До того как умрет природа

РАСХИЩЕНИЕ МОРСКИХ БОГАТСТВИЛИ РАЦИОНАЛЬНОЕ ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ?

О море, не ведает никто твоих богатств сокрытых.Шарль Бодлер, «Цветы зла», XIV, Человек и море

Нельзя сказать, что богатства морей неисчерпаемы, но они огромны, и человек с незапамятных времен пользуется ими. Все пространство соленой воды в целом можно считать высокопродуктивной естественной средой, и среди животных белков, потребляемых человечеством, немалая доля — морского происхождения1.

Морские ресурсы так велики прежде всего потому, что моря и океаны покрывают 71 % всей поверхности нашей планеты, а также и потому, что морские воды изобилуют минеральными веществами в форме солей или свободных ионов.

Моря буквально кишат живыми организмами. Трудно найти хотя бы один участок морских пространств, где не существовала бы животная и растительная жизнь, сосредоточенная главным образом в верхних слоях морей. Однако «полезный пласт» соленых вод значительно толще аналогичного пласта земли. Толщина слоя воды, в котором обитают морские растения, в частности микроскопические водоросли, достигает метров 20, а иногда и 100, в то время как толщина продуктивного слоя земли составляет всего-навсего несколько сантиметров.

Общую биомассу морских растений и животных — а их количество исчисляется астрономическими цифрами — также нельзя сравнивать с биомассами, известными нам на Земле. Биоценозы, образующиеся в морских водах, необыкновенно сложны и имеют бесчисленное множество цепей питания, от микроскопических водорослей и микрофауны планктона до морских гигантов — Рыб, кальмаров, китов.

Однако человек, несмотря на постоянное развитие рыбного промысла, изымает из богатств морей и океанов относительно небольшой процент морских животных. Годовые уловы, в наши дни исчисляются в 45—55 млн. т, тогда как в 1938—1950 гг. они достигали лишь 20 млн. т. В 1965 г. 38,1% всего мирового улова приходилось на Азию; 20,6 —на Европу; 17,2 — на Южную Америку; 9,5 — на СССР; 8,5 — на Северную Америку; 5,8 — на Африку и 0,3% — на Океанию2. В некоторых секторах, например в прибрежных водах Африки и в морях Южного полушария, лов рыбы и связанные с ним отрасли промышленности развиты еще очень слабо.

И все же во многих местах земного шара, в особенности вблизи районов с густым населением, ресурсы морей уже и сейчас подвергаются чрезмерно интенсивной эксплуатации. По мере возрастания спроса на добываемые из моря продукты и усовершенствования техники лова положение становится все более серьезным.

Нельзя, конечно, голословно утверждать, что только по вине человека может совсем исчезнуть какой-нибудь вид морских животных, например рыбы или беспозвоночные, хотя человек и повинен в том, что с лица Земли исчезла морская корова, а некоторые виды тюленей уже находятся на грани полного исчезновения. Необъятность морских просторов и высокая плодовитость населяющих их живых существ практически исключают такую возможность. Рыбы откладывают миллионы икринок, и огромный процент их гибнет даже тогда, когда популяция находится в состоянии безупречного естественного равновесия.

Слишком интенсивная эксплуатация морских богатств угрожает, скорее, коммерческой рентабельности рыбных промыслов, которая может резко упасть в результате перелова. При рациональном лове нарушение естественного биологического равновесия морской среды не обязательно будет иметь неблагоприятные последствия для всего морского биоценоза в целом, в связи с тем что в нем существует значительно больший, чем в наземных экосистемах, нередко огромный излишек популяций, обычно уничтожаемый хищниками и конкурентами. Отсюда и «черпает» свои уловы человек, не причиняя ущерба основным запасам, Но хищнический лов, в результате которого происходит повторное массовое опустошение рыбных популяций, может сильно подорвать рыбный промысел. Опасность заключается отнюдь не в уничтожении производителей, столь гибельно отражающемся на популяциях наземных животных, в особенности на птицах и млекопитающих, — нет, морских животных останется еще довольно много. Беда в другом: при чрезмерном лове вылавливаются особи, не достигшие определенного возраста и размеров.

Эта сторона вопроса особенно хорошо изучена на промысловых рыбах. Ни в одной другой отрасли науки о природе человек не накопил столько данных о структуре и динамике популяций, что является результатом огромной научно-исследовательской работы, обусловленной экономической важностью проблемы и опирающейся на колоссальный материал, собранный биологами и статистиками.

Не входя в детали этих исследований, создавших огромный фонд знаний в области теории лова рыбы, упомянем лишь факты, необходимые для понимания основных законов рациональной эксплуатации рыбных ресурсов.

У рыб, как и у всех других животных, определенное количество пищи обеспечивает рост молодых особей и служит лишь для поддержания жизни взрослых особей, не давая сколько-нибудь значительного прироста3. Если в популяции преобладают взрослые особи, они захватывают корм, отнимая его у молодых и вызывая тем самым замедление роста и высокую смертность молоди. Следовательно, удаление взрослых особей повышает шансы на выживание более молодых и увеличение всей биомассы в целом. Вывод получается на первый взгляд парадоксальный, но его полностью объясняют законы динамики популяций: при известных условиях эксплуатация рыбных ресурсов человеком увеличивает биомассу всей популяции в целом в силу дифференциации прироста по возрастам.

Итак, выловом рыбы человек, до тех пор пока он не переступил определенный порог, способствует улучшению состояния популяций. Продуктивность участков, на которых ведется промысловый лов, явно выше, чем продуктивность «целины», и это — следствие того глубокого изменения структуры популяции, которое наступает, когда уменьшается количество взрослых особей4. Когда же лов становится более интенсивным, исчезают и те части популяций, к которым относятся особи, не достигшие еще полного Развития. Это приводит к систематическому и ускоряющемуся уменьшению общей биомассы, то есть происходит то, что называют переловом (рис. 53).

Рис. 53. Пример чрезмерного промысла хека в морях Исландии (Graham, 1956).В связи с возрастанием интенсивности промысла трески (верхний график) чрезмерному улову подверглись и все другие виды рыб. На среднем графике показаны колебания общего улова хека, доставленного на берег; на нижнем — колебания общего объема улова на единицу затраченного труда. На графике мы видим ярко выраженную тенденцию к снижению уловов, несмотря на увеличение затраченного труда, что является характерным признаком перелова.

Общий итог теоретических и практических исследований, проведенных в этой области, выражается в том, что перелов снижает продуктивность, а следовательно, и общий объем улова. На одном примере было доказано, что при отлове 80% особей различных возрастных групп достигался вес в 106 102 единицы, при отлове же 50% эта цифра возрастала до 161 138 единиц вследствие изменившегося соотношения отловленных рыб по размерам. Это означает, что при меньшей затрате труда на лов (50% вместо 80% общего числа рыб) результат был на 50% выше.

Из диаграммы, опубликованной в 1949 г. (рис. 54), видно, что если уловом охвачено 30% всех рыбных ресурсов, то общий объем продукии в валовом выражении остается тем же, что я при улове, составляющем 90%, то есть эффективность рыбного промысла возрастет втрое. Это опять-таки объясняется тем, что при перелове происходит отлов рыбы среднего и малого размеров, причем надо отметить, что большую часть добычи составляют именно мелкие особи, и это последнее обстоятельство отрицательно сказывается на развитии популяции.

Рис. 54. Эффективность эксплуатации рыбных ресурсов (с учетом естественной гибели рыб, исчисляемой 5% (Graham, 1949, дополнено Расселом, см. Russell, 1959).Схема справа показывает результаты лова, охватывающего ежегодно 30% всех видимых запасов; при равном общем объеме улова (предположим, 26,5 единиц) попадается больше крупных рыб так как им было дано время подрасти, и меньшее количество мелких. На схеме слева видно что в результате лова, охватывающего в год 90% видимых запасов рыбы при том же общем объеме улова, он состоит в основном из мелких рыб. Эта схема показывает насколько выгодно «дорастить» рыбу до определенных размеров, так как это дает возможность получать уловы того же объема при меньшей затрате труда.

При таком способе эксплуатации ресурсы промысловой рыбы быстро истощаются и возникает необходимость непрерывно увеличивать затраты труда на промысел, то есть снижать его рентабельность в целях сохранения общего объема улова на прежнем уровне.

Многие из определений, которые давались «перелову» (over-fishing), были основаны на глубоком изучении законов равновесия популяций. Один из них гласит, что «перелов» имеет место каждый раз, когда наблюдаются одновременно и увеличение затрат труда на ловлю, и уменьшение его производительности. Рентабельность лова основана на чрезвычайно тонких понятиях динамики популяций и изменчивости биомассы этих популяций. Численность производителей, как правило, всегда достаточно велика, так же как и количество рыб небольших размеров — следствие необычайной плодовитости рыб и других морских животных. Но как уже было сказано, человеку невыгодно, учитывая динамику их популяций и законы увеличения их веса, производить отлов рыб до достижения ими оптимальных размеров, которые могут совпадать с их максимальным ростом. Нужно отметить также, что рыбы больших размеров обладают более высокой рыночной стоимостью, так что при равном весе уловы, состоящие из крупных рыб, приносят больше дохода (рис. 55). Подобный пример мы видели у Постела (Postel, 1962): 2 камбалы по 500 г каждая стоят дороже, чем 5 рыб по 200 г, которые в свою очередь ценятся дороже, чем 10 штук по 100 г.

