6. Клан на прицеле

Доброго Вам здоровья, лорд Эмберхарт. Можно ли поинтересоваться - каково это, сражаться за свое будущее, постоянно рискуя как своей, так и жизнями близких, победить и превозмочь, добиться триумфа, а затем... начать делать то, что делаете вы?

Идете на поводу мертвого древнего мага. Потакаете желаниям сил, что любой человек на планете отнес бы к чистому несомненному злу. Вновь рискуете, вновь обагряете свои руки кровью, вновь вас преследуют и подозревают.

Пар, эфир и гладий, технологии и сверхъестественные силы, порох и кровь. Все выходит на очередной виток в мире, где разразившаяся впервые за последние 300 лет война принимает новую форму.Но вы же не остановитесь, лорд?

Впрочем, о чем это мы.

Вы никогда не умели останавливаться.

Пролог

18 мая 3285 года от смерти Шебадда Меритта, Узурпатора Эфира

— Мир сошёл с ума!

Хриплый голос пожилого человека, наполненный раздражением и толикой страха, раздался на просторной веранде небольшой, но очень уютной испанской виллы, располагающейся в элитном районе Сотогранде. Владелец голоса, впрочем, как и самого строения, с нешуточной экспрессией отшвырнул от себя газету, чьи листы плавно заскользили, устилая полированный камень пола веранды. Затем человек встал во весь свой немалый, несмотря на небольшой горб, рост и шумно втянул вечерний воздух своим роскошным арабским носом, пытаясь успокоиться. Не вышло совершенно! Обутая в мягкую домашнюю туфлю нога раздраженно пнула ближайший из листов расстроившей человека бумаги, после чего он, приняв твердое решение напиться, устремился внутрь жилища, в котором жил уже почти 44 года.

Курвуазье лился в бокал, а старик, точнее представительный пожилой мужчина самой, что ни на есть, халифатской наружности, свирепо сопел, играя желваками.

Мир сходил с ума с устрашающей для Заира Финри ибн-Джада скоростью. Он катился в пропасть последние несколько лет, весело подпрыгивая на ухабах, вовсю гремел немыслимой, невозможной войной. Пусть та и была на другом конце земного шара, но большинство образованных людей, к которым относился и Заир, были воспитанниками тех, кто накрепко вбивал в юные головы своих слушателей великую ценность текущей мирной эпохи. У этих учителей были свои учителя, а убедительности их словам и воспитательным подзатыльникам придавала сама история, вместе с многочисленными документами, пришедшими к ним из глубины темных веков.

И вот… война в Японии. Схлестнулись Инквизиция, вечный защитник мирового статуса-кво, Китай, остро нуждающийся в дополнительном эфире, и Америка, решившая, что ей необходим форпост у восточных границ Евразии. У одних японцев шансов бы не было, две супердержавы вполне могли разделить столь шикарный пирог поровну! Заир не страдал недостатком интеллекта, прекрасно понимая, что все возгласы демократов о том, что они «помогают» Инквизиции и Японии — не стоят и ломаного кватро! Такими силами не помогают! Тем более не выкручивают впоследствии руки миру, хвастаясь (бездоказательно!) наличием и избытком межконтинентальных кораблей, внезапно оказавшихся столь нужными столь разным странам! Не бывает таких совпадений! Не бывает и всё тут!

Афера, что и говорить. Простенькая, примитивная ложь, едва прикрытая фиговым листком правды, но с какой охотой все купились! Еще бы не купиться, вся система экспорта-импорта в таком кризисе! В Осло, говорят, гражданам платят за каждую бочку сельди, увезенную из погрузочных доков!

— Господин, — мерно произнес рыжеволосый коротко стриженный европеец, появляясь в кабинете уверенно надирающегося халифатца.

— Знаю, Казаал! — раздраженно махнул рукой старик, а затем, особо не прицеливаясь, нахватал с стоящего столика три-четыре бутылки с алкоголем, — Идем в покои! У меня есть настроение надраться!

— Как пожелаете, — ни одна черта не дрогнула на лице появившегося слуги. Не сделав ни малейшей попытки отобрать алкоголь у хозяина, дабы понести его самому, рыжеволосый подхватил пару фужеров, тщательно проверив их на чистоту, а затем поспешил вслед владельцу виллы.

Их путь был недолог. Всего лишь два пролета, ведущие на нижние этажи виллы. В закрытое от всех, кроме Заира Финри ибн-Джада и его верного слуги и спутника Казаала пространство, наполненное странными машинами, перегонными кубами, верстаками и дьявол только ведает чем еще. Тут, в прекрасно проветриваемых сквозь хитрую систему вентиляции помещениях можно было встретить как библиотеку, так и великолепно освещенный стол с самыми лучшими ювелирными инструментами. Настоящий рай для ученого, естествопытателя, алхимика и механика.

Впрочем, главной функцией этого подземного царства была защита. У старого халифатца не то, чтобы осталось много врагов, но было чрезвычайно много секретов, что просто так за деньги не купишь. Да и не горел он желанием их продавать, от того и пережил на этой самой вилле не один десяток покушений. В первую очередь потому, что завёл себе за правило расслабляться только под сверхнадежной защитой своего подземного убежища.

Здесь, в тишине и покое, под надзором неусыпного слуги, и продолжилась одинокая и не особо радостная пьянка старого ученого. Причиной же ей служили последние новости, которые буквально кричали аршинными буквами с первых страниц прочитанной им газеты.

Последние две недели все передовицы газет цивилизованного мира вовсю прославляли Генриха Двенадцатого, монарха британского. Генриха Умеренного, чье укоренившееся прозвище постепенно трансформировалось в ничто иное, как Спасителя. Именно по его инициативе был снят весь наличный контингент войск, занимающих крепости Австралии, именно благодаря его предложению из этих вояк была сформирована Вторая Армия, именно благодаря его руководству, она внезапно и чудовищно эффективно ударила в тыловые силы китайцев на Сикоку и Окинаве! Оккупантов, совершенно не готовых к сопротивлению против современных силовых доспехов и обученных ветеранов, смели в мгновение ока!

А дальше? А дальше цивилизованный мир с придыханием следил за тем, как Вторая Армия с одной стороны и триумвират из сил японцев, Инквизиции и американцев, не посмевших предать в столь неудобный для них момент, играют с легковооруженными китайцами в молот и наковальню. Оккупантов, которым некуда было бежать, выжигали тысячами в день. Обе попытки захвата Японии, «громкая» и «тихая», стали обречены. Американцы боялись вздохнуть, чувствуя у собственных животов лезвия мечей местных хозяев, ну а остальные защитники земли Восходящего солнца давили запятнавшего себя нападением и колдовством врага со всей возможной яростью.

Во всяком случае, так хотел думать мир. Так он надеялся. Даже сам Заир, несмотря на свой долгий и отнюдь неспокойный век, надеялся. И ежу было понятно, что вторжение происходит с попустительства Небес, что в Поднебесной и мышь не чихнет без дозволения небожителей, но те же сидели ровно на своих божественных задницах тысячи лет! А сейчас? Сейчас, когда их план провалился, когда чуть ли не четверть населения Индокитая вымерла из-за таинственной эпидемии бешенства, им сами космические силы должны были велеть отступить и затаиться!!

Но нет. Маски оказались сброшены, политика смята и выкинута небрежным движением руки.

На обильно политую кровью землю Японской империи ступила нога бога. Далеко не одна.

Первый удар Небес приняли на себя компактно стоящие силы Америки. Самый первый, самый внезапный, самый страшный. Они в своей массе просто перестали существовать, сгорев в белом пламени, что исторгала из себя висящая в воздухе фигура, которую так и не смогли опознать. Люди, СЭД-ы, артиллерия… всё превратилось в невесомый едкий пепел. Затем бог исчез, а по всей линии фронта понеслись панические донесения о появлении в воздухе и на земле других божеств. Вскоре они были дополнены разразившейся в Штатах истерией, куда небожители Индокитая тоже заглянули… с большим размахом. Отомстить своим нерешительным «союзникам». Хотя, «месть» слишком громкое слово, больше годится другое. «Наказание».

Ситуация резко развернулась на 180 градусов.

Сверхъестественные твари не были неодолимы, зачастую сбегая до того, как поток свинца и бомб сосредоточится на их крайне заметных фигурах, они получали травмы, чувствовали боль, страдали, но разрушения, что чинило большинство из них… было куда выше, чем могли устроить их смертные подчиненные. Плюс тысячи ракшасов, вооруженных короткими саблями, что сражались куда эффективнее, чем десятки тысяч индусов и китайцев, орудовавших примитивным огнестрелом.

Сейчас ситуация на фронте была очень сложной и лишь немногие знали, почему силы Японии, Инквизиции, Второй Армии и самого Генриха, прибывшего вместе со своей Механической Гвардией, до сих пор существуют.

Древние рода вступили в войну.

Старик пьяно мотнул головой, стараясь выбросить мысли о том, что теперь творится в далекой восточной стране. Сам он по роду своих занятий, несколько раз пересекался с Древними, оказывающими ему честь своим вниманием, но с трудом представлял себе, как могут драться хранители чужих планов с божественными сущностями. Какие последствия могут быть у этой войны. А что, если Древние проиграют? Они же тысячелетия не участвовали ни в чем серьезном! У них есть знания, могущество, тайны — но применимо ли это все для прямого конфликта?!

А что, если боги победят, превратив всю планету в подобие Поднебесной, где таким как Заир не будет иной судьбы кроме униженной службы?!

Бокал летел за бокалом. Старик рассчитывал прожить еще лет пятьдесят, имея все необходимое для продления собственной жизни, да и умел получать от неё удовольствие, а вот к ощущению своего собственного бессилия привыкать причин не было. До сих пор.

— Шайтан! — нервы не выдержали, и он запустил бокал с коньяком в стену, а затем обессиленно упал в кресло, заслоняя ладонью собственные глаза. Так он и задремал, позволяя уставшему мудрому телу взять верх над неспокойными мыслями.

Неожиданно раздавший звук пробудил старого исследователя, заставив встрепенуться в кресле. Привычка реагировать на посторонние шумы, внезапно возникающие в мерно звучащем оркестре пощелкиваний, бульканья и прочих звуков работающей лаборатории оказалась сильнее, чем употребленный халифатцем алкоголь. Правда, он так и не понял, что услышал, как и не увидел упавшего как подрубленный ствол тела своего вечного помощника. Тот лежал за креслом, не подавая никаких признаков жизни, а на его лбу тихо тлел выжженный посторонней силой мистический знак.

Зато у Заира Финри ибн-Джада, астролога, алхимика, известного ученого и философа, была прекрасная возможность в деталях узреть неожиданного визитера в его личном убежище, стоящего перед его креслом. Слегка мутные спросонья глаза старика изумленно расширились, рот приоткрылся, а затем он, не делая ни малейшей попытки встать, пробормотал:

— Вы? Я не брежу…? Какая честь! Что…

Договорить ему не дали. Неизвестным образом появившийся в наглухо закрытом убежище визитёр произвел три выстрела из мощного крупнокалиберного револьвера. Две тяжелые пули впились в грудную клетку халифатца, превращая его правое легкое и желудок в кровавое месиво и заставляя тело подскочить в кресле, а третья отправилась в лоб, разнося заднюю стенку черепа вдребезги. Расправа была моментальной.

Впрочем, на этом всё не кончилось. В руке таинственной, но узнанной ученым фигуры возникло узкое лезвие длинного кожа, для того чтобы одним махом перечеркнуть тонкую старческую шею, только начавшую клониться вниз. Голова, точнее то, что от нее осталось, весело запрыгала по ковру, пятная его кровью и мозгами.

К тому моменту как она остановилась в своем мрачном движении, в лаборатории уже никого не было. Лишь огоньки пламени, возникающие то тут, то там, что вскоре перерастут в один большой пожар, что оставит от убежища Заира Финри ибн-Джада лишь выгоревший остов здания.

Глава 1

«Паладина» пришлось тормозить резко, буквально закручивая двуногую машину вокруг собственной оси. Такой маневр отозвался нешуточной болью в теле, несмотря на мягкую многослойную страхующую прокладку. Только вот помятые ребра и протестующе хрустящий позвоночник были куда как малой платой за то, что мне удалось избежать стены синего ревущего пламени, жадно облизывающего землю в том месте, куда я мог влететь на полном ходу.

Прыжок на месте спасает от энергетической атаки послабее, напоминающей увенчанную бурунчиком пены водяную волну, прикатившуюся ко мне прямо по воздуху. С натугой кашлянув, заставляю силовой эфирный доспех рвануть к фигуре окутанного все той же водой небольшого дракона, свившего кольца прямо у земли. Тот успевает лишь ощерить узкую длинную пасть, тут же получая по ней длинным клинком из гладия. Удар хорош, он рассекает голову дракона пополам, заставляя всё остальное многометровое тело тут же вспучиться потоками уже безобидной влаги, устремляющейся на землю. Монстра буквально расплёскивает. Демоновы проекции…

Выхожу из стойки, оглядываюсь. Того, пылающего синим же пламенем пса с крыльями, что выпустил по мне свой огонь, уже не видно. Вокруг никого, кроме разъяренных китайцев и индусов, остервенело стреляющих по «Паладину» из своих пукалок. Видимо, собака убежала. Пора и мне. Здесь, с людьми, должна будет бороться артиллерия, нормальные СЭД-ы и другие люди, а вовсе не «Паладин». У меня другие задачи.

Победить бога на моём СЭД-е несложно. Достаточно лишь поймать в прицел своей винтовки его бросающуюся в глаза яркую тушу, чаще всего висящую довольно высоко над землей, а потом отправить в тварь крупнокалиберную пулю из гладия и серенита. Такой «подарок», вышедший из пятиметрового ствола «Арбалеста-032», содержит в себе достаточно бронебойной силы, чтобы пройти пассивную защиту небожителя, перегрузив её в конкретной точке, а затем поразить его самого. Проекция урода лопается как воздушный шарик, а он осознает себя на родных Небесах, со здорово просаженной энергией, которую необходимо восполнить. Так что да, победить нетрудно. Убить нереально.

От того мы и отступаем. Медленно и огрызаясь, рискуя и делая вылазки, оттягиваем в центр страны основную массу летающих и ползающих уродов, всеми доступными силами удерживая их от атаки на Вторую Армию. Сидящие на другом конце страны вояки куда лучше наших, если не считать Первой Армии, но у них огромные проблемы со снабжением.

Пнув подвернувшегося под ногу ракшаса, я пустился наутёк к своим, пока не вылезла еще какая-нибудь дрянь, что в последнее время так и липнет к «Паладинам». Легко сказать «победи бога», легко даже это проделать, если тебе никто не мешает. А они, висящие в воздухе, стоящие на земле, выныривающие из-под неё, мешают еще как, пуляясь во все стороны огнем, молниями, сгустками воздуха и воды… Если бы не натура этих гадских богов и не наши, самые обычные солдаты, война была бы проиграна едва начавшись. Первое мешает небожителям использовать голову. Они слишком надменны, слишком самоуверенны, их глаза слишком застланы годами слепого подчинения от их паствы. Поэтому эти «боги», несмотря на всё свое могущество, то и дело лопаются воздушными шариками, отправляясь в Индокитай.

А второе… выстрел из «Арбалеста» отправляет ублюдка назад, да, но не более. Он побежден, унижен и разъярен, но, опять же, не более. Однако, сотня, а то и две или три автоматных попаданий, медленно просаживающих силы божественной проекции, заставляют небожителей испытать очень богатую гамму болезненных и неприятных ощущений. Повторять подобный опыт они не горят желанием. Разве что Хануман, гигантская зеленая обезьяна, уже неоднократно агонизировавшая на моих глазах, по-прежнему рвется в бой.

Гадство.

За спиной грохнуло, а спустя несколько секунд мой доспех запнулся, падая грудью вперед и проделывая нехилую борозду в земле, пока его влекла инерция. Подняться получилось лишь через пару минут, подавившиеся жалобно гудящие ЭДАС-ы не сразу смогли набрать достаточно эфира для запуска механизма. Взглянув на сенсор заднего вида, я чертыхнулся — вовремя убрался. Инквизиторы сбросили «Гекату» … и всего метров на четыреста от той позиции, где я недавно развоплотил дракона.

Нужно будет с ними поговорить.

Автоматные пули все реже щелкали по броне бегущего СЭД-а. На пехоту внимания обращать не было почти никакого смысла, главное — не угодить ногой доспеха в вырытые здесь повсеместно окопы. А заодно совсем не хотелось думать, чем питаются в этих окопах воины Поднебесной и где они берут воду. Но держатся, надо признать. До последнего вздоха исполняют волю своих повелителей, чтобы затем, после смерти, отправиться им на корм.

Безотходное производство.

База, где базировался мой «Паладин» располагалась недалеко от полузаброшенного хабитата Сунагато, перекрывая маршрутами патрулей все попытки оккупантов добраться до его запасов, с которых сама и кормилась. Заведя СЭД в ангар-землянку, тут же закрытый ждавшими наготове солдатами маскировочной тканью, я выбрался из пропотевшего нутра железного товарища, после чего отправился в сам хабитат, где мне был выделен один из опустевших домов. Не просто так, а с уже установленной наспех радиостанцией, чтобы меня, как пилота «Паладина», могли в любое время сдёрнуть на новое место или задание.

— Сэр, вынужден заметить, что ваш внешний вид буквально вопиет о необходимости отдыха, — скорбно поджав губы заметил мне дворецкий, открывая двери в дом.

— Мне нужна ванна, мистер Уокер, а затем немного еды, — поведал я свои чаяния, стаскивая с себя комбинезон сразу, как вошёл в дом, — После чего, я обязательно отдам должное отдыху.

— Искренне надеюсь, что так и будет, сэр, — Чарльз Уокер стал еще чопорнее, хоть я и считал подобное невозможным, — Я взял на себя смелость всё подготовить заранее, сэр.

— Изумительно, благодарю вас, Чарльз, — выдохнул я, чувствуя легкое головокружение от ощущения задышавшей свободно кожи.

— Рекомендацию не показываться на глаза леди Эмберхарт уместно ли будет повторить? — неодобрение Уокера, как и запах моего собственного тела, наполнили все окружающее пространство.

Я бросил на себя взгляд.

Черные линии. Бугорки неровно сросшейся плоти. Просто свежие шрамы от ран, которые я счел недостойными «порошка Авиценны». На груди и бедрах было еще более-менее, в основном пострадала спина. Изукрашен я был качественно, капитально, можно сказать. Издержки последних недель. Лицо, к счастью, почти не пострадало, да и было защищено, а вот из затылка и мягких тканей чуть ниже Чарльзу приходилось выковыривать… разное. Хорошо, что моя плоть теперь жестче, чем у человека. Иначе бы давно умер. Впрочем, тяжелые тёмные мешки под глазами уже не намекают, а прямо говорят о том, что так дальше жить нельзя.

— Это будет крайне разумным с моей стороны, мистер Уокер.

А так меня убьет жена. Не одна, так другая. Особенно за большой крестообразный шрам выше паха, похожий скорее на татуировку, нежели на закрытое «авиценной» ранение. Кто ж знал, что семья того придурка так наловчилась в химерологии, что смогли упрятать сторожевую тварь под обликом безобидного пекинеса…

В ванной я чуть не заснул. Пришлось собрать всю силу воли, чтобы, наскоро вытершись полотенцем, перебраться на тощий футон, принадлежавший сбежавшему хозяину дома. Вырубило меня моментально, резко, так, как будто незаметно подкравшийся сзади Уокер внезапно нанес по затылку удар чем-то тяжелым и мягким.

Сон — это роскошь, которой я в последнее время почти лишен.

Это раз мне всё-таки дали отдохнуть. Придя в себя через четыре часа забвения, я нацепил фиксирующий корсет, долженствующий помочь с потревоженными ребрами, выглотал пару бокалов заботливо приготовленных Уокером лечебных настоев, а затем вновь погрузился в безмятежное беспамятство, продлившееся до самого утра. Оно, как водится во всех мирах, добрым не стало.

— Мессир Инганнаморте, рад вас видеть, — честно солгал я издающему пощелкивающие звуки гиганту, большая часть тела которого представляла из себя один из самых продвинутых в мире протезов. Лицо, к счастью, по большей части осталось у магистра своё и он даже им вполне полноценно владел, выдав вполне радушную улыбку.

— Лорд Эмберхарт, рад видеть вас в здравии! — пророкотал инквизитор, радушным жестом зовя присоединиться к себе и остальным, собравшимся в совещательном зале штаба. На меня уставилось множество глаз, не облагороженных какими-либо позитивными чувствами. В основном из-за дикой усталости, являющейся спутником каждого фронтовика последние две недели. Тем временем, ватиканец сразу взял быка за рога, громогласно предложив мне поделиться сведениями, что я собрал в своем разведывательном рейде.

Делать было нечего, лишь вооружиться «эксельсиором» и выступить к грифельной доске, где мелом можно было накидать приблизительные позиции обнаруженных мной войск Индокитая.

— Вся эта зона, — нарисовал я широкий круг, внутри которого уместились все мои художества, — представляет из себя лабиринт окопов, в котором люди раскиданы по своим зонам ответственности. Возможно даже, на глазок. Связи у них нет. Никакой координации я не увидел. Стреляют вразнобой по любой цели, что могут определить как противника.

— Это… бред. Как они собираются воевать без офицеров? — задал вопрос в воздух задумчиво слушавший меня военный явно славянских корней. Его английский был насыщен гортанными нотками. Раньше я его не видел.

— Сидящих в окопах индусов и китайцев нельзя назвать на данный момент солдатами чужой армии, полковник, — хмуро отреагировал Фаусто Инганнаморте, разворачиваясь всем своим полумеханическим телом к славянину, — В данный момент эти люди выполняют роль системы наведения для сущностей, устроивших нам столь… горячую пору.

«Знали бы вы, какая часть этих сволочей реально участвует в бою с союзными армиями, а какая сцепилась с нами», — промелькнула в голове горькая мысль. С нами — это с Древними. Другая война, другой фронт, место, где я быть обязан, но… по ряду обстоятельств не могу. В том числе и банально потому, что собственные силы с богами и их мощью работают далеко не так, как хотелось бы. Моя Тишина, безусловный козырь против большинства явлений сверхъестественного в этом мире, пасует перед голой божественной мощью. Не так, чтобы совсем, но вполне достаточно, чтобы меня зажарили, заморозили или разорвали на части, особо не напрягаясь. Если я буду вне «Паладина». А в нём я Тишину использовать не могу, так как загублю ЭДАС-ы.

Инквизитор был совершенно прав. Сидящие в окопах оккупанты, лишенные провизии и воды, уже потеряли немало сил, но еще какое-то время могли работать как широко развернутая координационная сетка, что может в любой момент молитвой передать очередному гаду о любом нашем выдвижении. А позади этих самоубийц были их основные силы, имеющие допуск к нескольким брошенным хабитатам. Чужая армия, прикрываемая собственными богами, спешно окапывалась силами смертных, оставляя все боевые действия разным разумным тварям. Те, впрочем, получив уже не по одному разу пулей, снарядом, а то и бомбой, за очередной порцией боли не спешили, но речь при этом шла о единичных вылазках. Если Небеса наваляться всеми силами, то разотрут и силы японцев, и Первую армию также, как растёрли американцев.

В общем, мы все последнее время жили, каждую минуту ожидая, что небеса развернутся гневом, что сметет всё и вся. Однако…

— У меня для вас отличная новость, господа! — блеснул белоснежной улыбкой первый магистр, вновь указывая на славянина, — Господин Мрако, прибывший к нам сегодня, доставил секретный пакет документов, в котором сказано, что передовые отряды Объединенных Сил Европы форсировали Амур! Идет массированное наступление на Китай!

Перебирая листы в папке, что выдали каждому из присутствующих, я испытывал одновременно облегчение и горечь. Первое было из-за того, что фокус внимания Поднебесная моментально перенесла на свои земли, от чего у Японии появляется неслабый шанс на будущее, а горечь была из-за воспоминаний о своем прошлом мире. Разве там, даже в мои просвещенные времена интернета, мгновенных сообщений, видеоконференций и сверхзвуковых бомбардировщиков все нации мира смогли бы за считанные недели собраться перед общей угрозой? Нет. Не было у нас, тех землян, такого количества горьких уроков, неоднократно стиравших местные цивилизации с лица земли. Не было бескрайних лесов, отравленных миазмой, бродячих мертвецов, ошметков боевых заклинаний, телокрадов, Бурь…

Живущие здесь бережно пронесли кровавые уроки истории через три сотни лет мира, выступив единым фронтом перед новой угрозой. Строчки на бумаге сухо докладывали о потерях, но также писали о стратегиях, которые были разработаны уже здесь, за какие-то недели! Наступающие силы шли врассыпную, обильно использовали шквальный снайперский огонь небольших СЭД-ов, вооруженных легкими антиавиационными пушками, использовали дирижабли только для доставки продуктов и боеприпасов…

— Шансы, что Индокитай перейдет здесь в наступление крайне низки, господа, — тем временем говорил Инганнаморте, — Они даже ничего не предпринимают против прокладываемых нами через Индонезию цепочек поставок для Второй Армии. Я собираюсь отдать приказ о ротации кадров, фронтовикам нужно будет отдохнуть. В первую очередь вам, лорд Эмберхарт. Считайте себя свободным сразу же после этого совещания. Прошу только помнить, что, учитывая вашу специализацию, имеет всякий смысл находиться в готовности как вновь прибыть сюда, так и отбыть на фронт СОЕ. Вместе с Механической Гвардией Англии, разумеется. Разбивать «Паладинов» не вижу никакого смысла.

— Понял вас, мессир. Благодарю.

Мне оставалось лишь кивнуть, принимая новые реалии. Впрочем, не такие уж и страшные, как кажется на первый взгляд. Существует пещера, в которой существует голубой светящийся призрак, из-за которого я, вместо того чтобы находиться в безопасности Черного Замка, вынужден рисковать своей жизнью здесь. Шебадд Меритт «не готов» сменить свое место дислокации, а значит не готов и я. Приходится оставаться на виду и воевать, занимаясь своими настоящими делами под покровом ночи. Оттуда и мешки под глазами. Но если меня попробуют перевести в Центральную Азию… мертвый архимаг даст добро на уход Алистера Эмберхарта с глаз простых смертных. Он, этот юный японский лорд, просто умрёт для страны.

Долина Камикочи, земли, счета, моё положение… всё это канет в небытие, только вот смысл во всей этой мишуре скоро исчезнет. Грядет то, чего не ожидают ни смертные, ни Древние рода, ни боги.

— Вы уверены в своем решении, мессир? — задал вопрос Фаусто я чуть позже, когда собрание кончилось и мы остались в комнате, приспособленной под его кабинет, наедине, — Всё-таки слишком резкий поворот событий, чтобы вот так расслабляться. Хочу напомнить, что тот плюющийся огнем пёс…

— …как раз попал под «Гекату». Случайно, лорд Эмберхарт. Приношу вам свои извинения за этот выстрел, — тут же живо отреагировал Инганнаморте, разглядывая один из циферблатов, закрепленных у него на предплечье, — Паровые катапульты для «Гекат» по-прежнему отличаются крайне невысокой точностью. Бомба должна была упасть почти на три километра восточнее. Мы целили в Ханумана.

— Он снова объявился? — поморщился я, — Вот же…

— С этой макакой справимся, не в первый раз, — махнул рукой инквизитор, — Но вопрос вы задали верный. Что же, думаю, что никакого вреда не будет, если вы узнаете еще толику сведений. Как вам такое — у России давно был план нападения на Индокитай. Как и разработки, стратегии, некоторые… средства. А знаете, почему?

— Миазменные твари? — вздёрнул бровь я.

— Старый человек бесполезен, лорд Эмберхарт, — горько улыбнулся магистр, — Как и больной. Угадайте, что с такими делали в Поднебесной? Наши разведчики нашли целые родильные пруды с миазмой, куда сотнями заталкивали покойников со всей страны. Вот в чем оказался секрет столь большого изобилия тварей на границах с русскими.

