Добрые люди

2

Маленький, пузатый самовар весело шумел в кухне на столе. Петр Петрович и Марья Степановна пили свой вечерний чай и тихо между собою разговаривали. Чисто, тепло и уютно кругом. Перед образом ярко теплится лампада. Васька свернулся клубочком на печи и тихо мурлычет; Дружок, сидя перед хозяином, стучит хвостом по полу. А на дворе гудит холодный ветер, бушует метель и так завывает в трубе, словно на что-то сердится.

— Вишь, как холодно на улице. Ветер-то какой! — проговорила Марья Степановна. — Плохо теперь бедным людям. Господи, спаси и сохрани их!

И она набожно перекрестилась. Вдруг у крыльца раздался сильный звонок.

— С нами крестная сила! Кто ж это? В такую пору!.. — испуганно проговорила старушка.

Петр Петрович накинул шинель и поспешил к калитке.

— Кто там? — тревожно спросил он.

— Отворите, пожалуйста, поскорее; будьте добры, не бойтесь…

Дрожащими от волнения руками отворил Петр Петрович задвижку. Перед ним стояла женщина и на руках кого-то держала.

— Извините меня, в такую пору вас беспокоила, но такое несчастие! Мать этого ребенка неожиданно скончалась, девочку девать некуда, мне указали на вас, как на добрых людей. Продержите ее только до завтра, а там для неё что-нибудь сделают… Она недалеко тут жила… Может, знали портниху Смирнову?

Старик, ни слова не говоря, взял дрожавшего ребенка на руки и понес в квартиру.

— Вот тебе поздний гость, — сказал Петр Петрович, входя в кухню к своей перепуганной старушке. — Бедная крошка лишилась матери. Знала ведь Смирнову, — такая худая, бледная, — так она умерла… Покорми, Машенька, девочку да уложи спать, завтра за ней придут; вероятно, ее отвезут куда-нибудь в приют.

Он посадил малютку на кровать. На вид ей было не более 5–6 лет. Дико озиралась она по сторонам и, видимо, была очень испугана: в больших серых глазах блестели слезы; она хмурилась и вдруг, как будто сообразив что-то, бросилась на кровать и залилась горькими слезами.

— К маме, к маме хочу! — сквозь рыдания твердила девочка.

— Полно, перестань, деточка, милая, — говорила растерявшаяся старушка, гладя ее по головке. — Скушай булочки, вот чай…

Но ребенок ни до чего не дотрогивался и все отталкивал от себя.

— Что ж мне делать? Как утешить ее? — тревожно спрашивала Марья Степановна мужа.

— Ничего, как-нибудь успокоится, завтра ее возьмут; уж ты повозись с нею, как знаешь.

Девочка ничего не слушала; прижавшись головой к кровати, она громко плакала. Наконец мало-помалу стала стихать и через несколько времени заснула. Осторожно раздела ее Марья Степановна, уложила на свою постель, закрыла, заставила стульями и перекрестила. Тревожно спала малютка, она плакала и во сне, звала свою маму — верно, ей что-нибудь снилось…

На другой день девочка проснулась очень рано и, приподнявшись на кровати, по-прежнему испуганно смотрела кругом.

— Где ж моя мама? — сквозь слезы спросила она стоявшую около Марью Степановну.

— Она придет, моя хорошая, ты будь умницей; вот молочка выпей тепленького с булочкой, а потом я тебе игрушек дам, моя деточка.

Девочка стала сдаваться, она взяла чашку из рук старушки и, видимо, проголодавшись, с жадностью выпила молоко.

— Мама придет? — успокоившись, спросила она.

— Придет, придет, моя крошка, — отвечала Марья Степановна. — А как тебя зовут, деточка? — спросила она.

— Любой зовут, — тихо отвечала малютка, и стала одеваться.

Одевшись, она скромно села на пол и молча гладила Ваську, который ей, по-видимому, очень нравился. Приготовив кое-что из белья и большой платок, чтобы завернуть девочку, когда за ней придут, Марья Степановна стала хлопотать по хозяйству. Вскоре у дверей раздался звонок.

— Это мама моя! — радостно встрепенулась Люба.

Это была вчерашняя женщина.

— Извините, сударыня, что я вас беспокою, — сказала она Марье Степановне, — Я должна просить вас: подержите девочку еще несколько дней. Мы еще не придумали, Куда бы ее отдать. Она — круглая сирота, Через несколько дней я за ней зайду.

— Ничего, тетушка, что ж делать! Надо помочь. Девочка нас не стесняет, только жаль её, — горюет очень, — отвечала Марья Степановна.

— Она скоро успокоится — ребенок ведь. — И она ушла.

Удивился Петр Петрович, когда, вернувшись со службы, застал дома вчерашнюю маленькую гостью и признаться, не особенно был доволен, что нарушена их мирная одинокая жизнь.