Дневник солдата

ПЛАН БАРБАРОССА

22 июня 1941 года, воскресенье, начало лета. 3 часа и как раз уже светает, тут мы слышим и видим, как наши самолеты летят на Восток. Они атакуют лежащую в нескольких километрах перед нами местность Кальварию. Теперь и наша артиллерия открывает огонь. 3 часа 5 минут, когда раздается команда: вперед! Чудовищное напряжение в груди, совершенно осторожно через колючую проволоку - через! Мы перепрыгиваем через плоские земляные валы-препятствия на границе. Никакого сопротивления! В нас ни одного выстрела! Напряжение проходит, настроение подымается. Первый шаг в эту большую неизвестную страну, в логово медведя - сделан. Мы вглядываемся в далеко обозримую, холмистую, открытую местность с кое-где растущими кустарниками и деревьями. Справа доносятся выстрелы, но против нас нет огня. После первого взятия местности приходит приказ соорудить место для обороны для того, чтобы перехватить возможный ответный удар. Однако, вскоре выясняется, что ожидать нечего, и продвигаемся дальше. Через несколько километров мы стоим перед оборудованным бетонным убежищем. Плотная мощная маскировочная стена из кустарника препятствует обозрению и стрельбе. Очевидно, им не хватило времени оборудовать убежище полностью. Без труда мы входим внутрь, соседняя рота нашла еще одно убежище и пытается бросать ручные гранаты через бойницы (амбразуры), что им не удается раз за разом. Окруженные Иваны прилежно отстреливаются - падают наши первые ране ные. Мы непрерывно продвигаемся вперед. Справа мы наблюдаем, как одна рота оказывает сопротивление русскому пулемету. Около 10 часов у нас первое знакомство с русскими истребительными самолетами (Ratas), которые обстреливают из пулемета нашу, растянувшуюся длинными рядами, роту. Очереди ударяют непосредствнно рядом с нами, но не причиняют вреда. После обеда у нас еще в ушах звенят выстрелы - продвигаемся дальше. Теперь Иван приближается с эскадрильей бомбардировщиков. Тяжело и медленно они ползут к нам, кажется на малой высоте. Наши егери на месте и сбивают один за другим, всего пять, за ними оставшихся; еще перед нашей линией оставшиеся сбрасывают, обороняясь, свои бомбы. Это превосходство придает нам мужества, как также и действительно сердечный прием литовского населения. Со всех сторон они выходят из домов и дворов, несут яйца, сыр, хлеб и воду. Первая цель дня достигнута к вечеру, после 42-х километрового взятия местности. Мы разбиваем свои палатки на окраине деревни на берегу озера.

23 июня 1941 года. В 5 часов мы уже в марше к Метел(ю), который должен быть перейден до Приная. Был приказан безостановочный быстрый бросок. Солнце печет, жаркий день. Люди и кони теряют сознание от изнеможения, их кладут на обочине дороги или тащат за собой и продвигаются дальше. На обочине дороги мы видим свежие могилы: старшего лейтенанта Кмедсена и пятерых мужчин из нашей 3 роты, которая относилась к оснащенным велосипедами впереди двигающемуся отделению. Литовцы, вооруженные русскими орудиями, с восторгом маршируют рядом с нашими колоннами. Население выносит в ведрах питьевую воду. В 3 км перед Метел(ем) наконец остановка. В 400-х метрах от впереди двигающегося нашего переднего отделения взлетает в воздух мост - 15 часов 32 минуты. Теперь у нас есть время. Положение должно быть выясненным. Длинная колонна размещается на местности. Наш взвод размещается справа от песчаной дороги. Неясная позиция врага все время принуждает к длительным остановкам. В глубоком, вдолбленном транспортом и копытами лошадей, прогретом солнцем песке наше измученное тело находит тогда каждый раз приятный отдых. Только около полуночи мы у цепи, после 50 км марша мы находим в сарае ночное пристанище.

24 июня 1941 года. Только сейчас нас догнала наша полевая кухня. В котле уже прокис суп, но наш смертельный голод заставил нас проглотить его. В то время, пока через Метель сооружается понтонный мост, по которому сначала должна пройти танковая дивизия, мы вступаем в борьбу с лесным пожаром, вспыхнувшем в результате артобстрела. Лопатами и песком мы пытаемся препятствовать распространению огня.

24 июня 1941 года. При этом мы наталкиваемся на брошенную русскими пехотную позицию. В густой чащобе, по обеим сторонам лесной дороги мы видим окоп на окопе в большом числе. Узкие, круглые ококпы, без земляной насыпи, незаметные с небольшого расстояния. Настроение становится озадаченным: что бы было, если бы они были заняты и нам бы нужно было их брать? От Метеля до Дюна. Наполеон перешел 22 июня Неман (Metel), мы переправляемся 25 июня 1941 года по понтонам, которые положены рядом со взорванным мостом. Первое естественное препятствие преодолено. Теперь маршировать. Наше, впереди идущее отделение, разведывательное отделение нашей дивизии и танковые дивизии неумолимо тянутся вперед. Через несколько дней мы покидаем Литву и вот мы уже в бывшей Восточной Польше, оставленной Советами в 1939 году. Также и здесь мы получаем очень приветливый, но, правда, более малочисленный прием населения - они рады быть освобожденными от русских. Дальше проходим через Пуста Руднока - лес, степь, много песка и мало деревень. Мы длительно закутаны в пыльное облако, которое вызвано впереди нас идущим транспортом, как также 14 моторизированной оборонительно-танковой ротой, которая принимает на себя в бою при перевесе сил танковую защиту маршколонны. К счастью, им не нужно вступать в действие, из 3,7 см пушки, как скоро выясняется, только «грохочущие приборы». Кое-где имеются в наличии отдельные 5 см противотанковые орудия, а на каждый батальон распределены запряженные лошадьми легкие полевые гаубицы для противотанковой обороны калибром 10,5 см, которые, все же, при слишком быстро нарастающей опасности, слишком тяжелы. К нашей дивизии причислена пулеметная рота воздушной контразведки с 2 см одинаковыми парными орудиями на собственном передвигающемся лафете, которые хороши для воздушной обороны, а также наземных целей. Палящий зной, безоблачное небо - русский континентальный климат требуют последних телесных и, прежде всего, волевых усилий от марширующих, всячески обвешанных и загруженных, пехотинцев, одетых в толстую суконную форму да еще с длинными кальсонами под форменными брюками. Иногда наступает головокружение от перенапряжения. Сильная поддержка исходит от маршевой колонны, где впереди, по бокам и сзади идущие крепко вовлекают в единый ритм. К тому же знание: если ты упадешь, ты останешься лежать один на обочине дороги «на пожирание стервятникам», повсеместно сидящим в лесах русским солдатам и партизанам. Что тебя подберут на телегу - исключено, так как лошадям еще хуже, чем людям. Они отдают последние силы, и иной конь падает. Сами извозчики вынуждены идти пешком. Наш пулеметчик Вернер Денеке получает во время марша тяжелое раздражение слепой кишки, он корчится от боли, однако вынужден до вечера маршировать дальше, ни одна телега не может его подобрать, повозки перегружены «через край». Мы совершаем ежедневные марши до 55 км - и это по полевым и лесным дорогам. С болотами и глубокими песчаными местами, в которых застревают телеги и вытаскиваются всеми объединенными усилиями, чем каждый раз значительно нарушается ритм марша и становится маршем «под губную гармошку». На Восточном фронте на немецкой стороне с 41 по 45 год использовались более чем 2 млн. лошадей. Наша 6 пехотная дивизия, как почти и все другие пехотные дивизии, имеет лошадей, только к ней принадлежат 6000 лошадей. Однако, наши военные телеги, добротно укрытые резиной, для этих дорожных условий слишком тяжелы, и время от времени в одну телегу вынуждены впрягаться по 4 лошади. Хорошо, что каждая рота получила маленькую, запряженную одной лошадью телегу, и, к тому же, запряженную одной лошадью пехотную повозку для пулеметов, легких гранатометов и боеприпасов. Протяженность маршевой колонны нашей дивизии составляет 70 км, поэтому большей частью маршируют по двум дорогам. Иногда подъем около 2 часов, затем построение рот. Затем сбор батальонов, затем полков, приведение в порядок множества запряженных военных повозок требует много времени. Маршевая колонна должна быть выстроена уже по плану и каждый раз должна быть в состоянии отразить неожиданное вражеское нападение. Большие, дремучие леса еще могут скрывать в себе всяческие тайны. Остановки в марше делаются особенно регулярно из-за лошадей - каждые 2 часа. Стальные каски и полевые фуражки служат вместо подушек, сваливаешься как убитый и тотчас засыпаешь. Затем жестокая, как волна, набегающая издалека канонада, возвращающая нас к суровой действительности. «Подъем!» Этот мучительный подъем, когда шатаешься и не можешь прочно держаться на ногах, боли как в тиски зажатых ногах, трение песка во вскрытых санитаром в последний вечер пузырях, а также чувство, как будто стоишь на «резиновых шарах», причиняемое новыми пузырями! Лишь очень медленно ноги входят в равномерную ходьбу. Как оазисами блаженства кажутся нам тени придорожных деревьев. Только один раз разрешается остановиться там, прилечь и расслабить конечности. К вечеру вытягиваются шеи и ищущие взгляды исследуют лежащую перед нами местность, пригодную для передышки или обнюхивают воздух, нет ли поблизости воды, так как берег озера или реки часто выбирается для бивака. Наконец, у дневной цели, сначала все, что возможно, сразу снимается и раздевается. На ногах, на коленях мы больше не можем стоять - по четыре человека пристегивают ремни к своим палаткам. Карабин служит несущей опорой посередине, а стальной шлем на верху палатки - крышей от дождя. Принимается пища - во время марша уже сварился суп в полевой кухне. Если есть вода для купания - ничего кроме, как туда! Это действует как отпуск для отдыха. Скверно, когда бывают замечены или заявляют о себе русские в лесах, тогда лес прочесывается. После мучений дня от 2 до 4 км по кустарнику и чащобе требуют последних физических резервов. Выставляется полевая охрана, это охрана в группах по 10 человек, которые занимают позицию на расстоянии от 1 до 3 км от основного лагеря. Спим по 4 человека в палатке на голой земле, которая заранее исследуется на муравьев. Иногда бывает теплее от нагретого жарким русским солнцем песка, на котором хорошо спать. Одеялом служит расправленная полевая гимнастерка. После того, как нас достигли первые сообщения о победах, о невероятных победах, о невероятных потерях людей противника, материала и земли, мы уже представляем себе полевой марш подходящим к концу, и ведем себя, соответственно, легкомысленно. Некоторые камерады отделяются по вечерам, «вооруженные» только кухонной посудой, к лежащим в стороне домам и хуторам, для того, чтобы отыскать молока. Русские приветливы, и всегда идет депо хорошо. Или на полевой охране, где мы в победоносном высокомерии не чувствуем угрожающей опасности и ведем себя, как в кемпинге. Наше питание, обусловленное трудностями передвижения и жарой - не лучшее. Нет масла, только колбаса из консервных банок и чуть хлеба. Чай из ягод ежевики, листьев березы и других листьев (бывает) вкусным только горячим из-за плохой воды большей частью из ручьев и рек.

12 июля 1941 года. В полдень мы переходили старую польско-русскую границу. Ландшафт почти не изменяется, только поля и пастбища принимают большие размеры, из края мелких хозяйств мы переходим в край колхозного хозяйствования. Спустя 3 недели марша наше тело привыкло к нагрузкам. Пузыри на ногах подзажили и на ступнях образовались толстенные мозоли. Мы уже верим, убегающего противника нам больше не достигнуть, мы стоим перед осажденной «линией Сталина»! Важнейшая часть здесь - город Полоцк с его мостом через Даугаву. 18 и 27 полки начинают нападение. 15 июля. После артиллерийской подготовки мы остаемся в резерве. Все складывается как нельзя лучше, для нас остается только уборка и чистка бункеров и полевых позиций. Какое большое счастье мы имели раньше, мы заметили только тогда, когда были вынуждены пробираться через едва заметные, ловко натянутые препятствия из проволочных заграждений через кустарник, пес и болото. Некоторых русских можно найти еще в этих местах, на одном аэродроме стоит оставленный русский самолет. Найденный сухой хлеб, который остался стоять в мешках, пригодится нам. Наши 2 нападающих полка, дополнительно поддерживаемые двумя батареями с 21 см-мортирами и 8,8 см- зенитной батареей, внедрились в 5 часов на двух очень узких отрезках в «сталинскую линию». В 11 часов они прорвали русские позиции и окружили их с фланга и тыла. Взяты 104 бетонных дота и 800 пленных. Русским удалось взорвать 3 моста через Даугаву у Полоцка. Незадолго до того, как их настигли наши наступательные отряды. После того, как 5 роте 18 пехотного полка удалось, в 17 км юго-восточнее города на восточном берегу, соорудить переправу, наши пехотинцы в течение 24 часов строили военный мост в 154 м длиной - пригодный для проезда всех наших транспортных средств. Благодаря этому, нам выдался один из редких дней отдыха, третий за 4 недели. Дни отдыха - это дни стирки. На реке или озере стираются ежедневно по-новому насквозь пропотевшие рубашки, кальсоны, воротничок и все надевается вновь, когда просушится на солнце. Для второго гарнитура не нашлось места. Также не забывается чистка сапог и портупеи. От Даугавы до Межи.

