Дневник ангела-хранителя

20. Шанс изменить

Когда чистейший ужас той ночи уменьшился до размеров плохого воспоминания, когда Тоби — наконец-то! — прислушался к предложению Гайи простить Марго, они решили начать все снова.

То был самый счастливый день в моей жизни, и до и после смерти.

Марго увидела постер Тоби на автобусной остановке. Она пришла домой, согнувшаяся под тяжестью сумки с покупками, а ее встретил вид его спины.

То было обычным приветствием. Но на этот раз Марго была сердита. И обижена.

— Как могло случиться, что ты не сказал мне о своей книге?

Короткая пауза.

— А? — Тоби не обернулся.

Марго швырнула покупки на пол.

— Твоя книга, — повторила она. — Твоя книга — «мировой бестселлер». Почему я узнаю об этом последней? Все уже знают. А я твоя жена!

Наконец Тоби повернулся. Марго внезапно осознала, что прошло больше недели с тех пор, как она смотрела ему в глаза.

— Моя жена, — прошептал Тоби, пробуя слово так, как будто оно было на иностранном языке. — Моя жена.

Ее лицо смягчилось. Внезапно, сама не зная почему, она залилась слезами.

— Моя жена, — повторил Тоби, поднимаясь со стула и медленно идя к ней.

— Прости, — сквозь слезы сказала она.

— Ты тоже прости, — обняв ее, ответил Тоби.

Она не отодвинулась.

Могу заверить — каждый раз, когда одно из посланий проходило через мои крылья, я слушала и действовала так, как мне велели. Я больше не задавала вопросов: кто? что? где? и почему? Мне теперь было неважно: Бог, другой ангел или моя собственная совесть посылают эти сообщения. Факт состоял в том, что, прислушайся я к посланию, убеди Марго не садиться в тот автобус, — айсберга, чуть не потопившего ее брак, можно было бы избежать.

И я увидела, что ранен не только ее брак. Тоби стал другим человеком. Его глаза были полны печали, которой в них раньше не было. Он пристрастился добавлять виски в кофе. Сперва немного, потом побольше. Он смотрел на других женщин и думал: «Что, если… Что, если я женился не на той?»

Это было невыносимо. Воспоминания о нашем разрыве пришли быстрые и подробные, со всей враждебностью и чувством предательства, которые ему сопутствовали. И я подумала: «Причина во мне. Я сама стала причиной того, что он мне изменял».

Но все равно над всем этим, как дамоклов меч, продолжал висеть вопросительный знак. Я никогда так и не поймала Тоби на месте преступления. Вообще-то у меня из памяти выветрилась и большая часть причин, по которым я считала, что он мне изменял. За исключением фактических доказательств это всегда казалось просто бесспорным. Он спал с Соней. И я презирала его за это.

После первого дня рождения Тео радость Марго и Тоби, наблюдающих за первыми попытками ребенка ходить, была омрачена осознанием того, что их пухлый маленький мальчик теперь может добраться до окна гостиной. Окно было на четвертом этаже, внизу — бетон. И они вскоре переехали в квартиру в Уэст-Виллидже, рядом со старым обиталищем Тоби, но в пять раз больше. Благодаря по-королевски щедрому гонорару за книгу Тоби они смогли позволить себе такую домашнюю обстановку, которая воплощала идеалы Марго об уюте и безопасности: крепкую кровать, много диванов и их первый телевизор. Под миром Марго как будто внезапно появилась гигантская страховочная сеть. Сначала она чувствовала себя в безопасности. И была счастлива.

А потому и остальные члены семьи были счастливы. Джеймс и я даже сумели оставить позади нашу небольшую борьбу за сферы влияния. Джеймс, Гайя и я создали собственную маленькую семью ангелов, наблюдая за другим трио — Тео, Тоби и Марго, которые медленно, но уверенно двигались от свалки своего прошлого к более многообещающему, менее пагубному будущему. Тоби проводил вечера за новой книгой, пока Марго критиковала и переписывала, редактируя, его наброски. Днем они брали Тео в парк, знакомили со всеми животными в зоопарке и при этом крепко держали с двух сторон за руки, пока он изображал звуки сирен, ружейных выстрелов или ссоры в соседской квартире.