— Так, вроде бы, и сами поднебесники от них страдали? — растерянно пробормотал я, стараясь представить себе масштабы.

— Да, конечно, — с охотой кивнул мне Фаусто, от чего механизм, закрепленный у человека на шее, громко клацнул, — Но большая часть шла к русским. Вас самого не смутил вопрос — где китайцы достали аж шестерых тварей класса «пожиратель городов», когда им это понадобилось? А сейчас наши передовые войска, остановившиеся в 150 километрах от Чунциня, имеют дело не только с богами, но и более чем с дюжиной «пожирателей». Так что всех проблемы Поднебесной с миазменниками были лишь малой платой, на которую те были согласны. Сейчас русские это знают… и оставляют после себя выжженную землю. Вот почему мы здесь можем вздохнуть спокойно — самый ад там. Кстати… лорд Эмберхарт?

— Да?

— Могу ли я попросить призвать и запустить в обнаруженный вами лабиринт ваших… союзников? Если мы зачистим эти проходы…

«То ситуация коренным образом изменится. Здесь и сейчас» — понял я его без слов.

— Это возможно, — прямо взглянул я в глаза тому, кто всю жизнь посвятил борьбе с разными проявлениями сверхъестественного, — Но есть два момента. Первый — нужны тела. Трупы, если вам так будет угодно. Хорошо сохранившиеся, не тронутые тлением. Второе — будет запрошена цена. Её придется платить хозяевам этой земли, иначе никак. Будьте добры связаться с сёгунатом для уточнения этого вопроса.

— Иначе никак? — поморщился Инганнаморте, отчаянно не желающий выносить «сор из избы».

— Никак. Но, хочу вас уведомить — обстоятельства играют большую роль. Цена может быть крайне невысокой. Но принципиальное согласие тай-сёгуна Итагаки Цуцуми мне необходимо для того, чтобы хотя бы начать переговоры.

— Что же, тогда ваш отпуск немного откладывается, лорд Эмберхарт. Я свяжусь с тай сёгуном как можно скорее.

— Я буду ожидать в своем доме.

Инквизиция не умела долго запрягать, а здесь, в Японии, была на очень короткой ноге с новоявленным главой правительства. Уже через сутки я проводил малый обряд призвания в ставке командования, в обществе изрядно нервничающего Итагаки Цуцуми. Призванный демон, к моему облегчению, совершенно человекоподобный на вид, запросил у тай-сёгуна аудиенцию один на один, от чего я и не узнал, о чем был их разговор. Лишь то, что высокие договаривающиеся стороны быстро пришли к согласию, а японский двухметровый атлет, который когда-то носил скромное звание генерала и был моим непосредственным начальником, изволил бросить на меня несколько странных взглядов.

Затем я вернулся назад на фронт через зеркало, после чего несколько дней посвятил созданию одержимых. Ловкие, чрезвычайно сильные и быстрые трупы, они идеально подошли для коротких схваток в окопах, учитывая, что китайцы и индусы рассредоточились по большой площади. Разумеется, автоматная очередь из такого одержимого быстро делает безвредный разлагающийся труп, но учитывая, что им не нужно дышать, а кое-какое соображение для организации засад и скрытых атак есть, эти младшие демоны свою задачу выполнили с блеском.

Но об этом я узнал значительно позже, уже приведя «Паладин» в Камикочи и отдыхая, в ожидании, когда на поезде приедет Чарльз Уокер с нашими пожитками.

Хотя «отдых» звучит смешно. Действительно, я на передовой выматывался, делая вылазки на «Паладине» одну за другой. Неоднократно как был под ударом какой-либо сущности, так и выходил из-под оного. Гладийные и серенитовые части доспеха, изолирующая оболочка, да работающие ЭДАС-ы здорово смягчали поражающий фактор божественных ударов. Только вот то, чем я там занимался в доспехе, и можно было назвать отдыхом.

Настоящая работа шла по ночам, когда вместо сна я раз за разом проходил в зеркала. Зеркало выхода было в распоряжении Фудзина, бога ветра, который переносил его с места на место, позволяя мне каждый раз оказываться рядом с следующей целью. Человеком, которого нужно убить. И я шёл убивать. Сквозь ловушки и сторожевых автоматронов, большая часть из которых моментально «умирала», соприкоснувшись с Тишиной, шёл сквозь живых и мертвых, а затем был выстрел из револьвера, взмах клинка, либо и то, и другое. Отсеченная голова и поджог как конечный штрих под тихий смешок своего внутреннего демона.

Раз за разом. Ночь за ночью.

Затем стимулирующие эликсиры и пропахшая моим потом кабина «Паладина». Пара часов сна вечером, а затем всё по новой. Тьма, изумленные глаза очередной жертвы, кровь, смерть.

Мир еще не осознал этого, но в нём очень быстро кончались те, кто мог претендовать на гордый титул демонолога. Носители тайного знания, контрактов и договоров падали один за другим от моей руки, их слуги и агенты, вызванные из Преисподней, возвращались домой. Раз за разом. А я продолжал рвать нити, связывающие Землю и Ад. Этим мне и предстоит заниматься до тех пор, пока не останется лишь одна ниточка, связывающая эти два измерения.

Я, Алистер Эмберхарт, Лорд Тишины и Лорд Демонов.

И вот когда это случится, тогда начнётся самое интересное.

Глава 2

— Ариста!! — в дверь замолотили с совершенно неженской силой, — Открывай! Немедленно!!

— Дорогая, тебе нельзя волноваться! — крикнул я, не думая, в общем-то, отпирать дверь. Они в Черном Замке огромные, капитальные, а свою силу Рейко использовать не будет. Вообще удивительно, что у неё с таким животом получается так сильно долбить в дверь. Может, придерживает кто? Солидарных с ней женщин там много…

— Открывай!! Гад! Подлец! Негодяй! Трус! Что ты с собой сделал?! Как посмел?!

Массивные створки высотой около трех метров угрожающе поскрипывали. А затем и вовсе зашатались, когда бывшая Иеками, издав воинственный вопль, вцепилась в них всерьёз. Послышалось взволнованное бормотание сочувствующих, поддерживающих юную японку с той стороны, что, как оказалось, только усугубило её желание добраться до меня. Шум, гам, скрип петель, а затем внезапная тишина, которую нарушает очень тонкий, жалобный и растерянный возглас:

— Ой!

Моего рывка на себя двери не выдержали, буквально развалившись в процессе. Не обращая внимания на щепки и тут же отброшенные смятые дверные ручки, я рванулся к оседающей в лужу жене, прижимающей обе руки к животу. Впрочем, отошедшие воды и все с ними связанное совсем не помешали японке из древнего рода собраться в последний момент, чтобы как следует зарядить мне ручкой по лицу, после чего она откинулась на паркет и принялась, завывая как баньши, рожать.

Воцарилась суета, быстро прекращенная властными распоряжениями чудесной женщины и многократной матери по имени леди Элизабет Коул. Возвышаясь памятником самой себе, она четкими указаниями управляла своими дочерями, каждой из которых, кроме самой младшей, уже выпадала возможность поучаствовать в делах акушерских. Рычащую и стонущую Рейко тут же подхватили и утащили, со всеми полагающимися уговорами, следом тут же ускакали тоже слегка беременные Камилла и Эдна, вместе с удивительно взволнованной Момо, возникшей на месте «аварии» как из воздуха.

А я остался стоять один. Как дурак. Причем дурак круглый и голый. Решил разрубить гордиев узел с размаху, продемонстрировав женам, что слегка изменился за то время, пока они меня не видели, называется…

— Алистер, мальчик мой, — хихикнула леди Элизабет, — Ты, конечно, похож на крестьянина, на котором изволил потренироваться неопытный татуировщик, но, тем не менее, будь добр, ступай оденься. Не вводи меня в искушение. А то могу и забыть, что держала тебя на руках еще вот такусеньким…

Ценное замечание. Леди Коул, конечно же, еще какая леди, но лютый голодный блеск в её глазах явно показывает, что в начале, всё-таки, все являются людьми. А им свойственно иногда терять над собой контроль. Плоть слаба и всё такое.

— Прошу прощения, леди, — чопорно поклонился я, — Немедленно воспользуюсь вашим советом.

И сбежал под слышимый только мне хохот Эйлакса. Иногда просто чувствую себя бесплатным комиком для этого весельчака. Впрочем, шоу только начиналось. Исполнить роль нервно бегающего по комнате папаши, который, в заключении всех своих треволнений, с гордостью поднимает на руки первенца, не вышло.

Сначала грянул гром перед воротами замка. Пришлось мне бежать туда, открывать вход для волнующегося во все свои три с лишним метра роста родственника. Рюдзин по неизвестной мне причине действительно переживал как бы не сильнее, чем за всех остальных Иеками, когда-либо существовавших. Ну, с другой стороны, бога можно было понять — те из его смертных потомков, что не дотягивали до минимальной планки «заметности» им и вовсе за что-либо значащее не считались. Но это, на мой вкус, были сугубо их проблемы.

Следующим аккордом этого суматошного дня стали хлопки электричества и женские взвизги из комнаты, где изволила рожать моя первая жена. Наш с родственником забег до этого места с попутным ущербом в виде разлетающихся дверей, канделябров, гомункулов-слуг и прочих мелочей. В конце забега нас ожидали слегка дымящиеся акушерки в прожжённых платьях и со странными прическами, а заодно комната с орущей бывшей Иеками, постепенно превращающей все вокруг в пыль и прах исходящими от нее разрядами электричества.

Дальше начался полный сюрреализм. Я, Алистер Эмберхарт, двухметрового роста англичанин и Райдзин, трех с половиной метровый краснокожий великан в набедренной повязке принимаем роды у полутораметровой коротышки, бьющейся натуральными молниями. А руководит нами леди Коул, которой кто-то и как-то раздобыл в творящейся катавасии рупор. Сестры Коул завывают сиренами, Эдна и Камилла мечутся бледными перепуганными привидениями за спиной железной леди, грохочет гром, невозмутимый как мертвый слон Чарльз Уокер уводит свою млеющую (и беременную) жену, чтобы спустя десять минут вернуться… в обществе второго великана, благо что синекожего и не думающего соваться в царящую внутри покоев бурю.

А в конце концов, когда уже Рейко перестала разрушать родильный покой молниями, забывшись в отключке, я, вставший с новорожденным сыном в руках, не успел даже крякнуть, как пришлось тут же успокаивать чудовищную истерику беременной Миранды Эмберхарт, испугавшейся, что она сама, являясь, в принципе, почти простым человеческим существом, подобные роды просто не переживет.

Сын, чье будущее имя у меня совсем некстати вылетело из головы, орал. Я орал, пытаясь перекричать успокоительный рёв Райдзина, норовящего утащить младенца у меня из рук. Орали остальные сестры Коул, каждая о своём, Фудзин орал, кажется, просто от радости, леди Элизабет, раскрасневшись, орала, пытаясь призвать нас к порядку, и только мой дворецкий и Рейко Эмберхарт изволили сохранять молчание, впрочем, каждый по своим собственным причинам. Ну и Момо, да.

Роды, что и говорить, удались. Особенно если учесть то, что электричество, исходящее от Рейко и моего сына, вновь спалило на мне всю одежду, что и было замечено куда позже. Безмятежно дрыхнущая на развалинах комнаты Рейко ситуацию лишь усугубляла.

— Его зовут Рэйдэн, — наконец, представил я раздраженно ворочающегося у меня в руках карапуза общественности, а затем, секунду подумав, всучил кое-как обмотанного чистой тряпкой младенца пра-пра-пра-пра-и-так-далее-дедушке, за что и был вознагражден воистину незабываемым зрелищем двух страшенных рож бывших китайских демонов, расплывшихся в умилении. На этом месте новонареченный Рэйден то ли чихнул, то ли пукнул. Сверкнуло, громыхнуло, Миранда заполошно взвизгнула, а остатки того, что использовалось как пеленка, разлетелись, догорая, во все стороны. Клыкастые разноцветные рожи стали совсем уж каким-то неадекватными.

Затем только начались обычные хлопоты. Рейко и сына унесли в отдельную комнату, Миранду успокоили, дали гомункулам приказ прибраться… да и сам я оделся заодно. В очередной раз. Не последний за этот радостный день, так как чуть позже сын еще раз умудрился шарахнуть меня молнией, пока я его держал в голозадом виде, позволяя Райдзину поставить на спину потомка печать-ограничитель, что поможет справиться с этими выбросами.

Ну, в общем-то, можно сказать, что к моему новому облику, исчерченному черно-зелеными нитками закрывшихся шрамов, все благополучно привыкли.

Оставив безмятежно дрыхнущую маму и присосавшегося к её груди ребенка на попечение слегка дёрганных сестер Коул, я немного пообнимал Миранду, объясняя той на ухо, что молниеносность Рэйдена это скорее заслуга Рейко, чем моя, а затем, собравшись с духом, пошёл на одну из открытых площадок замка Мирред, где и стояли сейчас два весьма подозрительных для меня брата. Пошёл безоружным, одетым лишь в штаны, рубаху и сапоги, хотя вопросы к Райдзину у меня были отнюдь не бытового характера.

Краснокожий гигант в шрамах от операций и его целый брат-соперник стояли, скрестив руки на груди, всем своим видом выражая ожидание и внимание.

— Шесть сотен лет тебе было плевать на Иеками, — не стал тянуть резину я, вставая напротив родственника, — Почему сейчас по-другому? Чему вы радуетесь? Чего хотите?

Внимание, что проявлял Райдзин к Рейко, а теперь и к нашему сыну, было крайне подозрительным. Несмотря на то, что эти два верзилы были такими же верными пособниками Шебадда Меритта, как и хитрый демон Дарион Вайз, я не собирался оставлять у себя за спиной незакрытый вопрос таких масштабов. Цели бога грома и его брата, что чуть ли не три тысячи лет разыгрывали из себя непримиримых врагов, сходясь в поединках где только можно и нельзя, были мне непонятны. Непонятное всегда опасно.

Силы обоим братьям было не занимать. Я отдавал себе отчет в том, что та собака, едва не поджарившая меня в «Паладине» своим голубыми пламенем, и ногтя Райдзина с Фудзином не стоит. Мало быть такими независимыми как они, чтобы покинуть Поднебесную, нужно еще и обладать силой, достаточной для того, чтобы остальные смирились. Братья обладали, частью даже поделившись со мной. Но…

— Наследие, — грохотнул краснокожий бог, пожимая широкими плечами, — Чистое наследие. Тебе не понять.

— Так объясните! — набычился я, заводясь.

— Сложно, — внезапно раскрыл рот Фудзин, отличающийся еще большей молчаливостью чем брат, — Он объяснит. Тебе нечего бояться.

— Тогда пойдем за объяснениями, — отрезал я, — Прямо сейчас.

— Идём, — степенно кивнул Райдзин, а затем, спустя секунду, добавил, — Будем ждать там.

Оба брата тут же исчезли в неярких вспышках.

Ну да, не через Холд же им отправляться.

Наскоро объяснив Миранде и леди Элизабет, почему должен немедленно отлучиться, я переместился через зеркало в Холд, где, одевшись и вооружившись уже нормально, направил свои стопы к пещере, выбранной местом обитания для одного высокомудрого призрака. Идти одному было непривычно, тем более, без «Свашбаклера», канувшего в Лету. Миниатюрный доспех было невероятно жалко, творением он был воистину уникальным и неповторимым. Такое больше не купишь ни за какие деньги или услуги…

Использовать «Паладин» было совершенно не вариантом, поэтому я пошёл через населенные обезьянами болота просто ногами. Один.

Западная часть Камикочи, представляющая из себя усыпанное невысокими деревьями болото, целиком и полностью принадлежала огромному количеству обезьян, питающихся плодами с этих самых деревьев. А еще здесь обитал их ленивый предводитель, бог Сунь Укун, отличающийся вредным и драчливым характером. Заодно он был кем-то вроде товарища Райдзину и Фудзину, от чего был мной записан в сомнительные союзники — ни зла, ни добра от него видно не было. Если не считать бесконечных предложений подраться, но, кажется, он их делал всем, могущим понять человеческую речь.

Однако, в этот мой визит на болотах было ровно на одну вредную обезьяну больше чем обычно.

Момент, когда всё завертелось, я банально прощелкал клювом. Всё-таки, как не держи себя в узде, как не заставляй сосредотачиваться на приоритетах, но если ты буквально час назад стал счастливым отцом в первый раз, еще и самостоятельно приняв роды у жены, то вернуться после такого к обычному ровному состоянию духа невозможно. Поневоле витаешь мыслями черте где и улыбаешься как дурак, отбросив на время всю сдержанность английского лорда. Особенно если при этом идешь по своим землям там, где посторонних просто не может быть. Именно поэтому ты даже не сразу понимаешь, что давящий тебе на уши звук — это рёв огромного, сильного и бесконечно разозленного существа, которому отвесили смачную оплеуху такой силы, что запустили это существо кубарем по болотам.

Увернуться от огромного зеленого шара шерсти и ярости я сумел в самый последний момент, растянувшись в прыжке, сделавшим бы честь любому из футбольных вратарей всех времен, миров и народов. Клубок унесся дальше, ломая деревья и рыча, а я принялся выплясывать в болотной жиже, пытаясь одновременно удержаться на ногах и нащупать кобуру «гренделя».

— Тычегоприперсяотвалинемешай!! — протараторило нечто размазанное в воздухе, пролетая мимо вслед укатившемуся шару, чтобы через пару секунд с истошным визгом вернуться буквально той же траекторией, сшибая на ходу деревья и роняя клочья редкой шерсти. Это почти опознанный летающий субъект не смутило, а лишь раззадорило, так как прыгнул назад он почти без задержки, с воодушевленным воплем Царя Обезьян, наконец, нашедшего того, кому можно дать по морде.

Вот так я оказался в эпицентре битвы двух богов. Ко мне… то есть, наверное, к Сунь Укуну в лес за каким-то демоном проник неугомонный Хануман.

Выглядела тварь как заросший густой зеленой клочкастой шерстью шимпанзе, сильно увлекающийся анаболиками и пауэрлифтингом. Трехметрового роста, совершенно необъятный в плечах, обладатель длиннющих клыков, несуразно торчащих из вечно оскаленной пасти, он обладал скверным характером бешеного животного, чудовищной силой и немалой скоростью. Если бы к этому ко всему прилагался хоть какой-нибудь интеллект, нашим войскам пришлось бы куда хуже. Однако, мозгов у животины, весящей куда больше тонны, было немного. Определить что-либо как противника, изойти рёвом, кинуться и начать бить кулаками, превращая в бесформенное нечто. Повторить при необходимости.

«Паладины» от прямолинейных бросков колосса уворачивались, а остальные СЭД-ы встречали чудовище потоком свинца и разрывных снарядов, быстро перегружавших проекцию. Несложно прицелиться и попасть в такую громадину, да еще и предсказуемую донельзя.

…ну разве что вы с ней встретились в болоте чуть ли не один-на-один, а из оружия, что может слегка поцарапать шкуру бога, у вас лишь крупнокалиберный револьвер и гладийный меч. Тогда быстро перестаешь воспринимать беснующуюся и ревущую многотонную тушу как досадную, хоть и опасную помеху. В отсутствие неуязвимого английского силового доспеха ситуация виделась как полный швах.

К моему вящему счастью, я для Ханумана не представлял ни малейшего интереса. Его вниманием целиком, полностью и безраздельно владел Сунь Укун, которому я с легким сердцем бы выдал пальму мирового первенства за умение раздражать кого бы то ни было. Вопя и визжа оскорбления, Царь Обезьян носился по земле и деревьям, колотя своего противника посохом при любом удобном случае. Хануман в ответ ревел, бросался клочьями земли, размахивал лапищами, выдирая деревья, но то и дело пытался подловить юркого противника, выполняя почти неуловимые моим глазом рывки. От них влажная болотистая почва буквально взрывалась в разные стороны, а Сунь Укун заполошно дёргался, успевая увернуться от длинных зеленых лап лишь в самый последний момент.

Мне оставалось лишь держаться поодаль, вновь и вновь выполняя вратарские рывки в стороны, уклоняясь от пролетающих мимо деревьев и комьев сочащейся водой земли. Убегать было нельзя — если огромная скотина сможет убить или покалечить Сунь Укуна, то пустится буйствовать дальше, а от места боя до Хагоне с кучей практически беззащитного против огромной твари народа, всего километров пять! Мысль о том, что вчерашние японские крестьянки, недавно взявшие в руки автоматы, смогут создать достаточно плотную огневую завесу, я отогнал легчайшим дуновением рассудка.

«Берегись!»

Предупреждение Эйлакса пришло вовремя, и я откатился, пропуская мимо все удлиняющийся посох Сунь Укуна, которым тот промазал по своему визави.

— Осторожнее! — гаркнул я, пытаясь выгадать момент, чтобы можно было, приблизившись к беснующемуся Хануману, приложить макаку Тишиной. Много бы сил она от этого не потеряла, но достаточно, чтобы мы с Царем Обезьян смогли бы провести скоординированную атаку. В «гренделе» у меня были самые мощные разрывные патроны, которые только можно было создать с помощью ресурсов Древних. С иными я на «Паладине» в разведку и не ходил…

— Пошёлнафигнемешай! — проорал мне заросший некрасивым волосом бог, зацепляясь хвостом за дерево для красивого разворота и новой атаки. Взревевший Хануман, ударив себя левой лапой в грудь, не менее красиво обманул Сунь Укуна, резко дёрнув правой в сторону. Китайский бог, получив могучего леща, с верещанием ушел по пологой дуге куда-то вдаль, а я, сцепив зубы, начал стрелять колоссу точно в подмышку из «гренделя».

ГРАУММ. ГРАУММ. ГРАУММ.

Гиганта качнуло, а в воздух взвились клочья зеленой шерсти и, кажется, капли крови. Бог начал медленно оборачиваться, а я похолодел с ног до головы, внезапно поняв, что сделал, вероятно, самую глупую вещь в жизни.

Это была не проекция, а весь бог, целиком. Во плоти.

И он сейчас разворачивался ко мне. По шерсти из-под левой лапы всё сильнее и сильнее брызгала кровь, но тварь это не волновало ни грамма. Два налитых кровью глаза размером с теннисные мячи уставились на меня, колосс подобрался как кошка для рывка, а я, обреченно подумав, что даже со своей силой не уйду прыжком из зоны его поражения, приготовился хотя бы ткнуть его напоследок фамильным мечом поглубже. Выстрелить еще раз было бы куда сподручнее, но я боялся, что из-за облака пороховых газов вообще не разберу движения бога, от чего шансы выжить из прискорбно низких станут равными нулю.

А какие планы были…

Зеленая громадина уже пригнулась, я, выпустив Тишину на полную, уже почти видел, как обезьяна бросается вперед, чтобы сгрести руками деревья, кусты и меня, ломая и сметая, как внезапно Хануман судорожно замер, выпучив глаза. Мне как будто пинка дали в этот момент, тело поняло, что «сейчас или никогда!», поэтому, поспешно выпустив оставшиеся три заряда прямо в морду монстра, я тут же отскочил назад, затем зайцем сиганул вслепую вбок, едва ли не на пять метров, поскользнулся, упал плашмя, роняя первый и пытаясь выдрать второй «грендель» из кобуры…

А зеленый монстр тем временем, встав на задние лапы, задрал голову к небу и оглушительно взревел так, что закачались верхушки деревьев! Я уже успел подняться, выхватить оружие, приготовиться к бегу, но противнику на меня было плевать даже несмотря на то, что один из моих последних выстрелов то ли выбил, то ли повредил макаке глаз. Она самозабвенно орала в небеса, причем, в голосе бога почти можно было разобрать обиженные и жалующиеся ноты.

Нельзя было упустить подобный момент, поэтому я решился на нечто, что легко можно было посчитать еще большим кретинизмом, чем первое нападение на бога во плоти. Не задери Хануман голову, я бы просто разрядил второй барабан револьвера ему в морду, что, скорее всего, намертво ослепило бы монстра, но в такой ситуации как эта оставалось лишь попробовать ударить его мечом. Пары взмахов острого как бритва лезвия из гладия вполне хватило бы, чтобы выпотрошить даже такого титана. Так я к нему и побежал — быстро, тихо и стараясь удержать мушку «гренделя» на голове зверя.

Планы в очередной раз изменились. Содрогнувшись, Хануман начал падать плашмя прямо передо мной. Тут я уже не тормозил, открыв огонь разрывными по его морде еще в процессе медленного и величественного падения тела. Выстрел, выстрел, выстрел. Жуткий воющий грохот «гренделя», каждый выстрел из которого мог бы пробить насквозь европейский эфиромобиль или разнести на части японский. От морды обезьяны летели клочья шерсти, плоти и крови, но я уже не мог остановиться. Отбросив второй револьвер, я, подбегая к богу, схватился обеими руками за рукоять клинка Эмберхартов, а затем, коротко размахнувшись, со всей силы всадил лезвие меча в ухо зверю по самую гарду. Замер на долю секунды, пытаясь понять, что делать дальше, но руки уже самостоятельно скользили по влажной рукояти, заставляя клинок провернуться в черепе. Затем принять новый упор, и резко налечь всем весом на рукоять, окончательно взбалтывая мозги примата.

Затем? Затем? Что?

Выдох…

Недоуменное моргание. Победа? Серьезно?

«Ну… да. Победа… почти победа, Эмберхарт. Оглянись»

Позади меня метрах в трёх стоял Сунь Укун. Взъерошенный, в порванных штанах, потерявший где-то любимую безрукавку, с опухающей на глазах щекой. Правда, стоял он, прислонив одну ладонь к лицу и разглядывая меня одним глазом с какой-то тихой, но глубокой тоской. Я оторопел едва ли не сильнее, чем перед готовым к рывку Хануманом. Царь Обезьян в такой позе, да еще и с явно выраженным присутствием интеллекта на почти человеческом лице…

— Он пришёл умереть с честью, дурак…, - выдавил из себя охранник Шебадда Меритта, — Умереть окончательно. Мой старый друг пришёл ко мне, дурак. Я же сильнее. Намного. Он хотел погибнуть с честью… не от ваших огненных громыхалок. Не от руки Индры. Понимаешь, дурак?

— Ну я-то откуда…, - попробовал я сказать в свою защиту, но был перебит.

— А убил я его…! — с надрывом взвыл обезьяний бог, — Ударом в жопу! Насквозь!! Из-за тебя!! Дурак!! Друга!! Старого!!!

«Сунь Укун ударил своим удлиняющимся жезлом в тот момент, когда Хануман пригнулся, чтобы тебя атаковать», — любезно сообщил мне странным икающим голосом Эйлакс, — «Удар пробил его… сзади. Ты стрелял и колол мечом уже труп. Ну… в умирающего».

— Извини, — выдавил я, чувствуя, что этот день нужно будет очень серьезно отредактировать перед тем, как вписывать в автобиографию.

— Уходи, — с тем же надрывом в голосе попросил меня Сунь Укун, не отнимая ладони от лица, — Вот прямо уходи. Оставь меня одного. Сейчас.

Что же, эту просьбу я выполнить вполне мог. Собрав всю силу воли стиснуть зубы, отыскать брошенное в бою оружие, стараясь не бросать взгляда ни на замершего в своем горе Сунь Укуна, ни на растворяющееся в воздухе тело Ханумана, оставившее после себя золотой шест Царя Обезьян. Выпрямиться, немного отряхнуть одежду от грязи, а затем быстрым, но полным достоинства шагом покинуть поле… боя.

Под непрекращающийся демонический хохот внутри.

Глава 3

— Клан? — призрак архимага пожевал губами, глядя в стену, — Ты пришёл ко мне рассказать о своих трудностях?

— Нет. Я пришёл узнать, почему эти два типа так бурно радуются появлению на свет моего сына, — неприлично ткнул я пальцем в стоящих у стены великанов, наполняющих пещеру сопением и осуждением за неправедно убитого по моей вине Ханумана, — Но, прежде чем начать отнимать твое время своими вопросами, хочу сначала поставить в известность по нашим общим целям.

