Дневник. 1956-1959

Домой ехал вместе с Щеголевым и высказал мысль, что мне, м.б., в литературных целях стояло бы съездить и посмотреть работу геологов на месте. Он за эту мысль ухватился и обещал послать меня на Бояркинское (если не ошибаюсь) железорудное очень мощное месторождение вблизи Белгорода. Над этим стоит подумать.

16, суббота. 15.50. Сейчас приехал с последнего экзамена в Ин[ститу]те. Закончен большой, огромный этап жизни — прекращена педагогическая деятельность, занявшая больше двух третей жизни… Теперь и только теперь я чувствую себя писателем в полной мере.

Итак — за работу!

20, среда. Я — вольная птица, и как легко дышится, когда над тобой не висят расписания и часы и минуты обязательной явки на работу! Не нужно готовиться, повторять математический материал, который, по правде говоря, начал вылетать у меня из головы…

Хорошо!

Работал в эти дни над повестью, для которой придумал хорошее заглавие: “Путешественники в третье тысячелетие”. Дело понемногу идет.

Вчера оформлял “Шестьдесят лет”, корректировал, переплетал.

Сегодня получил из “М[осковского] Р[абочего]” “Приключения Барсака” и послесловие для окончательной правки. Обещал представить к понедельнику. Фирсов говорит, что после этого рукопись пойдет в набор.

Во время правки “Барсака”.

Я был несправедлив к редакторам, когда написал о них в “Путешествии”, что, заметив на странице три раза одинаковое слово, они его два раза вычеркивают. Они делают бóльшее. В рукописи “Барсака” слово “вскричал” встретилось на протяжении пяти страниц (11, 14, 15), и оно подчеркнуто. У них в мозгу видно есть автоматические счетчики, отщелкивающие одинаковые слова, независимо от их сознания!

Правда, это сделано не редактором, а корректором, но все равно!

На стр[анице] 17 слово “вскричал” опять подчеркнуто.

26, вторник. Вчера мне звонил Фирсов и сообщил, что мои переводы все-таки отдаются на рецензию какой-то переводчице, что меня раздражило. Я сказал, что пусть они делают, что хотят, но по крайней мере надо дать рецензенту оригиналы, о чем они не подумали! Фирсов пригласил меня на просмотр иллюстраций к “Дунайскому лоцману”, и сегодня этот просмотр состоялся. Я сделал художнику ряд замечаний и указаний. Иллюстрации к “Барсаку” будут, видимо, готовы к середине мая, а книга, должно быть, выйдет лишь в конце года. В первую очередь идут книги к 40-летию Октября.

Сегодня я очень хорошо поработал над “Путешественниками”, написал больше 10 страниц.

Забыл записать, что в субботу у меня был Евгений по моему приглашению и прочитал “60 лет”. В общем, ему понравилось, но он сделал ряд существенных замечаний, и я по ним вчера начал правку, но не закончил, а сегодня ею не занимался. На-днях сдам рукопись в Детгиз. Сдам и сказку.

Март

1, пятница. Сходил в Детгиз, не очень удачно. Миримского не застал, оставил Раисе Михайловне для передачи 2 экз[емпляра] повести “60 лет”. Грибанова тоже не было, я попал к некой Ольге Александр[овне], которая уже раннее забраковала жюльверновского “Дунайского лоцмана”, т.к. считает его плохим романом. По этому поводу у нас произошел довольно резкий разговор, и я теперь более, чем уверен, что

сухая, лишенная всякого воображения женщина отвергнет “Лиса и Волка”, тем более, что, по ее словам, что они собираются издавать “Рейнеке-Лиса” (в обработке, конечно?) Все же оставил ей 1 экз[еммпляр].

Имел разговор с Тимофеевым. Оставил ему заявку на “Путешествие по 2 океанам” для средн[его] возраста и толковал о “Воде и ветре”. Первые шесть рассказов из моей программы он утвердил, но желает, чтобы я написал в духе “50 тыс[яч] лет” о мельнице; кроме того, нужен рассказ о гидростанции.

Прусаков, с которым я тоже говорил, сказал, что у них “Чуд[есный] шар” и “Два брата” намечаются к переизданию, но с этим дело обстоит трудно, т.к. надо их переиздавать не меняя, как 100-тыс[ячными] тиражами, а таких книг намечено немало. “На просторах Малой Азии” на будущ[ий] год они вряд-ли запланируют, т.к. у них план нынешнего года отодвигается на следующий из-за 40-летия Октября и фестиваля. Я ему сказал, что начинаю переключаться на современную тематику и пишу школьную повесть.

В книжной лавке писат[елей] купил 6 томов “Земля и Люди” Элизе Реклю из библиотеки Бориса Горбатова, пошли его книжги по свету, как когда-то пойдут и мои.

2 марта, суббота. 27,28 февр[аля] и сегодня работал в Лен[инской] б[иблиоте]ке над ростов[ской] газетой “Молот” за 1950 и 1951 год. Сделал очень много выписок, приобрел много ценных знаний. 52 год буду прорабатывать позднее, когда подойду в повести к событиям этого года.

Был в ГУМ’е, покупал коловорот для льда и попал в комнату милиции в качестве понятого: схватили одного мошенника (Мансурьян Влад[имир] Яковл[евич]), который залез в карман к испанцу и вытащил кожаные перчатки. В карманах у него оказалась еще 2 пары перчаток (кожан[ые] и шерстяные), 3 пары только что купленных золотых серег, 3500 р[ублей] денег, патрон от пистолета ТТ (боевой!), на руке золот[ые] часы “Победа”. Он уже, оказ[ывается], отсидел 3 года по 74 ст[атье] (вероятно, кража) в Воркуте и недавно отпущен.

Просидел я во время составл[ения] протокола около часа, но не жалею — интересно, пригодиться.

Вечером оформил последние 2 экз[емпляра] повести “60 лет”.

6 марта. Позавчера, 4-го я был на собрании детской секции, где обсуждалась сказка Д[митрий] Щеглов “Пятеро друзей”. И я впервые решил выступить со своими критическими замечаниями по поводу сказки, три главы которой прочитал автор. Мое понравилось С[амуилу] Миримскому, по редакции которого идет в Детгизе эта сказка, и он, потом, выступая, с ним солидаризировался.

Перед собранием я видел Архангельского: ему поручено от секции составление сборника “Голубятня”, который должен выйти в изд[ательст]ве “Молодая Гвардия” к 40-летию Октября. Извещение об этом я получил еще 2-го марта, а в понедельник договорился с ним, что представлю отрывок из “Путешественников” размером до печатного листа.

Вчера и сегодня я сделал выборки и перепечатал на машинке 20 страниц: начало, рассуждение о Петре Великом и Боярине Голицыне, эпизод с Дорой, спасение Кубри. Мне кажется, это должно пойти.

Материал по сборнику “Сов[етского] писателя”, где моя “Поездка по Иртышскому водохранилищу” еще не утвержден.

Работа над “Путешественником” идет успешно: вчера и сегодня написал большой эпизод о рыбалке на сазанов, думаю предложить Д.А. Самарину для сборника “Рыболов-спортсмен”.

11 марта. Был в Доме Дет[ской] Книги на открытии литературно-критич[еских] чтений. Встретил там Архангельского и для альманаха “Голубятня” передал ему отрывки из “Пут[ешественни]ков в 3-ье тысячелетие”, “Выдумщицу Лялю” и “Машину времени”, все в 2-х экз[емплярах].

12 марта. Сорок лет со дня Февральской революции!

…Но грянул день! Великому терпенью

Настал конец. Пришел кровавый бой!

Зажглась заря могучих вдохновений,

И призрак бурь пронесся над толпой!

Как я тогда был молод и полон кипучей энергии. Какой насыщенной политической деятельностью жизнью прожил я 1917-ый год. Я был одним из лидеров и вождей революции в уездном городе. Со снисходительной улыбкой мудрости я смотрю теперь на юного энтузиаста, отделенного от меня неизмеримыми безднами времени и пространства…

А всё-таки, какое это было {чудесное, неповторимое} время.

Странный каприз судьбы: вырезки из “Комсомольской правды” от 12/III о доме, в котором мы живем.

[Вклеена вырезка из газеты: «Публикуемые записки принадлежат очевидцу Февральской революции в Москве Н. Морозову, в них приводятся любопытные детали, по которым читатель легко может воссоздать обстановку, представить настроение людей в февральские дни 1917 года.».- Прожито.]

[Вклеена вырезка из газеты:

«3 марта, пятница.

Сегодня решил осмотреть «охранку», т.е. знаменитое охранное отделение, которое старались сжечь…

Направляюсь по бульварам в Гнездниковский переулок на Тверской… Там этот мрачный с решетками в нижнем этаже двухэтажный дом, выходящий фасадом в переулок…

Пожар начался в 6-м часу утра.

Когда приехали пожарные, здание оказалось запертым.

Внутри здания в нижнем этаже бушевало пламя.

Взломали двери, пожарные проникли в середину — горело в разных комнатах.

Людей в отделении — никого…

На улице масса обгорелых бумаг, тетрадей, папок, фотографических карточек, навалены обгорелые доски, вероятно, перегородки.

Медная доска на парадной двери сорвана — и остался один уголок с винтом.» - Прожито.]

14 марта. Сегодня был на школьном фестивале первых-четвертых классов 135 школы.

Картина была очень оживленная: десятки разноцветных шаров над головами, бумажные цветы, голуби мира, вырезанные из бумаги. Костюмы различных народов СССР: русские сарафаны, украинские вышитые рубашки и широкие шаровары, у девочек венки на головах; узбечки в длинных ярких платьях со множеством косичек на голове… Один мальчик был в черной отцовской шляпе, съезжавшей ему на глаза. Все разнообразие описать невозможно.

Выступали школьницы, начиная с 1-го класса, со своими стихами, с танцами. Декламировали мальчики. Смешной эпизод, когда конферансье-учительница выхватила из толпы маленькую девочку и поставила на стол декламировать, и оказалось, что девочка не та, о чем она и заявила очень смело. Это можно использовать. Впрочем, конферансье не смутилась, нашла ту, какую следует:

— Ну, что ж, неважно! С кем не бывает! Вот вам все равно девочка!..

Вчера и сегодня утром перепечатал рассказа “На острове

Верблюжьем” и свез в ЦДЛ для Херсонского, а оттуда взял 4 рассказа на рецензию.

“Путешественники” понемногу подвигаются.

19 марта. В эти дни довольно много сделал — повесть идет вперед. Сделал значительную ставку — очерк Анатолия Бурака о Цимлянском гидроузле; вставил эпизоды в приключение Васьки Таратуты — гроза и погоня Кубри за волчонком.

Отослал прорецензированные рассказы Херсонскому (вернее, сдал в ЦДЛ, секретарю).

Сегодня звонил Архангельский, просил прочесть на завтрашнем собрании секции детских писателей мой рассказ “Машина времени”, который ему понравился. Отрывки из а в общем он одобряет, но будет разговаривать завтра. “Выдумщицу Лялю” он забраковал.

Отправил открытку Гилевичу-Горскому с запросом о причине его продолжительного молчания. Написал в Московский Театр Кукол, требуя вернуть пьесы “Терентий и Тентий” и “Чудесные пилюли” — хватит им мариновать их. “Пилюли” они маринуют целый год и до сих пор не приняли. Возьму из реперткома

“Терентия”, и вообще хватит возиться с кукольными пьесами. Позвонил об этом Шпет, она говорит, что их кукольный мирок — это болото, где они барахтаются. О кук[ольных] театрах нет никакой заботы, никому до них нет дела. Но она просит дать ей экземпляра по четыре “Терентия и Тентия” и “Чудесных пилюль”, она разошлет их по лучшим кукольным театрам.

20 марта. Сюжет сценки, пришедшей во сне и доработанной после пробуждений.

Некий властитель любит посещать дома простых людей, играя в демократизм. Но так как он побаивается, то его сопровождает охрана, б[ольшая] ч[асть] переодетая. Один из агентов разыгрывает роль назойливого пьяного.

Хозяин дома (а м.б., кто-нибудь из его близких), раздраженный приставаниями пьяницы, не раз валит его на землю, крутит ему руки и т.д. Тот поддается почти без сопротивления.

Когда властитель уезжает, пьяница вваливается в дом. Пытаются удержать дверь — он открывает ее с большой силой. Вид у него совершенно трезвый.

Он открывает свое инкогнито. Испуг хозяев.

— Простите….— Робкие извинения.

— Что вы, что вы! Я пришел поблагодарить вас за вежливое (!) обращение. Здесь еще что! Вот в прошлом месяце попал я на одного, он, черт, так меня отволтузил, я две недели еле ноги таскал… Главное дело, он меня, подлец, об мостовую головой бил, все мозги мне стрес… А вы… хе-хе-хе… Силенка-то у вас куриная. Вот посмотрите…

Дает пощупать твердые как сталь мускулы.

Хозяева бледнеют. Получив щедрую подачку на чай, довольный агент удаляется.

23 марта. Сегодня оборвалась еще одна нить, связывавшая меня с Институтом: прошло отчетно-перевыборное собрание партгруппы на кафедре. Я сделал отчет, по правде говоря, очень слабый; моя работа была призвана удовлетворительной, я просил освободить меня и парторгом избран завед[ующий] кафедрой механики Юрченко (кафедры математики и механики объединили, т.к. на двух кафедрах теперь только три коммуниста).

Купил сегодня за 200 р[ублей] в Книжной лавке писателей ценное пособие “Михельсон. Русская мысль и речь”. Сборник образных слов и иносказаний в 2 томах.

24, воскресенье. Открытие недели детской книги. Был в Колонном зале Дома союзов, был представлен ребятам в числе прочих присутствующих Л[ьвом] Кассилем. Неоднократные бурные овации были устроены Корнею Чуковскому вообще и в частности по поводу приближающегося его 75-летия.

Имел существенный разговор с Б[орисом] Камиром. Я рассказал ему о том, что работаю над “Путешественниками”, и он просил обязательно дать ему рукопись. Я сказал, что дам, когда будет перепечатана, т.к. его суждение важно. Кроме того он сказал, что книжка, изданная о пехоте, получила очень хороший отзыв в “Учит[ельской] газете” и названа нужной, а потому, быть может, воскреснут некоторые отделы “Моей военной книги”. Тогда я, конечно, опять буду привлечен к работе над ней.

Имел много других встреч и кротких разговоров.