18 июля 1941 года. Дело идет дальше! Справа остается Витебск; нам встречается очень большая колонна пленных, охраняемая только несколькими немецкими солдатами. Через разрушенный и сожженный Велиж тянутся измученные долгим маршем воинские части 58 пехотного полка и 26 июля непосредственно за окраиной города присоединяемся к идущим впереди нас танковой и мотодивизиям. Наш ком. роты теперь лейтенант Шмакке.

27 июля 1941 года. Воскресенье, мы выходим в 5.30 на разведывательную акцию у нашего левого соседа, у 26 пехотной дивизии. Она была в непосредственной близости от врага, однако русский отступил далеко назад, и мы занимаем надежную позицию на северо-западной окраине Велижа до следующего дня. Нам выпадает несколько часов отдыха с купанием в Двине. Тяжело досталось нашей 6 роте, из-за бомбового налета она потеряла 4-х человек убитыми, 18 раненых, к тому же 15 убитых лошадей и полная потеря или повреждение почти всех орудий и транспортных средств.

29 июля 1941 года. В 4 утра мы маршируем восточное реки Двины, затем дальше по Меже в северном направлении. Точно также и на следующий день.

31 июля 1941 года. В послеобеденное время мы переходили почти 100-метровый мост через Межу. Пока последний этап в 15 километров проходили по «Кадавервальду», усеянному трупами животных, лесу: сотни вздутых трупов лошадей лежали в беспорядке в лесу и распространяли смердящий гнилостный запах; результат боя кавалерии против танков. Мы достигаем Каткове, маленькой деревни, красиво расположенной на возвышенности в холмистом ландшафте с полями • и лугами. Справа от нас большое озеро, озеро Путно, а на севере и востоке оно окаймлено большим, дремучим лесом, От Рудкатарта до Каткове мы промаршировали свыше 1000 км за 6 недель по палящему зною и пыльным песчаным доро гам. Каткове, Крысы, Бол-Борок

31 июля 1941 года - дальнейший марш кажется приостановился. Мы должны занять место 14 (Саксонской) моторизированной дивизии. Из-за тяжелых боев она понесла большие потери и была вынуждена отступить под натиском врага. «Ну, да! Мото-солдаты, это не настоящие пехотинцы!» - так думаем мы. Приказано обустроить позицию, выстроить HKL, главную боевую линию. С самого начала нашего полевого марша мы конфронтируем. И с этим понятием и с этой деятельностью. До поздней ночи мы роем наши окопы в твердой, высохшей земле. Невесело, а что будет еще? Иван, все же готов выиграть войну! Die HKL (Главная боевая линия). Установлена протяженность фронта для роты. Точно установлено присоединение справа и слева, взводам указаны их участки-отрезки. Теперь каждый стрелок строит свой окоп-прикрытие, затем от окопа к окопу прорываются траншеи, чтобы можно было проползти, которые наскоро углубляются. Окоп в сырой земле. У пехотинца всегда есть шанс: позиции для стрелков укрепляются, выстраиваются места для пулеметов. На случай дождливых дней, моделируются выемки в окопной стене, которые сохранят сухое спальное место с прикрытием из плащ-палатки. Если позиция предназначена для более длительного времени, выкапываются групповые окопы, покрытые балками и землей. Жизненно важна глубокая крытая траншея для пробежки назад: к раненым, связистам, к боеприпасам, подкреплению и, нельзя даже подумать об этом, последнее убежище, когда должны будут уничтожены все связи. Для копания мы имеем в своем распоряжении лишь короткую пехотную лопатку, важнейшее орудие наряду с карабином. Она покоится, прикрепленная ремнем, готовая к схватке с врагом, ее сталь служит защитой в области сердца. Острые края служат топором при рубке кустарника и тонких деревьев, ею также можно щипать лучину для костра. Она причисляется к оружию в Рукопашной борьбе.

1 августа 1941 года. Наша рота, усиленная противотанковым орудием, в качестве подстраховки отодвинута внутрь леса на 2 километра. Место называется Крысы, просека около 300 метров, на которой стоят отдельные стога сена и шоры. Подчиненный нашему полку кавалерийский экскадрон под предводительством барона фон Беззепягера продвигается отсюда в глубь леса в целях разведки. Вскоре он натыкается на слабого врага. Каждый мужчина ведет в укрытие по 3 коня, оставшиеся начинают бой. Русский отступает. Никакой опасности! Одного взвода достаточно на этом форпосту, 2 взвода были откомандированы на HKL. Наш 1 взвод под командованием лейтенанта Гесфепьда остается. По обеим сторонам уходящей в глубь леса дороги стрелки роют себе окопы и позиции для пулеметов. Посередине стоит противотанковое орудие. За русскими регулярно, строго через каждые 2 часа наблюдают в перебежке группы разведчиков.

3 августа 1941 года. Развед. группы докладывают о все приближающемся местонахождении русских. Лейтенант Гесфельд требует подкрепления. Я в одной из 2 групп, которые встречаются ровно в 10 часов в опорном пункте. Мы будем кинуты на укрепление левого фланга. Очень жаркое летнее утро. Мы лежим, растянувшись в высокой траве и дремлем на палящем солнце. О том, чтобы окапываться, не думает никто, а также никто не думает о том, чтобы контролировать противника группой разведки, находящейся рядом с противником. Приказано лишь контролировать один раз через каждые 2 часа. «Что нам теперь может сделать Иван, если он только заметит, что мы лежим здесь, он быстро убежит отсюда». Однако: кто высоко заносится, тому не миновать упасть! Камерады из 1 взвода тоже беспечны, оружие и каски лежат в их окопах, они же сами где-то в тени. Все так мирно и спокойно. Ровно в 12 выходит очередная развед. группа, едва она достигает края леса, как Иван с ошеломляющим ревом «Ура!» и сильным огнем идет в атаку. Он сработал и подготовил это совершенно незаметно - мастерский успех! Мужчина 1 взвода и противотанковая пушка расстреляны сразу же, русский прорывается. Его нападение концентрируется полностью на позициях 1 взвода. Наши 2 группы он даже не заметил. В течение 2-х часов нашего пребывания здесь мы плашмя лежали на земле, наслаждались сладким бездельем, смотрели в голубое небо, вспоминали еще раз о мучениях нашего марша. Нам ничего не остается, как вперед, сзади нас теснят толпы дико стреляющих вокруг себя русских. Против такой массы оборона для нас быссмыслена, у нас нет позиций и стрельбища, только стоя! В последнюю минуту нам удается, прикрываясь в холмистой местности, бегом скрыться в защищающий нас лес. Так мы отходим к HKL ( гл. линии фронта), полностью обескураженные и подавленные: «Когда это было, чтобы немецкие солдаты убегали от русских? Невероятно (!) - мы кажемся себе жалкими трусами и, соответственно, такова реакция нашего командира батальона фон Иссендорфа. Приказана немедленная атака II и III взводу нашей роты. Под руководством комбата один взвод идет слева, другой справа от дороги. По дороге срочно подтягиваются 2 легких пехотных орудия. Непосредственно перед опорным пунктом мы наталкиваемся в густом кустарнике на очень близком расстоянии на русских. Огонь открыт!! Оба орудия стреляют прямо в кустарнике. Непривычные жесткие русские команды, ближе, чем в 30 метрах от нас, при ограниченной видимости, непривычны нам, к тому же, чудовищный шум от стреляющих орудий, который позволяет определить большое превосходство противника. Причиняемые кустарником рикошетные удары, мимо свистящие пули, если они попадают, то причиняют большие раны, рядом со мной у ефрейтора Янсена ото рвало левую щеку, верхняя и нижняя челюсти вскрыты. Наши потери нарастают! Ком. взвода лейтенант Рольф Блазе получает выстрел в плечо, несколько позже пулю в грудь, но не позволяет себя перебинтовывать, а отсылает санитара к другим раненым. Он не отступает, хочет командовать своим взводом дальше, пока его, наконец, не настигнет третья смертельная пуля. Наши командиры отделений младший офицер Броль Рорсф и ефрейтор Либендер падают, цюгтруп (ком. взвода), фельдфебель Пармойр тяжело ранен выстрелом в голову, также ранен командир батальона фон Йенендорф. Почти без командования мы лежим в этом зеленом аду, видим мало, слышим, как непосредственно перед нами и рядом с нами кричат и русские, и собственные раненые. Они понимают свое крайне беспомощное положение, малочисленные сани- тары перегружены и камерады не могут помочь, они должны стрелять, иначе прорвется дамба и погребет всех. К ранению с болями и потерей крови примешивается страх, особенно для неходячих, попасть в руки противника и быть убитыми. Сообщение о нечеловеческом обращении с пленными, особенно ранеными, со стороны русских стали известны. Справа впереди мы видим, как посередине между нашими двумя взводами бегут прорвавшиеся Иваны. Младший офицер Уилпик дает приказ отступать. Мы берем отрезок влево и достигаем HKL, взять с собой убитых невозможно. Потери нашей девятой роты в этот день: 18 убитых, 14 раненых, 6 пропавших без вести (убитых или раненых, оставшихся лежать); кроме того, потеряны 7 легких пулеметов. Наш фельдфебель санитарной службы Фрок Гейсманн тут же требует маленькую боевую группу, с которой он хочет вытащить убитых и раненых. Но это отклоняется, так как прорыв широкого фронта из-за мощных сил противника, продвигающегося к самому краю леса, невозможен. 8 300 метрах от лесного массива проходит наша, теперь хорошо выстроенная окопная позиция. Она обороняется еще полностью сохранными отделениями нашего III батальона, 10, 11 и 12 рот с их тяжелыми пулеметами. Они протянуты справа по озеру Путное. Сзади находится деревня Каткове. Наша сильно поврежденная 9-я рота, которая теперь состоит только из двух слабых взводов, подыскивает себе подходящее укрытие, из которого она может служить резервом. Свистят выстрелы из гранатомета, граната ударяется непосредственно с нашей в ряд идущей группой - неразорвавшийся снаряд, нам повезло. Эти снаряды, благодаря их чувствительному взрывателю, разрываются при малейшем прикосновении, и бесчисленными осколками имеют большое действие. В траншеях мы спасаемся от следующего выстрела, после которого распространяется еще неизвестный едкий дым от пороха, заставляющий нас думать о газовой гранате. После наступления темноты нами найдено настоящее место. Несколько сотен метров позади HKL, удобно на легком склоне мы строим себе только прикрытия, соединяем их с траншеями для перебежек, сооружаем места и бункеры. Почти ночь за ночью - налет, русский снова наступает, и каждый раз его нападение отражается с большими потерями.

9 августа 1941 года. Сегодня четвертое нападение противника у деревни Каткове, которое подкрепляется тремя, а затем двумя танками, два русских танка расстреляны, два тяжело повреждены.

10 августа 1941 года. Артиллерийский огонь противника причиняет нашей роте потери: стрелок Вальтер Лангфельд смертельно ранен, 8 камерадов ранены.

12 августа 1941 года. Русские самолеты отстреливают наши позиции бомбами и огнем из бортовых сооружений, никаких потерь.

13 августа 1941 года. Наша рота получает приказ выстроить справа от впереди лежащего местечка Канат на Меже промежуточную позицию. Здесь, в месте, где находятся артиллерийские позиции, мы можем снова использовать наши палатки. Картофельное поле угощает нас первым, еще очень маленьким, не выросшим картофелем в мундире.

17 августа 1941 года. В 3 часа утра - нападение. С 4 до 14 часов мы должны прочесывать вперед лес. Мы находим следы, но русских нет. Вся местность неизвестна. Леса, озера и болота таят опасность.

18 августа 1941 года. С 10.30 до 13 часов подготовка к нападению и в 22 часа приказано нападать. Наш 1 взвод соору жает предместное укрепление перед мостом через Межу до утра.

19 августа 1941 года. Подготовка к бою. В 6.15 марш в сторону Каткове. Русский должен быть прорван южнее озера силой батальона. С 11 до 16 мы прочесываем необозримый лес в направлении озера Путное, русский без боя не отходит. Как скудно наше снабжение, показывает следующий случай: двое убитых русских, подорвавшиеся на немецкой мине, лежат в кустарнике, из вещ. мешка одного из них торчит хлеб. Он, несмотря на минную опасность - тут же, делится на все отделение и поглощается с удовольствием. Другие русские солдаты не обнаружены. Почти вечером мы вновь стоим на нашей старой резервной позиции позади Катково, где нашей группе с унтерфюрером Брокманом выпадает поддержание связи между 37 и 58 полками.

