До того как умрет природа

ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА

Выше мы говорили о больших проблемах, связанных с охраной первобытной природы в современном мире. Попытаемся теперь перейти к «синтезу» этих проблем, которые на первый взгляд мало совместимы, и попробуем развить философию сохранения природы и ее возобновляемых ресурсов, связанного с поддержанием естественного биологического равновесия между человеком и окружающей его средой, а также с удовлетворением законных потребностей человека.

Наши положения часто не совпадали с принятой еще некоторыми авторами концепцией охраны природы. Вполне вероятно, что эти авторы, открыв нашу книгу, испытают разочарование от того, что здесь мало говорится о животных, которые становятся редкими, и о растениях, ареал которых сжимается, как шагреневая кожа, и, несомненно, станут упрекать нас в том, что мы намеренно пренебрегли эмоциональной стороной вопроса. Быть может, и в самом деле следовало заострить внимание именно на этой стороне проблемы, вполне заслуживающей уважения и к тому же играющей большую роль, вместо того чтобы говорить об освоении земель, о рациональной эксплуатации природных богатств, о повышении продуктивности почв на благо человеку?

Увы, в наше время такое упрощенчество уже невозможно. Под нажимом непрерывно возрастающей численности населения и безостановочного развития техники заповедники подвергаются неоднократным вторжениям в них человека, границы их нарушаются, а краевые (маргинальные) зоны настолько обедняются, что все меры защиты их становятся недейственными.

Уже наступил момент, когда стало ясно, что человек неотделим от всей совокупности природных местообитаний. И если мы хотим спасти первобытную природу или хотя бы то, что от нее осталось, мы должны рассматривать ее включенной в сферу деятельности человека, иного пути нет.

Нередко слышны голоса протеста по поводу того, что человек якобы захватил все права на землю в ущерб другим живым существам; между тем и животные и растения имеют такие же права на продолжение своего существования. Эти высказывания сводятся в конечном счете к тому, что человек не имеет морального права истреблять живые существа.

В действительности же проблема заключается совсем не в том, имеет ли человек или не имеет право уничтожать растения и животных, а в том, что выгодно ли ему это делать. Уже сегодня биологи располагают достаточными данными для того, чтобы категорически утверждать, что в величайшее заблуждение впал бы тот, кто захотел бы превратить весь мир в некую искусственную систему, управляемую законами, с начала до конца продиктованными стремлениями получать выгоду без промедления.

Если настоятельные и законные интересы человека (мы не говорим о таких хищнических интересах, как погоня отдельного лица или группы лиц за быстрой наживой) входят в противоречие с возможностью сохранения первоначального равновесия на каком-то участке первобытной природы, за человеком всегда останется последнее слово и природные местообитания исчезнут с их фауной и флорой независимо от того, вызовет это сожаление или нет.

Однако суть проблемы сегодняшнего дня состоит опять-таки не в этом; речь идет о спасении человека от него самого, совершенно так же как и о спасении природы от человека. Человек не машина, а живое существо, и он должен находиться в определенном равновесии с окружающей его средой, о чем красноречиво говорят доводы врачей, гигиенистов и психологов. Человек зависел, зависит и всегда будет зависеть от ресурсов природы, необходимых ему для питания и для производства множества предметов потребления. Именно в силу этого он не может пойти на нарушение определенных природных законов, от которых теснейшим образом зависит наличие столь необходимых ему продуктов естественной среды. Коренное преобразование природы уже относится к прошлым временам, так как даже самые современные инженеры вновь открыли важность поддержания равновесия между естественной средой и средой, преобразованной в угоду человеку. Человек и мир во всей его совокупности составляют единое целое, и мы хотим предложить читателю сделать попытку анализа такого «синтеза», рассмотрев сначала большие проблемы сегодняшнего дня, а затем некоторые пути их Разрешения, могущие обеспечить благополучное развитие человечества.

I. ОПАСНОСТИ, УГРОЖАЮЩИЕ ЧЕЛОВЕКУ И ПРИРОДЕ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Эти опасности возникают главным образом из диспропорции между народонаселением (быстрый рост демографической кривой) и истощающимися вследствие их неправильной, губительной эксплуатации природными ресурсами.

1. ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ВЗРЫВ

Одна из важнейших проблем, которую должно разрешить сегодняшнее человечество, это проблема перенаселенности. Понадобилось 600 тыс. лет, чтобы численность людей на всем земном шаре дошла до трех миллиардов, но если существующая сейчас тенденция быстрого роста населения удержится, то 35 лет будет вполне достаточно, чтобы эта цифра удвоилась! Человек, несомненно, с помощью науки и техники сумеет найти новые ресурсы и увеличить продуктивность тех, которые он уже эксплуатирует. Атомная энергия удесятерит его усилия, заменив одновременно уже оскудевшие источники энергии. Быть может, в недалеком будущем людям удастся осуществить орошение пустынных зон. Уже намечены планы освоения пустыни Сахары, а Советский Союз предполагает провести в широком масштабе изменение обширных территорий Средней Азии. Не оставлена без внимания и проблема изыскания новых пищевых ресурсов. Было бы, следовательно, неверно утверждать, что земля не способна прокормить нынешнее свое население, несмотря на недостаточно высокие урожаи и неправильное распределение продуктов потребления, вызванное политическими и экономическими факторами. Но к тому времени, когда положение улучшится, когда каждый человек сможет утолить свой голод, когда достойные условия жизни будут обеспечены всему человечеству, население мира окажется уже снова сильно увеличившимся1.

Промышленная революция в Европе, вызвавшая резкий прирост населения в этой части света, произошла в те времена, когда огромная доля природных богатств мира была еще нетронутой. Эти резервы помогли западной цивилизации справиться с кризисом роста населения, преодолеть трудный этап и стабилизоваться на явно более высоком уровне. К сожалению, в настоящее время обстоятельства сильно изменились; речь сейчас идет уже не об одной части света, а о всей планете в целом.

Перенаселенность земного шара входит в число основных факторов большой проблемы охраны природы в XX в.

2. РАСТОЧЕНИЕ ЗЕМЕЛЬНЫХ РЕСУРСОВ

Рациональное использование земель — это одна из основных проблем, от разрешения которых зависит будущее человечества. На протяжении многих тысячелетий человек трудился над изменением естественных местообитаний, стремился полностью преобразовать их, руководствуясь только своей выгодой. Такое, воздействие человека на природу повлекло за собой немалое число тяжелых ошибок, и лишь более углубленное изучение явлений жизни, и в частности взаимосвязей, существующих между живыми организмами, естественной средой, а также между самими людьми, позволило открыть ряд законов, которым подвластно равновесие живого мира.

Взаимосвязи в каждом естественном биоценозе необычайно сложны. Каждая определенная природная зона получает определенное количество солнечной энергии, изменяющееся в зависимости от ее местоположения на Земле. Эта энергия, источник всей жизни, используется зелеными растениями, в основном сосудистыми растениями на суше и микроскопическими водорослями в морской среде. Эта первичная, чисто растительная продукция, являющаяся результатом фотосинтеза растений2, дает начало сложнейшим цепям питания, звенья которых охватывают все живые существа и в которых полученная от солнца энергия претерпевает ряд сложных процессов превращения.

Таким образом, биологические комплексы бывают самой различной сложности. Самые простые из них встречаются в холодных областях, в основном в Арктике, где важным фактором ограничения биоценозов является суровый климат, а самые сложные типичны для влажных тропических районов, где флора и фауна отличаются необычайным богатством видов и где все живое размножается в невиданных масштабах. Но в целом каждая из этих экосистем по-своему сложна и находится в равновесии с той физической средой, к которой она полностью приспособлена.

Полной противоположностью естественным местообитаниям являются местообитания, созданные человеком и упрощенные им до предела. Преобразование природного местообитания в целях возделывания земли или хотя бы создания пастбищ всегда вызывает упрощение экосистемы и сокращение цепей питания. Европейский земледелец до недавнего времени умел поддерживать нужное равновесие между искусственной средой (возделанные поля, окруженные живыми изгородями) и естественной средой (леса, болота). Применение правильных севооборотов и сложившихся на протяжении тысячелетий приемов агротехники поддерживало высокую продуктивность земли и обеспечивало устойчивые урожаи. Современные же землепашцы в большинстве стран беспощадно преобразуют первоначальные местообитания, подменяя первичные, сложные цепи питания цепями упрощенными, от которых они могут получить выгоду. Применение человеком системы монокультуры, суть которой заключается в том, чтобы сосредоточить все энергетические ресурсы в одном направлении, пустить их по одному единственному пути, приводит к весьма неблагоприятным, с точки зрения экологов, последствиям.

Во-первых, валовой урожай (биомасса) искусственной среды, бесспорно, ниже урожая среды естественной, так как при выращивании культурных растений происходит огромная потеря энергии, получаемой от солнца. Во-вторых, вместо того чтобы использовать тысячи возможностей, которые дает природный комплекс, человек пытается сконцентрировать всю энергию на одном-единственном продукте3. Таким образом, он не эксплуатирует всех возможностей, заложенных в той среде, которую он подвергает изменениям. Совершенно очевидно, что один вид растений не может заменить всего комплекса растений, произрастающих в естественном состоянии на той же площади; трудно даже представить, насколько ничтожно число культурных растений по сравнению с тем многообразием видов, из которых состоит растительный мир.

Так же обстоит дело и с домашними животными. Человек, приручив быка, барана, козу, лошадь, осла и некоторых птиц, стремится заменить ими дикую фауну во всем мире. В умеренной зоне его попытки увенчались успехом, так как в большинстве своем эти животные происходили именно из этих районов и, в сущности, просто перешли из дикого состояния к домашнему и размножились под покровительством человека, постепенно раздвигавшего границы их местообитаний путем преобразования природных биотопов.

Но по мере расселения человека по земному шару оказалось, что домашние животные, которых он привез с собой из степей Азии или лесов Европы и которых он считал единственными видами, способными удовлетворить его насущные нужды, в районах тропической зоны не могут найти эквивалентной замены корму, к которому они приспособились. И несмотря на все усилия, прилагавшиеся зоотехниками, чтобы улучшить породы скота применительно к местным условиям жаркого пояса, эти животные никогда не смогут полностью использовать все те кормовые ресурсы, какими богаты, например, африканские саванны. В то время как завезенные быки поедают лишь часть растений, рацион местных животных гораздо разнообразнее. В одной и той же среде, начиная от слона и кончая карликовыми антилопами, существует целая «гамма» антилоп, буйволов, жираф и газелей. По образному выражению Дарлинга (Darling, 1960), человек, заменив большую дикую фауну домашними животными, свернул веер, оставив его приоткрытым лишь на нескольких видах, из которых большая часть была одомашнена им еще в эпоху неолита.

Возвращаясь к вопросу об изменении человеком естественных местообитаний, нужно, однако, заметить, что преобразование части естественных местообитаний просто необходимо, если мерой для оценки урожая будут служить продукты, потребляемые человеком. В природной же среде, как мы знаем, может быть использована для потребления только часть валового урожая, как бы велик он ни был, и эта часть значительно ниже того, что производит поле или искусственное пастбище, даже если валовой урожай их ниже того, который давала находившаяся на их месте природная среда. Совершенно очевидно, что урожай хлебных злаков и других культур на равнинах Боса несравненно выше, с точки зрения человека, чем урожай растений, который собирал доисторический человек в естественных лесах, покрывавших некогда эту область Франции.

Но если для удовлетворения потребностей человека в пище необходимо все-таки коренным образом преобразовать какую-то часть земной поверхности, то это еще не означает, что таким глубоким изменениям должны подвергнуться все земли, потому что параллельно возникает вторая сторона вопроса — устойчивость биотопов, созданных человеком. Если естественные местообитания обладают чрезвычайно развитой устойчивостью по отношению к факторам деградации, то искусственные местообитания довольно быстро поддаются эрозии.

Этот вопрос был уже затронут, когда мы говорили о сохранении: почв, и теперь достаточно лишь напомнить, что радикальное преобразование природного местообитания — даже в том случае, если оно на первых порах приносит человеку значительную выгоду, — со временем может привести к разрушению почв под влиянием физических, климатических и биологических факторов.

Более того, созданные человеком местообитания представляют собой среду, благоприятную для массового размножения вредных насекомых, грызунов и птиц, что подчас вызывает у нас не лишенное некоторой наивности удивление. Однако, как было показано на множестве примеров (Elton, 1958), только та среда не подвергается, или подвергается в очень редких случаях, яростным атакам каких бы то ни было вредных животных, в которой поддерживается естественное равновесие4. Самым действенным средством в борьбе с вредителями сельского хозяйства и с их массовым размножением является поддержание природного равновесия наряду с применением химических средств, вполне оправданным при условии, если оно проводится в разумных пределах, соответствующих поставленной цели.

В целом человеку выгодно сохранять равновесие, близкое к естественному, в тех зонах, которые он собирается эксплуатировать. Отсюда не следует делать вывода, который привел бы в восторг всех натуралистов,— что всю Землю надлежит вернуть в первобытное состояние. Это чистая утопия! Человеку нужны культурные растения, так как только они могут дать достаточное количество необходимых ему высококачественных продуктов. А следовательно, он неизбежно должен изменять во многих местах существующие в природе цепи питания и создавать новые, более простые и более выгодные только для него.

Но нельзя допускать, по крайней мере на большей части нашей планеты, полного преобразования обширных площадей, где вся природа уничтожается с целью превращения солнечной энергии в пшеницу, рис или хлопок. Высокий уровень сельскохозяйственной техники, уничтожение всех биотопов переходного характера — живых изгородей, рощ — и, наконец, монокультура — вот одна из основных причин, которая мешает поддерживать урожаи на высоком уровне. Соединенные Штаты Америки в ходе своей истории накопили немалый опыт таких ошибок. Чрезвычайно симптоматичен тот факт, что в настоящее время Научно-исследовательская сельскохозяйственная служба и Служба сохранения плодородия почв в США вновь пропагандируют поддержание или даже восстановление определенного равновесия в природе. Они рекомендуют методы земледелия, совсем уже «вышедшие из моды», и восхваляют живые изгороди, лесозащитные полосы и пар как средства восстановления определенного экологического баланса. И в то же время, как это ни парадоксально, во многих странах Европы, огромные усилия и средства все еще затрачиваются на разрушение тех естественных местообитаний, которые составляют их богатство.