В альманахе “Год 38-ой, вып[уск] 19”, прочел очерк Леонида Гурунца “Письмо из Нагорного Карабаха”. Он там рассказывает настоящие чудеса о полезности плодов тутового дерева, шах-туте, о ее целебных свойствах. Между прочим, помогает от болезней сердца. Я подумал о том, что не плохо бы съездить в Нагорный Карабах и “попитаться” этой тутой. Даже прочитал в БСЭ статью о “Наг[орном] Карабахе”.

31 марта, воскресенье. Неделя Детской книги закончилась. Мои фонды в читающих массах стоят очень неважно — выступал всего один раз в Планетарии 27 марта, в 10 ч[асов] утра. Выступление (минут на 15) прошло с успехом — говорил о “Земле и небе”, прочитал отрывок о звездах.

Отсутствие приглашений объясняется тем, что мои книги давно уже не выходили. Если бы “З[емля] и н[ебо]” вышли в марте, было бы совсем другое дело.

Написал за эту неделю 22 стр[аницы] “Путешественн[иков]” — мало! Часто отрывался посторонними делами. Отредактировал 3 вещи для “Р[оссийского]-Сп [союза писателей]” — около 50 стр[аниц] машинописи и несколько прорецензировал. Редактирование — серьезная работа, т.к. вещи очень слабые.

Была на этой неделе Надя Вардугина, возвращается на этой неделе в Н[ово]-Сибирск. Подарил ей 3 своих книги.

Ездили с Вивой в бассейн Ц[ентрального] Клуба М[инистерства] Обороны — присутствовать при испытании снаряжения для подводной охоты. У меня к ней отношение отрицательное, у В[ивы] тоже. Встретил там Самарина, он, между прочим, сказал, что стоит за напечатанием в сборнике рыболовного отрывка из “Пут[ешественни]ков”.

Был в ЦДЛ на выступлениях коллекционеров. Наиболее забавна коллекция Вермеля — вырезки из газет о перемене неблагозвучных или непристойных фамилий.

Два раза был в Ленин[ской] б[иблиоте]ке, работал по материалам для “Пут-ков[путешественников]” (учебники средней школы”.

Немножко читал по археологии.

Апрель

1, понедельник.

Был вчера у Нюси Молодовой, консультировался по работе преподавателя 5 и 6 классов по русскому языку. Оттуда проехал в Лен[инскую] б[иблиоте]ку, читал учебник по истории для 5-х классов. Учебник оказался довольно серьезным. Вывод: я не дооценивал знаний учеников 5-го класса, и придется переработать в повести некоторые места (в частности о Петре I).

Надо будет внимательно перечитать учебники 5-го и 6-го классов.

Записываю сюжет рассказа, пришедшего утром в момент пробуждения. М.б., когда-нибудь напишу

Загородная прогулка

Михаил и Нина собираются пожениться (они могут быть студентами). Михаила настораживают некоторые неприятные черточки в характере Нины. Напр[имер], она отказывается взять со своей сберкнижки деньги, когда они очень нужны Михаилу, и он может вскоре же их отдать. Были и другие такие мелкие факты, но М[ихаил] из любви их прощает.

Назначен день и час, когда жених и невеста должны пойти в загс и оформить бракосочетание. В квартире родителей М[ихаила] готовится свадебный вечер.

Условились, что Нина с подругой заедут к М[ихаилу], и оттуда в Загс.

Подруга является расстроенная — одна, Нины нет. Зоя была у нее на квартире, как условились, и в условленный час, но Н[ину] не нашла, ее тетка сказала, что она ушла. Зоя бежит к себе, думает, что разошлись — подруги там нет.

Тревога, названивают телефоны, обращаются в милицию, в больницы…

Через час после того, как закрылся загс, является сияющая Нина и щебечет, щебечет…

Она, видите-ли, решила пойти к Зое и по дороге встретила Колю Н., своего товарища детства. Он с женой ехал в машине (чудная заграничная машина — Коля работает в посольстве!) за город и пригласил Нину с собой… и она поехала!

— Ах, мы так веселились, так веселились… Гуляли в роще, сидели в ресторане… а потом он — такой любезный! — подвез меня сюда!

Наконец, она замечает ледяные лица присутствующих.

— Да вы, кажется, не меня сердитесь? Беспокоились? Ну, какие пустяки — разве я маленькая, чтобы попасть под машину?… В загс опоздали? Ах, вот что? Это так важно?! Ну, хватит, Миша, дуться! Давайте садиться за стол, я после этой чудесной прогулки зверски голодна! А в загс сходим завтра!

Михаил убедился, что под очаров[ательной] внешностью Н[ины] скрывается полная нравств[енная] пустота, что Н[ина] — черствая эгоистка, думающая лишь о своих удовольствиях.

И он решается на разрыв — пока не поздно.

Нина уходит возмущенная, но не слишком огорченная: она уверена, что М[ихаил] завтра будет

у ее ног.

И, действ[ительно], уже через пять минут М[ихаил] готов бежать за Н[иной] и просить у нее прощения. Но он сдерживается, и ему на помощь приходит мать:

— Лучше перестрадай сразу, иначе будешь страдать долго… У твоей бывш[ей] невесты, как видно, нет ничего святого.

Михаил не возвратился к Нине. Она “утешилась” очень быстро, вышла замуж за другого, но недолго с ним прожила: пленила профессора и бросила мужа. Михаил очень рад, что своим своевременным решением во-время опомнился и не связал свою жизнь с пустой и лживой женщиной. Он с теплым чувством вспоминает Колю Н. и его “заграничную машину”.

Сегодня был в Репеткоме Мин-ва[Министерства] Культуры РСФСР, взял 2 экз[емпляра] “Терентия и Тентия” — это в порядке прекращения “кукольной” деятельности.

2, вторник. Проснулся около з-х часов ночи с порядочной зубной болью, которая не дала спать до утра. Около 6 часов Адик сходил в аптеку, принес валерьянки. Валерьянка и грелка помогли, часа на два уснул. Потом поехал в поликлинику Литфонда. Врач Мохова поковырялась в десне и сказала, что надо подождать — неизвестно, что болит — зуб или десна. Если зуб, то придется снимать мост, а это очень неприятная история.

Потом стало легче, сейчас (шесть вечера) почти не болит. Надо полоскать шалфеем.

Отнес в ЦДЛ отредактир[ованные] и прореценз[ированные] рукописи для Херсонского.

8, понедельник. Книга захватила меня с неудержимой силой, думаю о ней и днем ночью, являются новые ситуации и сценки (но некоторые приходят во время письма, и их не так уж мало: напишешь одно слово или фразу, они тянут за собой другие…)

Позапрошлую ночь книга снилась мне всю ночь. Придумал разделение на части и главы — так будет интереснее. За эту неделю сделал много. Еще дня два и пока кончу, начну редактировать для перепечатки.

Получил из Киева в ответ на мою открытку письмо от Гилевича-Горского. Снова хвалит “Зодчих” и заявляет, что он еще не отказался от мысли сделать по книге сценарий.

10, среда. Важное экономическое событие: поставлен вопрос об упразднении займов в будущем и о замораживании выпущенных (кроме 3%-го) на 20-25 лет.

Я был в Детгизе, беседовал с Тимофеевым и Брусиловской о плане новой книги, договорились о ее принципах. Они меня порадовали известием о том, что включают “Землю и небо” на второе издание в будущем году (хотя первое ужасно задерживается).

Тимофеев с энтузиазмом заявил:

— Вы – наш автор, и мы намерены хорошо вас кормить!

О выпуске “З[емли] и н[еба]” в редакции для нерусских школ не узнал ничего определенного.

Видел Миримского, он еще не читал “Шестьдесят лет”.

Звонил Арх[ангельский], повидимому рыболовный отрывок, данный для “Рыболова-спортсмена”, пойдет, но они хотят оформить его, как самостоятельный рассказ. Этим займется В[ладимир] В[асильевич]. Он собирается в ближайшие дни Скалду, я сказал, что, м.б., и я поеду с ним на денек.

Рыбол[овная] секция снимает на 3 недели два дома в Усольи, но я думаю все-таки остановиться у Ивана — там и уважение и лодка мотором всегда к услугам. Мы, конечно, поедем с Тосей, т.к. от него сегодня полу-чена телеграмма, что они с Асей приезжают в воскресенье, а я уже собирался им телеграфировать.

Поздно вечером звонил Херсонский и просил взять на просмотр еще два рассказа.

Выписал для Петровского около сотни имен и фамилий из “Веч[ерней] Москвы” для его словаря, отсылаю ему.

11, четверг. Вставил в повесть последнее пропущенное место — об экзаменах. Большой пропуск — археологические дела — заполнен раньше. Почти готовы двадцать шесть первых глав, листов 7-8 печатных. Завтра начну основательную правку, сделаю еще несколько небольших вставок — и в перепечатку.

Работу начал 11 февраля, прошло два месяца.

Настроение прекрасное. Больше всего радует то, что надо мной уже не тяготеет институтское расписание…

21, воскресенье. Давно не брался за . За это время вставил несколько кусков, провел правку.

14-го приехали Тося и Ася. Тося прочитал рукопись, сделал ряд существенных замечаний, по которым я еще сделал исправления. Вчера отдал рукопись в машбюро для перепечатки. Близится выезд в Усолье.

Май

6, понедельник. Пока я занимался рыбной ловлей в Усолье (см. рыболовный ), мне здесь устраивали литературные неприятности.

Возвратившись домой, я нашел пакет с рукописями, которые давал для альманаха “Голубятня”.

Относительно “Машины времени”, которая так понравилась Архангельскому, что он даже предложил мне прочитать ее на секции, Кассиль коротко и сухо написал: “Не годится”.

А отрывок из “Путешественников” он забраковал со следующей мотивировкой (написанной карандашом, корявым почерком на крохотном листочке бумаги):

“М.б. действительно задумано что-то интересное, но пока печатать у нас не стоит. Что-то среднее между “Эльвирой” Алексина, рассказами Носова и еще многими рассказами в овой форме. И эпизод со щенком тонет во всем этом. ЛК”

Благодарю, не ожидал! Но еще посмотрим.

В мое отсутствие звонил Фирсов. Я сегодня ознакомился с рецензией на мои переводы, сделанной некоей Гнединой, повидимому не членом ССП, т.к. в справочнике ее фамилии нет.

Рецензия резко отрицательная и написана в явно недоброжелательном тоне: “Дескать, ты не член секции переводчиков, так и не берись не за свое дело”.

Цеховщина!

Фирсов предполагает, что Гнединой, б.м., дал установку Г[ригорий] Е[фимович] Коренев, который, видимо, недоволен, что издание однотомника предпринято без его санкции. Фирсов просил дать отзыв на эту рецензию, и я это сделаю.

А в общем, книга издаваться будет, и Ф[ирсов] просил меня произвести доработку переводов, чем я сейчас и занимаюсь.

16, четверг. Сегодня сдал Фирсову отработанные переводы “Д[унайского] л[оцмана]” и “Барсака”. Работка была серьезная! Очень основательно я пересмотрел оба перевода, думал над каждой фразой и очень много длинных, тяжелых и не совсем удачных фраз переработал. Думается, что теперь осталась работа только для гранок. Правку я закончил {поза}вчера, а вчерашний день употребил на составление и перепечатку отзыва на рецензию Н[адежды] Гнединой. Документ получился серьезный — со всеми обоснованиями и ссылками, и там я разгромил обвинения Гнединой и ее установки в отношении транскрипции иностранных имен.

Фирсову мое послание Гнединой (я его написал в форме письма) очень понравилось (он, гл[авным] обр[азом], и настаивал, чтобы я написал такой “документ”), и он много смеялся, читая его. Он сомневался в необходимости посылать это письмо Гнединой, но я твердо заявил, что это надо сделать и послал его заказным письмом. Копию отдал в “М[осковский] Р[абочий]”, а вторую послал Н[адежде] С[ергеевне] Белинович.

14 мая отнес Л[еноре] Г[уставовне] Шпет для распространения по кукольным театрам по 3 экз[емпляра] пьес “Терентий и Тентий”, “Рыбка-финита”, “Чудесные пилюли”.

Посмотрим, что из этого выйдет.

Перед майскими днями (вернее, праздниками) сдал “Путеш[ественников]” в машинное бюро, вчера закончили перепечатку. Оказалось 240 страниц — порядочно.

Завтра — примусь править.

29 мая. Очень давно не брался за...

Вчера проводили в Молотов Анатолия и Асю. Кончились вечера, проводимые за преферансом — пустым, вообще говоря, занятием.

“Путешественников” я выправил, но читать никому еще не давал. Собираюсь снести Камиру.

Сейчас у меня на столе лежат рукописи, составляющие первый раздел “Рыболова-спортсмена” №9 — “По просторам нашей Родины”, который я должен оформить (расположить в опред[еленном] порядке рассказы, статьи и очерки). Туда входит и мой рассказ “На остр[ове] Верблюжьем”, к[отор]ый я переименовал в “Удачный день” (уже больно много названий на “На…” и “В…”)

Надо сказать, что за прошедшие две недели я сделал мало. Зато много читал и по вечерам играл в карты.

Июнь

1, субб[ота]. Был в Детгизе, и оказалось, что “Земля и небо” давно напечатана, сигн[альный] экз[емпляр] был чуть ли не на завтра после того, как мы были там с Анатолием, а это было чуть ли не перед майскими днями (даты в е почему-то не записаны). Ругался, что мне не позвонили, но М[айя] С[амойловна] отговорилась тем, что была уверена, будто меня нет в Москве; мне будто-бы безрезультатно звонил Кыштымов несколько раз. Ерунда какая-то, но, конечно, мне надо винить прежде всего самого себя, надо было звонить и справляться.

Автор[ский] экземпл[яр] я получить не мог, т.к. склад был закрыт, выпросил книгу с витрины. Оформление прекрасное, объем получился 7,16 авт[орских] листа.

Итак — еще одна книга, и тираж солидный — 115 тыс[яч] экземпляров! Мне сказали, что книга уже отправлена в страны народной демократии. Вряд ли они будут перепечатывать, смутят иллюстрации.

Заходил в бухгалтерию, интересовался расчетом. Мне переведено без 11 рублей 27 тысяч. Уплачено за два тиража по 100%; за 15-тысячный, по которому ранее велись расчеты (получено было 60%) и за 100-тысячный, тоже полностью. Не мне, понятно, протестовать против такого порядка! Я расчитывал получить меньше на 6-7 тысяч.

