Дневник актрисы

6

– Перестань паниковать, Дани, – прошептал Оливер, сжимая ее локоть. – Не то люди подумают, будто я собираюсь наброситься на тебя, едва мы выйдем за дверь!

Дани почувствовала, как краска заливает ее лицо. Точнее, как краска еще больше заливает ее лицо. Ей и так было не по себе под взглядом стольких глаз, устремленных на нее. Как она и предполагала, для всех этих людей тот факт, что Оливер привез в дом женщину, был очень необычным. А они, несомненно, так и думали: Оливер привез свою знакомую. Они совершенно точно связывали Дани с Оливером, а не с Конни!

А что еще могли они подумать? Конни представила ее как друга дома, наотрез отказывалась рассказывать о своих планах, за обедом они с Оливером сидели рядом – какие еще факты нужны, чтобы дать ход сплетням?

Она тяжело вздохнула.

– Мне и в голову не пришло, что ты сделаешь нечто подобное.

– Ты разочарована? – наклонился он к ней, и его дыхание коснулось ее уха.

Дани решительно повернулась к нему – и сразу же пожалела об этом, так близко оказались его губы, всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Она чувствовала, как его теплое дыхание коснулось ее щеки.

– Улыбнись, – прошептал он. – На нас смотрят.

Действительно, она чувствовала за спиной устремленные на них взгляды. Чуть обернувшись, Дани улыбнулась, чтобы гости видели ее улыбку. Впрочем, она больше походила на гримасу.

– Нет никакой необходимости провожать меня, – наконец заявила она, как только они вышли за дверь.

Она решительно выдернула свою руку и нервно воскликнула:

– Что подумают все эти люди!

– Не переживай, – отмахнулся Оливер. – Большинство из них вообще не способны думать, а те, что способны, думают только о себе. Но, возможно, им придет в голову, что я заботливый хозяин дома. Впрочем, какое вообще имеет значение, что они подумают? Скорее всего, ты никогда их больше не увидишь!

И он безразлично пожал плечами. Это, конечно, так. Но не в том дело...

– Только не говори, что это не понравилось бы твоему другу, – мрачно сказал Оливер.

Дани понятия не имела, как отнесся бы ко всему этому Джонни. И к обеду, и к гостям, и к самому Оливеру. Они с Джонни проводили достаточно много времени вместе, но никогда не заговаривали о чувствах.

– Значит, друг все же есть, – изрек Оливер.

Его прозрачные глаза заглянули ей в самую душу.

– Кто он? Тоже историк?

– Вовсе нет, – сухо ответила Дани. – Хотя это совершенно не твое дело.

– Вот как? – тихо сказал Оливер. – Не мое? А ты расскажешь ему о нашей прогулке на лодке? О том, как мы гуляли на острове?

Дани растерялась. Опять он попал в точку! Она не знала, что именно скажет Джонни об этом вечере.

– А ты расскажешь ему о том, что я целовал тебя? – тихо спросил Оливер.

Дани испуганно посмотрела на него, щеки ее запылали.

– Но ты не целовал меня! – выпалила она.

Не успела она закончить, как губы Оливера оказались на ее губах, а руки стремительно обвились вокруг талии. Она почти лишилась чувств, и он прижал ее покорное тело к своему, горячему и сильному.

Он не целовал ее раньше, но он делал это теперь, настойчиво, жадно и в то же время нежно.

Дани чувствовала себя словно в центре урагана, который разметал все вокруг, и остались только Оливер и она, и нежная сила его рук, и чувственная радость его прикосновений.

И ее губы отвечали, охотно и порывисто! Руки сами собой обвились вокруг его шеи, ноги не держали ее, и она прильнула к его телу, словно ища опоры.

– Оливер, ну что это такое! Если тебе непременно нужно целоваться с Дани, так неужели нельзя было выбрать место поукромнее! – раздалось сзади.

