. Морган и Скай обе обернулись на всплеск, и моментально Морган схватила Мойру за руку и вытащила наверх.

«О чем ты думала, Мойра!» — кричала Морган.

Выдох, вдох, выдох. «Вы не оставите меня!» — кричала Мойра в ответ, восстановив наконец свое дыхание.

Скай замедлила двигатель и с любопытством смотрела на Морган. Мойра переводила взгляд со Скай на свою маму. Абсолютное раздражение отражалось на лице Морган, но в конце концов она покачала головой. Они не будут разворачиваться — итак потратили впустую слишком много времени.

Мать сняла спасательный жилет и вручила его Мойре.

«Что ты наденешь?» — спросила Мойра.

«Есть только два, сказала» ее мать коротко.

Мойра осмотрелась вокруг. Пристань осталась позади, и они медленно двигались мимо рыболовных судов. Когда они только отплывали, было солнечно, только несколько пышных кучевых облаков в небе. Море выглядело насыщенного цвета морской волны, полным жизни.

Теперь, лишь несколько минут спустя, Мойра вообще едва могла найти кусочек голубого в небе. Бесконечная тяжелая масса серых туч охватила его, словно их толкала чья-то невидимая огромная рука. Мойра прошла и села на одну из боковых виниловых скамеек впереди. Море было цвета свинца. Вместо веселых легких с белыми кудряшками волн — волны тяжеловесные, неуклюжие, взбалтывающие воду с эффектом глубокого разрушения. Мойра заметила, что над головой нет птиц. На пристани чайки были крупными, ярко-белыми и серыми, их сиплые крики наполняли воздух. Сейчас казалось, будто их кто-то стер с картинки стирательной резинкой.

Она подняла взгляд и увидела, что ее мама серьезно смотрит на Скай.

«Заходи, дружок, ко мне», — прозаично произнесла Скай.

Говорила паучиха*. Иона послала эту погоду. Дальше будет хуже, — подумала Мойра. Но они не отступят, даже если это ловушка.

* Речь идет о песенке, которую пел черепаха Квази в сказке Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в стране чудес»:

Говорила паучиха «Заходи, дружок, ко мне!

Ты других таких покоев не увидишь и во сне!

Эта лесенка витая прямо в комнаты ведет.

Знаешь, сколько тут сюрпризов дорогого гостя ждет!»

«Ну уж нет — сказала муха, — и напрасно ты зовешь:

Эта лесенка такая — если вверх по ней взойдешь,

вниз уже не попадешь».

..

Мойра дрожала. Ее блузка, куртка, джинсы, носки и кеды промокли, и она замерзла. Температура упала до пятнадцати градусов, и ветер усилился. Соленые брызги периодически падали на ее лицо и казались иголками, вонзающимися в кожу.

Скай чуть развернула лодку, нацеливаясь на брешь между двумя огромными островами. Плаванье оказалось гораздо суровее, когда лодку захватило течение. Мойра тайком взглянула на маму, которая внимательно всматривалась вперед, решительная, с белым, как мел, лицом. Морган взглянула на дочь глазами такими грустными и серьезными, что Мойра почувствовала легкую панику.

Треск, скрип, треск. Ее руки побелели от напряженной хватки за кромку лодки. Лицо щипало от соленых брызг и ветра.

О, нет. Знакомое чувство начало зарождаться в ее желудке. Она судорожно сглотнула. Затем ее рот наполнился слюной, и последними функционирующими клетками мозга она осознала, что ей необходимо наклониться над водой немедленно, потому что ее вот-вот вырвет.

Еще больше соленых брызг ударило в лицо, когда Мойра приблизилась к воде. Она начала плакать, ее тело внезапно разразилось рыданиями. Она никогда не чувствовала себя такой потерянной за всю свою жизнь.

Тут же ее мама оказалась рядом, собирая назад длинные волосы дочери, положив руку на шею Мойры. Когда желудок Мойры наконец стал не просто пустым, а вывернутым наружу, Морган потянула ее обратно. Она достала бандану из своего заднего кармана и промокнула пощипывающее лицо Мойры. Мойра плакала, понимая, что должна перестать прямо сейчас, зная, что выглядела, как ребенок, осознавая, что ее мама была абсолютно права, желая оставить ее на берегу.

«Я сожалею,» рыдала она. «Я сожалею.»

«Шшш, шшш», — говорила ее мама. «Это тяжело. Вот почему я не хотела, чтобы ты ехала».