“З[емля] и н[ебо]” запланирована к переизданию на следующий год (если не вычеркнет начальство).

Разговаривал в истор[ической] редакции с Прусоаковым; он все тешит обещаниями насчет переиздания к[аких]-н[ибудь] из моих вещей, но ничего определенного.

Был у Камира, не застал его, оставил рукопись “Путешественников” с запиской. Хотел попозже позвонить, но заболтался, позабыл.

Пора приниматься за “Воду и воздух”, а я все никак не могу раскачаться, хотя следовало бы: ведь скоро уже ехать на дачу, а это всегда выбивает из колеи.

11, вторник. Наконец-то, я раскачался и приступил к рассказу “Бегство из Аттики”. До этого я усердно накачивался греческой историей, взял несколько книг из б-ки[библиотеки] и купил повесть Генкеля “Под небом Эллада”. 7 июня ко мне явился сюжет, я написал план и начал работу 8-го. За три дня — 8, 9 и 10 — написал 25 страниц (рукописных) и получается как будто неплохо.

В субботу, 8-го, мне позвонил неких Мих[аил] Ильин, составитель географической хрестоматии “Маленький повелитель большого мира” и просил моего согласия на включение в хрестоматию очерков о Колумбе и Магеллане по книге “Земля и небо”. Так как для хрестоматии необходимо некоторая доработка, то мы договорились о встрече, и вчера я у него был. Отвез ему 1-ый вариант рассказа о Магеллане из большой рукописи, он Ильину понравился и будет принят за основу. “Колумба” надо дополнить и написать к этим двум очеркам вступительный — как люди начинали знакомиться с морем. Ильин просил также дать ему маленькие интересные кусочки географического характера, если такие у меня есть.

Встреча оставила приятное впечатление.

С неделю назад купил 30 экз[емпляров] “Земли и неба” в большом магазине на Кузнецком мосту и получил 9 экз[емпляров] авторских в Детгизе. Авторские там же раздал, а из купленных 8 штук разослал в Молотов, Усть{-}Каменогорск, Ростов, Калининград, Новосибирск — родным и друзьям. Подарил вчера книжку и Ильину.

15-го июня будет день моего рождения, намерен пригласить редакторов Детгиза, и кое-кого из товарищей.

Вечером было общее собрание московской писательской организации в доме Киноактера. Об итогах III пленума Правления ССП делал доклад К[онстантин] А[лександрович] Федин. Не буду его излагать, о нем скажут в “Лит[ературной] Газете”, а я отмечу некоторые места из выступлений, которые, конечно, не попадут в отчет.

Первым выступал Г[еоргий] Марков; он цитировал выдержки из зарубежных капиталист[ических] газет, где поднимают на щит роман Дудинцева и придают ему значение большого антисоветского выступления.

С[ергей] Михалков говорил о важности приключенческой литературы. Будет издаваться журнал “Мир Приключений”. Осенью состоится совещание по вопросам приключенческой и научно-фантаст[ической] литературы.

Казакевич выступил с покаянным заявлением, отмежевался от яшинских “Рычагов” и обещался делом показать, что он отходит от всякой групповщины.

Г[еоргий] Тушкан упомянул в каком-то скандале на ленинградском стадионе, и когда мы стали расходиться, я встретил его и просил рассказать, в чем дело. Оказалось, что во время игры московской и ленинградской команд произошла грандиозная драка, сначала начавшаяся между игроками, а потом в нее вступила чуть не половина зрителей. Дрались даже ножами. Разнимать пришлось вызванным морякам и пожарным командам, т.к. милиция не справилась. И будто-бы раздавались крики: “Не то еще сделаем на фестивале!” Оставляю сообщение на совести Тушкана.

И[ван] Макарьев доложил сведения о реакции буржуазной прессы на роман Дудинцева и сообщил, что амер[иканские] кинокомпании уже выпустили по роману фильмы: “Лопаткин борется с Кремлем” (!), “Профессор Бусько” и (?) “На мотороллере” (я плохо расслышал название). Он очень здорово “крыл” Дудинцева.

А[натолий] Софронов, сопровождавший Ворошилова в его поездке по Востоку, рассказал то, о чем молчат наши газеты. Оказывается, в Китае за самолетом Ворошилова охотились чанкайтистские истребители, а в Индонезии готовилась целая засада. Накануне проезда Ворошилова там был кровопролитный бой и истребили банду машумистов, а потом поезд В[орошилова] сопровождали танки и истребители. Оказывается, поездки заграницу наших руководителей не такое уж мило и безобидное занятие, а сопряжены с большой опасностью.

С[ергей] С[ергеевич] Смирнов рассказал о своей работе о защите Брестской крепости. Он хвалил талант Дудинцева, пытался анализировать причины срыва и всячески уговаривал Дуд[инцева], видимо, присутствовашего в зале, покаяться, но это осталось гласом вопиющего в пустыне. Между прочим, Смирнов передал приглашение первого секретаря Орловской области к писателям приезжать к ним в область, т.к. у них там много интересного, что стоит описать, а обком всячески пойдет писателям навстречу.

Оригинальным было выступление Тих[она] Семушкина. Он заявил, что от покаяний (а к покаянию Казакевича письменно присоединились члены редколл[егии] “Лит[ературная] Москва” Марг[арита] Алигер и А[лександр] Бек) мало толку, так как покаявшиеся опять берутся за то же. Пусть лучше они каются перед самими собой, а потом доказывают свое покаяние делами.

Семушкин приветствовал образование Союза Писателей Российской Федерации, т.к. на писателей, живущих в областях РСФСР не обращается никакого внимания. Он особенно жестко критиковал работу приемной комиссии и привел факт, когда краснодар[ский] писатель Иванников удавился из-за того, что ему отказали в приеме ССП (думаю, что все же причина не та, или этот Иванников был душевно-больной человек). Семушкин внес хорошее предложение исключать из ССП переводчиков, которых в одной Москве несколько сот, и которые давят на Союз своим весом. Пусть бы они, подобно кинематографистам, образовали свой союз. Понятно, это внесло недовольство в среду переводчиков, которых не мало было в зале, и в президиум полетели записки. Долматовский их успокоил: никто не собирается в Правлении поднимать этот вопрос, а жалко!

Н[иколай] Лесючевский критиковал Симонова за двуличие. Это Симон[ов] подвинул Дид[инцева] на то, чтоб не перерабатывать “Не хлебом единым”, а Д[удинцев], сдавший сначала рукопись “Сов[етскому] писателю” соглашался с критикой и хотел вещь доработать. А потом пришел и взял, т.к. “Новый Мир” решил печатать роман, как есть.

Драматург Ю[рий] Чапурин (член правления Моск[овского] Отд[еления] ССП) сообщил, что вопрос о пенсионном обеспечении писателей близится к концу, он уже передан в Совет Мин[истров] СССР. Чапурин говорил о встрече писателей с руководителями партии и правительства. Беседа с Н[икитой] С[ергеевичем] Хрущевым внесла ясность в положение, т.к. Хрущев назвал писателей первыми помощниками партии в проведении ее решений. Это положит конец взглядам на писателей, как на миллионщиков, как на людей за голубым забором (Вирта!) Были в больших инстанциях разговоры о снижении писателям гонорара, и приходилось давать объяснения о жизни и быте писателей. В одном из таких совещаний бывший работник ЦК Иванов дал. справку, что средний заработок писателя 2000 р[ублей] в месяц (даже это, по-моему, преувеличено), и вопрос был снят с повестки.

Видимо, выходит какой-то новый закон об авторском праве драматургов (ведь они иногда получали огромные суммы!), которым Чап[урин] недоволен и говорит, что он не улучшит положения, и надо было посоветоваться с драматургами.

Чап[урин] рассказывает, что когда он остро покритиковал неудачную пьесу Н[иколая] Погодина “Мы втроем поехали на целину”, то Погодин его люто возненавидел и вышел, повидимому, из бюро драматург[ической] секции. Чап[урин] призывал Погодина забыть обиду и снова приступить к работе.

После собр[ания] показыв[али] документ[альные] фильмы “Пребывание Ворошилова в Китае” и “Австр[ийский] балет на льду”. 3-III–56-28-IX–57.

1958

29 июля написано 7 страниц «Урфина Джюса» и внесены поправки в предыдущий текст. Сегодня, 30-го, сделано 8 страниц.

Июль 1958 года

30, среда. В предыдущей книге а, в записи от 4 марта 53 г. я переписал свое литературное хозяйство. В реестре оказалось 24 номера, а теперь я вынужден его продолжить.

№25. 15 марта предложил для детского отдела «Рыболов-Спортсмена» рассказ «Три рыбалки в один день», когда-то написанный для «Земли и неба» и изъятый оттуда.

№26. 14 апреля послал в Театр Сатиры пьесу «Терентий и Тентий» и повесть «Клуб шутников», как [нрзб: машерная?] для сатирической пьесы.

№27. Дал (24/V) согласие режиссёру Тихвинскому на переработку сказки «Волшебник Изумрудного города» для теневого театра.

№28. 24/V согласился написать несколько листов по астрономии для «Календаря школьника». Мне это поручено, как автору книги «Земля и небо».

14/X сданы листки после сокращения их редакцией. Работа закончена.

№29. 16 июля послана заявка в студию диафильмов на диафильм «Волшебник Изумрудного города», Инициатива в этом деле опять принадлежит Л.В. Владимирскому. {Перенесено в 12 кн. «а».}

№30. 7 июля в Кн[ижной] Лавке писателей обнаружил напечатанный Географгизом без моего ведома мой перевод романа Ж. Верна «Необыкновенные приключения экспедиции Барсака». Тираж — 350000 экз[емпляров].

№31. С Географгизом ведутся переговоры о переводе романа Ж. Верна «Нашествие моря». Ред[актор] С.Н. Кумкес.

№32. (своевременно не занесено в реестр). 4 апреля Детгизом передано письмо из Варшавы о том, что изд-во «Nasza Księgarnia» намерено издать «Землю и небо» на польском языке в переводе директора Варшавсккой астрономической обсерватории профессора-доктора Владимира Зонна. {Перенесено в 12 кн. «а».}

№33. «Земля и небо» в издании для нерусских школ (см. стр. 6). {Перенесено в 12 кн. «а».}

№34. 23/XI звонила Комиссарова, просила дать два рассказа для сборника рыбол[овных] рассказов, который будет печататься в «Сов[етской] Р[оссии]» Дал «Чудака».

№35. 10/XII из Минска получено письмо: Учпедгиз БССР собирается издать «Землю и небо» на белорусском языке. Повидимому, это намерение не осуществится, вычеркиваю.

№36. (вписывается с большим опозданием). Написал передовую статью (12 и 13 мая 58 г.) «Реки найдут Защиту» с обзором читат[ельских] писем для №11 «Р[ыболов]—Сп[ортсмена]», очень понравилась редколлегии.

№37. Для «Кругл[ого] года» 59 г. сданы: «3 рыбалки», «Путешествие школьника на внеземную станцию» и «Как люди учились летать».

№38. Изд[ательст]во литературы на ин[остранных] языках сообщило, что в 1960 г. будет издана «Земля и небо» на фр[анцузском] и англ[ийском] языках. {Перенесено в 12 кн. «а».}

Как и в предыдущей книге (стр. 101а — 108 г) ввожу запись.

Хронология литературного хозяйства

№25. Думаю, что «Три рыбалки» в альманахе не будет напечатан. В январе 59 г. передал для календаря «Круглый год». 28/II 59 г. Самарин возвратил рукопись и я больше предлагать «Рыб[олов]-Спорт[смену]» не буду.

№26. Рукописи получены обратно, как непригодные для использования. Вместе с тем я назван «потенциальным автором Театра», но, очевидно, таковым и останусь, т. к. в «действит[ельного] автора» превращаться не намерен. Письмо получено 1/VII 58 г.

№27. На дачу приезжал Тихвинский, читал вариант пьесы. Я сделал ему ряд указаний.

Значительно больше года о Теневиках ни слуху, ни духу, вычеркиваю это «предприятие».

№28. 14/VI показывал ред[актору] Сургановой пробные листки. Необходимы переработки. 19/VII сдал 9 листков.

Звонил 15/VIII. Листки одобрены, редактируются. 14/X сданы окончательно после просмотра и утверждения.

20/III–59 получил гонорар 152600.

№ 29. Диафильм «Волшебник» написан в февр[але] 59 г.

№30. Послано заявление о выплате гонорара за перевод директору Географгиза.

После довольно долгой канители Изд[ательст]во перевело мне на сберкассу гонорар 18892 руб.

№31. 16 июля вел переговоры с редакт[ором] Кумкесом С.Н. о переводе романа «Нашествие моря».

9/XII. Этот вопрос давно отпал: после прочтения я убедился, что роман печатать нельзя. Взамен предложил «Цинтию», дал французский экземпляр для рассмотрения.

Ж. Верна Географгиз печатать больше не будет.

№32. 4/IV 58 отправлено в Варшаву письмо с согласием на перевод и перечень исправлений, к[отор]ые надо внести в текст.

8/VIII получено извещение о том, что В. Зонн перевел книгу на польский язык. Обещают выслать авторские экземпляры.

В феврале 59 г. еще письмо. В ноябре 59 г. письмо.

№33. Редактор редакции нерусских школ Детгиза Г.Ф. Ермоленко позвонила мне, что «Земля и небо» включена в план 1959 г. и просила зайти для переговоров (14 окт[ября]).

18-X сдал в редакцию доработанный экз[емпляр] «З[емли] и н[еба]». Вставил статью о спутниках. 7/V 59 прочтены в редакции гранки, я не читал.

Книга печтается, 10/XI получил полностью гонорар (11 765 руб.)

№34 Комиссаровой 10/XII дан рассказ «Чудак».

7/V рассказ возвращен. Оказывается, К[омиссаровой] только нужен и был всего 1 рыб[оловный] рассказ для сборника на общеспортивные темы. Жалею, что согласился на ее предложение.

№35. Вычеркнуто.

№36. Передовица напечатана в «Рыболов-Спортсмене», №12.

№37. В календ[аре] 1960 г. напечат[али] «Путеш[ествие] на внез[емную] станцию», «Как люди учились летать», «О комических [нрзб: ракетах?]». Три рыбалки» не вошли.

26.XI.59 получен весь гонорар 2349 р[ублей].

№38.

31 июля. Начинаю набирать разбег. Сегодня написано около 13 страниц, мои герои уже перебираются через Великую Пустыню.