— Разумно, — Шебадд бросил взгляд на сопящих братьев, а затем повернулся ко мне, демонстрируя, что я привлёк его полное внимание, — Признаться, решение вопроса с Адом я оставил целиком на тебя. Есть что-то, о чем я должен знать?

— Да, — прикурив сигарету, я начал обстоятельный рассказ.

Передо мной была поставлена задача: избавить этот мир от демонологов. Уничтожить их физически, закрыть контракты, порвать эти немногочисленные связи между двумя мирами. С моими ресурсами, с элементом внезапности, с поддержкой Фудзина и Райдзина, Тишиной и зеркалами… решение было вполне реализуемое. Начал с малого, ликвидируя отшельников и тех из владеющих знаниями, кто предпочитал держать свои занятия и существование в глубокой тайне. Набил шишек, приобрел шрамы и опыт. Можно сказать, потренировался.

Их, демонологов, не так уж и много. Всего сотня или чуть больше на весь белый свет. Эти люди большей частью разобщены, не афишируют свои… хобби, а еще стараются максимально продлить собственный срок жизни. Одновременно легкая и трудная мишень. Правда, среди этих индивидуалистов есть одно исключение. Можно сказать, самое настоящее тайное общество демонологов. К тому же спаянное родственными узами, с длинной родословной, сложным кодексом и немалым влиянием, заработанным за многие годы продуктивного существования.

Клан Гиас. Его называли по-разному: «Великий Дом Гиас», «Общество Гиас», «Семья», «Клуб» … но суть оставалась всегда одной и той же — закрытое общество собирателей знаний, в обязательном порядке заводящая между своими семьями родственные связи. Вторым, куда менее приятным отличительным свойством этого благородного общества была аккуратная и неторопливая охота на других демонологов. Ради знаний, разумеется.

— В общем, это крепко спаянный коллектив, последние лет двести проживающий в Испании, — закончил я свой рассказ, — Орешек совсем не того уровня, который я могу раскусить с налету так, чтобы ни один осколок не сбежал и не поднял шум. Мне потребуется время, чтобы придумать, как их можно уничтожить достаточно быстро и эффективно.

— Время работает против нас, — хмыкнул Шебадд, меряя меня взглядом, — Может, сначала закончишь с одиночками?

— Тогда я насторожу Гиас, они окопаются и всё станет куда печальнее, — парировал я.

— Что ты хочешь от меня? — сварливо осведомился архимаг.

— Мне нужен двойник, что заменит меня в Камикочи.

— Поручи это Дариону Вайзу.

— Нет, его я заберу с собой в Испанию.

Торг продлился недолго, причем кончился к взаимному неудовольствию. Шебадд Меритт, раздраженно заявив, что даже он не может из ниоткуда сотворить мне полноценную замену, затеял длинное и определенно могущественное волшебство, сопровождаемое вспышками, отпечатывающимися на полу пещеры заклинательными кругами и прочем непотребством. Итогом ритуала вначале стали влетевшие в зал сгнившие человеческие останки с капающей с них водой, затем еще какая-то полужидкая булькающая дрянь, а следом две орущие от страха обезьяны. Все это смешалось под пассами призрака в один неудобоваримый клубок, побултыхалось в воздухе, приобретая однообразную консистенцию, а затем, став шаром с радиусом метра в полтора, лопнуло, роняя на пол человеческое тело, один в один как моё. Маг зло махнул на меня руками, от чего между мной и валяющимся на полу двойником кратко протянулась ярко сияющая нить магии, а потом крикнул нечто совсем уж заковыристое, от чего я себя внезапно странно почувствовал.

И не только я.

— Это как? — пробубнило тело губами в пол, вяло шевеля при этом конечностями, — Алифтер? Фо мной фто-то фделали.

При этом я отчетливо слышал каждое слово в своей голове.

— Эйлакс? — удивился я.

— Ага, — тело заворочалось активнее, — Я и фам и фут. Фтранно…

— Пусть твой лентяй и работает, — отряхнул полупрозрачные руки Меритт, — Он отлично тебя знает, сможет спародировать. Заодно будешь моментально узнавать любые новости и самостоятельно принимать решения.

— Ненавижу магию, — выдохнул я, глядя, как мой двойник себя с недоверием и восторгом ощупывает.

— Правильно делаешь, — сумрачно ухмыльнулся архимаг.

Я, с точки зрения обывателя, омерзительно богатый и преступно молодой ублюдок, упивающийся собственной безнаказанностью. Всё это запросто можно умножить на пять, если дать этому обывателю знать обо всех моих привилегиях и свободах. Но, это будет неверным выводом, так я, как лорд, состою в разных системах. На меня работают сотни людей, получающих заработную плату, работают капиталы, отдавая должное налогами в экономику стран, крестьяне хабитатов, получая от меня деньги, имеют возможность приобрести необходимые им товары. Это — система, в которую включены все, кроме преступников и волшебников. Колдуну не нужно ничего, кроме свечи, книги и корки хлеба в день, чтобы когда-нибудь сделать нечто нехорошее. Деструктивное. Масштабное. Вырвать своей силой из чужой системы сочащийся кровью кусок, разрушая судьбы многих.

Шебадд Меритт за десять минут из костей, грязи и пары обезьян создал моего двойника. Сомневаюсь, что у него ушло бы намного больше времени на сотворение полноценного гомункула… Конечно, с ним, Узурпатором Эфира, мало кто сравнится, но разве нужно много мозгов, чтобы что-то сломать? Я прекрасно помнил нищенку-японку, что с помощью подчиненных миазменных крыс едва не устроило побоище, которое бы встало Японии очень дорого. Целое здание, полное преподавателей, профессоров, магистров наук.

Магия — зло для цивилизации.

Затем наступило время объяснений. Пока Эйлакс, бурча и жалуясь на собственную голозадость, учился передвигаться в совершенно непривычном для него теле, Шебадд Меритт поведал мне о том, чем вызван интерес продолжающих молчать братьев-богов к моему сыну. Объяснение вышло неуверенным и сумбурным даже из уст архимага — всё сводилось к натуре бывших китайских демонов, жаждавших в свое время независимости. Богов творят люди, порождая своими желаниями, надеждами, желанием лучшей доли для себя и своего народа, от чего между смертными и небожителями всегда есть связь. С точки Меритта, «боги» были никем иным, как жалкими паразитами, жрущими дармовую энергию, излучаемую обманывающими себя людьми. Отожравшись, они получали возможность воздействовать на материальный мир, что и делали, чтобы получить больше энергии от верящих в них людей. Такое поведение было палкой о двух концах, так как ментальные образы, отсылаемые вместе с молитвами, оказывали формирующее влияние на образ «богов», включая склад их характера.

С Райдзином, Фудзином и Сунь Укуном история была чуть другой. Образ близнецов часто использовался в храмах и монастырях, посвященных войне, либо в качестве охранников какого-либо сакрального места. Сам же Царь Обезьян был не «натуральным» богом, а возвысившимся приматом, получившим просветление. Братья не хотели иметь ничего общего с человеческой паствой, полагая себя полноценными и независимыми от веры смертных существами. Эти мысли в целом и объединили их с Сунь Укуном. Предпосылки для этого у всех троих были, как и результат — три могущественных сущности, не заинтересованные в эксплуатации смертных.

Однако, «родителями» братьев-близнецов были, всё же, люди. И Иеками, несмотря на свое пронзительно ясное происхождение, совсем не гнушались испортить Райдзину настроение (больше обычного) своими молитвами.

— Мы не придаём значение крови. Лишь силе, — прогудел Райдзин, прерывая и дополняя объяснения призрака, — Рейко… достаточно сильна. Я её признал. Твой сын будет еще сильнее. И чище. Лучше нас. Мы довольны этим.

В общем, удалось получить ясное понимание хотелок бога молний и грома при совершенно неясной аргументации последнего. У краснокожего великана не было планов по отношению к Рэйдену, мой сын ему был нужен своим фактом своего существования. Некая извращенное и не до конца мне понятное желание иметь достойного потомка, чья форма и содержание не будут запятнаны желаниями и мыслями посторонних смертных. А вот уточнять, только ли первенцу эти два гиганта так рады, было не особо умным с моей стороны поступком. Мысль о том, что женщина может рожать несколько раз, быстро трансформировалась у братьев в понимание, что рожать могут еще и несколько женщин (живой пример у них перед глазами), от чего рожа Райдзина стала совсем уж радостной, а вот его брат погрузился в глубокое раздумье.

Я же, мысленно посочувствовав той, с кем бывший демон ветра решит повторить генетический эксперимент, проведенный его близнецом (или над ним), решил удалиться, благо что основательно подмерзший Эйлакс уже ругался и вслух и по мысленной связи.

Введение двойника в «эксплуатацию», общение с женами и наложницами, отложенный из-за родов скандал по поводу шрамов, и подготовка к отъезду заняли почти две недели. Легче всего было с Эйлаксом, который, за всё время пребывания в моем теле, успел изучить меня от корки до корки. Сам демон был только рад получить немного самостоятельности, благо, что всё, что от него требовалось — так это сидеть в Холде, отвечая на редкие радиозвонки, да бегать от Регины Праудмур, которая воспылала желанием затащить меня в койку. В очередной раз. Подумав как следует над этим вопросом, я взял и… неожиданно предложил бывшей инквизиторше лететь в Европу со мной, Такаямой Минору, Момо Гэндзи и Чарльзом Уокером. В порядке частного найма, чтобы всё выглядело прилично.

Кажется, чемодан с вещами у Регины был припрятан прямо в Холде…

В Мирреде к моему отъезду все уже устаканилось. Рейко спала, ела, кормила сына и ругалась на свою еще сильнее увеличившуюся грудь, что в её случае смотрелось почти комично, Миранда и бывшие горничные-близняшки чуть ли не ночевали в спальне у первой жены, а вот другие леди дома Коул приперли меня к стенке почти в буквальном смысле, а затем, блестя глазами в полутьме избранного ими зала, сказали, что их терпение и самоконтроль на исходе. Поэтому, если Алистер Эмберхарт не возьмет на себя ответственность и не найдет им согласных переехать в замок джентльменов, то ему, этому молодому лорду, придётся принять у всей семьи вассальную клятву конкубинажа вместе с временным регенством над родом. До появления как минимум двух отпрысков мужского пола.

Подобные перспективы меня совершенно не прельщали, от чего и пришлось дать поспешное обещание озаботиться вопросом бедных женщин в первую очередь. Промелькнувшую мысль подсунуть им Эйлакса я придушил, исходя холодным потом от осознания последствий.

Оставался еще один момент. На краткий срок, пока еще держится Зеркальное Измерение, лишившееся своих хозяев, я стал обладателем уникальной возможности быстро перемещаться по миру благодарю переносимому Фудзином зеркалу. Не использовать эту возможность было бы глупо, но на этот раз я нуждался в высокомобильном бойце поддержки, который о моих тайнах не должен был знать слишком многого… Пока.

Застать врасплох этого опытного бойца, привыкшего, к тому же, полагаться на свои рефлексы и скорость, весьма непросто. В обычной ситуации. Если он — девушка, которая относится к тебе с весьма большой долей симпатии и доверия, то всё упрощается на порядки. В общем, Регина очень сильно удивилась, когда я её внезапно обнял сзади за плечи, наверное, даже успела подумать что-то хорошее, но от этих мыслей её отвлекла прижатая к носу и рту тряпка, пропитанная местным аналогом хлороформа. Возможно, не стоило делать это перед зеркалом, да еще и улыбаться к тому же, но избежать искушения я так и не смог. Рыжая лишь слабо дёрнулась, а затем моментально вырубилась, обмякнув у меня в руках. В таком виде я её и перенес из Холда на залитую солнцем землю очень известного полуострова. В себя она пришла чуть позже, уже лежа на кровати в отеле.

— Алистер, что это было…? — пробормотала рыжая, вяло приходя в себя на кровати.

— Добро пожаловать в Геную, Регина! — преувеличенно радостным тоном ответил я бывшей инквизиторше, отворачиваясь от залитого солнцем оконного проема, — Ты была в отключке полтора месяца. А… и еще перенесла одну небольшую операцию. Ты теперь мужчина.

Наблюдая за тем, как рыжеволосая миниатюрная девушка лихорадочно дерется с собственными штанами, пытаясь их снять и проверить услышанные страшные слова, я меланхолично думал о двух вещах. Первое — общение с большим количеством женщин, проживающих в Мирреде, очень сильно действует на нервы. Второе — что я наконец сумел немного отомстить рыжеволосой расхитительнице моих сигарет. Хищения были в особо крупных размерах, нужно добавить.

Дождавшись, пока на солнце сверкнет одна узкая белая ягодица, я, ловко подгадав момент, вышел из комнаты, запирая её за собой. Не самое характерное для меня действие, зато прекрасный способ отвлечь девушку от мыслей, зачем это нужно было вообще. А теперь следовало заняться вещами, куда более соответствующими моему положению.

— Чай, сэр?

— То есть, кофе мы забыли? — обреченно пробормотал я, глядя на поднос в руках Уокера, — Хорошо.

Жаркий солнечный итальянский день, веранда, чай и свежие газеты, повествующие о том, как Европа собирает действительно все свои силы в кулак, вколачивая тот прямиком в печень Индокитаю. То, что доктор прописал, пока Дарион Вайз, в своей шкуре смертного, находится в городе, устраивая мне одну достаточно сложнореализуемую встречу. Можно было провести несколько дней в тишине и покое, нежась под солнцем и привыкая к сложному ощущению двойника под управлением Эйлакса. Демон в данный момент дразнил меня, расположившись с чашкой моего любимого кофе в моем кабинете, от чего, стоило мне забыться, в нотки отличного чая на языке начинал вплетаться кофейный привкус, а рука с сигаретой то и дело дергалась, когда двойник сам делал затяжку.

Регина явилась как карманная богиня мщения, правда, закутанная в банный халат. Сердито сверкая глазами, она умостила пятую точку напротив меня, посопела обвинительно и, не дождавшись какой бы то ни было реакции, злобно прорычала:

— Что это было, лоррррд Эмберхарррт?!

— Секрет, — невозмутимо ответил я, — Сэкономивший нам полтора-два месяца полетов через половину земного шара. Плюс риски встречи с каким-нибудь бешеным божком, патрулирующим Тихий или Индийский океан. Не правда ли, стоит получаса сна?

— То есть…, - недоуменно заморгала рыжая, — Мы на самом деле в Генуе? В Италии?!

— Загляни за перила, — улыбнулся я, указывая пальцем, куда именно стоит смотреть, — Если чуть-чуть вытянешь шею, то увидишь кусочек Пьяцца Феррари. Я снял номер в двух шагах от площади.

Не поленилась, в процессе едва не выпрыгнув за эти самые перила. Возможно специально, так как ловить пришлось мне. За что придётся. Внизу, по вымощенной тесаным булыжником мостовой неспешно гуляли нарядно одетые пары итальянцев, слышалась их темпераментная речь. Прямо напротив веранды был небольшой сквер с парой лавочек, на одной из которых небрежно и бедно одетый мальчишка лет пятнадцати вовсю целовал куда более нарядную девочку его же возраста. Притулившуюся парочку влюбленных было совершенно не видно с улицы, но вот с веранды…

— Я сплю…, - ошарашенно пробормотала госпожа Праудмур, вертя по сторонам головой, — Ты меня отравил. Или умерла. В коме? Так не бывает…

— Отнюдь, мисс, — мне на выручку пришёл сухой голос Чарльза. Дворецкий, неожиданно подкравшийся к нам, мудро предлагал бывшей инквизиторше поднос со стоящим на нем большим фужером кроваво-красного вина, — Полагаю, что это вас сейчас устроит больше чая.

Спрыгнув с перил, рыжая взяла бокал, а затем, замахнув внутрь едва ли не пол-литра красного, хриплым голосом спросила Уокера:

— Вас он тоже обнял сзади и удушил тряпкой, да, Чарльз?

— Увы, лорд Эмберхарт не оказал мне подобной чести, мисс Праудмур, — максимально постным голосом среагировал дворецкий.

— Я так и думала!

Рвать и метать рыжей сильно хотелось, но, получив от меня предложение одеться и как следует поужинать в каком-нибудь приличном заведении, она растерянно захлопала ресницами, тут же теряя весь боевой настрой. Еще бы, с утра рычать на потных японских крестьянок, пыхтя преодолевающих полосу препятствий, а уже после полудня идти ужинать в ресторан одного из самых живописных итальянских городов. Ну и момент с «удушением» тоже не стоит сбрасывать со счетов.

— Я взял на себя труд приготовить второй комплект вашей формы, мисс Праудмур, — подал голос Уокер, окончательно подавляя бедную рыжую.

На улице мы были самой колоритной парой из возможных. Я, двухметровый смуглый и тощий, в своем красном костюме и широкополой шляпе, да еще и с тростью, и миниатюрная рыжая девушка в военной форме без знаков отличия, но с массивным пистолетом на поясе. Оглядывался каждый первый, но нас это не смущало, сами вовсю смотрели по сторонам. Регине, прожившей большую часть жизни в казармах и на поле боя, было всё в новинку, а я… как ни странно, совсем немногим от нее отличался. Мирный цивилизованный город, наполненный праздно шатающимися европейцами, чистый и светлый, без тварей, без военных угроз, без идущих по пятам убийц и недоброжелателей. Что может быть лучше?

Употребленное вино, новые впечатления и виды оказались достаточным стимулом для Регины сохранять веселое расположение духа до тех пор, пока мы не выпили еще по паре бокалов вина в ожидании, пока будет готово жаркое. В ресторане было шумно и весело, итальянцы не считали нужным приглушать собственные голоса, от чего инквизиторша, захмелев, не сделала мне страшное признание:

— Я, когда засыпала, была уверена в том, что ты решил от меня избавиться, — помрачнев, выдавила из себя девушка, — Стало очень обидно, что вот так, тряпкой и химией. До сих пор обидно.

— Почему у тебя такая мысль вообще возникла? — недоуменно поднял брови я, — С какой стати мне вдруг так с тобой поступать?

— Ты всерьез задаешь подобный вопрос, лорд? — грустно усмехнулась Регина, допив вино, — Забыл, где я росла и служила? Ты убийца. Хладнокровный и беспощадный. Набитый тайнами, как… как не знаю что. С таким не сталкивалась никогда. Даже близко. Если бы я не видела, как к тебе относится мессере Инганнаморте, который знает, то была бы уверена на сто процентов, что ты колдун. А я уже довольно много о тебе знаю. И кто я при этом? Простой инструктор на военной базе. Мои от меня открестились. С твоим предложением… вышла заминка. Что еще я могла подумать?

— Например то, что тебя и меня довольно давно можно назвать друзьями? — уязвленно ответил я, снимая с лица свои круглые очки, — Как минимум, товарищами? Сколько раз ты замечала за собой слежку? Кто-то проверял хоть раз, чем ты занимаешься в Хагонэ? С кем общаешься? Кому отсылаешь телеграммы через центр связи?

Уши у рыжей запылали, но сдаваться она не собиралась. Я давно заметил, что в серьезных вопросах Регина способна на немыслимое — давить собственный темперамент, включая логику. Оперировать фактами, несмотря на внутренние метания. Подобное качество в женщине можно было только уважать.

— С тобой очень много непонятного, Алистер, — наконец, проговорила она после того, как официант, доливший вина в наши бокалы, отошёл. Гомон от заполненных столиков ресторана предоставлял нам отличную звуковую завесу. Девушка ловко цапнула мою пачку сигарет, предусмотрительно положенную на стол, закурила, подумала несколько секунд, а затем развернула мысль, — Непонятное пугает. Тревожит. Заставляет предполагать худшее. Я инквизитор, понимаешь? Нас так учили. Тренировали. Дрессировали. Бояться неизвестного. Бояться разумно, реагировать правильно. Понимаешь?

— Гм, — сконфуженно пробормотал я, — Об этом я и не подумал…

Для меня в порядке вещей было то, что Инганнаморте отлично осведомлен о Древних и их возможностях. Но при этом совсем вылетело из головы, что обычный, пусть и очень хороший солдат Инквизиции, совершенно «не в теме». Что она могла при этом думать, глядя… ну, на то многое, что вокруг меня происходит? И что с этим делать?

Разве что пооткровенничать.

— Знаешь…, - я откинулся на спинку стула, глядя прямо в глаза сосредоточенной Регине, — Здесь есть большая часть моей вины. Я давно уже смотрю на тебя, как на своего товарища, а это мешает предложить службу. Сильно мешает. Воспитание такое. Ну а насчет того предложения… всё еще проще — быстрая свадьба, беременность Рейко, отправка её в убежище. Знаешь, чем плохи убежища? Там скучно. И безопасно. Рейко, да и не только она, делают мою жизнь излишне веселой, когда я их навещаю. Это заставляет… осторожничать.

— Ты так говоришь, да и выглядишь, как будто там у тебя куча баб, половина из которых беременны, — фыркнула Праудмур, а потом подавилась, разглядывая мое изменившееся лицо, — Ч-то?! Правда?!

— Мои дела связаны с риском. Большим риском, — развел руками я, — Например, вчера я убил Ханумана. Или добил. Или принял участие в убийстве. Окончательном. Тварь была в Камикочи. Ведя такую жизнь, как-то очень остро хочешь оставить побольше потомства.

— И насколько уже велико твоё желание? — растерянно пролепетала девушка.

— Сын родился. От Рейко. Райдоном назвали, — доложил я, — Вчера. И Хануман вчера. Веселая жизнь, да?

Девушка со стоном и звонким шлепком влепила обе ладошки себе в лицо. Посидела так, не обращая внимания на принесенное жаркое, исходящее вкусными запахами, а потом убито поведала:

— Я-то рассчитывала, что мы просто поедим, выпьем, а потом, когда вернемся в отель, я с тобой всё-таки пересплю. Хотя бы разик. А ты…

— Я…

— Нет, лорд. Хватит. Просто закажи еще вина. Больше. Я очень хочу напиться. Вдребезги! В Генуе! На Пьяцца-мать-его-Феррари! А потом ты меня отнесешь в отель.

Глава 4

В своей первой молодости, в той, которую всё-таки помню, я, зачитываясь фантастическими романами, частенько воображал себя на месте героев. В 90-ые было не так много зарубежной фэнтези, что набрало свою силу позже, зато научная фантастика, космос и приключения процветали. В те времена мне, совсем уж неразумному подростку, только-только готовящемуся закончить школу, даже в самых искаженных мечтах не виделось, что когда-либо стану какой-то гибридной помесью между аристократом, ковбоем и демонологом, имеющем еще доступ к своеобразному нуль-переходу.

А как иначе назвать возможность в мгновение ока очутиться что в замке Мирред, в Камикочи, либо в Италии? Один шаг — и ты на месте. Только сложно этому радоваться. Мечтая, человек видит воображаемые возможности, но никогда — ношу, что их сопровождает. Когда у тебя в руках молоток, то всё вокруг становится похоже на гвоздь, но… если только у тебя есть время праздно оглядываться по сторонам.

Время у меня было. Поручение, выданное мной Накаяме Минору, продолжавшему играть роль моего секретаря, спешки не терпело. Сам одержимый, вместе с прикрывающей его Момо, почти не появлялся в отеле, а вот мне оставалось только ждать. Это, впрочем, было не совсем уж безделием — я постоянно наведывался к Рейко, Миранде и близняшкам, мелькал в Хагонэ, куда Эйлакс не совался, а заодно разыскивал по Генуе джентльменов, оказавшихся в достаточно затруднительном положении, чтобы сменить свободу на сытное, но бессрочное пребывание в замке Мирред. С последним дело шло очень туго, Генуя была городом богатым, но не любящим ни преступность, ни азартные игры, найти в ней бесхозного бедного (или проигравшегося) аристократа с хорошим воспитанием и образованием было сложно.

В перерывах между своими метаниями я наблюдал за метаниями Регины. Та, в тот самый первый памятный вечер отожгла по полной. Несмотря на свои невеликие килограммы, пить миниатюрная красавица, как и любой военный, умела, а душевный раздрай у нее вылился в веселое буйство. Нет, сначала было всё прилично, она ехала на сгибе моего локтя в отель, оживленно вертя головой по сторонам, а затем углядела с высоты полуподвальный древний кабачок с раскрытыми настежь дверьми и кучей открытых же окошек в цокольном этаже, откуда неслась музыка, веселые вопли и прочие манящие звуки с запахами.

Ну, мы и зашли. Как оказалось — на поминки местной знаменитости, отъявленного гуляки, бретера и забияки. Там рыжая неосторожно хлопнула залпом целый бокал подсунутого ей игристого и понеслось…

Буянила она до утра. Обошлось без травм, полицейских и обвинений в обнажении на публику, но лишь потому, что ночью публики не было, а полицейскому патрулю я дал взятку. Очень небольшую, так как купавшаяся в данный момент в фонтане госпожа Праудмур на превосходном итальянском орала славословия в честь Генуи, что было высоко оценено улыбающимися представителями закона. Я же этого языка не знал, но новоявленная пловчиха с ничуть не заплетающимся языком охотно переводила всё на английский, даже без спросу.

У местного коварного вина оказалось еще одно неприятное свойство. Наутро, проспавшись, госпожа Праудмур поняла, что помнит всё в мельчайших подробностях, кроме пары эпизодов в таверне и способа, каким была доставлена домой из фонтана. Ну и… еще одной маленькой детали. Я, сидя с большой кружкой кофе, с большим удовольствием и обстоятельно рассказал ей историю яростной торговли с хозяйкой того самого кабачка, в ходе которой Региной был приобретен огромный и удивительно жирный рыжий котяра, в которого поддатая бывшая инквизиторша влюбилась с первого взгляда. Отдали его ей с большой неохотой и за деньги, превышающие её немалый месячный оклад в Камикочи, только вот вышло так, что коту так и не сумели объяснить, что он теперь принадлежит новой хозяйке. Итогом стала совершенно уморительная драка кота с Региной, в ходе которой трем гостям заведения стало плохо от смеха, а сама девушка обзавелась шикарнейшим набором царапин, которых и не чувствовала до самого утра. В результате, обидевшись на удравшее животное и забыв потребовать деньги назад, рыжая и пошла буянить по улицам.

И вот с тех пор, уже трое суток бедную девушку одолевало желания застрелиться, спрятаться от моего взгляда, или, как минимум, свести многочисленные царапины. Правда, от Уокера она пряталась на порядок усерднее. В общем, было весело.

На четвертое утро, ближе к обеду, в дверь номера постучали. Когда Уокер открыл, нашим взглядам предстал растерянный консьерж, за которым стояли два худеньких паренька, удерживающих плетёную из лозы клетку, в которой буйствовал какой-то зверь, негодующе вопя. Позвали Регину. Увидев её, пареньки тут же начали радостно восклицать, запихивая клетку в номер. В ней был кот.

Как оказалось, синьора Лацетти, хозяйка «Хмельной истомы», трепетно относилась к традициям собственной семьи: ни капли разбавленного вина, ни одной лишней монетки в счете и всегда чистые простыни. Достойная дама не могла позволить, чтобы сеньорита, пришедшая с синьором, оказалась прилюдно ей обманута бессовестным поведением несознательного питомца, от чего и потребовала у своих племянников перевернуть город, но найти покупательницу Ромуальдо. И вот они здесь, счастливы вернуть пропажу такой прекрасной сеньорите, что в данную минуту держится одной рукой за оголовье кресла, со страхом поглядывая на подпрыгивающую на месте клетку.

Ах да, еще синьора Лацетти душевно приглашает прекрасную сеньориту и её великолепного спутника в гости на завтра, на шесть часов пополудни. Видите ли, один из её постоянных клиентов, что отмечал тогда поминки, к огромному прискорбию синьоры, тоже усоп, а так как прекрасная сеньорита и Ромуальдо имеют к этому событию некоторое отношение (клиент преставился от смеха, наблюдая как дерутся инквизиторша и кот), то хозяйке заведения будет очень приятно, если синьор и синьора посетят её и в этот раз. Только без Ромуальдо, пожалуйста!