21 августа 1941 года. С 2 до 3.30 происходит еще раз сильный советский налет, поддерживается сильным артиллерийским и гранатным огнем. Благодаря хорошей собственной артиллерийской поддержке, противник отбит. Вечером приходит приказ для нашей роты о марше в Канат. Возвращаемся обратно, но по другой, более длинной дороге. Идет дождь, и в лесу настолько темно, что каждый раз кажется, что в кустах может сидеть Иван. Несмотря на это, около 2.30 мы достигаем цепи и размещаемся в палатках.

22 августа 1941 года. В 13 часов приходит новый приказ о марше в Николаевский, маленькое местечко в трех километрах позади Каткове. Мы занимаем восточное этого места готовую позицию для ответного удара, в случае если прорвется русский. Ночевка в окопе, однако холод и сырость не дают нам сомкнуть глаз в сырых плащ-палатках.

23 августа 1941 года. Мы приступаем к сооружению щитов для защиты от артиллерийского огня. После этого роем окопы. Каждый второй день через каждые полтора часа необходимо выставлять разведывательную границу через пес к охранному пункту, который 2/Pi 6 находится на пути Канат-Катково. Разведчики пробегают без встреч с противником.

27 августа 1941 года. 3 часа утра. Густой туман покрывает местность. У меня вахта. Тут впереди слева из позиции 37 раздается сильный шум боя и затем из тысячи глоток разносящиеся громовые «Ура». Напрасно я ожидаю, что захлебнется крик из-за нашего ответного оборонного огня. Мне быстро становится ясно: Советы прорвались! Как выясняется позже, русский прорвался шириной в три километра и глубиной 4 километра около нашего соседнего полка, который был подчинен 26 пехотной дивизии. Командир попка оберлейтенант Хеннуке убит, командиры батальонов, все командиры рот как и 400 бойцов обеих батальонов погибли, ранены или пропали без вести. Русские захватили место Большой Борок и находятся непосредственно перед артиллерией 26 дивизии, где они заняли позицию в низовьях балки. Они были остановлены канонерами, которые обороняют свои ценные гаубицы. Мы подтягиваемся под бомбежкой группами к месту до 500 метров. Туман рассеивается; Иван узнает ситуацию уже на далеком расстоянии. Огонь орудий и пулеметов принуждает нас к осторожнейшему мучительному продвижению. Почти к вечеру приходит на подкрепление одна саперная рота (3/Pi 6), танковая рота (Pzig 6) и артиллерийская рота (1 Па 46) с двух сантиметровыми близнецовыми орудиями на собственном лафете. 16 часов. Готовы к нападению. На свист: «Прыжок к маршу, марш!» Перед нами открывается глубокая, широкая балка, которую мы быстро пересекаем. Затем мы лежим у края кустарника. В нескольких метрах от нас должны находиться первые окопы противника. Боковое орудие гранатомет - детонация, мы уже стоим над глубоко пригнувшимися к земле русскими. Что делать? Стрелять в затылок беззащитному в данную минуту? Я это не могу. Взять в плен невозможно; сильный огонь со стороны деревни принуждает нас тотчас вжаться в землю. Расплачиваются камерады другой полевой почты. За нашу честную игру они будут стрелять нам в спину? Об этом говорится в советском служебном документе: «Только нападение, которое ведется с дикой решимостью, уничтожит врага в близком бою, даст победу». Перебежками и с огнем, как было на тренировках, удается продвигаться вперед. Свободное попе, мало укрытий. Пулеметчик Вернер Денеке падает первым. Вдруг впереди в 30 метрах от нас выскакивает русский, бросает в нас ручную гранату и наступает без оружия, но со сжатыми кулаками на Вилли Ринфельмана, который сам вскрикивает и так ошеломлен, что он не стреляет и достаточно сильно не может ударить прикладом; к этому виду борьбы мы еще не привыкли. Русский выхватывает у него оружие и быстро исчезает. Продвигаемся дальше, как можно более короткими прыжками до следующего также слишком жалкого укрытия - что за укрытие, которое дает нам убранное от урожая поле? А хорошо замаскированный противник нам не виден. Из нашей группы погибают один за другим Херлис, Канн и Надирк и чуть дальше впереди, перед низким лугом, это случается и с нашими четырьмя мужчинами. Младший офицер Брокманн падает, Вилли Ринфельманн получает обычный выстрел в ногу, и я ранен выстрелом в плечо, а рядом с нами лежит тяжело раненый унтер-офицер Вилли Клинксик из соседней группы. Жалкое чувство, беспомощно лежать между мертвыми и Ранеными! Нет рядом боеспособных камерадов, - где засел Иван? Может быть, в начинающемся в трех метрах от нас картофельном поле? Как будет дальше проходить атака слева? Возьмут они деревню или будут камерады также тяжело ранены? Целый час нас мучают ужасные мысли о том, что может произойти, если русский предпримет ответную атаку. Быть убитым, задушенным или раздавленным? О том, что эти страхи реальны, свидетельствуют позже найденные тепа погибших утром камерадов, с причиненными им зверскими увечьями. Группе слева везет больше. С сильной, прежде всего хорошо работающей поддержкой, 2 см - орудием, они смогли взять горящую деревню Большой Борок и затем старую HKL (линию фронта). У нас отлегло от души. Передвижное средство от противотанковой пушки собирает раненых и после того, как они осмотрены ротным санитаром, они доставляются на главную соединительную площадку. Обеим сторонам этот день принес большие потери. На следующий день было найдено на поле боя 350 мертвых советских солдат, которые были погребены силами 80 пленных и жителей у деревни Большой Борок. Потери пехотных полков 37 и 58, принадлежащих 6 пехотной дивизии, составили около 450 человек. Командующий генерал VI армейского корпуса, князь Фёрстер по достоинству оценил этот вклад в приказе: «Солдаты VI А.К.! Сегодня многократно превосходящий в силе противник под прикрытием густого тумана предпринял атаку в районе Катково-Телкачи. Штабы обороняли места для проведения боя, батареи обороняли свои позиции... Успехи командования и бойцов в этих действиях - выше всех похвал... Успехи, которым выдающимся образом содействовала храбрая 6-я пехотная дивизия... ...Солдаты моего корпуса! Сегодняшний бой доказал, чего могут добиться верные войска, готовые пожертвовать собой ... Месяц август 1942, месяц ведения боев против Красной^ Армии. Потребовал от нашей 9-ой роты тяжелых потерь. Около 31 убиты, 6 пропавших без вести, которые числятся погибшими. Число раненых мне неизвестно, нормальным считается, когда это утроенное число от убитых». Разведывательная группа находит 1 сентября 1941 у деревни Крысы массовое захоронение с лейтенантом Блаксом и еще 5 человек, они были насильно засыпаны землей. Главная соединительная площадь. Лазарет. HVP - первое, лежащее близко к фронту место, обеспечивающее муниципальную помощь. Это - краеугольный камень фронтовых происшествий. В окопных боях, бывает, погибают то тут, то там один, два раненых, но в боевые дни с атаками и ответными атаками противника - потоки раненых и убитых, волна переходит через край. Внезапно нахлынувшим большим числом раненых пополняются опустевшие дома русских из бревен. На голом дощатом полу плотно друг к другу лежат раненые. Стон тяжелораненых не прекращается. Многие лежат здесь с разложенными членами тела, с осколками гранат или снарядов в теле, многие с открытыми кровоточащими ранами, лишь кое-как повязанными, а также умирающие. Большей частью они уже до этого часами лежали на поле боя, прежде чем их на телеге привезли сюда по колдобистым дорогам. Врачи и санитары работают без перерыва. Их белые кители и фартуки - запачканы кровью. В бельевых ваннах они относят ампутированные ноги и руки в выкопанную яму. Оба дивизионных священика проводят здесь свою службу. Лучше всего нам - легкораненым. С моими камерадами, по роте Карлом Штрафманом, - непроникающее ранение в голову и Эвелем Наде, - прострел ноги, я могу все дни напролет сидеть на солнце. Тех, кто может быть оттранспортирован сидя, отправляют в последнюю очередь - таким образом, 31 августа на грузовиках мы попадаем в отдаленный на 20 км полевой лазарет, оттуда, однако, сразу же дальше к месту сбора в Велиж. Здесь ночевка, затем из-за переполненности, на уличном транспорте в больничное место сбора в Невель - 110 км. Мы видим большой щит: «Внимание, партизаны!» «В колонне, ведь, едут готовые держать оружие! Партизаны, и так далеко от фронта, что они могут нам здесь сделать?» - так думаем мы. Спустя три дня уже готов лазаретный поезд, немецкие вагоны! На пути более 800 км от самой польской границы заменена русская ширина рельс на нормальную ширину, шпалы уже прикреплены - тоже крупное достижение! Через два с половиной дня они уже могут ехать отрезок пути, по которому мы втечение 6 недель продвигались с большими мучениями. Через Полоцк, Волковыск и Варшаву мы достигаем резервно-военного лазарета в Скирнисвище - 80 км западнее Варшавы.

6 сентября 1941 года. Спустя несколько недель, мы снова имеем возможность основательно помыться и сменить белье. Имеется свежая колбаса и масло, и то и другое мы не получали с начала нашего марша. В переполненных больших залах одной из польских казарм мы лежим на нарах и чувствуем себя хорошо. Из громкоговорителей мы слушаем музыку и известия. Можно купить бумагу для писем, мы можем писать - одно из предложений из моего письма: «Я думаю, что борьба на востоке закончится в конце этого месяца». В 22 часа «Немецкая волна» из Белграда подает вечерний сигнал. Небесные звуки врываются в наши души, Пале Андерсен поет: «Vor der Kaserne, vor dem grosen Tor...» песня о Лили Марлен. Каждый глубоко тронут, каждому доходит до сердца. Поток раненых нарастает, мы должны потесниться.

12 сентября 1941 года. Перевод в северном направлении, в Louricz. Уже через два дня мы сидим в лазаретном поезде, который доставляет нас через Кутно; Позен, Галле, Заале, Фральгурт, Майн в Бад Эйм. Часть государственного курортного дома переоборудована в резервный лазарет; в другой части протекает прежняя частная курортная жизнь. Втроем мы заняли комфортабельную комнату. В легкой лазаретной пижаме мы сидим на теплом солнце «бабьего лета» на балконе, видим ограду и сооружения. Со смешанными чувствами мы наблюдаем за кажущейся мирной жизнью этого курортного города. Мы думаем о том, что было: 10 недель... 6 недель... 3 недели назад... какая чудовищная разница! Война и мир, ад и рай! Прогулка с 15 до 18 часов. Курортный сад и крутые, поросшие лесом горы Таврии и Вестервальда, отделенные оградой и узкой долиной, приглашают на прогулку. Мои раны от выстрелов зажили, меня выписывают из лазарета, прекрасное время заканчивается. К войскам родины.

24 октября 1941 года. Выписка и приказ в роту выздоровевших 58 пехотного эрзац-батальона в Оснабрюке. Там с 27 октября по 12 ноября я получаю отпуск для выздоравливающих, и несколько позже с 25 ноября по 10 декабря - отпуск.

15 декабря 1941 года. После выздоровления и по окончании отпуска я попадаю во вторую роту JEB 58, Учебная служба на казарменном дворе и на открытой местности. На Святой вечер и в Рождество у меня дежурство по казарме, праздничный отпуск имеют лишь женатые. Для того, чтобы, несмотря на это, попасть домой, нужно обойти посты вермахта на вокзале в Оснабрюке. Я бегу на вокзал в Люстринген и сажусь там в поезд. Обратно можно ехать уже до главного вокзала, под прикрытием темноты пробежать отрезок пути по рельсам, позади склона в город.

3 января 1942 года. До 31 января JEB 58 остается на тренировочной площадке Сеннелагер около Падеборна. На леденящем холоде - эта зима крайне жестокая - мы тренируемся воевать в зимних условиях. С тренировочной площадки Сеннелагер отправления по железной дороге на бывший бельгийский тренировочный полигон Эльзенборн в Эйфеле, который находится на немецкоязычной территории Эйпен-Мальмедн, отошедший в 1919 году к Бельгии. Отсюда мы откомандированы в лыжный лагерь. Мы удивлены, какими высокими снежными сугробами засыпаны улицы и бараки. Так много снега мы до этого еще никогда не видели. Мы получаем пожертвования, на многих прикреплены записки с именами пожертвователей и хорошими пожеланиями. Для оснащения некоторых соединений пока еще не было лыж. Сразу же идем «на полную». Целыми днями мы стоим на непривычных досках, тренируемся. Длительный бег и вхождение в позицию с оружием и пулеметом. О зимнем спорте не может быть и речи, это усилия до пота в глубоком снегу. В заключение следует 30 километровый бег на лыжах по Эйфельберге. Обратно в эрзац-батальон в Оснабрюк.