Стоит хорошая погода. Одолевают ягоды. По вечерам помогаю Мусе собирать малину и черную смородину.

Август

1, пятница. Написано 12 страниц «Урфина Джюса», начал вторую часть сказки.

2, суббота. 12 страниц.

Погода продолжает стоять очень хорошая. Днем 23–25 тепла, перепадают дождики. По вечерам собираю смородину.

3, воскресенье. Не работал. Ездил в Москву, привез «L’invasion de la mer», начал [нрзб: читать?].

4, понедельник.

Работа над «Урфином» идет, но сегодня я обнаружил в моем сюжете важную логическую неувязку. Если в волшебной стране живут и действуют соломенные чучела, то зачем нужен Урфину живительный порошок, чтобы оживлять деревянных людей? После размышлений я решил, что «оживление» Страшилы надо тоже как-то связать с ураганом и живительным порошком, который ураган занес на Страшилу. Это должно быть раскрыто в диалоге Урфина и Страшилы, когда Страшила попадает в плен.

Урфин предполагает, что крупинки порошка попали на Страшилу во время урагана.

— Не знаю, — говорит Страшила. — Когда я почувствовал, что я живу…

Но это никак не вяжется с рассказом Страшилы о том, как его делал фермер.

Быть может, это место надо переделать? Посоветуюсь с Новиковым.

Мне пришел в голову такой выход: перед тем, как рисовать Страшиле лицо, фермер посыпал его порошком, который сохранился у него еще от деда, а тот получил от другого — и говорили, что у него какие-то волшебные свойства.

Урфин, став диктатором, вызывает фермера и убеждается, что у того больше нет живительного порошка.

Таким образом, будет обосновано, что Страшила — исключение среди чучел. Ведь и в сказке должна быть своя логика.

Ж[елезный] Дровосек — другое дело. В нем жизнь сохранилась с тех пор, когда он был обыкновенным человеком.

Написано 11 страниц.

5, вторник.

Решил оставить Страшилу, таким, каков он есть. Страшила — особенный и неповторимый и не стоит историей с живительным порошком ставить его на одну ногу с деревянными солдатами Урфина Джюса.

Страшила — такой любимец читателей, что его существование не требует никаких оправданий.

Написал 15 страниц.

6, среда.

15 страниц. Закончил вторую часть и начал третью. Понемногу читаю «Нашествие моря».

7, четверг.

Сегодня рекорд — 19 страниц. И писалось очень хорошо, с большим настроением.

8, пятница.

20 страниц.

Получил из Польши письмо о том, что «З[емля] и н[ебо]» переведена. Обещают хорошо оформить книгу и выслать мне экземпляры.

Стоит чудесная погода. Сегодня было 27 в тени.

Читаю «Нашествие моря», роман довольны нудный, абсолютно не увлекает.

Астрономы нашли, что на полюсах Марса температура достигает 100 холода.

Кажется, и у нас Антарктида подбирается к такой температуре.

[В текст вклеена заметка из газеты “Вечерняя Москва” от 8 августа 1958 года “84,3 градуса мороза”. — Прожито.]

84,3 ГРАДУСА МОРОЗА

Как сообщает начальник 3-й антарктической экспедиции кандидат географических наук тов. Толстиков, на станции «Восток», расположенной в районе Южного геомагнитного полюса, температура воздуха 7 августа была минус 84,3 градуса. Это пока самая низкая температура, наблюдавшаяся на нашей планете.

Несмотря на исключительно тяжелые климатические условия, полярники успешно ведут научные наблюдения по программе Международного геофизического года. На станции все в порядке, все здоровы.

В этот же день минимальная температура на станции «советская» была минус 78, на «Комсомольской» — 75, на «Пионерской» — 51,7 градуса. В обсерватории «Мирный» было ясно, температура воздуха — 26,4 градуса.

9, суббота.

С утра донимала отрыжка. Написал только 12 страниц, Закончена третья часть. Пришло в голову много хороших мыслей.

10, воскресенье. Сижу на даче один. Вива с Мусей уехали в Апрелевку, к ребятам в пионерлагерь и вечером не вернулись — дождь. Написано 16 стр[аниц], сказка идет к концу.

11, понедельник.

Вива принял важное решение уйти с «Москабеля», где нет никаких перспектив для продвижения. Сегодня первый день, как он не работает на заводе. Думает поступить в какой-нибудь научно-исследовательский институт.

Написано 16 страниц. Чувствуется усталость.

12, вторник.

Сегодня в три часа ночи я во сне был с Мусей в букинистической лавке, где рассматривал множество комплектов «Нивы» за самые различные годы, начиная с 1849 и 1859, когда она даже и не издавалась.

И там я сочинил во сне стихи, может быть, и не в первый раз, но в первый раз я их запомнил, потому что в этот момент проснулся и записал.

Видимо, стихи юмористические. Вот они:

«Говорят, что Магелланов,

Совершивши чудеса:

Он проплыл семь океанов,

Не открывши ничеса!»

Это напоминает старинные юмористические вирши. Почему-то деепричастие «совершивши» вместо глагола «совершал». И этот родительный падеж от слова

«ничего» в выражении «ничтоже сумняшеся».

Но для произведения, придуманного в три часа ночи, во сне, я считаю это четверостишие вполне удостоверительным.

Написано 8 страниц. Меня напугали какие-то огненные запятые, поплывшие перед глазами: наверно, я очень переутомил зрение, и надо делать передышку. К счастью, сказка идет к концу.

13 августа, среда.

Вчера по радио объявили погоду «без осадков», и целый день без перерыва идет дождь, по временам очень сильный. За день осадков выпало, я полагаю миллиметров тридцать.

Написано 14 страниц.

14, четверг.

В 1000 закончил «Урфина Джюса». Сказкой доволен.

До 1300 написал несколько больших вставок, требуемых сюжетом. Зрение очень переутомлено, нужен длительный отдых.

Вечером внес поправки по замечаниям Анатолия в три экземпляра рукописи (минус начало того экземпляра, который маринуется у Архангельского).

Донимала отрыжка, которая последнее время что-то часто стала меня посещать.

15, пятница.

Ездил в Москву. Получил на почте экземпляр «Путешественников», который был у Анатолия. Перенес в него замечания Анатолия и свез два экземпляра (1ый и 4ый) в Детгиз. Их у меня взяла И.И. Кратова и сказала, что прочитают срочно. Оказалось, книга была в резерве, но план еще «утрясается», и, если книга заслужит того, ее внесут в основной план.

Разговаривал с М.М. [нрзб: Калакуциной?]. «След за кармой» она еще не прочитала, но обещает сделать это к концу месяца (сколько я уже слышал таких обещаний!)

Был разговор с И.М. Касселем по поводу «Воздушного золота». Он просил рукопись пока не брать, потому что «может быть» они поместят рассказ в 5 номер альманаха. Я на это согласился.

Отдал рукопись «Урфина Джюса» в перепечатку.

Звонил в «Шк[ольный] Календарь», Сургановой. Как я и предполагал, листки им понравились, и с этим делом покончено. Когда они будут отредактированы, мне их покажут. О листках на антирелигиозные темы Сурганова не разговаривала, и я тоже.

Звонил Шманкевичу, хотел выяснить насчет поездки на Азовское море, но его нет в Москве.

Владимирский на юге.

Фирсов говорил мне: читатели (те, которые купили «Барсака» в издании Географгиза) жалуются на надувательство, купив однотомник «Московского рабочего». А то, что в нем «Барсак» — полный, большинство читателей вряд ли интересует. Забавно это вышло.

Был у гл[авного] художника, говорил об оплате труда по составлению карты для «Барсака».

16, суббота.

Сборы на рыбалку. Едем за Владимир, туда, где были зимой.

17–22, воскр[есенье] — пятн[ица].

На рыбалке.

23, суббота.

Ездил в Москву. Взял в маш. бюро «Урфина Джюса», вышло больше 200 стр[аниц], листов 8 по моему расчету.

Заходил в «Сов[етскую] Россию» к [нрзб: Навилову?], он в отпуске, вернется 1 го сентября.

Звонил Шманкевичу, он только вчера вернулся из Тарусы. На Азовское море он едет, с предложенным мною сроком выезда 3–5 сент[ября] соглашается, но считает, что это несколько поздновато. А Муся раньше не может выехать, т. к. надо отправить ребят в школу.

24, воскресенье.

Выправил 1-ую часть «Урфина Джюса» (46 стр.) и перенес правки во все экземпляры.

25, понедельник.

Выправлена 2-ая часть (50 стр.) во всех 4-х экземпл[ярах]. В обед Вива с Мусей уехали по делам в Москву, я остался с ребятами один. Вечером смотрел фильм «Отелло».

27, среда.

Вчера и сегодня выправил 3-ью и 4-ую части «Урфина Джюса». Повесть, как мне кажется, вышла очень хороша!

28, четверг.

Перенес правку во все экземпляры рукописи. Сделал вклейки. Переплел 2ой и 3ий экз[емпляры].

29, пятница.

Читал «Урфина Джюса». Впечатление очень хорошее. Исправлял незамеченные ранее опечатки, которых набралось довольно много. Прочитал 1, 2 и 3 части.

30, суббота.

Ездил с Вивой и ребятишками за грибами. Набрали очень много, три больших корзины. Раньше столько никогда не набирали. Одних белых 60 штук. Масса маслят, которые пришлось чистить. Порядочно устал.

Вечером дочитал «Урфина».

31, воскресенье.

Укладка, переезд в Москву.

Сентябрь

1, понедельник.

Разборка книг и рукописей, привезенных с дачи. Наведение порядка в книжных шкафах.

Звонил Шманкевичу. На Азовское море он едет, числа 8–10. О подробностях договоримся завтра.

2, вторник.

Сдал «Урфина Джюса» Новикову. Он принял рукопись с большим любопытством, обещает прочитать в два дня. К «Волшебнику» уже поступают печатные иллюстрации, но я их не видел.

Послал Д.А. Самарину отказ от участия в редколлегии «Рыбалова-Спортсмена».

3, среда.

Принял важное решение поехать на Азовское море всей семьей (ребят возьмем из школы). Имели консультацию с Шманкевичем, что брать с собой.

Разослал родным и знакомым несколько книг Ж. Верна.

4, четверг.

Звонил Калакуцкой, она просила зайти в понедельник.

Сборы в экспедицию.

5, пятница.

Был в Географгизе у Кумкеса. Сказал ему, что считаю роман Ж. Верна «Нашествие моря» неподходящим для издания: арабы изображены в нем, как разбойники, враги прогресса. Договорились на том, что я представлю краткое изложение «Цинтии».

6, суббота.

Заходил ко мне Л.В. Владимирский, показывал оттиски рисунков для «Волшебника». По-моему, хороши.

Я дал ему экземпляр «Урфина Джюса».

Каждый день — сборы.

Были Заборские и Сытин.

7, воскресенье.

Переплел рукописи «Путешественников» (в трех книгах) и «Волшебника». Возьму с собой «Путешественников», «Урфина Джюса» и «След за кормой».

8, понедельник.

Послезавтра уезжаем. Сегодня получил заказ от редакции календаря «Круглый год» на статью об атомном ледоколе. Основания весьма веские: я писал статью о первой лодке.

Обещал завтра сдать.

Вечером написал половину статьи, но закончить не смог, т. к. пришли Шманкевич и Нина Николаевна.

9, вторник.

Закончил и перепечатал статью «Атомный ледокол». Вышло 3 страницы на машинке.

Сдал в редакцию и приписал новое окончание к статье «Первая лодка».

Звонил Новиков. Об «Урфине» он высказался довольно сдержанно, но сказал, что книга ему понравилась хотя над ней еще надо много работать.

Зато Владимирский дал (по телефону) восторженный

отзыв об этой книге. Ее читают его жена и дочь, и дочь в совершенном восторге. Влад[имирский] считает, что «Урфин» лучше «Волшебника», он стройнее, все в нем как-то закончено, логично.

10 сентября, среда, 8.20.

Момент отъезда близится. Встали в 5 часов утра. Сборы.

Дальнейшее описание в рыболовном е.

Октябрь

12, воскресенье.

В семь часов вечера возвратился из поездки на Азовское море.

13, понедельник.

Отдых. Звонил в две редакции Детгиза. «След за кормой» в прежнем положении: М.М. Калакуцкая рукопись еще не прочитала. Очевидно, она решила возродить «лучшие традиции» Максимовой, которая продержала «Землю и небо» семь лет, прежде, чем ее издать.

«Путешественники» не дочитаны Зоей Сергеевной, но она, по крайней мере, обещает сделать это в ближайшее время — в 10–12 дней. Только вряд л она это сделает.

Звонил в «Сов[етскую] Россию» Новикову, но он не стал разговаривать, отговорившись занятостью. Обещал позвонить, но не позвонил.

В моем календаре было записано, что из «Моск[овского] Раб[очего]» просили позвонить. Оказалось, что для расчета со мной нужно красноярское издание «Барсака». Вот тоже канительщики!

14, вторник.

Ходил по книжным магазинам. Завез в «Моск[овского] Раб[очего]» «Барсака» в краснояр[ском] издании. Говорил с директором и Фирсовым, обещает произвести расчет 29 октября — посмотрим.

Вечером звонила из Детгиза редактор редакции для нерусских школ Галина Федоровна Ермоленко, сообщила, что «Земля и небо» включена в план 1959 г. и просила зайти для переговоров.

За время моего отсутствия получены листки по астрологии для школьного календаря. отредактированные и очень сильно сокращенные. Пришлось утвердить их в таком куцом виде, но уже с этим ничего не поделаешь, слишком невелика вместимость календарного листка.

Сегодня я сдал их со своей подписью редактору Т.Д. Сургановой. С этим делом. т[аким] обр[азом], покончено.

15, среда.

Был в Детгизе. Говорил с Ермоленко, и она передала мне экземпляр «Земли и неба», подготовленный для сдачи в производство (с расставленными ударениями). Я должен внести туда изменения, какие считаю нужным. Я говорил о том, чтобы вставить очерк об искусственных спутниках Земли, но это придется сделать за счет сокращения других статьей, т. к. объем книги увеличивать нельзя.

Мы с Ермоленко ходили к Пискунову, чтобы получить разрешение на цветные рисунки для книги, но он сказал, что это почти невозможно, т. к. «З[емля] и н[ебо]» съест слишком много краски, которой издательство получает в обрез, и это заставит отказаться от многих книг для малышей. Вопрос остался открытым, но вряд ли это издание выйдет в таком же оформлении, как первое.