«Я сожалею,"повторила Мойра, снова дрожа.

За секунду Морган внимательно осмотрела дочь, затем закрыла глаза. Она расставила пальцы на правой руке и приставила их к лицу Мойры, прикасаясь к виску, лбу и вене на шее. Затем она начала бормотать слова на гаэльском, некоторые из них Мойра узнала со своих уроков, но большинство ей были неизвестны. После нескольких мгновений Мойра сделала вздох облегчения. Ее тяжелая голова, мучительная тошнота, усталость и страх стали легче.

Через минуту Мойра осторожно выдохнула. О, Богиня, она дышит без боли. Она медленно делала глубокие вдохи, чувствуя, как боль и напряжение покидают ее с каждым выдохом. Она открыла глаза в тот же момент, когда ее мама открыла свои.

«Спасибо», — сказала Мойра, вновь испытывая благоговейный трепет. Ее мама исцеляла ее раньше, но сейчас Мойра по-настоящему поняла, откуда исходила эта способность — источник силы находился гораздо глубже, чем она когда-либо могла представить. «Так намного лучше».

«Мы нуждаемся в тебе в хорошем состоянии,» сказала Морган, и обняла ее.

Именно в тот момент Мойра поняла, что силы ее мамы как целительницы, вероятно, абсолютно равны ее разрушительной силе. Это был почти ослепляющий, наглядный пример того, как всё гармонирует в жизни: черное и белое, хорошее и плохое, исцеляющее и разрушающее. Мама всегда называла это шипом розы, и Мойра поразилась, насколько всё продуманно, насколько обнадеживающе в каком-то смысле, ведь колесо всегда безотказно вращается.

Морган убрала руки и стряхнула с них остатки магической энергии. Под глазами у нее были бледно-фиолетовые круги; она выглядела печальной, утомленной и странно выжидающей, словно ждала плохих новостей.

Со следующим вздохом Мойры, весь мир сделался серым.

Испуганно моргая, Мойра всё еще видела свою маму, менее чем в трех шагах от нее, и Скай, в трех шагах от ее мамы. Всё остальное исчезло.

«Что это?» — выкрикнула она, когда Скай замедлила двигатель.

«Туман», — выкрикнула в ответ Скай. Она вновь завела двигатель, полностью повернув румпель вбок и закрепив его там; теперь какое-то время они могли медленно передвигаться по строгой окружности. Она встала и прошла на середину лодки, где находились Морган и Мойра. Все трое безуспешно всматривались вперед, но казалось, будто вокруг них вывешено толстое, серое шерстяное одеяло.

«Итак, я не вижу ни одной проклятой вещи», — высказалась Скай. «Только Богине известно, не наткнемся ли мы на какие-нибудь рифы… думаю, мы всё еще очень далеко, но кто знает? Мы в середине проклятого нигде. Богиня, Иона гораздо хуже, чем просто заноза в заднице».

«Поэтому нам нужно избавиться от тумана», — произнесла Мойра, пытаясь думать.

«Ну, да», — сказала ее мама, проводя рукой по своим волосам и почти сразу же застревая пальцами в спутавшихся узелках. «Проблема в том, что у нас нет возможности выяснить, как много его здесь, насколько он густой, откуда движется».

Туман. Туман состоит из водяного пара. «Можем мы заставить все эти крошечные капельки в тумане соединиться вместе, притянуться друг к другу?» — спросила Мойра. «Тогда они обратятся в дождь и упадут. Дождь будет сильный, но сквозь него можно будет видеть».

Мать посмотрела на нее, мигнула, затем посмотрела на Скай. Медленная улыбка осветила обычно серьёзное, тонкое лицо Скай, и она кивнула.

Мойра ощутила искорку гордости — возможно, она сможет внести свой собственный вклад наряду с этими сильными ведьмами. Ведь она дочь Морган и должна помнить об этом.

Мойра, Морган и Скай взялись за руки и сконцентрировались. Скай взяла на себя основную часть заклинания. Они сфокусировались на ощущении, как каждый бесконечно маленький атом влаги плавает в воздухе, на их безграничном количестве. Одна крошечная частичка соединяется с другой, затем с третьем. Постепенно началась цепная реакция, по которой каждая водная молекула соединялась с другой и затем с остальными. Они становились тяжелыми, слишком тяжелыми, чтобы плавать в воздухе, и начинали медленно опускаться вниз, притягивая с собой другие. Через несколько минут полился ледяной дождь, мгновенно намочивший всё насквозь. Маленькая полотняная крыша не закрывала место, где сидела Скай у румпеля, да и двух других женщин едва защищала. Дождь падал на них сбоку, ударяя в лица, промокая соленые пряди волос.