Титаническим усилием удерживая себя от улыбки, я щедро вознаградил мальчишек, заплатил консьержу за беспокойство, а затем, продолжая держать себя в руках, распахнул клетку. Из её тьмы с воинственным воем выскочил рыжий меховой шар очень внушительных размеров, тут же принявшийся метаться по номеру, сбивая разные подсвечники, пуфики и прочие любимые итальянцами хрупкие и миленькие предметы мебели. Затем Ромуальд, утробно рыча, забился под одну из кроватей (взяв дверь спальни на таран), после чего затих. Мы с Уокером, стоически сохраняя каменные выражения лица, за этим наблюдали. Регина же, присев на корточки, прятала красное лицо в руках и больше ни на что не реагировала.

— Мистер Уокер, — я очень старался, чтобы мой голос не подрагивал и это, вполне возможно, даже получалось, — Прошу вас поставить Ромуальда на довольствие.

— Как прикажете, сэр.

Либо мне послышалось, либо голос Чарльза в этот момент слегка дрогнул. Может быть, даже и не один раз за время этой короткой фразы.

Вечером прибыл Накаяма Минору с Момо. Одержимый выглядел, как после недельного отдыха на тропическом острове, был чист, выглажен и весел, зато по моей шиноби можно было определить, что все эти дни они не в салочки играли — девушка еле держалась на ногах от усталости, её взгляд плыл, а подобие шапки, маскирующей её кошачьи уши, то и дело поддёргивалось, говоря о утрате самоконтроля. Регина, видя состояние запыленной некоматы, фыркнула, схватила ту в охапку и уволокла в ванну, оставив меня с секретарем наедине.

— Я их нашёл, Эмберхарт, — сев за стол, расплылся в ухмылке демон в шкуре человека, — Было интересно. Куда сложнее было заставить убедить обоих поверить, кого я представляю. Твою фамилию подобные типы страшатся больше, чем Ада, ты в курсе?

— Ты договорился о встрече?

— Да. Правда, пришлось пережить аж четыре покушения. Было вкусно, — губы одержимого разошлись в счастливой улыбке, — Тебя ждут через шесть дней в Турине. Отель Charme e Relax, он там такой один.

— Отлично.

— Всегда к твоим услугам, милорд, — ядовито ухмыльнулся Дарион Вайз, «ломая» маску услужливого японца, — Отпустишь в Камикочи? Там много дел, требующих внимания твоего секретаря. Особенно сейчас.

Это было правдой. Может быть, военные и получили передышку, но те, кто производят автоматы и тем более, готовят рекрутов, о таком и подумать не могли. У Праудмур уже было около десятка заместительниц, причем пятерых из них она с боем выцарапала из армии — опытных, обстрелянных и уже мало чего стесняющихся женщин. Только вот, чтобы подготовить рекрута, нужно не так уж и много, а вот чтобы поддерживать стабильный (и большой!) объем продукции автоматов и патронов, требуется куда большее.

— Да, дальше я справлюсь сам.

— Не сомневаюсь в тебе совершенно! — гадко улыбнулся демон на прощание.

В данный момент у меня на руках были две, отдающие тяжелым идиотизмом ситуации, каждая из которых требовала своего подхода. Первой я с легким сердцем мог считать свои отношения с Региной Праудмур, которые напоминали анекдот про два похотливых цветка, ожидающих пчёл. На самом деле, проблема была куда серьезнее, чем виделась на первый взгляд — мы буквально не могли просто так прыгнуть в койку, несмотря на ни на что. Рейко и Миранда? Они получили то, чего всегда хотели, к чему готовились с детства. Эдна и Камилла? Близняшки выбрали другой жизненный путь, помогающий развиться их личностям. Момо Гэндзи и Регина — вопрос совершенно иного характера. Что та, что другая являются бойцами, воинами, убийцами… товарищами. Роль моей женщины, сидящей где-то в тепле, комфорте и безопасности, им противна по своей сути. Особенно Момо, которую воспитали в традициях служения.

Сложно. Конечно, этот гордиев узел можно было бы разрубить простым способом, но требовался подходящий момент. Пока ни я, ни Регина его не видели.

Второй идиотической ситуацией было то, что Накаяма Минору, он же Дарион Вайз, всё это время разыскивал… демонологов. Тех, на кого я бы мог выйти в любое время, буквально постучавшись им в дверь… спальни. Только вот для задуманного мной действа, такой подход был бы губителен. Теперь же, я совершенно официально им нанесу визит по обыкновенным и приемлемым каналам простых смертных.

— Мистер Уокер, нам через пять дней потребуется транспорт до Турина. Озаботьтесь, пожалуйста.

— Будет сделано, сэр. Что-то еще?

— Да. Думаю, что коту потребуется клетка. Железная и прочная.

— …я позабочусь об этом, милорд.

В моей спальне мертвым сном спала Момо Гэндзи, обнимающая огромного, рыжего и толстого Ромуальда.

Интерлюдия

— Назад! Все назад! Общее отступление! — надсадно кричали в телефонные трубки офицеры-связисты. Они повторяли эти слова снова и снова, лихорадочно переключая штекеры связи с отряда на отряд, кашляли, срывали голос и сплевывали на пол, на котором дымились впопыхах брошенные дымящиеся сигареты.

За стоящей суетой, заложив руки за спину, хмуро наблюдал князь Русской Империи, Вениамин Торлович Зыков, командующий передовыми отрядами объединенной армии Европы. Несмотря на демонстрируемую окружающим уверенность, внутри князь обледенел от подступающей тревоги, молясь всем высшим и низшим силам о том, чтобы его люди успели уйти.

На вторгшиеся в пределы Поднебесной силы надвигался гнев богов.

Это была самая необычная война. Та, правилам которой нельзя научиться заранее. Противник, обладающий неведомыми могущественными силами, способный неожиданно появляться в любой точке поля боя, пребывающий в самых разных формах и обличьях. Кто бы мог подобное вообразить? Кто бы вообще рискнул выступить против подобного, не реши такой опасный враг угрожать всему миру?

Русские.

Живя бок о бок с опасными сибирскими тварями, они столетиями посматривали в сторону своего соседа. Молчаливого, могущественного, непонятного. Управляемого другими непонятными опасными тварями, к тому же, умеющими рассуждать. Плох тот, кто не стал бы готовиться, размышлять, предполагать. Урок, полученный кровью в далеких японских землях, моментально был осмыслен теми, кто первым выдвинулся против нового врага.

На земли Индокитая вступили без артиллерии, без тяжелых неповоротливых силовых доспехов с толстой броней, без неуклюжих дирижаблей, набитых бомбами и десантом. Шли шеренгами, в отдалении друг от друга, прикрываемые легкими разведывательными СЭД-ами, оснащенными тяжелыми пулеметами. Каждая модель эфирного доспеха, чья платформа могла позволить установку противовоздушного оружия, шла на фронт с Индокитаем, а заводы лихорадочно клепали новые: легкие, быстрые, дешевые.

Зыков был одним из авторов плана наступления «Шквал», чем небезосновательно гордился. Суть стратегии была простой и прямолинейной — наступать, планомерно подавляя любые божественные проявления морем свинца. Ни о каком сопротивлении смертных речи не шло, возможно, где-то далеко, ближе к берегам той самой многострадальной Японии, у Поднебесной еще оставались боеспособные полки, но здесь, в середине континента, их не было. Были одни боги, что в бою себя вели как неуклюжий великан с дубиной. Они внезапно появлялись в воздухе или на земле, готовили удар по мере своих сил и способностей, выпускали смертоносную энергию в какой-либо форме, а затем повторялись до момента, пока не уничтожали все, что видят, либо пока их не сметало ответным огнем.

Последнее время второе происходило все чаще и чаще. Солдаты, видя, с какой легкостью божок своим небесным огнем сжигает соседний отряд, либо разрывает людей и машины потоком воды, быстро учились реагировать на всё необычное. Быстро и метко. У пары-тройки автоматчиков в шеренге были трассирующие патроны, по которым наводились идущие вслед за передними отрядами СЭД-ы, от чего любое сверхъестественное явление быстро и решительно прекращало жить.

Так было ровно до этого момента.

Вениамин Торлович не знал, что несет в себе то явление, о котором доложила разведка. Никто из присутствующих в штабе офицеров, советников и генералов не знал. Понять можно было лишь испытав на себе силу этого нового удара, чего командующий допускать не собирался.

Гнев богов, как прозвал накатывающее непонятное явление майор, командующий легкой кавалерией, представлял из себя накатывающую волну клубящегося тумана, пронизанного ослепительно-белыми волнами. Шириной эта «волна» была километров десять, высотой метров в тридцать, от чего увидели её задолго, успев среагировать, доложить и выслушать ответный приказ о отступлении. Сейчас люди убегали от этого явления, бросая слишком неповоротливые модели СЭД-ов и слишком тяжелое оружие. Подбирать эти трофеи на землях Индокитая некому, как справедливо рассудил Зыков.

Волна шла, поглощая брошенное оружие и покинутые доспехи. Что за ней разведка доложить не могла, радиоэфир уже был полон беспощадной статики, а дирижаблей в воздухе не было. Даже самые быстрые, самые современные разведывательные воздушные лодки халифатцев для местных тварей, считающих себя небожителями, были на один зуб. Преимущество в воздухе у врага было абсолютным.

— Приготовить штаб к эвакуации! — отдал распоряжение Зыков. Перестраховочная мера, но до палаточного городка, где расположилось командование, волна вполне могла дойти.

Вокруг воцарилась суета, не затронувшая лишь главного связиста, держащего связь с двумя десятками «Фенриков». Экономичные шведские СЭД-ы, сделанные на экспорт к ранее воевавшим с Халифатом странам, были быстрыми двадцатитонными машинами, несущими как станцию связи, так и четыре мощных зенитных ствола, способных прошить насквозь большинство летающих машин восточников. Здесь и сейчас они для Зыкова выступали основной ударной силой, но командующий им нашёл еще одно применение — пилотам только что был отдан приказ подбирать выбившихся из сил пеших бойцов. Не слишком-то успешная идея, так как СЭД-ы совершенно не приспособлены для транспортировки кого бы то ни было, но русский князь небезосновательно предполагал, что любой, попавший в туман, автоматически станет трупом. Если не чем-то похуже.

Больше ничем отступающим помочь было нельзя. Кто-то пытался бежать по диагонали, стараясь выйти за край неспешно надвигающейся стены тумана, кто-то напрямую, но человеческие силы ограничены, а механическим в Поднебесной не достает эфира. «Фенрики», имеющие дополнительные аккумуляторы, нужные им для рывков, еще держались, а вот большинство русских и немецких доспехов останавливались, выпуская своих пилотов. Волна продолжала наступать.

— Господа, озаботьтесь доведением до сведения ваших вышестоящих, — неспешно проговорил Вениамин Торлович, раскуривая трубку на свежем воздухе, — Здесь нам понадобится тяжелое пехотное оружие. Силовые доспехи демонстрируют слишком низкую боевую эффективность!

— Предлагаете наступать только людьми?! — фыркнул итальянский военный, — Немыслимо!

— А какие вы видите альтернативы? — пожал плечами русский, глядя, как бойцы инженерного батальона споро выносят оборудование из палаток, — «Паладины» сразу отказались сюда идти и правильно сделали. Самые легкие СЭД-ы изнемогают даже в экономных режимах. Мы не можем полноценно воевать там, где практически нет эфира. Рыцари англичан формируют нам устойчивый тыл, это бесценно… но для наступления нужно что-то другое.

— Ваши миазменные передвижные крепости, князь Зыков! — тут же возбужденно зажестикулировал итальянец, — Они здесь пройдут спокойно!

Командующий иронично посмотрел на собеседника.

— Они бы дошли сюда только за полгода, господин Илльезе, — процедил Зыков ответ итальянцу, — При нулевом смысле этой затеи. Вы разве не слышали о уничтожении «Тора», пытавшегося пройти над морем Лаптевых две недели назад? Его разбили одним ударом.

— Герр Зыкофф совершенно прав, — вклинился в разговор, мудро сбивая насупившегося итальянца, один из немецких полковников, — В этой войне имеет мало смысла всё, что движется с помощью ЭДАС-а!

Завязавшийся спор между темпераментным итальянцем, сыплющем научными терминами и меланхоличным немцем был прерван выскочившим из штаба радистом.

— Вол-на рас-кха-сеивается! — надсадно крикнул офицер, а затем закашлялся, хватаясь за горло. Его лицо побагровело, губы шевелились, но он никак не мог заставить себя перестать кашлять.

Вид судорожно пытающегося заговорить подчиненного насторожил Зыкова.

— Ускорить эвакуацию! — трубно взревел князь, маша рукой, — Сбросить все лишнее! Помогаем людям! «Фенрикам» — полное отступление!

— Это ловушка! — наконец, каркнул радист, — Миазменные твари! Они были в тумане! Теперь они ускорились!

Перед глазами Вениамина Торловича тут же всё почернело. Он как-то сразу и объёмно понял смысл ловушки. Не гнев божий. Не высокоэнергетический площадный удар, угрожающий смертью его войскам, а лишь завеса, прикрытие. Западня. Что могут уставшие бегущие люди, бросившие оружие, против миазменных тварей?

Ничего.

Так оно и было.

Крупные мутанты, размерами от теленка и больше, были немногочисленны, но их с избытком хватало для того, чтобы резать бегущих, как овец. Две, четыре, шесть и более ног, всё это имело мало значения для тех, кого сбивали на землю, чтобы за укус, рывок или удар расправиться с добычей, а затем продолжить преследование. Твари не отвлекались на поедание доступного мяса, предпочитая только догонять и убивать. Больше, больше и еще больше.

Эвакуация быстро перерастет в паническое бегство. Неожиданная контратака Поднебесной по всей линии вторжения будет иметь оглушительный успех, а отдаленность вошедших в Поднебесную объединенных сил Европы от территории с нормальным эфиром сыграет роль ловушки, где выносливость человека будет противопоставлена выносливости хищной живучей твари, которую научили убивать не отвлекаясь.

Разгром. Всего объединенные силы Европы потеряют 7 823 человека, 314 легких СЭД-ов, 18 средних броневиков прикрытия и один поезд снабжения, который будет атакован отдельно и внезапно, на территории империи Русь.

Сам князь Зыков спасется вместе со всем своим штабом. Они смогут неспешно отступить, ведя фокусированный огонь по приближающимся к отряду тварям, пока не перебьют тех немногих, что будут идти за отрядом по пятам. Затем, спустя неделю с лишним, они, с немногими найденными по дороге выжившими, выйдут к основной группе войск объединенной Европы, окопавшимися на границе, возле города с благозвучным названием Благовещенск.

Там выжившие расскажут то страшное, что успели увидеть за время своего отступления. Этот рассказ будет вовсе не про формы и убийственную миазменных тварей, хорошо уже известные цивилизованному миру, а про нечто совершенно неожиданное, но опять-таки, связанное именно с этими самыми тварями. Те животные, что преследовали и убивали подчиненных князя Зыкова, обладали одним, весьма необычным дополнением, что по уверениям очевидцев и заставляло тварей вести себя необыкновенно разумно.

На спине каждого хищного монстра, что преследовал и рвал подчиненных русского князя, была человеческая голова. Живая человеческая голова, что росла из тела в районе хребта. Иногда их было несколько. На паре расстрелянных тварей князь с оторопью обнаружил приживленные торсы людей с руками, растущие из холок. Они, иссиня-бледные, сонливо моргали, вяло шевеля пальцами, пока сами животные, изорванные пулями, агонизировали на траве. Характерный разрез глаз на человеческих лицах этих химер не оставлял сомнений — это было дело рук Поднебесной… или их покровителей.

Военная кампания в Благовещенске встанет на паузу, оценивая новые неприятные сведения, полученные столь дорогой ценой.

Глава 5

Демонологи, на мой взгляд, одни из самых отвратительных и… прекрасных представителей человечества. Прекрасными их делает многое — высочайший уровень знаний, устойчивые семейные традиции, трогательная забота о многочисленных потомках, осторожность и аккуратность. Отвращение же вызывает то, что необходимая демонологу «валюта» ими банально выращивается и воспитывается. Дети. Чем-то в этом плане общающиеся с Адом напоминают мусульман — много жён, много детей, но единственным наследником становится лучший. Остальных ждёт незавидная судьба, о которой они не догадываются вплоть до старости, если не поймут причин, по которым не могут завести собственное потомство. Хотя, тут я грешу против истины — посмертная цена, что платят эти люди, для них всех идёт по высшей ставке.

Для чего они это делают — вопрос глупый. Разумный одержимый слуга, которого можно получить за свою душу, это не просто твой союзник на всю жизнь. Такому существу почти не нужно спать, оно не болеет, его работоспособность всегда на пике, он почти неуязвим и… развивается куда быстрее, чем может позволить себе человек. Но не предаст, не обманет, не променяет тебя на кого-то другого, всегда будет блюсти твои интересы. В чем-то такого одержимого можно было бы сравнить с человекоподобным андроидом, оснащенным искусственным интеллектом. Это, конечно, далеко не все, что может получить старая династия общающихся с демонами, но наиболее весомое преимущество. Вторым по величине можно назвать осторожность в виде паранойи, почти граничащей с безумием.

Демонам нужны качественные, хорошо пожившие и многое узнавшие души.

В туринском отеле меня ждал вовсе не сам демонолог, а провожатый — сухой и жилистый одержимый без единой кровинки в лице, представившийся Себастианом Карту. Одетый в скромную черную тройку, он был неотличим от обычного человека. Жесты, дефекты речи, мимика. Давно живёт, хорошо обучали. Его стараниями нам, то есть Уокеру, Момо, Регине и Ромуальду, был организован лучший номер, оплаченный на неделю вперед, где посыльный демонолога и попросил (очень вежливо, но непреклонно) оставить всех, а самому следовать с ним. Разумеется, если не имею других планов. Я не имел, но в качестве сопровождения призвал ворона, против которого у проводника возражений не было.

Дальше была двухчасовая поездка на эфиромобиле, во время которой шофер, лица которого я так и не увидел, пытался путать дорогу. Впрочем, на этом моменте паранойя заканчивалась, так как основным инструментом для моей проверки служил сам Себастиан. Уже в начинающих быстро сгущаться итальянских сумерках мы подъехали к небольшой вилле, окруженной парковыми высадками. Углядев через глаза Арка второй выезд с противоположного конца виллы, где стояло три мощных эфиромобиля с работающими ЭДАС-ами, я лишь улыбнулся про себя. Здоровая паранойя!

— Моему хозяину будет чрезвычайно приятно, если на встрече будет отсутствовать оружие, — сделал тактичный намёк одержимый, испытующе глядя на меня.

— Я с пониманием отнесусь к этой просьбе, если мои вещи дождутся моего возвращения в целости, сохранности и покое. Полном покое, — надавил я голосом.

— Безусловно, лорд Эмберхарт, — одержимый ответил с запинкой, но кивнул уверенно. В отличие от своего хозяина, демон, занимающий это тело, прекрасно знал, кем я являюсь, но поделиться знанием с повелителем, разумеется, мог только очень ограниченно. Получив его согласие, я мог быть стопроцентно уверен, что к оружию никто не прикоснется… как бы не хотел демонолог обратного.

Всё-таки, ему предстоит встреча с легендой… или страшной сказкой. Далеко не все представители этого небольшого племени знали о существовании Древних. Только о Роде Эмберхарт, который слегка… ограничивал вольности этих мудрых и осторожных людей.

Трость, нож и четыре револьвера, я всё оставил на специально подготовленном столике, накрытым бархатной тканью, а затем проследовал за Карту на второй этаж здания. Если внизу еще была охрана, состоящая из людей и четверки очень подозрительных на внешний вид собак, то здесь в качестве охраны стояли в нишах гуманоидные автоматроны со встроенными в предплечья пулеметами вместо кистей. Так сказать, последний шанс на выживание. Ненадежная охрана эти механизмы, зато превзойти их по огневой мощи людям нечего и мечтать.

Человек, с которым Дарион Вайз организовал мне встречу, решил провести её не в кабинете, а в большой роскошной курительной на втором этаже, где хозяин, не мелочась, расставил аж три биллиардных стола, фортепиано и несколько столиков для игры в карты.

Демонологом был европеец, нордической внешности, в возрасте где-то между 50-60-ю годами. Высокий, подтянутый, с длинными рыжевато-седыми волосами, забранными в конский хвост, он стоял, прислонясь бедром к одному из карточных столов. Крупные и резкие черты лица, слегка прищуренные белесые глаза, выдающие незначительную близорукость, упрямо поджатые губы. Человек был напряжен, готов действовать и не скрывал этого.

— Лорд… Эмберхарт? — холодно вопросил он, внимательно следя за мной. Одержимый стоял за моим левым плечом, явно во всеоружии, если я вздумаю напасть на хозяина.

— Мистер Янус Стразе? — поднял одну бровь я.

Ненадолго воцарилась тишина, которую хозяин (или арендатор) виллы ломал с ясно видимой скованностью.

— Мне нужны доказательства, что вы тот, за кого себя выдаете, — нехотя выдавил Янус, — Иначе разговора у нас не выйдет, лорд. Какие бы цели вас сюда не привели.

— Что же, давайте подумаем…, - оглянувшись, я нашел стоящий у стены стул, находящийся на приличном расстоянии от демонолога, отошёл к нему, сел, а затем, предупредив оставшегося в той же позе Стразе, извлек портсигар и зажигалку. Прикурил, сделал глубокую затяжку, а затем начал говорить, — Итак, мистер Стразе… Вас не убедило общение с одержимым и не убедили слова собственного слуги. Могу предположить, что цитирование известных книг, скажем Алклахаха Сербского и Ваннушты, вам тоже покажется недостаточно убедительным?

— Да, лорд, — тут же ответил на микрон расслабившийся демонолог, — Вы можете оказаться… моим собратом по ремеслу. Авантюристом, решившим рискнуть.

— Фамильяр вас тоже не впечатлит, — задумчиво пробормотал я, от чего собеседник кивнул. Ухмыльнувшись, я добавил, — Поверьте, мне очень интересен момент, с помощью которого можно обмануть одержимого, но я оставлю это на потом. Если оно будет. Идем дальше. Вызов высшего демона? Мне не сложно, но…

— Нет! — резко отреагировал побелевший демонолог, — Если вы тот, за кого себя выдаете, то вам будет плевать, а мне обязательно отомстят!

— Не обязательно, — вздохнул я, — Но вести с ним переговоры насчет вас уже будет перебором. Видите ли, речь пойдет о наших… точнее, ваших земных сложностях. Предлагаю ограничиться малым. Насколько я знаю, у демонологов есть лимит на призыв низших сущностей в трупы? Если да, то какой максимальный из известных вам? Я готов призвать больше.

— Здесь нет заклинательного зала, — удивил меня Стразе, — Я снял эту виллу только для этой встречи.

— Зал не нужен, — удивил его в ответ я, удивленный, что нормальным людям, оказывается, он нужен для таких тривиальных дел, — Мне потребуются только трупы и немного времени.

— Тогда хватит и одного тела, — кивнул северянин.

Через две сигареты труп был организован. Встало это Стразе в несерьезную сумму денег, за которую наемники, охраняющие виллу, пожертвовали одним из своих рекрутов. Двое мужчин с холодными глазами беспринципных и умелых убийц занесли своего бывшего товарища со свернутой шеей, безразлично положили на один из биллиардных столов, а затем вышли, не проронив ни звука. Что же, временное перемирие с Халифатом делает всех наемников, кто решил остаться в дали от границы с Индокитаем, сговорчивыми и гибкими.

— Нужна вилка, ложка или карандаш, — удивил я в очередной раз демонолога, — Что-то, чем можно процарапать кожу.

Мне дали ручку, извлеченную из внутреннего кармана Себастиана. Провести стержнем знак на лбу еще теплого покойника было делом нескольких секунд. Короткое сосредоточение, посыл воли и… труп открывает глаза, довольно бодро сползая со стола. Тревожно вскрикивает Стразе, делая несколько быстрых шагов назад, но быстро справляется с паникой. Свежеиспечённый одержимый стоит около меня, слегка хрустя встающими на место позвонками и дёрганно косясь по сторонам. Идёт обычнейшее взятие тела под контроль. Процесс быстрый, но малопривлекательный.

— Сесть, — командую я одержимому. Он выполняет приказ, усаживаясь на задницу там же, где и стоял. Другие простые команды тоже им выполняются вполне охотно, без задержек.

— Это же не бхалагири? — осторожно интересуется демонолог, используя древние восточные термины для одержимых, — Вы вселили хагавата?

— Саппа-хагават, — уточняю я, — Недельный. Плюс-минус сутки. Не волнуйтесь, я полностью контролирую его поведение.

— Невероятно! — тут же возбуждается Стразе, — Немыслимо! Я не думал, что подобное возможно!

Между восклицаниями и восторгами, полуседой северянин не забывает проверить у своего слуги истинность сделанных им и сказанных мной выводов. Паранойя. Но против логики она не играет, так что лёд недоверия сломан осознанием, насколько просто мне было бы вынести всё поместье пятеркой-шестеркой таких «саппа-хагаватов». Ну, правда, за счет того, что автоматроны неактивны, а Себастианом Карту я бы как-нибудь занялся сам. В последнем он был уверен с самого начала.

— Итак, — несколькими минутами позже, уже сидя в кресле с бокалом вина и порядочно расслабившись, северянин начал, — Я в одном зале с легендой. Представителем тех, кем пугают ученых вроде меня с незапамятных времен.

— Пугают? — поднял я одну бровь, — Для «ученых», вроде вас, уважаемый мистер Стразе, есть лишь два жестких запрета: не приближаться к тем, кто носит корону и не возлагать своих рук на души, не принадлежащие вам.

— Всего лишь…, - криво ухмыльнулся демонолог, — Как мало!

— Могу вас утешить, — жестко улыбнулся я, глядя в глаза ублюдку, — эти запреты касаются всех без исключения. Один человеческий и один демонический. И то, вы, «ученые», пытаетесь обойти один из них, пестуя собственных детей таким образом, чтобы они согласились на выгодный отцам контракт.

— Хотите сказать, что и вас? — скривил губы в недоверчивой гримасе мой собеседник.

— И нас, — охотно кивнул я, — Повелителей всего не существует с времен Шебадда Меритта. Это понимают и смертные, и бессмертные.

— Давайте вернемся к делу, по которому вы здесь, — внезапно предложил демонолог, решивший, что утоление любопытства может подождать, — Раз я не нарушал правила, но вы здесь, значит, ваше дело не ко мне?

— Верно. Оно ко всем вам. Клан Гиас решил, что в столь сложные времена ему не имеет смысла дальше мириться с наличием в мире независимых демонологов. Они открыли повальную охоту, — выложил я свой главный козырь на стол.

Вот тут мой собеседник раззявил рот совершенно некультурным образом. Эмберхарт — страшилка, нашептываемая самими демонами. Не хулигань, а то исчезнешь. Где бы ты не спрятался, куда бы не забился, тебя найдут и уничтожат, как бешеную собаку. Призыватели верят, боятся, подчиняются и… не пересекаются с нами. Клан Гиас? Совсем другое дело. Их охота редко бывает тихой, о них знают, их боятся, от них иногда умудряются отбиться или убежать. Действует клан редко, поэтому многие демонологи всю жизнь проводят, уверенными, что их минует чаша сия. Но знать — знают.

— Заир Финри ибн Джад, Виртос Севастопольский, Хоаким Требус, Натан О’Кинли, Тревор Карачефф…, - я неторопливо перечислял имена собственноручно убитых демонологов с полминуты, затем закончив, — Ни один из этих господ больше не напишет вам или кому-то еще письма, мистер Стразе. Их убежища разграблены и сожжены, а семьи вырезаны. Это ждёт всех вас.