— На такой эксперимент можно решиться, только раз в несколько лет, — сказал Пискунов.

Воспользовавшись случаем, я говорил с ним о том, что приближается мое 70-летие. Он предложил говорить на эту тему с Прусаковым, и сказал, что они, конечно, отметят этот юбилей, хотя впереди еще достаточно времени, чтобы вернуться к этому вопросу.

Ермоленко очень хвалила «З[емлю] и н[ебо]».

— Эту книгу с удовольствием читают и дети и взрослые, это можно сказать далеко не о всякой книге.

Она подчеркивала энциклопедичность книги (в хорошем

смысле) и выдвинула мысль о том, что мне стоило бы сделать на основе этой книги еще две: для более младших ребят и для более старших.

После того, как Пискунов почти отказал в цветном оформлении книги, Ермоленко сказала, что все же работа над ней будет продолжаться, если даже и придется издать ее с черными рисунками.

Был в редакции «Дет[ского] Календаря», получил на просмотр и утверждение верстку и гранки своих четырех статей, которые пойдут в «Круглом Годе» 1959 г.

Видел Зою Сергеевну, она ничего не прочитала за мое отсутствие, но обещала сделать это в ближайшее время. [нрзб: Ох?], уж эти обещания!

16, четверг.

Вчера ночью просматривал правильность перевода географ[ических] терминов в «Барсаке», так как получено письмо от читателя (штурман Г&Ф), из которого ясно, что я в нескольких местах спутал восток с западом! Эта ошибка благополучно просуществовала 20 лет (с самого первого издания) и теперь размножена в миллионах экземпляров. Правда, в большинстве я перевел названия стран света верно, но на 4 страницах получилась путаница, весьма неприятная.

Сегодня написал ответ читателю, перепечатал и послал Фирсову.

Просмотрел гранки и верстку статей для «Детского календаря», подписал их.

С этим «номером» моего «литерат[урного] хозяйства», кажется, все.

17, пятница.

Звонил Дубровском, замещающему Левенштейна по «Детской энциклопедии» (мне сказали, что Левенштейн лежит в больнице, т. к. катастрофически теряет зрение, бедный). И Дубровский сообщил мне, что мой очерк по высшей математике забракован. Пропало 12 дней напряженной работы. Как я был глуп, что согласился на эту работу. Теперь ни за что не возьмусь писать по математике.

Работал над «Землей и небом» для нерусских школ. Сделал исправления, вставил о первых искусственных спутниках Земли, для этого пришлось кое-что вычеркнуть и снять два рисунка.

Звонил мне Новиков. Обещал, что займется «Урфином Джюсом» после 25 октября. Вряд ли… Был разговор о «Волшебнике». Кажется, «Сов[етская] Россия» намерена выпустить его в этом году, и Новиков боится, что это будет за счет качества.

18, суббота.

Утром свел гранки статей для «Дет[ского] Календаря» и «Землю и небо». Ермоленко говорила о том, что надо было подчеркнуть роль китайцев в астрономии, а я этого не сделал (хотя два упоминания о китайских астрономах у меня есть).

В последних известиях ужасное сообщение: в Чувашии разбился самолет «ТУ-104», летевший из Пекина в Москву. Погибли все пассажиры и команда…

26, воскресенье.

После пjездки на Азовское море у нас явилась мысль купить легковую автомашину, «Победу» или «Зим», т. к. меньшая величина машины нас не устраивает. Такому нашему с Вивой намерению не противодействовала даже Муся, соблазнённая мыслью поехать на юг со

всей семьей в машине, а не на поезде.

В прошлое воскресенье Вива полдня провел на автомобильном рынке, приценивался и присматривался, но ему не попалось ничего подходящего.

Сегодня в 2 часа дня он позвонил, что есть «Победа», которая продается за 38 тыс. рублей и спрашивал позволения приехать на ней с продавцами. Я санкционировал, и через полчаса Вива явился. На этой машине мы поехали на ул. Герцена, к приятелю Вивы Юре Эйдуку, который кое-что понимает в машинах. Эйдук одобрил машину, и мы решили ее купить.

Завтра Вива поедет оформлять сделку в Загорск, т. к. продавец машины живет там.

27, понедельник.

Вива уехал в половину восьмого утра и около часа дня вернулся ни с чем, т. к. Загорская ГАИ потребовала справку о том, что В[ива] не имеет автомашины, а он такой справкой не запасся. Я пошел в домоуправление и там добился, что мне такую справку для В[ивы] дали, хотя домоуправление до сих пор никогда не выписывало таких. Там еще посмеялись над бюрократизмом чиновника из ГАИ, но дело сделано.

28, вторник.

Вива опять утром уехал в Загорск и вернулся в два часа на машине — ее собственником с тем небольшим условием, что надо уплатить 38 тыс. рублей.

Я пошел в сберкассу, и там очень кстати оказалось, что «Моск[овский] Раб[очий]» перевел мне полный расчет за «Барсака» немного более 32 тыс. рублей. Это позволило мне не идти в другие кассы — продавать облигации и брать 10 тыс., внесенные в сберкассу на Б. Черкасском после получения премии за «З[емлю] и н[ебо]». Я вернулся, сопровождаемый Вивой, который на всякий случай пошел со мной.

Деньги были уплачены, и «Победа» стала нашей собственностью.

Вечером Вива с [нрзб] пытались завести мотор, но у них не вышло.

29, среда.

Сегодня Вива весь поглощен машиной. С утра ходил платить сборы и налоги, получал номер (ЭО 28–07, если не ошибаюсь), а потом он начал учиться заводить мотор, и, конечно, своего добился. Сейчас мотор гудит под окном моего кабинета на разные тона, доказывая, что Вива экспериментирует.

Теперь ему надо научиться ездить и получить права, и я уверен, что он сделает это очень быстро, т. к. он на мотоцикле ездит прекрасно.

Сегодня мне звонили, что 31-го в 12 ч. будет общемосковское собрание писателей, где будет обсуждаться вопрос о действиях Б. Пастарнака.

В воскресенье, 26-го, в «Лит[ературной] газете» была напечатана большая редакционная статья, где сообщалось о том, что Пастернак напечатал заграницей антисоветский роман «Доктор Живаго» (о существовании этого романа я слышал и раньше) и даже получил за него нобелевскую премию. Было также напечатано обширное письмо Пастернаку от членов редакции «Нового Мира», где этот роман подробно разобран и указаны мотивы, по которым нельзя его помещать (что было еще в 1956 г.). Пастернак, очевидно оскорбленный отзывом, пошел на подлость и отдал роман буржуазным издательством, к-ые, конечно, подняли автора на щит.

Вчера опубликовано постановление писательских организации об исключении Бориса Пастернака из членов Союза Советских Писателей. Вполне правильное решение!

31, пятница.

Просидел на собрании, посвященном разбору поведения Пастернака. Оно прошло с большим накалом. Я довольно подробно проконспектировал выступления. Переписывать все это сюда я не стал, а просто вклеил листочки конспекта.

Президиум собрания составил резолюцию в довольно неопределенных и уклончивых выражениях, и только по требованию собрания была вставлена фраза о том, что московские писатели требуют лишить Пастернака советского подданства.

К сожалению, резолюция, напечатанная только в «Литер[атурной] газете», у меня потерялась, и я не могу здесь ее вклеить.

[В текст вклеены 10 страниц конспекта А. Волкова общемосковского собрания писателей. — Прожито.]

Ноябрь

1, суббота.

Сегодня получил ноябрьский номер «Нового Мира», и просматривая его, я убедился, что моя книга «Земля и небо» удостоилась быть упомянутой в обзоре «Коротко о книгах».

Рецензия вполне благоприятная.

Вот она.

[В текст вклеена небольшая рецензия на книгу «Земля и небо»]:

АЛЕКСАНДР ВОЛКОВ. Земля и небо. Детгиз. М.1957. 192 стр. Цена 8р. 60к.

В формировании у молодежи материалистического понимания мира свою роль сыграет и книга «Земля и небо».

Автор в ряде систематизированных очерков и рассказов знакомит юного читателя с историей развития астрономической науки, ее героями, с эволюцией представлений людей о Земле начиная с древнейших времен и до наших дней. Интересны очерки о каждый из планет солнечной системы, а также о необычных небесных явлениях, так пугавших наших предков. Заключительная часть книги посвящена Солнцу и некоторым созвездиям.

2, воскресенье.

Сохраняю для память письмо Пастернака Н.С. Хрущеву. В нем Пастернак передергивает. Когда он это письмо писал, он безусловно уже знал о резолюции московского собрания писателей, где речь шла о лишении его советского подданства, а не о том, что ему не будут чинить препятствий к выезду.

Но, в общем-то, он, как видно, отделается одним испугом и высылка ему не грозит.

[В текст вклеена статья из газеты “Правда” от 2 ноября 1958 года с письмом Пастернака Н.С. Хрущеву и ответное заявление ТАСС. — Прожито.]

Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза

Никите Сергеевичу ХРУЩЕВУ

Уважаемый Никита Сергеевич.

Я обращаюсь к Вам лично, ЦК КПСС и Советскому Правительству.

Из доклада т. Семичастного мне стало известно о том, что правительство «не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР»,

Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой.

Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне ее. Каковы бы ни были мои ошибки и заблуждения, я не могу себе представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которую стали раздувать вокруг моего имени на Западе.

Осознав это, я поставил в известность Шведскую Академию о своем добровольном отказе о Нобелевской премии.

Выезд за пределы моей Родины для меня равносилен смерти и поэтому я прошу не принимать по отношению ко мне этой крайней меры.

Положа руку на сердце, я кое-что сделал для советской литературы и могу еще быть ей полезен.

Б. ПАСТЕРНАК

31 октября 1958 г.

Заявление ТАСС

В связи с публикуемым сегодня в печати письмом Б.Л. Пастернака товарищу Н.С. Хрущеву ТАСС уполномочен завить, что со стороны советских государственных органов не будет никаких препятствий, если Б.Л. Пастернак выразит желание выехать за границу для получения присужденной ему премии. Распространяемые буржуазной прессой версии о том, что будто бы Б.Л. Пастернаку отказано в праве выезда за границу, являются грубым вымыслом.

Как стало известно, Б.Л. Пастернак до настоящего времени не обращался ни в какие советские государственные органы с просьбой о получении визы для выезда за границу и что со стороны этих органов не было и не будет впредь возражений против выдачи ему выездной визы.

В случае, если Б.Л. Пастернак пожелает совсем выехать из Советского Союза, общественный строй и народ которого он оклеветал в своем антисоветском сочинении «Доктор Живаго», то официальные органы не будут чинить ему в этом никаких препятствий. Ему будет предоставлена возможность выехать за пределы Советского Союза и лично испытать все «прелести капиталистического рая».

[В текст вклеена статья Д. Заславского из газеты “Правда” (№299) от 26 октября 1958 года со статьей “Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка”. — Прожито.]

Этой статьей Заславского я заканчиваю «дело о Пастернаке», оно заняло у меня неожиданно много места.

7–8 ноября.

Праздник Октябрьской Революции.

14 ноября, пятница.

Начал оформлять тот экземпляр «Путешественников», который пролежал у В. Архангельского тринадцать месяцев и вернулся ко мне непрочитанным. Володя Архангельский быстро усвоил себе порочные традиции наших литературных верхов, хотя сопричислился к их лику совсем недавно.

Делаю вклейки и переношу поправки.

15 ноября.

Работу над оформлением экземпляра закончил.

16 ноября. Начал стилистическую правку «Путешественников» на свежий взгляд, т. к. не брался за книгу давно. Правка идет по-преимуществу за счет слов-паразитов, которые я стараюсь изъять.

Просмотрел 65 страниц.

17 ноября, понедельник.

Ходил по издательствам. Новиков с радостью сообщил мне, что «Волшебник» в этом году не выйдет, и это означает, что полиграфически издание не будет ухудшено, а это случилось бы при спешном выпуске книги в прошлом году.

С «Урфином» дело пока стоит, т. к. план издательства урезан, но все-таки у Новикова есть надежда протащить книгу в 1959 году. А я думаю, что вряд-ли она увидит свет раньше 1960 года.

В Детгизе почти никого не застал, у Майи была операция — вырезывали гланды, и она лежит дома. Насчет «Следа за кормой» ничего не выяснил.

А в современную редакцию попросту забыл зайти.

Был в «Моск[овском] Рабочем».

18, вторник.

Сегодня, наконец, мне удалось выяснить судьбу повести [нрзб], посланной в «Пионер» еще в феврале.

Я говорил по телефону с завед[ующим] литер[атурным] отделом Венедиктом Михайловичем Сарковым. Он мне сказал, что ему повесть нравится, и что он думал бы поместить ее в журнале, начиная с мая или июня 59 г., т. к. вещей такого плана у них мало. А до того у них места не было и не будет. Старков поинтересовался, не будет ли до этого времени повесть напечатана в Детгизе. Я его успокоил на этот счет с чистой совестью, и он сказал, что даст читать повесть двум членам редколлегии, чтобы окончательно решить вопрос.

Он обещал поставить меня в известность недели через две, но, конечно, этот срок затянется.

Мне звонил Владимировский. Он узнал в ред[акции] «Мурзилки», что Укр[аинский] Детгиз собирается печатать «Волшебника» с иллюстрациями хорошего художника Васина, только неизвестно, на русском или украинском языке. Надо будет написать им запрос.

Продолжал править «Путешественников».

19, среда.

Правка «Путешественников».

20, 21 ноября.

Работа продвигается не слишком быстро: большое переутомление зрения. Надо бы совсем бросить чтение, а я не могу!

22, суббота.

Вечером отметили (с большим запозданием) премию за «Землю и небо». Были Брусиловская, Вебер,

Малькова, художник Кыштымов с женой (она работает в истор[ической] редакции Детгиза), Владимирский с женой, Фирсов с женой, Нина Никол. Бабст. Вечер прошел довольно оживленно.

23, воскресенье.

Начал править 3-ью книгу «Путешественников». Повесть прочитал Вива и сделал несколько дельных замечаний по нескольким обнаруженным им неточностям. Я их, конечно, учту.

Сегодня мне звонила некая Антонина [нрзб: Деменовна?] Комиссарова, которую направил Ю. Милекушкин. Она просила дать ей что-нибудь для сборника рыболовных и охотничьих рассказов, который будет издаваться в «Советской России». Я обещал побывать у нее. Думал предложить «Чудака». Попробую выяснить, кто такая эта Комиссарова, рыболов или охотник?

