Дневник актрисы

8

– Я просто обожаю этот отель, – доверительно сообщила Конни, когда их усадили за столик. – Это единственное место, где я с удовольствием ужинаю не в своем номере, а в ресторане. И не без причины, как видишь.

Дани тоже была совершенно очарована этим рестораном на верхнем этаже отеля. Персонал вышколенный, предупредительный, но не назойливый. Видно было, что знаменитых и популярных гостей узнали, но никаких особенных знаков внимания Конни не оказывали. Столик им предоставили у огромного, словно витрина, окна с видом на ночной город, залитый огнями. Даже тот факт, что Оливер уселся рядом, не мог испортить Дани настроения.

– Как красиво, – прошептала она.

– Я так рада, что тебе нравится, – просияла Конни. – Разумеется, то, что нас с тобой сопровождает красивый мужчина, тоже добавляет вечеру очарования, правда?

И она расплылась в озорной улыбке.

– Я рад, что оказался полезным, – без улыбки отозвался Оливер, отослав официанта после того, как тот разлил по бокалам розовое шампанское.

– Я пью только шампанское, – радостно объявила Конни, с удовольствием пригубив вино. – Оно прекрасно сочетается с любым блюдом, а на следующий день никакой головной боли!

Сегодня пятница, подумала Дани. Если бы не этот ужин, они с Джонни отправились бы, в какую-нибудь пиццерию и заказали бы себе бутылку простого красного вида. А стиль жизни Конни и Оливера напоминает кино.

Попробовав шампанское, Дани пришла к выводу, что это очень приятный стиль жизни. И еда тоже оказалась превосходной.

Спустись с небес на землю, напомнила себе Дани. Это все прекрасно, красиво и вкусно, но это не настоящая жизнь. А Конни тем временем спрашивала, не согласится ли Дани с ней завтра пообедать.

– Боюсь, не получится, – вежливо отказалась Дани. – Я завтра уезжаю к родителям. Они давно уже меня пригласили.

– С другом? – невинно поинтересовался Оливер.

Это была обманчивая невинность. Когда Дани повернулась к нему, она увидела, что глаза у него стали совсем прозрачные, а на дне их плещутся льдинки. Знакомый знак – Оливер злится. Но какое ей дело до того, радуют его ее воскресные планы или нет!

– Нет, – отрезала Дани. Если бы они были вдвоем, она бы не ограничилась кратким ответом! Но ради Конни она сдержалась и вежливо пояснила: – У моих родителей завтра годовщина свадьбы. Дед решил приготовить для них сюрприз. Собирается вся семья.

– Вот чудесно! – с жаром воскликнула Конни, а Оливер промолчал. – Они давно женаты?

– Двадцать девять лет, – ответила Дани, отметив, что Оливер прислушивается к разговору очень внимательно.

– Двадцать девять лет! Им надо ордена вручить, а не вечеринку устраивать! – насмешливо сказал он.

– Не будь таким циником, – укоризненно сказала Конни. – А ты часто ездишь в гости к родителям? Вы близки?

Дани поморщилась.

– Надо бы почаще, конечно. Дед у меня чудесный, а вот родители... Глупо, конечно, начинать это обычное «мои родители меня не понимают». Я уже не подросток. Но...

Дани замолчала. Ей показалось, что нелепо начинать рассказывать о таких интимных проблемах, выносить сор из избы. Конни, наверное, просто из вежливости спросила.

– Это правда? – подхватила Конни. – Сочувствую. У нас с Оливером всегда были очень близкие, доверительные отношения. Да, это так, негодный мальчишка, – прикрикнула она, заметив, что Оливер недоверчиво усмехнулся.

– Помнится, когда я исчез на два года, у тебя было совсем иное мнение, – напомнил он.

– Чего в жизни не бывает, – оптимистично воскликнула Конни. – Тебе тогда было двадцать пять лет, ты взялся бунтовать против всего на свете. Все обернулось к лучшему в конечном итоге. Тебе нужно было научиться стоять на ногах, и ты это сделал. Он, видишь ли, Дани, решил сам о себе позаботиться, научиться зарабатывать на кусок хлеба. И занимался этим два года. Я о нем ничего не слышала.