Рис. 55. Уловы камбалы, полученные за 1/4 часа тралового лова в Северном море (Graham, 1949).Наверху показаны уловы в 1938 г., внизу — в 1945 г. Надо отметить, что сокращение промысла во время войны способствовало восстановлению запасов камбалы и что средний размер рыб значительно повысился.

Некоторые специалисты утверждают, что эти факты не имеют значения для практики. По их мнению, существуют явления саморегулирования, оберегающие популяции тех рыб, которые являются объектом промысла, а коммерческая рентабельность играет якобы роль тормоза, ограничивающего масштабы лова. Они считают, что по мере уменьшения численности рыбных популяций (рис. 56) промышленники оказываются вынужденными приобретать все более дорогое оборудование и уходить все дальше в море в поисках других рыболовных секторов, в результате чего рыбный промысел теряет свою рентабельность, а цена, по которой рыба может быть пущена на рынок, становится, таким образом, «ограничителем» по отношению к лову, интенсивность которого падает, как только он перестает быть рентабельным, и что пройдет немало времени, прежде чем популяции восстановят свою численность и можно будет возобновить лов.

Однако утверждения этих авторов верны лишь отчасти в силу того, что существуют два весьма серьезных фактора: один — это неуклонное возрастание спроса на рыбу на мировом рынке, а другой — совершенствование современной техники, благодаря которой лов становится более продуктивным, чем он был в относительно недавние времена, когда использовались более примитивные средства; при этом рентабельность лова остается на прежнем уровне и даже повышается. Конечно, промысловый лов подчинен экономическим законам, которые за пределами известного порога ограничивают его рентабельность, но порог этот значительно выше, чем при лове кустарными методами, и имеет тенденцию повышаться по мере совершенствования техники.

Рис. 56. Возрастная эволюция одной и той же популяции рыб на протяжении 15 лет их промысла. Исчезновение особей крупного размера вызвано переловом рыб старших возрастных категорий. График хорошо показывает также уменьшение биомассы (Huntsman, 1948).

Поэтому признаки перелова наблюдаются в разных пунктах земного шара, и к ним должно быть в первую очередь обращено внимание всех тех, кого тревожит вопрос рациональной эксплуатации природных ресурсов.

Острота этой проблемы возрастает параллельно с развитием тралового лова в открытом море. Появление около 1880 г. парового траулера, а затем, около 1894 г., оттертрала5 произвело переворот в рыболовном промысле, открыв возможности эксплуатации наиболее удаленных от побережья секторов. Суда, приобретавшие все большие размеры и становившиеся все более совершенными6, могли выходить все дальше в море и эксплуатировать участки, остававшиеся дотоле «целинными». При этом вес улова, как правило, сначала увеличивается пропорционально увеличению пущенных в ход средств, а затем начинает в некоторых случаях довольно быстро падать. Этот характерный признак наличия перелова мы проиллюстрируем далее несколькими особенно убедительными примерами.

Конечно, необходимо оговориться, что истощение какой-то части рыбных ресурсов не объясняется одним только переловом рыбы. Многие естественные причины способны не только серьезно изменить равновесие популяции, но и вызвать его нарушение совершенно независимо от воздействия человека. Рыбы, особенно в период нереста, подвержены влиянию таких факторов, как температура воды или содержание в воде солей, причем влияние это может быть как непосредственным, так и осуществляться путем изменения количества пищи, доступной для рыб. Такими изменениями и объясняется в некоторых случаях массовая деградация популяций рыб, ни в коей мере не связанная с деятельностью человека.

Учитывая это, человек должен суметь наладить рациональное использование природных богатств морей и океанов и не допустить того, чтобы к вышеуказанным естественным факторам, ее поддающимся никакому контролю, присоединились факторы искусственного уничтожения рыбных богатств.

1. ЛОВ ПАЛТУСА

В водах циркумполярного бассейна, а также в водах северной части Атлантического и Тихого океанов водится рыба, имеющая превосходные пищевые качества, — палтус (Hippoglossus hippoglossus), самая крупная рыба из семейства камбаловых.

Имеющая довольно большие размеры (более 3 м в длину) и немалый вес (до 300 кг), эта рыба отличается медленным ростом и поздним половым созреванием. В Атлантическом океане популяции палтуса сильно оскудели в связи с чрезмерным отловом слишком молодых, недостаточно подросших экземпляров, которые особенно ценятся в некоторых странах. Палтус еще водится в морях Гренландии и Скандинавии, но уцелевшие запасы не столь велики и здесь, чтобы они могли служить объектом регулярного промыслового лова. Исключение составляет Норвегия, где строгая охрана и рациональная эксплуатация палтуса проводится в законодательном порядке. Такая же участь ожидала популяции палтуса и в северной части Тихого океана, если бы Канадой и США не был принят ряд мероприятий по их охране. Действительно, с начала XX в. эксплуатация палтуса велась с возрастающей интенсивностью. В 1888 г. общий улов составлял 1,5 млн. фунтов, а в 1908 г.— 50 млн. Но вскоре, несмотря на непрерывное расширение промысла палтуса, уловы начали снижаться с катастрофической быстротой. В одном из прибрежных секторов Тихого океана улов на одну единицу затраченного труда упал с 320 фунтов в 1915 г. до 143 фунтов в 1920 г. и 79 фунтов — в 1927 г. В 1927 г. общие показатели по всем секторам достигли только 1/3 по сравнению с уровнем 1915 г. Популяция палтуса в целом сократилась за этот период на 2/3 и являла несомненные признаки перелова (рис. 57).

Рис. 57. Колебания общего улова палтуса у тихоокеанского побережья Северной Америки, выраженные в тоннах на единицу затраченного труда (в фунтах) (Burkenroad, 1948).

Сложившееся положение вынудило правительства Канады и США принять срочные меры. Была заключена первая конвенция, наложившая запрет на лов палтуса в период нереста, а затем, в 1930 и в 1937 гг. (дополнены в 1953 г.), были подписаны и другие соглашения, регламентирующие лов рыбы.

Эти меры не замедлили оказать действие, и уже в 1931 г. общий и относительный размер уловов в весовом выражении снова повысился в расчете на единицу затраченного труда. Так, например, на рыбных промыслах к западу от мыса Спенсер (Аляска) относительный размер уловов в 1930 г. составлял 65 т, в 1934 г. поднялся до 86, в 1937 г.— до 112, в 1940 г.— до 121 и в 1944 г.— до 151 т.

С 1931 г. численность палтуса увеличилась на 150% и ежегодные уловы стали превышать 50—60 млн. фунтов; рекордная цифра — 71,9 млн. фунтов была достигнута в 1950 г. В настоящее время охрана и рациональное использование запасов палтуса находятся в ведении особой Международной тихоокеанской комиссии по палтусу (International Pacific Halibut Commission). Поделив Тихий океан на сектора, она ввела строгую регламентацию лова и лимит на уловы, а также установила точные сроки начала лова (рис. 58). Эти меры, подвергающиеся систематическому пересмотру в соответствии с состоянием популяций, обеспечивают промыслам хорошую экономическую рентабельность.

Рис. 58. Сектора, установленные в 1950 г. решением Международной тихоокеанской комиссии по палтусу у тихоокеанского побережья Северной Америки с целью сохранения запасов палтуса и их рациональной эксплуатации (Moriod, 1956).

Не исключено, что последствия перелова наслаиваются на естественные колебания численности палтуса, так как анализ размера уловов и смены периодов падения их численности и увеличения показывает некоторые несоответствия (Burkenroad, 1948). Это никоим образом не умаляет ценности приведенных аргументов; наоборот, становится еще более ясным, что человек предельно осторожно должен подходить к эксплуатации «фонда» рыб, численность которого подвержена колебаниям естественного порядка, которые пока совершенно не поддаются никакому контролю. История промысла палтуса в северной части Тихого океана останется классическим примером того, как путем правильного подбора мероприятий можно восстановить один из естественных ресурсов моря, который в связи с его интенсивной эксплуатацией находится под угрозой исчезновения.

2. ПРОБЛЕМА ТИХООКЕАНСКОЙ САРДИНЫ

Тихоокеанская сардина (Sardinops caerulea), несомненно, также может служить примером чрезмерной эксплуатации морских богатств (рис. 59). Обширная литература, посвященная этой проблеме и рассматривающая ее под теоретическим и практическим углом зрения, свидетельствует о ее большом экономическом значении.

Сардина встречается огромными, нередко в миллион, а иногда более чем в десять миллионов особей, косяками вдоль берегов Северной Америки, от Аляски до Нижней Калифорнии. Эта небольшая рыбка, живущая в прибрежных водах, может удаляться от берегов в период нереста, который происходит в глубоководных местах, на расстояние до 350 миль (Gates, 1960).

Рис. 59. Тихоокеанская сардина (Sardinops caerulea).