23 февраля 1942 года. Отправка во 2 полевой эрзац-батальон 6/1 в танковую казарму в Падеборне. Здесь мы разделены на группы и роты, новая одежда, новое оружие и приборы, в заключение оснащены транспортными санками и лыжами. В начале марта еще господствует мороз и снег в Падеборне. Еще нет ни малейших признаков весны.

3 марта 1942 года. Ночью, 3 марта, наш марш-батальон, все до единого погружены в товарный вагон. В вагонах должны помогать против холода маленькие печки. Встроены нары, которые постелены соломой, - это уже комфорт. В 3 часа утра поезд отправляется в направлении на восток. Магдебург и Берлин мы проезжаем в первый же день. Шнайдемаль и Граудену - во второй, на третий мы видим Алленштейн и Гумбиннен в Восточной Пруссии; становится все холоднее - леденящий холод! На четвертый день мы в Литве, проезжаем Ковно и Вильнюс и на 5 день достигаем известную нам по бывшему маршу реку Двину с Дюнабургом и Полоцком.

8 марта 1942 года. В 6.30 происходит выгрузка на вокзале в Витебске. После марша в 10 км мы находим пристанище в колхозе в Ямполе. Каждая группа - по 10 человек - попадает в русский дом. Типично русский дом, 5х5 м, построенный из положенных друг на друга гладких бревен, которые законопачены мхом и состоят из одной комнаты. Самое главное сооружение в доме - большая печь-стена. В середине - топка с большим отверстием для огня, в которой хорошо горят сухие дрова. При этом столько много выделяется тепла, что тепла от стен печи хватает на всю комнату, а в печке еще можно готовить и печь. Эти печки так широки и стабильны, что на печке имеется удобное спальное место: вся семья - отец, мать и четверо детей. Для детей это также любимое место пребывания днем и игровая площадка. Сверху они наблюдают и удивляются чужим гостям. В деревянном запасном помещении под печкой ютятся небольшое количество кур семьи, здесь у них теплая квартира. Туалеты? Совсем просто: присаживаешься на корточки на улице у задней стороны дома, на определенном месте, огражденном от ветра снежными сугробами и увеличивающейся там мощной кучей. Она замерзает тотчас, холодная, но чистое дело. Ледяной северный ветер с ночными температурами до - 38 градусов. У нас зимнее обучение с ночными тренировками. Лыжники бегают для безопасности ночью большими кругами вокруг деревни.

25 марта 1942 года. Автобусы нас доставляют в Смоленск. Там мы размещаемся в одном из кинотеатров. Нам не мешает никакая служба, так что наша основная деятельность заключается в приеме скупой провизии и в выпрашивании одной или больше порций из полевых кухонь близлежащих здесь штабов и военно-воздушных соединений. Смоленск - древний, русский город по обеим сторонам Днепра с круто поднимающимися улицами, важный пункт соединения на железнодорожной и шоссе-трассе Москва-Варшава. Он окружен еще хорошо сохранившейся здесь стеной из XVI века. Во время наших вылазок в город мы удивляемся современным, великолепно одетым в мрамор большим государственным зданиям. Мы посещаем также знаменитый собор с достопримечательными произведениями с резьбой по дереву, старой стеной с царскими воротами и двумя боковыми воротами. Собор стоит нетронутым среди развалин и сгоревших домов. Русские при своем отступлении подожгли город зажигательными бутылками, и большая часть города сгорела.

1 апреля 1942 года. По железной дороге нас везут в Вязьму. Там мы будем пересажены в русские вагоны, которые идут по широкому рельсовому пути, в которых мы поедем до южного вокзала города Ржева. Вечером 3 апреля мы маршируем в полном снаряжении 18 км по трассе Ржев-Калинин до д.Батюки к месту нашей старой 9 роты 58 пехотного полка. Что же произошло за время моего отсутствия между сентябрем 1941 и 1 апреля 1942 года в нашем 58 пехотном полку? Взгляд назад. В сентябре 1941 - обычная позиционная война - никакого особенного успеха. 2 октября военные соединения «Центр» предпринимают наступление на Москву под названием «Тайфун». Вождь и главнокомандующий вермахта, Адольф Гитлер, издает призыв к солдатам восточного фронта: (отрывки) «Исполненный глубочайшей заботой о самом существовании и будущем нашего народа, я решил 22 июня направить к вам призыв опередить в последний час угрожающее нападение противника. Как мы сегодня знаем, это было намерение властителей Кремля - уничтожить не только Германию, но и всю Европу! Мы взяли свыше 2400000 пленных, свыше 17000 танков и уничтожено или захвачено свыше 21600 стрелков; сбиты или разбиты на земле 14200 самолетов. Мир подобного еще не видел!!! С 22 июня прорваны мощнейшие позиционные системы, перейдены мощные реки, взяты штурмом бесчисленные населенные пункты, разрушены бункеры и укрепленные сооружения... Начав с дальнего Севера, где наши во всех отношениях храбрые финские союзники второй раз доказали свой героизм, вы стоите сегодня до самого Крыма в союзе со словацкими, венгерскими, итальянскими и румынскими дивизиями вглубь на почти 100 километров во вражеской стране. Присоединяются испанские, кроатские и бельгийские соединения, другие последуют за ними. Так как эта борьба рассматривается, вероятно, впервые, как общая акция всех наций Европы к спасению ценнейшего континента культуры... Сегодня только начало последней решающей битвы этого года... Однако, мы отводим опасность сегодня от немецкого рейха и от всей Европы, как во времена гуннов - и позднее, монгольских племен - ужас больше не парит над континентом. С затаенным дыханием и благословением провожает вас в эти трудные дни вся немецкая родина. Так как вы дарите ей, с помощью Бога, не только победу, но с ней также важнейшую предпосылку к миру!» (Главная квартира фюрера, 2 октября 1941 года.) После короткой артиллерийской подготовки на известных позициях противника, 58 полк предринимает атаку на сильные позиции врага в ранние утренние часы 2 октября через осотненское болото Оссожня. Болотистая местность преодолена при высоких собственных потерях, враг отброшен. 58 пехотный полк с причисленным к нему III батальоном 37 полка в этот первый день наступления оплакивал 109 павших, 372 раненых и 12 пропавших без вести.

6 октября 1941 года выпал первый снег и в последующие дни было очень холодно с длительным снегопадом. Зимняя одежда отсутствовала полностью. 10 октября полком взята Сычевка, день стоил 19 убитых. В последующие дни наша дивизия располагается на развернувшемся фронте - на запад - в оборонительной позиции, шириной в 50 км для того, чтобы воспрепятствовать прорыву оставшимся частям противника к своим линиям, в то время, как танковые дивизии находятся на подступах к Калинину. Дело идет дальше при снеге, гололедице, также и в оттепель, в глубокой грязи, через Зубцов, вдоль по восточному берегу Волги, на север. 20 октября сюда на найденных русских переправочных средствах переправлены пехотные части через Волгу. Сооружен и укреплен понтонный мост на северо-западный берег. Атаки в северном направлении продолжаются. 2 ноября в д.Тутань достигнута Тьма - приток Волги в 25 км западнее Калинина, При яростном сопротивлении противника взят мост, подготовленный к взрыву. Это наступление стоило полку 35 убитых. Позиция на Тьме удерживается до 18 декабря под непрерывными вражескими атаками и попытками прорыва наших позиций. Термометр падает до - 33 градусов. Отступаем небольшими группами, под непрерывными атаками врага. Так, в Святой вечер 1941 - 4 вражеские атаки и на Рождество уже в 0.30 начинается грохот. Нападения и ответные атаки приносят нам высокие потери, за эти два рождественских дня 48 убитых и 107 пропавших без вести. Термометр падает во второй рождественский день до - 45 градусов, а 29 декабря - 35 градусов. И 2 января - 40 градусов. 2 января 42-й полк занимает «позицию Кенигсберг» у д.Рамница и Собакино, около 20 км северо-восточнее Ржева. Дивизия получает для усиления парашютно-пулеметный батальон и роту авиа-штурмового полка. Фронт стабилизировался, он может быть сдержан наступлением русских. Наша 9 рота должна оборонять северо-восточный угол среднего отрезка Восточного фронта, с видом на восток и на север. Отсюда пролегающий в северо-южном направлении фронт проходит резко на запад для того, чтобы затем, спустя 30 км, резко повернуть на юг. Там, благодаря образовавшемуся люку в 15 км шириной, Советам удалось внедриться 2-мя армиями далеко на юг. Самые передовые части достигли шоссе и железной дороги Смоленск-Вязьма, мощные силы развернулись на восток и стоят на вокзале в Сычевке; общее обеспечение двух немецких армий под угрозой. К этому времени главнокомандующим 9 армии назначен генерал Модель. Это его заслуга, что он, хотя и с тяжелыми жертвами, однако, сумел повернуть эту критическую, уже сложившуюся как безнадежную, ситуацию-катастрофу. Водители, писари, счетоводы, сапожники и портные, каждый мужчина из обоза включен в оборону.

17 января 1942 года наш 58 пехотный полк имеет силу в 135 человек. Нормальная сила составляет около 3000 человек. Пехотные дивизии ни разу не имели большей полковой сипы. Температура воздуха колеблется значительно, между - 33 градусами и - 39 градусами, 24 января. При высоких градусах холода русский ведет себя мирно. Позиция Кенигсберг.

4 апреля 1942 года. Мы достигли HKL, она тянется вдоль окраины деревни Рамница. Бункеры находятся в подвалах более или менее разрушенных домов, в которых уже собирается талая вода.

5 апреля 1942 года. Пасха. Еще лежит 50 см. снег, в обеденные часы тает. Русский ведет себя спокойно! Меня переводят в группу унтерофицера Хильдебрандта, в которой я встречаю единственного старого знакомого Фрица Бекра. 9 месяцев восточных полевых действий сократили боевые части роты до этого единственного человека, который это время перенес без единой царапины; однако, через некоторое время и этого последнего настигла вражеская пуля.

7 апреля 1942 года. Наша группа сменяет парашютных егерей воздушно-штурмового полка в передвинутом охранном пункте Собакино. Здесь мы должны оборонять как северную, так и восточную позицию фронта. Из-за обозрения противником мы днем можем находится только в бункере, который расположен здесь под балками полностью разрушенного дома. Снеговые позиции садятся ниже и ниже. Сильная оттепель все дни напролет поднимает воду под нашими ногами все выше и выше.

11 апреля 1942 года. В ранние утренние часы эта пиния оставлена и занята, лежащая на 1000 м впереди, подготовленная летняя позиция. Сооружены бункеры, нам нужно еще подготовить траншеи и позиции HKL. Траншеи ведут в лес к окопам, там даже днем у нас больше свободы движений. Фронт остается спокойным, несмотря на эпизодические перестрелки пехотным оружием. Позади нас, в лесу, мы находим еще с зимних боев единичные трупы русских солдат, которые становятся видны из-за тающего снега. Я иду связным к лейтенанту Марксу и узнаю от ефрейтора о моем повышении в звании.

1 мая 1942 года. Празднование этого дня Красная Армия начинает в 3 часа утра одночасовым сильнейшим артиллерийским и гранатометным огнем. Это повторяется в 9 часов, тут наша HKL слева несколько отодвигается назад, и на нас обрушивается еще более сильный, неприятный огонь из пулеметов и гранатометов с фланга. Наш командир полка оберет фон Трешков получает от генерал-майора повышение в звании и принимает на себя командование 322 пехотной дивизией. Оберет Фухобах становится новым командиром полка. С приходом все большего тепла наступает сильная мука от комаров. Поэтому на постах мы стоим в шинелях, рукавицах и поверх стальных касок приспосабливаем сетки. Из бункеров мы пытаемся их выгнать сильными клубами дыма, дымят консервные банки с лучиной и еловыми шишками.

9 мая 1942 года. Я направлен в канцелярию на замену нашего предпоследнего рехнунгсфюрера, фельдфебеля Оскара Шуркампа. Обоз-снабжение, полевая кухня, канцелярия, обувь, одежда, оружие и приборы, боеприпасы, лошади и средства передвижения - находятся теперь в отдалении 3 км за фронтом, в д.Батюки/Плешки. Теперь я могу наблюдать за боевыми действиями с некоторого отдаления. Правда, ежедневно деревня подвергается ар- тобстрелу, просматривается местонахождение противника, нужно скрывать каждое движение до места, где участок улицы замаскирован кустарником. Здесь, за каждым вторым домом находится маленький «купальный дом» - сауна, которую мы используем регулярно.