Наверное, именно об этом периоде жизни Оливер сказал тогда, что у него не всегда все складывалось гладко. Но исчезнуть на два года и не давать о себе знать... Бедняжка Конни, как она это пережила!

– И получилось у него? – не удержалась от вопроса Дани.

– Разумеется! – гордо отозвалась Конни. – Он сочинил превосходный сценарий, и первый же его фильм получил Оскара. После этого он решил, что не так уж плохо иметь мать, и вернулся домой.

– Дело вовсе не в этом... – начал Оливер.

– Дорогой, – твердо сказала Конни. – Мы ведь не станем трясти грязным бельем перед Дани?

– А почему нет? – взорвался Оливер. – В конце концов, ты же собираешься...

– Копченая семга – просто объедение, – оживленно сообщила Конни. – А как твои креветки?

– Тоже очень вкусные, – растерянно сказала Дани.

Она совсем смешалась – какой неожиданный поворот приобрел вдруг разговор! И какая напряженность возникла вдруг между сыном и матерью!

– Я собирался сказать, – упрямо продолжил Оливер, – что, коли Дани собирается писать твою биографию, она должна знать, что твоя жизнь – вовсе не сплошные розы. А если вас интересуют мои улитки, то они весьма недурны.

И он демонстративно отправил в рот очередную порцию.

Дани безмолвно возмутилась. Неужели он считает ее такой наивной дурочкой? Она прекрасно понимает: за каждой сверкающей витриной – труд и слезы. И, разумеется, мать-одиночка, какой бы преуспевающей она ни была, это все равно мать-одиночка.

Но она промолчала, поймав взгляд Конни, в котором искрился смех. Это над Оливером, сообразила Дани. Он действительно вел себя как избалованный мальчишка, на которого вдруг перестали обращать внимание!

Конни первая не выдержала и рассмеялась, за ней Дани, и наконец к ним присоединился Оливер.

– Ну хорошо, хорошо, – поднял он руки вверх, – я признаю, мои серьезные разговоры неуместны во время ужина. Но мои улитки и правда хороши. Не хочешь попробовать, Дани?

И он протянул ей вилку с надетой на ней улиткой.

Нет, она не хотела! Никакие моллюски, мидии и прочие морские гады не вызывали у нее аппетита! Даже если приготовить их в горчичном соусе. Она не сомневалась, что Оливер прекрасно это понимал, иначе не предложил бы!

Она несколько секунд смотрела ему в глаза, понимая, что ее смех обернулся против нее. Он мстит ей!

Она медленно наклонилась вперед, осторожно сняла улитку с вилки передними зубами, мужественно разжевала ее, а потом с трудом проглотила. Стараясь не думать о том, как выглядит то, что она только что съела. К счастью, на вкус это была горчица.

– Очень вкусно, – отчетливо сказала она и сама подивилась своему лицемерию.

Оливер насмешливо приподнял брови.

– Угостить тебя еще одной?

– Нет, благодарю, – твердо сказала она.

И повернулась к Конни, которая наблюдала за этой сценой с веселым недоумением.

– Жаль, Конни, но завтра не получится, – намеренно сменила тему Дани. – Но зато я смогу за неделю перечитать ваши дневники. Я уже предвкушаю удовольствие.

– Это очень личные записи, – мрачно сказал Оливер, оставленный один на один с улитками. – Читай их только тогда, когда будешь одна. Мама говорит, она знавала веселые денечки, когда только попала в Голливуд. Неловко будет, если кто-то увидит, как ты краснеешь!

– Разумеется, я открою эти дневники, когда буду одна, – с достоинством подтвердила Дани. – Я уже обещала Конни, что все, что она мне предоставляет, составляет полную тайну. Пока работа не будет завершена.

Хотя тон Оливера, когда он высказал это предупреждение, был шутливым, Дани почувствовала: он сказал это неспроста, И ей было неприятно, что он сомневается в ее порядочности.