Еще совсем недавно считалось, что можно безнаказанно, «грубой силой», без всякого перехода преобразовать природные местообитания в целиком искусственные посевные площади. Благодаря современной механизации средств разрушения всем этим бульдозерам, экскаваторам, кранам достаточно поработать одно утро, чтобы распахать площадь тропического леса, на обработку которой старыми, до сих пор считавшимися классическими приемами потребовался бы целый месяц. Так совершается самый резкий переход от очень богатой естественной среды к среде искусственной, обедненной, подпавшей под действие всех факторов деградации. Правильно понимаемое освоение новых земель должно проходить постепенно, так, чтобы дать биотической среде время для приспособления. Богатство сельскохозяйственных угодий Западной Европы обязано своим происхождением именно тому факту, что в области освоения земель этот континент проделал многовековой путь, прежде чем достиг своего нынешнего состояния.

С начала нашего столетия бытует также убеждение, что человек может преобразовывать все без исключения природные местообитания независимо от того, что они собою представляют, и что такое преобразование автоматически дает ему весьма значительную выгоду. Этот постулат, и доселе еще принятый во многих, и притом весьма сведущих, кругах, глубоко ошибочен. Доказательством тому служит прокатившаяся недавно по всему миру волна финансовых и технических кризисов. В действительности, наряду с зонами, как бы предназначенными самой природой для полей или пастбищ, существуют, как уже говорилось, маргинальные, то есть краевые зоны с минимальной рентабельностью, которые если и поддаются преобразованию с целью извлечения выгоды, то лишь при затрате больших капиталовложений или в ущерб устойчивости почв. Быть может, в будущем технический прогресс позволит извлекать из них какую-либо пользу помимо разумной эксплуатации их дикой флоры и фауны, но сегодня человек не имеет права приносить эти возможности будущего в жертву, мягко говоря, преждевременному освоению таких земель.

Вместо разбазаривания земель, в особенности в молодых, недавно вступивших на путь развития странах, следует тщательно изучить все возможности их использованиями не поддаваться желанию применить некий стереотипный рецепт, действие которого было испытано в совершенно иных условиях.5

Уменьшение площади пригодных под пахоту земель и сокращение еще сохранившегося у нас нетронутого земельного фонда заслуживает самого пристального внимания в тот век, когда население земного шара быстро растет, в век, когда обработанные земли истощаются и разрушаются эрозией. В феврале 1963 г. на конференции ООН по науке и технологии академики И. П. Герасимов и Е. К. Федоров заявили, что, по данным проведенного обследования, эродированные земли занимают по всему миру от 600 до 700 млн. га (1500—1750 млн. акров), то есть половину всех возделываемых земель; часть, из них следует считать «мертвыми». Как мы видим, данные цифры в комментариях не нуждаются. И несмотря на это, многие из этих истин все же приходится неоднократно отстаивать в связи с тем, что заблуждение современного человечества, не признающего биологических законов и слепо уверовавшего в свою блистательную технику, слишком глубоко.

II. РАЦИОНАЛЬНОЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ЗЕМЛИ

1. ВВЕДЕНИЕ

Человечеству, бездумно расточающему богатства природы, еще не поздно осознать угрожающую ему опасность. Конечно, мы далеки от мысли предлагать возврат к собирательству, охоте и к жизни в лесах. Но люди XX в., а в недалеком будущем и люди XXI в. должны понять, что они не смогут обеспечить себе будущее, подвергая коренному преобразованию поверхность земного шара и коренному уничтожению животные и растительные виды, являющиеся биотическими элементами природных местообитаний.

Первая и самая настоятельная необходимость заключается в том, чтобы сохранить исходный материал для продолжения всех еще существующих сегодня видов и полный «набор образцов» всех типов местообитаний. Приняв эти меры, человек может приступить к «устройству» остальной территории применительно к своим потребностям, к намеченным задачам, а главное — к физическим и биотическим факторам среды. Формы такого устройства весьма многообразны — от сохранения первоначальных сообществ в почти нетронутом виде до полного сельскохозяйственного преобразования или урбанизации со всеми промежуточными стадиями. Таким образом, земная поверхность должна состоять из зон, сильно различающихся между собой:

1) зоны, отведенные под заповедники, где полностью сохраняется в первоначальном виде весь комплекс сообществ;

2) зоны, полностью преобразованные и использованные для урбанизации, индустриализации и сельского хозяйства;

3) целая серия промежуточных зон с более или менее преобразованной средой, в которых отчасти сохранилось первоначальное равновесие. Эти местообитания выгодны с экономической точки зрения для человека, и вместе с тем в них сохраняется жизнь многих живых существ.

Эти три примыкающие друг к другу различные зоны, образуя в зависимости от назначения отдельных участков пестрый узор, в известной степени воспроизводят первоначальное равновесие. И человек снова займет свое место в природной среде, отдельные части которой были преобразованы ради удовлетворения его потребностей.

Эта концепция может показаться не слишком оригинальной, в связи с тем, что она существует уже чуть ли не несколько тысячелетий. Но ведь если отвлечься от всех философских проблем, человек — это всего-навсего один из множества других видов, совместно с которыми он образует природный комплекс. И это сообщество управляется нерушимыми законами, совершенно обязательными для всех его составных частей.

Мы еще и еще раз подчеркиваем, что общих решений для данной проблемы нет, так как наличие многочисленных факторов обусловливает не менее многочисленные варианты. Существуют лишь отдельные случаи, при толковании которых следует избегать догматизма. Они должны быть глубоко и всесторонне изучены специалистами — гидрологами, экономистами, финансистами и др., среди которых немаловажная роль будет принадлежать и биологу. В конечном счете именно биолог знает лучше Других, как драгоценен и хрупок тот капитал, к которому другие Участники работы относятся лишь как к объекту эксплуатации.

Ниже мы рассмотрим возможные варианты использования указанных зон в соответствии с их особенностями и состоянием.

2. СОХРАНЕНИЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ МЕСТООБИТАНИЙ

С точки зрения натуралиста, первым и самым важным мероприятием должно быть учреждение полных комплексных природных заповеднике, находящихся под контролем государства, заповедников, в которых строжайше запрещено любое действие человека, которое может внести изменения в естественные местообитания или нарушить целостность флоры или фауны заповедника. Природа в этих заповедниках предоставлена самой себе; все, по крайней мере теоретически, должно происходить так, как если бы человека не существовало. Значит, первое условие заключается в том, чтобы территории, отведенные под полные комплексные заповедники, были достаточно велики и окружены буферными зонами (национальными парками, охотничьими заповедниками, заказниками, где наложены ограничения на отдельные виды деятельности человека). Если такой зоны не будет создано, влияние человека неизбежно возникнет через границы заповедника и законы природы не смогут свободно действовать в местообитании, которое быстро деградирует.

Создание неприкосновенных заповедников — это абсолютно необходимая мера, столь же необходимая, как, например, создание в промышленных обществах неприкосновенных финансовых фондов, сохраняющих для будущего капитал, которых позволит выйти из непредвиденных затруднений и избежать катастрофы. Для организации полных комплексных заповедников существуют два ряда различных причин.

Прежде всего эти территории представляют собою хранилища, где в первозданных естественных условиях сберегается весь комплекс местообитания. Музеи бережно хранят экземпляры животных или растений, послужившие для описания новых видов; эти образцы, называемые типовыми, хранятся как некие эталоны вида, на которые ссылаются при таксономических исследованиях. Так же следует поступать с коллекцией типов местообитаний, подобранной таким образом, чтобы в ней были представлены все формы естественной среды — от влажного леса до пустыни и тундры. В высшей степени желательно, чтобы различные типы местообитаний были представлены в одном и том же заповеднике, что поможет сохранить переходные зоны, представляющие исключительный интерес для биолога. Конечно, желательно, чтобы каждому биому [совокупности живых организмов.— Ред.] была обеспечена немедленная охрана; практически это требует составления списка, в котором каждому биому будет отведено определенное место по порядку, с тем чтобы в первую очередь внимание обращалось на биомы, которым грозит опасность непосредственного исчезновения.

Нужно категорически исключить всякую возможность воздействия человека на природу этих зон, закрытых для туристов. К ним могут иметь доступ лишь администраторы и научные работники, причем и их деятельность следует четко ограничить, чтобы свести к минимуму контакт человека с природой. В национальных парках, открытых для туристов, несмотря на самую тщательную охрану, наблюдается хорошо знакомая специалистам так называемая «человеческая эрозия», проявления которой весьма многообразны — от местного изменения местообитаний до перемен в поведении животных.

Создание по всему земному шару сети комплексных заповедников требует, конечно, общего плана, разработанного большим количеством специалистов, и международного сотрудничества, осуществляемого под руководством организации типа Международного союза охраны природы и природных ресурсов.

Если эта мера имеет целью прежде всего предохранить от разрушения образцы типов местообитаний, то она одновременно может уберечь от исчезновения многих животных. Несомненно, можно надеяться спасти в этих более или менее искусственных условиях (включая и их разведение в неволе) определенное число крупных животных, но мелкие животные и растения не смогут сохраниться, если не будет сохранено целиком то местообитание, с которым они тесно связаны. Вряд ли стоит напоминать, что, говоря о сохранности природы, нужно иметь в виду не только крупных млекопитающих и птиц, но и беспозвоночных и даже самые невзрачные травянистые растения. Величайшая материальная выгода человека — а в известном смысле и его моральный долг — требует, чтобы он обеспечил всем пока еще встречающимся на поверхности нашей планеты существам сохранение жизни, не считаясь с тем, что на первый взгляд многие из них не приносят никакой «пользы» или даже «вредны". Даже в узкопрактическом плане мы рискуем лишить себя больших прибылей, если обречем на уничтожение виды, возможность использования которых еще не известна. Человек понес бы неисчислимые потери, истребив животные и растительные виды, которые могли бы быть использованы в будущем, а это относится как к мельчайшим микроорганизмам, так и к самым крупным позвоночным.

В качестве одного из множества примеров можно привести улучшение пород скота на севере Канады, где суровая зима препятствует развитию животноводства. Зоотехники решили скрестить домашнюю корову с американским бизоном, и выведенный гибрид, так называемый коровобизон («cattalos»), стал родоначальником новой, более устойчивой к холоду породы, позволившей расширить зону животноводства и повысить экономический потенциал страны. А если бы к этому времени бизон был бы полностью истреблен в Северной Америке, горевать пришлось бы не одним натуралистам. Многих из копытных животных Африки тоже можно одомашнить6 или скрестить с домашними породами, создав таким образом новые породы,- более устойчивые к климату и болезням.

Можно взять примеры и из растительного мира. Так, в США благодаря скрещиванию различных пород деревьев, коммерчески чрезвычайно выгодных, но малоустойчивых к холоду и насекомым-вредителям, с другими породами, сохранившимися только на опытных станциях, входящих в заповедники, была получена возможность расширить ареалы лесов и повысить выход древесины. Многочисленные скрещивания такого типа между растениями культурными и дикими повысили продуктивность и выносливость первых.

Таким образом, комплексные природные заповедники становятся как бы храмами, где хранятся виды, которые давно бы исчезли без таких охраняющих мер; они становятся «резервуарами», откуда человек сможет заимствовать новых «слуг», новые генетические комбинации или просто резервы производителей для переселения их в те области, откуда они исчезли, тем самым восстановив в них естественное равновесие.

Но комплексные природные заповедники — это не только неприкосновенные хранилища местообитаний и видов, это также естественные лаборатории, открытые для научных исследований, не вызывающих в среде серьезных и неисправимых нарушений, что вытекает из самого принципа заповедников такого типа. Структуру и эволюцию экосистем, рассматриваемых в их совокупности, нельзя изучать путем эксперимента; только в девственной природе заповедников возможны длительные и плодотворные экологические исследования. Здесь открывается почти безграничное поле деятельности для специалистов по всем естественным наукам, в особенности для экологов, которые могут дать нам информацию об естественной эволюции разных типов среды и ее «механизмах», а также раскрыть секреты приспособления фауны, флоры и биома к физическим условиям среды. Эти работы, представляющие огромный интерес в чисто теоретическом плане, имеют первостепенное практическое значение, так как сохраняемая в неприкосновенном виде в заповедниках естественная среда служит материалом для сравнения со средой, преобразованной человеком. Только изучение явлений природы при полном отсутствии какого бы то ни было вмешательства со стороны человека позволяет разрабатывать новые методы освоения земель в строгом и реальном соответствии с местными условиями. Особенно верно это положение для тропических районов, так как здесь неполнота наших познаний по экологии вынуждает нас соблюдать крайнюю осторожность при преобразовании природной среды. Отметим, что любое экспериментирование должно быть изгнано из заповедников-эталонов, в связи с тем что оно противоречит самим принципам их создания. Так же как не проводят опытов с эталоном метра и не подвергают анатомированию «типовой образец» вида, так и в заповеднике человек не должен ни в чем изменять природу. Местом для таких опытов могут служить буферные зоны, окружающие комплексный заповедник. Только глубокое изучение естественного равновесия и динамики первоначальных местообитаний, не преобразованных человеком, может послужить базой для рациональной эксплуатации земель.

3. РАЦИОНАЛЬНАЯ ЭКСПЛУАТАЦИЯ КУЛЬТУРНЫХ ЗЕМЕЛЬ

Зоны эксплуатации являются полной противоположностью комплексным природным заповедникам. Натуралисты могут быть опечалены глубокими преобразованиями естественной среды, навсегда ее изменяющими, и тем не менее, как об этом уже неоднократно говорилось, человек не может обойтись без таких изменений.

Однако, занимая земли под культуры, человек налагает на себя моральные обязательства, так как эксплуатация земли — это реализация капитала природы, в частности почвы. Поэтому первым и непременным условием должно быть использование под поля и пастбища только тех земель, которые для этого безусловно пригодны. Многочисленные попытки человека освоить скудные почвы маргинальных зон не увенчались успехом. Необратимая деградация этих почв нанесла человеку большой урон, так как с уничтожением этих почв уничтожалась и возможность «охранения на них жизни диких растений и животных. Порча земель — акт преступный и просто нерасчетливый: он лишает человека каких бы то ни было шансов на то, что в будущем он сможет извлечь пользу из естественной среды, которая при современном уровне его знаний пока не поддается эксплуатации.