Голос Конни заставил ее вздрогнуть. Она резко повернулась и оказалась лицом к лицу не только с Конни. О ужас, рядом с Конни стоял Мэтт Фридли! Очевидно, Конни вышла проводить своего друга.

Дани закрыла лицо от стыда. Что теперь подумает Конни!

И когда она успела приобрести эту странную зависимость от чужого мнения? Или она всегда такая была? Раньше она об этом не догадывалась.

Оливер отпустил ее так резко, почти оттолкнул, и после жара его тела она словно почувствовала себя на ледяном ветру. Холодный взгляд, которым он обжег ее, прежде чем повернуться к матери, заставил ее вздрогнуть. Дани зябко обхватила себя за плечи, словно защищаясь. Оливер одарил ее еще более презрительным взглядом.

– Мама, мне кажется, ты очень смутила Дани, – заявил он, надменно вскинув голову.

– Думаю, ты сделал это первым, – парировала Конни, отвечая ему таким же твердым взглядом. – Даже если знать...

– Мне кажется, что сейчас не время и не место обсуждать это, – вмешался Мэтт.

Голос его звучал умиротворяюще, и он улыбнулся Дани, словно желая подбодрить ее. Неужели она выглядит такой испуганной и потерянной, что незнакомые люди предлагают ей свою поддержку! Ей уже двадцать девять лет, и она не в первый раз в жизни целуется! Ни она, ни, насколько ей известно, Оливер, не связаны узами брака и не помолвлены. При других обстоятельствах – если бы Конни не застала их с поличным – про Оливера и этот поцелуй можно было бы спокойно забыть!

Конни с видимым трудом взяла себя в руки.

– Мне очень жаль, Дани. – Она взяла ледяные руки Дани в свои теплые ладони. – Наверное, я слишком баловала Оливера в детстве. Иначе откуда у него такая уверенность, что он имеет право на все, что ему хочется, и в ту же минуту, как ему захочется! Без оглядки на последствия, – со значением добавила она.

Почему-то извинения Конни, ее явное осуждение Оливера лишь заставили Дани почувствовать себя еще хуже. В конце концов, она охотно принимала его поцелуи, когда Конни и Мэтт так неожиданно их прервали.

Выражение глаз Оливера, когда она украдкой бросила на него взгляд, заставило ее предположить, что он думает о том же самом!

Дани выпрямилась, пытаясь сохранить остатки достоинства.

– Забудьте об этом, Конни. Было очень приятно с вами познакомиться, Мэтт.

Она улыбнулась им, как она надеялась, приветливо. Потом повернулась и пошла к лестнице. Заставила себя шагать размеренно, хотя больше всего ей хотелось взлететь по лестнице и бегом укрыться в своей комнате.

Но, едва она закрыла за собой дверь, силы оставили ее. Она опустилась на кровать, закрыв лицо руками.

Догадывалась ли она в ту секунду, когда впервые увидела Оливера, что нечто подобное произойдет между ними? Не из-за этого ли ее неуверенность в себе, попытки избегать Оливера, колебания – принять предложение Конни или нет?

И как она могла такое предположить?

Могла! Она совершенно точно знала. С первой же минуты. Она сразу почувствовала влечение к Оливеру. Сразу же знала, что она не хочет ничего этого, что ей нравится жить так, как она жила до него, что не хочет испытывать на себе непреодолимую силу его обаяния. Но ему все равно удалось вызвать в ней странное чувство неудовлетворенности, он заставил ее подвергнуть сомнению все, что было для нее важно и дорого, он заставил ее усомниться в том, что она жила правильно...

Ей уже давно понятно, что их едва теплящиеся отношения с Джонни ни к чему не приведут. Если ей суждено было влюбиться в Джонни, почему она не сделала этого?

Но... неужели она влюбилась в Оливера?

О нет.

Любовь – слишком высокое слово, чтобы говорить так о том, что она испытывает к Оливеру. Сексуальное влечение – да. Помутнение рассудка – пожалуй. Головокружение, обостренная чувствительность, все, что угодно. Но не любовь. Она никогда не смогла бы полюбить человека, который построил вокруг своей души каменную стену и навесил замок на ворота...