17 июня 1942 года. День на фронте. Около 1 часа утра падают бомбы на Батюки; быстрый прыжок из лагерного места в дом, в ближайший окоп, снова не уснуть. Иван опять летает кругами над местностью, стреляет из бортовых орудий и пулеметов и бросает зажигательные бомбы. Два наших соседних дома горят ярким пламенем. Перед нами позиции 37 соседнего полка, там мы видим сильный артобстрел и можем также напасть на один русский танк. 10 атак отбивает полк, из 12 нападающих танков разбиты 9. Мы загружены целый день, удары гранат и воздушный обстрел боя до вечера. И это бывает: один человек, будучи под арестом, насмерть убит вражеской гранатой. Найти, поймать и уничтожить вражеского господина особо кровожадного рода - вошь, становится длительным занятием. В складках одежды они нашли себе приемлемое место. Резервная армия гнид ожидает своего часа. Она тотчас заменит кровавые потери на поле боя между ногтями больших пальцев.Уничтожение вшей посредством кипячения одежды в этих условиях невозможно и также бесполезно, - некоторые все равно выживают. Также поставляемое средство против вшей «Russla-Puder» не наносит им никакого вреда. Не только их опасность, как переносчиков устрашающего сыпного тифа, принуждает действовать каждого мужчину, но и их ползание, царапанье и заметное оживление, когда из холода попадаешь в теплые обстоятельства. Пример этому рассказывает один из камерадов: «В феврале 1942 из мужчин нашей дивизии была образована труппа варьетте. Она должна была вытащенным с передовой на короткое время воинам доставлять радостные минуты. В Малахове, где также находились боевые позиции 18 и 58 полков, нашли для представления большое, хорошо натопленное помещение. Солдаты расселись на дощатом полу плотно друг к другу. Актеры давали самое лучшее и интересное, и маленькие зверьки оживились. Сначала то тут, то там начали тайком почесываться; вши закопошились сильнее, никто не мог больше выдержать, каждый чесался, отирался и энергично бил вшей. Кто-то первый снял гимнастерку, ну, теперь больше не было препятствий, полетели гимнастерки и брюки, с обнаженными телами все мужчины вышли на охоту на вшей, - представление продолжалось». Главнокомандующий армией «Центр», генерал-фельдмаршал фон Клюге посещает 19 июня наш полк. После более чем 6 месячной обороны на «Позиции - Кенигсберг» наша рота 7 июля вышла из HKL. После 15 км марша в обратном направлении мы 2 дня отдыха проводим на биваке. Далее продвигаемся к месту Асушнорва, там мы остаемся до 20 июля. Затем дальше за 2 ночи в деревню северо-западнее Сычевки. Размещение в домах. Спим на голом дощатом полу, снятая гимнастерка служит одеялом. До сих пор стоящие, ожидая своего применения в военных действиях войска, надеются на время спокойствия и отдыха. Прекрасное чувство уже то, что можно двигаться свободно, нет артиллерийских залпов, свобода от давления постоянного состояния в боевой готовности, «всегда быть в состоянии прыжка» от сюрпризов противника. Идут слухи о нашем направлении во Францию или на подмену на русский Южный фронт. Эрзац прибывает, оружие и приборы добавляются и доукомплектовываются, тренировки с утра до вечера стоят в служебном распорядке, вдобавок, идут проливные дожди. Взгляд назад. Советские ударные армии во время русского зимнего наступления прорвались в начале января 1942 года. При минус - 42 градусах западнее Ржева в лесисто-болотной местности между армиями «Центр» и «Север», далеко позади за стоящим в жестких оборонительных боях фронтом они достигли направления и железной дороги Смоленск-Вязьма, единственного пути соединения снабжения нашей 9 армии, как также и 3 и 4 танковых армий. ...Опасность окружения была очень большой. До февраля нашим войскам в ожесточенных зимних боях удалось уменьшить эту опасность и держать открытыми жизненно важные соединения. Затем еще 2 прорвавшиеся советские армии, которые присоединяются к 29 и 39 армиям. В четырехугольнике от 60х100 км между дорогами Смоленск-Вязьма на юге и Ржев-Оленино на севере, линией восточное Белого и западнее Сычевки, они сидели в западне. Со 2 по 12 июля продолжалась успешная для нас битва в котле. Наряду с собранным снаряжением, в наши руки попали 50000 пленных. Жизненно-опасная угроза для нас миновала. РЖЕВ Название этого древнего русского торгового и промышленного города в верховьях Волги появляется впервые в 1019 году. В начале войны в 1939 году в нем было 54080 жителей. Один железнодорожный и один мост из железных конструкций соединяют лежащие по обеим сторонам реки части города. Этот в высшей степени значительный в экономическом отношении город имел льночесальную фабрику и производство пеньки, предприятия по переработке шелка и хлопка, канатную фабрику с тысячью рабочих, консервные фабрики, мельницы, пивоваренный и спирто-водочный заводы, пилорамы и фабрику сельхоа машин, совнархоз, телефонную и телеграфную станции. На военных складах был арсенал оружия, склад боеприпасов и школа военных летчиков с аэродромом. Ржев - пункт пересечения дорог Рига-Великие Луки, Москва и Торжок ( там разветвление от магистрали Москва-Ленинград) - Вязьма-Брянск. После захвата немецкими войсками в октябре 1941 года город в течение 17 месяцев - в центре военных действий армии «Центр». Являясь краеугольным камнем фронтовой дуги, шириной и глубиной в 160 км, для Красной Армии он был, как прочный запор, который нужно открыть, как дамба, которую нужно прорвать. Но многочисленные обороннные бои город выдержал стойко! Земля Ржева напоена кровью. Он стал вечной колыбелью для 45000 немецких и более 100000 русских солдат. Из 5443 домов города остались пригодными для жилья лишь 300. В военных сводках Ржеву не уделялось внимания; наступление считалось больше обороной. Севастополь, Сталинград и Кавказ были летом 1942 самыми главными триумфальными пунктами.

2 марта 1943 года немецкие войска, не преследуемые противником, оставили город Ржев. В ходе сокращения фронта образовался «мешок Ржев» под кодовым названием «движение буйволов». Фронт был сокращен на 330 км, освободилась для а дальнейших действий 21 дивизия. Оборонительная битва под Ржевом. Наши наступательные армии на Южном фронте штурмуют Сталинград и Кавкаа Напротив нас, позади русской линии от Ржева и Сычевки, затевается беда? 41 стрелковая дивизия, 15 стрелковых бригад, 38 танковых бригад с 3000 танками, тысячью орудий и очень сильных военно-воздушных соединений, собираются на ответное наступление. Главнокомандующий Калининским фронтом полковник Конев издает следующий приказ: Приказ для солдат Калининского фронта. 27 июля 1942 года № 105. «Наша Родина переживает тяжелые дни. Немецкие войска с ожесточением бросаются на жизненно-важные центры нашей страны. Бандитские орды Гитлера пытаются, несмотря на все жертвы, захватить промышленные центры на Волге - Сталинград, нашу Кубанскую пшеницу и наши источники нефти. Я приказываю: 1. Офицерам, солдатам, прапорщикам всех родов войск - храбро и быстро атаковать врага, прорвать его линии обороны, уничтожить его техническое вооружение и энергично преследовать бандитов пока они не опомнятся. 2. Взят город Ржев. .. Родина верит в вас и ставит перед вами святую задачу... Отомстите кровожадному зверю за страдания и слезы ваших родных и близких... Уничтожайте без жалости солдат и оружие фашистской немецкой армии! Вперед за Родину! Вперед за Сталина! Вперед, храбрые солдаты! Снова отдайте стране древний город Ржев! Смело вперед на Ржев!» Главнокомандующий Армией генерал-полковник Конев Член Военного Совета Калининского фронта военный комиссар Молов

30 июня 1942 года. После полуторачасовой артиллерийской подготовки в 8 часов врывается севернее Ржева на немецкие позиции русская пехота, поддерживаемая сильными танковыми и воздушными соединениями. В 12 часов приходит приказ по дивизии: 58 пехотный полк готовится к утру 31 июля к маршу. Сильные дожди и половодья делают дороги почти непригодными для проезда. Роты получили приказ достичь на быстром ходу вокзала «Сычевка» со свободными приборами. Полностью промокшие, вынужденные выискивать дорогу в глубокой воде, они пришли к погрузке. Наш ротный обоз, в некоторой степени, хорошо перенес марш к вокзалу, и теперь располагается, несмотря на авианалеты, в привокзальной местности. После того, как боевые войска ушли, мы с 1 августа здесь, 50 км. поездка к вокзалу Ржев I прошла без помех, у «Красного Воздушного оружия» есть дела на фронте. Обозы тянутся по еще неповрежденному городу, по мосту через Волгу и располагаются в домах вблизи Северного вокзала. Множество расположенных в городе штабов, важных подразделений находились в Ржеве. Разбиты красивые палисадники и все чисто и аккуратно. Едва мы нашли крышу над головой и сухое место для сна, как начались артобстрелы и бомбовые удары, которые продолжаются день и ночь. Особенно сильны ночные бомбардировки города, везде все горит. Мы находим убежище в подвалах лёгких деревянных домов. В большой опасности наши кони, они являются целями для бесчисленных осколков гранат, для них незамедлительно должны быть сооружены подземные бункеры, - только под землей есть безопасность, в какой-то степени.

3 августа 1942 года. Вечером в этом аду слишком жарко, мы должны выйти наружу. Обозы, запряженные лошадьми, ищут себе безопасную дорогу под градом бомб, в освещенном множеством горящих домов городе, видимые для пилотов-бомбардировщиков. Мы находим себе пристанище в сарае в стороне от деревни Зеленичино восточное Ржева. У нас было правильное чутье: пока везде свистит артиллерийский огонь, у нас спокойно. Русские бомбардировщики и боевые самолеты можно видеть почти целый день, фронт бушу ет. Наш бывший «Шпис», штабфельдфебель Рихард Кавгер первый погибает в нашей роте в этом вступлении, он погиб 2 августа во время разведывательной вылазки. День за днем атакуют Советы с сильной танковой и сильнейшей артиллерийской поддержкой наши линии. Русский сумел в первые дни своего Великого наступления потеснить немецкий фронт на 15 км и приблизиться к городу Ржеву на 5 км. Высшая опасность! Теперь стоит охранять этот «краеугольный камень» от обвала.

4 августа 1942 года. Наша 6 пехотная дивизия продвинулась с 18 по 58 полками в оборонительную позицию севернее города, 37 полк остается в резерве. Наша 9 рота стоит перед д. Полунине. Введена организационная новинка: полки состоят теперь только из 2-х батальонов. В качестве примера, 2 дня из жизни нашей 9 роты: 4 августа: в обеденное время атакуют русские бомбардировщики в бесчисленном множестве маленькую деревню Полунине. Чудовищные взрывы сотрясают покрытия окон у стрелков. Деревня горит, и густые клубы дыма висят над позициями. Спустя 10 минут с грохотом ударяет ураган взрывающихся гранат на нашу HKL, и затем накатывают волны атак вражеской пехоты, они повторяются 7 раз! И поддерживаются 30 танками Т34 и КВ1. Три танка проезжают по окопу нашей роты. 9 танков подстреляны, еще 3 повреждены. Русская пехота откидывается каждый раз, частично в близком бою и в ходе ответных атак. Наша артиллерия стреляет чем только можно, сплошной огонь в атаку русских. Штурмовые стрелки и зенитные боевые отряды - 8,8 мм орудия участвуют в противотанковых действиях. Но в близких боях используется также каждая возможность для прорыва танков противника, их взрывают минами: так ефрейтор Шульете-Штрафхаус уничтожил минами 2 танка.