24, понедельник.

Был в Географгизе, Вива туда впервые свез меня на собсвтенной машине: быстро!

Сдал для рецензирования «Цинтию», говорил об уплате гонорара за «Барсака», который мне до сих пор не перечислен.

Оттуда я проехал в Институт на партсобрание геолого-разведочного ф-та, к которому прикреплена кафедра математики. Узнал крайне неприятную новость: Институт все-таки, видимо, переведут в Красноярск. Будет очень жаль… Вивина работа над диссертацией ставится под угрозу — придется ему работать усиленными темпами.

Продолжал править «Путешественников».

Сегодня Вива сдал вождение автомобиля. Теперь он шофер-любитель.

25, вторник.

Продолжение работы.

Звонил Новиков. Уверял, что скоро встретится со мной по поводу «Урфина Джюса».

26, среда.

Продолжение работы.

С 16 до 22 часов общеинститутское партийное собрание. Разговоры о переводе Института. Глек говорил мне, что это дело растянется лет на пять. По существу получится так, что в Красноярске будет создаваться новый институт, начиная с 1-го курса и с новыми профессорско-преподавательским кадрами, т. к. из Москвы вряд-ли кто уедет. А здесь студенты будут переходить с курса на курс и оканчивать ин[ститу]т, пока не исчерпаются все контингенты…

27, четверг.

Окончил правку «Путешественников».

Был в современной редакции Детгиза. Зоя Сергеевна сказала, что читает рукопись, прочла около двух третей и будет звонить мне в следующую среду, когда кончит чтение. Я ей говорил о том, что книгу надо читать быстро, т. к. она предвосхищает многое из того, что опубликовано в тезисах о реформе образования в средней школе.

Переносил правку «Путешественников» во второй экземпляр. Это идет намного быстрее.

28, пятница.

Продолжал переносить правку.

29, суббота.

Закончил переносить правку во второй экземпляр «Пут[ешественни]ков». Возникла мысль перенести в больше-соленовскую действие повести «Кто украл печать царя Митридата», а роль искусного любителя-детектива поручить десятикласснику Алексу Марголину.

Читатели любят встречаться с полюбившимися им героями.

Получил от Белорусского учпедгиза из Минска сообщение о том, что «Волшебник» будет печататься в 1959 году и просьбу выслать экземпляр книги или рукописи. Вечером сел за работу по переносу исправлений в тот экземпляр, который я направлю в Минск. Выправил 56 страниц.

30, воскресенье.

Закончил правку «Волшебника» для Минска. Сделал очень много вклеек — все названия частей и глав, несколько вставок. Очень большая, трудоемкая работа.

Декабрь

1, понедельник.

Вот и декабрь наступил, последний месяц 1958 года, который, кажется, так недавно еще встречал. Время бежит неудержимо…

Написал и перепечатал письмо в Минск. Предложил ознакомиться с «Урфином» и приложил его оглавление. Если попросят, вышлю рукопись.

Написал довольно сердитое письмо в Киев, украинскому Детгизу — высказал свое мнение по поводу того, что они собираются издавать «Волшебника», не известив меня.

Правил рассказ «Чудак».

2, вторник.

Отправил в Минск рукопись «Волшебника» и письмо. Отправлено письмо в Киев.

Перепечатал 12 страниц «Чудака».

3, среда. Закончил перепечатку «Чудака», вышло больше 21 страницы.

4, четверг.

С утра правил «Чудака». С полудня поспешные сборы на рыбалку, т. к. радио объявило на завтра оттепель, и мы скоропалительно собрались ехать со Шманкевичем в Тарусу. Выехали в 1810.

5 и 6 декабря.

Рыбалка в Тарусе. Возвращение в 1900 в субботу. Чтение газет. Отдых.

7, воскресенье.

С утра наводил порядок в книжных шкафах. В 1330 отправился в Кремль — на открытие 1го Учредительного съезда писателей РСФСР. Т.к. я пришел сравнительно рано, то мне удалось занять место во 2-м ряду балкона. Интересно, что теперь в Кремль можно входить без пропуска — как изменились порядки со времен Сталина!

Съезд начался с опоздания в несколько минут против назначенного срока — 1500. Л. Соболев прочел интересный, необычного характера доклад с очень образным концом, где сравнил будущее Союза Писателей РСФСР с кораблем, отправляющимся в дальнее плавание. После это Л. Соболев и Н.С. Хрущев, который имел мужество выслушать весь доклад (Ворошилов, Шверник и некот[орые] другие члены Президиума ЦК КПСС ушли после вступительной части, к[отор]ая продолжалась полчаса), пожали друг другу руки, обнялись и — насколько могу заметить из-за дальности расстояния, даже облобызались!

Я ходил по залам Б[ольшого] Кремлевского дворца, побывал в Грановитой палате. Какая там масса картин религиозного содержания на библейские и евангельские мотивы (напр., история Иосифа во многих картинах), портретов русских великих князей и царей, иконы евангелистов и святых. Все это расположено в хаотическом беспорядке, без всякой хронологической и логической последовательности. Мастерство иконописцев Палеха, заново расписавших Палату в 1882 году по повелению Александра III, не ахти как велико: лица всех святых, библейских персонажей, князей и т. д. — все похожи как две капли воды!

Потом я набрел в Георгиевском зале на Пискунова и Камира и говорил с ними о «Путешественниках», укорял Детгиз за отсутствие оперативности. Пискунов согласился, что полугодовое лежание книги на современную тему в столе у редактора — многовато. Камир обязался прочитать рукопись после съезда и просил дать ему месяц. Конечно, он и за месяц не прочитает. Он сказал, что ему в современной редакции сказали: «Книга Волкова — то, что надо». Думаю, что этот разговор будет иметь важное значение для судьбы книги.

Смотрел концерт. Были интересные номера, но вообще он как-то не подходил к торжественному ансамблю огромного старинного зала. Выступали кукольники с пародийными номерами (дуэт на тему [нрзб] классического произведения чижика-пыжика, танец живота), жонглер ловко управлялся с обычными вещами — тросточкой, сигарой, шляпой и т. п., Игорь Ильинский без особого блеска прочел две басни, выступали танцоры из ансамбля Александрова…

Только могучий голос Артура Айдиняна, пожалуй, соответствовал окружающей обстановке.

Все кончилось в 2015, и я покинул Большой Кремлевский Дворец и Кремль…

8, понедельник.

Утром переносил правку «Чудака» в другие экземпляры и оформил их.

В 1500 был в «М[осковском] Рабочем», взял у Фирсова оригинал перевода «Барсака» и отдал ему письмо одному читателю, покритиковавшему переводы некоторых географических названий с венгерского языка. Живет этот читатель, повидимому, в Венгрии, служит в наших войсках.

Оттуда отправил в Детгиз, в современную редакцию, куда меня пригласили еще утром по телефону. Имел продолжит[ельный] разговор с редактором З.С. Кармановой, которая отметила достоинства и недостатки книги. Но, в общем, «Книга получится», после того, как окончится съездовская суматоха, со мной будут заключен договор. Я получил рецензию Мусатова, который, очевидно, очень обиделся, что я не учел его замечаний в прошлогодней рецензии. Но с многими его положениями редакция не согласна. Не буду здесь перечислять всех предложении редакции, скажу лишь о том, что мне советуют дать раздумья и предвидения Гриши о будущем (в 2000-м годе), что оправдает заглавие книги, которое редакторам понравилось. Надо оживить образы взрослых (матери братьев Челноковых, Ивана Фомича, Ращупкина, Таратуты).

У меня они, по правде сказать, схематичны. Ведь сын, конечно, может сказать гораздо больше и теплее о матери. В голове уже рисуются ситуации, где проявятся душевные качества взрослых героев — это будут какие-то исключительные ситуации, напр. болезнь, опасность и т. п. Мне ведь достаточно дать только намек, и у меня фантазия заработает. Почему бы, напр., матери не отвезти заболевшего Гришку в больницу в санках, глухой ночью, в метель?..

[нрзб] Таратуту надо поискать в его трудовых подвигах, Ивана Фомича в его повседневной школьной работе, являющейся беспрерывным подвигом… Надо также развить образ Бурака и показать работу Арси на экскаваторе.

В общем, предстоит чертовский труд, но он меня не пугает, а уже влечет к себе — приятное знакомое состояние.

Надо только разделаться с рыболовными очерками, сделаю это завтра.

Смешно: Камир уже прибегал сегодня в современную редакцию, ознакомился с моей рукописью и ее размер испугал его…

— Надо сокращать, — сказал он мне при встрече в коридоре. — Помнишь, что сказал вчера Соболев о Пушкине и «Капитанской дочке»?

— Я не Пушкин, — ответил я. — Пять листов ставлю…

Светлана Пономарева укоряла меня за то, что я забросил историч[ескую] редакцию и поздравила с тем, что над книгой будет работать Карманова, которая, как видно, пользуется репутацией очень хорошего редактора.

Встретился с Г.Ф. Ермоленко, редактором для нерусских школ. Она меня поздравила с громадным успехом «Земли и неба» в Удмуртии, откуда она только что вернулась.

— Вашу книгу там зачитывают до дыр, увлекаются ей, как самым лучшим романом. Но она попала туда в слишком малом количестве…

Еромленко хочет хлопотать о том, чтобы тираж книги был увеличен — 50000 слишком мал, книга не дойдет до мест.

Говорил с ней о возможности расширить объем книги — я бы увеличил раздел о звездах. Оказывается, Кыштымову будут заказаны новые, черные иллюстрации, т. к. цветные для воспроизведения в черном виде, как правило, не годятся.

[В текст вклеена печатная вырезка с докладом Л. Соболева. — Прожито.]

9 декабря, вторник.

Утром перепечатал рецензию на сборник пермских писателей «Охотничью были», которую писал вчера вечером до часа ночи. Рецензия написана для «Рыб[олов]-Спорт[смена]» по просьбе Самарина. Вечером правил ее, написал Самарину письмо.

Записал в рыболовный описание поездки в Тарусу.

Не выходит из головы мысль о переработке «Путешественников». Бродит идея о том, что мои герои должны совершить путешествие в будущее — в мечтах, конечно. Хорошо бы эти две линии провести в третьей части параллельно, но чувствую, что это очень трудно…

Завтра приступаю к работе над «Путешественн[иками]».

10 декабря, среда.

Проснулся в седьмом часу утра. Еще во сне или в полусознательном состоянии пришел в голову хороший сюжетный ход: мои герои будут писать сочинения о том, как они представляют себе 2001 год.

Это внесет интересные элементы фантастики и оправдает заглавие книги.

Мне уже рисуются темы сочинений членов дружной пятерки. Сенька Ращупкин в характерном для него стиле опишет путешествие на внеземную станцию, куда его направит завод — исправить установку для кондиционирования воздуха.

Антон Щукин расскажет о поездке на Великую систему западно-сибирских морей и о том, какой стала средне-азиатская пустыня после переброски в нее вод Ледовитого океана. Антон-ихтиолог.

Анка Зенкова, как врач, рассказывает о строе жизни в 2001 году. Ее доклад должен быть самым глубоким и содержательным: «Жизнь коммунистического общества». Она говорит о Великом Еврафроазиатском Союзе Советских Социалистических Республик и о том, что остающееся капитал[истические] страны сидят смирно и мечтают лишь о том, чтобы их не трогали.

Сообщение (устное) Васьки Таратуты: «Футбольный матч — Марс-Земля». Он остроумно пользуется докладом Ращупкина о внеземной станции.

Гриша Челноков обращается мыслью в прошлое. Его рассказ: «Как я был рабом царя [нрзб: Барракега?]».

Мысль Ленина: «Надо знать прошлое, чтобы лучше понять настоящие и ценить его».

М. б. Гриша описывает восстание рабов.

«Мы погибли, но боролись за лучшую долю грядущих поколений». «Ни одна капля крови, пролитой в революционных битвах, не пропала даром…».

Утром получил письмо из Белорусского Учпедгиза, пересланное мне «УОАП»ом. Там хотят издавать на белорусском языке «Землю и небо». Запрашивают об исправлениях и рисунках.

Шагает по свету «Земля и небо»!

Отправил Самарину «По Иртышу на «Крошке» и рецензию на «Охотничьи были».

Вечером свез Комиссаровой «Чудака». Оказывается, она знает всю нашу рыболовную компанию — Ю. Смирнова, Херсонского, Шманкевича…

Написал письмо Н. Лапицкой в Белорусский Учпедгиз. Дополнения и исправления обещал выслать в начале января.

Теперь руки развязаны, и можно приступать к работе над «Путешественниками».

11 декабря, четверг.

Приступил к работе. прочел 50 страниц, много вычеркнул и сделал две большие вставки.

Созвонился с З.С. и изложил свою мысль относительно изображения будущего. Она ее не одобрила, считает, что шестиклассники не могут писать больших отчетов или докладов, и экскурсы в будущее подать в форме раздумий Гриши Челнокова. М. б., она и права, надо будет это обдумать.

Отправил письмо в Минск, Лапицкой, о «З[емле] и небе».

Полдня перебирал старые комплекты «Огонька», разыскивал материалы и кое-что нашел.

12 декабря, пятница.

Продолжаю работу. Много читал, думал, делал выписки. Перенес правку, сделанную накануне в экземпляр, предназначенный для конкурса.

Вива после четырехмесячных «каникул» опять начал работать на заводе «Москабель» в химич[еской] лаборатории. Сегодня уехал на работу на машине.

13–16 декабря.

Работа над «Путешественниками». Пишу вставки, перепечатываю, вклеиваю, вырезаю. Работа понемногу идет. Сейчас нахожусь на первых главах второй части.

17 декабря.

Продолжение работы.

18 декабря.

Был в Ленинск[ой] библ[иотеке], делал выписки из технических книг о земснаряде и немного об экскаваторе.

23 декабря.

Усиленная работа. Закончил вторую часть. Устроил Арсю работать на земснаряд и заставил «осваивать профессию».

Перешел к третьей части.

Вчера звонила Л.О. [нрзб], просила зайти и договориться о статьях для календаря «Круглый год» на 1960 г.

Сегодня звонил редактор [нрзб] из «Физкульт[уры] и Сп[орта]» и сообщил, будто они еще в начале декабря послали мне письмо с предложением написать книжку «Как ловить рыбу удочкой» для «Библиотечки рыболова». Такого письма я не получал. Завтра в 17 ч. в изд-ве совещание с авторами этой библиотечки. Все знакомые лица: Бернштейн, Колчанов, Макаров, Самарин… Придется срочно составить проспект.

