Дневники и письма

ПИСЬМО РАКОВСКОМУ

Дорогой друг, я не писал тебе очень давно исключительно потому, разумеется, что не знал твоего адреса, ибо был уверен, что ты давно уже покинул Астрахань. Но дело, как оказывается, сложилось не так: всегда есть дополнительные гнусности, которых не ждешь, хотя, казалось бы, мы с тобой достаточно знаем мастера сих дел, который несет за них непосредственную ответственность. Поистине классический характер имеет ответ, зам. Кагановича[49] Самсонова Александре Георгиевне[50] о том, что тебе нельзя лечиться в Кисловодске: "Так постановил конгресс Коминтерна, вы, наверное, читали его резолюцию". Не совсем понятна мне формальная сторона дела. Ведь ты поехал по линии ЦК, почему же они отсылают Ягоде[51] или Трилиссеру[52]? Кстати, Балаболкин направо и налево уверяет, что Ягода и Трилиссер принадлежат к его фракции[53].

Все, что ты сообщаешь о приступах малярии у тебя, весьма совпадает с такими же приступами у меня. Основные симптомы те же, плюс острые головные боли в форме каких-то последовательных толчков. Июль, август были у меня очень плохи. Хинизация помогла. Сентябрь был гораздо лучше. В октябре приступы возобновились. Опять хинизация. Стало лучше. Я даже отправился на охоту, на которой провел полторы недели. Во время охоты чувствовал себя очень хорошо, так же как в первые дни после возвращения. Но вот уже три дня как приступы возобновились, вчера был очень тяжкий день. Снова глотал хинин. У Наталии Ивановны приступы также возобновились в полной мере, причем у нее они чаще сопровождаются повышенной температурой - до 37,5.

Тебе, вероятно, сообщили, как Ярославский объяснял на каком-то собрании, что мы, мол, совсем уже решили было перевести его на Кавказ, но ввиду требований и протестов изменили решение. Копию твоего письма т. Валентинову[54] я в свое время получил и хотел тогда же телеграфировать тебе свое восхищение этим письмом, но не знал, по какому адресу. Оно у нас немедленно было переписано в значительном числе экземпляров и разослано ряду друзей. Очень обидно, что бюрократическая служба отнимает у тебя много времени . . .

Борьба с правым уклоном инсценирована в духе конструктивизма. Прямо-таки меерхольдовская постановка. Все единогласно и единодушно, полностью и целиком борются против некого злодея П У. (правый уклон). Адрес коего, однако, никому не известен. С правым уклоном борются столь же, и еще более решительно, чем с оппозицией. Так гласят, по крайней мере, ежедневные аншлаги в "Правде", редактором коей состоит вождь Шестого конгресса Коля Балаболкин. Чудеса в решете, да и только. Однако за этим конструктивистским маскарадом открываются серьезнейшие процессы. Есть все основания думать, что на этот раз дело зайдет много дальше, чем хотели бы мастера конструктивной постановки. Об этом, впрочем, я еще напишу подробнее на днях ... Любопытно, что в то же самое время, как официально заявляется о полном единогласии в Политбюро, вышеозначенный Коля сообщает по секрету всему свету, что разногласия с оппозицией были ничтожны по сравнению с теми разногласиями, которые отделяют тройку[55] от мастера [56], и что дискуссии они не открывают только потому, что она сразу приняла бы "огнестрельный" характер: нам (Коле и его единомышленникам) пришлось бы сказать: "Вот человек, который довел страну до голода", а он оказал бы. "Вот защитники кулака и нэпмана". Все это сообщают, если не дословно, то почти дословно, во всяком случае вполне достоверно. О шашнях Коли с двумя мушкетерами в Москве говорят совершенно открыто. Мушкетеры, однако, воздерживаются, ожидая за это поощрения от мастера.