Второе условие — разумные методы обработки земель. Неправильными методами агротехники можно за несколько лет погубить самый ценный наш капитал — почвы, на образование которых ушли века. При использовании земель для нужд сельского хозяйства надлежит учитывать климат данной местности, рельеф, характер и структуру почв.

4. РАЦИОНАЛЬНАЯ ЭКСПЛУАТАЦИЯ МАРГИНАЛЬНЫХ ЗОН

Как уже неоднократно говорилось выше, в мире повсюду существуют обширные пространства земель, непригодных для возделывания, так называемые маргинальные зоны7. Все попытки использовать их для сельского хозяйства рано или поздно в результате быстрого развития процессов эрозии и деградации почв заканчивались неудачей. Земли этих районов нередко оказывались непоправимо погубленными человеком, который не смог понять, что они не пригодны для использования их под пашню или пастбища. Единственный способ включить земли маргинальных зов в сферу хозяйственной деятельности человека состоит главным образом в разумной эксплуатации их природных, нередко весьма значительных, ресурсов. Но для материальной выгоды человека намного важнее поддерживать в этих зонах естественное равновесие, в особенности это относится к растительному покрову, как к среде, в которой может сохраниться местная дикая фауна.

Надо заметить, что такие зоны имеют первостепенное значение для охраны природы.

Весьма вероятно, что наступит день, когда человек, разработав новые методы эксплуатации земель, будет в состоянии извлекать непосредственную выгоду и из маргинальных зон. Не исключено, что дальнейший прогресс в области техники и сельского хозяйства позволит преобразовать эти районы и тем самым повысить их продуктивность на пользу человеку. Нам уже известно несколько случаев, когда человеку удалось сделать плодородными почти бесплодные в естественном состоянии или даже деградировавшие земли. Пример преобразования скудных земель Шампани во Франции показывает, что могут дать специальные работы по преобразованию естественных местообитаний. Подобные перспективы — еще один серьезный аргумент в пользу того, чтобы поддерживать маргинальные зоны в естественном состоянии, сохранив таким образом все их потенциальные возможности и не подорвав преждевременными преобразованиями их рентабельность в будущем.

Человек, который стал бы осуществлять эти преобразования сегодня, оказался бы в положении финансиста, который растрачивает капитал, сулящий гораздо большие выгоды в будущем, чем в настоящем.

Таким образом, именно здесь, в маргинальных зонах, совпадают интересы защитников природы и экономистов. В настоящее время лучший путь для обеспечения сохранности природы — разумная эксплуатация ее ресурсов: экономические соображения в этом случае заставляют человека охранять природные сообщества, которые ему, быть может, хотелось бы заменить созданными им местообитаниями, на первый взгляд более доходными, но обреченными на быстрое оскудение.

Когда приходится выбирать путь использования таких земель, то в первую очередь приходит мысль о лесном покрове, сохранение которого полностью оправдано возрастающим спросом на древесину. Многие из маргинальных зон прекрасно подходят для ведения лесного хозяйства и, следовательно, экономически очень выгодны. Кроме того, в особенности там, где работники лесных хозяйств не слишком стремятся к систематическому преобразованию естественной растительности и не слишком усердствуют в применении усовершенствованных методов лесоводства, леса дают приют и защиту множеству растений и разнообразной фауне — от лесных млекопитающих и птиц до самых крошечных беспозвоночных животных.

В деле управления лесами Западная Европа имеет уже многовековой опыт, и в настоящее время некоторые специалисты вновь открывают принципы и практические методы лесоводства, давно уже известные и разработанные. Если ограничиться в качестве примера только французским лесоводством — школой, имеющей наряду со школами немецкой и швейцарской наиболее бесспорные достижения,— надо напомнить о многочисленных указах, изданных королями Франции. Если Франциск I в 1515 г. провел уже весьма «современные» мероприятия, то в 1669 г. Людовиком XIV была провозглашена подлинная хартия французских лесов («Ордонанс Людовика XIV, короля Франции и Наварры, о водах и лесах, изданный в Сен-Жермен-ан-Ле 13 августа 1669 г.»). Этот истинный шедевр законодательства, основанный на подлинных познаниях экологии, про должен последующими постановлениями, в частности Лесным кодексом 1827 г., который предвосхитил современное законодательство, так же как и понятия, заново «открытые» лесоводами почти тремя столетиями позже.

Лесоустройство с целью получения максимального дохода при сохранении основного капитала имеет огромное значение для поддержания равновесия в маргинальных зонах. Леса включаются таким образом в большую систему освоения земель и организации заповедников, охватывающую весь край. Нельзя забывать, что леса — это самое действенное средство борьбы с эрозией некоторых почв, особенно в бассейнах рек гористых местностей.

Сведение лесов в верхних бассейнах рек даже в том случае, когда развивающееся сельское хозяйство настоятельно этого требует, является действием совершенно безрассудным. Трагические последствия сведения лесного покрова в Центральной Америке и в Средиземноморье должны послужить нам грозным предостережением.

Существуют и многие другие пути эксплуатации маргинальных зон. Один из них — использование дикой фауны для охотничьего промысла. Некоторые «покровители» природы решительно протестуют против охоты8, считая ее варварским пережитком таким же, как разорение городов и обращение в рабство женщин воинами победивших армий.

В наше время в индустриальных странах охота, конечно, утратила свою утилитарную роль как средство добычи пищи, но она сохранила спортивный характер и позволяет человеку удовлетворять свое влечение к дикой природе. Хотя это может показаться странным на первый взгляд, однако правильно понятые интересы охотников в целом совпадают с интересами «покровителей» природы, особенно когда речь идет о сохранении естественных местообитаний.

Охота должна быть строго соразмерена с наличием дичи. Каждый год в популяции, находящейся в состоянии равновесия по отношению к своему местообитанию, исчезает излишек особей, появляющийся в результате размножения животных, причем отсев этот происходит в результате естественных причин (болезни, паразиты, несчастные случаи, хищники). Таким образом, численность популяции снова оказывается на уровне предельной емкости данного угодья. В том случае, если человек сумеет правильно спланировать количество отстреливаемой дичи, его роль можно приравнять к роли естественного хищника и он до известной степени заменит другие пути сокращения излишков фауны (например, случай с чернохвостым оленем; стр. 370). Такую охоту нужно считать нормальной деятельностью человека, законной эксплуатацией природных ресурсов ради пользы и спортивного удовольствия.

Следовательно, основное условие охоты — ограничение ее во времени и пространстве с таким расчетом, чтобы удерживать поголовье дичи на наивысшем уровне, совместимом с сохранением местообитаний. Серьезнее в этом отношении положение в странах с большой плотностью населения и большим числом охотников9. Многие, не всегда понимая смысл предлагаемых биологами ограничений на охоту, считают их излишними придирками, в то время как последние рассматривают этот вопрос без всякой предвзятости, с учетом динамики популяций и экологических требований тех животных, о которых идет речь, требований, к сожалению еще мало изученных (численность популяций, процент прироста, естественная смертность). Ведь охота в правильном понимании — не зло, с которым нужно бороться или мириться, а рациональное использование некоторых маргинальных зон, оберегаемых тем самым от неуместных преобразований, наносящих значительно больший вред делу сохранения природы в целом. Среди других форм использования маргинальных зон следует указать эксплуатацию их как естественных пастбищ для диких копытных с целью получения пищи, богатой животными белками, а также туризм и организацию зон отдыха для городского населения. Ниже мы более детально рассмотрим эти отдельные аспекты рационального использования большой части поверхности нашей планеты.

А. Рациональное использование крупных наземных млекопитающих

Для того чтобы сберечь дикую фауну, должно быть найденонечто среднее между жестоким, бессмысленным избиением и нездоровойсентиментальностью, которая может привести к полному исчезновению крупной дичи.Теодор Рузвельт

1. Использование крупных животных

До недавнего времени единственным путем превращения растительного покрова в животные белки считался выпас домашнего скота и эксплуатация его, согласно многовековым традициям. Теперь начинают замечать, что этот метод не всегда верен и что крупные дикие млекопитающие нередко полнее используют растительность и более действенным образом перерабатывают ее в энергию по сравнению с домашним скотом. А следовательно, в некоторых случаях более рационально эксплуатировать диких животных, чем истреблять их и заменять домашними.

Многие из тех, кто исходит только из соображений экономической рентабельности, считают, что зоны, оставленные под Целину, не приносят никакой выгоды, кроме радости, которую они доставляют запоздавшим родиться «друзьям природы», в наш век, когда извлечение немедленного дохода стало безусловной необходимостью. Это особенно характерно для Африки, где для местных жителей крупные животные не представляют интереса с эстетической точки зрения10. Они смотрят на огромные пространства только как на земли, которые могли бы служить пастбищем, считая бродящие по ним стада диких животных досадной «неприятностью». Таково, например, положение в Восточной Африке, где национальному парку Альберта (Конго, Киншаса) с самого его основания угрожают стада домашних животных, надвигающиеся с оскудевших пастбищ Руанды.

Такое же положение наблюдается и в национальном парке Серенгети, значительная часть территории которого была отдана под пастбища племенам масаи в ущерб поголовью диких копытных, которое было одним из наиболее сохранившихся и наиболее хорошо представленных во всей Африке. Бесспорно, эта политика противоречит интересам охраны природы и диких копытных животных, которым необходимы огромные пространства для сезонных миграций.

Нельзя, однако, забывать о том, что в былые времена колониальные власти часто лишали местных жителей права на охоту и, таким образом, крупные звери, казалось, предназначались только для европейцев, которые устраивали для себя заповедники дичи. Многие африканцы и сейчас еще смотрят на национальные парки и заказники как на пережиток колониализма. И в силу этого им кажется, что, если они хотят превратить Африку в современную страну, им необходимо отделаться от диких животных.

Уничтожение диких копытных на Африканском континенте усиливалось по мере усовершенствования видов оружия и непрерывного развития транспортных средств и путей сообщения, что облегчало сбыт продуктов охоты. В результате на большей части Африки крупная дичь подверглась методическому уничтожению и даже полному истреблению. Немало способствовало этому и то обстоятельство, что копытных животных считают переносчиками различных болезней, в том числе сонной болезни, поражающей людей и скот. А так как предупредительная дезинсекция (в основном уничтожение мухи цеце) не дала удовлетворительных результатов, то единственным средством борьбы было признано уничтожение вирусоносителей, то есть диких копытных. В странах Восточной Африки началась кампания по систематическому истреблению крупных млекопитающих на огромных пространствах11. Не впадая в преувеличенный пессимизм, можно предсказать, что через несколько лет в Африке не останется ни одного дикого копытного за пределами парков и заповедников. Уже в 1950 г. в Уганде, «по-видимому на большей части территории, дичь за пределами заповедников была почти истреблена»12.

Мы говорили в основном об Африке, но подобные, может быть, несколько варьирующие факты повторяются и на всех остальных материках: повсюду освоение земель под поля и пастбища для нужд возрастающего народонаселения и для замены земель, истощенных неправильными методами ведения сельского хозяйства, производится за счет территорий, где обитают крупные дикие млекопитающие, которых в конце концов таким способом могут просто «удушить».

Но, ратуя за охрану дичи, нельзя считать, что наилучший способ сохранения животных, и в частности крупных животных, состоит в том, чтобы предоставить полную свободу развитию их популяций. В течение долгого времени преобладал упрощенческий взгляд, согласно которому достоинство заповедника якобы измеряется количеством населяющих его животных. Это порождало ситуации, опаснейшие и для животных, которым хотят оказать покровительство, и для их местообитаний, так как не многие заповедники и даже большие национальные парки представляют собой экологические единства, достаточно обширные для того, чтобы равновесие в них могло поддерживаться естественным путем.

Приведем в качестве примера случай с чернохвостым оленем, обитающим на плато Кайбаб на северо-западе Аризоны, в окрестностях Большого каньона Колорадо (рис. 68). В 1906 г. эта зона была объявлена федеральным заповедником и охота в ней была категорически запрещена, а поскольку оленей там было немного (вероятно, их численность ограничивала охота и хищники — пумы, волки, койоты и рыси), все хищники в заповеднике подлежали истреблению. Вскоре численность оленей, ко всеобщему удовольствию, стала возрастать быстрыми темпами. Популяция, насчитывавшая в 1906 г. 4 тыс. особей, к 1925 г. включала в себя уже 100 тыс. (Rasmussen, 1941). Этот огромный прирост немедленно повлек за собой истощение пастбищ и деградацию местообитания. Олени, особенно зимой, стали голодать, и вскоре среди них начался падеж. Они гибли от различных заболеваний и паразитарных болезней, истинной причиной которых было недоедание. К 1930 г. в живых осталось только около 20 тыс. оленей, а к 1940 г.— около 10 тыс. Этот пример, бесспорно, доказывает, что концепция «охраны природы» в слишком прямом своем приложении входит в противоречие с подлинными интересами тех животных, которым хотят покровительствовать. В зависимости от своей предельной емкости территория может прокормить лишь

Рис. 68. Изменения численности популяций чернохвостого оленя (Odocoileus hemionus) на плато Кайбаб (Rasmussen, 1941).

определенное количество особей соразмерно с кормовыми ресурсами. Стоит только численности превысить границы предельной емкости, катастрофа становится неизбежной; оскудение растительного покрова, эрозия почв, опустошительные эпизоотии — таковы самые наглядные ее проявления.

Столь же ошибочная концепция преобладала до очень недавнего времени и по отношению к крупным млекопитающим в зонах, где разрешается охота. Принято считать, что допустима лишь охота на самцов (поскольку у большинства крупных копытных существует полигамия13, способность к воспроизводству вида в данном случае не страдает). По кодексу охотничьей чести на человека, застрелившего самку, смотрят уже не как на охотника, а как на разбойника. Если такой взгляд был оправдан (и оправдан еще и сейчас) в зонах, где численность дичи опустилась ниже известного уровня, то для зоны нормального охотничьего промысла это — величайшее заблуждение. Неправильное администрирование такого типа имело место, в частности, в США, где был издан знаменитый Закон самцов (Buck Law) — закон, действующий и поныне во многих штатах и запрещающий отстрел самок оленей. Это чрезмерное покровительство привело к излишнему размножению оленей и деградации их местообитаний. До катастрофы, подобной той, что произошла на плато Кайбаб, дело не дошло, но в большей части западных штатов наблюдалась высокая смертность оленей как прямое следствие чрезмерного увеличения их численности. В результате популяции поредели и интересы охотников пострадали.

