Дневники Красной Шапочки, или Cказки на ночь для очень плохих девочек

Глава 4

Мы сидим втроём на летней веранде ресторана в Депо на Лесной: я, Антон и Лана. Мой верный двухколёсный Romet Sonata припаркован тут же рядом, у ближайшего столба, а мы откупориваем уже вторую запотевшую бутылку Vinho Verde.

На мне короткие джинсовые шорты, в которые я успела переодеться после работы, Лана, как обычно, сидит в строгих костюмных брюках, но через белый батист её дорогой рубашки недвусмысленно просвечивает наглый чёрный пуш-ап. Антон, как креативный директор, может вообще одеваться во что угодно, чем он и пользуется, нацепив на себя рваные джинсы, кожаные сандалии и зелёную футболку с трахающимися леприконами под надписью Dublin.

– Я изучила ваш контракт с Щербатским, там ни к чему не придраться, – объясняет мне Лана, одной рукой поднося к пухлым протюнингованным губам винный бокал, а второй продолжая скролить ленту Tinder на своем смартфоне. – Фу, полный отстой! А этот ничего, получай свайп вправо! – параллельно бормочет она, отбирая себе подходящих кандидатов. – С его стороны все чётко прописано, что контрагент отвечает за качество работ по созданию контента! Всё. Точка. Загрузка готового продукта в соцсети и на их площадки – их личная ответственность. И правильно делают: в наше время без инсты и ютьюба считай тебя нет, так что только дураки свои пароли передают кому-то, – подводит итог Лана.

– Это точно, – мечтательно произношу я, – контент мы им сделаем, правда, Антоша? – обращаюсь я к другу, который расслабленно потягивает ледяное вино.

– Да, у меня все почти готово, – лениво отвечает Антон, доставая из кармана тренькнувший телефон. – О, меня залайкали, – сообщает он нам радостную новость. – Очень похожа на тебя, Лана… – бормочет он. – Так это ты и есть!

– На хрена мне тебя лайкать, – недовольно отвечает подруга, как тут раздается сигнал уведомления уже на ее телефоне. – Блин, так это ты?! Что за хрен? – Ты тут такой… Красивый… Я тебя не узнала, – пытается подобрать она правильные слова.

– Я всегда красивый, Ланочка! Просто я не понимаю, что случилось с современными женщинами, что им виртуальный мужчина дороже живого! – парирует Антон. – А я, между прочим, здесь, перед тобой, большой и тёплый, как твой плюшевый мишка, с которым ты спала в детстве: хоть сейчас забирай меня с собой в постельку! – смеётся он.

– Ну, насчёт постельки, я ещё пока столько не выпила, – скептически разглядывает Лана Антона. – И у меня не было плюшевого мишки. Но я обязательно подумаю над твоим предложением. Обсудим это в следующий раз, обязательно! – Лана достаёт из кошелька пару купюр и оставляет их на столе. Она машет рукой, и к нашему столику приближается модный красавчик, явно моложе Ланы лет на десять. – Ну всё, ребята, я побежала, – целует меня на прощанье подруга и уплывает от нас со своим юным любовником в густеющие сливки июльских сумерек.

– Не расстраивайся, Антон, этот мальчик ненадолго, – утешаю я друга, и, возвращаясь к теме вечера, спрашиваю: – Ты придумал, как нам с тобой залить контент на аккаунты Щербатского?

– Тут всё просто, детка: мы ему пришлём ссылку, перейдя по которой на любом из своих девайсов, он автоматически откроет нам доступ ко всем своим кабинетам. Дело за малым!

– Да, открыть незаметно эту ссылку, – задумчиво бормочу я себе под нос… – Осталось только как-то узнать его PIN-код – всего-то ничего…

– С пином я, конечно, постараюсь тебе помочь, – обнадёживает меня мой друг, – а вот ссылку тебе придётся как-то самой загрузить, Маша.

– Ну что же, за удачу! – чокаемся мы остатками вина.