26 декабря.

Позавчера была слякоть, нуль градусов, вчера утром —15, а сегодня ночью и утром хватил мороз в 30 градусов. Какая резкая перемена!

Книгу править и оформлять экземпляр для конкурса закончил. Завтра и послезавтра нанесу, как говорится, последние штрихи… Думаю еще поработать над образом Ивана Фомича.

Был сегодня в изд-ве «Ф[изкультура] и Сп[орт]», взял обязательство написать книжку «Как ловить рыбу удочкой». Срок краткий и гонорар в половину меньше моего обычного, но не могу отказаться от рыболовной темы — это моя слабость…

29 декабря.

Вернулся из Детгиза, где сдал на конкурс рукопись «Путешественников». Досталась мне эта работа — последние дни я прямо изнемогал от нее, а вчера просидел за письменным столом часов 9.

Теперь это позади, но впереди оформление еще трех экземпляров рукописи, тоже не маленькая работа, хотя вставки уже написаны и напечатаны.

Встретил в коридоре [нрзб] — не хочет заключать договора, не прочитав рукописи. Что ж, пусть читает.

Был у Прусакова — хочет включить в план 1960 г. «Чудесный шар» (18 листов) — и только. Об издании однотомника к моему юбилею, видимо, не будет поднят вопрос.

30 декабря.

Записал Адика в жилстроительный кооператив Московской организации CGG& Признаться, я шел в клуб, где помещается правление ЖСК, без всякой надежды, только для очистки совести. К моему удивлению, мне пошли навстречу, и зам. председателя Моск[овской] организации Аркадий Васильев [нрзб] на моем заявлении «разрешительную» резолюцию. Я получил бланки

анкет и другие, которые надо было завершить в Домоуправлении. Тут мне тоже повезло (что случается редко в нашем домоуправлении), и я заверил и получил все нужное в этой же день.

Вечером переработал заявку на рыболовную книжку и перепечатал.

31 декабря, среда.

Последний день 1958 года… Быстро он пролетел, как и те многие, что шли перед ним.

Я привык в этот день подводить итоги прожитого года, сделаю это и сегодня. Мне приходится подводить только итоги литературной деятельности — больше нет ничего… Эти итоги довольно внушительны.

Завоевала признание книга «Земля и небо». Это отмечено 2–01 премией на конкурсе Министерства просвещения РСФСР — 10000 руб. Отзывы читателей — и школьников и взрослых говорят о достоинствах книги. Готовятся новые издания книги в Польше, в Эстонии, в Китае. Собирается переводить «З[емлю] и н[ебо]» на белорусский язык Учпедгиз БССР. В Детгизе готовится издание для нерусских школ. По правде говоря, я не ожидал такого успеха. Даже «Нов. мир» отметил «З[емлю] и н[ебо]»

в отделе «Коротко о книгах».

Я перечислил только те издания, о которых мне известно, а, быть может, есть и такие, о которых я не знаю.

Напечатаны переводы романов Ж. Верна — «Дунайский лоцман» и «Необыкн[овенные] приключения экспедиции Барсака» в изд-ве «Моск[овский] Рабочий» — получился солидный однотомник с моим послесловием. Тираж 200.000.

«Барсак» напечатал Географгизом огромным тиражом в 350.000 (в сокращенном переводе). Это было сделано без моего ведома, и я узнал о факте, только увидев вышедшую в свет книгу.

Готовился к печати, но не вышел из печати «Волшебник Изумрудного города» в богатом цветном оформлении (изд-во «Советская Россия»). «В[олшебник] И[зумрудного] г[орода]» готовится к печати в Минске.

Впервые мои очерки и рассказы появились в детгизовском календаре «Круглый год» 1959 г (пока еще только сигнальный экземпляр). Инициатива — не моя, а издательства.

Написано десять листиков по астрономии для отрывного «Календаря школьника» на 1960 г. (я приглашен, как пишущий для детей астрономические книги).

Не порывал связи с «Рыболов-Спортсменом». В №

10 помещена моя передовая «Реки найдут защиту».

Закончена большая (даже очень большая!) школьная повесть «Путешественники в третье тысячелетие». Рецензии положительные, книга включена в резервный план Детгиза на 1959 г. Частично я ее переработал в декабре и 29-го числа сдал на второй тур конкурса и надеюсь на успех.

Написана большая ([нрзб] восемь) сказка «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» — продолжение «Волшебника Изумр[удного] города». Находится на рассмотрении в «Сов[етской] России», просит выслать для ознакомления Учпедгиз БССР.

И много еще есть литературных предприятий, из которых упомяну только «След за кормой», книгу, которая д. б. выпущена в 1959 г.

Сегодня сдал в «Ф. и сп.» заявку на рыболовную книгу.

Был в правлении ЖССК, сдал заявление Адика со всеми необходимыми документами, но мне там сказали, что эти заявления еще должны прийти через райсовет. Ну что ж, будем ждать, дело привычное…

1959

1, четверг.

Встретили Новый Год очень скромно, в кругу своей семьи. Из гостей были только Заборские и Марина Матвеевна. Спать я лег в три часа.

Начал оформлять экземпляры «Путешественников», потратил на это несколько часов.

Ребятишки справляли елку; была Зиночка.

2, пятница.

Продолжал работту над рукописями.

Вечером был на редколлегии «Рыболов-Спортсмена». В.Е. Герман информировал о том, что с 1960 года альманах станет периодическим изданием и будет выходить раз в квартал.

3, суббота, 1100.

Совершилось величайшее научное событие века! Запущена первая советская космическая ракета к Луне! Я узнал об этом в четверть девятого, проснувшись после очень крепкого сна и машинально включив радио. Я услышал конец сообщения, но сон как рукой сняло.

Я вскочил и побежал за газетами, которые уже лежали на столе. Вот оно, долгожданное сообщение ТАСС!

Итак, свершилось! Сместились сроки, время течет с поразительной, непостижимой быстротой… То, что еще 2–3 года назад, намечалось через 20–30 лет, происходит сегодня. И не будет ничего удивительного, если через год-другой нога советского человека ступит на лунную почву, и в этом же пятилетии мы услышим об экспедиции на Марс.

Какой шум идет сейчас по миру! Как себя чувствуют господа Эйзенхауэр и Даллес? Я недавно читал в «Пионере» шутку: «Когда одного американца спросили, что он увидит на Луне, когда попадет туда, он ответил: «Русского!». Эта шутка, наверно, скоро станет истиной. Советский флаг летит к Луне…

Я с нетерпением жду дальнейших известий. И учитывая это всеобщее нетерпение, радио передает «Последние известия» каждые полчаса.

Хорошо начался 1959 год!..

12.40. Нью-Йорк.

Все внимание Америки привлечено к советской космической ракете…

Радиостанции прервали свои передачи и начали передавать советские сообщения через 10 минут после того, как они услышаны из Москвы…

Белый дом отказался комментировать факт… Еще бы!

Американские ученые поражены колоссальным весом советской ракеты в сравнении с той ракетой, которую они собирались запустить на Луну. 59 фунтов и 3250 фунтов — контраст выразительный…

24.00.

Сообщения передавались через каждые 15–20 минут. Последовательно давались сведения о том, где была ракета на 3, 6, 13, 16 часов московского времени. В 16 часов она ушла за горизонт СССР, и наблюдения и непосредственный прием сигналов прекратились до 1 часа 4 января.

В ночном выпуске «Посл[едних] известий» дают элементы орбиты новой планеты, равноправного члена Солнечн[ой] системы — расстояние в перигеллии 146,4 млн км., в афелии 197,2 млн км.

Радиосвязь с ракетой прекратится в течение ближайших суток. Надо полагать, что ракета исчезнет для Земли навсегда и будет вращаться в мировом пространстве невидимая миллионы и миллионы лет…

Много работал над рукописью.

[В текст вклеена статья «Сообщение ТАСС О запуске космической ракеты в сторону Луны» — Прожито.]

4 января.

Ракета продолжает оставаться в центре внимания всего мира. Радио то и дело передает сообщения о ее полете.

[В текст вклеена статья «О запуске космической ракеты в сторону Луны» — Прожито.]

Продолжал работу над рукописями.

Я, как Гришка Челноков, собираю памятники эпохи и вклеиваю их в свой , откуда они уже не потеряются.

Вот дальнейшие этапы движения космической ракеты.

[В текст вклеен отчет о движении ракеты на 3, 6, 12 и 19 часов 4 января — Прожито.]

Работа над рукописями меня очень утомила — сижу по 10 часов в день. 1ый экз[емпляр] сегодня кончил оформлять. Надо было мне параллельно с декабрьской работой над «Пут[ешественни]ками» отдавать рукопись в перепечатку.

6 января.

[В текст вклеен отчет о движении ракеты на 22 часа 4 января, 4 и 10 часов 5 января — Прожито.]

На этом я кончаю наклейку вырезок. Ракета безвозвратно ушла в космос и будет там носиться миллионы и миллиарды лет, если люди будущего не найдут ее в пространстве и не доставят в музей Земли, как грандиозный памятник эпохи.

Перечитал рецензию Мусатова на «Путешественников».

Был в Детгизе, взял у Ермоленко готовящуюся к печати «Землю и небо», чтобы вставить главку о первой искусственной планете и внести ряд изменений и исправлений.

7 января.

Отвез 1-ый экз[емпляр] рукописи «Путешественников» З.С. Кармаковой. Камира не было, и вручить ему рукопись для прочтения не удалось.

Разговаривал с Л.О. Доукша о статьях для календаря «Круглый год».

Был в научно-худож[ественной] редакции, говорил с М.М. Калакуцкой о книге «След за кормой». Калакуцкая сказала потрясающую глупость (с очень важным видом).

— Не кажется ли вам, что в связи с упором на строительство тепловых электростанций вам надо пересмотреть книгу?

От такого вопроса я чуть не упал со стула, потом начал доказывать, что для книги, действие которой происходит несколько тысяч лет назад, этот вопрос никакого значения не имеет. Но, конечно, я ее не убедил, она перенесла вопрос до выздоровления Брусиловской и сказала, что все-таки надо протянуть какой-то [нрзб] к тепловым электростанциям…

Колоссально!

9 января.

Начал пересматривать «Землю и небо». Внес много поправок; часть их вызвана тем, что со времени написания книги прошло больше трех лет. Просмотрел весь текст книги с начала до конца.

10 января.

Написал и перепечатал статьи «Первая искусственная планета». Мне кажется, вышло неплохо. Думаю в понедельник сдать в редакцию рукопись со всеми добавлениями и исправлениями.

11 января, воскресенье.

День рождения Вивы: ему уже 35 лет!

А давно ли, кажется, в ночь на 11 января 1924 года у нас были гости, я читал вслух рассказ Вяч[еслава] Шишкова «Торжество» и Галисенька хохотала доупаду. А через несколько часов на свет появился Вива. Не этому ли вечеру обязан он своим веселым нравом?

Давно ли ехали мы в Усть-Каменогорск (1928 г.) и Виву невозможно было стащить со столика у окна, откуда он смотрел на пробегающий пейзаж?.. Давно ли я тайком нацеплял ему на удочку рыбок, и он, спокойно вытаскивая их, говорил:

— Поймай!..

Давно-ли…

А ведь и его лучшие годы жизни уже прошли, не говоря о моих. Как обидно коротка жизнь! Звездой падучей на вечернем небосклоне пролетает она, и быстро исчезает огнистый след…

Но что же? Это извечный закон всего рожденного, и жалобами делу не поможешь. Надо бороться до последнего вздоха, и каждый прожитый день провожать не словами: «Вот еще одним днем ближе к смерти», а утверждением: «Вот еще один день отвоеван у жизни!..»

Вивин праздник отметили очень скромно — гостей не было никого, и даже Адик, только что вернувшийся из дома однодневного отдыха, угрюмо пролежал в моей комнате и не вышел к столу, что мне очень не понравилось.

12 января.

В «Правде» помещена огромная статья о первой искусственной планете, и мне пришлось пересмотреть мой очерк о ней для «Земли и неба», кое-что уточнить и кое-что совершенно переработать. Из-за этого сегодня материал в редакцию не сдал.

13 января.

Переработал вставки к «Земле и небу».

14 января.

Был в редакции нерусских школ, сдал материалы по «Земли и небу».

Заходил к Камиру. Рукопись «Путешественников» лежит у него на столе. Договорился с ним, что если он не прочитает ее к 1 февраля, то заключаем договор, и соврем[емнная] редакция начинает работать над рукописью.

Отправил письмо в Таллин — Эстонскому [нрзб] с предложением выслать исправленный экземпляр

«Земли и неба».

Подготовил экземпляр «Земли и неба» для отправки в Минск, Учпедгизу БССР.

15 января.

Первый день всенародной переписи.

Отправил письмо в Варшаву относительно «Земли и неба». В Минск послал письмо, экземпляр «Земли и неба» и рукопись «Урфина Джюса».

Февраль

6, пятница.

Много дней я не брался за и пережил за это время тяжелые, мрачные чувства…

16 января вечером, когда я заканчивал печатать «Три рыбалки», что-то случилось с моим правым глазом: как-то все закружилось слегка, я стал плохо видеть. Начались круговые вспышки в глазу, все это меня очень обеспокоило.

Я провел ночь скверно, утром пошел в глазную больницу, просидел там несколько часов, но Золотникова меня не приняла.

В этот день Адик праздновал день рождения, но мне было не до гостей, я просидел полчаса и ушел.

До понедельника время тянулось бесконечно. В понедельник поехал в поликлинику Литфонда и в ожидании приема и осмотра провел прямо ужасные минуты.

Но врач Яровенко ничего опасного у меня в глазу не нашла — видимо, сильное переутомление; выписала бюллетень, но посоветовала все же сходить к Золотниковой на консультацию и в направлении написала под вопросом: «возможность [нрзб] в правом глазу». Она это сделала «из дипломатических соображений», а у меня новые сомнения и опасения.

Во вторник попал к З[олотниковой] и она тоже ничего не нашла. Я тогда несколько успокоился, но до сих пор не пишу, не читаю и настроение скверное. Довольствуюсь только радио.

2 февраля был в студии «Диафильм»,

заключил договор на «Волшебника».