Разрушение местообитаний, наблюдаемое в США, имеется и в других местах, в частности в некоторых заповедниках, где меры полной охраны животных вызвали увеличение их численности, превосходящее предельную емкость угодий. Отмечено, например, массовое возрастание численности слонов в национальном парке, Альберта, вызванное в равной степени и размножением и миграцией животных из прилегающих зон14 (Bourliere, Verschuren, 1960). Плотность их популяций, вне всякого сомнения, превосходит возможности естественной среды; одним из доказательств этого служит интенсивное обезлесение многих площадей. Известно, например, что слоны часто валят деревья, чтобы объесть их листву. Таким образом, большая плотность популяций слонов приводит к преобразованию саванны, поросшей деревьями, в саванну, поросшую травой в ущерб первичному растительному сообществу, которое находится в лучшем равновесии с климатическими условиями.

Последствия чрезмерно усердной охраны природы связаны также с тем ущербом, который может повлечь за собой слишком большая концентрация животных в одном районе. Так, например, когда вследствие резкого сокращения популяций слонов на Береге Слоновой Кости к 1932 г., вызванного чрезмерно интенсивной охотой, были приняты меры по охране слонов и созданы заповедники (в Буне и Таи-Сассандре), слоны расплодились до такой степени, что вскоре превысили предельную емкость охраняемых территорий. Расширив свой ареал, они вторглись в зону возделанных земель и, нанеся им огромный ущерб, навлекли на себя гнев европейских плантаторов и местных земледельцев. Оказывать покровительство слону на Береге Слоновой Кости, по мнению некоторых, не менее преступно, чем покровительствовать полевым мышам в Европе! Однако война, которая была объявлена вслед за этим слонам, достигла такого размаха, что намеченная задача молниеносно оказалась перевыполненной и теперь приходится уже опасаться слишком большого поредения численности слонов в этой части Африки.

В связи с вопросом охраны животных встает также проблема хищников, которых человек, движимый своими сентиментальными чувствами к другим полезным животным, усердно истреблял повсюду под тем предлогом, что они, мол, «вредны». В действительности же эта позиция явно ошибочна, и результаты такого поголовного истребления «вредных» зверей и птиц бывали подчас плачевными15.

Прежде всего нужно признать, что деятельность хищника не обязательно является фактором, ограничивающим численность других животных. Хищники уничтожают главным образом больных или старых и искалеченных животных, предупреждая тем самым распространение эпизоотии и улучшая состояние популяции. К тому же, когда деятельность плотоядных животных проявляется как реальный ограничительный фактор, она чаще всего оказывается по истечении определенного срока полезной. Регулируя численность своих жертв, хищники предупреждают ее чрезмерное увеличение, которое всегда приводит к тяжелым нарушениям в биоценозах и в биологическом равновесии.

Приведем в качестве примера результат истребления на Западе США койотов, волков, пум и рысей, обвиняемых в убийстве множества ягнят. Массовое сокращение численности этих хищников привело к неслыханному размножению грызунов, наносивших огромный ущерб полям и лугам. Тогда фермеры прекратили борьбу с хищниками и принялись за истребление грызунов. Число койотов стало снова возрастать, но, так как за это время грызуны исчезли, койоты, лишенные своей естественной добычи, сделались значительно опаснее для домашних животных.

Другие примеры касаются хищных птиц, которых человек везде усердно преследует. За редкими исключениями, эти хищники никогда не приносят значительного вреда, да и плотность их популяций обычно невелика в силу того, что каждый из них имеет большой индивидуальный участок, и тем не менее эти птицы подвергаются систематическому истреблению. Можно было бы привести еще немало подобных примеров, и все они показали бы, что животные, считающиеся «вредными», в конечном счете совершают полезное дело.

Эти положения, верные для наземных биоценозов, приложимы также и к водной среде. Так же обстоит дело с неразумным истреблением крокодилов. В их весьма разнообразный кормовой рацион, несомненно, входят некоторые рыбы, но среди них, как правило, преобладают виды, не имеющие экономического значения16. Например, в бассейне Амазонки уничтожение кайманов привело к увеличению численности хищных рыб пираний, способных за несколько минут сожрать быка. В особенности это относится к рыбам, поедаемым нильскими крокодилами. Таким образом, эти крупные пресмыкающиеся играют значительную роль в водных биоценозах жаркого пояса, о чем зачастую не подозревают те, кто выносит им безапелляционный приговор.

Крокодилы слишком интенсивно истребляются человеком, который охотится на них ради их кожи. Всем крокодилам, и особенно нильскому, который уже истреблен на большей части своего ареала, угрожает исчезновение. Охотники за крокодиловой кожей уничтожают, таким образом, природный фонд, который мог бы быть весьма рентабельным, если бы «изъятия» из него делались пропорционально размерам популяций и их естественному приросту.

Истребление хищных рыб, в частности щуки, приводит либо к излишнему увеличению численности нежелательных видов рыб, либо к чрезмерному размножению других видов, что в свою очередь вызывает появление среди них карликовых особей.

Нельзя считать всех хищников в целом вредными, и следует сохранять их место в биоценозах, где они выступают как существенные компоненты биологического равновесия, выгодного в первую очередь для человека.

Данные соображения побудили тех, кого волнуют вопросы сохранения природы, пересмотреть некоторые свои концепции и признать, что за пределами комплексных заповедников природы сохранность крупной фауны может быть обеспечена только в том случае, если она будет включена в широкие комплексные планы экономического развития. Понятие плановой организации управления фауной возникло уже очень давно, и в наши дни можно с большой пользой прочитать законодательные тексты стран Западной Европы вплоть до закона Карла Великого и ордонансов, изданных французскими королями и немецкими принцами. Вы не найдете в них ученых слов, которыми принято «украшать» современные научные статьи, но в них отражены основные принципы разумной эксплуатации дикой фауны. Ценным вкладом в решение этой проблемы явилась разработка североамериканскими экологами за последние тридцать лет ряда важных вопросов, касающихся использования крупной фауны. Их заслуга состоит в том, что они совмещают охрану природы, и в частности охрану животных, с экономической рентабельностью использования маргинальных зон. Основная сущность такого управления землями заключается в постоянном, без ограничения времени, поддержании численности животных на наивысшем уровне, допускаемом предельной емкостью угодий, и обеспечении ежегодного отстрела максимального числа особей. Здесь сохраняется тот же принцип, каким руководствуются по отношению к домашнему скоту, стремясь получить от него наибольшую прибыль.

Конечно, надо учитывать, что при решении вопросов подобного рода необходимо провести целый ряд экологических исследований по всем аспектам проблемы — предельной емкости местообитании, статической и динамической структуры популяций в исходных условиях опыта и при различной степени интенсивности охоты.

2. Использование человеком крупных животных и биологическое равновесие в умеренной зоне

Первые современные данные были получены по североамериканским оленям. В качестве примера возьмем калифорнийского чернохвостого оленя из района Джоубон на западном склоне Сьерра-Невада в Калифорнии. Их популяция насчитывает здесь примерно 5570 голов и увеличивается ежегодно на 1800 особей, то есть на 32% (Leоpold etal., 1951). Из них только отстреливается охотниками 7 % (400 голов) и 2 % становится добычей хищников. Следовательно, 23% этих животных ежегодно погибает от недоедания — это и есть тот излишек популяции, который местообитание не может прокормить и который можно было бы использовать для охотничьего промысла, не снизив постоянного уровня численности популяций, а вместо этого олени погибают от голода на оскудевших пастбищах.

Несмотря на то что охота и ежегодный отстрел определенного контингента животных могут показаться несовместимыми с сохранением вида, факты говорят об обратном явлении. Продуктивность популяции явно возрастает, когда она находится в равновесии со своей средой. Обильный корм благоприятен для воспроизводства и обеспечивает самкам лучшее физическое состояние в период беременности и кормления. Однако Костлей (Costley, цит. по: Longhurst et al., 1952) установил, что равновесие популяций с естественной средой было наиболее устойчивым в тех районах, где разрешался отстрел самок. Смертность среди молодых оленей в этих районах достигала только 25%, в то время как на тех территориях, где охота была разрешена только на самцов и популяция поэтому была слишком многочисленной, этот процент возрастал до 42. Увеличение численности, как это ни парадоксально, бесспорно, выше в тех зонах, где охота интенсивнее17 . Заставить согласиться с этими выводами некоторых покровителей природы очень трудно, хотя они и полностью удовлетворяют их требованиям.

Такие методы поддержания биологического равновесия в естественных местообитаниях применимы не только к оленям. Они пригодны, по сути дела, для всех крупных млекопитающих, вплоть до американских бизонов. Стадо бизонов национального парка Вуд-Буффало в Канаде, насчитывающее 14000—16500 особей, переросло возможности своего местообитания (Fuller, 1961). Такое же положение сложилось в национальном парке Элк-Айленд (провинция Альберта). В 1951 г. в южную часть парка, которая была отгорожена и переустроена в конце 1949 г., выпустили 10 самцов и 65 самок бизонов. В 1959 г. там насчитывалось уже 520 бизонов и местообитание проявляло признаки оскудения, и, чтобы избежать полной его деградации, пришлось изъять из стада 110 особей.

Постоянный прирост численности бизонов побудил канадские власти снова отнести их к числу животных, на которых разрешен регулярный охотничий промысел и уже к 1959 г. был разрешен отстрел бизонов.

Эксплуатация такого типа оказалась возможной и по отношению к другим животным, в частности к оленю вапити и вилорогой антилопе.

Особенно нагляден пример с регулированием популяции сайгаков (Банников, 1962). Как уже упоминалось выше, этот некогда многочисленный и занимавший большой ареал вид был настолько разрежен, что в 1920 г. ему угрожала опасность исчезновения. Но вскоре вопреки мнению тех, кто уже считал сайгаков живым ископаемым, численность их снова возросла и достигала примерно двух миллионов особей, занимавших площадь в 2,5 млн. км2 (рис. 69). Более полумиллиона сайгаков живет на правом берегу Волги. Такая численность позволяет ежегодно, начиная с 1951 г., отстреливать до 300 тыс. животных, получая большое количество высококачественного мяса (6 тыс. т), кож (20 млн. дм2) и рогов, нисколько не подрывая при этом возможность продолжения вида (численность его скорее имеет тенденцию к увеличению). Эта антилопа, ареал которой охватывает в большей своей части чрезвычайно скудные земли, в противоположность домашним животным не нарушает равновесия своего местообитания, благодаря своей подвижности и систематическим миграциям и способна кормиться такими растениями, которые не пригодны для домашнего скота18.

Рис. 69. Распространение антилопы сайгака (Saiga tatarica) (Банников. Жир но в, Лебедева, Фандиев, Биология сайги, Москва, Сельхозгиз, 1961). 1 — в исторический период; 2 — сокращение ареала к 1920 г.; 3 — в настоящее время.

В большинстве местообитаний, не считая заповедников и большей части национальных парков, где вмешательство человека в естественное равновесие недопустимо, лучший способ продления жизни крупных млекопитающих и их охраны заключается в «управлении» их популяциями в соответствии с условиями естественной среды. Преимущество этих методов состоит в том, что они позволяют сочетать интересы покровителей природы с известной экономической рентабельностью, а также значительно лучше использовать маргинальные зоны. Эти доводы основаны на точных законах экологии, использованных одновременно и в «интересах» диких животных, и в интересах получения прибыли.

3. Использование человеком крупных животных в Африке

Успешное использование человеком диких копытных в зонах умеренного климата позволяет предположить, что применение подобных же методов в других зонах может дать результаты, представляющие большой интерес и для биолога, и для экономиста. С особой остротой стоит этот вопрос в Африке, где нашла убежище последняя уцелевшая во всем мире большая группа крупных млекопитающих и где в биоценозах, особенно в саваннах, явное преобладание диких копытных над домашними. При современном положении этого континента, идущего по пути политического, экономического и социального развития, необходимо как можно скорее решить задачи охраны природы и удовлетворения потребностей местного населения в белковой пище. Быть может, для защиты дичи рациональная эксплуатация ее дала бы больше, чем увеличение числа заповедников, границы которых подвергаются беспрерывным притязаниям со стороны местного населения. Плановое управление фауной, быть может, оградило бы ее более надежно и на более длительный срок от истребления местными племенами, на языке которых и мясо и дикое животное обозначаются одним и тем же словом19. При этом была бы отчасти ликвидирована нехватка в пище животных белков, которая доходит уже в некоторых частях континента до размеров бедствия.

Ряд работ относительно количества копытных в саваннах (учеты и исследование популяций), начатых на территории Восточной Африки и в восточной части Конго после окончания второй мировой войны, может составить солидную научную базу для рационального использования африканских промысловых зверей в качестве источника животных белков20.

Эти работы установили, что в открытых местообитаниях плотность промысловых животных может быть огромной. В качестве примера укажем, что число особей, приходящееся на каждый квадратный километр в национальном парке Альберта, доходит до 86, из них 25 буйволов и 40 антилоп бубалов (Bourliere, Verschuren, 1960).

Еще интереснее оценить количество животных в общем их весе, иначе говоря, биомассе (живом весе на единицу площади). Это важный показатель. Бурлиер и Вершурен (Bourliere, Verschuren, 1960) приводят данные о биомассе, колеблющейся от 7580 до 20 485 кг на 1 км2 в саваннах национального парка Альберта. Результаты учетов, охвативших 600 км2, содержат даже, как это следует из прилагаемой таблицы, такую рекордную цифру, как 24 406 кг диких копытных на 1 км2. А в Уганде, в национальном парке королевы Елизаветы, плотность популяций крупных животных неоспоримо является рекордной (Petrides, Swank, 1958).

На 1 кв. милю (то есть 2,59 км2) там приходилось в среднем 40 бегемотов, 7 слонов, 10 буйволов, 8 водяных козлов, 7 бородавочников, 1,5 антилоп] бубалов, 1,3 антилоп бушбоков, что соответствует биомассе в 34 944 кг на 1 км2.

Биомасса копытных в саваннах центрального сектора национального парка Альберта (по данным переписей на участке в 600 км2, 1959 г.)

Эти цифры показывают, что биомасса диких копытных в Африке, может быть, чрезвычайно велика и значительно выше показателей биомассы в других частях света, например на Великих равнинах Северной Америки.