Рис. 60. Колебания улова тихоокеанской сардины, доставленной в американские порты западного побережья (Calif. Dept. of Fish and Game, Report 1957).1 — начало рыболовного промысла в Британской Колумбии; 2 — начало рыболовного промысла в Орегоне и Вашингтоне; з — прекращение уловов в Британской Колумбии; 4 — падение уловов в Орегоне и Вашингтоне; 5 — падение уловов в Сан-Франциско.

Промысел ее начался в конце прошлого века (первый консервный завод был основан в Калифорнии в 1899 г.). Годовой улов сардин, который до 1912 г. колебался между 300 и 2 тыс. т, повысился вовремя первой мировой войны, затем несколько стабилизовался, после чего снова начал расти с необычайной скоростью: в 1916/17 г.— 27 тыс. то, в 1924/25 г.— 174 тыс. т и, наконец, в путину 1936/37 г. не менее 800 тыс. т было отгружено в американские порты от Британской Колумбии до Сан-Диего. Примерно на том же уровне держались уловы в 30-е годы и в первые годы последующего десятилетия, в результате чего промысел сардин; занимал по объему улова первое место в Новом Свете, а по коммерческой ценности — третье (после тунца и лосося). Его годовая рыночная стоимость превышала 10 млн. долларов. В период необыкновенного подъема этого промысла сардины использовались не только для консервирования, но и для изготовления удобрений и рыбной муки на корм скоту.

С начала 40-х годов XX в. объем уловов начал колебаться и затем катастрофически снизился (рис. 60): в 1953/54 г. было отгружено всего 4460 то, что свидетельствовало о начале упадка процветающей отрасли хозяйства и вынуждало владельцев судов снимать с них снаряжение и закрывать предприятия по переработке сардин. Первые признаки падения численности этого вида появились в Канаде, где улов, достигавший в сезоне 1945/46 г. 34 тыс. то, в 1947/48 г. спустился ниже 500 т. Затем настал черед Севера США, а в 1951 г. пострадала и Калифорния, главный центр эксплуатации запасов сардин. Начиная с этого времени промысел сардин так и остался на очень низком уровне7.

Между тем уже с начала 40-х годов биологи высказывала тревогу по поводу столь непомерной эксплуатации, симптомы которой были налицо: в улове снизился процент взрослых рыб и увеличилось число молодых особей, что свидетельствовало об эксплуатации сардин, не достигших половой зрелости, и сардин-«подростков». Но дело в том, что некоторое время последствия перелова были «замаскированы» возросшей интенсивностью рыбных промыслов и увеличением тоннажа промыслового флота.

Чрезмерная эксплуатация была признана причиной усилившегося оскудения запасов (хотя этот процесс мог ускориться и под влиянием природной среды), сводившего на нет коммерческую рентабельность улова. По-видимому, уменьшение числа особей-производителей вызвано массовым отловом сначала взрослых, а затем и молодых особей, еще не достигших того возраста, когда они могли бы дать потомство.

Можно надеяться, конечно, что численность сардин восстановится благодаря законам, которые были приняты для их защиты (ограничение сезонных сроков лова, установление определенного контингента судов, создание заповедных зон, в которых полностью запрещается лов рыбы). Но факт остается фактом: процветавшая ранее отрасль рыбной промышленности потерпела полный крах, и произошло это как раз в тот момент, когда рыбопромышленники из других частей света захватили те рынки, которых лишились их калифорнийские коллеги. Этот пример, так же как и предыдущий, показывает, что человек не должен подрывать основу своих сырьевых ресурсов; в противном случае он может обречь всю свою экономику на разорение, неизбежно следующее за минутным благополучием, ради которого расточались основные запасы природных богатств.

3. ХЕК

Мерлан (Merlucius merlucius) — рыба, родственная треске и известная на рынке под названием хека,— водится в морях Умеренного и жаркого поясов, от Ирландии до берегов Марокко и Сенегала. С давних времен хек стал промысловой рыбой и в особенности после первой мировой войны нашел широкий сбыт в Европе.

Рис. 61. Колебания уловов хека, доставленных на берег в Ла-Рошели (общий улов за один 12-дневный выход в море) (Letaconnoux, 1951).Горизонтальной чертой показан средний улов за рассматриваемый период.

Спрос, возросший на эту рыбу, вызвал чрезмерную эксплуатацию тех довольно ограниченных пространств морских вод, где она водится, и уже в 1910 г. наблюдалось заметное снижение добычи промысловых судов, ведущих лов на краю континентального шельфа в Атлантическом океане. Рыболовам пришлось осваивать новые рыболовные «угодья», продвигаясь все дальше и дальше на юг: сначала к Испании и Португалии, а затем к Марокко, Мавритании и Сенегалу. Но зоны лова быстро оскудевали, и вскоре возникла так называемая «проблема хека». При изучении цифр становится ясным, что плохие уловы — следствие истощения рыбных ресурсов (рис. 61). Война, задержавшая и даже совсем прекратившая выход рыболовных судов в море, способствовала восстановлению этих ресурсов. Уловы хека стали увеличиваться — сначала медленно, с переменным успехом, а затем, по окончании войны, когда лов был возобновлен,— очень быстро. В секторе континентального шельфа, эксплуатируемом промысловым флотом французского порта Ла-Рошель, увеличение улова, приходящегося на каждый 12-дневный выход в море парового траулера, составило в среднем за год более 21 т за период 1938—1946 гг. Уловы хека превысили довоенную среднюю цифру больше чем на 13 т, и доходили до 23,3 т за один 12-дневный выход в море. Процент взрослых особей в улове возрос в большей степени, чем процент молоди (весом менее 880 г в возрасте от 3 до 6 лет), чтo свидетельствовало о повышении среднего возраста популяции, биомасса которой значительно увеличилась благодаря изменившемуся естественному равновесию (Letaconnoux, 1951).

Однако эти внезапно увеличившиеся ресурсы вскоре быстро оскудели. Уже в 1949 г. размер уловов рыбы упал ниже средней цифры за последние 30 лет: трех лет неправильной эксплуатации хека оказалось достаточно, чтобы уничтожить прирост популяции, образовавшийся в результате прекращения лова на время военных действий, а между тем для сохранения высокого уровня численности и обеспечения прибыльности рыболовных промыслов надо было лишь увеличить размер ячеек в сетях.

В 1949 г. на каждый траулер за один 12-дневный выход в море приходилось в среднем лишь 14,4 т рыбы, примерно столько же, сколько в 1937—1939 гг. (14,7 т). Столь же резкое падение уловов наблюдалось и в последующие годы: при тех же условиях средний улов в 1948 г. составлял 8,9 т, а в 1949 г.—6,3 т. Одновременно наблюдалось уменьшение численности и других рыб. Анализ состава популяции по возрастному признаку и по размерам свидетельствовал о наличии явного перелова — следствия нового истощения ресурсов, восстановившихся за время войны.

Эти выводы были полностью подтверждены аналогичными наблюдениями, проведенными в других рыболовных секторах, например в части Атлантического океана, простирающейся к юго-западу от Британских островов (Hickling, 1946). Сопоставляя вес уловов, доставленных в Милфорд-Хейвен (Уэльс), можно сделать вывод, что во время войны темп лова рыбы был значительно замедлен и в 1941—1943 гг. общий улов составлял всего 39% довоенного. После окончания войны было зафиксировано значительное возрастание уловов, объяснявшееся в основном большими размерами хека (одновременно росло количество выловленных пикш и скатов). Производительность траулеров за один рабочий час в некоторых случаях увеличилась на 200%. О способности рыбных ресурсов к быстрому восстановлению свидетельствует тот факт, что в 1945 г. флот водоизмещением 10 тыс. т получил улов хека, в 2,5 раза больший, чем улов, полученный в 1932 г. флотом, в три раза превосходящим первый по тоннажу. Но последующее чрезмерное опустошение резервов восстановленных популяций привело к быстрому падению этих высоких уловов.

Таким образом, человек лишил будущего популяции, восстановившиеся под влиянием случайных факторов. И до тех пор, пока не будут приняты решительные меры по разумной эксплуатации рыбных запасов, которые дадут популяциям время увеличить свою численность и достичь максимального объема биомассы то есть создадут фонд, обеспечивающий возможность получения оптимального количества, на повышение уловов рассчитывать не приходится.

4. СЕЛЬДЬ

Если популяции глубоководных, или придонных, рыб чрезвычайно чувствительны к опасным последствиям перелова, то совсем иначе, по общему мнению, обстоит дело с рыбами, живущими в поверхностных морских водах (пелагическая зона), в особенности с сельдью (Clupea harengus), стоящей на первом месте в мире по своему экономическому значению. За обладание местами концентрации сельди между государствами нередко даже велись войны.

Аналогично популяциям других рыб, популяции сельди подвержены весьма значительным колебаниям, вызываемым естественными причинами (обычно изменениями процента выживания особей в личиночной стадии), и эти колебания необходимо учитывать, чтобы получить правильное представление о воздействии человека.