Московский июль, как это случается из года в год, рыдает серыми дождями, в сыром траффике города в вечных пробках ползут мокрые машины, и я каждое утро приезжаю на работу еще до восьми утра и уезжаю не раньше десяти: сроки поджимают, нам надо успеть все подготовить за месяц к началу кампании по продвижению тренингов, марафона, а затем и личного университета психологии профессора Щербатского. Согласование площадок, фото и видеопродакшн, организация презентации и отрисовка уникальной графики, бесконечные согласования и утверждения – все держится на моей команде, и я крепко сжимаю эти вожжи в своих руках. За месяц совместной работы я подбираюсь все ближе и ближе к своему профессору, как кошка, осторожно наблюдающая за птичкой. После сотни съёмок, где я контролирую каждую деталь: от выбора запонок для рубашек до гримёра на интервью, наше общение с Юрием Щербатским становится все более свободным и непринуждённым, мы переходим на «ты», и я уже шучу, что так измоталась и хочу в отпуск, что с удовольствием разопью с ним припасенную бутылочку вина из моей личной винотеки, когда мы наконец-то запустим кампанию.

За этот короткий промежуток времени я уже успела изучить некоторые привычки и распорядок дня Щербатского. Например, я знаю, что он встаёт по будням в пять утра, чтобы успеть позаниматься йогой и растяжкой с личным тренером, а по четвергам у него лекции до десяти вечера, после которых он всегда возвращается в свою квартиру в Замоскворечье. Еду ему доставляют из нескольких ресторанов: он предпочитает итальянскую кухню, морепродукты, а вина пьёт французские и калифорнийские. Ну и много других ничего не значащих мелочей, которые не сообщают о нём, как о человеке, ничего особо интересного. Зато помогают мне сложить в голове некий пазл…

Я стала чаще, чем это необходимо, смотреть ему в глаза, подходить ближе на пару сантиметров при встрече, чем это могло бы быть уместно, и смеяться дольше, чем требуют его шутки и реплики. По сантиметру, совсем по чуть-чуть, я даю ему понять, что всерьёз в нём заинтересована. А он по-прежнему не видит в этой рыжей и длинной деловой стерве худенькую девочку со светлыми кудряшками и в белых носочках из Екатеринбурга…

Проект близится к завершению, и наше агентство, как обычно, арендовало небольшой частный кинозал, чтобы просмотреть и утвердить весь отснятый и отредактированный материал. Нам предстоят километры интервью с блогерами, ютьюберами, лидерами мнений, рекламных перебивок и видеолекций. Все это уже было просмотрено миллионы раз нашими режиссёрами и редакторами, поэтому мы собираемся ещё раз пробежаться по материалам, чтобы окончательно подписать акты и закрыть вопрос.

– Юрий, мне, видимо, лучше всего будет сесть рядом с тобой, чтобы сразу фиксировать все твои комментарии, – сажусь я на соседнее кресло рядом с Щербатским, даже не дожидаясь его согласия. Мне надо кое в чём убедиться, и лучшая возможность мне вряд ли представиться.

За этот месяц близкого общения, даже не будучи дипломированным психологом, я уже смогла убедиться, что Юрий Щербатский, несмотря на весь глубокомысленный пафос своих высказываний, обычный нарцисс, и его бесконечное самолюбование жирным шрифтом пропечатано в его книгах, оцифровано на рекламных снимках и сочится из каждого поста в фейсбуке и инсте. Его ученики и последователи свято верят, что получают от него волшебную пилюлю, в то время как он под соусом глубокомысленных размышлений подает им стандартные столовские блюда из людских желаний: денег, власти и успеха.

Мне приходит сообщение от Антона: «Лови пин, детка: 7777!» Я выдыхаю: все эти дни мой друг во время съёмок пытался поймать момент, когда Щербаткий разблокирует свой телефон, заснял это на видео, увеличил вместе с монтажёром, и смог вычислить конкретные цифры, которые профессор набирал на своём смартфоне. Меня разбирает смех: этот напыщенный знаменитый баран ещё и до банальности прост! Продавая людям уверенность и харизму, он до боли боится неудач, и обкладывает себя магическими цифрами и знаками. Любой ребёнок помнит еще из детского сада, что семёрка означает что-то счастливое и удачное. И мне приходит на ум, что я могла бы догадаться и по номеру телефона, и не просить лишний раз Антона.