Он был сильным. Однако они могли видеть.

Скай завела двигатель и взялась за румпель. Они находились между двух остров Северый Уист и Льюис, направляясь в открытое море. Дождь следовал за ними. Волны до сих пор ударяли в позвоночник. Счет времени остановился, когда их путь лег через свинцовое море. Создавалось впечатление, что им придется плыть вечно. Они проплыли мимо маленького острова слева. А впереди, чуть на востоке, виднелся другой, даже меньше этого.

«Должно быть, мы найдем еще один вскоре», — сказала Скай, перекрикивая волны.

Весь мир осветился вспышкой самой большой молнии, которую Мойра когда-либо видела. Ее волосы встали дыбом от электричества, и каждая деталь на горизонте слилась со светом. Бум! Раздался чудовищный раскат грома, который пробрал Мойру прямо до самых костей.

«Нам надо держаться ближе», — сказала Скай с суровой решительностью на лице. Ее глаза были черны, как обсидиан, кожа бледная, с подтеками от косметики. Мокрая одежда прилипла к ее высокой, грациозной фигуре, а сама она обеими руками с силой держалась за румпель.

Морган повернулась к Мойре. «Не прикасайся ни к чему металлическому», — проинструктировала она, после чего подняла руки к небу.

«Морган! Не надо!» — закричала Скай. Удивленная, Морган обернулась на Скай.

«Сохраняй свою силу,» сказала Скай. «Не трать ее впустую. Я могу видеть остров впереди. Ты на много больше понадобишься нам позже.»

Морган кивнула и села. Иногда Мойре казалось, что она видит остров, но в большинстве случаев она не видела ничего, кроме дождя, вспышек огромных, остроконечных молний. Громыхания грома непрерывно сотрясали их, одно за другим.

Поднялся ветер. Волны стали в два раза больше и бились о лодку, как разрушительные ядра, сотрясая Мойру, заставляя дребезжать зубы, едва не выдергивая руки, вцепившиеся в разодранное покрытие сиденья. Когда она посмотрела в одну сторону, то увидела стену зловещей серой воды. Повернув голову, чтобы взглянуть по другую сторону лодки, она увидела еще одну водяную стену. Казалось, само море ожило, проснулось от неуравновешенных фырканий их мотора, взбешенное их присутствием. Оно словно закипало вокруг, горячо желая утащить их на самое дно.

Не утонем, — твердила Мойра мирозданию. — Мы не утонем. Это не паром. У нас всё под контролем. Мы защищены.

«Я вижу его!» — закричала Морган, указывая пальцем вправо. Они почти проплыли мимо — если бы продолжили плыть, то вышли бы в открытое море.

Скай попыталась повернуть румпель, но напрасно — он застрял. Морган присоединилась к ней, и две женщины стали всей своей силой толкать длинную деревянную перекладину. Лодка грозно заскрипела — не желая поворачиваться — а Мойра отказывалась думать об их судьбе, если румпель сломался и они не смогут управлять лодкой. «Иона так не победит», — думала она яростно. — «Она не победит». Как будто эти мысли сработали, и румпель, в конце концов, сместился назло волнам, ветру, дождю.

Остров выглядел как ряд гигантских, черных, обросших мхом зубов, торчащих из воды, словно огромная, прогнившая челюсть. Вспышки света каждую секунду и гром были такими постоянными, что невозможно сказать, где заканчивался один хлопок и начинался другой. Каждая зазубренная полоска молнии освещала этот скалистый пустырь, и чем ближе они подбирались, тем более невозможным для проживания он казался.

Что если всё это погоня за непостижимым? Что если Иона наврала? Вдруг они проделали весь этот путь напрасно? Что если Хантер действительно был мертв все эти годы?

Мойра ощутила, как отчаяние накрывает ее с головой и знала, что бороться с ним бесполезно. Она посмотрела на свою мать и Скай и обнаружила ту же самую беспомощность, тенью упавшую на их лица.

Ее мать нахмурилась и протерла рукой влажный лоб. Свет засветился в ее глазах. «Это — заклинание!»

«Какая маме разница? Бессмысленно бороться, надеяться», — думала Мойра в бессильном отчаянии. «Все они умрут».