В некоторых популяциях сельди в южных секторах Северного моря и в восточной части Ла-Манша (Ancelin, 1953) уже, кажется, появились несомненные признаки перелова. Это подтверждается изучением состава популяций, являющихся объектом промыслового лова. В этих популяциях в процессе их восстановления наблюдается отклонение возрастного состава от нормы. Жалобы рыбопромышленников о том, что нынешние цифры добычи рыбы, несмотря на увеличение технических средств, значительно ниже цифр послевоенных лет (показатель, с которым следует считаться за неимением статистических данных об улове рыбы за один час), также говорят о наличии перелова.

Следовательно, рыбы поверхностных вод, так же как и рыбы других зон, не ограждены от перелова ни сезонностью своего размножения, ни присущим им пелагическим образом жизни, ни плотностью своих косяков.

Не исключено, конечно, что на численность сельди может оказывать отрицательное влияние траловый лов, в связи с тем что эксплуатация рыболовных участков происходит в период нереста, когда сельдь мечет икру на дно [большое количество яиц уничтожается тралом, бороздящим морское дно.— Ред.], но все же трудно отказаться от мысли, что в оскудении ресурсов повинен непомерный вылов рыбы в результате сетного лова.

5. ЛОВ РЫБЫ В СЕВЕРНОМ МОРЕ

Не менее 12 стран посылают свои рыболовные флотилии дальнего плавания в Северное море, издавна считающееся одной из наиболее разведанных промысловых зон.

Рис. 62. Увеличение запасов рыбы в Северном море и северо-восточной части Атлантического океана вследствие прекращения лова во время двух мировых войн (Graham, 1949).Диаграмма показывает в процентном отношении увеличение (заштриховано) запасов рыбы по сравнению с общим объемом уловов, доставленных на берег в год, предшествовавший войне. Площадь каждой диаграммы пропорциональна общему улову (в тоннах). Как мы видим, это увеличение весьма значительно.

Столь интенсивная эксплуатация этих зон привела к уменьшению рыбных запасов Северного моря, вызвавшему большую тревогу. Улов пикши (Gaduseglefinus), доставленный в английские порты после одного дня эффективного промысла, упал с 7,8 ц в 1906 г. до 4,6 в 1914 г., затем в 1919 г. повысился до 15,8 ц, после чего снова последовало падение: 4,6 ц — в 1933 г. и 1,9 ц — в 1935 г. В Нидерландах общий улов пикши в 1915 г. составлял 32 634 т, а в 1928 г.— 10 355 т. Наряду с этим в период 1910— 1913 гг. в уловах возросло в процентном отношении количество рыб мелкого размера: вначале они составляли 39% улова, затем, с 1923 по 1930 г., этот процент увеличился до 69. На Британских островах содержание мелкой рыбы в уловах достигало в 1913 г. 42,5%, а в 1928 г.— 81,7%. То же происходило с уловами трески и камбалы. В период 1925—1938 гг., а затем начиная с 1950 г. рентабельность тралового лова находилась на самом низком уровне.

Обе мировые войны в равной мере содействовали восстановлению рыбных ресурсов вследствие того, что в это время лов либо шел замедленными темпами, либо совсем прекращался (рис. 62). Общий дневной улов на английских траловых судах, составлявший в 1906 г. 17,6 ц, дошел в 1919 г. до 30,6 ц, после чего он начал постепенно снижаться и стабилизировался в 1934—1937 гг. на средней цифре — 12,8 ц.

Проблема рациональной эксплуатации рыбных ресурсов имеет огромное значение для всех рыбных промыслов, деятельность которых протекает в этих водах. Вследствие серьезности положения были приняты специальные меры по охране и восстановлению популяций, о которых будет упомянуто ниже.

6. ПУТИ БОРЬБЫ С ЧРЕЗМЕРНОЙ ЭКСПЛУАТАЦИЕЙ ПОПУЛЯЦИЙ РЫБ

Итак, в целом состояние популяций в настоящий момент вызывает серьезную тревогу. Если одни моря еще не затронуты интенсивным ловом рыбы (например, моря южного полушария, омывающие берега Австралии), то другие стали ареной для ярко выраженного перелова, нередко достигающего поистине катастрофических размеров. К тому же напряженность положения усугубляется непрерывно растущим на рынках спросом на рыбу, который «требует» постоянного увеличения размеров уловов.

Интенсивный благодаря постоянному усовершенствованию рыболовной техники лов дает возможность увеличивать объем добычи. Промысел в открытом море, в такой же степени как и в прибрежных водах, ведет к уничтожению большого числа молодых особей, в особенности молоди камбалы. Огромный ущерб наносит богатствам моря ловля креветок, так как в данном случае применяются сети с мелкими ячейками, в которые попадают не только креветки, но и большое число молодых, не имеющих еще товарной ценности рыб, которые составляют основной резерв популяций.

Для предотвращения опасности истощения богатств промысловых районов по рекомендации океанографов и ученых — специалистов по рыболовству был принят ряд законодательных мер.

Одна из этих мер заключается в установлении такого размера ячеек, при котором сквозь них могут свободно проходить мелкие рыбы, но при этом, конечно, возникает немало трудностей технического порядка, связанных с особенностями сетей и с размерами рыб того вида, о котором идет речь8.

Другие меры включают в себя ограничение сроков лова, создание заповедных зон для восстановления популяций рыб, выделение секторов, в которых введен «ловооборот»— форма эксплуатации, позволяющая рыбам достигнуть оптимальных размеров.

Весь комплекс данных мероприятий основан на точном знании экологии и динамики популяций промысловых рыб. Поэтому во многих странах созданы океанографические лаборатории, где ведутся исследования как чисто научного, так и практического характера, посвященные изучению этих вопросов.

При разработке всего комплекса охранных мероприятий возникают проблемы и юридического порядка. На открытое море за пределами территориальных вод не распространяется действие законов, изданных в отдельных странах. Следовательно, регламентирование эксплуатации открытых морских пространств должно устанавливаться по международным соглашениям. В результате взаимопонимания, достигнутого всеми договаривающимися странами, был подписан ряд чрезвычайно важных конвенций. Одни из них направлены на создание условий, благоприятствующих увеличению численности рыб (например, запрещение лова в определенные сезоны и в определенных местах, ограничение видового и размерного состава вылова), другие касаются ограничения уловов с целью обеспечения оптимальной рентабельности промыслов (сюда входит, например, запрещение определенных орудий лова, установление размеров ячеек в траловых сетях и допустимой для лова величины промысловых рыб).

Первая международная конвенция относительно лова рыбы в Северном море была подписана 6 мая 1882 г. После этого было заключено около 150 двусторонних соглашений, около десяти региональных и несколько меньшее число соглашений, касающихся какого-либо определенного вида рыбы. Насчитывается примерно 12 «больших» конвенций, в которых участвуют 42 государства (Gros, 1960).

Наибольшее значение имеют конвенции, регламентирующие лов рыбы в Северном море и в северо-восточной части Атлантического океана, так как с древних времен эта исключительно богатая промысловая зона, расположенная поблизости от крупнейших в Европе центров сбыта, привлекала к себе многочисленные флотилии разных стран и проблемы перелова стоят здесь с особенной остротой.

Первая конференция по этому вопросу, созванная в Лондоне в ноябре 1936 г. и в марте 1937 г., закончилась подписанием международной конвенции от 23 марта 1937 г. Эта конвенция, действовавшая в рыболовной зоне Северной Атлантики и примыкающих к ней морей (за исключением Средиземного моря и части Балтийского), определяла в основном размер ячей в траловых сетях, причем размеры эти были установлены применительно к каждой зоне, а также была регламентирована допустимая для лова величина промысловых рыб того или иного вида.

В 1946 г. в Лондоне состоялась новая конференция для пересмотра конвенции 1937 г. и внесения в нее поправок с учетом изменений в рыбных ресурсах (рис. 63), и 5 апреля 1948 г. была подписана новая международная конвенция о перелове9. Минимальный размер ячеек в сетях был увеличен, так же как и минимальные размеры рыбы, подлежащей вылову. Эти решения вошли в силу с 1954 г. Кроме того, конвенция предусматривала создание постоянной комиссии (состоявшей из делегатов от каждой страны, подписавшей этот договор), на которую возлагалось проведение соглашения в жизнь.

По предложению Англии конференция обсудила проект ограничения размеров уловов, уже проводившегося в этой стране с 1937 г. по добровольному соглашению судовладельцев и при посредничестве правительства, и отклонила его, но не исключено, что в будущем этот проект окажется необходимым.

Заметим также, что существует еще одна международная конвенция — относительно промысловых зон в северо-западной части Атлантического океана (Вашингтон, 8 февраля 1949 г.). Главная цель достигнутого соглашения — защитить от истребления основные запасы пикши и трески — рыб, имеющих наибольшее промысловое значение в этой зоне10.

Рис. 63. Сектора промысла, установленные конвенцией рыбопромышленников в северо-восточной части Атлантического океана. Лондонская конвенция 1946 г. (Monod, 95 ).

Подобные же конвенции охватывают и другие районы земного шара. Эксплуатация тунца в морях, омывающих Новый Свет, также регламентирована соглашением, заключенным между различными странами.