– А потом? – настаивал Оливер. – Вдруг ты раскопаешь что-то, что она не захочет включать в книгу? Что тогда? Ты проявишь лояльность?

– Разумеется, – с некоторым раздражением ответила Дани.

Она отложила вилку и нож – поесть все равно не удается. Внимательно посмотрела Оливеру в глаза.

– Я считаю, что это книга Конни. Я лишь клерк, который заполняет бланки, вот и все.

– Ты...

– Милый, – прервала его Конни. – Я полностью доверяю Дани. Давайте поедим, здесь все так вкусно.

И она с ободряющей улыбкой кивнула Дани.

Этим они и занимались еще часа два. Разговор стал более общим и менее острым. Но то, что Оливер не доверял ей, осталось очевидным. По крайней мере, для нее.

Но она также знала, что сейчас не может ничего сделать или сказать, чтобы доказать обратное. Для этого ей надо закончить работу. Время покажет...

– Большое спасибо. – Дани похлопала по пухлому боку портфеля, в котором покоились дневники. – Обещаю вам, что они будут в полной безопасности.

Эту последнюю фразу она адресовала не Конни, а Оливеру, который смотрел на нее загадочными прозрачными глазами.

– Я тебя домой отвезу, – непререкаемым тоном сказал он, догоняя ее у дверей.

Дани решительно отказалась:

– Я приехала на своей машине.

Она ни на секунду не забывала, что приехала на машине. Из-за этого она отказалась от шампанского, выпив всего бокал, и перешла на минеральную воду. Оливер этот факт, разумеется, не пропустил, от его пронзительных глаз ничего не укроется!

– Тогда я провожу тебя до машины, – твердо сказал он и, поскольку Дани открыла рот, чтобы отказаться, добавил: – Сейчас почти полночь.

– Я ведь не Золушка, – раздраженно сказала Дани.

Она знала, что он все равно настоит на своем. Догадывалась, что и в этом споре проиграет, и все же не могла остановиться! Слишком уж он привык, что всегда добивается своего!

– Успокойся, я тоже не прекрасный принц, – буркнул Оливер.

Дани повернулась к Конни за поддержкой. Конни сделала было серьезное лицо и приготовилась сурово выговорить сыну, но не сдержалась и расхохоталась. Дани тоже не выдержала и засмеялась. Право, спорить с этой семейкой бесполезно.

Конни смеялась так самозабвенно, что по ее щекам потекли слезы. Ей даже пришлось опереться на стену, так обессилела она от смеха.

– Я что, сказал что-то забавное? – спросил Оливер, увидев, что и Дани смеется.

– Ох, Оливер, ты просто самое настоящее сокровище, – выдохнула Конни и расцеловала сына в обе щеки.

– Правда, до прекрасного принца ему далеко, – весело фыркнула Дани.

– Не спорю, – согласилась Конни. – И все-таки он был главной любовью всей моей жизни. Вот уже тридцать семь лет. – Теперь она говорила совершенно серьезно, и в глазах ее мерцал огонек гордости. – Бывают минуты, когда я думаю о том, что без него у меня не получилось бы такой счастливой и полной жизни.

Дани неловко отступила на шаг. Ей неудобно было наблюдать за этой трогательной семейной сценой, неловко было слушать слова, предназначенные для одного Оливера. Она чувствовала себя чужой.

Оливер полуприкрыв глаза посмотрел на мать.

– Я чувствую то же самое, – тихо сказал он.

Конни долгим взглядом посмотрела ему в глаза, словно стараясь запомнить этот момент. Потом улыбнулась и подтолкнула их к выходу:

– Ну идите, мои голубки. Кое-кому надо выспаться, чтобы завтра быть красивой. Если мы собираемся начать съемки через три недели, пора входить в режим. Телевидение в этом смысле беспощадно.

Теперь она вновь превратилась в великую актрису, которой не было равных на подмостках и на экране последние пятьдесят лет.