Морган стала рисовать руны в воздухе: Эол — для защиты, Торн — для преодоления препятствий, Тир — победа в битве, Ур — сила, и Перт — обнаружение скрытых вещей.

Постепенно Мойра поняла, что происходит. Ее голова начала проясняться, она встала и присоединилась к Морган. Вместе они рисовали руны снова и снова. Возле румпеля к ним присоединилась Скай, и все трое изобразили руну Перт в воздухе, сверкнула ужасная молния, и внезапно остров появился перед ними, как разъяренный дракон, выскочивший из моря, так близко, что они едва не наткнулись на скалы. Море, отчаяние и даже расстояние оказались иллюзией. Неистово Скай схватилась за румпель. Мойра села рядом и тоже стала толкать. Морган просканировала берег магическим зрением, после чего приставила ко лбу руку, прикрывая глаза от дождя.

Места, куда причалить, не было. Берег был скалистый и зазубренные, острые, надломанные глыбы защищали остров отовсюду. Они продолжали плыть и, в конце концов, когда Мойра испугалась, что сил не осталось в ее руках, ее мама заметила крошечное отверстие: просто маленький кусочек песка, еле-еле достаточный, чтобы уместить лодку. Скай с Мойрой завели в него лодку, морщась от дьявольского скрипа, когда она протискивалась между валунами. Они сели на мель, клиновидный корпус рыболовной лодки совсем не предназначен для того, чтобы за него тащить ее на берег. Морган выпрыгнула из лодки, покачиваясь на земле, и ухитрилась прикрепить канат к искривленному и деформированному дереву, что росло из трещины одной из скал.

Затем на песок спрыгнула Мойра. Скай последовала за ней. Они взглянули на лодку, опасно накренившуюся набок. Двигатель наполовину торчал из воды, длинные, липкие пряди морских водорослей запутались в нем. Поразительно, что он вообще работал.

Насколько они могли видеть, вокруг были только отполированные дождем черные скалистые камни, мокрый песок, низкие кривые деревья и шторм. Не было ни одного признака присутствия человека. Мойра моргала от стремительных атак дождя, пытаясь вглядеться вдаль. Она выпустила свои сенсоры. Ничего.

Ее мама потянулась и взяла ее за мокрую руку. Скай взялась за другую. Втроем они шли вперед, их ноги оставляли размытые следы на скользком песке. Мойра попыталась снова выпустить сенсоры и почувствовала тупую боль в голове, но ничего больше. Песок затягивал ее ноги. Грудь непривычно сдавило, а боль в ребрах стала медленно возвращаться. Мысль о том, что им следовало бы вернуться в лодку и каким-то чудом убраться с острова, окутала ее мрачной безнадежной завесой — и это, она была уверенна, уже не заклинание.

Они прошли буквально через весь остров, протяженностью примерно полкилометра. Он сужался в форме острия стрелы, с закругленным кончиком, где-то шестьдесят метров в диаметре. Стена скал закончилась тоже, отрезанная на другом конце берега. Мойра искала землю, искала что угодно, что могло указать на любое присутствие здесь хотя бы одного человека. Ничего. Только чувство смерти, окоченение сенсоров, притупление эмоций. Это место заколдованно, создано быть глупой тюрьмой. «Хантера здесь нет», — яростно думала Мойра. — «Всё это было ловушкой; Иона завлекла их сюда, чтобы захватить. Она должна выбраться отсюда — она должна вывести отсюда свою маму и Скай».

Но перед тем, как она смогла что-либо сказать, Морган сжала ее руку и потянула вперед. Мойра последовала за пристальным взглядом своей мамы, и ее рот открылся. На фоне высоких скал виднелась открытая пещера, едва заметная. Однако они смогли разглядеть очертания человека, шаркающего ногами им навстречу из глубины.

18. Морган

Он должен быть здесь… должен, — думала Морган в отчаянии. Однако она ничего не ощущала, ничего не улавливала. Она рисковала жизнью своей дочери, пытаясь спасти своего муирн беата дана. Но создавалось впечатление, что здесь пустота — только огромные, деформированные деревья и острые куски скал, больно упирающиеся в ступни даже через туфли. Она крепче сжала руку Мойры. Хантер где-то здесь. Он просто обязан быть здесь.

Затем она увидела это — отверстие в поверхности мокрой черной скалы. Пещеру. Заметную только благодаря слабому мерцающему свету глубоко внутри этой скалы. Свет исчез, и медленно появились очертания… человека. Человеческое существо шло по направлению к ним.