Янусу потребовалось время, чтобы переварить эту новость. Я не мешал, сидя и покуривая сигареты, а заодно наслаждаясь… мерзостью ситуации? Стоящая возле побледневшего демонолога сущность, откликающаяся на имя Себастиана Карту, знала подоплеку происходящего, но ничего не могла, а главное — и не хотела сделать. Заключенный контракт принуждал вселенного в тело сухопарого старика демона служить, но предварительные установки, касающиеся дел Преисподней, вынуждали молчать.

— Вы что-то предлагаете, лорд Эмберхарт? — тон голоса северянина стал слегка заискивающим.

— Не совсем, — тут же потушил зарождающуюся надежду в его глазах я, — Этот визит — моя личная инициатива. В интересы рода Эмберхарт не входит задуманное кланом Гиас, поэтому я готов предложить свою поддержку в решении… ситуации. Но не вижу кому её предлагать. К вам я нашёл подход, потому что вы, Янус Стразе, являетесь, как бы это сказать? …одним из наиболее общительных демонологов в мире. Человеком, способным донести вести о угрозе до остальных. Понимаете? Предупреждая ваш вопрос о вмешательстве той стороны, хочу сказать, что Ад к сложившейся ситуации не имеет никакого отношения и не собирается вмешиваться. Это наши, земные, дела. Надеюсь, что наши. Если вы предпочтете забыть этот разговор, куда-нибудь спрятавшись, то они станут исключительно вашими. Мне Гиас не угрожает.

— О какой поддержке идёт речь?! — уловил главное для себя из моей речи мужчина, вцепляясь в подлокотники кресла до побелевших костяшек.

— Пока? — у меня определенно был вечер рекордов по количеству неприятных усмешек, — Пока я могу вам пообещать лишь организовать какое-либо доказательство своей причастности. Нечто, показывающее, что я на вашей стороне в этом кризисе. Остальное будет зависеть от вас, мистер Стразе. Если найдете способ, как можно выковырять Гиас из их укрепленных серенитом убежищ и собрать в одном месте, то я смогу устроить даже эфирную бомбардировку от имени Инквизиции, либо страны, на территории которой это будет. Деньги, бойцы, наемники, сотрудничество властей любой страны. В общем, можете считать меня козырным тузом. Разумеется, в том случае, если ваше «учёное» племя докажет мне, что готово бороться за свои жизни.

Попробовавшего пожаловаться на сложность проблемы Януса, я утешил самым тривиальным способом — предложил озвучить перед разрозненным сообществом принесенную мной беду, а потом просто… подождать, пока смерти членов этого сообщества не убедят остальных, что их время на исходе. Ему эта идея не понравилась, демонолог явно подозревал, что следующим для рейда клана Гиас вполне может стать он. Более того, эта мысль настолько его одолевала, что для вдумчивого диалога Янус стал не способен.

Пришлось откланяться, обменявшись серией контактов телефонической и телеграфической связи. Поведав напоследок не выходящему из прострации мужчине о том, что собираюсь провести некоторое время в Турине, дабы быть поблизости, если Янусу придёт в голову, какая именно «убеждалка» от меня ему потребна для его братии, я откланялся.

После смерти приходит время платить по счетам. Те же, кто якшаются с демонами, платят по максимальному тарифу, получая наихудшее посмертие из возможных, о чем прекрасно осведомлены. Но для многих из них это того стоит — крепкое здоровье, прекрасная память, некоторые приемы и фокусы, стоящие довольно близко к колдовству, общение с потусторонними силами, даже частичное знание о скрытых областях этого мира… всё это идёт в «подарок». К примеру, в теневом Лондоне, находящимся в другом измерении, проживает как бы не четверть от оставшихся в живых демонологов. Некоторые из них, благодаря выбору такого места жительства, уверенно подбираются к рубежу жизни в две сотни лет. Но расплата… её не миновать. Никак. Поэтому-то для этих «ученых» нет ничего дороже собственной жизни. Мне достаточно подождать, пока бедолага Стразе слегка отойдет от шока, переварит свалившиеся на него знания, придумает какую-никакую стратегию и начнет действовать.

Это заняло у моего нового знакомого восемь дней. Всё это время мы с девушками гуляли по городу, наслаждаясь местными видами и дегустируя деликатесы в ресторанах. Обеим, Момо и Регине, мной были заказаны в местных мастерских несколько нарядов. Ну как несколько, под полтора десятка на каждую. Потомок некоматы отнеслась к расширению своего гардероба достаточно спокойно, так как маскировка вполне укладывалась в парадигму шпиона, убийцы и телохранителя… правда, посвятив много времени подготовке каждого костюма так, как считала нужным, а вот рыжая изволила смущаться, извиваться и идти в отказ. В отместку я, реквизировав в одном из ателье мерки, заказал ей тайно пошив комплектов нижнего белья в объёмах и качестве, намного превосходящем рамки разумного. Удовлетворившись результатом, обеспечил местных белошвеек работой чуть ли не на полгода, заказав такие же комплекты в таком же количестве (но разных цветов) на всю остальную женскую компанию, располагающуюся в Замке Мирред.

Как-то вечером я приказал Уокеру доставить в комнату Праудмур готовые изделия, а сам, не дожидаясь (но предвкушая) реакцию бывшей инквизиторши, ушел в свой родовой замок Гримфейт, проверять, как исполняется слово Генриха Двенадцатого.

С этим было всё в порядке. Монарх, воспользовавшийся выданными мной инсайдами, сейчас считался в цивилизованном мире непререкаемым авторитетом, вовсю поддерживая образ мудрого и решительного правителя, от чего обманывать по мелочам не собирался. Подвалы замка, освобожденные от разной рухляди, заполнялись металлообрабатывающими станками, чушками высококачественных сплавов, десятками тонн металлических изделий, претендующих на универсальность. Винты, болты, гайки… король изымал излишки производств, щедро присылая их мне. Посмотрев на скорость заполнения хранилищ, я отдал приказ слугам замка пустить под новые хранилища всё, кроме своего кабинета и того жизненного пространства, которое тем же слугам было необходимо для комфортной жизни.

Если план Шебадда Меритта увенчается успехом, и он действительно лишит весь мир эфира, то мой замок станет одним из оплотов новой цивилизации.

По возвращению меня ждала красная, чуть ли не дымящаяся Регина, еле давящая из себя фразы. Изойти на крик ей очень сильно мешало присутствие в зале Себастиана Карту, принесшего вести от своего хозяина. Выслушав наедине одержимого, я с некоторым внутренним протестом, но согласился с его доводами, хорошо описывающими нужды демонолога, а затем, пообещав, что вскоре свяжусь с ними повторно, выпроводил гостя. А затем позволил жаждущей мести и скандала фурии просеменить за мной до самого кабинета… закрыв перед её носом дверь со словами:

— Извини, у меня есть неотложные дела.

Кажется, через дверь было слышно рычание.

Неотложное дело у меня действительно было, причем в Камикочи. Переместившись туда и еще раз возблагодарив судьбу за то, что она меня свела с кланом Коул, имеющим почти неисчерпаемый запас зеркал, я принялся за поиски собственного секретаря. Делом это оказалось нелегким. Накаяма Минору «только что был здесь» чуть ли не в каждом месте, где я задавал вопрос о нем. Неугомонный (и незаменимый!) демон деятельно бегал по всей долине, вникая в работу и проверяя состояние дел буквально всего подряд, включая график опорожнения септиков возле казарм рекрутов.

Ищущий да обрящет. Я поймал одержимого, зацепившегося языком с Ирукаи Саем, главой небольшого клана кицуне, обживающего пару лесных деревень, когда-то принадлежавших енотам-оборотням. Два хитрозадых товарища, один в виде потрепанного жизнью японца-подхалима, а другой в образе черноволосого мальчишки лет девяти, упоенно торговались. Предметом торгов, как услышал я, были некие пустые тайные контейнеры, которыми снабжался каждый вагон, проходящий через Хагонэ, использующиеся для мелкой контрабанды. Надо будет позже расспросить Накаяму, что отсюда такого интересного экспортируют лисы.

— Эмберхарт, — оставшись наедине со мной в лесу около деревни кицуне, одержимый тут же посерьезнел, сбрасывая маску, — Ты редко меня разыскиваешь… сам. Что-то случилось?

— И да, и нет. В зависимости от того, чем тебе покажется моя просьба, — неопределенно ответил я, тут же излагая свою потребность, ради которой бил ноги по лесам своего домена.

— Ты серьезно? — чуть наклонив голову набок, осведомился одержимый, — Эмберхарт, ты же был у нас. Видел. Мы… такими вещами… мы такие вещи просто не делаем.

«А зря» — подал голос Эйлакс, — «Отлично срабатывает на смертных. Хотя, у ваших местных всё работает и без излишеств»

«Лучше бы ты согласился на одержимость», — огрызнулся я мысленно, — «Тогда бы мне не пришлось возиться с трупом»

«Нет уж, я просто зритель»

«Тогда сиди и молчи», — веско постановил я, а сам сказал уже вслух, увещевающе обращаясь к секретарю, — Слушай, Дарион Вайз, у тебя же есть Шпиль.

— Есть, конечно. Я в нем лет триста не был, — пожал плечами одержимый, — И что? Повторяю, мы таким просто так не занимаемся, Эмберхарт. Энергия — это благосостояние. Никто не будет баловаться, делая поющий унитаз или массирующий ступни коврик. Специально, под определенную персону? Возможно. Но просто так?

— Меня устроит любой предмет с дополнительными функциями, созданный высшим демоном, — вздохнул я, — Единственное условие — чтобы его несложно было переносить. Любой. Это нужно мне, это нужно вам, это нужно срочно.

— Я тебя понял, — состроил кислую мину мой собеседник, закатывая глаза, — Займусь этим, как только закончу разговор с Саем.

Есть такой тип личности, который, будучи оставлен под вольными парусами, может ставить рекорды по трудоспособности, но любое ограничение собственной свободы в виде условий, просьб или приказов воспринимает крайне тягостно, может даже слегка отомстить за изменение трудовых условий.

Ну что же, буду надеяться, что Дарион Вайз не притащит мне поющий унитаз…

Глава 6

Что же, месть Дариона Вайза за неудобное и внезапное поручение… определенно удалась. Он выполнил задание в рекордно короткие сроки, я едва успел дослушать невнятные претензии слегка утешившей себя вином Регины, как уже всё было готово. Однако, доставленный мне в кабинет предмет был… слегка не тем, что можно было ожидать. Или, в данном случае, наоборот? А я просто не хотел об этом думать.

— Я рассчитывал на перьевую ручку, пистолет или… хотя бы череп-светильник, — с легкой растерянностью в голосе поведал я одержимому, — Это будет слегка неудобно носить.

— Как будто это будет твоими проблемами, Эмберхарт, — тут же фыркнул лучащийся довольством псевдояпонец, — Только посмотри! Даже совершеннейшему профану тут же станет ясно, что эту вещь мог сделать только высший демон!

— …или богатый демонопоклонник, нашедший себе аморального и извращенного мастера по металлу…, - пробормотал я, оценивающе глядя на доставленное, — И что оно может, кроме того, чтобы доводить своим внешним видом невинных девушек до беспамятства?

— Светить, — с абсолютно честным видом произнес демон в шкуре человека, а затем, вдоволь полюбовавшись моей физиономией, добавил, — Пока горят свечи, любой, кто попробует придумать в их свете ложь, почувствует большой дискомфорт. Не диарея, разумеется. Краткое и острое ухудшение самочувствия, Эмберхарт. Доходчиво, не правда ли? Самое то для впечатления дикарей!

— Ты прав…, - задумчиво пробормотал я, глядя на доставленный предмет совершенно другим взглядом. Но, черт подери, как я смогу доставить его Стразе, не уронив собственного достоинства?! Буду ведь похож на грузчика…

Штуковина больше всего напоминала самый настоящий адский трезубец, принадлежащий как минимум князю Ада… если бы речь шла о мифологии на моей родной Земле. Здесь же, пользуясь персональным знакомством, так сказать, я мог уверенно утверждать, что истинный владыка Преисподней ничего подобного не носит. Однако, штука была хороша для произведения впечатления — двухметровый могучий шест из чёрного металла, заканчивающийся тремя широко раскинутыми изогнутыми зубьями. По всей поверхности шеста наружу выглядывали искаженные в страдальческих муках лица и просто черепа с разинутыми челюстями. Изумительно тонкая работа, вполне способная вогнать в ужас человека неискушенного… или наоборот. Я был полностью уверен, что Януса Стразе подобное впечатлит до самой селезенки. Но…

…увы. Это был не трезубец. Здоровенная и тяжелая шпала столь зловещего вида была ничем иным, как канделябром удивительной крепости и массы. Мне пришлось приложить значительную силу, чтобы оторвать эту железяку от паркета одной рукой. Интересно, у слуги Стразе хватит мощи, чтобы таскать за хозяином такое «свидетельство от Эмберхарта»? С другой стороны, заявленное Дарионом Вайзом свойство очень пригодится демонологу для формирования альянса… и укрепит мой имидж.

Так и оказалось. В нашу вторую встречу Янус Стразе буквально трепетал, почти не отрывая взгляд от демонического артефакта (скорее всего, откопанного Дарионом Вайзом в каком-то столетия назад забытом чулане). Потеряв последний лоск, демонолог многословно уверил меня, что теперь не сомневается совершенно ни в чем и приложит все свои силы для достижения наших общих целей по клану Гиас. Последнее из него вырвалось буквально против воли, когда я позволил себе толстый намек на то, что в случае удачного завершения наших дел, Стразе сможет оставить канделябр себе.

На этом мои дела в Италии были закончены. Не то чтобы совсем, но мы с Янусом были оба убеждены, что быстро он оставшихся в живых «учёных» не соберет и не убедит, а следовательно, мне здесь нечего пока делать. Свободное время я решил провести в Германии. Была пара идей, как провести это время продуктивно.

Только вот, привыкнув к безопасности Камикочи и Чёрных Замков, я совершенно выкинул из головы, что мир — это далеко не безопасное место. Особенно когда каждая страна выделила максимум своих вооруженных сил на войну с Поднебесной. Особенно для тех, кто приезжает в курортный город и заказывает дорогой женской одежды едва ли не на целый пансионат.

Напали на эфиромобиль едва только наш транспорт покинул пределы Турина. Перед ним на дорогу с визгом ЭДАС-ов неожиданно резко выскочил самый обыкновенный трактор, исходящий паром из-за перегрева, а затем по борту, мудро ниже окон, полоснула предупредительная автоматная очередь. Посмотрев по сторонам, я увидел, как эфиромобиль окружают вооруженные автоматами фигуры, по пять человек с каждой стороны.

— Сэр? — совершенно спокойным голосом спросил Уокер, извлекая из-за пазухи когда-то подаренный мной пистолет. Рядом с ним возбужденно засопела Регина, массируя пальцами свою кобуру. Ей явно хотелось насилия. Вот что значит, когда человек долго на диете.

— Разберусь, — коротко пробурчал я, напяливая свою шляпу, что в относительной тесноте автомобиля сделать было не очень-то и просто.

Выйти так, чтобы за мной не успели выскочить девушки, оказалось еще более сложным занятием. Надолго задержать их мне было ни к чему, лишь на отрезок времени, нужный бандитам, чтобы сосредоточить своё внимание на мне. Это было проделано сразу благодаря ярко-красной одежде и шляпе. Итальянские гопники, иначе и не назовёшь, тут же начали скалиться, демонстрируя прокуренные зубы. Я спокойно стоял у эфиромобиля, блокируя с помощью напряженных мышц икры попытки Момо и Регины выскочить. Обе в тряпках, вместо нормальных вещей, прошитых «ирландской паутинкой», да и это бронирование против автоматов мало поможет…

Огнестрельные автоматические машинки были всего у троих, остальные довольствовались пистолетами и ножами. Одет криминалитет был во вполне пристойные наряды горожан, выдающие в нем трудовой народ, явно не имеющий своего куска хлеба с маслом от туристов. Плюс, я заметил удивительное — в числе тех, кто приближался с другой стороны эфиромобиля, были две женщины. Куда катится мир…

— Чао, синьоре! — веселым тоном начал один из них, подходя ко мне поближе.

Это были его последние слова.

Мой пафосный, бросающийся в глаза долгополый наряд и неуместно широкополая шляпа обладают рядом скрытых достоинств. Одним из главных можно назвать полное бронирование моего тыла, широкие поля шляпы, чуть оседая, надежно заслоняют затылок. Не самая надежная защита от автоматной очереди, конечно, но, когда позади тебя массивный эфиромобиль…

С вежливым я поступил точно также, как и ранее в Лондоне, когда пришлось бегать от науськанных на меня бандитов. То есть, я просто схватил человека за горло и приподнял, сильно сжимая пальцы и одновременно с этим выхватывая другой рукой из набедренной кобуры «атлант». Под хруст чужой трахеи и судороги агонизирующего тела, моментально потерявшего интерес к своему автомату, я быстро опустошил барабан револьвера — пять выстрелов с четверку бандитов, а последний, на всякий случай, в бок удерживаемому умирающему под углом к сердцу. Последний выстрел сделать советовала логика — оторопевшие от происходящего налетчики даже не стали в меня стрелять, покорно падая на землю после ударов крупнокалиберных пуль, а вот у того, кого я держал на весу, могло хватить упорства или злобы, чтобы нажать спусковой крючок.

Далее я сместился ближе к багажнику мобиля, рассчитывая быстро перестрелять остатки замешкавших налетчиков, но сработал эффект неожиданности — освобожденная мной дверца транспортного средства открылась, выпустив наружу разъяренную бывшую инквизиторшу, которая одним ловким движением ввинтилась под брюхо автомашины, откуда и открыла шквальный огонь из своего пистолета. Я успел только, высунувшись, выстрелить один раз, проделывая сквозную дыру в груди что-то вопящей и оглядывающейся по сторонам женщины, как все было кончено.

Как обычно и бывает: что-то кончается, что-то начинается. Как только мы расположились в люкс-каютах на большом транспортном воздушном судне, держащем путь в Берлин, в спальню, где я мирно разбирал корреспонденцию за чашкой кофе, проникла Регина Праудмур, полная разных чувств, в основном состоящих из возмущения, негодования и давно сдерживаемого «наконец-то».

— Лорд! — выпалила она от входа, — Изволь объясниться!

— Если ответишь на один вопрос, — парировал я, откладывая документы, — Ну, или на два. Как только ответишь, я буду весь в твоем распоряжении.

— Задавай! — не делая паузы ни на секунду выпалила девушка, явно раззадоренная короткой схваткой по самое «не могу».

— Ты белье мерила? — тоном, как будто мы на светском рауте, спросил я её, — Если да, то сколько? Сколько экземпляров?

— «Алистер, ты садист?»

— «Нет», — ответил я мысленно внутреннему демону, — «Подожди немного, сейчас всё тебе станет ясно».

За считанные секунды Регина побледнела, покраснела, надулась, сдулась, возненавидела меня взглядом, им же жалобно поумоляла взять вопрос назад, обиделась, осунулась, вспомнила, что всё это не сработает, от чего, потупив глаза, призналась еле слышным шепотом:

— Да. Все комплекты…

— Прекрасно, — поощрительно улыбнулся я, — Очень рад это слышать. Теперь я полностью в твоем распоряжении! Спрашивай о чём хочешь!

— «Всё-таки ты садист», — поставил мне диагноз голос в голове. Боевой настрой у Регины оказался сбит, но являясь, всё же, больше солдатом чем женщиной, в атаку она всё-таки кинулась, вопросом:

— Что я тебе плохого сделала?! За что ты надо мной издеваешься?!

Наверное, при этом стоило слегка наполнить глаза слезами, приняв вид жалобный и обиженный, но тут сработал фактор номер два: девушка нервничала, а на её излюбленный антидепрессант у меня была монополия. Поэтому жалобный вид рыжей пришлось совмещать с домогательствами до моего портсигара, что слегка исказило сцену. Окончательно обрушил её я. Дождавшись, пока девушка закурит, сделав глубокую затяжку, я выдал:

— Я всего-навсего пытаюсь спасти тебя от смерти.

Такого не ожидал никто. В смысле ни закашлявшаяся Праудмур, ни Эйлакс. К их чести, нужно сказать, что оба в таких тонкостях жизни человеков простых, не ориентировались совершенно. Вопрос «что?!» прозвучал у меня сразу и в голове, и в ушах.

— Позволь мне объясниться, — я принял позу поудобнее, закуривая сам, — Начну с того, что ты получала за свою деятельность инструктором в Камикочи сорок тысяч фунтов стерлингов каждый месяц. Так?

— Так, — кивнула, серьезнея, рыжая.

— Учитывая, что твой зарплатный счет не является для меня секретом, а также то, что именно по моей просьбе мессир Инганнаморте перевел на него твои предыдущие накопления, я точно знаю сумму средств, которой ты располагаешь, Регина. Это, если для простоты перевести всё в фунты — шесть миллионов двести тридцать две тысячи восемьсот двадцать два фунта. Включая те средства, естественно, которые выплатил тебе я. Ровно пять миллионов.

— Огромная куча денег…, - скуксившись, нехотя пробубнила бывшая инквизиторша, пытаясь спрятаться от меня за клубом собственноручно произведенного дыма. Из-за этой завесы и было спрошено с отчаянным вызовом, — И что?!

— А то, что из этих денег ты не потратила ни одного фунта с тех пор, как оказалась в Камикочи, — грустно улыбнулся я, — Ни йены. Ты вообще не обращалась за деньгами в банк с… да, с момента нашего знакомства.

— Мне хватало! — с отчаянным вызовом и какой-то беспомощностью выпалила девушка, — Я т-тратила!

— «Рейкъявик Аетерна», — задумчиво сказал я, шлепая ладонью по креслу, на котором сидел, — Отличный пассажирский дирижабль. Берет на борт восемь десятков простых пассажиров и имеет четыре комплекса кают высокого класса. Вот как эта. За рейс Турин-Берлин должен приносить владельцу… ммм, скажем, 60 000 — 65 000 фунтов. Цена этого красавца — не более четырех миллионов. Обслуживание за счет арендующей страны. Скажем, в месяц он делает четыре… нет, три рейса. Округлим. 150 000 фунтов деньги достойные. Наверное, столько получает сам магистр. Понимаешь, к чему я веду?

— Нет! — пробурчала девушка, отчаянно пряча взгляд. Понимает, но как это часто бывает — многие вещи нужно озвучить. Пока не озвучишь, они как бы не существуют.

Регина Праудмур боялась. Ее страшила жизнь вне казарм, вне общества, к которому она привыкла. Вне правил, сильно отличающихся от общепринятых. Она не верила в деньги, в их власть над людьми, в то, что именно деньги насаждают правила. Принадлежа с ранних лет к Инквизиции, она с первыми ругательствами сержантов впитала в себя идеи этой организации. Да, в виду характера, темперамента и поведения, её списали, пусть даже и после огромной ошибки, получившей название в истории как «Токийское истребление нечисти», но…

Солдат остался солдатом. Даже если это миниатюрная рыжеловосая и зеленоглазая красавица с чистой белой кожей. Именно поэтому она с таким рвением начала муштровать чужих рекрутов. Влилась в жизнь долины. Это было знакомо. Этим можно было забыться. Бытие богатой бездельницы, отдыхающей на курортах мира, её манило лишь в качестве далекой мечты.

— Хочешь, я выпишу тебе чек еще на пятнадцать миллионов? — вкрадчиво сказал я загруженной по самое «небалуйся» девушке, — Тебе вообще не придётся думать о деньгах всю ж…

— Нет!! — тут же выкрикнула та. Резко, отчаянно, панически.

— Будь у тебя хотя бы капля таланта к эфирным операциям, ты бы уже купила бы СЭД, а затем рванула бы воевать на границу с Поднебесной, — уверенно сказал я, — Тренируя рекрутов сёгуната, ты по-прежнему вкладывалась в общее с Инквизицией дело. Если и этого лишишься, то начнешь изобретать способы, чтобы попасть на фронт. Они отказались от тебя, но не ты от них. Я это понимаю, вижу твой душевный раздрай. Поэтому и делаю то, что на моем месте должен сделать… друг. Даю тебе свободу выбора: как жить и за что умирать. Но при этом стараюсь показать и другие грани жизни. Те, которых ты не замечаешь или не хочешь видеть. Но о которых мечтаешь.

Воцарилась недолгая тишина.

— Ты двуличный мерзавец, Алистер Эмберхарт, — взгляд Регины был полон злой решимости, — Я готова проливать за тебя кровь, готова воевать, но лишь потому, что верю мессере Инганнаморте. Верю в призраков, лорд. Верю в то, что ты делаешь то же дело, что и мы. Покровительствуешь мне, относишься по-дружески, как… как… неважно! Но! Я о тебе не знаю ни-че-го. Ты прав, я боюсь жить так… как могу себе позволить. Не хочу жить так! Плевать на деньги! Но у меня нет ничего кроме… кроме тебя. И веры в моего бывшего магистра. Понимаешь? Ничего!

Я поджал губы, напряженно размышляя. Действительно, она права. Но здесь как раз и кроется дьявол, любящий устраивать себе лежбище в деталях: как товарищ, я заботился о Регине, желая, чтобы она имела свободу выбора. Но стоит мне довериться ей, как обратного пути у девушки не будет. Никуда. Я не могу просто взять и сообщить ей общие детали, мол, «у тех, кого я представляю и у Инквизиции общие цели, не пересекающиеся интересы и так далее, тому подобное». Не могу. Она, эта маленькая женщ… нет, воин, ждёт от меня совершенно другого. Промолчать сейчас — предать товарища, солдата. Открыть рот — предать женщину. Поставить крест на её будущем, а возможно, в наихудшем из случаев, убить собственными руками. Но еще она человек, а значит…

Пусть решает сама.

И она решила.

— К черту деньги, Эмберхарт! — тяжело дыша, заявила рыжеволосая воительница, выхлестав мою кружку с остывшим кофе едва ли не залпом, — К колдунам эту простую жизнь! Выкладывай!

— Назад дороги не будет, Регина, — попытался дать я ей последний шанс, — Совсем. Тебя не спасёт никто и ничто, даже вся Инквизиция, все её бойцы, вместе взятые. Подумай!

— Катись в жопу, Эмберхарт!! — заорала Регина Праудмур, — Но сначала — дай мне смысл жизни, черти тебя дери!! За что ты дерешься!? Почему ты весь в шрамах?! За что ты их получаешь, богатый мальчик?!! Что у тебя за поле боя?!!

— «А ведь её устами почти глаголит слепая истина», — съехидничал Эйлакс. Я не стал обращать внимания на этот комментарий. Были дела поважнее.

— Если я достигну своих целей, Инквизиция перестанет существовать.

Регина вспыльчивая, как и все рыжие. Она охотно краснеет, охотно взрывается, легко отходит. В постели, наверное, настоящий ураган, если не сказать хуже. Но я видел в ней нечто особенное, нечто уникальное, сверхценное. Ту же редчайшую особенность, которая есть и у Рейко.

Моя фраза вызвала у девушки лишь секундное колебание. Потом её взгляд мазнул вправо, туда, где висел мой длиннополый красный сюртук и кобуры с револьверами. Второй взгляд огладил мои бедра и рубашку, быстро перескочив на предплечья. И лишь проведя эту молниеносную инспекцию, девушка слегка присела, готовясь к схватке. Она слегка развела руки в стороны, быстрым движением разминая пальцы.

Я лишь откинулся на спинку кресла, посмотрел на напряженную девушку, а затем без всякой спешки добавил:

— …потому что магии в мире больше не будет.

— «Признай, тебе нравится над ней измываться», — мерзко хихикал Эйлакс, глядя вместе со мной на обескураженное лицо Регины, тут же потерявшейся на ровном месте, — «Она эмоциональная и искренняя. Прямо как ребёнок. Ты просто тащишься, играя у неё на нервах. Признай».

— «Она ворует мои сигареты».