Пожалуй, не менее интересно провести сравнение биомассы диких копытных с биомассой домашних травоядных, если проводить его между естественными биотопами диких копытных и такими же биотопами, где выпасаются домашние животные, а дикие копытные отсутствуют. Так, в Конго некоторые естественные пастбища21 не выдерживают нагрузки, превышающей 5500 кг на 1 км2. В Кении злаковые саванны с Themeda выдерживают от 3600 до 5500 живого веса скота на квадратный километр. Если эта нагрузка превышена, в местообитании немедленно появляются признаки деградации, вызванные оскудением растительного покрова.

Следовательно, природные местообитания Африки во всяком случае способны выдержать биомассу диких животных, по меньшей мере равную биомассе домашних животных. В большинстве случаев биомасса местных диких копытных достигает в непреобразованных саваннах того же предела, какой выдерживают улучшенные пастбища, устройство которых потребовало больших затрат22.

Происходит это главным образом благодаря лучшему использованию дикими копытными растительного покрова, так как выпас домашнего крупного рогатого скота носит избирательный характер — домашний скот оставляет многие растения без внимания. В противоположность этому все виды диких копытных (а их нередко насчитывается 10—20 видов, сосуществующих на одной территории) используют все виды растений, составляющих характерное растительное сообщество местообитании, где каждый вид занимает особую экологическую нишу. Некоторые из копытных, например зебры, гну и топи, поедают только травянистые растения, другие (например, антилопа импала и другие антилопы) питаются в основном кустарниками, нередко даже колючими, а слон поедает все растения, включая листву деревьев и травы, отвергаемые другими животными. Таким образом, замена целой фауны одним-единственным видом животного является экологической бессмыслицей, которая ведет к расточению растительной продукции23.

Итак, становится все более и более ясным, что на большей части Африки растительный покров и свойства почв таковы, что любое преобразование неизбежно серьезно нарушит их устойчивость по отношению к факторам деградации. Кроме того, всякое вмешательство человека (расчистка зарослей, создание водоемов, возведение оград, истребление мухи цеце, не считая уже расходов на содержание домашних животных) требует капиталовложений, которые при нынешней экономической конъюнктуре являются тяжелым бременем для молодых африканских государств. Отсюда следует, что наилучшим решением будет, по-видимому, сохранение природных биоценозов во всей их совокупности, и в особенности биоценозов с крупными животными, так как они лучше приспособлены к своей среде, чем домашний скот, который может занять их место24. Рациональное использование диких копытных заключается главным образом в том, что ежегодно изымается контингент животных, определенный на основании точного экологического изучения, учитывающего структуру популяций, продуктивность и годовой прирост популяции.

При решении вопроса о формах эксплуатации в первую очередь возникает мысль о спортивной охоте, так как охотники могут изымать допустимое количество особей из популяций. Еще более простым методом является организованный забой диких животных, но в данном случае встает до сих пор почти еще не разрешенная проблема хранения мяса и перевозки его в центры потребления. В противоположность домашнему скоту, который без труда доставляют на бойню, диких животных приходится убивать на месте, и мясо их должно быть доставлено потребителю в самый кратчайший срок.

Но в отношении некоторых млекопитающих, которых можно содержать в очень больших загонах, проблема их поимки и перевозки облегчается. Так поступают в Южной Африке, где на многих фермах разводят антилопу спринкбок для продажи на мясо. В других случаях возможно в определенные периоды сгонять животных к загонам, где их затем сортируют. Можно также прямо на месте забоя заниматься приготовлением «билтонга» — сушеного мяса.

Многие попытки рациональной эксплуатации диких животных производятся сейчас в Восточной Африке, в частности в Родезии, к юго-востоку от Булавайо. Там были проведены предварительные учеты и одновременно изучение возрастной и половой структуры популяций диких копытных. Эти данные позволили определить количество особей, в особенности антилоп импала и зебр, которых можно забивать, не изменив высокой плотности популяций.

Такая операция дает весьма внушительную прибыль, которую можно оценить примерно на 15 тыс. фунтов стерлингов выше того, что принесла бы традиционная эксплуатация домашнего скота.

Подобное же использование крупных диких животных проводится сейчас в Южно-Африканской Республике, в частности в Трансваале (Riney, 1963). В 1959 г. владельцы ранчо продали не менее 3593 т мяса, главным образом полученного от забоя антилоп импала (ставших слишком многочисленными вследствие безудержного размножения этого вида) куду и гну; валовой доход от этих операций достигает 194 530 фунтов стерлингов. В границах определенного участка фермеры выявили, что при нагрузке в 8800 фунтов живого веса домашнего скота на одну квадратную милю пастбища деградируют, а годовой доход составляет всего 600 фунтов, тогда как нагрузка в 17 600 фунтов живого веса диких копытных делает возможной рациональную эксплуатацию, приносящую 700 фунтов стерлингов дохода, и сберегает местообитание, которое может даже возродиться там, где оно ранее было затронуто эрозией.

Рациональное использование крупной африканской дичи может также устранить или по крайней мере обуздать браконьерство. Причину браконьерства следует искать, кроме несомненной погони за заработком, в «мясном голоде» населения и в прирожденном влечении к охоте, которое невозможно искоренить у некоторых племен, точно так же как невозможно искоренить его в высокоцивилизованных странах Европы и в Северной Америке. Рационализация охоты устранила бы некоторые причины браконьерства, не имеющие ни экономического, ни психологического оправдания.

Плановое использование фауны позволило бы также разредить слишком большую плотность популяций крупных млекопитающих, численность которых во многих районах Африки, бесспорно, превысила предельную емкость угодий, и существует опасность, что этот излишек может погибнуть без всякой выгоды для человека и для природы. Плановая эксплуатация дала бы возможность избежать перегрузки пастбищ, которая наблюдается в отдельных местах, и поглотила бы излишки популяций, вызывающие деградацию местообитаний. Вернемся к национальному парку королевы Елизаветы в Уганде и к окружающим его районам. Здесь бегемоты, по мнению некоторых авторов, несколько чрезмерно «воспользовались» покровительством, которое обусловлено законом. И действительно, превышение предельной емкости угодий здесь налицо: численность этих животных на озерах Эдуард и Джордж насчитывает более 28 тыс. голов. Серьезность этого положения усугубляется тем, что на этом же участке кормятся слоны, буйволы, водяные и болотные козлы и бородавочники. Зная, что один бегемот поедает ежедневно около 400 фунтов растений, можно легко судить об ущербе, причиняемом этими Животными своему местообитанию, где уже полным ходом идут процессы деградации растительного покрова и эрозии (в частности, интенсивное образование оврагов). Значительная часть почвы обнажается, а однолетние травянистые растения исчезают,. Уступая место колючему кустарнику, которого бегемоты не едят25.

Вследствие этого было предложено сократить численность бегемотов примерно на 4 тыс.— 6 тыс. особей, что, в общем, соответствует предельной емкости местообитания (Petrides, Swank, 1958). Здесь можно было бы забивать каждый год по 1000 бегемотов без всякого ущерба. Эта мера позволяет поддерживать популяцию бегемотов в состоянии определенного равновесия со средой и обеспечивает местным жителям известное количество высоко ценимой ими белковой пищи26.

Разумеется, следует тщательнейшим образом следить, чтобы частичные изъятия из популяций не подвергли опасности их существование в будущем. Прежде всего нужно избегать бесконтрольного избиения, которое нередко наблюдается во время некоторых традиционных охотничьих праздников. Характерен пример с массовым истреблением болотных козлов Северной Родезии27. Хотя в части старого местообитания популяций этих антилоп несколько регрессировали, они все еще встречаются большими стадами на заливных равнинах и болотах, например на равнинах Кафуэ, где их количество, быть может, даже чрезмерно велико (в зонах их обитания уже начинают появляться признаки истощения пастбищ, а во время сухого сезона в стадах наблюдается значительная смертность). Африканцы обычно периодически сгоняют болотных козлов, у которых очень сильно развит стадный инстинкт, к загонам, где каждый раз производят убой многих тысяч животных. Эту охоту, называемую здесь «чила», конечно, можно было бы заменить в будущем более рациональным методом эксплуатации — убоем 25 тыс.— 30 тыс. голов в зависимости от численности данной популяции. Таким образом было бы обеспечено продолжение вида этой красивой антилопы и одновременно достигнут экономический эффект, весьма привлекательный для жителей заливных лугов реки Кафуэ. Плановое использование крупных африканских животных представляется, таким образом, весьма многообещающим, так как оно может примирить наилучшим образом интересы сохранения природы и экономической рентабельности маргинальных зон. Следует, конечно, принять самые строгие меры предосторожности, потому что каждая ошибка может иметь тяжелые последствия и вызвать ощутимое уменьшение численности того или иного вида. Но если эксплуатацию дичи вести разумно, исходя из данных предварительного обследования, то можно считать доказанным, что количество получаемых продуктов животного происхождения составит значительный вклад в продовольственный баланс Африки. Естественно, решение проблемы именно таким образом применимо не ко всем частям Африканского континента. Прежде всего нужно исключить природные заповедники и национальные парки, занимающие большие площади, где, повторяем, никакое вмешательство человека ни в какой форме не должно влиять на природное равновесие.28 Кроме того, воздействие человека на фауну в районах с различными экологическими условиями и различной плотностью популяций крупной дичи не должно быть одинаковым. Так, например, существуют коренные различия между африканскими восточными и западными районами. Как и для всех аспектов проблемы охраны природы, здесь не существует общих решений, а имеется лишь множество частных случаев.

Но если деятельность человека будет разумной, то плановая эксплуатация животных в Африке, как и повсюду на Земле, сможет обеспечить сохранение их жизни в мире, преобразованном для нужд человека, и разрешить сложную проблему «сосуществования» крупных млекопитающих и развивающейся индустрии.

Б. Рациональная эксплуатация популяций морских млекопитающих и морских птиц

1. Ластоногие

Не только крупные наземные млекопитающие могут быть объектом рациональной эксплуатации их человеком, который в иных случаях может покровительствовать тому или иному виду и извлекать из него разумную выгоду. Самым поразительным в этом отношении можно считать, без сомнения, случай с морскими котиками островов Прибылова на севере Тихого океана (Kenyon, Scheffer, Chapman, 1954). В настоящее время ведется Рациональная эксплуатация этих пушных зверей, собирающихся летом на берегах острова большими стадами. А между тем их популяция испытала немало превратностей, и был момент, когда можно было опасаться, что котики совершенно исчезнут, разделяя печальную судьбу многих других видов, и в том числе видов животных, населяющих Антарктику. Когда в 1786 — —1787 гг. были открыты острова Прибылова, численность этих тюленей достигала по меньшей мере 2,5 млн. Но резкое сокращение их численности в результате хищнического промысла быстро превысило возможности воспроизводства стада, и к 1835 г. их оставалось уже не больше миллиона. После того как в 1868 г. острова перешли во владение США, массовое избиение котиков продолжалось. В этом году было забито не менее 242 тыс. животных, и ежегодные изъятия из популяции держались на высоком уровне до конца века. Забой производился и на суше, и в открытом море, причем особый вред наносила морская охота, так как в море невозможно было производить отбор зверей по полу и по возрасту. И не приходится удивляться, что популяция котиков островов Прибылова сократилась до 400 тыс. особей в 1897 г. и до 215 тыс. в 1911 г., то есть составляла меньше 1/10 поголовья, населявшего эти острова в момент их открытия.

Но принятые правительством США меры по охране, включающие, в частности, и запрещение морской охоты29, позволили восстановить поголовье котиков. В 1947 г. их насчитывалось более 3,5 млн., несмотря на непрекращающийся промысел, который велся теперь на научной основе, с учетом биологических особенностей этого вида (рис. 70).

Рис. 70. Увеличение популяций морского котика (Сallorhinus ursinus) на островах Прибылова в результате проведения мероприятий по их охране и установления регламентации их промысла. (По данным, опубликованным Кеньоном и Шеффером: Kenyon, Scheffеr, U. S. Dept. Interior, Fish and Wildlife service «Special Sci. Report-Wildlife № 12», 1954).На ординате дана численнпсть котика в сотнях тысяч.

Котики — полигамы. Как и у многих других видов тюленей, самцы-производители, захватившие первые места в стаде, завладевают в отчаянной борьбе с другими самцами гаремами самок, в среднем насчитывающими до 80—90, а иногда до 160 особей30. Следовательно, можно заранее считать, что имеется много излишних самцов, существование которых вследствие огромной диспропорции между самцами -производителями и самками совершенно не обязательно для процветания вида. Эти самцы, называемые «холостяками», между первым и седьмым годом жизни собираются отдельно большими группами в ожидании, когда они достаточно повзрослеют и наберутся сил, чтобы померяться силами с вожаками гаремов. Среди этих самцов и можно производить изъятия. Их численность на сегодняшний день обеспечивает средний годовой промысел в 60 тыс. голов. Таким образом, прославленный мех и побочная продукция данного промысла делают колонии котиков, единственное богатство этих скудных островов, чрезвычайно выгодными с экономической точки зрения. С 1911 г. правительство США непосредственно «управляет» этим природным капиталом31 и организует на островах необходимые научно-исследовательские работы.

Этот пример вмешательства человека в сообщество животных — совершенно иного типа, чем в случае с наземными дикими копытными, о котором говорилось выше. Он показывает, что одни и те же принципы с соответствующими поправками приложимы к различным видам. Рациональная эксплуатация наилучшим образом обеспечивает животным продление жизни, а человеку — законную выгоду. Противоположный пример можно привести с промыслом котиков (Arctocephalus pusillus) у берегов Африки. Популяции этих южных видов ластоногих, некогда весьма многочисленные, были доведены хищническим истреблением до столь ничтожных размеров, что трудно надеяться, что за короткий срок они смогут достигнуть уровня, открывающего возможность хоть для какой-нибудь эксплуатации.