10 августа 1942 года. Уже ночью бомбы с грохотом обрушиваются на HKL, и снова вперед. В 4.40 - сильнейший артиллерийский огонь из всех калибров, к тому же, «Сталинский орган», - ракетно-залповые орудия - РАК - противотанковые пушки и тяжелые гранатометы - 12 и 15 см. При этом также бомбардировщики и боевые самолеты. После 35 минутного барабанного огня противник, поддерживаемый танками, атакует. 15 вражеских танков стоят перед нашей ротой, многие пробиты, 3 расстреляны нашей позицией. В 10 часов прилетают наши «Штукас» - тяжелые боевые бомбардировщики, которые в полете целятся в танк, а затем кидают свои бомбы. Хотя световые знаки прострелены, один «Штука» целится в уже стоящий вне боя на нашей линии русский танк, при этом задевается окоп ротного начальства. Фюрер роты Гауптман Мюллер и мужчина из роты убиты, - до Юпшиллингза, он лежал, засыпанный обломками и был откопан. Также фюрер III батальона, гауптман Туменес, погибает в этот день. Русским удается внедриться на позиции нашей роты на 200 м. В ответной атаке они вновь отброшены, линия удержана. В такие дни обстреливают даже обозы. Тогда мы занимаем передовую позицию для того, чтобы держать возможные прорывы противника. Так мы переживаем жестокие события с некоторого отдаления, догадываясь о борьбе за выживание наших товарищей. Военная машина работает на полную мощность. Беспристанный артиллерийский огонь, грохот пулеметов, дико кружащиеся самолеты обеих сторон и постоянно жуткий вопрос: выдержит ли фронт? Мощное превосходство врага требует нечеловеческого напряжения, выполнения обязанностей и отдачи от каждого. 47 стрелковых дивизий, 5 кавалерийских дивизий, 18 стрелковых бригад, 37 танковых бригад Советов стоят перед нашей 9 армией с безусловным заданием: взять город Ржев, невзирая на потери. Наши потери значительны. Роты тают день ото дня. Приходит замена, свежая с родины или возвращаются камерады, которые были ранены в 41-м. Часто - это только часы, пока этот ад не выплевывает их снова убитыми или ранеными. Ежедневно мы едем на телеге на передовую рядом с телегами для боеприпасов и для снабжения для того, чтобы забрать убитых. Часто телега нагружена доверху, и есть знакомые лица. Как рехнунгсфюрер (счетовод) я имею обязанность, устанавливать личные вещи павших, упаковывать их в мешок и отсылать родственникам. Наши дороги проходят по темноте под огнем артиллерии и под обстрелом тяжелых пулеметов русских. Мы должны проезжать дорогу от Ржева через д. Тимофееве и Гапахово, объезжая гранатные и бомбовые воронки. Замечателен инстинкт наших лошадей, в местах артиллерийского обстрела они сами пускаются рысью.

14 августа 1942 года. Обозы оттянуты по понтонному мосту через Волгу в лес около 5 км южнее города Ржева. На линии фронта кипит огненный котел день за днем, с утре до вечера. Налеты отражаются ответными ударами. Танки все чаще проезжают по окопам наших стрелков. Советские боевые самолеты и собственные «Штука» усиливают адские звуки взрывающихся гранат. 10 августа только в нашем отрезке нашего полка уничтожено 25 танков, 8 из них в близком бою. Эти оборонные успехи были удостоены внимания в сообща нии вермахта 19 августа 1942 года: « ... восточное Вязьмы и у Ржева, где особенно отличился вестфальский 58 пехотный полк, во время тяжелых боев были вновь разбиты атаки врага, благодаря неутомимой отдаче немецких пехотных и танковых дивизий при содействии авиации...». Наш ком. бат. полковник Фурбак был награжден за успехи полка Риттеркройцем (Рыцарским Крестом).

19 августа 1942 года. Первая атака против нашей роты начинается уже в 0.30, следующая, поддерживаемая 7 танками, в 4 утра; HKL держится. Во время атаки в 15.25 пять русских танков вплотную подходят в нашей HKL. Отсутствуют средства для боя, у стрелков полно дел, они должны держать пехоту противника «за шею». Лейтенант Маркс, фюрер нашей 9 роты и шеф 12 роты оберлейтенант Иллерс - убиты. Вечером этого дня все мужчины нашей роты убиты или ранены. Другие примеры, боевая сила: 1 рота 58 п. полка - 1 офицер, 4 унтерофицера, 18 солдат; 2 рота - 1 офицер, 1 унтерофицер, 13 солдат; III батальон (4 роты) - 103 человека. Кто при этом может измерить жертвы?

22 августа 1942 года. Приходит новая замена с родины. 1 офицер и 49 солдат, все из Саксонии.

28 августа 1942 года. В местах обоза «всплывают» первые части добровольной дивизии «Великая Германия». Мы удивляемся их хорошему оснащению, их оружию, их штурмовым орудиям, и еще неизвестному пулемету МД-42. Приходит новая надежда.

31 августа 1942 года. Наша дивизия передает лозунг «Спасение». Наш полк должен быть переведен с Ржевского фронта. Итог: Полку были присуждены высокие награды: 2 Рыцарских Креста Железного Креста; 7 Немецких Золотых Крестов; 88 Железных Крестов I класса; 570 Железных Крестов II класса; 40 значков близкого танкового боя. 11 дивизий противника, которые друг за другом были установлены нашим полком, обескровлены. 5 танковых бригад противника уничтожены. 137 расстрелянных танков противника стоят перед позицией полка. Из одного сообщения 6 пехотной дивизии генеральному командованию VI армейского корпуса 31 августа 1942 года. Боевая сила 58 пехотного полка. На 31.07.42 г. - 21 офицер, 130 унтерофицеров, 837 солдат. Замена (дополнительная) в августе 9 офицеров 47 унтерофицеров 545 солдат 30 177 1382 30.08.42 Г. 12 64 382 Потери 18 113 1000 В стрелковых ротах 13 унтерофицеров и 58 солдат невредимыми перенесли месяц август 1942 года, основная масса принадлежала к пулеметным ротам, которые, как правило, были на некотором расстоянии от линии фронта. 377 павших из нашего полка покоятся на кладбищах памяти в городе Ржеве и близ него.

4 сентября 1942 года. Происходит смена на Ржевском фронте. Погрузка на вокзале в Мончалово - 10 км западнее Южного вокзала Ржев, поездка до ст. Гребески близ Оленина около 50 км западнее Ржева. Мы занимаем опорный пункт в местечке Шарное-Лядо. Болотистое место, непроходимая осажденная линия фронта, укрепленная опорными пунктами, дозор и заминированные поля. Спокой. 20 сентября я откомандирован в представительство по отпускам в казначейство III батальона - главный казначей Кляп- пенборг, унтерофицеры Кирн и Хайн. Мирно и довольно мы живем вместе с населением маленькой деревни, наслаждаемся в спокойствии теплым осенним солнцем, здесь мы можем использовать даже сауну. При хождении с сообщениями в штаб полка, несколько км вперед, я против предписания ношу с собой пустую портупею для пистолета на ремне, так уверенно чувствуем себя здесь. По ночам мы перенимаем охрану маленького лагеря военнопленных. Депленис (по-русски: пленные) работают днем, а вечером приходят в обнесенный забором дом. Удивительно, как они приносят длинный ствол дерева для того, чтобы топить печь и прожаривать на нем целую кучу кухонной посуды. Для нашего батальона приходят 2 товарных вагона с одеялами и пальто для зимы. Они стоят оцепленные, одинокие и покинутые, далеко от собственных подразделений, в глуши и лесу. Вещи должны быть распределены и розданы на следующий день отдельным ротам. Я получаю задание вместе с сапожником Эвендопьсиппенем охранять оба вагона ночью. Ночь будет холодная, враг и начальство далеко, ну кто сюда еще придет? Итак, мы оба забираемся между теплыми одеялами и спим. Где-то ночью нас будит жесткий стук, кто-то возится с дверями. Кто там? Наши люди, едва ли, может, русские, гражданские? Или партизаны?! Изнутри мы ничего не можем видеть. Теперь мы сидим в ловушке! Что же теперь??? Если в тесноте можно не применять силы, поможет крик. Мы быстро делаем себя заметными через звуки, стучим, бьем прикладами по стенам вагона, ждем и прислушиваемся, Тихо, они ушли, это не партизаны - нам повезло.

15 октября 1942 года. Мы возвращаемся обратно в Ржев и размещаемся в большом каменном здании, бывшем детском доме на берегу Волги. Фронт, между тем успокоился, город же из-за боев в августе и сентябре почти полностью разрушен. Для защиты от артобстрела наши лошади из обоза размещены в подземных бункерах. Корма так мало, что извозчики подкидывают им сучья, чтобы они не глодали балки в бункерах. Также и население страдает от голода. Близкая линия фронта отрезала все снабженческие связи. Типичная картина: обиссиленная в пути, полностью изнеможденная лошадь обратно возвращается лежа на санях, а к ней уже подбегают с длинными ножами местные женщины в надежде, при возможности, если лошадь будет забита, что-то получить для себя. Я снова в ротном обозе, который находится на Фабричной улице. Скоро выпадет снег, отсюда круто спускающийся берег Волги используется нами для бега на лыжах.

20 ноября 1942 года. Переход на зимнюю одежду в ротном обозе. Выдача одежды входит в обязанности рехнунгсфюрера. С наступлением сумерек снабженческий транспорт выезжает с фабричной улицы Ржева. Дорога ведет вдоль южного берега Волги, через отремонтированный мост, по полностью разрушенной северной части города до окраины города к трассе Северный вокзал Ржев-Калинин. Дамба через дорогу дает при прямом обстреле пулеметами противника хорошую защиту лошадям и проездным средствам. Пулеметный огонь особенно силен в первые вечерние часы. Против непрямого обстрела - гранатометы и артиллерия - помогает только счастье. Человек может быстро распластавшись лечь на землю, проблема в лошадях, которые являются крупными целями. HKL близко, сюда ведут траншеи, идеальное место для снабжения. Разносчики еды от отдельных взводов приходят со своей кухонной посудой, и я тоже плетусь с огромной кипой зимних вещей к блиндажам. Немедленная примерка этих с тоской ожидаемых предметов одежды вызывает всеобщее удивление и глубокое удовлетворение и рождественское чувство; хорошая, на вате, верхняя одежда, с изнанки на белом или сером, с капюшоном, со шлемом на голову, рукавицы с манжетами и, к тому же, хорошие немецкие фетровые сапоги - лучше, чем русские «Walinkis», такого хорошего никто не ожидал. Теперь может приходить зима.

25 ноября 1942 года. Я слышу много часов подряд длящийся артиллерийский огонь, на юге и также на западе. Попытается русский взять Ржев со стороны? 15 декабря вечером термометр показывает - 27 градусов. На Святой вечер мы собрались 21 человек в по-рождественски украшенном зале. Некоторые камерады, которые получили «праздничный отпуск» с передовой линии тоже с нами. Елка, свечи и рождественские песни погружают нас в задумчивое настроение. Угощение рулетами, кексами и шоколадом, а также приготовленная нашими поварами Симеоном Мартеном и Кикутом, праздничная еда, будят воспоминания детства, думается о доме. Незабываемое впечатление, здесь, в полукруге проходящей линии фронта слышать, как звучат церковные колокола. «Мир на земле людям доброй воли». Наши пехотинцы починили колокола. 26 декабря моя деятельность как рехнунгсфюрера (счетовода-кассира) окончилась. Я снова иду на фронт, на HKL (главную боевую линию). Она проходит в 12 - 15 километрах полукругом вокруг северной части города и затем пролегает дальше по южному берегу Волги. Длящиеся 6 недель наступления Советов с чудовищными человеческими потерями не достигло своей цели - взять город Ржев. Позиции нашей 9 роты находятся во владениях города, которые сравняли с землей. Направо тянется HKL, вдоль занятого русскими городского леса. «Испанские наездники» стоят между нами и до 30-40 м отдаленного от нас вражеского окопа. Днем мы можем наблюдать только через «оконное зеркало» (отражение на верхней поверхности воды). Наши пулеметы привязаны цепями, с тем, чтобы при внезапном внедрении противника они не могли быть забранными. По приказу полка должны строиться дальнейшие позиции. Так, каждый все еще пытается молотком и старым прикладом в качестве долота путем вырубания замерзших до твердого камня кусков земли величиной с орех, расширить окоп. Вновь введенная зимняя одежда - выдающаяся. Она держит тепло, легкая и дает свободу движениям. Холодно. Дрова для маленькой печурки в бункере готовятся ночью. Так как мы не имеем ни топора, ни копуна, ни пилы - является наша пехотная лопата полезным орудием, ею мы разбиваем большие деревянные балки разрушенных домов. Ночи требуют - из-за крайне близкого расположения противника - высочайшего внимания постов. Лейтенант Хаверкамп, наш комроты, мужчина требовательный к себе, а также к другим, не знает пардона при сооружении переходов из окопа в окоп. Посты, которые его не слушают или не замечают, получают сильный пинок под зад или удары кулаками.

31 декабря 1942 года. Ночь накануне нового года. 24 часа. Фейерверком из всех немецких стволов по всему фронту, сопровождаем уходящий военный год, встречая следующий, русский ведет себя спокойно.