Эти меры, бесспорно являющиеся значительным шагом вперед, все же не дали ожидаемых результатов. Поэтому после предварительных обсуждений чисто технических вопросов было решено созвать в Женеве в 1959 г. конференцию ООН, имеющую целью подписание всеми странами мира соглашения относительно эксплуатации морских ресурсов. Конференция закончилась составлением Конвенции о рыболовстве и охране живых ресурсов открытого моря. Эта конвенция впервые подняла на должную высоту вопрос о регламентации лова рыбы в открытом море и указала на необходимость сохранения ресурсов, основанного на их динамическом равновесии, способном обеспечить постоянную оптимальную рентабельность лова. Но во время обсуждения выявилось резкое противоречие между сторонниками старых либеральных принципов классического международного права и теми, кто стоял за своего рода преференциальное право, которым могли бы пользоваться прибрежные страны и которое явно противоречит традиционному морскому праву11. В результате этого конвенция, подписанная после тщательного обсуждения тридцатью государствами (при ожесточенной оппозиции отдельных стран), до сих пор еще не ратифицирована, но надо надеяться, что ее ратификация все же состоится, так как проведение конвенции в жизнь означало бы серьезный шаг к осуществлению рациональной эксплуатации ресурсов моря (Gros, 1960).

Необходимость срочного разрешения этой проблемы очевидна для всех стран, и следует не откладывая подкрепить уже вошедшие в силу решения, чтобы прекратить то серьезное оскудение запасов, которое становится все более и более заметным во многих рыболовных зонах. Следует также подумать о создании больших заповедных зон для охраны нерестилищ и тех участков, где подрастает рыбная молодь. Чтобы ослабить интенсивность лова такие мероприятия, как введение последовательного, периодически повторяющегося чередования рыболовных участков и выдача квот каждому государству, должны быть, бесспорно, проведены в самом ближайшем будущем.

Остается только пожелать, чтобы людям хотя бы раз удалось договориться на международном уровне в той области, где не затрагиваются ни их престиж, ни их политические взгляды, где речь идет всего лишь о рациональном использовании природных богатств, которым угрожает опасность. За экономическими интересами общества и частных лиц нельзя забывать о существовании «экологических» стимулов, так как в конечном счете голод движет людьми, когда они предъявляют свои требования к морю и подвергают его непомерной эксплуатации. А между тем море могло бы давать гораздо больший «выход» продукции, и этого можно было бы добиться в очень короткий срок, если бы между людьми доброй воли наконец было достигнуто соглашение. В связи с этим необходимо отметить, что рыболовы уже взялись за разведение морской рыбы. Так, в Норвегии разводят треску, во Франции — морской язык (Solea nasuta), а в Шотландии — морскую камбалу (Pleuronectes platessa)12. Несмотря на то что некоторые из этих попыток насчитывают уже немало лет (есть такие, которые восходят к 1884г.), они все еще не вышли из стадии эксперимента; то же можно сказать и об интродукции морских рыб (например, об акклиматизации атлантической сельди (Alosa sapidissima), завезенной с восточного побережья США в Калифорнию, которой, однако, следует остерегаться, так как подобные опыты могут ввести серьезные нарушения в природное равновесие. Да и на их успех не стоит особенно надеяться, так как, вне всякого сомнения, море еще надолго, а может быть, и навсегда, останется естественной средой, не подвластной воздействию человека, если не считать его хищнических вторжений. Человек покорил себе чутъ ли не всю сушу, но его взаимодействие с морем выражается лишь в том, что он берет у моря — к сожалению, часто безрассудно — то, что считает необходимым для удовлетворения своих потребностей. Человек проходит на море еще стадию собирательства, хотя способы его уже стоят на высокой ступени технического развития.

7. КИТОБОЙНЫЙ ПРОМЫСЕЛ И ЕГО ОГРАНИЧЕНИЕ

Выше мы уже говорили о нескольких больших этапах развития китобойного промысла в разных странах мира и о постепенном уменьшении численности некоторых видов кита.

В наше время китобои имеют в своем распоряжении первоклассную технику, с помощью которой они могут охотиться на любых китообразных независимо от их размеров, в том числе и на кита полосатика, который так долго оставался неуязвимым благодаря своей исключительной силе и проворству13. Ограниченный на первых этапах северным полушарием, китобойный промысел начиная с 1905 г. захватывает и воды Антарктики (Budker, 1957). Раньше суда китобойных флотилий были связаны с плавучими рыбозаводами, служившими для них и точкой отправления, и плавучими базами, но с 1925 г., когда были применены слипы — наклонные платформы на корме судна, по которым кита втаскивают на палубу,— суда китобойных флотилий стали заходить далеко в море. Мировая добыча китов пошла тогда по резко возрастающей кривой, о чем можно судить на основании следующих данных (см. табл. на стр. 330).

Несмотря на то, что эксплуатация китов ведется в различных районах земного шара, ее основной ареной оказались воды Антарктики. За сезон 1930/31 г. не менее 38 плавучих заводов и 184 китобойных судов выходили на промысел в открытое море в Антарктике; за сезон 1966/67 г. в промысле участвовало 9 плавучих рыбозаводов и 120 китобойных судов (из них 3 советских Рыбозавода с 55 китобойными судами).

Мировая добыча китов1

1 См. Вudker, International Whaling Statistics, Oslo, 1957, 1966.

В китобойном промысле, как и в любом другом, наблюдались колебания добычи, что являлось следствием перепроизводства и вызванного им падения цен. Так, например, в 1932 г. число добытых китов упало до 12 988, в то время как в 1931 г. оно достигало 43 129. К этому времени китобойные компании начали осознавать угрозу истощения ресурсов.

Поэтому были заключены ограничительные соглашения между государствами, ведущими крупный китобойный промысел, и даже между отдельными китобойными компаниями — добычу начали сокращать, устанавливая предельные нормы. Уже в 1932 г. первая конвенция, подписанная Норвегией и Великобританией, ограничила количество забиваемых китов и производство китового жира и установила твердые сроки дозволенного промысла. Сроки действия конвенции были продлены и в последующие годы, а в Норвегии, кроме того, были изданы законы относительно орудий лова китов. Однако некоторые компании этими соглашениями охвачены не были.

В 1937 г. в Лондоне был сделан решительный шаг — заключена подписанная наиболее заинтересованными странами (Австралией, Аргентиной, Великобританией, Германией, Ирландией, Новой Зеландией, Норвегией, США, Южно-Африканским Союзом) первая Международная китобойная конвенция. Она определила даты открытия и закрытия промысла, допустимую величину китов, ниже которой охота категорически запрещалась, и виды китов, охота на которых запрещена (к таковым относились гренландский —Balaena mysticetus и серый тихоокеанский — Rhachinectes glaucus киты). В 1938 г. конвенция была продлена и дополнена чрезвычайно важным пунктом: решением создать сплошную заповедную зону на пространстве, заключенном между 70° и 160° з. д.

За время второй мировой войны численность китов восстановилась. Но можно было ожидать, что в связи с ощущавшимся во всех странах большим недостатком продовольствия китобойный промысел станет чрезмерно интенсивным, по мере того как страны, владеющие китобойными флотилиями, будут восстанавливать их оборудование, пострадавшее за время войны.

Уже в 1944 г. в Лондоне состоялось первое совещание, одним из самых важных решений которого было введение условной единицы «синего кита» (Blue Whale Unit-BWU). Четыре вида китов полосатиков, являющиеся объектом промысла, сильно различаются своими размерами, и, так как практически ограничивать улов по каждому виду отдельно трудно, было принято общее ограничение в адекватных величинах, исходящее из количества добываемого из китов жира, причем за единицу было принято то количество жира, которое дает самый крупный из китов — синий полосатик. Была установлена следующая шкала: 1 синий полосатик = 2 финвалам = 2,5 горбатым китам = 6 малым полосатикам.

Таким образом, оказалось возможным численно ограничивать добычу без видовой дифференциации. Эта «формула» практична, но при ее применении не принимается в расчет численность популяций разных видов. Совершенно произвольно был установлен контингент в 16 тыс. BWU для китобойных судов дальнего плавания в водах Антарктики на 1944 г. (до войны добыча в среднем выражалась в 24 тыс. BWU).

В ноябре 1945 г. в Лондоне была созвана конференция по китобойному промыслу, на которой были представлены 12 стран. Население всего мира испытывало тогда чрезвычайно острую нужду в жирах, и было решено сделать все возможное для облегчения этого положения за счет добычи китов, но при этом все же ограничить добычу в такой мере, чтобы не повредить промыслу в будущем. Такое ограничение было установлено международной конвенцией, регламентирующей китобойный промысел и подписанной 19 странами в Вашингтоне 2 декабря 1946 г. Эта конвенция, представляющая собой настоящую хартию законов об эксплуатации китообразных, содержала статьи, касающиеся защиты не достигших зрелости животных (запрещение охоты на самок с детенышами и установление минимальных по отношению к половой зрелости размеров), ограничения добычи китов (норма, установленная в BWU или для какого-либо одного определенного вида, ограничение сезона дозволенного промысла путем назначения точных дат открытия и закрытия его), выделения заповедных зон (в Антарктике, между 70° и 160° з. д.) и охраны видов, находящихся под угрозой истребления (например, гренландского кита). Кроме того, конвенция выделила ряд зон в различных местах земного шара, в которых регламентируются отдельные виды промысла (радиус действия плавучих заводов ограничивается Морскими пространствами, лежащими южнее 40° ю. ш., и одним из секторов северной части Тихого океана). На конференции была создана постоянная комиссия по китобойному промыслу, которая в сотрудничестве с научными комитетами должна проводить в жизнь эти решения, в частности налагать штрафы на промышленников, нарушающих постановления. К вашингтонской конвенции присоединились 17 стран14.