2. Птицы, дающие гуано

На примере птиц, дающих гуано, также можно увидеть, как человек может извлекать пользу из природных богатств, не нарушая биологического равновесия. Правда, в этом случае речь идет, скорее, не о воздействии человека на равновесие популяций, а в значительно большей мере о его покровительстве диким видам животных, продукция которых служит объектом эксплуатации (Dorst, 1956). Известно, что экскременты морских птиц, гнездящихся огромными колониями на морских берегах, образуют залежи знаменитого гуано с высоким содержанием азотнокислого натрия. Особенно славятся залежами гуано, в силу ряда очень сложных биологических и физико-географических факторов, северные побережья Чили и Перу. Эти побережья, несмотря на то, что они расположены в тропических широтах, омываются холодными водами (течение Гумбольдта), изобилующими планктоном и рыбой до такой степени, что океанографы упоминают волны, «черные от морских животных», и «пюре из планктона». Одной из рыб, водящихся здесь в изобилии, является анчоус (Engraulis ringens) — подлинный краеугольный камень морской жизни в течении Гумбольдта. Популяции анчоуса исчисляются в 10 млрд. особей, другими словами, его масса составляет примерно 20 млн. т. За их счет существуют многочисленные морские птицы, и в частности представители отряда веслоногих: бакланы, олуши и пеликаны. Три вида из них, далеко превосходящие по численности все остальные, являются главными производителями гуано: баклан (Phalacrocorax bougaivillii), олуша (Sula variegata) и пеликан (Pelecanus occidentalis thagus]. Эти в высшей степени «стадные» птицы образуют процветающие колонии на мелких островках, расположенных вблизи континента. Плотность их поселений значительна. Бакланы откладывают до трех кладок яиц, на квадратный метр, а так как каждая пара выводит в среднем двух птенцов, то, следовательно, на 1 м2 оказываются скученными 12 птиц. Все эти птицы обладают характерной особенностью — они откладывают свои экскременты прямо на местах своего гнездования, а так как Они гнезд не строят и к тому же на побережье Перу никогда не бывает дождей, то их экскременты в конце концов образуют пласт, который с каждым годом становится все толще и толще.

На островах, расположенных вдоль побережья, птицы гнездятся с давних времен, и поэтому гуано накапливалось там вплоть до прошлого века слоями толщиной метров 40. А между тем это удобрение использовалось еще в доколумбовы времена, когда строгая регламентация инков охраняла птиц — производителей гуано. Гарсиласо де ла Бега в «Королевском комментарии», вышедшем в 1609 г., сообщает, что «во времена королей инки так заботились о сохранении этих птиц, что, когда они сидели на яйцах, никому под страхом смерти не разрешалось появляться на островах, где они находились, чтобы не пугать их и не вынуждать покидать свои гнезда, а тем более не убивать их ни на островах, ни за пределами островов также под страхом смерти». К сожалению, в середине прошлого века миром овладела подлинная «лихорадка гуано», вызванная высокой ценностью этого удобрения. Целые флотилии прибывали за этим продуктом, который многочисленные армии азиатских кули добывали открытым способом в настоящих копях. Подсчитано, что в период с 1851 по 1872 г. только с островов Чинча, одного из основных центров гнездования, было вывезено около 10 млн. т гуано, причем первоначальный его фонд не превышал 13 млн. т. С 1848 по 1875 г. в Северную Америку и Европу было вывезено в целом 20 млн. т гуано.

Эта лихорадочная эксплуатация сопровождалась полным уничтожением птичьих колоний: сбор велся круглый год, даже в период гнездования, и рабочие не останавливались перед тем, чтобы уничтожать птиц ударами палок — для «забавы», как писали путешественники того времени,— собирали их яйца и отправляли целыми бочками для различного промышленного использования.

Таким образом, первоначальный запас гуано, который уже больше не восстанавливался, был быстро уничтожен. За сезон 1909/10 г. было собрано всего 23 тыс. т. Поэтому ввиду серьезной угрозы, нависшей над экономикой Перу, правительство приняло строгие меры и поручило управление этими природными богатствами обществу «Компания гуано» (Compafiia administra-dora del Guano), основанному в 1909 г. Первые мероприятия были направлены на то, чтобы установить абсолютную защиту мест гнездования, и вскоре колонии птиц были восстановлены. Однако соотношение между видами было уже нарушено: на первом месте по численности оказались те виды морских птиц, которые лучше всего мирились с присутствием человека. Так, баклан занимает большую часть наиболее удобных для гнездования территорий и составляет 85% общего числа птиц, производящих гуано, количество которых исчисляется примерно в 15 млн. особей. Теперь гуано эксплуатируют в темпе, обеспечивающем сохранение колоний. Ежегодно на почву птицами отлагаются слои гуано толщиной 7—10 см, а иногда и больше. Годовая продукция гуано непрерывно возрастает, и уже в 1953 г. она достигала 255 тыс. т.

История колоний морских птиц показывает, насколько выгоднее человеку рационально эксплуатировать природные богатства, вместо того чтобы расхищать их, подрывая будущее своей экономики. Сохранение этих колоний дает возможность и любоваться великолепным зрелищем, и в то же время извлекать материальную пользу, которой человек чуть было не лишил себя окончательно из-за своей собственной несознательности.

В. Природа и туризм приходят на помощь здоровью человека

Абсолютно необходимо, чтобы люди начали наконец беречьи кое-что другое, кроме того, что служит им для производства кожи на подошвыботинок или швейных машин; необходимо, чтобы они оставили какой-то уголок, гдеони могли бы время от времени находить отдохновение от повседневных забот.Только тогда можно будет начать говорить о цивилизации.Ромен Гари, «Корни неба»

Как это ни парадоксально, но одна из важнейших проблем, которую предстоит разрешить человеку в ближайшие десятилетия,— проблема его досуга. Техника все больше и больше освобождает его от физического труда, и, возможно, недалек тот день, когда люди будут располагать большей частью своего времени для деятельности, не направленной непосредственно на добычу хлеба насущного.

С каждым днем человек придумывает все новые и новые «игрушки», которые позволяют ему повысить свой культурный уровень или просто занять свободное время. С каждым днем возрастает объем печатных изданий — книг и периодики. Радио, телевидение, кино и занятия спортом приобретают все большую власть над человечеством.

Среди разнообразных видов развлечений человека первое место занимают те, которые осуществляются на открытом воздухе; прежде всего это относится к туризму во всех его формах. «Вкус» к природе достиг невиданного расцвета. Несмотря на некоторый снобизм и моду, это тяготение имеет под собой весьма глубокую основу. Современный городской житель большую часть своего времени проводит дома, в учреждении или в цехе, вдали от природы. Постоянный шум, нервная напряженность жизненного темпа, тысячи внешних раздражений, а также повседневные заботы мало-помалу расшатывают нервную систему людей. Неуклонно возрастающая кривая нервных заболеваний хорошо показывает, каким опасностям подвергает себя человечество, избравшее жизнь в полном отрыве от природной среды. Это положение все более будет усугубляться при современном росте народонаселения.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что в наше время человек пользуется каждой свободной минутой, чтобы побыть на лоне природы. Одной из первых форм такого использования свободного времени явился «краткосрочный туризм». Чтобы постигнуть его «размах», достаточно вспомнить длиннейшие вереницы машин, которые каждое воскресенье образуют пробки на подступах к городам. Горожане не колеблясь проводят долгие часы на дорогах, чтобы добраться до лесного уголка или до извилины речки где-нибудь вдали от города. Вряд ли еще существует такой человек, который не осознает исключительно важной роли «зеленых поясов», лесов и природных ландшафтов, пусть даже в той или иной степени благоустроенных человеком. Уничтожение или глубокое преобразование таких районов было бы, несомненно, катастрофой, с точки зрения натуралиста, так как вместе с ними исчезли бы и последние прибежища дикой флоры и фауны в индустриальных странах с большой плотностью населения. Вне всякого сомнения, это не пошло бы на пользу городским жителям, лишенным в таком случае контакта с естественной, более здоровой и менее зараженной, чем городская атмосфера, средой. Вторая форма проведения досуга — туризм более крупного масштаба, имеющий место во время отпусков. В двадцатый век, век техники, поездки людей на дальние расстояния становятся все более легко осуществимыми и все более доступными для широких слоев населения.

Таким образом, и в этом плане охрана дикой природы приобретает необыкновенно важное значение. Использование природных ресурсов для туризма — при условии, конечно, если этот термин будет правильно понят,— позволяет самым удачным образом удовлетворить и интересы защитников природы и экономистов (выгодное использование краевых зон), и все более возрастающий интерес городского населения к природе.

Если человек любит осматривать соборы и дворцы, построенные в давние времена, то он так же любит созерцать и достопримечательности природы, ландшафты и те места, о которых он слышал в свои школьные годы и о красотах которых он ежедневно читает в журналах и книгах. Несомненно, некоторые страны не представляют большого интереса с точки зрения, скажем, археологической или исторической. Например, в тропиках Африки очень мало исторических памятников и еще меньше памятников архитектуры, которые могли бы служить «коммерческим» целям (употребляя это варварское выражение, мы имеем в виду ценность дворцов Версаля или Флоренции, с точки зрения туристов). Африка привлекает к себе своеобразным бытом и обычаями ее населения, однако уже сейчас можно предсказать, что пройдет всего несколько десятилетий — и в странах Африки, идущих по пути социального и технического прогресса, так же как и в других странах мира, вряд ли можно будет познакомиться с красочными традициями африканских племен. Тогда Африканский континент будет привлекать туристов в основном своей природой и своей дикой фауной. Но так как просторы саванн, несмотря на то что на их громадном протяжении встречаются такие красоты природы, как великолепные водопады, покрытые вечными снегами горы и роскошные леса, все же очень однообразны, несомненно, туристов главным образом будут интересовать крупные животные этих мест32.

Сохранение грандиозной фауны Африки, изучение которой дает биологам тысячи тем для научных работ, принесет людям и значительную материальную выгоду. Неизвестно, принес ли бы водопад Виктория, привлекающий бесчисленных туристов своими каскадами несравненной красоты, такую же большую прибыль, если бы все это великолепие было превращено в какую-нибудь гидроцентраль.

Отсюда становится понятным, какое экономическое значение приобретает создание здесь национальных парков и туристических или охотничьих хозяйств. Ландшафты, естественные местообитания, фауна и флора — все это природные ресурсы, значение которых человек слишком часто склонен преуменьшать. Меры по сохранению природы составляют часть работ по освоению естественных ресурсов. Предварительные исследования, проведенные силами специалистов, позволяют создать необходимую базу для туризма — транспорт, отели, дороги, гидов, рекламу. В этих исследованиях должны принимать участие и биологи. Они должны разработать правила, обеспечивающие защиту природы от этой особого типа человеческой «эрозии». И несостоятельными оказываются возражения экономистов против отведения под национальные парки территорий, становящихся якобы при этом непродуктивными. Вопреки также мнению некоторых авторов, утверждающих, что содержание национальных парков под силу лишь богатым странам, совершенно очевидно, что молодые развивающиеся государства могут именно благодаря туризму обеспечить себе значительные доходы, не производя крупных капиталовложений и не губя свои земли преждевременным и плохо продуманным освоением.

Одним из наиболее убедительных примеров, подтверждающих пользу такого рода эксплуатации территорий, является система национальных парков США, которая очень часто приводится в качестве образцовой. Тридцать парков США, занимающих 5 447 382 га33, предназначены в первую очередь для защиты огромных природных местообитаний с их флорой и фауной. Но они охраняются так же «для пользы, удовольствия и вдохновения американского народа». Эти парки прекрасно организованы для туризма: их территории пересечены дорогами и дорожками, изобилуют отелями, коттеджами, кемпингами и палаточными городками, снабженными всем самым необходимым. Прекрасно поставленная служба информации и обширная документация помогают туристам ознакомиться, например, с геологической историей и физической географией тех мест, которые они посещают, с их растительным и животным миром — одним словом, помогают духовно и интеллектуально наслаждаться дикой природой. Различные виды транспорта, гаражи, магазины и т. д. предоставлены в распоряжение приезжих, которые с известными ограничениями имеют право ловить рыбу и заниматься водным спортом. Таким образом, целью американских национальных парков является создание тесного контакта людей с природой, при этом обеспечивается определенный минимум комфорта и охрана природных комплексов от деградации.

В этом секрет крупного успеха национальных парков. За 1961 г. в них зарегистрировано около 72 млн. посещений. Если взять в качестве примера Калифорнию, то в течение 1961 г. в расположенных на территории штата национальных парках (Йосе-митском, Пойнт-Лобосском и национальном парке Секвойя), этих природных «аттракционах», пользующихся мировой известностью, побывало 40 млн. посетителей. Поток туристов порождает настоящую индустрию и является весьма солидным источником дохода для страны (Deturk, 1962). За один только год посетители израсходовали не менее 320 млн. долларов (в действительности, без сомнения, значительно больше), тогда как устройство и содержание зон, отведенных под заповедники, обошлось только в 277 млн. долларов за десять лет. К суммам, израсходованным туристами, следует добавить еще многие другие косвенные источники дохода (например, покупку бензина, облагаемого налогом). Эти цифры говорят о значении национальных парков, основных объектов туризма на Западе США, как о «предприятиях» выгодных, с точки зрения дельцов, которых никак нельзя заподозрить в романтической мечтательности, так часто ставящейся в упрек натуралистам. При умеренных капиталовложениях устройство национального парка обеспечивает хорошую экономическую рентабельность и входит в общую систему эксплуатации земель в стране.

Правительство США считает, что на территории страны потребность в парках к концу века утроится. Чтобы удовлетворить этот возрастающий спрос, уже сейчас в США находятся в стадии исполнения обширнейшие программы, например десятилетний план развития, осуществление которого началось в 1956 г.; для устройства национальных парков по этому плану предусмотрены крупные капиталовложения (около 80 млн. долларов на бюджетный год).

Многие страны уже осознали, какую экономическую выгоду может дать использование для туризма их природных богатств. Примером могут служить африканские страны, и в первую очередь страны, находящиеся на востоке континента: Кения, Танзания и Уганда (Mathews, 1962). В целом по этим странам можно считать, что туристическая отрасль промышленности — четвертая из отраслей, работающих на экспорт, — приносит около 8 млн. фунтов в год34. По цифровым данным, приведенным в книге «Природные ресурсы Восточной Африки»35, туризм составляет второй источник дохода Кении, где приезжие гости расходуют ежегодно около 7 млн. фунтов. А ведь по меньшей мере 80%, или, иными словами, 60 тыс., туристов, ежегодно посещающих Восточную Африку, привлекает прежде всего дикая природа, главным образом крупные животные. И хотя некоторые туристы приезжают сюда для охоты (организация охотничьих «сафари» — занятие, весьма процветающее в больших городах Восточной Африки), все же основная их масса предпочитает любоваться здешними ландшафтами, смотреть и фотографировать животных и восхищаться еще сохранившимися в диком состоянии природными ландшафтами этого огромного континента.