Рассуждая про себя о тайнах нумерологии и пристрастии к ней психолога Щербатского, я, с видимым вниманием уставившись на экран, придвигаю свою ногу на высоком каблуке вплотную к бедру сидящего рядом профессора. У него не должно возникнуть разумных сомнений: из-под подола моего короткого платья недвусмысленно выглядывает резинка чулок. Простая и без прибамбасов: тонкая полоска черного нейлона, закрепленная резинкой пояса. Никто не ставит так ноги случайно. И я очень надеюсь, что мои догадки на его счёт верны: он обожает, когда его хотят и ему поклоняются…

Бинго! Я была права: даже в темноте я вижу, как он смотрит на экран, а его губы растягиваются в довольную улыбку, и сильная холёная рука опускается на моё колено, поднимается выше по внутренней стороне бедра, оттягивает резинку чёрного чулка и больно сжимает мою нежную кожу. Так, что я еле сдерживаю крик, но лишь судорожно вздыхаю. Я уверена, что он оставил на мне свою метку, и теперь у меня по ноге пунцовым цветком растекается синяк.

– Вот тут в интервью есть небольшая пауза, я бы хотел, чтобы вы её сократили, – обращается он ко мне, уже поворачиваясь и улыбаясь. – Маша, зафиксируй, – и в темноте кинотеатра мне чудится, что передо мной не интеллигентный профессор в очках от Cartier, а хищный и самодовольный зверь с усмешкой вампира и волчьим чутьём. Ну что же, и я уже тоже давно не маленькая…

Я практически не бывала дома за этот месяц: только заходила поспать и переодеться, и если бы не адреналиновые штормы, бушующие во мне, то усталость давно бы скрутила мои плечи. Но я все еще держусь, и мне точно надо распрощаться кое с чем из прошлого…

FYA закрывает все работы по созданию материалов для именитого клиента: акты подписаны, видео и фото переданы заказчику. С августа должна начаться информационная атака на пользователей сети, все ещё размышляющих, какому блогеру, лидеру мнений или онлайн-институту отнести свои денежки. А я вспоминаю, как много у меня накопилось других не менее важных проектов, на которых у меня совсем не было времени.

У меня всё готово. Вечером в четверг я набираю сообщение Щербатскому: «Отметим?», где я в чёрном коротком топе, больше похожем на бюстье, абсолютно недвусмысленно сжимаю в руках бутылку Petrus, этикеткой к камере: насколько я внимательно изучила Юрия, он не откажется от одного из самых престижных и дорогих вин за семь тысяч евро. У меня дома припасены несколько эксклюзивных бутылок ещё с тех времён, когда я работала директором по рекламе у одного из крупнейших российских ритейлеров. И вот настал день пить вино и собирать камни…

Я всё еще напряжена, когда на телефоне загорается экран с ответом: «Жду тебя после 22.00, Пятницкая улица, 53/18, кв. 8».

На часах 22.15, когда я звоню в домофон. Про себя я отмечаю, что старый дом в Замоскворечье очень походит на тот, из Екатеринбурга, рядом с проспектом Ленина… И сегодня я бережно сжимаю в руках не макеты из редакции, а драгоценную бутылку Petrus, а в ушах у меня гремит, как в юности:

– Привет, проходи, – приглашает меня Щербатский. Он, по всей видимости, только что вернулся с лекций: на нём джинсы Gucci и рубашка, расстёгнутая на верхние пуговицы. Я иду вслед за ним по длинному тёмному коридору в сторону яркого квадратика комнаты, по всей видимости, гостиной. Квартира как и тогда, на последнем этаже, и я не знаю, какими правдами и неправдами профессору Щербатскому разрешили установить здесь настоящий камин.

– Присаживайся, – приглашает он меня окунуться, как в пышное пирожное, в одно из барочных кресел с резными деревянными ножками, стоящих тут же, прямо у камина. Я протягиваю бутылку с вином Юрию, и он внимательно изучает этикетку.

– Ну как, я тебя не разочаровала? – улыбаюсь я ему.