– Для этой роли тебе совершенно необязательно входить в режим, – усмехнулся Оливер. – Для королевы Елизаветы ты и так слишком красива. По историческим сведениям, у нее лицо было похоже на заднюю часть автобуса. Вот можешь спросить историка, если мне не веришь!

– Когда я играю королев, они выглядят иначе, – возразила Конни.

Оливер улыбнулся.

– Наверно, ты иначе не можешь. Так я завтра позвоню?

– Конечно. – Конни обратилась к Дани: – А тебе желаю приятно провести время с семьей, деточка моя.

Оливер взял портфель из рук Дани, и она бросила на него обеспокоенный взгляд. Но он, не обращая на нее внимания, зашагал к лифту. Лицо его было, как обычно, непроницаемо.

В полном молчании они спустились вниз, и лишь у стойки портье Дани открыла рот.

– Моя машина прямо у входа, – поспешно сообщила она, протягивая руку за портфелем.

– Я ведь сказал – провожу до машины.

– Оливер...

– Независимость в женщинах восхищает, – отрезал он. – Но ослиное упрямство приводит в бешенство!

Дани и сама пришла в бешенство, щеки мгновенно вспыхнули. Надо же быть таким грубияном! От ярости она не смогла произнести ни слова.

Он посмотрел на нее, издевательски приподняв брови.

– А молчаливой женщине просто нет цены, – насмешливо заключил он.

Она смерила его взглядом, полным ярости. Хорошо, что сегодня она надела туфли на высоких каблуках. Когда они ходили куда-то с Джонни, Дани надевала обувь без каблуков, чтобы не быть выше своего кавалера. С Оливером такая опасность ей не грозила. Даже со своими шпильками она была намного ниже. Но сегодня ей нужно было любое преимущество! Она сделала глубокий вдох.

– Ты! Ты просто...

– Даже если это молчание длится всего несколько секунд, – закончил он свою мысль.

Прозрачные глаза теперь открыто смеялись над ней. Неужели нет никакого способа одержать верх над этим человеком? Сегодня она проигрывает раунд за раундом!

Дани повернулась на каблуках и ринулась к вращающейся двери. При этом она чувствовала спиной, что Оливер держится рядом, причем не бежит, как она, а идет обычным широким шагом. Право же, она смешна! Она пробовала отвечать язвительно на его саркастические выпады. Она пробовала предъявлять аргументы. Она пыталась просто игнорировать его нападки. Но у нее все равно ни разу не сложилось впечатления, что она одержала хотя бы маленькую победу!

То ли это случилось из-за того, что она потеряла осторожность, то ли оттого, что не привыкла ходить на каблуках, она не поняла. Все, что она помнила, – это неожиданная потеря равновесия, тревожный возглас Оливера и болезненный удар о тротуар. И вслед за этим – страшная боль в ноге. Такая боль, что ее даже затошнило.

Оливер мгновенно оказался рядом, вслед за ним подбежал портье, и оба они пытались поднять Дани.

Боже, ну почему с ней все время что-то происходит! Почему она умудряется оказаться в идиотском положении! Какая бы ужасная ни была боль, стыд оказался сильнее. Какой ужас – растянуться на тротуаре прямо перед дверями самого роскошного отеля в городе!

– Я в порядке, – крикнула она, отталкивая протянутые руки.

Несколько нарядно одетых людей, выходивших из отеля, замедлили шаги и с любопытством смотрели на нее. Судя по несколько презрительному выражению на их лицах, им и в голову не приходило, что она просто споткнулась. Какой ужас, пронеслось в голове у Дани. Они думают, что я напилась!

– Правда, я в порядке, – со слезами в голосе сказала она, пытаясь самостоятельно подняться на ноги.

Но Оливер не послушался. Твердой рукой обхватив за талию, он поставил ее на ноги.

Первый раз в жизни Дани была ему благодарна. Щиколотка левой ноги болела страшно, и заболела еще больше, едва Дани рискнула опереться на нее.

– Обопрись на меня, – приказал он.

Рука его была тверда. У нее не оставалось другого выбора, кроме как подчиниться. Стоять на больной ноге она не могла.