Тоби даже ухитрился уговорить Марго восстановить ее гибнущие отношения с Соней.

— Ни за что! — спорила Марго. — Ты с ума сошел? После того как она вышибла нас из своей квартиры, когда нам больше некуда было пойти?

Тоби подумал, не упомянуть ли украденный у Сони медальон, но прикусил язык.

— Конечно, — сказал он. — Просто… Мне неприятно видеть, что ты одна, понимаешь? Мамам нужно общество. — Он снова смотрел Опру.[42] — Я просто думаю, — вздохнув, добавил Тоби, — тебе было бы полезно иметь женскую компанию. А вы с Соней раньше были как…

— Как что?

— Как сестры, дружок. Вы были вот так! — Он скрестил указательный и средний пальцы. — Близки, понимаешь?

«Да, — подумала я. — Мы были близки. Когда-то, давным-давно».

Марго настояла на том, чтобы Тоби позвонил сам. Убедившись, что Соня не собирается ее отвергать, она взяла у мужа трубку. В конце концов — Тоби с другого конца комнаты одними губами выговаривал слова — Марго сумела сказать:

— Почему бы тебе не заглянуть к нам на обед, — но произнесла это как утверждение, а не как вопрос. Она ненавидела умолять.

Я тоже не очень одобряла эту затею. Мои подозрения не уменьшились ни на йоту. Но я ничего не сделала. Я наблюдала, как они втроем провели идеально приятный вечер, растянувшись на новых кожаных диванах и провозглашая тосты за успех Тоби, в то время как Тео, которому было уже четыре, спал, как медведь.

И я ждала.

Последнюю пару лет Соня прожила в Париже. Она похудела и возвышалась, точно башня, в туфлях на шестидюймовых платформах. Беседу она пересыпала французскими словечками и именами знаменитостей и прославленных фотографов.

Марго ерзала в кресле. Она посмотрела на свой старый свитер с дырами под мышками, купленный на распродаже, на джинсы, которые начали протираться на коленках. Потом взглянула на Соню, разодетую по последнему слову парижской моды, с ее длинными ногами, созданными для бикини. «Она такая красивая», — подумала Марго. Забудь про это, велела я. Она страдает булимией, она одинока. Почему я не могу быть такой, как она? Может, Тоби было бы лучше с ней, а не со мной.

И я впервые это увидела, словно анорексичка, которая наконец-то глядит на фотографии самой себя, превратившейся в скелет, и говорит: «Да, на самом деле я не была толстой!» Так и я подумала: «Да, теперь я поняла. Это не Тоби меня не любил. Это я сама себя не любила».

Поэтому я довольно настойчиво сказала Марго:

— Тоби тебя любит.

Но, наблюдая, как Соня адресует Тоби свой скучный отчет о компании художников Монмартра, время от времени протягивает руку, чтобы смахнуть невидимую пылинку с его штанины, Марго погрузилась во мрак саморазрушения. В конце концов Соня схватила Тоби за руку и затрясла ею.

— Пообещай, что навестишь меня в Париже, Тобес, пожалуйста!

Гайя старалась привлечь внимание Тоби к выражению лица Марго. Он уже выпил подряд четыре джина с тоником и теперь наклонялся к Соне все ближе и ближе, соглашаясь поехать в Париж. А потом, добавляя к неведению обиду, отпускал шутки насчет прошлого, в котором не было Марго.

В конце концов Гайя прорвала оболочку, сковавшую ясность ума Тоби, и пробудила в нем совесть. Он взглянул на Марго и отнял свою руку у Сони.

— Ты в порядке, милая? — мягко спросил он.

Марго с отвращением отвела взгляд. Тут из детской раздался вопль.

— Я позабочусь о нем, — сказала Марго и вышла из комнаты.