Она стояла в темной комнате и чего-то ждала. Шелк платья прохладой обливал ее тело, и она почему-то знала, что это свадебное платье. Она не знала – чего она ждет, но, когда сзади послышались шаги и раздался приглушенный вкрадчивый голос, она поняла – ждала именно его. Ждала и боялась.

– Прошу тебя, не говори ничего. Я сам все сделаю... – Он подошел сзади и прижал ее к себе. – А ты не думай ни о чем. Просто ни о чем не думай.

Словно под гипнозом она повернулась к нему, закрыла глаза и опустила голову ему на грудь. Его губы легко касались ее волос.

– Не бойся, – прошептал он. – Тебе будет хорошо. Поверь. Ты должна мне поверить.

Оставалось только подчиниться. Не думай ни о чем... Ни о чем...

Он наклонился к ней, обхватив ладонями ее лицо, и прижался губами к ее губам.

Кончик его языка скользнул по ее верхней губе. Ей было удивительно хорошо. Она привстала на цыпочки и, пошатнувшись, обхватила его за шею. Губы ее приоткрылись, и его язык устремился глубже.

Ему нельзя доверять. Дани знала, что его нежности скоро придет конец. В нем бушевала и рвалась наружу первобытная сила.

Его пальцы коснулись корсажа, нежно перебирая кружево.

Но почему он медлит? Возможно, он передумал и теперь отпустит ее... При этой мысли ее охватила безумная надежда и странное отчаяние...

Тяжелая масса шелка медленно соскользнула к ее ногам...

Он целовал ее плечи, его дыхание обжигало ее.

Его пальцы нежно коснулись ее груди. У нее закружилась голова, она едва дышала. Он нежно сжал пальцами ее соски, и она вскрикнула от возбуждения. В ее сознание вкралась назойливая мысль: у нее слишком маленькая грудь, наверное, ему не понравится. Но его ладони легли на ее груди, и она услышала:

– Ты такая красивая...

Он спустил сорочку с ее плеч, притянул к себе ее бедра, и она почувствовала огонь его тела...

Он снова прижался к ее губам, его язык проникал в ее рот сильными толчками. Она бездумно подчинилась этому вторжению...

Легко подхватив ее на руки, он понес ее, словно она была пушинкой. Какие у него сильные руки. Он осторожно посадил Дани на кровать и опустился перед ней на колени.

Она взглянула в его глаза, и ее страх улетучился. Он стал снимать с нее чулок, легко поглаживая бедра. Она со стыдом оттолкнула его руки, пытаясь прикрыться сорочкой, но он не дал ей этого сделать. Он склонился над ее бедрами, и она с изумлением почувствовала прикосновение его губ...

Они устремились в таинственную темноту, в будоражащий животный аромат ее плоти... Она вновь попыталась оттолкнуть его, сдвинуть колени, но он крепко сжимал ее бедра...

Настойчиво проникая в нежную глубину, он ждал, пока она перестанет сопротивляться...

Ее лицо пылало... Ей хотелось чувствовать тяжесть его тела, твердость его плоти...

Он раздвинул ее ноги, она вскрикнула, но было поздно: он вошел в нее и замер. Сжимая в ладонях ее лицо, он покрывал его поцелуями...

Потом он начал двигаться в ней. Она прислушивалась к непривычным ощущениям, к ритмичному натиску, который вызывал дрожь в глубине ее тела...

Его лицо было над ней, глаза затуманены наслаждением...

Сладкая судорога прошла по ее телу...

Дани проснулась. Тело ее все еще чувствовало истому, словно то, что ей снилось, происходило наяву. Ночная рубашка промокла от пота. Что с нею происходит? И что значит этот странный и сладкий сон? Никогда она не испытывала ничего подобного ни наяву, ни во сне... Боже, что делает с ней этот человек!

– Я должна еще раз извиниться за поведение своего сына, – со вздохом сказала Конни.