– Глупость какая, – в ярости пробормотала она.

– Я вызову для вас такси, – предложил швейцар с беспокойством.

– У нас машина, – высокомерно отказался Оливер, поглядывая в ту сторону, где скромно стояла машина Дани. – Вот если бы вы отнесли в машину портфель...

Это прозвучало как приказ, который швейцар тут же бросился выполнять. Возможно, ему просто хотелось, чтобы от дверей респектабельного отеля наконец убралась пьяная скандальная девица, мрачно подумала Дани.

Оливер подхватил ее на руки и понес к машине. Ей было так неловко, что она даже боялась поднять на него глаза.

– Благодарю. – Оливер величественным жестом отпустил швейцара, как только они добрались до машины и он смог поставить Дани на землю.

Дани оперлась на капот, балансируя на одной ноге. Ей было так стыдно, что она боялась смотреть на Оливера.

Повисло молчание. Через несколько секунд она рискнула поднять голову и увидела, что он протягивает руку ладонью вверх. Просит ключи, догадалась Дани.

– Я сам поведу машину, – сказал он.

Дани опустила глаза, потом вновь взглянула на него.

– Ты никогда не уместишься в эту машину. Даже если сложишься пополам, – с сомнением сказала она.

– Опустим крышу, и я прекрасно умещусь, – уверенно ответил Оливер.

Дани со вздохом протянула ему ключи.

– Когда я учился в колледже, у меня была такая машина, – сообщил он. – Точнее, более ранняя модель. Но она не слишком отличалась от этой. Будет немного ветрено, когда мы опустим крышу, но зато просторно. Потом, что мы обсуждаем? Ты ведь все равно не сможешь ехать сама, так что говорить не о чем.

Она не смогла бы вести машину, она это знала. Они оба это знали. И все же...

– Я могла бы такси взять, – упрямо сказала Дани. – До дома добралась бы...

– А мы не домой, – сообщил Оливер. – Надо рентген сделать.

И он распахнул перед нею дверь. И помог сесть.

– Да это просто растяжение, – слабо сопротивлялась Дани.

– Я слышал, ты закончила исторический факультет, а не медицинский? – саркастически осведомился Оливер.

Она недовольно поджала губы.

– Конечно, ты прав, но все же...

– Я тоже думаю, что это простое растяжение, Дани, – мягко сказал Оливер.

Он уже откинул верх и теперь отодвигал водительское кресло до самого крайнего положения.

– И все же рентген надо сделать, вреда не будет. Ты согласна?

Дани, ошеломленная тем, что у нее спрашивают согласия, неохотно кивнула. В любом случае, пока Оливер за рулем, у нее выбора нет. Он повезет ее туда, куда сочтет нужным.

– Не кисни, Дани, – с легкой насмешкой сказал он, втискиваясь на сиденье. – Я неплохой водитель, честное слово.

Он протянул руку и сжал ее ладонь. Потом завел двигатель, включил передачу и вырулил со стоянки.

Дани, опустив ресницы, украдкой поглядывала на него. Глаза его так и светились торжеством, на губах играла легкая усмешка. Он уверенно вел маленькую машину сквозь не слишком плотный в этот поздний час поток автомобилей. Да он получает удовольствие, осенило Дани! Он почти счастлив!

Насчет того, что будет ветрено, он не ошибся. Дани начало знобить. Она сползла как можно ниже, почти легла на сиденье, но ветер все равно обдавал холодным потоком ее голые плечи. Был май, но ночи даже в мае выдаются прохладные.

– Замерзла? – Оливер почувствовал, как она дрожит.

Хотя она не ответила, он, не обращая внимания на другие автомобили, которые выразили свое недовольство резкими сигналами, свернул к краю дороги и остановился у обочины;

– Вот, надень.

И он стянул с себя пиджак.

– Нет, не надо... – слабо запротестовала Дани.

– Мне казалось, что мы уже обсудили несносное женское упрямство, – мрачно напомнил он, набрасывая ей на плечи пиджак. – Ну вот. Так лучше?