В глазу меня беспокоит какое-то мутное пятнышко, в непод[ходящие] моменты заслоняющее зрение. Пускаю «дионин», он, кажется, рассасывает…

Если все кончится благополучно, установлю совсем иной режим литературной работы. Купил гитару, с 1 февр[аля] учусь.

Кончаю…

7, суббота.

Ночью пришло в голову написать повесть для младших «Приключения Пташки в сожженной Москве» — к 150-летию Отеч[ественной] войны (Пташка — мальчик Евстафий, Ташка-Пташка, слуга Ивана Ивановича Иванова). Основа = моя повесть, писанная в 1946–7 г. г.

Удивительная черта человека — во что бы то ни стало строить планы на будущее…

На-днях звонила Кира из Кн[ижной] Л[авки] Писателей и просила сделать заказы на «Путешественники в третье тысячелетие» и «Голубые дороги»,

т.к. эти книги стоят в плане изданий Детгиза на 1959 год.

Был в Детгизе, смотрел книжку — тематический план на 1959 г. Там три моих книги. «Земля и небо» для нерусских школ — 50 тыс. экз., ориент[ировочно] выход в III кварт[але]. «Путешественники в третье тысячелетие» — фантастическая (!?!) повесть — ученика, 12 п. л. (?), 30 тыс. экз. — резерв. «Голубые дороги» — рассказ о строительстве гидростанций (!!) — 115 тыс. экз. резерв.

Мне сейчас все равно, и эти резервы меня не расстроили — пускай…

Камир обещал прочитать «Пут[ешественни]ков» к 15–II.

Обещал написать к 12/II для «Кругл[ого] года» «О том, как человек научился летать» и «Путешествие на внеземную станцию». Доукша предлагала «Жел[езные] дороги» — наотрез отказался.

13, пятница.

Отправил по почте диафильм «В[олшебник] И[умрудного] Г[орода]» Написал его 9–11 февраля, напечатал 12–13. Вышло 6 страниц. С глазом все так же.

Пускаю дионин, хожу на уколы.

Скучно.

20, пятница.

Был в Детгизе. Сдал для детского календаря рассказ «Путешествие школьника на внеземную станцию», изъятый из первого варианта «Земли и неба» (сократил и перепечатал в предшествующие дни).

Говорил с Камиром. Он находит, что вещь моя («Путешественники») подходит, но надо сильно сокращать. Предложил заключить авансовый договор на 12 месяцев. Я внес контрпредложение — 15 месяцев и договор безавансовый. На этом и сошлись. Карманова будет оформлять договор и пришлет мне рукопись для работы.

Разговаривал с Брусиловской — «Голубые дороги» планируется на 1 квартал 60 года.

Брусиловская сообщила мне, что изд-во литературы на иностранных языках собирает издавать «Землю и небо» на французском и английском языках. Если так — приятно…

Работаю — читаю и пишу — мало. Учусь играть на гитаре. Пускаю в глаз дионин, хожу на уколы.

22-II. Сегодня получено приглашение Адику из писательского кооператива явиться на собрание пайщиков. Его приняли, и это очень хорошо!

Звонил Евгений после очень долгого перерыва.

23 февраля, понедельник.

Немного поработал над статьей «Как люди научились летать» для дет[ского] клаендаря.

Издательство литературы на ин[остранных] языках прислало мне книгу «Земля и небо» со своей правкой и просит написать добавочные главы о спутниках и искусств[енной] планете. Книга будет издаваться на франц[узском] и английском языках — и они сокращают антерелегиозную тему. Переводы будут изданы в 1960 г.

Напечатал и послал Анатолию большое письмо.

25, среда.

Звонил в «Ин. яз.» — выяснилось, что за переводимые книги они не платят гонорары.

Сдал Л.О. [нрзб] «Как люди учились летать».

Карманова готовит договор на «Путешественников». Срок представления 1/IV 59 г.

Сделана половина уколов (15 из 30(.

Муся с понедельника болеет ангиной, вся возня с ребятами падает на меня.

Март

2, понедельник.

Сдал в изд[ательст]во ин[остранных] языков «Землю и небо» с исправлениями и дополнениями. Тиражи будут по 15–20 тысяч, предполагается дать цветные иллюстрации.

Все исправления [нрзб] перенес в свой экземпляр.

3. вторник.

Приступил к сокращению и правке «Путешественников».

Был по приглашению Л.С. Гуревич в «Диафильма». Работу мою она раскритиковала начисто, придется делать снова.

Вечером заходил Владимирский, говорили о сценарии, он предложил свой план раскадровки.

4, среда.

Правка «Путешеств[енников]» идет хорошо, сокращаю без жалости.

5, четверг.

[В текст вклеена заметка из газеты “Полет американского космического снаряда”. — Прожито.]

НЬЮ-ЙОРК, 4 марта. (ТАСС). По утверждению американский космический снаряд продолжает свое движение. Носовой конус, несущий устройство весом 5,89 кг, который вскоре после запуска отделился от последней ступени четырехступенчатой ракетной системы «Юнона-II», на 19 час по московскому времени находился, как указывает агентство Ассошиэйтед Пресс, на расстоянии 207.608 миль от Земли. Его скорость была равно 4.689 милям в час.

Как сообщает это агентство, «пересмотренные расчеты» показывают, что снаряд пройдет на расстоянии 37.000 миль (59.500 километров) от Луны.

9, понедельник, 1.40

Этот сон я должен записать, пока он не выветрился из моей памяти, стертый последующей ночью.

Сейчас я испытал счастье, ни с чем не сравнимое счастье, какого не испытывал уже много-много лет, такое счастье, от которого сердце с болью распирало грудную клетку! Я был в Лондоне, в милом старом Лондоне времен Диккенса и Теккерея. Я очутился там один после какого-то сна литературного свойства, где дело происходило так же за границей.

Я, повидимому, оторвался от группы туристов и шел один по старому Лондону иллюстраторов Диккенса, без спутников и гидов. Заблудиться? Я мысленно смеялся над этой нелепой идеей.

Заблудиться здесь мне, когда мне знаком был каждый поворот, каждое здание, как будто я попал во времена моего далекого детства!

Я шел и ждал, что сейчас увижу

то или другое, и оно действительно открывалось моему взору.

Меня так распирало от полноты чувств, что я решил говорить. Но до этого запишу вот что, я как будто оказался в передней цирка или чего-то в этом роде, где достойно ответил на грубоватые выходки клоунов, и где мне показывали семерых младенцев, запеленатых и покоившихся рядышком на кушетке. Зачем это было сделано, не знаю.

Итак, я заговорил для поверки своих лингвистических познаний. Я обратился к какому-то пожилому джентльмену с вопросом, как пройти в [нрзб: царь Астли?]. Мне это не надо было, я знал это, но говорил, потому что мне хотелось поговорить на английском.

Не помню, понял ли он? Кажется, понял и ответил. Но тут вокруг меня собралась целая толпа. Я стал им говорить:

— I am soviet Russian… — Но, видимо, я выговаривал слово «Russian» плохо, т. к. меня не понимали. Нашелся какой-то знаток русского языка, от которого я услышал недоумение:

— Целоваться? При чем тут целоваться?

(Он говорил это по-русски).

Тогда я в отчаяние сказал:

— I am soviet russ!

И меня поняли! Веселая, хохочущая толпа окружила меня. Меня повели по каким-то закоулкам, показывали мне какие-то свои достопримечательности, среди которых были две очень плохих мозаичных картины на стенах. На одной я узнал плохо нарисованного Теккерея среди других персонажей, а на другой почему-то на земле изображена была одна голова Диккенса.

Я разговаривал! Очень плохо, но я объяснялся, строил фразы, которые не всегда выходили за недостатком слов, которые я не могу вспомнить. Я жалел, что со мной нет словарика…

Какая-то леди из простых пригласила меня обедать. Сначала я отказывался, потом согласился. Не скрою, у меня проскользнула лукавая мысль о валюте, которую я сэкономлю.

Меня эта женщина посадила у маленького столика, где стояли сковородка или блюдо с котлетками и жареной картошкой. Она посадила меня на коротенькую скамейку такой же высоты, как столик, и скамейка все время перевешивалась под моей тяжестью, т. к. я должен был садиться на ее край. Пока я вразумил хозяйку, как поставить скамейку — я проснулся!

Хотел идти к Виве с Мусей, разбудить их и рассказать этот изумительный сон, но решил лучше записать его. Записал коряво, глаза режет и они слипаются, но все равно, пусть будет и так.

Главное — и это еще раз — то счастье, которое я испытал идя по давным

давно знакомому и узнаваемому Лондону. Какое это было счастье!..

А как были дружелюбны и любезны со мной все эти простые люди, похожие на матросов и грузчиков, как ласково и весело они вели меня. Разве могли быть они моими врагами? Ни за что на свете!..

12, четверг.

Сегодня послал Гуревич переработанный диафильм. В переработке много помог Владимирский.

Над «Путешественниками» не работал несколько дней, сегодня начинаю снова.

16, понедельник.

Сдал в перепечатку первую половину «Путешественников».

22, воскресенье.

Начал вычитку рукописи «Пут[ешественни]ков» после машинки. Получил из Минска верстку «Волшебника». Там работают

оперативнее. Начал читать.

Как обидна эта история с глазом…

В четверг, 19-III, был на консультации 4 профессора-глазника. «Ничего угрожающего — помутнения стекловидного тела». А проклятое пятно все мечется предо мной!

24 марта.

Отправил в Минск выправленную корректуру «Волшебника».

Апрель

1, среда.

Сдал в Детгиз два экземпляра «Путешественников». Все-таки успел к сроку, хотя машинистки сдали мне последний кусок рукописи (108 стр.) только вчера вечером. Половину просмотрел вчера, вторую сегодня с 8 часов утра.

Положение осложнялось еще тем, что Муся в больнице, и мне приходится смотреть за ребятами. Я с ними ежедневно решаю популярную задачу «О волке, козе и капусте».

Но теперь рукопись сдана, и можно на время отдохнуть от литературной работы.

Глаз ничуть не лучше, а в больницу ходить не могу…

3, пятница.

Звонил Новиков, на днях пришлют договор на «Урфина Джюса». Книга поставлена в основной план этого года, но, конечно, ее не успеют выпустить в этому году.

Я сказал ему, что получил из Минска корректуру «Волшебника», это известие подействовало на Н[овикова] весьма неприятно, он обещал поднять в изд[ательст]ве тревогу.

В тот же день обо всем этом узнал Владимирский и пришел смотреть рисунки. Они ему не понравились (как и мне).

Вл[адимирский] сообщил, что второй вариант диафильма в основном утвержден, и ему

уже поручили делать рисунки.

10, пятница.

С понедельника езжу в поликлинику на процедуры: ионизацию глаза со стекловидным телом и уколы того же препарата. Пока еще никакого улучшения. Вчерашний укол в верхнюю часть ляжки сделал меня инвалидом — я еле-еле ковылял.

Муся все еще в больнице, завтра будет две недели.

Май.

7, четверг.

Очень редко я теперь обращаюсь к у. Литер[атурной] работой не занимаюсь, влачу существование со дня на день. Закончил 27 апр[еля] второй цикл процедур — пользы никакой. Ездил на рыбалку в Усолье, как всегда, в майские дни, целый дни напряженно всматривался в маленький поплавок, но, как кажется, зрению это не повредило.

Сейчас читаю по 3–4 часа в день прекрасную книгу А. Бруштейн «Дорога уходит в даль». Не могу без чтения…

Сегодня звонила Г.Ф. Ермоленко — ею прочтены гранки «Земли и неба» для нерусских школ.

Получил письмо от Анатолия, он не приедет. Предлагает мне ехать одному на июнь, когда наилучшая рыбалка.

8, пятница.

Был в Детгизе и «Сов[етской] России».

В редакции для нерусских школ внес в гранки новые уточненные данные о советских искусственных спутниках Земли. Вероятно, скоро будет готова верстка «Земли и неба».

Был у З.С. Кармановой. Она прочитала четвертую часть «Пут[ешественни]ков». После прочтения обещает одобрить книгу и дать свои замечания, чтобы я мог взять рукопись в Пермь и там поработать.

Заходил в редакцию «Круглого года». Мои статьи приняты, иллюстрируются.

«В «Сов[етской] России» Новиков при мне оформил 3 экз[емпляра] договора на «Урфина», которые я подписал. Обещает заняться рукописью до моего отъезда, чтобы я мог учесть его замечания при переработке книги. Очень ругал Владимирского за придирчивость в отношении оформления книги, а ведь это очень хорошее качество для художника, и редкий художник ее проявляет.

15, пятница.

Звонил Владимирский. Он узнал в «Сов[етской] России», что директор изд[ательст]ва говорит так:

— Скоро мы выпускаем хорошую книгу «Волшебник Из[умрудного] города» и нам надо торопиться с выпуском второй части, а потом мы обе части выпустим одной книгой.

Владим[ирскому] предложено потом приступить к иллюстрированию «Урфина», чтобы можно было осенью пустить книгу в производство.

Звонила Карманова и просила завтра зайти для переговоров о «Путешественниках».

16, суббота.

Был в Детгизе. Получил от К[армановой] прочитанную ею рукопись «Пут[ешественни]ков» и выслушал ее замечания. Дело сводится к дальнейшему сокращению книги и работе над языком. По словам К[армановой] Камир даже высказал мысль о переводе книги на рассказ в третьем лице, но это уже сущая ерунда: это значит — переписывать книгу заново, и на это я никак не пойду.

Одобрение Камир не разрешил выписывать.

Договорились с Карм[ановой] о встрече в июле.

Был у Ермоленко. Речь шла о сокращении шести полос. Я категорически возражал. Сошлись на том, что теперь Нина Левинская переверстает книгу, удлинив каждую страницу на строку. Это даст экономию в 4 полосы; две полосы я выбросил (по кусочку в разных местах).

18, понедельник.

Вчера провели день на даче. Сегодня с утра отправился в Кремль, на открытие III Всесоюзного съезда писателей. Пробыл там весь день. Остался на перерыв между утренним и вечерним заседаниями, ходил по дворцу, попал в царские покои, где до этого никогда не бывал. Очень интересно.

Мрачные, низкие комнаты с небольшими окнами, где в свинцовых рамах вставлены цветные стекла. От старинной обстановки сохранилась только огромная кровать с балдахином, вся резная, с витыми столбиками. Стоит она посреди комнаты ничем не завешанная — угрюмый памятник былых времен. Да еще видел стол (м. б. старинный) на выгнутых фигурных ногах.