– Пока нет, – отвечает он и словно облизывает меня своим оценивающим взглядом.

Я очень тщательно подготовилась: на мне длинное – до щиколоток, чёрное платье со скромным декольте и длинным рядом пуговиц спереди, но открывающее спину и лопатки – где когда-то у каждого человека росли крылья… На ноги я надела туфли на шпильках, хотя мои ступни уже сейчас начинают ныть от тесной и неудобной обуви. И чёрный длинный шарф Hermes с алыми принтами на концах: его я повязала на шею, и теперь огненными языками он спускается к моей талии.

– Сегодня сыро, да? Ненавижу московское лето, – замечает Щербатский и встаёт на колени спиной ко мне, чтобы разжечь камин. Я смотрю на его стройное подтянутое тело, поддерживаемое постоянными тренировками, деньгами и генетикой, и я понимаю миллионы женщин, с обожанием ловящим каждое его слово.

– Ты гений маркетинга, профессор, – замечаю я ему. – Вы уже проверили статистику по первым постам?

– Примерно миллион в Инстаграм за сутки и почти пятьсот тысяч просмотров на Youtube за день, – самодовольно демонстрирует он мне экран своего смартфона.

– У нас был идеальный материал для работы, – подливаю я ему лести в бокал, как тут раздаётся звонок в домофон. Щербатский заметно вздрагивает, но я успокаиваю его: – Это от меня тебе. Сюрприз. Открой. Неси сюда.

Хозяин квартиры идёт открывать дверь заказанному мной заранее курьеру, а я быстро бросаюсь к его телефону, оставленному на столике. Хватаю свой смартфон и пересылаю ему сообщение в телегу. Теперь осталось только открыть ту волшебную ссылку, которую мне дал Антон, и стереть все следы… Трясущимися потными пальцами я набираю заветные «7777», чтобы разблокировать экран, как слышу звук захлопывающейся двери.

– Не забудь прихватить штопор, надо дать вину подышать, – кричу я в отчаянии. У него такая большая квартира, проглотившая не одну коммуналку, что я очень надеюсь на лишние пару минут, пока он будет идти на кухню, а потом рыться в ящиках в поисках штопора и бокалов. Ссылка на телефоне Щербатского наконец-то открывается, я закрываю браузер, удаляю в мессенджере своё же сообщение и бросаю телефон обратно на стол, когда в комнату возвращается Юрий, неся в руках только что доставленные пакеты из ресторана Chez Francois и принадлежности для вина.

– К такому вину нужна правильная закуска, – объясняю я. – Я позвонила Франсуа, шеф-повару ресторана, и попросила его по старой дружбе приготовить мне что-то особенное к Petrus. Давай проверим, что он нам прислал! – предлагаю я Щербатскому, по выражению лица которого я понимаю, что явно смогла удивить этого пресыщенного мудака. Я надеюсь, что это будет не последний мой сюрприз для него за этот вечер.

Я уверена, что он никогда не пробовал это вино, и на самом деле не отличил бы его от заурядного краснодарского. Но я предвкушаю, как он с видом знатока сейчас будет его оценивать. С таким же успехом я могла бы принести ему в бутылке со Святым Петром на этикетке любую среднестатистическую бурду, только сейчас понимаю я. Но надеюсь, это того всё-таки стоило. Я наливаю по несколько капель драгоценного напитка по бокалам, немного взбалтываю, чтобы полюбоваться на маслянистый след, растекающийся по тонким стенкам, и вдыхаю волшебный аромат:

– Это вино – влажный лес. – Я закрываю глаза и представляю его наяву. – Ты идешь сквозь него, и ветви коричных деревьев гладят тебя по щекам, а гроздья чёрного перца наполняют ноздри пряно-острым ароматом. Под ногами шуршит многолетней слой прелой листвы, её запах смешивается с запахом трюфелей из Перигора и чёрной жирной земли…

Я открываю глаза, словно очнувшись от минутного сна, делаю маленький глоточек, и чувствую, как бусинка вина растекается по моему языку и нёбу, взрываясь во рту горечью шоколада и чёрной прованской черешни.