Дани вынуждена была признаться – только себе, конечно, – что под просторным пиджаком Оливера ей было удобно и уютно. И потом... ткань хранила еще его запах, тепло его тела...

– Теперь ты замерзнешь, – проворчала Дани.

– Переживу, – безразлично качнул головой Оливер.

И отвернулся – ему нужно было вновь влиться в поток машин.

Какое счастье, что она больше не увидит его в эти выходные! Ведь она уезжает...

Тут она закусила губу.

– О господа... я совсем забыла...

Оливер резко повернулся к ней.

– В чем дело?

– Да я вспомнила про завтрашнюю вечеринку... про юбилей моих родителей. – Она сжала ладонями виски. – Это, конечно, сюрприз для них, но будет некрасиво, если единственный ребенок не приедет. Так неудобно...

– Единственный ребенок, разумеется, приедет, – уверенно сказал Оливер. – В этом не может быть никаких сомнений.

Дани незаметно опустила руку и тихонько коснулась щиколотки. Она ощутимо распухла.

– Да нет, боюсь, до завтра не пройдет.

– Я, разумеется, отвезу тебя к деду, – непререкаемым тоном отрезал Оливер.

– Ты?! – Она ошеломленно покачала головой, в ужасе от самого предположения. – Нет-нет, что ты. Зачем? Да нет, спасибо, – добавила она, не желая казаться невежливой.

– Не будь смешной, Дани, – отрезал Оливер. – Даже если нет перелома, нога распухнет и будет болеть еще несколько дней. И ты вряд ли сможешь вести машину.

Дани широко раскрыла глаза и посмотрела на него. Он не шутит! Но она и думать не хочет о том, чтобы он ее куда-то вез завтра утром, а тем более в гости к деду!

Она тихонько откашлялась и неуверенно начала:

– С твоей стороны, конечно, очень мило... – И примолкла на секунду, увидев, как уголок его рта пополз вниз. Но затем набралась храбрости и решительно продолжила: – Но, право же, поверь, совершенно нет никакой необходимости для тебя...

– Послушай, Дани. Ты совершенно права, твои родители будут страшно разочарованы, если ты не приедешь. Это же такой день для них... Даже если ты объяснишь, что растянула ногу. К счастью, так сложилось, что у меня нет никаких планов на эти дни. Так что я без ущерба для своих планов могу тебя отвезти.

– А как же Конни? – поспешно вставила Дани.

Он скривил рот.

– Ты что, думаешь, что я нянчусь с ней целыми днями? Ей этого совершенно не нужно! – Заметив, что Дани все еще колеблется, он добавил: – Она собиралась встретиться в городе с кем-то из знакомых. Не волнуйся за нее.

Встретиться с кем-то... Уж не с Мэттом ли?

– Или, может быть, поскольку обстоятельства изменились, ты возьмешь с собой своего друга? – пристально глядя на нее, осведомился Оливер.

– Его зовут Джонни. – Дани с удивлением почувствовала, что как будто оправдывается. – Нет, я не думала о нем.

Особенно теперь. Раньше-то думала, месяц назад, когда деду впервые пришла в голову мысль устроить вечеринку-сюрприз. Тогда она подумывала о том, чтобы пригласить Джонни и представить его семье. Но потом отказалась от этой мысли. Не нужно, чтобы у Джонни создалось впечатление, что она пытается подтолкнуть их отношения к развитию. Теперь она была рада, что не пригласила Джонни.

– Вот и прекрасно. У тебя не было других планов, я свободен и готов тебя отвезти. Так в чем проблема? – отрывисто бросал он фразы так, что она не успевала вставить ни слова.

Его, по всей видимости, утомила ее несговорчивость. В чем проблема? В нем самом! Что подумают ее родители, родственники, кузины, если она привезет с собой Оливера Ковердейла? Про Джонни они хотя бы знали, что она ветречается с ним. Но про Оливера они даже не слышали!

Нет, она на это никогда не пойдет!

Или пойдет?