— Подонок, — поставила мне диагноз бывшая инквизиторша, хлопаясь попой на пол и начиная рыдать, — Какой же тыыыы подонооооок…

Как настоящий джентльмен, я подошёл к плачущей девушке, чтобы её утешить. Как настоящая девушка, Регина Праудмур зарядила мне по лицу. Как настоящий Древний, я доверительно ей сказал о том, что только что услышанное ей является строжайшим секретом для абсолютно всех. Как настоящая натуральная рыжая, она вновь выдала мне пощечину, а затем, вцепившись в ворот рубашки, принялась навзрыд рыдать.

Будь это сказка или роман, то логичным окончанием подобного разговора по душам была бы постель, куда бы я отнес утешать самозабвенно всхлипывающую красотку. Жизнь, однако, внесла свои коррективы — врезав мне еще пару раз, плачущая Регина предприняла стратегическое отступление. Впрочем, позже она вернулась, едва не вынеся дверь в мою спальню, после чего… ночь получила продолжение, но на романтическую сцену это похоже не было, так как в моей постели присутствовали еще два фактора, сильно удивившиеся вторжению, а именно Момо Гэндзи и Ромуальд.

Госпожа Праудмур была не в том состоянии, чтобы останавливаться, а неосторожно поинтересовавшаяся происходящими около неё процессами Момо была к ним привлечена. В ходе происходящего распаленной рыжей неоднократно было доказано, что её сексуальное образование имеет весьма широкие рамки, как и виды спусковых крючков, на которые бывший солдат Инквизиции научилась нажимать за свою жизнь. К моему вящему счастью, недостаточно широкие, чтобы пострадал Ромуальд, но в остальном… да. Это было незабываемо.

Правда, совсем не помешало мне плотно контролировать все текущие процессы с помощью средств предохранения. Возражений на эту тему не было никаких.

Затем настала моя очередь удивлять. Когда «Рейкъявик Аетерна» был примерно в пяти часах подлёта к Берлину, я, попросив обеих девушек привести себя в надлежащий вид, коварно и внезапно подхватил обеих за талии, а затем шагнул в зеркало, прямиком в чёрный замок Мирред. Зрелище застывшей у меня подмышкой Регины, с открытым ртом крутящей головой по сторонам, в попытках ухватить и барельефы чёрных стен, и гобелены, и безмолвно перемещающихся слуг-гомункулов, так похожих на манекены, было довольно забавным. Еще веселее стало, когда мне пришлось ногой открывать дверь в спальню Рейко. Жену я застал, сидящей на кровати и самозабвенно трындящей с женой номер два, Мирандой-в-девичестве-Коул. Они, увлеченно рассказывающие что-то друг другу, даже не поняли, что оказались не одни (дверь открывал я не так уж и громко). Сгрузив обе свои ноши на кровать, которая могла бы позволить еще раза в три больше народа, я бесцеремонно сказал с любопытством и ожиданием выпучившейся на меня японке:

— Вот. Всё, как ты и хотела.

Рейко весело хрюкнула, глуша озадаченный звук от Миранды, и тут же, потянувшись, сгребла тихую Момо как плюшевую игрушку. Регина же сидела, не жива и не мертва, чем-то напоминая встревоженного суслика. Миранда от неё, впрочем, лишь слегка отличалась, будучи сусликом озадаченным и заинтригованным.

— У вас… мм… трое суток, не больше, — поставил я в известность дам, — Потом я их заберу. Проведите их с пользой.

— Эй! — донеслось мне возмущенное в спину, но отступал я гордо, быстро, и соблюдая аристократичный внешний вид.

Правда, недолго. Между мной и зеркалом оказалась неприступная и, что тут греха таить, раздраженная преграда в виде Леди Элизабет Коул во главе небольшого, но довольно пугающего отряда собственных дочерей.

— Лорд Алистер Эмберхарт! — с веселым раздражением отчеканила леди, — Вы невыносимы! А как же мы?!

— Имейте совесть! — топнула по паркету одна из сестер Миранды.

— Я через три часа окажусь в Берлине, дорогие леди, — буркнул я почти виновато, — И готов сразу же посвятить себя решению ваших затруднений… но нуждаюсь в подсказке. Каким образом я должен убедить образованных джентльменов, которых сочту… пригодными, что им будет очень к месту провести остаток жизни в Чёрном Замке?!

— Алистер! — леди прижала ладонь ко лбу и так даже постояла несколько минут, придавая сцене больше драматизма, — Ты… ребёнок! Нет, не вздумай обижаться! Но ты, я, мы! Мы все находимся в домене Коул! Ты что, думаешь, у нас тут нет средств решения подобных проблем?!

— А почему сразу мне не сказали?! — тут же возмутился я.

— Точно ребёнок, — в который уже раз за последние дни мне был поставлен диагноз. Правда леди Коул тут же исправилась, — Прости, дорогой, просто я, глядя на моих милых дочерей и на тебя, постоянно забываю о разнице в возрасте между нами! Возможно, и мы были такими. Неважно, когда. Просто переправь сюда тех, кого сочтешь… достойными. В связанном виде, разумеется. Не будем же мы, слабые женщины, бегать за ними по всему замку?

Что же, грех такую просьбу не уважить, тем более что проблема стала… решаемой. Правда, я еще никогда не похищал людей по таким несерьезным причинам, но если так рассудить — любая причина станет крайне серьезной, если дать ей настояться несколько тысяч лет в Зазеркалье. Не так ли?

Глава 7

— Мистер Уокер, боюсь, что вынужден попросить вас о помощи. Девушки будут несколько дней заняты, так что у меня нет другого выбора.

— Разумеется, сэр. Не будет ли наглостью спросить, что именно нам предстоит сделать?

— Не будет. Предстоит довольно специфический процесс… похищение людей.

— Да, сэр. Я подготовлюсь нужным образом. Можно уточнить, кого именно мы будем похищать?

— Думаю, здесь пригодится ваш совет, мистер Уокер.

Старый солдат, проведший большую часть жизни в боях с Халифатом, прилагал серьезнейшие усилия, чтобы соответствовать своему новому статусу. Наверное, даже большие, чем прилагают молодые потомственные дворецкие, вышедшие из уважаемых английских династий. Получалось у помолодевшего усилиями моего отца Чарльза на зависть многим. У него, я уверенно мог сказать, был настоящий талант… не слуги. Помощника. Ближайшего и наиболее доверенного лица. Уокер много сил отдавал, чтобы стать образцовым дворецким, при этом еще культивируя их воспетую в легендах невозмутимость.

Сейчас он слегка дала трещину, что выразилось в еле заметном глазном тике. Я даже немного собой погордился. Хотя в любом случае рассчитывал именно на Уокера. Он был идеальным кандидатом на внедрение в нужное общество.

Вкусы и привычки пожилых джентльменов Европы имеют между собой мало разницы. Такой контингент предпочитает закрытые клубы, находя себе занятие по душе. Гольф, дегустация пива, политика, охота, рыбалка, карточные игры… много всего. Самый близкий аналог, что я мог извлечь из своего опыта, назывался бы санаторий. Некое укромное место, куда легко можно добраться из города, но при этом и остаться на несколько дней, если будет такое желание. Те, кто побогаче, отдыхают там и развлекаются, пользуясь услугами наёмного персонала, те же, кто победнее, наносят визиты наездами, уезжая домой вечерами.

То, что нужно.

На этот раз я решил не снимать номер в отеле, а арендовал небольшой трехэтажный особнячок в спокойном районе Грюневальд. Здесь, в этом тихом зеленом частном секторе, жили только уважаемые и обеспеченные члены общества, такие как слуги муниципалитета, чиновники средней, но приносящей хороший доход, руки, а также пытающиеся сохранить остатки достоинства семьи нищающих аристократов. Меня интересовали все совокупно.

Пробиться с налёта в общество старых пердунов (и джентльменов со схожими интересами) невозможно. Особенно здесь, в Германии. Особенно мне, восемнадцатилетнему. Но был Уокер, чей моложавый вид вполне бил нижнюю входную планку. Еще была проблема, выражающаяся в том, что сам Чарльз не был аристократом и резко отверг идею под подобного замаскироваться, но это было и не нужно. Интеллект, образование, манеры и, конечно же, деньги вместе с легендой о приехавшем на отдых дворецком оказались вполне достаточным поводом, чтобы Уокером заинтересовались соседи.

Проблема любого закрытого общества, такого как клуб, компания или салон, в затхлости. Ты не хочешь общаться с кем попало, но устоявшийся коллектив не несет ничего нового. Новую «кровь» взять неоткуда. Дворецкий на отдыхе — некая универсальная величина, которую как раз могут пригласить туда, где как раз водятся образованные и приятные на внешность джентльмены… которых никто не хватится. Главное отыскать таких. Себе же я выбрал крайне необременительную и знакомую личину — четвертого сына уэльского лорда, повешенного на шею Уокера, дабы жизнь обоим медом не казалась. Это прекрасно объяснит желание дворецкого провести как можно больше времени вдали от арендованного особняка.

— Осмелюсь заметить, что вы не похожи на шалопая, сэр, — указал на очевидное Чарльз, занося чемоданы в наш новый дом.

— Ерунда, — отмахнулся я, — Мой красный наряд и очки произведут на местных максимально негативное впечатление. Присматриваться они не будут, поверьте, Чарльз. А уж если я пару раз прогуляюсь с тростью по парку, дымя своими сигаретами, то слухи о вашей незавидной доле пойдут уже сегодня.

— Может, вместо прогулки по парку выберете дебош, сэр? — чопорно заметил дворецкий, иронично приподнимая бровь.

— Чего не умею, того не умею, мистер Уокер. Но мысль хорошая. Буду уезжать «подебоширить» в центр. Заодно и приучим соседей к частым визитам эфиромобиля к нашему дому.

— Да, сэр.

Особняк был из тех, которые тянет назвать «прелестными». Тесновато, зато уютно. Всего восемь комнат, две удивительно крошечных уборные, непривычно узкие ванны, бедновато снаряжённая кухня, зато эфирный телефон и даже эфировизор. Возле аппаратов было немыслимое по меркам Японии: спрятанные под толстым стеклом таблички, где были заботливо выписанные номера госслужб, относящихся к району, а также номера сервисов доставки, через которые на дом можно было заказать продукты.

Чисто, уютно, скромно, дорого, респектабельно. Идеально подходит как для отпуска верному слуге семьи, так и для наказания провинившегося потомка.

Изъяв пачку свежих газет, что дожидалась своего часа на тумбочке у двери, я пошёл отыгрывать роль молодого изгоя в парк поблизости. Как и весь Грюневальд, парк был свеж, уютен, хорошо подметен, то есть соответствовал всем идеалам почтенного немецкого менталитета. Как по канонам оного и полагалось, в послеобеденное время парк был полон прогуливающихся пар супругов от среднего возраста и старше, а также девушек в количестве двух-трёх особей в пачке. Последнее здесь тоже учитывалось: ширина дорожки большие компании делала неудобными. Я же в своем костюме и шляпе смотрелся здесь как клоун в библиотеке. Зловещий красный клоун.

Отлично.

Сев на лавку, я закурил, насупился, а затем, приспустив очки пониже, начал знакомиться с местной прессой. Трость при этом нагло положил на скамейку, толсто намекая окружающим, что терпеть компанию не намерен. Жест грубый, но здесь столько лавочек, что подобная жадность вполне понятна. Впрочем, ни одна порядочная немецкая девушка, как бы не жгло её любопытство и симпатия, не позволила бы себе пристать к чужестранцу на глазах соседей. А непорядочные — тем более.

Пресса была полна заголовков статей о войне. Дипломаты разных стран с гордостью отчитывались, какие именно силы и под чьим именно управлением посланы или будут посланы в Россию. Агитационных листовок из первого же немецкого издания высыпался целый ворох. На бесплатные курсы артиллеристов, пулеметчиков, связистов приглашались юноши и девушки, а каждому, относящему себя к благородному сословию и имеющему желание, предлагалось пройти всестороннее тестирование на перспективу обучения управления СЭД-ом.

Что же, хорошо, что у европейцев нет иллюзий на тему того, что Индокитай можно свалить нахрапом. Если бы не Древние, то война бы сейчас шла на совершенно других территориях, возможно, даже прямо тут. Наше сообщество сильно отнюдь не только связями с другими измерениями и таинственными силами. Ресурсы, деньги, алхимия, разведка, вооружение, специалисты. Древние не умеют бить наотмашь, как божки Поднебесной, зато непревзойденные мастера быстрых, мощных и внезапных укусов. Держу пари, что сейчас где-нибудь спешно модифицируют наиболее подходящую серию силовых доспехов, чтобы вооружить их убойными винтовками «Арбалест».

В остальном новостей было немного. Экспедиционный корпус, высланный совместными силами Швеции, Швейцарии и Норвегии, искал у берегов Северной Америки межконтинентальные корабли, которые ему надлежало внаглую реквизировать в пользу всего мира. Океанические титаны не находились, а вот разобщенные демократы, сидящие в наполовину разоренных мстительными богами городах, наперебой сваливали ответственность на разные партии, умоляя Европу прислать гуманитарную помощь. Завидовать им не приходилось — месть Небес Индокитая чугунным катком прошлась по крупным густонаселенным городам, враз сделав из страны аграрную державу. Разрушено было большинство станций сбора эфира, от чего полисы стали уязвимы для Бурь, люди их экстренно покидали в поисках новой жизни.

Маститые немецкие аналитики с вальяжным удовольствием предрекали демократам роль страны Третьего Мира, обсасывая фотографии, демонстрирующие разрушенные заводы и станции сбора эфира в городах. Жертв среди людей было удивительно мало, били точечно и резко, превращая инфраструктуру в дуршлаг. Показательная порка была только в Детройте, который выжгли весь, оставив лишь высокие остовы центральных зданий.

Европа урок усвоила, поэтому добровольцы шли на фронт толпами. «Если мы не будем давить на них там, то они поступят с нами, как с Америкой». Логично.

— Ага, — удовлетворенно пробурчал я, открывая предпоследнюю страницу.

«Осталось всего две недели! Берлин трепещет в предвкушении! Пьерро Альтини, всемирно известный маэстро скрипки, даёт единственный концерт в берлинском зале Мёкенштрабе! Легенда возвращается к нам после десятилетия отсутствия!»

Две недели? Отлично.

Читать, сколько сейчас отваливают за билет перекупщикам, сколько из них поймали и сколько судили, мне было не интересно. Только срок, когда я могу застать этого мэтра скрипки в городе. Значит, две недели на ловлю джентльменов?

Что же, к делу.

Разыграть с Уокером сценку нам удалось как по нотам. Соседи, снедаемые жгучим любопытством, пожужжали на расстоянии пару суток, а затем Чарльз Уокер посетил одно из популярных в Грюневальде кафе. Мой дворецкий едва успел доесть шницель по-гольдштейнски, как его «атаковали» двое бюргеров, напросившихся за столик. Наверное, всё дело в сухом и строгом виде Уокера, решил я. Подобное, даже если сильно не дотягивает по классу, всегда будет тянуться к подобному. Спустя несколько минут разговора англичанин уже был приглашен провести вечерок за игрой в скат.

Лед тронулся.

Разыгрывать из себя аристократа в изгнании было легко, весело и забавно. Правда, через пару дней, вновь придя в парк, я заметил забавный курьёз — прогуливающихся девушек не было, совершенно. Видимо, можно назвать парк оккупированным. В остальном лишь делай рожу посуровее, ходи с высоко задранной головой, демонстративно кури, да сверкай очками с красными линзами. Больше ничего и не требуется, чтобы вызвать пересуды у местных. Спустя несколько дней этого местечкового шоу, мы с Уокером добились сочувствия окружающих бюргеров, начавших приглашать «бедолагу, угодившего в один дом с хулиганом» буквально везде. Наверное, еще и потому, что Чарльз дал честное слово, что удержит меня от безумств на районе.

Первая «поклёвка» была неожиданной и удачной, прямо из того кафе, где местные начали окучивать Уокера. Один из завсегдатаев этого места оказался Йони Сигурдссон, сорокапятилетний историк и археолог, ушедший со службы по инвалидности. На раскопках в Северной Африке он подвергся нападению леопарда, изорвавшего ему в клочья руку, ногу и половину бока с левой стороны. Чудом выживший и проведший много времени в лечебницах мужчина одиноко и размеренно пропивал свои накопления. Величина последних меня не интересовала. Удостоверившись, что господин Сигурдссон был когда-то хорош собой и, разумеется, принадлежит к благородному сословию, я подловил ковыляющего на костыле человека поздним вечером на маршруте от кафе до местного бара. Дальше в ход пошла уже знакомая тряпка со снотворным, багажник эфиромобиля и… в Замке Мирред появляется новый гость.

Удачно. Даже не пришлось идти на сделку с собственной совестью. Узнав у Уокера, что он получил приглашение на четверг в сигарный клуб, я с чистой совестью уехал в район Шарлоттенбург-Вильмерсдорф укреплять собственную легенду. Отсюда я и «привезу» потом Момо и Регину, дабы весь Грюневальд совсем изошёл слезами от жалости к моему бедному дворецкому.

Решение приехать в один из самых богемных районов Берлина было не очень дальновидным. Шарлоттенбург-Вильмерсдорф буквально кишел прогуливающимися девушками и женщинами! Мужчин же тут не было вовсе, от чего я сразу же почувствовал себя в ловушке. Неприятное ощущение было насквозь правильным, так как нравы местных, слегка (или не слегка) разгоряченные кофейным ликером, а то и пивом, были куда легче чем у тех скромниц, что гуляли по парку Грюневальда!

Возможно, будь сейчас не семь вечера, а где-нибудь пять, мне бы удалось уйти из опасной местности, сохраняя достоинство джентльмена, но сейчас, видя как пары-тройки хихикающих девушек, не сговариваясь, меняют курс на сближение, я подумал, что бегство будет куда уместнее.

— Ну да, мобилизация идёт уже несколько месяцев…, - пробурчал я, сидя на крыше булочной и слыша визгливую ругань, что началась в том закутке, откуда пришлось подниматься по старой кирпичной стене дома. Разумеется, что гендерный состав больших городов сильно изменился. Хабитаты дают рекрутов в пехоту, а города водителей, механиков, артиллеристов. А женщинам что делать прикажете? Разве что в медсестры и связистки идти, а туда требуется специфичное образование и склад характера. Да и не нужны на этой войне доктора…

Что же, нужно трясти стариной и уходить из этого буйного цветника крышами.

— «Не хочу тебя отвлекать от столь увлекательного времяпрепровождения, но ты срочно нужен. Старик-грек, любящий портить кровь, хочет срочно с тобой переговорить по зеркалу. Я не смогу его обмануть».

Пришлось срочно прекращать прыжки, забиться под окно одного из чердаков и, закрыв глаза, начать плотно контролировать переговоры двойника со старым, умным и властным Древним, видимо, еще не потерявшим надежду выпить из меня побольше крови.

Дикурий Октопулос вышел на связь по важной причине — Древние внезапно обнаружили, что Род Коул перестал выходить на связь. Если общались Коулы только с Эмберхартами и Мурами, то вот людей в деревни своего Зазеркалья они принимали и из других источников. Эти самые источники и подняли тревогу, когда зеркала остались глухи к их вызовам. А единственным живым Древним, имевшим личный опыт общения с маркизом Томасом Коулом (из оставшихся в живых), был я.

— Сэр Октопулос, вообще-то маркиз Коул был… точнее, стал моим врагом, — хмыкнув, пожал плечами мой двойник, — Вход в Зазеркалье мне закрыт очень давно.

— Что делает тебя, Алистер, мальчик мой, первейшим подозреваемым в потере контакта с Родом, — скривился старик, — Как последнего оставшегося в живых.

— Насколько я помню, 842 года назад, или чуть больше, семейство Коул проводило эксперимент с ограничением общения, — припомнил я, вальяжно раскинувшись в кресле и одновременно с этим сдирая с лица паутину, сидя у чердачного окна в Берлине, — Они проверяли теорию о том, не вредит ли общение их синхронизации с измерением.

— Сомневаюсь, что они решили повторить сейчас! — сердито каркнул старик, протыкая моего двойника острым взглядом, — Поэтому будь добр, озаботься этой темой. Напряги память, вспомни детство. Все Древние объединены сейчас одной глобальной целью, а Коулы, важнейший элемент нашего общества, недоступны!

— Подниму дневники отца, — пожал плечами мой двойник, — Если найду хоть что-то, то дам вам знать.

— Хорошо, — грек явно был расстроен моим показным равнодушием, — Только займись этим после одного маленького задания. Ты нужен в Германии. Ненадолго.

— Что!? — брови тела, управляемого Эйлаксом, неконтролируемо поползли вверх, — При всём уважении, сэр Октопулос, я уже достаточно сделал! Как для вас, так и для Древних!

— Остынь, мальчик, — скривился грек, — Я в курсе. Но и тон попроще сделай, сейчас идёт война. Ты единственный на отдыхе… если не считать Коулов. Не делай такое лицо, я знаю, что отдых ты заслужил. Дело касается «Паладинов». Немцы совместно с английскими учёными, разработали нечто для этих ваших доспехов. Требуется не Эмберхарт, требуется пилот, имеющий реальные навыки битв с богами в «Паладине».

— И это опять я.

— Завод в Фёльклингене, Алистер. Тебя ждут в любое время, — торопливо сказал вредный дед и отключился.

Изумительно. Хренов Фёльклинген в 740 километрах от Берлина. И когда мне найти на него время? Завтра уже нужно забирать с утра Момо и Регину, все планы к черту!

— «Вызови Фуджина», — предложил мне Эйлакс, как всегда прислушивающийся к моим размышлениям.

— «Видимо, придётся».

Сон отменялся. Зато через три с половиной часа я стоял в поле возле зеркала, удерживаемого за металлическую раму голубокожим гигантом.

В Фёльклингене.

— Невозможно! — подпрыгивал невысокий, очень энергичный немец в тяжелых роговых очках, активно жестикулируя обеими руками, — Мы получили вашу визуальную конфирмацию всего час назад! Как вы так быстро здесь оказались, лорд Эмберхарт?! Ваши владения же в Японии! В Японии!

— Вместе с конфирмацией были ли какие-то рекомендации, герр Блинке? — я широко шагал, заставляя охрану завода, плотных мужиков в утяжеленных до штурмовой версии железнодорожных доспехах гулко и часто топать за нами, часто стравливая излишки пара.

— Я! Да! Было передано, что вы очень опытный пилот, облеченный доверием на самых высших уровнях! Принимать ваши рекомендации обязательно! Но вы? Но как?!

— Представьте себе, что я пил чай в радиорубке в Вадгассене, когда поступил вызов, — сухо посоветовал я, — Это первая рекомендация.

Этот совет сильно закоротил мыслительные процессы этого то ли инженера, то ли ученого. Как минимум, Ганс Блинке замолк и запотел очками. Несколько раз за время прохода до нужного цеха он порывался что-то сказать или спросить, но я пёр вперед как танк, всем своим видом показывая, что тороплюсь.

Охрана у цеха, что был у нас на пути, состояла из еще шести человек с тяжелым вооружением и в штурмовых доспехах. Блинке развёл суету, приведшую к нашему пропуску в закрытый ангар. Двери у нас за спиной с оглушительным щелканьем закрылись, и мы остались с немцем наедине. Ну, почти…

— Сюда, лорд Эмберхарт!

Ангар оказался разделён на две половины и то, что потребовало моей «экспертизы» обнаружилось за вторыми дверьми, сквозь которые меня провёл нетерпеливо дёргающийся немец. Так, в ярком свете прожекторов, суетились его коллеги, числом более десятка. К чести разрушенных стереотипов, вынужден признать, белые халаты были только у двоих… когда-то белые. Все остальные, несмотря на очки и интеллигентный облик, всем своим видом напоминали разбуженных на ночь глядя и от того злых немецких и английских механиков, костерящих нарушение режима и причину, его вызвавшую, что мной, как причиной, воспринималось с пониманием.

И пренебрежением.

Впрочем, последнее быстро прошло, как только мои глаза и мозг наконец смогли воспринять картину целиком. То есть, увидеть то, ради чего меня сюда и позвали.

— Охренеть…, - выдал я на русском, пялясь во все глаза на нечто.

Больше всего стоящий передо мной СЭД был похож… на «Паладина», которого заказали изобрести сумрачному германскому гению. Иначе назвать широкую и всю какую-то квадратную фигуру, лишь отдаленно похожую на изящный рыцарский доспех, было нельзя. Углы, совершенно невнятные короба, «прыщи» ЭДАС-ов, в изобилии усеивающие это чудище. Да какое же у него энергопотребление? И зачем?

Вооружение этого квадратного громилы, выглядящего тонн на 40 веса, было странным и тревожащим. Странным, потому что такое оружие я видел и знал, а тревожило зрелище потому, что знал не по этому миру. Четыре массивных шестиствольных орудия, закрепленные на предплечьях и на плечах мутанта, гордо торчали блоками стволов четырехметровой длины в разные стороны. Калибр самих «вулканов», что должны быть запрещены целой кучей конвенций этого мира, соответствовал 30 миллиметрам.

— «Ты… напуган?», — удивленно спросил Эйлакс.

— «Да», — коротко ответил я ему, — «Это прогресс, демон. Слишком резкий по местным меркам. Это может стать катастрофой».

— «У вас уже катастрофа на руках».

— «Они бывают разные».

Тем временем Блинке разошёлся. Не знаю, что именно из моего поведения убедило этого живчика в том, что я специалист по «Паладинам», но он, отбросив прелюдии, вроде моего знакомства со своей командой, начал рассказывать про квадратное многотонное чудовище, нависающее над нами угрозой следующего технического апокалипсиса.

Хвалу он начал с пушек, вынудив меня вновь ронять челюсть. Безумное количество двигателей активного сбора, усыпающих уродище с ног до головы, было обосновано отсутствием взрывчатки в патронах, то есть снарядах, которыми стреляли эти шестистволки. Короба, развешанные по всему гуманоидному корпусу, содержали в себе только массивные пули, а отправляли эти пули в полёт механизмы, порционно детонирующие эфир в гладийно-серенитовых каморах «вулканов». Чудище, называемое, кстати «Rattenvernichter» или «Крысобой», несло на себе 70 000 таких «пуль», одна пятая часть из которых были трассирующими. Скорость стрельбы каждой пушки приближалась к 3600 выстрелам в минуту, что делало её одним из самых серьезных орудий в мире. «Геката», конечно, куда круче, но одна эта шестистволка способна вдрызг разнести «пожирателя городов» за пару секунд, а…

— Да, плавно и точно наводить эти орудия способен только «Паладин»! — заливался Блинке, видя, что впечатление на меня оказано капитальное, — У всех других доспехов нет столь тонкого и точного управления! Здесь требуется очень тонкая и быстрая коррекция огня, я!

— Но это не «Паладин», — заметил я, нервно закуривая, — Совсем не он. Генрих Умеренный предоставил вам технологии по созданию аналога его знаменитых СЭД-ов?

— Что? — немец недоумевающе заморгал, — Найн! Вы не поняли, лорд Эмберхарт! Это не силовой доспех для вас, я! Это силовой доспех для «Паладина»! Он внутри, я!

Что?

Глава 8

Сил мне хватило лишь постоять у колыбели с безмятежно дрыхнущим сыном, любуясь его сморщенной мордашкой и обсыхая после душа. Дальше я, пошатываясь, с полузакрытыми глазами, добрался до огромной кровати в соседней комнате, где и пополз под толстым одеялом в направлении подушек. Вокруг меня в пододеяльном пространстве спокойно дышали и изредка шевелились тела. Было тепло и пахло женщинами.

Вялый зародыш мысли, проникший сквозь накатывающую усталость, поведал мне, что все эти женщины мои. Испытанный прилив гордости, несмотря на всю его дохловатость, окончательно подкосил мои силы, заставляя упасть и заснуть на середине пути.

Иногда подсознание может быть и врагом. Вот что может сниться человеку, уснувшему в тишине, покое, защищенности, под одеялом с несколькими женщинами вокруг? Чувствуя их тепло, запах, слыша уютное сонное бормотание? Явно они сами! Но нет.

Мне снился чертов «Крысобой».