Тоби не был настолько пьян, чтобы оставаться в неведении насчет настроения жены. Он повернулся к Соне и подчеркнуто внимательно проверил свои наручные часы, поднеся их к самому носу.

— Эй, Сон, было отлично с тобой повидаться, но становится уже поздновато…

Соня посмотрела на Тоби, прежде чем осушить бокал. Потом подалась вперед, не сводя с него взгляда — глаза в глаза.

— Ты рассказал Марго о нашей беседе за обедом?

Марго, стоя в коридоре, услышала, как ее имя упомянули приглушенным тоном. Она застыла у двери, обратившись в слух.

Соня медленно спустила длинные ноги с дивана и придвинулась ближе к Тоби.

— Нет, — ответил он. — А что?

— Ты как-никак женатый мужчина, — пожала плечами Соня и улыбнулась, — не мне говорить тебе, что делать. Просто… — Она взглянула на дверь.

— Что?

— Я гадаю, чья это идея — пригласить меня на обед. — Ее улыбка стала шире. — Твоя или ее?

Я помнила эту фразу так, как будто она была вмонтирована в мой мозг. Марго, слушая под дверью, позволила заключавшимся в этих словах вопросам выгравироваться на ее подозрениях.

Тоби заморгал на Соню, не вполне уверенный, к чему та ведет.

— Моя, думаю.

— А какие еще у тебя есть идеи, — кивнула Соня, — можно спросить?

Я наблюдала, как ее рука скользнула на ногу Тоби и остановилась как раз под пахом. Соня захихикала. Тоби положил ладонь на ее руку и сжал.

— Сон, — сказал он, — что ты делаешь?

Марго у порога слышала флиртующие нотки в голосе Сони. Она взялась за ручку двери.

— А что, по-твоему, я делаю, Тоби? — Соня откинулась назад. — Разве это не то, чего ты хочешь?

Я дышала так тяжело, что чувствовала, как теряю сознание.

— Наблюдай, наблюдай, — стоя рядом со мной, сказала Гайя. А я ей ответила, что не могу.

Марго в дверном проеме чувствовала то же самое.

Часть ее хотела ворваться в комнату, а часть — убежать.

Итак, я наблюдала. Тоби, всегда такой быстрый на слова, что-то бессвязно бормотал.

— Это было «да»? — Соня отвечала за него.

Она потянула его руку к своему бедру. Тоби убрал руку.

— Сон, не будь такой, — внезапно протрезвел он.

Тоби выпрямился, качая головой. Гайя посмотрела на меня, очень серьезно.

«Он не спал с ней? — подумала я. — Не спал?»

Соня небрежно растянулась, прислонившись к спинке дивана, скрестив длинные ноги и играя складками платья.

— Просто скажи мне одну вещь, — очень серьезно произнесла она.

Тоби посмотрел на нее.

— В тот раз, когда ты сказал, что любишь меня, ты не шутил?

Я увидела, как Марго в коридоре поднесла ладонь ко рту. Я внимательно наблюдала.

— Это было столько лет назад, — глядя на свои ноги, пробормотал Тоби.

— Ты не шутил? — Соня говорила настойчиво, даже отчаянно.

Эзикиел вышел из угла и положил руку на ее плечо. В вопросе Сони была беззащитность, боль, коренившиеся очень глубоко, не в Тоби, глубже.

— Нет, — снова посмотрев на нее, пробормотал он.

Соня метнулась вперед, обхватила Тоби правой ногой, оседлав его, потом наклонилась, чтобы поцеловать.

И — да, в тот самый момент в комнату вошла Марго.

В тот момент весь ад сорвался с цепи.

В тот момент кончился мой брак.

На следующее утро Марго заставила Тоби собрать вещи. Ее чувства воздвигли крепость, неприступную для моей мольбы, для извинений Тоби. Поэтому он взял смену одежды и временно устроился в доме друга. Спустя месяц, когда его друг перебрался в северную часть штата, Тоби переписал на себя его арендный договор.