За завтраком она все еще была раздражена.

– Я понимаю, он пытается тебя запугать, заставить отказаться от работы, – неожиданно для Дани предположила Конни. – Но ведь ему это не удастся, правда, дорогая?

Дани спустилась к завтраку всего несколько минут назад. Она нарочно опоздала, надеясь, что все остальные уже покончили с едой и разошлись. Тогда она спокойно поела бы в одиночестве, а потом извинилась бы и уехала.

Но Конни, видимо, тоже плохо спала в эту ночь. Она тоже опоздала. Так и вышло, что Конни и Дани завтракали вдвоем.

Нахмурившись, Дани посмотрела на пожилую даму поверх своей чашки. Может, она что-то не понимает. Она спала так мало, что голова гудела. И этот сон... О чем говорит Конни?

– После того, как ты ушла к себе, я всерьез поговорила с Оливером, – продолжала Конни. – Я и раньше думала, что он подозрительно легко смирился с моим решением работать над книгой. Но мне в голову не приходило, что он дерзнет пойти на такое! Я даже не знаю, что сказать. Мне очень, очень жаль, что тебе пришлось такое пережить, деточка моя. – Она тепло улыбнулась Дани. – Но я решительно настроена. Такого больше не повторится. Под крышей моего дома, по крайней мере.

Туман в голове Дани постепенно рассеялся. Конни обвиняла Оливера в том, что он нарочно так вел себя с Дани, чтобы вынудить ее уехать! Ну и ну! И как она сама не догадалась!

Дани с горечью покачала головой.

– Жаль, я раньше не сообразила! Нужно было изобразить неземную любовь, потребовать, чтобы он на мне женился, и пообещать ему дюжину ребятишек!

Она была в ярости. Если бы Оливер оказался рядом, она за себя не смогла бы поручиться! Наверное, влепила бы ему пощечину!

Конни несколько секунд молчала, словно что-то обдумывала, а потом вдруг захихикала, словно девчонка.

– Как бы мне хотелось на это посмотреть! Тогда ему самому пришлось бы спасаться бегством!

Дани почувствовала, что краснеет – прошлой ночью спасалась бегством она, а не Оливер!

Только вспомнить ее метания, ее мучительные раздумья и самобичевание! И... ее сон. И все это – из-за того, что Оливер Ковердейл так и не отказался от намерения остановить работу над книгой! Любым способом.

– Боюсь, мне пора собираться. Через час мне нужно уезжать. Поверьте, к Оливеру это не имеет никакого отношения, – заверила она огорченную хозяйку, не вполне искренне, правда.

Сегодня ей нужно побыть одной. Уехать подальше от этого дома, от Оливера, и постараться забыть, какой идиоткой она себя выставила. Но она еще вернется, дайте срок!

– Мне нужно в городе закончить кое-какие дела, – объяснила Дани. – Но, если вы не возражаете, я заберу с собой эти альбомы и поработаю над ними дома.

По крайней мере, в этом случае Конни может не сомневаться, что Дани вернется. Хотя бы отдать альбомы!

– Я совершенно не возражаю, – с облегчением заулыбалась Конни. Она явно обрадовалась, что Дани не собирается бросать работу. – Мне так жаль, что вчерашний день превратился для тебя в кошмар, девочка моя. Но в следующую субботу мы с тобой выделим побольше времени и займемся делом всерьез, хорошо?

Дани мысленно взмолилась, чтобы в следующий раз не было очередной толпы гостей. Если она в каждый приезд будет сталкиваться с театральными знакомыми Конни, то дело не продвинется ни на шаг. Она ничего против них не имеет, просто для них она – такая же нелепость, как и они для нее.

Впрочем, совсем бесполезным вчерашний день назвать все же нельзя. Теперь ей совершенно ясно, откуда взялась неожиданная симпатия Оливера. В следующий раз он не застанет ее врасплох, пусть не надеется!

Если будет следующий раз, конечно.