Силовой эфирный доспех для силового эфирного доспеха, подумать только. Безумные немцы и англичане попробовали повторить аналог железнодорожного доспеха для человека и у них, побери их демоны, получилось. Сама идея создания оружейной платформы на базе «Паладина» для эксплуатации системы наведения и мышечной координации английского супердоспеха была настолько для меня дикой, что, даже впрягшись в опытный образец, заставив его двигаться, я не мог поверить в то, что вижу и чувствую.

«Раттенвернихтер» был тяжел и разлапист, неуклюж и громоздок. Там, где «Паладин» за десяток быстрых изящных шагов достиг бы выхода из ангара на тестовое поле, немецкую поделку пришлось вести аккуратно и медленно, морщась от пронзительных воплей Блинке на ухо, умоляющих меня не забывать, что внешняя часть платформы куда менее крепкая, чем её «скелет». Любое резкое движение, переданное от меня через гладийные мышцы «Паладина», буквально стонущие от переизбытка энергии, грозило разорвать «Крысобоя» в клочья.

Зато потом…

Около пяти с половиной минут или чуть больше — вот время, которое уходит у «Крысобоя» для опустошения своих коробов боеприпасов. За эти минуты он, при уверенном управлении, может наворотить очень многое, просто корректируя наводку четырех постоянно и быстро плюющихся смертью чудовищ. Мышцы и скорость отклика «Паладина» позволяли переносить огонь быстро, а задействованные для быстрой коррекции части «Крысобоя» были выполнены из гладия. Трассирующие патроны, заряженные через каждые 5 обычных в основных патронных погребах германского чудища, позволяли наводить ревущие пушки, а система внешних бинокуляров цейховских мастеров помогала вести даже снайперский огонь на расстоянии до километра по крупным мишеням.

По опустошению комплекта боеприпасов «Крысобой» самостоятельно детонировал несколько пороховых зарядов, вышибающих крепления, за счет которых эта махина удерживалась на «Паладине». Разваливаясь на крупные куски за секунды, этот доспех для доспеха выпускал наружу настоящий СЭД, позволяя ему принять участие в бою… или уйти от возмездия. Также «освободиться» от этой дополнительной брони мог и сам пилот, активировав нужную команду в любое удобное для себя время или… на крайний случай, он мог просто заставить «Паладин» прыгнуть. Скорее всего, по теории Блинке, подобное экстремальное воздействие заставило бы «Крысобой» осыпаться самостоятельно.

Последнее мы не проверяли. Стоимость прототипа заставила даже меня удивленно крякнуть.

Еще одним полезным, но тревожным фактором стало то, что после освобождения от «Крысобоя», самому английскому доспеху ничего не стоило подхватить пару упавших на землю «вулканов» и оттащить их на позиции, где уже стояли приготовленные треноги с дополнительными коробами боеприпасов. Надетый на отдельную треногу многоствольный пулемет, обладающий аналоговой системой ведения огня, превращался в убийственно эффективную огневую точку. Заказов на эти шестиствольные чудовища уже было очень много.

Я сразу понял, что, если удастся решить вопрос с Индокитаем, Халифат перестанет существовать как территория сброса пара для всего мира. Бедолаг просто снесут с воздуха.

Ящик Пандоры, набитый технологиями, оказался приоткрыт.

Разбудила меня возня. Некто добрый, ласковый и хороший, обнимающий меня за голову, бранился на остальных, пытающихся оттащить за ноги остальное тело куда-то… из этих теплых объятий. Причем обе воюющие стороны прилагали определенные усилия, чтобы меня не потревожить. Недостаточные, что и говорить. Впрочем, наполовину проснувшись, я понял, что нахожусь носом прямиком в внушительном бюсте подарившей мне сына супруги, от чего и не оказал дальнейшего сопротивления, нежась в кроватном дуракавалянии. Конечно, вплоть до момента, как почувствовавший мировую несправедливость Рэйден не заорал как резаный, тут же перетягивая все достающееся мне внимание на себя. Даже из объятий выпустили.

Какой засранец растёт.

Зато можно под шумок сбежать, попутно ограбив кухню на запасы своего же кофе!

Операция шла успешно вплоть до помещения, в котором хранилось зеркало. Тут присутствовали как всё семейство Коул за исключением Миранды, так и Чарльз Уокер с женой Анжеликой. Женщины Древнего рода столпились, вслух оценивая стати лежащей на полу парочки молодых людей мужского пола, чем слегка напомнили мне домохозяек, выбравшихся на базар. В ответ на мою вскинутую бровь, дворецкий тут же пояснил, элегантно поправляя запонку:

— Эти двое хотели меня ограбить, милорд. Я решил, что будет расточительно отвечать им полной мерой и подумал, не соблаговолит ли леди Коул найти этим молодым людям применение?

— Соблаговолим, мистер Уокер, — по-пиратски ухмыльнулась достойная матриарх дома Коул, — Очень даже соблаговолим. Наша вам благодарность!

— Очень рад, — с легкой приязнью кивнул ей дворецкий, а затем осведомился у меня, не может ли он побыть несколько часов с женой.

Разумеется, я ответил согласием, а затем ловко перебил внимание сестер и маркизы Коул неожиданной просьбой — мне нужно было…

Женщины, внимательно выслушав меня, азартно засверкали очами, а затем, уверив, что всё будет ими проконтролировано в лучшем виде, удалились. Необходимость отступить в Германию испарилась, от чего я и остался в одном из малых обеденных залов Замка наслаждаться кофе.

На самом деле, я был в небольшой растерянности. Одна жена? Никаких проблем. Две, если учесть, что со второй мы много лет тесно общались и вообще друзья? Тоже вполне нормально. Близняшки-блондинки? Тут становится сложнее, так как я не знаю, как с ними теперь общаться. Но еще две, да к тому же на роли телохранительниц? Ситуация полностью теряет над собой контроль. Попарно я еще со всем этим войском как-нибудь да справлюсь, но идея встретиться со всеми шестью в одной комнате заставляла мою спину истекать холодным потом.

Одно дело говорить себе, что не имеешь права рисковать своей жизнью, не оставив после себя хоть что-то. Другое — верить этим словам. Сегодня-завтра кто-нибудь, вроде гопников, неразумно напавших на Уокера, сунет мне нож под ребра и всё, я загнусь ничуть не хуже обычного человека. Дальше? Дальше неугомонный полупрозрачный маг из пещеры в Японии всё же доведет свой замысел до конца, используя то, что от меня останется в посмертии — душу, набитую зашифрованными знаниями. И всё, я, как Алистер Эмберхарт, стану ничем.

А сейчас я — кто?

Если смотреть правде в глаза, то архипредатель. Я убивал невинных, лишал людей крова и хлеба, изгонял их с места жительства. Даже сейчас и то, похищаю ни в чем не повинных людей в угоду своим союзникам. Мелочи? А как аристократ? Я напрямую возражал каждому своему сюзерену, одновременно с этим находясь в готовности каждого из них предать. Да, тут есть обоснования, нюансы, но толку в них, если идёт речь о принципах? Дальше? Как Древний, я уже нанес незаживающую рану этому сообществу, забрав Род Коул из Зазеркалья. Рано или поздно это измерение рухнет, оторвется от материнского плана Земли, чем навечно всех разъединит. Мало? Даже этого мало. Я, по местным меркам, являюсь телокрадом, наихудшей тварью из возможных. Тем, кому нельзя существовать в этом мире. Но даже это — не всё. Про мелочи вроде братоубийства или пленения собственного отца для предания последнего пыткам и смерти вообще можно не упоминать. Есть кое-что еще.

Я, Алистер Эмберхарт, член Древнего Рода, совершил еще одно преступление. Спутался с магом. Пусть и с величайшим, какое это имеет значение для тех, кто считает себя в праве судить? Пусть даже мы с Шебаддом Мериттом имеем на двоих одну и ту же душу, потерявшую старые и приобретшую новые воспоминания, это отнюдь не является оправданием. А еще я путаюсь с демонами, выполняю их задания, убиваю богов, готовлю мир к новому апокалипсису и ношу в себе Князя Ада из другого мира, для которого моя жизнь — увлекательное кино.

Но при этом не знаю, как себя вести с двумя женами, двумя наложницами и двумя любовницами, когда те собираются вместе.

И-ро-нич-но.

— О чем задумался, муж? — с легкой доброй насмешкой спросили от двери.

Миранда Коул. Бывшая Коул, теперь уже Эмберхарт. В своем излюбленном черно-белом наряде, тщетно пытающимся скрыть круглеющий животик. У платья нет шансов, так как Миранда всегда была стройной как тростинка. Глядя на её улыбающееся лицо, я поймал себя, что до сих пор не могу поверить, что у девушки теперь человеческий цвет кожи, а не оттенок серо-белого, как раньше. Не только цвет, но и физиология, химия, молекулярная структура. Моя Тишина выдрала всё потустороннее из женщин этого семейства. Забрала их вечную жизнь в обмен на жизнь настоящую.

— Думаю, что с вами мало провожу времени, — слова сами спрыгнули с губ, — Это не хорошо.

— Отличная мысль, — покивала беременная жена, — А как давно она тебе пришла на ум первый раз?

— Наверное, когда мы с тобой поженились, — перенапряг я память, совсем позабыв прикинуть последствия своих слов.

— То есть, ты завел еще четырех женщин после мысли о том, что тебе нужно уделять больше времени женам? — в изумлении Миранда поднесла ладонь ко рту, а затем её глаза вспыхнули догадкой, — Или ты их завёл затем, чтобы они выполняли эту работу за тебя?!

— Гм…, - смешался я, действительно не зная, что сказать. Были бы очки, начал бы их протирать в задумчивом (но лихорадочном) молчании.

Миранда расхохоталась, а затем подошла ко мне, сев на колени, обняв и чмокнув в щеку.

— Ты же не странствующий рыцарь, Алистер, — прищурившись, она посмотрела на меня снизу вверх, — Не авантюрист и не герой. Ты лорд Эмберхарт! Мы все здесь может и не знаем всего, что ты делаешь и ради чего, но точно знаем, что ты это делаешь и ради нас тоже. Я, мама и сестры стараемся донести до твоих женщин, кто ты, и в каком мире они теперь живут. Поверь, мы тебя дождемся. Тем более, что ты…

— Что я? — макушка жены пахла так приятно, что двигаться или говорить не хотелось, но вопрос не удержался за зубами.

— Ты нам оставил здесь хорошее занятие! — фыркнула Миранда, пытаясь спасти макушку от моих обнюхиваний, — Твоему сыну требуется много внимания! А на подходе еще и Анжелика, да и мне четыре месяца осталось…

— В общем, я тут лишний? Сделал дело и могу гулять смело? — пошутил я.

— Главное — возвращайся, — обняв меня за шею, выдохнула подруга детства, резко утратившая веселый настрой. Впрочем, она тут же добавила категоричным тоном, — Один, Алистер Эмберхарт! Один! Я от лица всей нашей семьи тебе серьезно заявляю — хватит! Довольно! Что бы тебе Рейко там не болтала — не слушай её больше!

— Больше никого, честное слово, — охотно (очень охотно!) пообещал я.

Понаслаждаться обществом друг друга нам дали почти час, а затем позвали, чтобы продемонстрировать как была исполнена моя просьба. Леди Элизабет и её дочери с умиленными улыбками разошлись в стороны, демонстрируя мне…

— Идеально, — с удовлетворением кивнул я, оценивая их труды.

Сами плоды трудов, точнее, Момо и Регина, были слегка не в восторге, хмуро глядя на всех подряд. Были обе слегка растрепаны, но при этом одеты в полубюджетные версии модных в Германии нарядов невесть как откопанные в Замке. Скорее всего, предположил я, Уокер в мое отсутствие вовсю снабжает Мирред всем, что женщинам на душу ляжет, благо телефонический аппарат у него под рукой. Сами же девушки кривились и озирали себя с разных сторон, с особым неодобрением глядя на виртуозно нанесенный на их личики макияж. Не простой, а слегка потёкший, такой, каким он и должен быть у гулявших большую часть ночи подружек.

В общем, обе миниатюрные экзотические красавицы всем своим видом демонстрировали, что их только что выпустили из популярного круглосуточного клуба, где они причастились парой коктейлей, а затем энергично потанцевали. Отлично для легенды.

Таким ордером, в три человека, мы и переместились назад в германский особняк. Там я расстегнул верхние три пуговицы на рубашке, взлохматил волосы, нацепил на лицо улыбку подурнее, а затем пошёл в таком виде лежать на газоне перед крыльцом под теплым вечерним солнышком, попросив девушек постоять надо мной в вольных позах, но с осуждающим выражением лица. Что и говорить, последнее у них получилось просто великолепно!

Получасовой перфоманс был оценен соседями по достоинству, в следствие чего Уокер, погребенный под ворохом приглашений, в буквальном смысле прекратил ночевать дома. Его наперебой звали в загородные клубы, вытаскивали в кафе, зазывали в рыбацкие домики и вообще всячески старались держать от меня подальше, особенно после того, как мы с ним разыграли еще пару прилюдных пантомим, однозначно показывающих окружающим, что хулиган и дебошир слушается слугу своей семьи. Не полностью, но в достаточной мере, чтобы соседи не волновались за собственный покой.

Праудмур и Момо быстро растеряли всё свое недовольство, узнав, что на полторы недели мы можем вовсю предаваться отдыху. Выделив этой парочке одну из чековых книжек, я добился того, что звук отъезжающего и приезжающего эфиромобиля стал для соседей привычным злом. Девушки взяли на себя обязанность Чарльза по снабжению женского коллектива Мирреда через зеркало всем, что там душа захочет, от чего чувствовали себя приносящими пользу. По вечерам мы ездили все вместе в центральные районы Берлина, где я с невозмутимым выражением лица демонически хохотал с Эйлаксом на пару в душе, глядя на обиженные лица попадающихся нашей троице навстречу дам.

Приятные и спокойные полторы недели, не омрачаемого ничем, кроме взглядов соседей, отдыха. Считать за работу визиты в Камикочи и замки я отказывался, а уж поимка пяти достойных джентльменов, обнаруженных Чарльзом Уокером в ходе его насыщенного отпуска, работой быть никак не могла. Это было легче, чем отнять конфетку у ребенка.

Мы выбирали по ряду критериев, первым из которых были происхождение и эрудиция. Новый обитатель Мирреда должен был быть в меру хорош собой, интересен как личность и быть, разумеется, аристократического происхождения. Все прочие недостатки, вроде внешности, возраста и характера леди Элизабет Коул обещала поправить. Сам же я пошёл на сделку с совестью, решив считать похищенных нами джентльменов превентивно спасёнными — всё-таки, как ни крути, а шанс выжить в грядущих событиях у них становился куда выше.

Что насчет мировых событий, то всё было не так радужно. Японцы, оставленные в покое, лихорадочно окапывались, наращивая свои порядки, а Инквизиции пришлось единоразово использовать только выстроенные цепочки поставок через Малайзию, чтобы в срочном темпе начать перебрасывать все свои силы на русско-китайский фронт. Назвать это занятие «очень тяжелым» язык не поворачивался, скорее очередным подвигом во благо человечества.

Мои консультации насчет «Крысобоя» приняли во внимание. Сам проект притормозили, начав вместо него развивать универсальные крепления на пушках-«вулканах», а также мобильную платформу под это орудие. Первое из предложений утвердили сразу, от чего в мир грозил прийти вопиющий ужас в виде автоматрона «Григорий-2». Утяжеленная версия этого двуногого монстра, ранее широко экспортировавшаяся хитрыми русскими, теперь была вообще воплощением разрушения. В создании автоматрона были приняты некоторые разработки с «Раттенвернихтера», из-за чего он «оброс» внешним бронированием, под которым находились дополнительные короба с снарядами. Пока русские совместно с англичанами вовсю бились над улучшением системы распознавания целей для этого адского устройства.

Второй идеей, большей частью принадлежащей мне, была платформа на гусеничном ходу, с установленным на ней одним «вулканом». Потенциал машины был потрясающий, так как плавность наводки руками простого человека ничем особо не отличалась от контроля «Паладина», проблем же технического характера было выше крыши. В этом мире гусеничный ход был мало изучен, а еще инженеры бились друг с другом за согласование величины самоходки. Немцам по душе была повышенная грузоподъемность большей платформы, для увеличения продолжительности работы орудия, а русские ратовали, наоборот, за компактность, что позволяло удешевить производство модели. Я желал победы русским.

В остальном мы отдыхали и веселились некоторую, довольно существенную часть дня и ночи. Регина добралась, наконец, до цивилизации, получив возможность неторопливо вкушать её плоды, Момо с тихим удовольствием играла роль её компаньонки, так что в особняке, несмотря на всю мою созданную скандальную репутацию, царил мир и покой. Единственным исключением стали ночи, из тех, что я проводил в Германии. Обе девушки, живущие со мной в одном особняке, оказались… или, стоит сказать «дорвались»? …гм. Особенно меня своим темпераментом удивила Момо, как и палитрой своих ранее скрываемых эмоций. У неё я стал первым мужчиной, приоткрыв потомку некоматы двери в новый мир неизведанных ощущений. Правда вскоре она приоткрыла с помощью Миранды зеркало, добавив к моим постояльцам Ромуальда, которого ей с огромным облегчением подарила Регина, тут же став подругой номер один. Теперь шиноби вечно ворочалась в постели, разрываясь от выбора, кого же ей обнять — худощавую рыжую, что спит довольно беспокойно, постоянно вертясь на одном месте, либо мохнатый «батон» кота.

Правда, всё хорошее рано или поздно кончается. В целом это и придает жизни интересный горьковатый привкус.

— Итак, дамы, господа, — последнее из моих уст относилось к Чарльзу и коту, — Думаю, что наш перерыв кончился. Теперь нам предстоит разделиться на две команды, чтобы провести одновременно две операции. Деление будет неравным: вам втроем предстоит посетить небольшой, но очень уютный замок Райдт, находящийся неподалеку от местечка Мёнхенгладбах. Вашей целью будет похищение лорда Хуана Паралонсо де Винсенте, знаменитого путешественника, кавалера нескольких орденов, соавтора нескольких известных географических публикаций. Он, как и мы, гостит в Германии, составляя собственный альманах. Этот господин окажется прекрасной парой леди Коул… через полгода, думаю, когда полностью проявится омолаживающий эффект её эликсиров. Думаю, что с этой операцией не возникнет никаких сложностей, так как зеркало вы берете с собой. Роли, думаю, распределите сами. Подчеркну — изъятие лорда де Винсенте для меня очень важно, так как этим мы закроем полностью потребности замка Мирред. Вопросы?

— Я бы справилась и сама, — хмыкнула Регина, недоуменно почесывая нос, — Почему мы все?

— Потому что с вами едет наш багаж, — пояснил я, — Мы разыграем с мистером Уокером сценку, где он, руководствуясь самыми благими намерениями, увозит юных леди подальше от похотливых объятий несносного мальчишки. Тот, то есть, я, громогласно негодуя и чуть ли не потрясая оружием, должен будет броситься следом за «похитителем». Эта сцена предоставит мне прекрасное алиби, на случай если что-то не так пойдет в Берлине, куда мне нужно прибыть инкогнито.

— Может, кому-то стоит подстраховать вас, сэр? — поджал губы дворецкий, переводя взгляд с шиноби на рыжую, — Думаю, что вполне справлюсь с изъятием испанского лорда и один.

— Не в этот раз, мистер Уокер. Уровень опасности минимален, а вот требования к секретности — наоборот. Кроме того, существует немалая доля вероятности, что в ближайшее время ваша супруга решит освободиться от бремени. Я хочу, чтобы у вас была возможность присутствовать при этом моменте.

— Благодарю вас, милорд.

Когда дворецкий отправился собирать багаж, Регина, пользуясь моментом, тут же плюхнулась животом на кровать, подперев подбородок ладонями и принявшись изучать меня взглядом так, как будто никогда раньше не видела.

— Л… Алистер, — наконец, спросила она, — А всё, что мне рассказала леди Коул, правда? Ну, про Древних?

— Не вижу причин, по которым леди стала бы лгать, — удивленно поднял брови я, — Да и что такого в тайном обществе, обладающим неограниченной властью и таинственными возможностями?

— Например то, что я раньше считала Ад сказкой, оставшейся с религиозных времен, лоррррд! — тут же вспыхнула рыжая, — А он существует! И ты… ты…

— И я его представитель на Земле, — улыбнулся я, — Отвратительная работа, если честно. Денег за это не получаю, возможности не такие уж и большие, зато то и дело приходится бегать.

Регина подумала, затем села на кровати, и подавшись ко мне, задала серьезно-наивный вопрос:

— Но разве демоны и то, что они делают — не зло?

— С точки зрения грешной души — ужасное зло, — кивнул я, — С точки зрения любого живущего и Инквизиции, они белое и пушистое добро. Ад ведь заинтересован в плотном притоке душ, да? А это невозможно, если живущие будут страдать, болеть и умирать темпами, превышающими их приплод. Так что ради нашего мира мои… партнеры сделали не меньше, чем Инквизиция. И магов они тоже не любят. Я тебе позже расскажу о том, какое измерение какую роль выполняет. Пока поверь, без Ада нам было бы куда грустнее жить.

— Скажи сейчас! В двух словах! — в синих глазах рыжей загорелось нешуточное любопытство.

— Представь себе, что у эфира привкус тухлятины, — не стал мелочиться я, — Представь, что сам воздух по чуть-чуть душит всё живое. Вот что было бы, если бы «тяжелые» грешные души начали бы копиться в измерении Смерти. Мир бы начал жить циклично — пару тысячелетий мы бы развивались, пару угасали, а затем, может быть, некоторые выжившие возрождали бы цивилизацию заново. Как тебе?

— Фу!! — схватив безучастную Момо, Регина замотала головой, скривившись еще в тот момент, когда я упомянул «тухлый эфир». Затем, выглянув из-за кошачьих ушей, рыжая пообещала, — Я обязательно узнаю всё лучше!

— Буду рад, — улыбнулся я, — Теперь тебе дороги назад нет, так что только вперед!

Красный костюм повесить на плечики, в нем я буду негодовать и догонять бессовестного дворецкого и дам. Поэтому он, как и громоздкие «грендели», уйдет в длинный чемодан вместе с мечом, который давно уже не видел свет. Вместо фирменной униформы я одену неприметный клетчатый костюм, а вместо «гренделей» в подмышечные кобуры суну «атласы». Налегке, так сказать. Еще один костюм точно того же оттенка, точно также прошитый «паутинкой» укладывается в оставшееся свободное место. Дальше в чемодан аккуратно опускается набор косметики, которым я воспользуюсь позже. Ничего не забыл? Ах да, трость. Мечу придётся потесниться.

Всё, готов.

— Тебе точно не понадобится помощь? — спрашивает продолжающая обниматься с посапывающей Момо Регина. Похоже, ей просто скучно куда-то ехать и заниматься элементарщиной.

— Точно, — улыбаюсь я, — Я просто убью одного человека и отправлюсь к вам. А там уже полетим в Швейцарию, покатаемся на лыжах.

— Человека? — делает удивленные глаза девушка, — Простого человека?

— Не совсем простого, — отвечаю я ей, закуривая «эксельсиор», — А лучшего скрипача в мире.

Глава 9

Концерт Пьерро Альтини в концертном зале Мёкенштрабе собрал тысячи слушателей. Представители аристократии, богемы, высшие правительственные чины, все сливки Берлина присутствовали на этом, можно сказать, эпохальном событии. Великий скрипач очень редко баловал своими выступлениями столицы стран. За сорок с лишним лет своей концертной карьеры, Альтини лишь один раз был в Берлине, около десяти лет назад, так что ничего удивительного в том, что за некоторые билеты на его выступление убили, да еще и не по одному разу, не было.

В обычном мире его знали как гения, составляющего свои собственные уникальные произведения. Он всегда выступал дуэтом со своей ученицей, что придавало его музыке особое, не передаваемое через записывающие устройства, звучание. Мэтр был холост, богат, хорош собой и являлся кумиром и предметом воздыхания для всех женщин Европы, что были старше 35 лет. Благодаря популярности ему легко прощали скрытный характер — история не сохранила случаев его визита на бал, приём, да хоть день рождения коронованной особы. Выбрав неведомым никому образом город, он за месяц оповещал местные власти о желании провести концерт, всегда получая согласие и содействие. Выступив, бесследно исчезал на личном скоростном дирижабле, о марке и происхождении которого шли многочисленные дебаты в кругах любителей воздушных транспортных средств.

Вот такая таинственная личность, сопровождаемая десятком высококлассных наёмников-ветеранов. Или охранников. По поводу последних ничего известно не было, кроме того, что они великолепно выполняют свою работу, прекрасно оснащены и не говорят лишнего.

Перед концертным комплексом было настоящее столпотворение. Как говорится, «смешались в кучу люди, кони». Я бы сюда еще добавил элитные эфиромобили и даже пятёрку миниатюрных дирижаблей, напоминающих полицейские службы в Японии. Команды на воздушных судах развлекались тем, что изо всех прожекторов светили вниз, что добавляло хаоса и сумятицы. Вроде бы, даже послышалось несколько выстрелов…

Отпив кофе из кружки, я переставил стул поудобнее, чтобы иметь максимальный обзор на происходящее. Просто ради собственного развлечения, вместо, так сказать, самого концерта. На нём самом мне делать было совершенно нечего. Всё интересное должно было начаться после.

Ремесло наёмного убийцы, по моему мнению — это всегда риск. Шанс, что цель не будет следовать известным тебе планам. Шанс, что её охрана перекроет тебе линию выстрела или удара. Шанс, что полиция, в изобилии крутящаяся внизу, решит тебя остановить для досмотра и проверки документов. Все что угодно может пойти не так, поэтому в этой области мало профессионалов и еще меньшее их количество готово гарантировать исполнение по срокам.

Я же профессионалом не был совершенно, поэтому и не заморачивался сложными расчетами. Взобраться на крышу одного здания, перепрыгнуть на другое, взломать хилый замок на чердаке, выдавить другой, ведущий в кабинет секретаря директора этой большой библиотеки, расположенной напротив концертного зала, а затем, порадовавшись выбору кофе, спокойно подождать, пока прибудет мэтр Альтини. Он это делал всегда одинаково — спускался вместе со своей партнершей по веревочной лестнице из низко повисающего дирижабля. Улетал же точно таким же образом, не задерживаясь после концерта даже на пять минут, оберегаемый охранниками. За… одним исключением.

…теми своими концертами, что Пьерро Альтини давал в столицах.

Человек, четко следующий установленным схемам, всегда вызывает уважение. Жесткий график отлично сигнализируют о том, что он высоко ценит своё время. Кстати, поэтому здесь такая толпа и собралась, лишь на четверть, по-моему, состоящая из тех, кто попадёт в зал. Легендарный спуск скрипача с дирижабля — тоже хорошее зрелище. И бесплатное.

Это действие мне удалось рассмотреть во всех деталях. Угольно-чёрный, удивительно маленький даже по японским стандартам, с чрезмерно вытянутой оболочкой, напоминающей узкое веретено, знаменитый дирижабль Пьерро Альтинни торжественно спустился из низких дождливых туч, пока еще не думавших разражаться дождём. Пилот судна с поразительной точностью остановил спуск летательного аппарата менее чем в шести метрах над площадью. Тут же непонятно откуда взялись охранники мэтра, начавшие энергично освобождать пространство вокруг сброшенной сверху веревочной лестницы. По ней уже спускались двое.

Сам скрипач телосложением очень походил на меня. Высокий и худой, с седыми длинными волосами, что развевались свободно на ветру. Выдавая недюжинную ловкость и сноровку, он, одетый в черный концертный фрак, ловко и быстро спустился, лишь на секунду схватившись за руку ждущего внизу секьюрити для страховки. Партнершу, что не менее ловко спускалась следом за ним, страховал и брал за руку уже самостоятельно. С такого расстояния я ничего не мог различить кроме длинных волос Альтини или, скажем, мудро прихваченного у колен бального платья его спутницы, но был уверен, что последняя чудо как хороша.