16 января 1943 года. Происходит наша смена. 129 пехотная дивизия занимает наши позиции. Мы маршируем по городу и затем по 30 градусному морозу, по холодному скрипящему от мороза снежному ландшафту около 20 км в северо-западном направлении к большому изгибу Волги у д.Лепетиха. Проходимый окоп с блиндажами, места для пулеметов и орудий, располагаются вверху вдоль южного берега. Идеально! Перед нами обвалившийся отвес в 5 или более метров высотой, затем покрытая льдом Волга, которая не позволит ни одному нападающему делать выстрел, и Иван растянул свой окоп в отдалении на 500 м. Если он должен переходить реку, то мы смастерили на отвесном берегу «сверхтяжелые ручные гранаты». Они состоят из прикрепленных на доске 5 см гранаты и ручной гранаты с рукояткой. Снегопады с сильным ветром жестоко надоели нам. Окопы, позиции и входы в бункеры должны оставаться свободными, снежные заносы не имеют конца. Снова в канцелярию. Судьба снова добра ко мне. 21 января вновь попадаю в обоз, рехнунгсфюреру Оскару Шнуркамфу оторвало ногу. Я обязан снять хороший теплый зимний костюм и оставить его на позиции, так я бегу скудно одетый в морозно-холодное утро много километров в лесной лагерь в Мончалово. Промерзший до костей, я стучу в первый дом, из трубы которого идет дым, Когда я вижу испуганные лица жителей, я ставлю свой карабин около дверей, чтобы не достать его, для того, чтобы показать мои мирные намерения, и сажусь около печки. Мое доверие велико, я не вижу опасности, хотя очень легко дело может кончиться плохо. Гостеприимство русских велико, мне предлагают чай, и я снова отправляюсь дальше. Обозом нашего III батальона стал кусок леса вблизи вокзала Мончалово. Так как в этом региона жизнь на поверхности земли не безопасна, для людей и лошадей вырыты под замерзшей землей, покрытые снегом, бункеры. С помощью мин взрывались пласты земли, затем лопатами и совками рыли окоп в 2 м глубиной и достаточной ширины, который покрывался стволами деревьев, балками и досками, сверху засыпался землей. Теперь мы в безопасности от снежных бурь и взрывающихся гранат. Со снабженческими санями я часто по вечерам езжу вперед. Снежные вьюги и темные ночи превращают возвращения в счастливую случайность. Дороги и обозначения больше не видны. Тогда извозчик позволяет лошадям бежать, как они хотят, они всегда находят правильный путь к своему месту. Обратное движение «Буйвол». В середине февраля 1943 начинается погрузка всего вышеперечисленного материала и транспортных средств. Было приказано оставить фронтовую дугу Ржев, которая, как мешок от 160 км глубиной и 100 км шириной вдавалась в немецкий фронт. По местности протянуты другие дороги. При глубоко промерзшем снеге необходимо лишь хорошо убрать снег, этого достаточно для санного и конного пути. Они были развалены, разрушены, заминированы. 1 марта приходит приказ о срочной отмене движения под кодовым названием «Буйвол». Нашим отделениям предписано вновь продолженная «Берташтрассе». При оттепели мы проходим назад в первый день 30 км. Арьергард нашей роты в дуге Лепетиха, обстреливается 200 русскими, которые перешли Волгу по льду. Атака была отбита. На коротких или длинных атаках отступаем. Так, 4 марта, при -20 гр. - 30 км. Оттепель, мороз - доставляют нам много хлопот, но все идет размеренно. Мы, из канцелярии, и функционеры: фельдфебель Эмиль Гулле, Якоб Анфунассер, Георг Коссен, Вилли Рутерс, Эвальд Штеффельд и я, маршируем позади полевой кухни, одной из важнейших повозок. Наши, впереди находящиеся камерады, удерживают в снежных позициях наступающие Советы. По ночам в марше и днем на свободной местности - оборона во льду, в снегу - без пехоты. 5 марта мы достигли одной из линий на высоте на подступах к Сычевке, она должна быть удержана в течение 2 дней. Здесь русский пытается напасть на нас с помощью снабженных мотором саней с пропеллерным приводом - они 7 м длиной, впереди покрыты броней, укреплены 2-мя пулеметами, сзади пропеллер. Безуспешно. Они ранимы по сторонам, так как не покрыты броней, все 7 были отстреляны. 17 марта мы достигаем предусмотренную линию, уже отчасти подготовленную позицию в Никотине, южнее вокзала Дорогобуж. Линия фронта сократилась с 530 км до 200 км. 21 дивизия были окружены. На одной телеге мы еще достаточно быстро едем в лежащую перед новым фронтом деревню и вытаскиваем там картофель, пока он не достался русским. Обозы направляются в «кухонную низину», по-домашнему благоприятное по ландшафту место, 4 км позади HKL, строятся бункеры, даже сооружается так называемая финская палатка, это быстро собранная из фанерных листов большая круглая хижина.

4 апреля 1943 года. Прибывает наш бывший комбат фон Йозендорф, теперь майор и новый командир полка. Запрет на отпуск отменен. Я этот год снова должен быть в роте, и так как никто из очередников из боевых частей не пережил месяц август 1942 года, то я следующий по списку, 19 апреля я получаю отпускной лист, со мной едет также наш шеф роты оберлейтенант Хаверкамп. В Дорогобуже мы садимся на открытую дрезину и едем около 20 км до главной линии Вязьма-Смоленск, оттуда на товарном поезде около 100 км до Смоленска. Мой отпускной билет на поезд дальнего следования от станции Смоленск на 22 апреля. Мы вынуждены переночевать в солдатской казарме в городе. Первый этап проходит от Смоленска через Минск, Барановичи к пограничной станции Вопковыск. Обезвшивливание, прием с хорошим уходом на 2 дня и билет на проходящий поезд, с которым я могу ехать до г. Лёнэ. Здесь начинается и заканчивается отпуск с 24 апреля по 17 мая 1943 года, в 17.00. Поездка по железной дороге Вопковыск - Лёнэ длится 24 часа. Дома - регистрация в муниципалитете, получение продовольственных талонов и, как записано в военном отпускном листе: «как участник боев на Восточном фронте, имеет право к данным талонам, приравненным к довольствию занятым на тяжелых работах, иметь дополнительно 2 яйца в неделю». 16 мая я сажусь в Лёнэ во фронтовой поезд, который точно к 17 мая доставляет меня в Волковыск. Регистрация в службе по отпускникам, прием с уходом, затем получение места на фронте - наша часть между тем перемещена - меня направляют дальше во фронтовое место в Брянск. Через 2 дня езды по железной дороге - я там, ночевка в Брянске, оттуда со снабженческим транспортом - около 40 км, в северо-западном направлении и я, наконец, достигаю 21 мая своей 9 роты. АКЦИЯ «ВОЛЬНЫЙ СТРЕЛОК» В дни моего возвращения начинается акция по уничтожению бандитов под названием «Вольный стрелок». В заболоченной, покрытой дремучим лесом местности, северо-западнее Брянска находятся партизанские группы до 3000 человек. 6 пехотная дивизия, 5 танковая дивизия, а также состоящие из восточных народов два народных оборонительных батальона, Восточный штаб z.b. «V» и группа охраны «Юг» - должны окружить бандитские формирования и уничтожить их. На дороге Брянск-Смоленск группа охраны «Юг» заняла оградительную позицию. Она должна препятствовать выпадам (выступлениям) бандитов. Наша 6 пехотная дивизия к началу акции имела позицию к наступлению в 62 километра, которая уменьшалась с каждым днем и в конце составляла лишь 12 км. 21 мая. Из-за сокращения обозного персонала, закончилась моя деятельность рехнунгсфюрера (счетовода-кассира), она была передана писарю 2 роты Георг Воссену. Так как рота уже глубоко внедрилась в лес, я сначала остался в обозе, но затем подался в лес с другими ротами. Из-за малочисленных и плохих дорог были взяты лишь небольшие передвижные средства, полевая кухня и телеги с лошадьми. Роты вышли в 3.30 и к обеду достигли соответствующего места. Я отношусь к разносчикам еды, которые в канистрах разносят питание к отдельным взводам и отделениям. В необозримом лесу каждый должен придерживаться своего места, чтобы воспрепятствовать какому-либо проникновению. На эту акцию даны 6 дней. Идет дождь, дремучий лиственный лес, мокрые листья моментально делают одежду мокрой до нитки. Так целый день. Трудно держать связь в чащобе и болоте. Противник в ловушке, не стремится к бою, для того, чтобы выжить, он должен выйти из окружения. Хитрый, как лиса, мастер уловок и маскировки, иногда водит нас за нос. В пещерах, расщелинах, дырах, замаскирован лучшим образом, на густых деревьях и в болоте - удается скрываться некоторым, другие обнаруживаются случайно. Взорван покинутый склад боеприпасов из 40 бункеров, были предотвращены отдельные попытки проникновения. Подложенные бандитами мины причиняют нам большие потери. Кольцо окружения становится все уже. 26 мая. Подняты обозом по тревоге . И у нашей роты сильный бой; мы занимаем отсечную позицию вблизи HKL Попытки проникновения партизан отбиты - Слава Богу! - что уж, начинать уже с малочисленным, отвыкшим от боев обозным людом! Перед последним, решающим днем этой акции нас переводят. 28 мая. Мы маршируем на вокзал Жукове, там погрузка в вагоны и через Брянск путь лежит на вокзал в Орел. После 30 км марша в северном направлении мы размещаемся в палатках в местечке Широкая Кулиса. Я приставлен к фельдфебелю Фраймуту в качестве цугмельдера (взводный связной; посыльный). Во взводе есть еще второй связной Ханс Денис и санитар Хайнц Граббе. В роты "прибыло пополнение - люди и материал. Служебный план предусматривает жесткое обучение. Упражнения в атаке, нападение в рамках роты и батальона. Особое внимание уделяется сооружению земляных укрытий, окон, так есть приказ, что каждый должен выкапывать противотанковый окоп каждый вечер. Короткой пехотной лопатой сухую и твердую землю - это мучительный труд. Больше пота, меньше крови! Жалобы на пропавшие рации учащаются. Воровство среди своих! Этого не может быть! Шеф роты Ольфу Хаверкамп угрожает резчайшими мерами; однако, уже начали пропадать хлеб и колбаса. Однажды утром, рота стоит выстроившись у палаток, , все видят, как удирает из одной палатки собака с порцией колбасы в пасти. Камерады, все-таки, честные!

14 июля 1943 года. Второй день Троицы, мы упаковали свои вещи и стоим, готовые к маршу. Перед собой мы видим необычное, покрывающее всю западную часть неба, зарево - предзнаменования? После 3 ночей марша мы достигаем места Аменский-Лозевец, хороших 30 км южнее Орла, здесь мы разбиваем свои палатки. Обучение усиленно продолжается в течение двух недель. 1 июля приходит новый приказ к маршу: на смену на HKL. Через 2 ночи марша мы на месте. Так, 3 июля мы после 4 недель упорных тренировок в лучшей физической и моральной форме, занимаем стартовые окопы для дальнейшей гонки. Как всегда, все наоборот: к атаке мы попадаем в идеальную оборонительную позицию! Перед нами свободная обозримая местность, мы залегли в 100 м позади Оки, еще довольно узкой в этих местах. Русский на дистанции. Наш окоп расположен высоковато, бункер на склоне, благодаря этому свобода движений для пехотинца, движущегося обычно днем как насекомое, какое блаженство! Так хорошо не может долго продолжаться. Кроме того, мы, находящиеся обычно в одиночку, покинутые и далеко оторванные друг от друга, стоящие по всей местности, здесь имеем редкое чувство надежности. Мы знаем, что позади нас танковые дивизии артиллерийской части, 4 июля. План наступления известен. Рота получила аэроснимок, на котором можно видеть позицию противника и даже заминированные поля. Наша 6 пехотная дивизия принадлежит к 47 танковому корпусу под командованием генерала Лемельсена и к 9 армии под командованием генерал-полковника Моделя. Слева рядом с нами стоит 41 танковый корпус под командованием генерала Нарге, справа от нас мы имеем 20 танковую дивизию, части штурмовых стрелков и часть с новыми танками «Tiger» как и ракетные орудия небельверфер (по имени конструктора). Оптимистичнее, чем прежде, мы ожидаем часа, когда начнется наступление. Что нам может еще предложить русский? Мы не догадываемся, что творится там, по ту сторону фронта! Уже несколько месяцев им все известно, они знают с уверенностью, что мы будем здесь атакованы, и они подготовились основательно к наступлению с виноватым уважением к нам. АКЦИЯ «ЦИТАДЕЛЬ»