Щербатский раскладывает на тарелки из английского фарфора еду, которую приготовил для нас один из лучших французских шефов Москвы. Когда-то я помогла ему запустить ресторан, и с тех пор у нас с Франсуа тёплые приятельские отношения. Он приготовил для нас пастушьи бутерброды с козьим фермерским сыром и тончайшими лепестками трюфелей, положил баночку своего фирменного фуа-гра с коньяком и апельсиновыми цукатами и свежайший багет с хрустящей корочкой из своей булочной. В пакете я нахожу записку: «Моя дорогая Мари, к такому вину – только самая простая, но изысканная еда. Пусть этот вечер запомнится надолго. Твой Франсуа».

– За удачное завершение нашего проекта, – наши бокалы мелодично звякают, и я откусываю божественно-свежий багет и продолжаю свой рассказ:

– Любое хорошее вино – это хорошо рассказанная история, настоящая волшебная сказка. Каждый должен допить свою сказку до конца. – Я пью очень маленькими глотками, мой бокал практически все время остаётся полным, но я щедро доливаю Щербатскому его долю. В камине тихо потрескивает огонь, за двойными окнами засыпает сырой московский август, и я замечаю: – Мне кажется, чего-то не хватает… – и включаю на своём телефоне Вагнера. – Ты ведь не против? – Юрий удовлетворённо кивает.

Не прошло и получаса, как он почти допил всю бутылку, и я не уверена, что он сумел оценить этот щедрый подарок. Зато теперь в разговоре со знакомыми олигархами он точно не преминет упомянуть про то, какие вина он обычно пьёт.

Я отставляю в сторону свой бокал, встаю в полный рост напротив разомлевшего Щербатского и начинаю медленно расстегивать своё длинное платье под проигрыш из «Летучего Голландца» Вагнера: не очень подходящая музыка для стриптиза, на мой вкус, но знаменитого профессора она явно будоражит. Мою спину греет тепло камина, я спускаю своё платье с плеча, и оно скользит дальше вниз и по бёдрам, обнажая мою голую грудь и живот. На нём, чуть ниже пупка, ярко-красной хной нарисована кровавая стрелка с надписью «сюда», указывающая вниз. Чёрная ткань падает к моим ногам и открывает выкрашенные в алый цвет густые волосы на лобке.

По зачарованному взгляду Щербатского, смотрящего, не отрываясь, на меня, я понимаю, что можно двигаться дальше: я перешагиваю острыми каблуками через платье и вплотную подхожу к моему профессору, откинувшемуся на спинку кресла. Моя кроваво-алая шкурка оказывается практически перед его лицом.

– Поцелуй меня в губы! В эти губы, – жёстко приказываю я, и ставлю одну ногу на подлокотник, где выше черно-лилового синяка влажными сумерками блестит моё лоно. Я крепко сжимаю рукой его густые волосы на затылке и притягиваю лицо Щербатского к своему маленькому озерцу, уже начинающему переполняться влагой, к которому он жадно припадает ртом. Я закрываю глаза и вижу белую стену и маленького паучка на ней. С каждым покачиванием моего бедра и моим глухим стоном паук растёт и надувается. Он растёт с каждым скольжением языка, ныряющего, как рыбка, все глубже и глубже внутрь меня. Мой партнёр останавливается острым кончиком языка на моей набухшей глянцевой горошинке и начинает ходить по кругу, до сладко-острой боли прикусывая её жёсткими губами и размазывая по животу мою алую стрелку, с силой продолжая сжимать и разжимать мягкую кожу пальцами.

Звучат последние аккорды Вагнера, и я чувствую, как по моим ногам растекается липким сиропом моё трепещущее на кончике крыльев наслаждение. Скользкие и горячие пальцы Щербатского проникают в моё влагалище, а указательным пальцем второй руки он всё дальше ввинчивается в мой анус, словно раздирая меня на кусочки как тёплый хлебный мякиш. Паук на стене становится огромным, как гигантский шарик, кроваво-красным, и лопается, заливая меня горячими всхлипами оргазма. Я стою с широко разведённой ногой, и слёзы горячими ручейками текут по моему животу…

– Хороший мальчик, – шепчу я, в то время как мой интеллигентный профессор продолжает одним пальцем ловить мои ритмичные сокращения в попке, зубами покусывая меня за мягкую шёрстку внизу живота, а второй рукой накачивая свой поршень, толстым стволом выросший из расстёгнутых джинсов.