Число ежегодно добываемых китов остается очень высоким, но намечается тенденция к его снижению вследствие истощения ресурсов. В 1955—1956 гг. в Антарктике было добыто 31 564 китообразных, в их числе 27 958 финвалов и 560 малых полосатиков; к этой цифре нужно добавить цифру уловов, поступивших на береговые заводы, на которые не распространяется ограничение, обязательное для плавучих рыбозаводов, а также цифру добычи китов в других частях света. В 1964/65 г. в Антарктике было отловлено только 28211 китообразных, из них всего 7811 финвалов и 20 380 малых полосатиков, значительно меньших по размеру: один малый полосатик составляет лишь 1/6 единицы синего кита; синих же китов было добыто только 20, тогда как в улове 1951/52 г. их насчитывалось 5130.

Эти цифры вызывают законную тревогу у тех, кого заботит не только охрана природы, но и обеспечение нормальной эксплуатации ее богатств. Для того чтобы правильно судить о положении, надо познакомиться со сведениями о численности различных видов китообразных. В Антарктике численность китов полосатиков составляет примерно 142 тыс.— 340 тыс. особей, то есть в среднем около 220 тыс. (распределение по видам: 75% — финвалов, 15% — синих китов и 10% — горбатых китов). Если эти данные соответствуют действительности, то показатели промысла китов слишком высоки и есть все основания для тревоги по поводу чрезмерной эксплуатации синего кита и финвала. Причем значительно большей опасности подвергается синий кит, который до 1937/38 г. в Антарктике во время путины был самым многочисленным из всех видов, а в настоящее время действительно находится под угрозой вымирания. Так, при сопоставлении всей добычи, состоящей из синих китов и финвалов, за период с 1930 по 1933 г. можно убедиться, что на долю первого приходилось 80%, а на долю второго—20%. Это соотношение, постепенно изменяясь, стало обратным, так что вскоре синий кит15 составлял уже лишь 5% добычи. Таким образом, основная тяжесть китобойного промысла в водах Антарктики ложится на финвала, популяции которого сильно поредели. Сейчас то же самое повторяется в отношении малого полосатика, значительно меньшего по размерам, но дававшего уловы втрое большие, чем уловы финвалов в 1964/65 г.

В последнее время основной заботой стран, занимающихся китобойным промыслом, становится изыскание способов сохранения своего «сырья». Ради этой цели собирались представители пяти стран (Японии, СССР, Норвегии, Англии, Нидерландов), флотилии которых охотятся на китов в Антарктике, и разработали нормы для каждой страны, выраженные в условных единицах — BWU. Надо заметить, что за промысловый сезон 1962—1963 гг. только добыча Японии достигла установленной нормы, а добыча остальных стран была значительно ниже дозволенного предела.

По настояниям научного комитета Международной комиссии по китобойному промыслу в 1961 г. был образован Комитет в составе трех специалистов по динамике численности китов; они собирались сначала в Риме, потом в Сиэтле и на последней сессии комиссии представили свой заключительный доклад. Выводы доклада были крайне пессимистичны и подтверждали то положение, о котором в течение нескольких лет неустанно предупреждал ученый комитет китобойной комиссии.

В докладе отмечалось, что весьма желательными мерами явились бы отмена единицы синего кита (BWU) (так как она представляет искусственную единицу, позволяющую наметить предел добычи в цифровом выражании), а также ограничение промысла китов по видам. К сожалению, осуществить эти положения было очень нелегко, и условную единицу BWU пришлось пока сохранить, а на ближайший антарктический промысловый сезон была утверждена цифра, равная 10 тыс. единиц. Однако в свете выводов из доклада Комитета трех можно сказать, что эта норма явно завышена.

Зато комиссии удалось добиться запрещения охоты на синего кита в зоне, лежащей к югу от 40° ю. ш., то есть во всем районе антарктических вод, где ведется китобойный промысел, за исключением полосы, расположенной севернее 55° ю. ш., между 0° и 80° в. д., иными словами, за исключением района острова Кергелен, где встречаются карликовые синие киты.

Наконец, с этого года «во всех районах, расположенных к югу от экватора», берутся под охрану горбатые киты. Иначе говоря, их запрещается бить в Антарктике и на тропических и субтропических береговых базах южного полушария. Эта строгая мера пресекает китобойный промысел в водах Австралии и Новой Зеландии, но для действенной защиты этого вида китов обойтись без нее нельзя.

Перечисленные три мероприятия показывают, что комиссия приложила все усилия для сохранения «запасов сырья» в качестве которого фигурируют в данном случае крупные виду китов.

Несомненно, что в решении этого вопроса еще встречается немало трудностей: для каждого сезона дозволенного промысла должен быть составлен регламент, основанный на данных науки, которых, к сожалению, накоплено еще очень мало; кроме того, охота на китов, как и всякая другая охота, имеет своих браконьеров, а постоянно растущий спрос на жиры ставит под угрозу сохранение численности китов. Поэтому остается пожелать, чтобы в дальнейшем были приняты и проведены в жизнь хорошо продуманные мероприятия, обеспечивающие будущее морских ресурсов, с которыми связано благополучие значительной части человечества. То, что до сих пор было сделано для введения рациональной эксплуатации, должно быть усилено, чтобы добиться реальных результатов.

8. ПРОБЛЕМА РАКООБРАЗНЫХ

О ракообразных мы упомянем лишь вкратце, хотя во всем мире наблюдается упадок их численности, вызванный непомерно интенсивным ловом. К тому же «лангустовые войны», свидетелями которых мы были совсем еще недавно, например, в широтах Бразилии, сигнализируют о том, что в отдельных зонах лова количество ракообразных уменьшается, в силу чего рыболовы вынуждены обращаться к другим промысловым зонам, где они попадают в сложную обстановку конкуренции и конфликтов юридического порядка.

Явление перелова наблюдается не только в морях, омывающих Европу, но и в далеких морях субантарктической зоны, у островов Сен-Поль и Амстердам, где ведется систематический лов лангуста (Jasius lalandei) (Paulian, 1957). По итогам промысла 1950—1956 гг. можно судить, что количественные показатели улова (в тоннах) почти не изменились и, несмотря на то что в настоящее время эти промыслы развиты очень широко, промышленникам становится все труднее поддерживать добычу на прежнем уровне. За 7 лет уловы «выкачали» столько лангустов, что встает уже серьезная угроза нарушения естественного равновесия. Несомненно, следует ограничить вес уловов, тем более что площадь «континентального шельфа» невелика и численность лангустов, несмотря на то что своеобразными «резервуарами» для их промысла могут служить глубоководные моря [лангусты могут обитать на разных глубинах.— Ред.], здесь сокращается. Наряду с ограничением лова лангустов следовало бы совсем запретить его на определенный период года.

Подобные решения необходимо принять и во многих других районах земного шара.

9. ПРОБЛЕМА МОЛЛЮСКОВ

Моллюски также не защищены от неограниченного лова. Правда, искусственное разведение съедобных устриц превратилось в подлинную индустрию, не подверженную уже в известном смысле слова действию биологических законов и лишь в очень слабой степени зависящую от состояния природных ресурсов16 (здесь уместно даже сравнение с животноводством). Но совсем по-иному обстоит положение с естественными популяциями моллюсков, дающих перламутр, которые человек опустошил своей чрезмерной эксплуатацией.

Лучшей иллюстрацией могут служить французские промыслы в Океании, точнее, на островах Туамоту, где перламутр наряду с копрой и фосфатами является одним из основных экономических ресурсов (Banson, 1962).

К моллюскам, дающим перламутр, относятся жемчужные устрицы — авикулиды, насчитывающие несколько видов, из которых самым продуктивным является жемчужница (Pinctada margari-tifera). распространенная от Таити до островов Фиджи и Новой Каледонии; близкие к ней виды водятся и в других районах земного шара — в водах, омывающих Японию, и в Индийском океане (раньше их добывали ради жемчуга, но теперь лов прекращен). Овальную раковину этого моллюска, черную или зеленоватую снаружи, выстилает внутри слой перламутра с белым отливом (арагонит); она нередко достигает 30 см в диаметре и весит до 10 кг.

В лагунах островов Океании, где добывают жемчуг, запасы жемчужниц постепенно истощаются. Жемчужнице Pinctada, несмотря на огромную ее плодовитость, остается очень немного шансов на воспроизводство. Подсчитано, что из миллиона отложенных яиц (а крупная самка откладывает по нескольку десятков миллионов) лишь из 1—10 выходят особи, достигающие половой зрелости. Можно предсказать полное угасание вида за более или менее короткий срок, когда численность производителей упадет ниже определенного уровня. Чтобы обеспечить продолжение вида, необходимо сосредоточить на относительно ограниченном пространстве десятки тысяч производителей. Это — непременное условие для сохранения популяций жемчужниц, тем более что у этих моллюсков существует половая дифференциация.