Она резко поднялась на ноги, решив, что нет смысла даже пытаться съесть хоть что-то. Эти булочки застрянут в горле, так ужасно она себя чувствовала.

– Я пойду, соберу вещи. А вы, если можно, соберите для меня альбомы, те, что сочтете нужными, хорошо?

– Конечно, деточка, – тепло улыбнулась Конни.

Дани подумала, что пока все складывается удачно. Конни не упомянула, где сегодня Оливер, а Дани не спрашивала. Но, вполне возможно, он и сам уже уехал. А если не уехал, у Дани нет никакого желания с ним видеться.

Но ей не повезло. Не успела она положить свою сумку на заднее сиденье машины, как дверь дома распахнулась, и на пороге появился Оливер, тоже с сумкой в руках.

– Уезжаешь? – с насмешливой улыбкой поинтересовался он.

Подошел и остановился рядом. Сегодня на нем были потертые обтягивающие джинсы и синяя рубашка.

Дани с опаской посмотрела на него. Почувствовала, как предательский румянец заливает ее щеки. Этот сон! Она не в силах избавиться от наваждения.

– У меня своя жизнь, знаешь ли, – тихо сказала она.

– Не сомневаюсь, – отозвался он.

Глаза его мрачно сузились.

– Конни сказала, что я должен извиниться перед тобой за прошлый вечер, – устало сказал он. – Ты того же мнения?

Дани нервно сглотнула. Ну почему Конни и Мэтт появились в такой неподходящий момент! Дани сама справилась бы с ситуацией! Сделала бы вид, что ничего особенного не произошло!

– Я вижу, ты не согласен с матерью, – поморщилась она.

Он безразлично пожал плечами.

– Сказать по правде, меня больше интересует твое мнение. Так что скажешь: я должен извиниться перед тобой?

Если ставить вопрос именно так – получается, что нет! Следует признать: он не принуждал ее к поцелуям.

– Нет, – отрезала она. – Не надо, не извиняйся.

Его лицо просветлело.

– Не надо? Точно?

– Точно. Но ничего подобного больше не повторится.

– Вот как... – Это ее заявление несколько озадачило Оливера. – А я собирался тебя спросить: может, пообедаем как-нибудь в городе? На этой неделе?

– Нет, спасибо, – отрезала Дани.

Он сдвинул брови.

– Нет? – переспросил он.

– Нет, – почти крикнула она.

– Это не понравится твоему парню, понятно. А может, есть еще что-то, что вызовет его раздражение?

– Давай оставим в покое мою частную жизнь, хорошо? – язвительно сказала она.

– Невозможно. Потому что твоя профессиональная деятельность совершенно не занимает меня, ты понимаешь, что я имею в виду, – усмехнулся Оливер. – По крайней мере, пока биография моей матери остается ее частью.

Дани даже задохнулась. Что за наглость!

– В таком случае, нам не о чем разговаривать.

И она захлопнула дверцу автомобиля, чтобы поставить точку.

– А ты ничего не забыла? – спросил Оливер каким-то странным, хриплым голосом.

– Сейчас зайду в дом и попрощаюсь с Конни, – отмахнулась Дани.

Он что, думает, что она настолько невоспитанная, чтобы уехать, не поблагодарив хозяйку?

– Мама просила передать тебе извинения. Она устала, у нее разболелась голова, и ей пришлось лечь в постель, – сообщил Оливер.

Разболелась голова! Ничего удивительного! Но Дани не сомневалась, что головная боль пройдет, как только ее источник сядет в машину и уедет! Дани имела в виду не себя, разумеется.

Впрочем, возможно, Дани и ошибается. Хотя несомненно, что временами Оливер выводит ее из себя, Конни его обожает и страшно гордится им.

Но эти чувства делают ее слепой. Она готова простить ему все на свете!

Дани нахмурилась. А как же альбомы? Конни что, передумала?

– Она обещала приготовить для меня кое-что...

– Все здесь. – Оливер показал ей сумку.

Так вот что он имел в виду, когда спросил, не забыла ли она что-то важное!