– У меня для тебя ещё один сюрприз, – слегка охрипшим голосом говорю я. Допиваю из своего бокала остатки волшебства, поворачиваюсь к Щербатскому своим задом и нагибаюсь к своей сумке, стоящей тут же, на полу. Я не спешу выпрямляться и даю ему какое-то время на то, чтобы полюбоваться открывающимся видом на два моих тугих отверстия, скрывающихся в створках нежной пунцовой плоти.

Я чувствую, как его напряжённый член без разрешения врывается во влажную губку моей истекающей вагины, но я не даю ему двигаться дальше и распрямляюсь, держа в руках страпон, который я принесла с собой.

– На колени, – резко приказываю я. Мой жизненный опыт шептал мне на ухо, что именно такое обращение любит мой самодовольный волк, и, видимо, я оказалась права: он послушно встаёт на колени со своим набухающим и раскачивающимся из стороны в сторону маятником, а я, возвышаясь над ним на своих бесконечных каблуках, затягиваю на своих бёдрах ремешки страпона. Я подхожу вплотную к Юрию и засовываю кончик латексного члена ему в рот, просовывая его с каждым разом все глубже и глубже. Захлебываясь слюной, он сосёт искусственный фаллос, и я снова начинаю возбуждаться. Каждый раз, когда головка закреплённого на мне члена скрывается за кольцом плотно сомкнутых губ, я физически ощущаю острые волны наслаждения, лижущие мягким прибоем мой маленький островок в океане.

В комнате начинает играть прелюдия к «Вхождению богов», установленная на моём телефоне, я выдергиваю член изо рта Щербатского, обхожу его, и тесно прижавшись к его спине, спускаюсь вниз вдоль позвоночника, проводя по нему своей мокрой и твёрдой дубинкой. Встав на колени сзади него, я толкаю его немного вперед, пока он, покачнувшись, не падает, уперевшись руками в мягкую траву ковра. И мой маленький резиновый бог входит в его Валхалу. Щербатский громко стонет, пока я, крепко вцепившись в его волосы на затылке одной рукой, резко вгоняю страпон в его анус. Очень медленно вывожу его и с бешеным толчком вонзаюсь снова в его зад. Мой профессор уже практически воет от наслаждения, и каждый удар моего дикого танца бёдер приближает меня к новой вершине, ступенька за ступенькой.

Теперь я крепко сжимаю его упругие ягодицы и впечатываю себя в них, как в податливую мокрую глину. Я тяжело и с хрипом дышу, словно загоняю дикого зверя, моя пляска обрывается гулкими толчками оргазма в моей пустой и гулкой, как комната, вагине, а Юрий с громкими стонами извергает из себя белые хлопья спермы. Быстро отстегнув страпон, я опрокидываю его на спину в высокий мох дорогого ковра, и, встав над ним на колени, сажусь ему на лицо. На его искривлённый в оргазме рот, провожу своим алым сочным бутоном по его носу с горбинкой, и ловлю своим открывшимся пестиком дрожание его языка. Уже стихший было во мне оргазм вдруг дикой кошкой снова начинает ворочаться в тесной клетке лобка и вот уже сотрясает моё изнемогающее тело с новой силой…

Через пару минут я встаю, и, пока Щербатский все ещё лежит на полу у камина, доливаю в свой пустой бокал остатки вина. Этот вечер стал действительно особенным, – думаю я. Я делаю глубокий насыщенный глоток, ощущая всё полное тело волшебного мерло, растекающегося по моему нёбу, языку и оставляющее свой тяжелый терпкий след у меня в гортани.

– Настоящее дорогое вино, – говорю я, быстро натягивая на себя свое лёгкое платье, – это как красивая женщина, к которой ты вроде как привык, но она все равно с каждым разом умеет тебя удивить.