В отношении развития туризма в этих странах нельзя забывать о двух таких весьма важных факторах. Во-первых, о том, что африканский туризм — это туризм, доступный пока лишь ограниченному числу людей из привилегированных классов; однако, следует учесть, что в связи с явной тенденцией снижения стоимости путешествия из Европы или из Америки большой туризм становится возможным для более широкого круга людей, и, следовательно, неотложной задачей туристических организаций в этих странах является расширение транспортной сети и сети отелей. Во-вторых, по мере развития африканских стран в них будет развиваться и местный туризм. Школьник какого-нибудь большого африканского города скоро будет иметь почти такие же шансы увидеть слона или жирафа, как и его европейский сверстник. Следовательно, нужно всячески пропагандировать организацию национального туризма, который не принесет стране иностранной валюты, но тем не менее явится рациональным способом использования краевых зон. Хорошим доказательством служит пример национального парка Найроби в Кении и заповедника в Беловежской Пуще в Польше.

Мы указали, взяв в качестве примера Америку, страну высокой индустриализации, и Африку — континент, недавно вступивший на путь развития, — лишь на несколько случаев рационального освоения территории, а таких случаев множество. То же самое можно сказать и о европейских национальных парках, в особенности о заповедниках таких европейских стран, как Польша и Чехословакия, которые являются прекрасными достижениями в области охраны природы в районах земного шара, отличающихся высокой плотностью населения.

Нужно, однако, подчеркнуть, что регламентация национального парка или заповедника, открытого для публики, должна включать правила, обеспечивающие охрану природы от человеческой «эрозии», вызываемой потоком посетителей. Нельзя забывать, что необходимость оберегать дикую природу должна учитываться в первую очередь и перевешивать все другие соображения. Посетители национальных парков приходят туда прежде всего для того, чтобы наслаждаться зрелищем природы, и, следовательно, администраторы не должны допускать строительства на их территории больших отелей, а также устройства различных аттракционов, нарушающих гармонию окружающих природных ландшафтов.

Следует иногда в зависимости от площади парка и характера его природных местообитаний в известной мере ограничивать число посетителей, с тем, чтобы спокойная и размеренная жизнь природы не подвергалась нарушениям, вызываемым бесконечными вереницами машин, и чтобы люди могли действительно наслаждаться природой, не попадая в атмосферу ярмарочного гулянья.

Правильное, соответствующее местным условиям регламентирование даст возможность разрешить все эти проблемы, а лучшее ознакомление с целями охраны природы, с применяемыми методами и достигнутыми результатами может помочь поддерживать заповедники на должном уровне и охранять их ради общих интересов. Это совпадает с одной из основных задач, которая стоит перед национальными парками, играющими в первую очередь воспитательную роль. Посетители, как правило, выражают желание не только любоваться природой, но и познать ее и по мере возможности понять то, что предстает перед их глазами. Поэтому многие парки выпускают простые и дешевые издания, организуют лекции и имеют квалифицированных гидов36. Эта просветительная работа высоко ценится публикой и способствует охране природы, так как хорошо информированные посетители значительно бережнее относятся к живым существам, чем те, которые обладают о них лишь поверхностными сведениями.

Итак, во всех странах земного шара национальные парки проводят работу по воспитанию людей и по охране природы. Достаточно упомянуть о том, какой популярностью пользуется у местных жителей заповедник Казиранга в Ассаме, где еще сохранились индийские носороги, а также о все возрастающем интересе к своим заповедникам у населения африканских стран, чтобы убедиться, что туризм, знакомство с природой и ее охрана — это три неразрывно связанных аспекта одной проблемы, решение которой должно и может удовлетворить на первый взгляд весьма противоречивые интересы37.

5. СОХРАНЕНИЕ В НЕВОЛЕ ИЛИ В УСЛОВИЯХ ОГРАНИЧЕННОЙ СВОБОДЫ ВИДОВ ЖИВОТНЫХ, КОТОРЫЕ БЫЛИ ОБРЕЧЕНЫ НА ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

а. Разведение животных в неволе

К несчастью, несмотря на все усилия специалистов по охране природы, значительная часть видов животных, по-видимому, может выжить лишь в неволе или «полуневоле», то есть в условиях ограниченной свободы. Это происходит по двум причинам. Во-первых, ареалы некоторых из этих видов животных настолько сократились и им угрожают такие глубокие и необратимые изменения, что никакие меры, предпринятые по сохранению их местообитаний, уже не помогут, а во-вторых, эти виды нередко подвергаются прямому истреблению, причины которого также никак нельзя устранить. В данных случаях, к сожалению, невозможно сохранить одновременно и животное, и его местообитание, с которым оно образует подлинное биологическое единство, поэтому разведение этих видов в искусственных условиях является единственным выходом для сохранения данных видов как исходного материала для их будущих поколений.

Такие довольно удачные опыты проводились еще в очень далекие времена (Appelman, 1959). Классическим примером служит олень Давида (Elaphurus davidianus), относящийся к особому роду и некогда обитавший на аллювиальных равнинах Северо-Восточного Китая.

Со времен Иньской династии этот олень в диком состоянии уже не встречался, а уцелевшие экземпляры его содержались в неволе в саду Летнего императорского дворца в Пекине. В 1865 г. священник Давид отправил в парижский Музей шкуры и черепа нескольких оленей, по которым этот олень был описан и затем назван в честь Давида38. В 1894 г., когда разлившаяся Хуанхэ снесла стены парка, олени разбежались и почти все были перебиты. Последний из них был убит в 1900 г. Но еще до этого происшествия несколько оленей из Летнего дворца в Пекине были привезены в имение Вобури герцога Бетфордского. Таким образом, только благодаря тому, что оленей вновь удалось развести в другом месте и разослать затем во многие зоопарки мира, этот вид смог продолжить свое существование. Численность оленя Давида, составлявшая в 1922 г. 64 головы, достигла в 1935 г. уже 300, а в январе 1963 г. 389 голов. Таким же методом была спасена лошадь Пржевальского, последняя настоящая дикая лошадь, предок наших домашних лошадей39, и иранская лань (Cervus dama mesopotamica), распространение которой теперь крайне ограниченно.

Иранская лань некогда была широко распространена по всему юго-востоку Средиземноморья, от Сирии и Ирана до Ливии и Судана. Теперь ее ареал ограничен всего лишь несколькими рощами на берегах рек Дез и Керхе в провинции Хузестан в Иране. Это прекрасное животное, привлекающее охотников с незапамятных времен, о чем свидетельствуют данные археологических раскопок, может исчезнуть вследствие интенсивной охоты и сведения лесов, которые служат ему последними убежищами. Вероятно, его осталось не более 200—400 особей. В настоящее время иранская лань успешно разводится в ряде парков Западной Германии, что служит надежной гарантией сохранения этого вида40.

В этом же плане можно привести великолепную работу по сохранению зубров, проводимую в Польше. Благодаря выращиванию зубров в неволе эта страна владела в 1939 г. 30 особями из 96 еще оставшихся в живых во всем мире (35 особей находилось в Германии). Несмотря на опустошение, причиненное войной, стадо, сохранившееся в 5 центрах его разведения в Польше, и в частности в знаменитой Беловежской Пуще, расплодилось, и его численность доходит теперь до 150 голов (40% мирового поголовья). В 1952 г. зубров выпустили в Беловежской Пуще на полную свободу (около 40 особей живут там и сейчас), и в настоящее время Польша экспортирует зубров-производителей во многие страны, увеличивая тем самым шансы на сохранение вида, интересного во многих отношениях41.

Недавно Лондонское общество охраны фауны приняло меры по сохранению антилопы сернобыка (Oryx leucoryx), которой в ее естественном местообитаний угрожали слишком рьяные охотники, гонявшиеся за ней на автомобилях (в декабре 1960 г. «охотники», преследовавшие на своих машинах несчастных антилоп, убили 48 животных). Эта антилопа, некогда широко распространенная по всей Аравии, Палестине, Иордании и части Ирака, теперь встречается лишь на небольшом участке в пустыне Руб-эль-Халиа на южной окраине центральной части Аравии. По самым оптимистическим подсчетам, в настоящее время там осталось не более 200 антилоп. Пойманные экспедицией, снаряженной Лондонским обществом охраны фауны в апреле — мае 1962 г., два самца и одна самка содержатся сейчас в неволе в центре штата Аризона — городе Феникс, где эта небольшая группа производителей находится в полной безопасности в исключительно благоприятном для них климате. Остается пожелать, чтобы эти животные, расплодившись, позволили сохранить вид прекрасной антилопы, спасти который в диком состоянии при сложившемся положении вещей почти невероятно. Помимо Аризоны в различных районах земного шара, в частности в Аравии, в неволе содержатся еще несколько сернобыков, что также повышает шансы на сохранение вида.

Рис. 71. Сокращение ареала гнездования лебедя (Cygnus cygnus buccinator) в США; он гнездится также в Канаде (Jackson, 1943). 1 — прежняя область гнездования; 2 — область гнездования в настоящее время.

Тот же метод позволил сохранить и некоторые виды птиц, дальнейшее существование которых в природных условиях было уже невозможно. Таким путем удалось сохранить лебедя Cygnus cygnus buccinator в США42 (рис. 71). На Гавайских островах была успешно проведена работа по разведению гавайской казарки (Branta sandvicensis). Популяция этого эндемичного вида птиц вдруг начала катастрофически уменьшаться: в 1950 г. в живых оставалось лишь 24—40 особей, тогда как за 100 лет до этого популяция насчитывала 25 тыс. особей. Причинами массового сокращения численности гавайской казарки прежде всего была охота (в особенности во время линьки, когда птицы не могут летать), затем прожорливость завезенных на острова млекопитающих (кошек, собак, свиней, крыс) и, наконец, преобразование человеком естественных местообитаний. Первая попытка заставить этих птиц размножаться в неволе на Гавайских островах закончилась без особого успеха. Затем, в 1952 г., опыт был повторен в Великобритании, в Слимбридже, знаменитым Объединением по охране диких птиц. Он был более удачен: благодаря техническому мастерству и знаниям проводивших его людей удалось, полностью обеспечить размножение этого вида в неволе. По данным Учетов, проводившихся в январе 1964 г., существует по меньшей мере 389 особей этого вида, причем добрая половина — в неволе, Англии и. на Гавайских островах. Правительство США разработало обширную программу восстановления и охраны этого вида а территории Гавайских островов; на острове Гавайи было выпущено 125 птиц и на острове Мауи — 65, а численность популяций, хранившихся в диком состоянии, не поддается точному определению. Так эта эндемичная казарка, птица, уже стоявшая на грани окончательного исчезновения, была спасена благодаря разведению ее в неволе: сначала была увеличена ее численность, а затем проведена обратная интродукция (реинтродукция) вида в ее бывшем ареале. Эти приемы можно было бы применить ко многим видам птиц, обитающих в диком состоянии, например к белому американскому журавлю, которого сохранилось лишь 38 особей в диком состоянии и 7 — в неволе. В связи с тем что этот вид чрезвычайно уязвим в силу огромной протяженности путей его миграции, пересекающих всю территорию Северной Америки, весьма желательно продолжать попытки разведения его в неволе, частично уже увенчавшиеся успехом.

Тем не менее следует подчеркнуть, что все эти приемы сохранения животных всего лишь паллиатив и прибегают к ним лишь тогда, когда другие меры практически не имеют шансов на успех. Кроме того, в зоологических садах дикая фауна, и в особенности редкие виды, иногда подвергается серьезной опасности. Конечно, нельзя отрицать, что некоторые организации такого рода ставят себе задачей при показе животных публике способствовать просвещению масс в необыкновенно привлекательной форме и их роль в деле сохранения природы может быть очень значительной как благодаря пропаганде естественнонаучных знаний, так и благодаря разведению редких видов животных. Но существуют и другие зоологические сады, преследующие чисто коммерческие цели и не имеющие необходимой технической и научной базы. Предприниматели, которые их содержат, готовы пойти на любые сделки, вплоть до браконьерства, чтобы достать редких животных и превратить их затем в источник своих немалых доходов. При этом они содержат своих питомцев в самых неподходящих условиях, не говоря уже о том, что таким образом они подвергают серьезной опасности саму возможность продления жизни вида.

Можно было бы привести тысячу таких примеров, но самым наглядным из них, бесспорно, является случай с оранг-утаном, крупной человекообразной обезьяной с островов Суматра и Калимантан, которая стала объектом незаконной торговли, ведущейся в больших масштабах. Несмотря на то, что это животное находится в Индонезии под защитой закона, высокие цены, которые платят за него зоологические сады, порождают настоящую контрабанду. Небольшая, но значительно меньшая, чем предполагаемая, численность оранг-утанов и интенсивная «охота» за ними привели к тому, что сегодня эта человекообразная обезьяна относится к числу млекопитающих, которым угрожает наибольшая опасность полного исчезновения. Необходимо путем более строгих мер законодательного порядка оградить этих животных от ненасытности всякого рода дельцов, ибо они сильно вредят доброму имени зоологических садов, важную роль которых мы считаем необходимым еще раз подчеркнуть, учитывая их большую работу по пропаганде естественнонаучных знаний и по охране природы. Весьма желательным было бы, чтобы редкие животные, внесенные в «черный список», могли содержаться в неволе лишь в определенных, специально аккредитованных зоопарках, где они смогут давать потомство.

Остается добавить, что непрерывно возрастающий спрос на певчих птиц, предъявляемый бесчисленными любителями всех районов нашей планеты, зачастую приводит также к тяжелым последствиям в связи с тем, что смертность птиц во время долгих перевозок, которым они подвергаются до того, как попадут в клетки любителей, очень высока.

Заметим, наконец, что проблема сохранения живых существ за пределами их природных мест обитания касается растений не менее, чем животных. Ботанические сады, так же как и зоопарки, могут послужить для сохранения исходных видов, которые уже невозможно оградить от угасания в естественной среде. Так, сохранился до наших времен гинкго (Ginkgo biloba), не известный а диком состоянии, но разводимый в садах некоторых храмов на его родине в Китае.