– Брось их на заднее сиденье, – с раздражением сказала она. И с еще большим раздражением проводила взглядом сумку, которая тут же полетела, куда она просила – Оливер решил исполнить ее просьбу буквально. – Пожалуйста, скажи Конни, что я желаю ей скорейшего выздоровления!

– Обязательно скажу, – кивнул он.

И Дани ничего больше не оставалось, как сесть за руль. Чем скорее она отсюда уедет, тем лучше.

Оливер наклонился к окну.

– Езжай осторожно, – посоветовал он, глядя ей прямо в глаза своими прозрачными и в то же время непроницаемыми глазами.

– Я всегда езжу очень осторожно.

Он недоверчиво улыбнулся.

– Странно. Выбор модели заставляет предположить иное!

И он перевел взгляд на капот ее спортивной машины.

– Это подарок. Дед подарил мне на совершеннолетие, – нетерпеливо объяснила она.

– Вот как... И что, с тобой даже не посоветовались?

Она неохотно покачала головой. Посоветовались, конечно. Когда дед заявил, что дарит ей на двадцать первый день рождения машину, ей была предоставлена возможность выбрать и цвет, и модель. Он только вызвался пойти с ней в магазин, чтобы оплатить покупку. Но ей не хотелось, чтобы Оливер догадался, что она сама сделала такой выбор. Спортивная модель выдает в ней натуру куда более увлекающуюся, чем она сама хотела бы признать.

– Я же сказала, это подарок, – не стала она ничего объяснять. – А теперь, если ты отпустишь дверь, я поеду. Впереди у меня длинный путь.

– Пожалуйста, не смею задерживать, – с издевкой сказал Оливер. – Увидимся в следующую субботу.

И с треском захлопнул дверцу.

Дани включила передачу и поехала по аллее к воротам. Она постарается избежать этой встречи. Сделает все от нее зависящее. Она, конечно, не может просить Конни отправить сына куда-нибудь подальше, пока она работает в доме. Но, прежде чем ехать к Конни, она наведет справки об Оливере. И поедет лишь в том случае, если Оливера там не будет. Кроме того, Конни говорила о каких-то планах в городе. Может быть, им удастся встретиться и поработать в городе. Тогда вероятность встретить Оливера будет минимальной.

Боишься, издевательски прошептал внутренний голос.

Нет, покачала она головой. Просто вчера ей стало совершенно ясно, что работать в доме Конни будет очень сложно.

Настроение у нее немного повысилось. И, когда Дани подъезжала к городу, она уже с улыбкой спрашивала себя, не слишком ли серьезно она восприняла все прошедшие события. Да, Оливер предпринял еще одну дерзкую попытку заставить ее отказаться от книги. И теперь от нее зависит, показать ему, что он преуспел в своих планах, или наоборот, продемонстрировать свою силу и решительность. Если она продолжит работу, как ни в чем не бывало, он увидит, что план его провалился!

И позже вечером, сидя в крошечном садике с альбомами Конни в руках, Дани почти вернула свое обычное самообладание. Подумаешь, Оливер Ковердейл. Если он своим дерзким поведением надеется испугать ее, то у него ничего не получится. Она еще покажет ему...

Она застыла. Перевернув страницу, она увидела пустые места. И на следующей странице тоже. На том месте, где еще недавно наверняка были фотографии!

Дани вернулась к предыдущей странице. На ней, как и на всех предыдущих, было четыре аккуратно наклеенных фотографии. На следующих страницах точно так же было по четыре симметрично расположенных фотографии. И только на этих двух страницах по две фотографии были оторваны. На картоне сохранились следы отрыва.

Кто убрал фотографии? И зачем?

И еще: когда? Днем, в саду, до прогулки с Оливером, Дани бегло пролистала все альбомы и не заметила пропаж. Так когда же они пропали? Конни сама вынула их, прежде чем отдать Оливеру? Или Оливер вынул их, прежде чем отдать Дани? Вопросы, вопросы...