Я беру свою сумку с пола, и, перешагнув через распластанного на полу профессора, ухожу со словами:

– Нам ведь было хорошо, правда? Не вставай, я захлопну дверь.

Выйдя на улицу, я ловлю слегка солоноватые слёзы большого города, льющиеся с небес. И внутри меня чёрным клубком свернулось одиночество.

Я прохожу пару кварталов до ближайшего паба, сажусь за стойку и заказываю сразу три шота текилы. Выпиваю первый и оглядываюсь по сторонам: рядом со мной сидит какой-то хипстер, явно тоже в одиночестве застывший перед футбольной телетрансляцией. Я беру салфетку, пишу на ней свой номер телефона, залпом выпиваю две стопки подряд, сую салфетку парню и выхожу из бара на улицу. Не проходит и двух минут, как раздается звонок.

Я прислонилась спиной к обшарпанной стене: одной ногой я стою на земле, а второй, задранной вверх, крепко обхватила круглую ягодицу мужчины, спешащего поскорее оттрахать меня и получить свою долу любви на этот вечер.

Я чувствую жёсткие и агрессивные толчки его члена внутри себя, пытающегося заполнить меня собой, и, запрокинув голову небу, ловлю губами эту вечную тоску московских ночей…

Я возвращаюсь за полночь в свою пустую квартиру, на которую у меня ещё так и не было времени: белые стены после ремонта, девственно-стерильная кухня, на которой я лишь иногда варю себе кофе, и огромный матрас прямо на полу. Я долго-долго стою под горячими струями душа, смывая с себя всю склизкую тяжесть этого вечера, заворачиваюсь в огромное банное полотенце и наливаю себе полный искрящийся бокал San Pellegrino: в какой бы жопе и обстоятельствах я не оказывалась, у меня всегда будет дома бутылка этой минеральной воды. Я стою у окна, наблюдая за вечным движением вечной Москвы, и пузырьки газа мелкими иголочками покалывают мой язык.

На следующий день, когда я собираюсь в свою первую в агентстве FYA командировку, пытаясь совершить невозможное и распределить необходимый гардероб на три дня, мне приходит сообщение от моей помощницы Марины. На видео очень натуралистично изображен анимированный мозг, размером с большой надувной мяч: он смешно зажмуривает глаза и причмокивает пририсованным ртом. Сзади него в рубашке и галстуке, но со спущенными штанами пристроился профессор Щербатский. Монтаж просто поражает своей натуралистичностью: знаменитый психолог трахает мозг под очередной ремикс Satisfaction, периодически поворачиваясь лицом к зрителю и совершенно своим голосом произнося в ритм музыки: «Выебу ваш мозг по полной».

Я смеюсь во весь голос, когда меня набирает мой директор Артём и начинает рассказывать, что ему сегодня уже с утра оборвали все телефоны представители Щербатского, заявляя, что мы подсунули какие-то не те материалы. Но наш юридический отдел твёрдо стоит на своём: акты подписаны, все работы приняты, и за то, что происходит на стороне клиента, наше агентство ответственности нести не может. И хотя команда профессора подчищает все соцсети, вирус чёрным чумным облаком проник во все профили, аккаунты и личные кабинеты, и теперь веселый ролик гуляет по всему интернету. Его пересылают друзьям, знакомым, цитируют. А в сегодняшнем видеоуроке на Youtube, где-то на одиннадцатой минуте лекции, Щербатский абсолютно серьезно произносит в камеру: «Друзья, выебать мозг – это задача не сложная. Её может выполнить каждый. Но вот выебать мозг качественно может только профессионал! Помните об этом, когда покупаете очередную таблетку от всех своих несчастий!» И дальше как ни в чём не бывало продолжает свою обычную речь.

– Маша, как хорошо, что мы закрыли все работы! – лопочет в трубку Артём. – Пусть сами разбираются со своим дерьмом, мы им максимум можем все переснять заново за новый бюджет!

– Артём, не переживай, мы же профессионалы! Если надо, переделаем! А сейчас ты мне можешь рассказать, что у нас будет на встрече?

И Артём начинает рассказывать мне о предстоящем совещании в Стамбуле.