В качестве еще одного примера приведем сицилийскую пихту (Abies nebrodensis). В 1958 г. в Сицилии оставалось только 8 экземпляров этой древесной породы, причем некоторые из них находились в весьма плачевном состоянии. Сохранение этого вида, в котором таятся большие экономические возможности, так как он обладает большой засухоустойчивостью, обеспечено тем, что в настоящее время в питомниках имеется несколько регулярно плодоносящих растений (Messeri, 1959). Так же обстоит дело и с одной из пальм Маркизских островов (Pelagodoxa Henryana). Первоначальному ареалу этой пальмы угрожает исчезновение, но ее разводят в различных районах жаркого пояса, в частности на острове Таити и во Флориде (рис. 72).

Итак, мы видим, что для сохранения некоторых редких растений следует попытаться разводить их «в неволе», восстанавливать искусственные биотопы и даже целые растительные сообщества. Конечно, в глазах ботаника это всего лишь паллиатив, так как растения еще в большей мере, чем животные, подвержены влиянию той среды, в которой они произрастают, и всегда существует риск, что дикие растения при искусственном разведении окажутся несколько преображенными под влиянием окружающих их условий. Но все же этот метод следует рекомендовать в тех крайних случаях, когда других шансов на сохранение жизни растений в природном местообитании уже не остается.

Рис. 72. Пальма (Pelagodoxa Henryana) с Маркизских островов. Ее плоды достигают 10 см в диаметре. (По фотографии, опубликованной в «J. С. Me Currah», Palms, New York, 1960). Этот эндемик влажных лесов, расположенных на небольшой высоте над уровнем моря, становится очень редким. На острове Нукухива, где она была открыта в 1916 г., теперь осталось лишь несколько экземпляров. Лучший способ продления существования этого вида — выращивание его в ботанических садах Таити и Флориды.

6. Трансплантация видов, которым угрожает опасность, за пределы их первоначального местообитания

Другой прием, несколько родственный разведению в неволе, состоит в том, что диких животных отлавливают и временно выселяют за пределы их естественного ареала и таким образом увеличивают число центров, заселенных видом, который стал редким. В дальнейшем, если окажется возможным, это животное перевозится обратно в ту часть своего первоначального ареала, откуда оно исчезло. В некоторых же случаях таким приемом удаляется излишек особей вида, в целом поредевшего, но в данном месте имеющего слишком большую численность.

Подобный прием особенно рекомендуется в тех случаях, когда подвергающиеся опасности виды нужно «вырвать» из местных условий, которые стали опасными для существования этих видов вследствие прямого или косвенного воздействия человека. Отлов и перевозка крупных животных из таких районов осуществляются теперь относительно легко благодаря применению успокаивающих или усыпляющих средств, которые вводят посредством ручного шприца или с помощью ружья, заряженного шприцем43. При правильном применении (это касается главным образом дозы вводимого препарата) данный прием, бесспорно, лучше классических методов лова (преследование на автомобиле, поимка с помощью лассо), так как он избавляет от шока, нередко рокового для животных, требующих особо бережного и осторожного обращения. Именно с помощью таких приемов совершалась перевозка носорогов в Африке из тех районов, где они наносили большой ущерб посевам. Наиболее удачной операцией был отлов белых носорогов в Уганде, где численность этих животных из года в год явно уменьшается: в 1955 г. в стране было 350 белых носорогов, а в 1962 г.— уже только 8044. Поэтому была осуществлена перевозка этих животных из района Вест-Мади, к западу от Нила, в национальный парк Мерчинсон-Фолс, туда, где белые носороги, ставшие редкими в северной части своего ареала, будут в большей безопасности. Другие особи, отловленные в Натале, в августе 1962 г. были реинтродуцированы в Родезию, где они когда-то водились. Эта операция дала возможность избежать слишком большой плотности популяций носорогов в заповедниках Наталя, где создался излишек примерно в 400 голов. Следствием такого перенаселения оказалось истощение естественных пастбищ, и, если бы не были приняты меры, существованию вида (численность которого в абсолютном выражении и без того низка, несмотря на слишком большую местную концентрацию) в будущем угрожала бы немалая опасность.

III. ПУТИ ПРИМИРЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА С ПРИРОДОЙ

Грандиозные задачи охраны природы в том виде, в каком они ставятся сегодня, действительно тесно связаны с проблемой жизни человека на Земле. Мы можем вместе со всеми биологами утверждать, что человек совершил огромную ошибку, когда возомнил, что может отделить себя от природы и не считаться с ее законами. Разрыв между человеком и окружающей его естественной средой существует очень давно. Старый «договор», связывавший первобытного человека с его местообитанием, был расторгнут одной из сторон — человеком, как только он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы признавать впредь лишь законы, созданные им самим. Эту позицию следует полностью пересмотреть и подписать новый пакт с природой — пакт, дающий человеку возможность жить с ней в полном согласии. Это и есть лучший способ извлекать из природы выгоды, позволяющие человеку развивать свою техническую и духовную культуру.

Только такая гармония позволит спасти одновременно и человека, и дикую природу — две грани, которые так долго хотели Разъединить, но разрыв между которыми невозможен. Не наперекор человеку должна быть спасена природа, нет, она должна быть спасена потому, что это единственная возможность обеспечить материальное благосостояние человечества — возможность, вытекающая из нерушимого единства мира, в котором мы живем.

Прежде всего человек должен прийти к убеждению, что он не имеет морального права уничтожать или доводить до угасания какой бы то ни было вид растительного или животного мира, потому что, во-первых, он не обладает способностью создать этот вид, а может лишь сохранить его, и, во-вторых, потому, что настанет время, когда он сможет использовать этот вид и извлечь из него выгоду, которой заранее нельзя предугадать (быть может, это низкая и корыстная причина, но она играет свою роль). Для того чтобы обеспечить существование человека на Земле, должны быть пущены в ход все средства, включая выделение территорий под полные комплексные заповедники. Эта мера совершенно-необходима, с точки зрения натуралистов и тех, кто хочет иметь в своем распоряжении эталон, позволяющий судить об эволюции биологических сообществ, совершающейся под влиянием человека, и научиться управлять этим процессом так, чтобы он способствовал повышению продуктивности эксплуатируемых земель.

За пределами таких неприкосновенных зон человек имеет право получать от земли ту наибольшую пользу, которую можно-извлечь путем разумной эксплуатации, (обеспечивающей в первую-очередь сохранение основного капитала и лишь во вторую — высокий процент прибыли. Методы такой эксплуатации бесконечно разнообразны в зависимости от обстоятельств, начиная от почти сплошного преобразования первоначальных местообитаний и кончая чуть ли не полным их сохранением. Нужно учитывать и то, на какой стадии развития находится данный участок нашей планеты, так как в зависимости от этого основного показателя сильно меняются и методы его использования.

В индустриальных зонах, площадь которых, несомненно, сильно возрастет в течение ближайших десятилетий (например, в Западной Европе и в некоторых районах СССР и Северной Америки), проблема охраны природы сводится главным образом к сохранению определенного количества участков, где уцелели еще фрагменты первоначальных местообитаний и сохранились реликтовые популяции животных и растений. Речь идет и о защите зеленых массивов, необходимых для обеспечения здоровья обитателей больших городов45. Зоны, организованные таким образом, имеют лишь довольно отдаленное сходство с первоначальными местообитаниями, но они могут служить неплохим убежищем для растений и животных, которые без них исчезли бы окончательно. По этому поводу стоит упомянуть о прекрасной инициативе некоторых крупных столичных центров, таких, например, как Москва, где городские власти заботятся о сохранении вокруг окраин города огромного кольца лесов — прекрасных мест отдыха для любителей воскресных прогулок и приюта для многих животных, не исключая и крупных млекопитающих.

Только сохранение участков с лесной или водной средой, необходимых для здоровья горожан, создаст возможность «симбиоза» фауны и флоры с человеком. Разумеется, в зонах, глубоко преобразованных в сельскохозйственных целях, зонах, которые обеспечивают продовольствием большую часть человечества, нельзя надеяться сохранить что-либо, кроме небольших участков с нетронутой природой. Необходимость получения высоких урожаев заставляет применять в них целый комплекс совершенно искусственных методов обработки земли, куда входит также применение химических удобрений и пестицидов. И все же человек должен остерегаться слишком полного, тотального преобразования природы, так как в конечном счете оно плохо отзывается на производительности сельского хозяйства и на сохранности основного земельного фонда. Так, монокультура должна была по прошествии какого-то отрезка времени уступить место поликультуре, поддерживающей правильное равновесие между полями, лесами и пастбищами,— равновесие, более близкое к естественному, тому, что существует на большей части земного шара и соответствует особенностям каждого, даже самого небольшого его участка. Такое равновесие дает человеку ощущение полной гармонии с окружающим его ландшафтом (Nicholson, 1952).

Совершенно иные условия существуют в местах, еще относительно мало преобразованных. Здесь остаются огромные пространства, которые, по крайней мере при существующих условиях, невозможно превратить в пахотные земли или в пастбища, не производя огромных затрат, недоступных для большинства молодых государств. Кроме того, нельзя забывать о том, что большая часть этих земель находится в тропическом поясе, где опыт, накопленный в зонах с умеренным климатом, неприложим. Несмотря на Достижения науки почвоведения, было бы еще преждевременно приступать к глубокому преобразованию некоторых краевых (маргинальных) земель, признанных минимально рентабельными. Тем не менее разумное пользование ими, возможно, и позволяет получить от них немедленную выгоду и в то же время сохранить нетронутым основной капитал.

Мы должны освободиться от таких давно устаревших понятий, согласно которым единственный путь к извлечению дохода из Земли состоит в полном преобразовании местообитаний и замене диких видов несколькими культурными растениями и домашними животными, открытыми человеком еще в эпоху неолита и, по мнению биологов, относительно мало изменившихся. Иногда такой путь возможен и даже желателен с позиции получения продуктов, выгодных для человека, но он не является единственным, так как существует не одно, а множество решений этого вопроса в зависимости от тех или иных обстоятельств.

Теперь, с опозданием на триста лет, мы вернулись к концепции разумного использования земель, из которой следует, что каждый район необходимо изучать в целом, учитывая пригодность для того или иного назначения каждого из его участков, образующих в совокупности сложную мозаику. Решение задачи использования земель должно строиться с учетом всех обстоятельств, в большинстве случаев связанных с климатом, характером почвы, геоморфологией и биологическими императивами. Человек должен уметь вскрывать их суть, и только комитет «мудрейших», составленный из специалистов самых различных профилей, от экономиста и социолога до биолога, может решать вопросы использования земель. Необходимо изучить при этом все факторы, чтобы не нарушить разнообразия природной среды — основы экосистем нашей планеты. Это позволит предотвратить в будущем многие серьезные ошибки, без счета совершавшиеся в прошлом. Это позволит предотвратить сооружение плотин для гидростанций в тех местах, где они вскоре теряют производительность из-за эрозии и изменения режима вод. Это позволит предотвратить урбанизацию и индустриализацию районов, предназначенных природой для сельского хозяйства, где под домами и заводами прячутся земли, богатейшие по урожайности. Это позволит предотвратить затраты колоссальных капиталов на освоение земель с минимальной урожайностью, непригодных для обработки,— таких, как земли болот и тропических саванн с их неблагоприятным климатом и легко разрушающимися почвами. Это позволит предотвратить отравление планеты промышленными отходами и химическими веществами, применяемыми в огромных количествах. И наконец, это позволит предотвратить и массовое истребление живых организмов, от мельчайших до самых крупных, и разрушение растительных комплексов, то есть позволит предотвратить все то, что нанесет огромный ущерб человеку на долгие времена.

Но нужно сказать, что все это человек уже осознает как настоятельную необходимость, диктуемую его же экономическими интересами. Во многих странах Европы планы использования земель в том виде, в каком они сейчас реализуются, нередко сочетают неизбежные преобразования природных ландшафтов с сохранением в качестве составных частей общего единого целого отдельных участков, где поддерживается естественное равновесие. В США, как говорилось выше, уже давнo понято значение охраны природы для жизни каждого гражданина. Хотя, с другой стороны, нигде в мире «цивилизация отходов» не достигает таких масштабов, как в этой стране, и, следовательно, дикая природа подвергается здесь особенно тяжелым испытаниям.

Многие страны, позднее других вступившие на путь развития, тоже осознали эту необходимость, быть может для них еще более настоятельную, чем для других стран. Мы уже неоднократно приводили примеры по охране дикой природы в странах Африки поэтому здесь мы приведем в качестве примера одну из стран Азии - Цейлон, где при освоении области Гал-Оя обработка земель под плантации удачно сочеталась с отведением обширных пространств для сохранения природных местообитаний в их первоначальном виде, а следовательно, и сохранения их биотических элементов — живых организмов.

Такие примеры должны множиться, если человек хочет удержать свои позиции на планете, которая дана ему не для разрушения, а для разумного приложения сил, для счастливой жизни, протекающей в самых благоприятных условиях. А условия эти создаются гармонией и природным равновесием, включающим как существенную часть и самого человека.

Большие комплексные планы, в которых деятельность человека неотъемлемо связана с проблемой сохранения природных богатств, должны быть подвергнуты широкому обсуждению и утверждаться на самом высоком уровне. При этом на каждом из нас лежит доля ответственности, так как каждый может содействовать либо разрушению, либо сохранению какого-то, хотя бы и очень небольшого, уголка природы. Этого нельзя недооценивать. В конечном счете от суммы индивидуальных усилий отдельных людей доброй воли зависит существование дикой природы в целом, а быть может, и самого человечества. Человек, даже если он часто бывает вынужден получать выгоду в ущерб природе, не должен поступать так всегда и обязательно, иначе он рискует подорвать свои интересы в будущем. Только такой ценой человек сможет вновь обрести свое место в мире живого, в мире, из которого он вознамерился было выключить себя, понадеявшись на свой технический гении.

Дронт, бескрылая гагарка, странствующий голубь зубр зебра, квагга и еще многие и многие животные исчезли навеки с лица Земли по вине человечества, избравшего неверный путь и вообразившего, что оно может заменить все на свете продуктами своей индустрии. Пожелаем же, чтобы эти утраты были компенсированы исчезновением Homo faber и Homo «technocraticus», позднейшего но уже ставшего архаическим ответвления рода человеческого. Пришло время, когда господство должно быть возвращено Homo sapiens - человеку, который знает, что только правильно установленное равновесие со всей природой в целом сможет обеспечить ему его законную долю благ и в конечном счете тот духовный и материальный расцвет, к которому он так стремится.

Послесловие >>>