5 июля 1943 года. В 3.30 наши бомбардировщики летят в южном направлении на Курск. Множество облаков от зенитных орудий заставляют нас удивляться, где взял противник такое множество зенитных орудий? Начинается атака 41 танкового корпуса слева. Начало атаки нашего корпуса установлено на 6.20. Таким образом, может быть существенно и концентрировано пущена в действие вся артиллерия и боевые самопеты. Гранаты и ракеты ревут, воют, и с шумом проносятся над нами. Удары попадают только на русские позиции. Мы видим высоковздымающуюся, плотную стену из огня, дыма и пыли. Этого уже не переживет никто, «Легкая атака», - так думаем мы. Перед нашей 9 ротой находится выстроенный мощный опорный пункт, поэтому наш штурм начнется позднее, в 8 часов. «Вперед!» Только выбежав из окопа, уже падает наш комвзвода фельдфебель, 2 пулеметчика ранены, меня присыпает землей. Одним прыжком достигаем Оки, по балкам - на другой берег! Сильный огонь вынуждает нас свернуть вправо, в скудное поле. Над нашими головами визжат пули, по-пластунски и по-тюленьи между стерней мы достигаем края зернового поля и лежим в 50 м правее от опорного пункта. Перед нами свободная площадь, затем заграждения их колючей проволоки, и сильный огонь пулеметов и орудий «гвоздями» прибивает нас к земле. Наш I взвод слева лучше продвигается вперед, проходит мимо опорного пункта и даже обстреливает оттуда вражескую позицию и берет 20 пленных. Теперь для нас дорога открыта, мы осторожно прыгаем через проволочное заграждение.Мы можем еще заметить маленькие мины в деревянных ящичках, хотя они и прикрыты землей. Здесь мы видим образцовые примеры русских полевый позиций: окоп круглой формы, очень узкий, глубиной более 2м, никакой земляной насыпи, к месту пулемета и орудий ведут ступеньки, блиндажи находятся на несколько ступенек глубже. Все донельзя чисто. Похоже выстроены также дальше впереди позиции стрелков: углубленная траншея вокруг орудия, на всех четырех сторонах блиндажи, глубокий окоп для боеприпасов и в 100 м от позиции-проволочные ограждения. Несмотря на многие удары гранат, которые лежат здесь на этой линии, мы не видим разбитых позиций, ни убитых, ни раненых. Все перенесли этот барабанный огонь почти бесследно, на «моральное воздействие» в этот третий год русской войны нельзя возлагать надежды. Справа непрерывная атака, мы находимся в резерве и расположены в 3-х км лежащего от нас леса. Справа сильно кипит огненный котел, а дальше идет материальный бой. Артиллерии обоих сторон бьют беспрерывно на нападающих и на обороняющихся. Сзади от нас мы видим, как едут по открытой местности массы наших танков, которые ожидают возможности пробить брешь для нового прорыва. Наш левый сосед 292 пех. дивизия отстает, бой за лес у д.Озерки значительно задержал ее. Наш полк введен для поддержки на 2-ой день наступления. Тяжелый огонь бьёт против нас, самолеты, явно американские типы, атакуют нас и наполовину справа к нам приближается дюжина русских танков. Это выглядит по-злому. Наши, впереди идущие линии, на этих свободных полях - без прикрытия. Противотанковые окопы в этой сухой, твердой земле так быстро не выроешь. К счастью, нам на помощь подходят собственные танки, которые затем направляются дальше в местечко Бутырки. Мы достигаем нашей дневной цели и находим укрытие в свободной русской позиции для орудий. Нас удивляет огромное количество противотанковых бутылок с зажигательной смесью, которые складированы здесь. Весь день - сильная деятельность авиации. Несколько вражеских самолетов обстреляли наши егер-истребители. Вечером нас снова передвигают направо, при этом мы вместе с штурмовыми стрелками прочесываем большие злаковые поля. Русские «швейные машины», названные так из-за шума своих моторов, медленно летающие легкие бомбардировщики, которые используются только ночью, делают блиц-фотоснимки. Мы завертываемся на короткое время в наши плащ-палатки, для сна уже не остается времени. 7 июля. Третий день наступления. С утра идет наступление на «бабочковый лес» с сильным обстрелом штурмовиков и поддержкой боевых самолетов «Штука» (Ю-87). Оно становится нам неприятным из-за взрывающихся недалеко от нас с огромной силой бомб. Мы беспрерывно стреляем по световым знакам. Около полудня «бабочковый пес» - в наших руках. Взяты в плен несколько человек, по оставленным позициям и оставшимся транспортным средствам по узкому леску продолжается бой. Из укрытий выйти нельзя, мы будем обнаружены русской артиллерией. С расположенной в 2-х км отсюда высоты они имеют отличные наблюдательные возможности. Беспрерывно взрываются гранаты перед нами, позади нас и между нами, у меня чувство, что я лежу на большой металлической плахе, по которой бьют молоты кузнецов. Брызги гранатовых осколков свистят над нами, каждая часть тепа плоско вжата в землю. «Углубление, углубление, углубление - королевство! Только совсем маленькое углубление для головы. Здесь мне инстинктивно становится ясной крайняя важность этой части тела. Руки, ноги, даже живот - второстепенные вещи, только спрятать в укрытие голову. Лицо в пыли, пригодится каждый миллиметр, я пытаюсь выскрести в этой твердой, сухой земле углубление, борьба закованного со все раздирающим чудовищем. К тому же, палящее июльское солнце. Я купался в поту, на языке царапающий вкус песка. Горло пересохло. Как и все, и этот барабанный огонь тоже, имеет свой конец. У нас появляется офицер авиации, в 13 должны прилететь наши бомбардировщики, и мы должны снова идти в атаку. Бомбардировщики не прилетают, мы начинаем. Справа и слева мы видим плотную длинную линию наших стрелков и многие подтаскиваемые штурмовые орудия на одинаковой высоте. Это придает нам нового мужества и уверенности, мы справимся! Но противник не заставляет себя долго ждать; снова ударяют гранаты по нашим рядам. Хотя мы, оглушаемые шумом моторов и боя, едва можем реагировать, у нас удивительно мало потерь. Опыт, который подтверждается все больше: при множестве используемых взрывных материалов имелись относительно малые потери, при отдельно взятой гранате часто высокие потери. После того, как мы взяли 3 линии на высоте, на нас обрушился сильнейший огонь из пулемета и также из гранатомета из окопа, расположенного несколько правее напротив метров 400 от нас. Ком. роты оберпейтенант Хаверкамп и мой товарищ-связист Ханс Денис ранены. Нам повезло, мы нашли укрытия в только что покинутом русском окопе. Мы прочно залегли, дальнейшая атака была бы бессмысленна. Теперь присоединяются танки 2 и 9 танковых дивизий. Они встречены залпами вражеских противотанковых орудий. Несколько левее наши танки, наконец, прорываются дальше, мы позади их, затем останавливаются примерно в 1000 метрах от новой окопной позиции противника. Когда мы, пехотинцы, на одной и той же высоте находимся со своими танками в 100 метрах от вражеских окопов, они дают ход назад и исчезают в укрытии. Некрасивый ход, с моральной подавленностью мы не сможем справиться несколько минут. Массивная оборона отражается на нервах даже танковых соединений. Нам остается только срочная атака на русскую позицию. Здесь я нахожу, как раз кстати, русский автомат с полным магазином. В сильном огне со стороны противника мы одним рывком прорываемся к первому окопу. В 30 метрах пролегает второй сильно занятый окоп, из которого много камерадов получили выстрелы в голову, пока атаковали его со стороны. Наш ком. взвода, фельдфебель Гейнц Пфейфер, смертельно ранен выстрелом в шею. Младший офицер Эвальд Ланд принимает наш взвод. Теперь, собственно, и артиллерия стреляет точно по этому окопу. Наблюдение: при орудийном обстреле окопа двое мужчин были выброшены из него волной. Апатичные и полностью душевно опустошенные, они, несмотря на сильный атакующий огонь противника, остались стоять на краю огня. У них уже больше не было энергии для того, чтобы впрыгнуть в укрытие, нервное напряжение трех дней атаки было так велико, что, вероятно, им было все равно: убьет их, наконец, насмерть или нет. За ноги мы пытаемся втащить их в окоп. Здесь то же самое: в окопе много жертв, а с этими обоими, стоящими наверху в полный рост, ничего не случается! Наступает ночь, полевая кухня доставляет сладкую лапшу, долго с жадностью ожидаемое лакомство. Спокойно, все стоят на постах, укрепление позади нас никто не беспокоит. А на следующее утро сюрприз: кто-то из наших идет в бункер, уже мимо него свистят автоматные выстрелы. Бросаются внутрь бункера гранаты в качестве ответа, снова автоматные очереди. Еще больше ручных гранат в ответ - только когда сооружение воспламеняется, выходят из него два Ивана с поднятыми руками, совершенно невредимые; наши ручные гранаты не гарантируют смерть! В другом сооружении, впрочем, тоже находились двое русских.

8 июля 1943 года. Утром накатывает с заднего фланга танковая волна, атакующие танковые гренадеры. Они едут и перепрыгивают через наши окопы. «Теперь мы ухватим, теперь получится, эту волну Ивану не сдержать, теперь мы сможем выступить вслед за танками», - так вновь думаем мы. На уровне нашего окопа уже остаются лежать первые танки, а в отдалении на 300 м атака набрала силу; горят все больше танков или остаются лежать с повреждениями. Вижу по ту сторону войска, которые на своих продолговатых танках, похожих на консервные банки, меняют позиции на свободной местности, чтобы захватить наши танки на стороне. Мы отодвинуты немного вправо и атакуем. Две попытки днем не удаются, но в темноте мы ошарашиваем русских, недалеко от меня раздается крик: «Германцы!» -, и мы достигаем цели дня - позиции за склоном холма перед местечком Ольховатка.

9 июля 1943 года. Благодаря собственным самолетам, мы получаем запас боеприпасов с парашютов, которые опускаются почти рядом с нами. В своих окопах мы ожидаем дальнейшего приказа к нападению. За 4 дня атак очень сдавшие физически и нервно, мы, к счастью, ожидаем напрасно. Битва, однако, продолжается далеко, справа и слева. Наша 9 рота понесла за последние 4 дня атаки потери: 6 убитых и 46 раненых.

10 июля 1943 года. Нам представили неповторимый военный спектакль. С нашей высотной позиции мы наблюдаем, как проходит мощнейшее танковое сражение. 2 и 4 танковые дивизии натыкаются на сильнейшее сопротивление противника, несколько правее на решающей высоте 274 м около Ольховатки и дальше справа на высоте 272 м у д.Теппое. В далекой, непокрытой равнине мы отчетливо узнаем оба фронта, несмотря на дым и столбы пыли. Между бомбардировщиками и боевыми самолетами, сталинские залповые орудия, залпы артиллерийских и противотанковых орудий и остающиеся лежать горящие танки - все это медленно пожирает дальние наши тающие дивизии. Адский концерт, чудовищное уничтожение, уничтожение с обеих сторон, - но дело идет вперед, освобождающее чувство. Перед сильно укрепленными высотами у Ольховатки и Теплое, в 18 км от начала, наступление задыхается на 10 километровой ширине. 10 июля американцы и британцы приземляются в Сицилии.

11 июля 1943 года. 200 км севернее начинают русские ответное наступление на фронтовой дуге севернее и восточное Орла с глубоким проникновением в наш тыл. Опасаясь окружения, танковые дивизии вынуждены отступать рядом с нами. Акция «Цитадель» остается безуспешной. Голоса по поводу акции «Цитадель». Битва превосходящая все. Никогда и нигде на свете до лета 1943 года не было такого скопления воюющих людей, такого накопления оружия и боеприпасов, никогда не наблюдалась столь массированная уничтожающая сила. Свыше 2 млн. солдат, свыше 30 тысяч орудий, свыше 6 тысяч танков, свыше 5 тыс. самолетов. С обеих сторон. На советской стороне было вырыто 5000 км траншей, заложено 500000 мин. Утром, 5 июля в течение 50 минут было взорвано больше гранат, чем за весь период военных действий на территории Польши и Франции. Еще никогда до этого немецкий солдат не был брошен 'в столь жесточайшие военные действия. Маршал Жуков пишет в «Воспоминаниях и мыслях»: «сосредоточение материальных средств и воинских частей под Курском - величайшая наступательная акция за период всей войны». Маршал Жуков: «В полосе 13 армии была создана величайшая линия противотанковой обороны, она достигла более чем 30 орудий на каждый фронтовой километр ... фронты были укреплены вглубь до 150 км ... В районе (Поныри) был введен в действие 4 артиллерийский корпус главного резерва с 700 орудиями и гранатами. Плотность артиллерии была приведена в состояние 92 орудий и гранатометов на каждый километр фронта...» Пауль Карелл пишет в «Сожженой земле»: «Между Поныри и Соборовкой на 15 километровой ширине фронта разгорелась танковая битва, какую, вряд ли, когда-либо переживала история. На каждой стороне от 1000 до 1200 танков, штурмовых орудий, а также авиаэскадрон. Сообщение вермахта от 8 июля 1943 года: «В районе южнее Орла вчера состоялись тяжелые танковые сражения, в ходе которых были уничтожены более 400 советских танков». На юге Курской дуги, у Прохоровки состоится 12 июля «величайшая танковая битва мировой истории». На русской стороне 5-я гвардейско-танковая армия и другие гвардейские армии, на немецкой стороне II танковый корпус СС, дивизия «Великая Германия» и другие танковые дивизии.