Марго словно оцепенела. Я была сокрушена.

Спустя шесть месяцев Марго начала судебный процесс по официальному разводу. В то утро, когда Тоби получил бракоразводное письмо, он сорвал зеркало со стены и разбил об пол — симптом расстройства. В каждом осколке появилось мое лицо, всего на мгновение, прежде чем расплыться в забвении за его слезами.

Мое глубокое горе из-за их расставания вскоре превратилось во всеобъемлющее отчаяние, когда я поразмыслила над тем, что припомнила о своем существовании сразу после того, как умерла. Обстоятельства моей смерти все еще оставались невыясненными: только что я была жива, а в следующий миг смотрела на свое мертвое тело и еще через мгновение уже болтала с Нан в загробном мире. Но все, что было перед этим в моей памяти, оставалось ясным, как ледниковая вода: Тео отправили в тюрьму. Пожизненно. И что-то в моей душе начало поворачивать обвиняющий палец в моем направлении.

Вскоре после этого появился Грогор. Он решил обосноваться в спальне Тео. Я подумала, что это скрытая угроза, которая и заставила Тео раскричаться во сне. Это отвлекло Марго настолько, что у него хватило времени побеседовать со мной.

Не знаю почему и не хочу знать, но Грогор больше не был грязнолицым, горящим монстром, каким предстал во время нашей первой встречи. Он выглядел с головы до ног человеком. Высокий, с квадратной челюстью, с чернильно-черными волосами, зализанными над ушами, — мужчина такого типа, который некогда меня привлекал. У него даже была трехдневная щетина и обломанный передний зуб. В общем, весь из себя человек, и это застало меня врасплох.

— Я пришел с миром, — поднимая руки и улыбаясь, произнес он.

— Убирайся, Грогор, — занося пригоршню света, ответила я.

Я не забыла наше последнее танго.

— Пожалуйста, не надо, — сказал он, складывая ладони в знак покаяния. — Я пришел извиниться. Искренне.

Я швырнула в Грогора луч, сильный, как удар машины, и швырнула его через всю комнату. Он упал у комода и стал кашлять, стоя на четвереньках.

— Если ты не уберешься вон, я тебя убью, — предупредила я.

— Убьешь меня? — с трудом поднимаясь, засмеялся он. — А вот на это мне хотелось бы посмотреть.

— Прекрасно, — пожав плечами, ответила я. — Я не против просто разнести тебя на кусочки. — Я подняла еще один шар света, поменьше, и прицелилась в его ноги.

— Не надо! — слегка присев, взмолился он.

Я склонила голову набок.

— Думаю, я должен сделать одно щедрое предложение. — Грогор поднял руку. — Выслушай меня.

— У тебя десять секунд.

Он выпрямился и одернул пиджак, возвращая себе самообладание.

— Я знаю, ты хочешь изменить кое-какие события. Я знаю, Марго очень старается провалить свою замечательную жизнь, жизнь, о которой тебе, по крайней мере, хотелось бы оставить несколько хороших воспоминаний, жизнь, в которой тебе хотелось бы вымостить лучшее будущее для Тео…

Я повернулась и встала рядом с ним, лицом к лицу. Мои крылья посылали сообщения, быстрые и неистовые. Выстави его, немедленно. Он подает ложь в обертке правды. Выстави его.

— Убирайся, Грогор, прежде чем я продемонстрирую тебе скверные черты своего характера.

— Понимаю, — улыбнулся Грогор. Он подошел к окну, потом повернулся. — Если ты передумаешь, даю честное слово, что способ есть. Ты можешь изменить судьбу Тео! — С этими словами он исчез.

Тео тут же успокоился. Марго погладила его, и он снова уснул, с лицом спокойным, как утренний туман. Марго села рядом с ним и заставила себя не вспоминать Тоби.

Я посмотрела на нее и подумала: «Я все еще могу кое-что изменить. Еще могу что-то исправить».

И конечно, все мы знаем, что сделала мысль.