Полинезийские ловцы, ведущие интенсивный беспорядочный лов, буквально опустошили большинство местных лагун. Общие цифровые показатели экспорта «перламутриц», опубликованные в печати, дают лишь очень приблизительное представление об изменениях в уровне продуктивности промысла, так как сбыт не отличается постоянством. Гораздо более наглядны сведения (данные о продуктивности приведены в кг), собранные по отдельным лагунам, например по лагунам островов Туамоту.

1 Наивысшая производительность по всему архипелагу.

В настоящее время, кроме 8 лагун, сохранивших еще сколько-нибудь значительную рентабельность, осталось только 6 центров, где ведется крупный лов. В остальных же 35 производительность или очень низка, или упала до нуля в связи с полным уничтожением моллюска.

Так, наперекор увещеваниям защитников природы, предупреждавших об опасности еще в 1884 г., человек довел до оскудения естественные богатства островов, названных «счастливыми» островами.

Меры, которые могли бы способствовать восстановлению численности жемчужниц, заключаются прежде всего в создании в каждой лагуне заповедников для охраны взрослых особей моллюсков, способных произвести на свет большое число жизнеспособных производителей, и в запрещении лова в зоне, откуда выведенные личинки распространятся затем по всей лагуне. В заповедных зонах нужно соорудить удобные опоры-коллекторы из камня или дерева, то есть создать субстрат, к которому смогут прикрепляться личинки, словом, применить классические приемы разведения устриц в устричных хозяйствах (рис. 64). Таким образом удастся обогатить истощенные лагуны, так как питательная среда, в которой моллюски находят корм, остается неизменной. Хорошим дополнением к регламентации промысла было бы установление границ секторов, предназначаемых для поочередной эксплуатации, и запрещение добычи раковин, не достигших 15 см в диаметре.

Рис. 64. Схематический план лагуны Хикузру у островов Туамоту и границы зон, установленные для рационального лова моллюска трохуса — обладателя перламутровых раковин.На схеме мы видим заштрихованную зону, где сборщикам моллюсков нырять запрещено, и сектора, предназначенные для их очередной эксплуатации. Коллекторы где созданы благоприятные условия для выращивания личинок, обозначены крестиками (ветки деревьев) и кружками (камни).

Таким образом, мы видим, что и к жемчужницам приложимы общие принципы рациональной эксплуатации — организация неприкосновенного заповедника, где идет размножение вида, и разумное управление хрупким капиталом, на восстановление которого позволяет надеяться большая плодовитость «поголовья». В Новой Каледонии существует такая же проблема в отношении трохуса (Trochus niloiicus) — другого моллюска из класса брюхоногих, выделяющего толстый, прочный перламутр (Angot, 1959) (рис. 65). Популяция этого моллюска, обосновавшаяся на коралловых рифах, весьма многочисленна, однако высокие прибыли от интенсивной эксплуатации поставили ее существование под угрозу. Когда лов трохуса только начался (около 1907 г.), его было такое множество, что можно было сгребать Раковины с поверхности рифов просто лопатами или граблями во время отлива, однако к 1910—1920 гг. для добычи трохусов ловцам приходилось уже нырять. Несмотря на усиленный лов и усовершенствование методов добычи, средняя продуктивность промысла начиная с 1930 г. систематически снижается, что являет собой типичный пример перелова. До 1913 г. годовой экспорт оставлял 1000 т, в 1916 г.- 790, в 1922 г.- 622, в 1924 г.— 389 и в 1928 г.- 358 т.

Рис. 65. Раковина моллюска трохуса (Trochus niloticus).

Рис. 66. Колебания добычи трохусов в Новой Каледонии с 1946 по 1956 г. (Angot, 1959).

Следует обратить внимание на явное уменьшение объема улова трохуса в 1947—1948 гг. С 1953 по 1956 г. промысел трохуса становится более интенсивным главным образом за счет увеличения числа ловцов, в то время как объем продукции в весовом выражении снижается. (Добыча раковин крупного размера в связи с эксплуатацией более глубоких зон также побудила предпринимателей увеличить затраты труда на этот промысел.) График дает наглядную картину чрезмерного лова трохуса. Цена 1 m трохусов исчисляется во франках заморских территорий

Несмотря на катастрофическое положение, лов продолжался, л в среднем до начала второй мировой войны отсюда вывозилось ежегодно 400 т перламутра. После реорганизации рынков в 1946 г. эксплуатация трохусов пошла полным ходом. С 1946 по 1948 г. при равной затрате усилий на лов количество собранных раковин падало на глазах и дошло с 1221 т (столь высокая цифра объясняется прекращением промысла во время войны) до менее 500 т. После стабилизации промысла в период 1948—1953 гг. на основе среднего веса добычи в 500 т лов снова был сильно интенсифицирован, что сначала дало огромный прирост добычи (880 т в 1954 г.), а затем — столь же резкий спад: 723 т в 1955 г. и 402 т в 1956 г. Число ловцов, ведущих сбор трохусов в дотоле еще не тронутых зонах, расположенных на большей глубине, увеличилось, но никакие усилия уже не могли удержать добычу на прежнем уровне, и кривая цен на раковины трохуса (рис. 66) пошла круто вверх. Чтобы обуздать столь непомерную эксплуатацию популяций, местные власти провели ряд мероприятий: запретили лов трохуса сроком на один год, начиная с сентября 1956 г. Затем, для того чтобы восстановить основные ресурсы, были установлены предельно допустимые размеры товарной раковины (не менее 10 см в диаметре). Это позволит взрослым особям размножиться и вновь заселить рифовое плато, откуда трохус почти совсем исчез. Есть признаки, позволяющие надеяться, что принятая регламентация обеспечит успех, так как благодаря ей смогут восстановиться основные популяции моллюсков, а после того как они восстановятся, при рациональной эксплуатации трохус станет источником постоянного дохода для ловцов, существование которых тесно связано с этим промыслом.

10. МОРСКИЕ ЧЕРЕПАХИ

Морские черепахи очень давно стали объектом интенсивного промысла главным образом из-за яиц, которые человек употребляет в пищу. Эти животные откладывают яйца на суше и зарывают их в песок, но люди отыскивают их с большой легкостью, ибо с незапамятных времен черепахи из года в год посещают одни И те же места кладки. Некоторые виды черепах привлекают охотников своим панцирем, другие — мясом, которое идет на приготовление «черепашьего супа» — блюда, признанного изысканным в «цивилизованном» мире.

Столь многообразные возможности использования этих животных привели к явному перепромыслу различных видов, и численность их в теплых морях значительно снизилась (Hendrickson 1961; Parsons, 1962). Кожистая черепаха (Dermochelys coriacea) -это гигантское животное, весящее до 1500 фунтов, настоящее живое ископаемое, покрытое вместо твердого панциря тонкими кожными окостенениями,— представлена теперь только одной популяцией, насчитывающей около 2000 особей, 85% которых во время кладки яиц посещают один и тот же 12-километровых пляж на побережье полуострова Малакка (Тренгану). Чрезмерно интенсивный сбор яиц17 ведет к быстрому сокращению этого вида (The Leathery Turtle or Luth, «Oryx», 6, 1961, p. 116—125).

В Юго-Восточной Азии ведется промысел зеленой черепаха (Chelonia mydas), которую Арчи Карр, крупнейший специалист по морским черепахам, назвал «самой полезной рептилией мира». Усиленный сбор ее яиц вызвал массовое снижение продуктивности промысла: в Сараваке он давал в 1929—1936 гг. по 2 184 095 штук яиц, а в 1955—1961 гг. уже только 1 038 129 штук (Harris-son, 1962). К тому же этот вид обладает печальной привилегией: он относится к числу видов, «поставляющих» мясо для черепахового супа. Одним словом, за зеленой, или, как ее называют, суповой, черепахой, идет охота по всему свету. Ей угрожает большая опасность, как, впрочем, и многим другим видам, и в первую очередь каретте (Eretmochelys imbricata), которая дает и материал для черепаховых гребней и других художественных изделий, и мясо для черепахового супа.

Очевидно, необходимо принять меры, чтобы оградить морских черепах от полного истребления. Уже проведено несколько удачных опытов в разных странах, в частности на Малайском архипелаге, где отдельные участки песчаных пляжей объявлены с целью охраны яиц неприкосновенными «инкубаторами». Нужно как можно скорее учредить заповедные места размножения черепах в районе Карибского моря и в Юго-Восточной Азии и таким путем обеспечить восстановление популяций и гарантировать выгодное использование одного из морских сокровищ, которому угрожает гибель по вине человека, не знающего меры в эксплуатации.

11. ОПАСНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ СПОРТИВНОГО РЫБОЛОВСТВА И ПОДВОДНОЙ ОХОТЫ

Спортивное рыболовство получило за последние годы широкое распространение, особенно в Новом Свете и в водах теплых морей, омывающих Флориду и Антильские острова. Возрастающее число рыболовов-любителей побудило правительства заинтересованных стран издать постановления с целью защиты популяций рыб, подвергающихся слишком интенсивному лову. Спортивный лов рыбы представляет с экономической точки зрения большой интерес. Он вызвал к жизни целые отрасли промышленности, такие, как производство лодок и рыболовного снаряжения, не говоря уже об отелях (во Флориде из каждых четырех постояльцев отеля один - рыболов-любитель). Отсюда ясно видно, насколько необходима охрана ресурсов рыбы, за счет которой идут огромные барыши.

Кроме того, нужно упомянуть и о быстром развитии подводной охоты во всех районах, где морская вода достаточно тепла и прозрачна, например в странах Средиземноморья. Бесчисленные «ряды» вооруженных аквалангистов могут истребить некоторые виды рыб в прибрежных водах. Из многих мест поступают сообщения о том, что самые ценные виды становятся редкими. Правда, подводные охотники хозяйничают только в очень узкой прибрежной полосе, так как им доступны лишь небольшие глубины и серьезной угрозы они пока не представляют, но ради будущего не следует пренебрегать этой проблемой.

Рис. 67. Морской заповедник, созданный у берегов Флориды.

Отметим в связи с этим выдающуюся инициативу штата Флорида, где основан первый в мире подводный морской заповедник (рис. 67). У юго-восточной оконечности полуострова, близ острова Ки-Ларго, тянется барьер рифов, образованный разными видами кораллов; рифы тянутся и вдоль островов Флорида-Кис, и в их водах мелькают большие стаи разноцветных рыбок. Этот район был буквально разграблен поставщиками магазинов, которые торгуют «чудесами природы», в ход пущены были и ручные буры и взрывчатка, чтобы добыть кораллы, которые нарасхват раскупаются туристами. А в коралловых рифах как раз и ищут спасения от любителей-рыболовов рыбные мальки, и от такого грубого вторжения в эти «детские сады» могут сильно пострадать и популяции в целом. Уже в 1957 г. биологи подняли вопрос об охране этих сокровищ природы. Но в связи с административными трудностями открытие заповедника затянулось и в конце концов состоялось лишь в 1960 г. Заповедник коралловых рифов Ки-Ларго, известный также под названием национального парка коралловых рифов Дж. Пенекемпа, старательно огражденный бакенами, имеет 21 морскую милю в длину и 4 мили в ширину. Он открыт для посетителей, которым разрешается погружаться под воду, но запрещается охотиться с гарпуном или уносить какие бы то ни было, хотя бы даже самые крошечные, образцы флоры и фауны. В заповедной зоне, огражденной от нарушителей естественного равновесия, проводится программа научных исследований.

Заповедник такого рода не единственный. Существуют подводные резерваты национального парка Виргинских островов, островов Бука, острова Св. Креста, острова Драй-Тортугас и островов Эксума (близ Багамских островов). Существуют проекты установления охраняемых зон в фосфоресцирующей бухте Пуэрто-Рико и у рифа Букко (остров Тобаго).

Наряду с этим нельзя не подчеркнуть огромной важности создания первого заповедника, вся площадь которого находится под водой. Проекты устройства таких парков существуют и в других странах мира, в частности в Кении (к северу от Момбасы) и в Судане (Красное море), и их следовало бы воплотить в жизнь.

12. БУДУЩЕЕ МОРСКИХ РЕСУРСОВ

Морские ресурсы в целом являлись, да и сейчас еще нередко являются объектом безудержной эксплуатации, которая ставит под угрозу самое их существование. Последствия чрезмерного лова рыбы ощущаются в самых различных местах земного шара, и притом именно в самых богатых рыбами местах.

Оскудение главных рыбопромысловых зон во всем мире порождает «войны за рыбу», вспыхивающие между рыболовами, прибывшими в большинстве случаев из очень далеких краев. Достаточно вспомнить недавние инциденты. Это — убедительное доказательство обострения борьбы между разными странами, стремящимися завладеть рыбными богатствами, несмотря даже на то, что они рискуют непоправимо опустошить самые излюбленные зоны рыбного промысла и вызвать резкое падение его рентабельности.

Тяжелое положение в этой области ни для кого не является тайной. Наряду с возрастанием численности населения увеличивается и интенсивность лова. И требования, предъявляемые к морю, будут неуклонно возрастать, в особенности в отношении продуктов, содержащих животный белок, так как океан остается его важным источником. Следовательно, необходимо продолжать и расширять ту деятельность, которая может обеспечить высокую, даже повышенную продуктивность рыбных промыслов и в то же время сохранить основные ресурсы.

Сегодня еще не приходится думать о том, чтобы, за исключением каких-то уж совершенно особых случаев (да и тогда это происходит в минимальных масштабах), человек мог внести изменения в морскую среду, «поднять морскую целину», преобразуя ее так, как преобразует он среду земную. Следовательно, речь будет идти о непреобразованных природных богатствах.

В целом морские ресурсы еще мало эксплуатируются, если не считать морей северного полушария — Северного моря, Атлантического океана и северной части Тихого океана. Вводя в эксплуатацию новые сектора, в частности воды, омывающие берега Африки, Южной Америки (Аргентины и Уругвая) и Австралии, возможно добиться повышения общей продуктивности морей. В тропических морях обитает множество рыб, эксплуатация которых, по сути, не ведется, но, прежде чем открыть эти сектора для крупного промысла, нужно разработать новые методы лова (например, электрический лов), в связи с тем что коралловые рифы делают здесь траловый лов невозможным.

Следовало бы также расширить список видов морских животных, потребляемых в пищу человеком. Девяносто процентов биомассы морских животных составляют беспозвоночные, практически еще не используемые, за исключением нескольких моллюсков и ракообразных. В большинстве своем они, по-видимому, действительно несъедобны, но и в этой области не мешает предпринять некоторые исследования. Даже из рыб лишь очень небольшая часть видов идет в пищу человеку и регулярно им промышляется (используется всего 6%, а в широкое потребление вошли лишь 2%). На практике объектом коммерческого промысла являются всего 12 видов рыб. Если брать за основу весовое соотношение, то 33% составляют сельдевые (сельдь, сардина и проч.), 16% — тресковые (треска и близкие к ней виды), 7% — скумбриевые (скумбрия, тунец), 3% — камбаловые (камбала, морской язык, палтус и прочие), а остальная часть улова включает разные виды.

Человек может, несомненно, начать эксплуатацию и других видов рыб, но не следует забывать при этом, что если он до сих пор ограничивал свой выбор лишь несколькими видами, то это было и биологически и практически обосновано, так как и численность этих видов была очень велика, и их лов не вызывал особых трудностей. Следовательно, прежде чем приступать к промыслу новых видов, необходимо разработать новое снаряжение и изменить технику лова применительно к биологии видов. Кроме того, нужно, «воспитывать» вкусы потребителей, потому что даже в высокоразвитых странах существует еще много «психологических барьеров», ограничивающих потребление видов рыб, непривычных для населения. Однако, если человечество хочет обеспечить себя пищей, ему придется преодолеть эти, большей частью лишенные основания, предрассудки.

Напомним, наконец, что многие авторы стоят за прямое использование в качестве пищи планктона. В плане экологическом это означало бы устранение многих промежуточных звеньев в цепях питания и, следовательно, повышение продуктивности морей, так как для получения одного килограмма рыбы затрачивается не менее 10 кг планктона. В Северном море 2 млн. т сельди эквивалентны 50—60 млн. т планктона.

Планктон, состоящий из бесчисленных видов водорослей и мельчайших беспозвоночных, особенно богат питательными веществами — от углеводородов до микроэлементов. Но каким бы привлекательным ни казалось на первый взгляд такое решение проблемы питания человека, нельзя надеяться на осуществление его в ближайшем будущем, так как мы сразу же сталкиваемся с целым рядом трудностей. Одни из них чисто технического порядка: собирать микроскопические животные и растительные организмы, пребывающие в воде во взвешенном состоянии, невероятно трудно. Подсчитано, что в Северном море требуется в среднем 100 рабочих часов для получения улова сельди весом 58,6 т, а для того чтобы добыть эквивалентное количество планктона, нужно пропустить через фильтры 57,5 млн. т воды — операция совершенно неосуществимая, даже если на нее будет затрачено огромное количество труда и энергии18.

Но если бы эти проблемы и удалось разрешить, то возникли бы другие, еще более многочисленные, связанные с приготовлением планктона, с переработкой его в продукт, пригодный для пищи человека, с его кондиционированием, не считая уже тех трудностей психологического порядка, которые пришлось бы преодолеть, чтобы убедить людей приобщиться к такой пище. За исключением некоторых особых случаев (сюда относятся и опыты, проделанные доктором Бомбаром), прямое потребление планктона человеком — утопия.

Море и по сей день сохраняет свою высокую продуктивность и способно довольно быстро восстановить численность животных, безрассудно истребляемых человеком. Это один из богатейших источников пищи для будущего человечества, и, если человек будет его разумно эксплуатировать, он обеспечит себе высокие, морские урожаи.