Все они, напарницы Пьеро Альтини, известнейшего музыканта, были ошеломительно красивыми девушками. И в каждую из них он был влюблен. Во всяком случае, так говорила легенда.

Реальность была куда прозаичнее.

Вот он, знаменитый взмах руки. Единственный жест, которым Альтини приветствует тысячи собравшихся ради него людей. Вторым он резко приглаживает растрепанные волосы, а затем, предложив руку своей спутнице, стремительно взбегает вместе с ней по ступенькам, ведущим к главному входу концертного зала. Стоят оглушительные аплодисменты, немцы ни грамма не разочарованы подобной заносчивостью — такое поведение уже старая традиция. Между тем чёрный дирижабль скрипача плавно возносится в вечернее небо, буквально растворяясь в нем за считанные минуты. Счастливцы, имеющие билеты, начинают втягиваться в здание Мёкенштрабе.

А мне пора выдвигаться.

Даже такой торопыга как Альтини не мог сразу вскочить на сцену и устроить своё представление. Минут двадцать до начала еще было. Этим пользовалась кучки продвинутого народа у черных входов в концертный зал, толпясь, пихаясь, ругаясь и делая пускающих их внутрь служителей искусства бессовестно богатыми людьми. Пачки ассигнаций, передаваемые за вход, ловко и метко метались крепким молодым человеком, отвечающим за этот проход, в форточку цокольного этажа, где, как мне думается, работали еще несколько помощников, пакующих эти пачки в мешки. Платили здесь только за вход. Где и как устроится «заяц», чтобы прикоснуться к прекрасному, этих молодых людей не волновало совершенно.

Масса тела, сила, немного напора, вовремя сунутая «котлета» немецких марок, и я внутри, растерянно оглядываюсь по сторонам, шмыгая носом и возбужденно бегая зрачками. Чтобы ничем не отличаться от остальных ценителей, разумеется. Впрочем, они уверенным гуськом шлепают к лестнице наверх, не оставляя мне выбора, куда идти. Я в последнем не нуждаюсь.

Маскироваться пришлось хорошо и качественно. Клетчатый костюм надежно превращал меня в невидимку среди этого разношерстного сборища, а вот кисти рук, шею и лицо пришлось осветлять специальным косметическим средством. С помощью другого я увеличил себе тени под глазами, а финальным аккордом послужила совершенно мефистофельская накладная бородка и усы. Правда, мои старания сотворить себе внешность благородную и располагающую к доверию увенчались полным крахом. В зеркале я был похож на слегка контуженного маньяка тридцати лет, не спавшего последнюю неделю в ожидании концерта. Густой запах кофе и табака, которым я дышал на людей, идеально дополнял картину.

Исчезнуть из поля зрения людей, торопящихся найти себе какой-нибудь уголок, откуда хоть краем уха будет слышно волшебную скрипку, было не сложно. Шаг в подсобку, схватиться левой рукой за грудь, да и всё — пара вскользь брошенных взглядов от пробегающих мимо счастливцев показали, что человек, у которого от волнения или кофе прихватило сердце, отнюдь не в области их интересов. Дождавшись, пока страх победит жадность у подпольщиков и они прервут внеплановый поток слушателей, я воспользовался паузой, чтобы переместиться в туалетную комнату, бывшую по соседству, откуда и услышал, как торопящиеся молодые люди, проходящие мимо, переругиваются, непременно желая занять известные им секретные нычки для слушанья Альтини. Ловкачи яростно желали одним выстрелом убить всех зайцев.

Впрочем, я всерьез был уверен, что являюсь единственным живым существом во всем здании, за исключением крыс, что не горит желанием прикоснуться к легенде. Ирония, конечно, но как раз я к ней и прикоснусь…

В том мире и в той жизни было множество популярных историй, многие из которых разрослись самым неприличным образом. Особенно меня радовала одна — о миллиардере, что по ночам переодевается в специальный костюм, а затем, используя передовые технологии и гаджеты, боролся с преступностью. Ну как боролся? Он запугивал преступников, немного избивал, а затем передавал полиции. Обычных, разумеется, с элитными борьба шла по иным, хотя и похожим правилам. Посаженные в тюрьму, эти элитные криминальные гении довольно быстро сбегали, затем организуя и побег своих приспешников, чтобы всё начать по новой. В обсуждениях этой вымышленной вселенной фанаты часто удивлялись столь нерациональной деятельности героя.

А я нет. Как-то сразу стало понятно, что он такой же психопат, как и те преступники, что наводняют город. Парню просто нравилось то, что он делает, он сублимировал, вместо того чтобы распорядиться чудовищными средствами, выкидываемыми им на ветер, разумно. Это косвенно подтверждали и авторы, утверждающие что сам город сводит своих жителей с ума. Врали, разумеется, чтобы хоть как-то прикрыть пробелы сюжета, не дружащего со здравым смыслом. Самое интересное, что этого больного на всю голову персонажа, превратившего целый город в свой личный аттракцион, считали одним из величайших придуманных героев человечества.

Сейчас я это вспомнил? Наверное, к тому, что искать оправдания своим или чужим действиям — это лишь вопрос желания им потворствовать. Самоутешение. Хотя в данном конкретном случае я утешал себя лишь чуть-чуть, не забыв захватить с собой на дело небольшой пузырек снотворного, частично отбивающего быструю память. Именно по причине наличия этой внезапно оказавшейся нужной ёмкости мне не пришлось душить внезапно сунувшую нос в кладовку крепкую бабку… до конца.

Оставив труженицу ведра и швабры мирно спать в обнимку с орудиями труда, я отправился на поиски нужной комнаты. Делать это предстояло аккуратно и очень тихо, так как у помещения, к которому я стремился, скорее всего уже стояла охрана. По нему-то я его и определил, забравшись в какие-то уже совсем сюрреалистичные подвалы концертного зала. Тут было сыро, эфирные светильники нервно мигали, а почти все двери, попадавшиеся мне, были заперты. В конце длинного коридора и стоял один из охранников Альтини, тут же повернувший голову ко мне. Изобразив потерявшегося слушателя, узревшего тупик в конце туннеля, я быстро прекратил нервировать бдительного охранника, отойдя за угол.

— «Один снаружи, двое внутри и… чувствую еще нечто живое. Еле живое», — поделился сведениями скучающий демон. Мой двойник в Камикочи изображал спящего, от чего почти всё внимание Эйлакса переключилось сюда.

— «Отлично», — удовлетворенно резюмировал я, вскрывая первую попавшуюся комнату, забитую полусгнившим реквизитом, — «А теперь подождём».

У наемников, охраняющих двери в нужную мне комнату, есть приблизительно 20–22 метра форы и необходимость смотреть только в одну сторону, что автоматически сводит все доступные мне варианты действий к штурму. Нет, конечно, будь на моём месте кто-то хитрый и опытный, то он бы мог попробовать, к примеру, пройти не по коридору, а по широким вентиляционным шахтам, благодаря которым здесь, под землей, не разливалось болото из-за повышенной влажности. Заодно по этим шахтам, проложенным по всему зданию, неплохо передавался звук, от чего вспомогательные команды рабочих с реквизитом вполне могли отслеживать время, когда им нужно будет приниматься за работу. Беда только в том, что все эти проходы забраны частой толстой решеткой, тихо вскрыть которую невозможно.

А еще я знал, что охрана обязательно отойдет, когда в комнату проникнут Пьерро Альтини и его ассистентка. Конечно, информации о взаимоотношениях великого скрипача с его наёмными работниками мне найти было негде, но с другой стороны… этот итальянец был демонологом.

Единственным и уникальным в своем роде. Даже, можно сказать, дважды уникальным.

Отец Пьерро, Адольфо Альтини, ничем не отличался от большинства представителей немногочисленного рода призывателей демонов. Кроме одной мелочи — не сумев оправдать своё воинственное имя, мужчина погиб во время атаки на другого демонолога, будучи банально расстрелян автоматроном. Следом за ним отправилась и вся семья, так как питая воинственные намерения и желая захватить чужие знания, Адольфо смог уговорить всех своих родственников на контракты в пользу увеличения собственного могущества. Пожизненные. Всех, кроме наследника, которому и пришлось расплачиваться за неудачу отца.

Пьерро сделал это с удовольствием, отдав всё. Совсем всё. Поместья, счета, книги, дневники, он отдал удачливому владельцу автоматрона-убийцы все до последнего гроша. Более того, он пообещал, что не будет пытаться возродить династию, либо практиковать демонологию… кроме пары базовых приёмов. Как можно легко догадаться, Пьерро пошёл на такие жертвы, потому что ему давно было чхать на семью. Его страстью была музыка.

Так миру был явлен знаменитый скрипач, играющий музыку собственного сочинения. Альтини быстро набрал популярность, всегда выступая ведущей скрипкой в дуэте с девушкой, своей личной ученицей, играющей не хуже самого мэтра. Их всегда было двое, маэстро и его ученица. Последние едва ли не регулярно менялись, пропадая из поля зрения публики. История ухода всегда была одной и той же — девушка находила свою любовь и меняла сцену на мирную жизнь где-нибудь в местах, весьма отдаленных от цивилизации. Периодически великий скрипач пересылал письма с фотографиями, получаемые им от бывших учениц в какое-нибудь солидное издание, от чего как снимал с себя всякие подозрения, так и снискал любовь масс. «Несчастный влюбленный» писали о нём газеты, «Сколько еще выдержит его сердце?» спрашивали газетенки пожелтее, «Когда же наконец он найдет ту единственную?» интересовались дамские журналы.

Ну, это было неправдой. Свою единственную Пьерро нашёл довольно давно, а с тех пор просто менял ей тела. И концерты в столицах, вызывающие столь бешеные аншлаги, он давал именно тогда, когда приходило время сменить тело своему одержимому слуге-партнеру.

Это было не всё. После первого десятка лет существования демонолога-«бессребренника» Альтини поступили предложения, от которых он не мог отказаться. Он стал кем-то вроде посредника между семьями призывателей, фигурой, которой они доверяли. Через него демонологи заключали сделки, с ним обменивались некоторыми новостями, а в уплату делились некоторыми своими связями и возможностями. Именно поэтому и именно сейчас я вынес скрипачу приговор. О его смерти быстро узнают все, что придаст в разы больший вес словам и стараниям Януса Стразе.

Только вот убивать подобного типа придётся таким вот нетривиальным «обычным» методом, потому что мне нужно максимально быстрая реакция общественности. Появиться внезапно в закрытой комнате, где тот обделывает свои делишки, будет риском, что расследование застопорится. А так я оставлю вполне чёткий след.

Гром аплодисментов донесся до меня аж сюда. Овации были такими, как будто пара-тройка тысяч людей решила себе отбить ладони, чтобы не выходить завтра на работу, а лежать вместо этого, уставившись в потолок, и вспоминать услышанную ими магию звука. Шум хлопающих ладоней слышался даже тогда, когда мимо двери помещения, в котором я сидел, поглядывая в узкую щелку, не пронеслись быстрым шагом сам исполнитель и его партнерша. Пара резких отрывистых фраз мужским голосом, затем неясное бормотание, хлопок закрывающейся двери и лязг засова. Шаги нескольких человек.

Время.

Я не герой из комиксов и сказок. У меня нет сверхсовременного воздушного транспорта (надо бы купить), кучи приспособлений, помогающих в бою (длинный нож-бабочка не считается), пафосного плаща (оставил дома), ну и самое главное — принципов из разряда тех, что портят жизнь как самому владельцу, так и окружающим. Всё, что у меня сейчас есть так это сверхчеловеческая сила, демон, азартно подсказывающий насколько близко к двери вышагивает троица вооруженных людей, да принятый пару минут назад стимулятор, ускоряющий реакцию и координацию движений.

Вполне достаточно.

Выныриваю в резко открытую дверь, сразу оказываясь на середине коридора. Это очень важно, так как замыкающий троицы идёт на два метра позади двух других, а мне он нужен в первую очередь. Нож-бабочка летит, вырвавшись из моей руки, его лезвие через долю секунды по самую гарду погружается в горло первой выбранной цели. Стараюсь попасть так, чтобы гладиевое острие не только перебило дыхательные пути, но и повредило позвоночный нерв. Оценить повреждения времени нет, сразу переключаюсь на пару, к которой выскочил почти вплотную.

Здесь всё проще и сложнее. Правая рука, с которой кидал нож, привычно вцепляется в горло атлетичного мужчины, явно уже отметившего сорокалетие. Левая рука, сжавшись в кулак, без замаха наносит резкий удар в висок третьему из охраны. Всё, что успевают идущие первыми, так это сбиться с шага и слегка раскрыть глаза в удивлении.

Пойти не так могло буквально всё, кроме маневра с тем, кого я поймал за глотку. Вот у этого мужчины шансов не было никаких, слишком удобно и эффективно мне убивать так, моментально сжимая пальцы и превращая чужую шею в изуродованный кусок перекосившегося мяса. В первого я мог промахнуться или неаккуратно попасть, позволив ему закричать, а третий был самый рискованным вариантом, так как бить мне приходилось мало того, что левой рукой, так еще и костяшками, наотмашь.

Однако, сработало. Метнувшись к заваливающемуся типу, одетому в что-то наподобие бронежилета, я неумело схватил его за голову и нижнюю челюсть, чтобы максимально резко крутануть думательный аппарат хотя бы на 180 градусов. Как-то повезло дотянуть до 220-230-ти, а затем догадаться схватить за грудки уже точно безобидное тело, чтобы швырнуть его спиной вперед на третьего, крутящегося на месте, хрипящего и орошающего все вокруг кровью из плохо зажатой раны на горле. Сбив с ног паникера, я сделал три шага вперед, подбирая свой выпавший нож, чье острие и вогнал упавшему недобитку в глазницу. Всё.

Тихо получилось. Правда, коридор залит кровью, но по счастливой случайности, я знаю, где тут прячут швабры. Отдохнуть немного от лордства и побыть поломойкой — желание вполне понятное, учитывая обстоятельства. Да и свежие впечатления, до которых так охочи молодые и пресыщенные аристократы, тоже аргумент хороший, также, как и мысль, что мэтру сейчас требуется немного времени, чтобы как следует увлечься тем, что он делает. К мирно спящей бабушке потом у кое-кого возникнут вопросы, но тут уж ничего не поделаешь. Заодно, спохватившись, я тщательно отмыл нож и кисть правой руки, что оказалась почти целиком в крови первого из убитых. Нельзя недооценивать гигиену.

Дальше между мной и целью оставалась лишь не особо крепкая дверь. Подойдя к ней, я глубоко вздохнул, выпуская наружу Тишину, а затем, подождав несколько секунд, начал действовать.

Вышиб я дверь одним пинком, уже не особо заморачиваясь скрытностью, так как задерживаться внутри дольше необходимого смысла не было. Пьерро Альтини, голый как младенец, был обнаружен мной на шикарном диване, явно принесенном сюда специально для него. Под маэстро, совсем не выглядящем сейчас как легенда, лежала его партнерша. В таком же голом состоянии. Скорее всего, скрипач, занимающийся любовью со своей слугой, до моего прихода был слегка озадачен тем, что она перестала отзываться на его движения, став, благодаря Тишине, вполне обычным трупом, поэтому хоть как-то адекватно среагировать на мой визит Пьерро не успел. Сделав три широких шага по направлению к дивану, я сдёрнул с него демонолога, чтобы тут же врезать ему под дых в полсилы. Сухопарое тело подлетело в воздух, а затем бессильно шлепнулось на пол бедно обставленной комнатушки. Пошевелиться я старику не дал, тут же аккуратно раздавив каблуком его шею. Идея убийства без пролития крови напрашивалась сама собой, тратить время на еще одну помывку не хотелось.

Вынув и раскрыв нож, я аккуратно и быстро провёл лезвием по расплющенной шее, отрезая голову напрочь, аккуратно подпнул последнюю, чтобы откатилась подальше, а затем, с облегченным вздохом, отпустил Тишину.

Огляделся. Лежащий на диване обнаженный труп бывшей одержимой меня не интересовал. Моя особая способность надёжно вышибла демона назад в Ад, благо что в реальности скрипач не давал ему как следует обжить хоть одно тело. А где следующий кандидат в помощницы гениального музыканта?

Она обнаружилась лежащей на каталке, что скромно стояла у стены. Девушка, предназначенная стать новым вместилищем демона Альтини была жива, но очень надежно зафиксирована. Глаза, уши… ей оставили только нос, который сейчас активно шевелил ноздрями, явно почуяв специфический запах свежей крови. Отлично, не придётся её убивать.

Напоследок был обнаружен подарок от маэстро — ростовое зеркало, стоящее на кривых ножках в одном из углов комнаты. Видимо для того, чтобы привести себя в порядок после ритуала. Мне рассказывали, что Пьерро всегда занимался сексом с телом, которое его демону предстоит покинуть, так как каждый раз при вселении в новое, его помощнице приходилось довольно долго восстанавливать свои навыки владения скрипкой. Пока она не привыкала к этому новому телу, Альтини её не касался. Вот что значит причуды гениев.

Обнаружив пару пятнышек крови на пиджаке, я снял его, повесив на правую руку, а затем вышел вон, без всяких проблем добравшись до фойе, где, несмотря на то что с конца концерта прошло уже полчаса, толпился заряженный впечатлениями народ. Без проблем смешавшись с толпой, я прошёл на выход, с наслаждением выкурив несколько сигарет под окнами библиотеки, в которую вламывался всего несколько часов назад. Затем, поймав такси, уехал прочь, слыша сквозь толстое стекло окна кэба вой полицейских сирен. Все прошло без эксцессов.

Я снова хочу небольшой личный дирижабль. Нужно заняться этим вопросом вплотную и как можно быстрее. Может быть, стану походить на супергероя.

Глава 10

— Мистер Уокер, вам не кажется, что миру не терпится нас с вами прикончить? — монотонно вопросил я, глядя в иллюминатор.

— Со всем уважением, сэр, но я принял подобную мысль во внимание ровно через три месяца и восемь дней.

— А что послужило точкой отсчета?

— Начало службы у вас, сэр.

— И какие выводы вы для себя сделали? — нешуточно заинтересовавшись, я оторвался от созерцания ночных туч, сверкающих молниями под брюхом дирижабля.

— Мне понадобится усиленный вариант штурмового доспеха, милорд. Пехотная чешская броня, что я получил два месяца назад, уже кажется не подходящим вариантом.

— Это решаемый вопрос, мистер Уокер. Я бы даже сказал, чрезмерно легко решаемый, учитывая, куда мы летим.

Швейцария отменялась. Мы направлялись в Лондон.

На этот раз я даже не возмущался из-за нарушения собственных планов, как не возмущается мимо проходивший человек, кидающийся в горящий чужой дом, чтобы вынести из него чужих детей. Есть ситуации, в которых отказать сложнее, чем рискнуть собственной жизнью. Это была одна из них.

Лондон горел. Во всех смыслах, но в основном подразумевалось пламя революции. Перепрофилирование производственных цепочек, дополнительные выплаты рабочим на военных заводах, расширение найма за счет хлынувших во время перемирия в Англию халифатцев, быстро обнаруживших, что жизнь здесь очень далека даже от самых приземленных мечтаний. Ну и, конечно же, слухи о том, что вся Механическая Гвардия Соединенного Королевства в данный момент отсутствует на островах.

Кто-то осмелел.

Кто-то возмутился.

Кто-то увидел шанс.

Кто-то смуглокожий быстро понял, что теперь обречен умереть от голода в этом покрытом туманом и смогом городе.

Круговерть огня, крови и хаоса завертелась с такой силой, что городские службы, включая огромную профессиональную армию полицейских, безвольно опустили руки в первые часы. Затем, слегка придя в себя, они смогли организовать оборону отдельных кварталов и заводов, выгнать оттуда буянящих рабочих и примкнувших к ним бандитов и бродяг, наладить линии снабжения. Однако, тем же занимались и бунтующие, которых становилось больше с каждым часом. Боевым уличным опытом могли похвастаться лондонцы с обеих сторон баррикад, из-за чего прямо сейчас стычки на улицах шли с невероятной жестокостью. Обе стороны отчаянно сражались за доступ к городским продовольственным складам.

Ситуация висит на волоске. Идёт, в прямом смысле слова, война во время, когда актуальность безупречной работы мировой металлообрабатывающей фабрики высока как никогда.

— Лорд, а что мы втроем можем там сделать, раз весь город полыхает!? — забывшись, Регина вновь назвала меня как раньше.

— Очень многое, — закурив, я вновь отвернулся к иллюминатору, — Но это будет грязно. Быстро и очень грязно.

— А подробнее можно? — язвительно поинтересовалась рыжая, упирая руки в бока.

— Мой род с незапамятных времен жил в Англии, — с кривой и грустной усмешкой начал я, — Династии, управляющие Великобританией, всегда полагались на род Эмберхарт. Генрих Умеренный великолепно осведомлен как о моих возможностях, так и… назовём это прейскурантом. Он готов оплатить по высшей ставке всё. И более того, может это себе позволить.

— Что значит «всё»? — не успокаивалась бывший солдат Инквизиции.

— Армию, Регина. Армию, что я могу призвать. Восстание нужно погасить в кратчайшие сроки. Резко, быстро, кроваво.

— Ты же шутишь? — рыжие брови взлетели вверх, а васильково-синие глаза уставились на меня с таким выражением, что в груди аж защемило, — Ты ведь шутишь, да?

Не шутил. Но и что ответить — тоже не знал. Как всегда, не было времени.

— Мисс Праудмур, — внезапно раздался голос моего дворецкого, — Вы бывали в Лондоне?

— Пару раз, наездом, — недоумевающе хлопнула ресницами девушка, — А что?

— Осмелюсь предложить вам сначала оценить ситуацию на месте, мисс. Вживую, так сказать, — осторожно продолжил Уокер, расставляя для нас чашки с кофе, — Я участвовал в подавлении «революции убогих» в 59-ом году и могу вам поклясться, что ни одна тварь из Преисподней не сделает того же, что могут натворить обезумевшие люди. Доверьтесь лорду.

— Я много разного видела, мистер Уокер! — отчеканила Регина, — Бойня ради бойни не может быть выходом!

— Давайте не будем воевать с собственным воображением, — предложил я, почесывая Арка между перьев. Ворон, прикрыв глаза и приоткрыв клюв, наслаждался, а я, оценив взглядом насупившуюся рыжую, продолжил, — Я никому не подчиняюсь, поэтому не развяжу в городе войну, если это только не станет совершенно необходимо.

— Не станет! — тут же поспешно выдала рыжая, но смутилась и замолчала под моим взглядом. Её мнению суждено было сильно измениться через несколько часов.

Лондон горел. Не весь, бои шли в основном по побережью Темзы и, наверное, во всех 143-ех портовых терминалах. Дым от многочисленных пожаров уходил в низкое небо, подсвечиваемое сейчас красным. Даже находясь под облаками, на высоте около 700 метров над столицей Англии, мы то и дело видели вспышки выстрелов, отчетливо различимые в ночном небе. Восставшие били по курсирующим над городом дирижаблям трассирующими, что было очень плохой новостью, означавшей, что некоторые военные и полицейские склады были разграблены. Красивое, но зловещее зрелище.

Наш очередной транспорт приближался к Букингемскому дворцу очень аккуратно, заложив широкий крюк через спокойные районы, где трассеров не было видно, поэтому мы смогли увидеть весь полыхающий Доклендс с разных сторон. Зрелище было не для слабонервных.

— Прямо как в 59-ом, сэр, — мрачно произнес Чарльз Уокер, с хрустом сжимая кулаки, — Мне действительно понадобится штурмовая броня. И еще, нижайше прошу прощения, увольнительная сразу, как только мне выдадут защиту… или откажут. Я обязан проверить как там мои дети и их семьи, милорд.

— Я вас услышал, мистер Уокер. В каком районе они проживают?

— Энфилд, сэр.

— Тогда настоятельно советую вам пойти гримироваться, мистер Уокер. Иначе о судьбе своих детей вы будете узнавать с чужих слов.

Не могу же я позволить посторонним для меня людям увидеть, что их отец выглядит моложе, чем их самое раннее воспоминание о нем?

Регина и Момо тем временем не отрывались от иллюминаторов. Японке было просто интересно всё происходящее, особых эмоций она не испытывала, а вот у бывшего солдата всё было наоборот. Специфическое образование моей рыжей подруги позволяло весьма точно оценить масштабы трагедии, творящейся в столице.

— Алистер, — оторвалась она от иллюминатора, когда я распорядился всем приготовиться к выходу, — Почему тебя раньше не позвали?! Ты же можешь пройти сквозь зеркало и оказаться прямо во дворце? Так ведь? У всех правителей стран есть знания о Древних? И зеркала?

— Да, могу, — кивнул я, неторопливо облачаясь в свой красный сюртук, — Но в этом нет необходимости. Приготовления еще не закончены. Мы и так слишком рано.

— Приготовления?

— Потом.

Видимо, мнение инквизиторши по поводу методов претерпело сильные изменения. Есть понятие «встречного пала», которым гасят крупные пожары. В войнах оно применимо тоже. Впрочем, скоро всё будет куда яснее. Нас ждёт Его Величество Генрих Двенадцатый.

Эпатировать взбудораженный дворец своим внешний видом не получилось, дирижабль был посажен на одну из высотных площадок дворца и только на время, достаточное, чтобы мы вчетвером из него вышли, прихватив багаж. Встречала нас пятерка тяжело вооруженных вояк, возглавляемая седым шрамированным мужчиной с погонами майора. Он выглядел так, как будто спал последний раз неделю назад. Военный без всяких вступительных речей приказал солдатам сопроводить моих людей в один из арсеналов дворца, а сам лично доставил меня на аудиенцию к королю.

Удивительно, сколько людей мечтают о том, чтобы хоть раз увидеть вживую Генриха Умеренного, а на моей памяти этот визит первый, что я наношу ему, имея на то если не желание, то хотя бы четкое осознание, что это мне надо.

— Лорд Эмберхарт, — поприветствовал меня монарх, выглядящий настолько паршиво, что я вспомнил его покойного коллегу, Кейджи Таканобу. Император Японии тоже умел задалбываться на работе почти насмерть.

— Ваше Величество, — не остался в долгу я, выполняя приличествующий поклон.

— Вы рано. Мне нужно еще минимум двое суток, чтобы завершить подготовку у замка, — поставил меня в известность венценосец, но тут же добавил, — И это очень хорошо, что вы рано. У меня для вас есть срочное поручение. Срочное, важное, крайне неприятное…, и я бы предпочел сохранить это в тайне от сёгуната Японии.

— Если это не нанесет вреда…, - начал я, но был резко перебит.

— Никакого. Моя… просьба связана с текущим положением дел в городе! — резко отрубил Генрих, — Более того, я почти уверен, что, выслушав её, вы, юноша, предпочтете, чтобы ваша собственная свита не узнала о этой истории. Хотя, просто послушайте…

Анализируя положение дел в городе с высоты птичьего полёта, я был слегка небрежен в оценке ситуации. Сухими рубленными фразами правитель самой развитой страны мира оповестил меня о том, что в Лондоне творится полная задница. Несмотря на несколько разных очагов восстания, несмотря на то что поводы к бузе декларировались совершенно разные, организаторы творящего хаоса были одни и те же люди. И у них был план. Первоначальные удары взбунтовавшихся рабочих, а скорее всего, тренированных солдат под прикрытием толпы, был нанесен как раз по складам вооружений. В том числе и по портовым хранилищам, где содержались готовые к отправке на фронт силовые доспехи.

Откуда взялись в таком количестве люди, что профессионально сумели воспользоваться этой оказией, Генрих Умеренный не знал, что приводило его в ярость. Другим вопросом было то, что из-за присутствия профессиональных пилотов и их поддержки, бунт набирал силу едва ли не геометрической прогрессии. Возводились баррикады, шли штурмы складов продовольствия, три станции сбора эфирной энергии были захвачены. В лондонскую бочку с медом и дегтем кто-то обильно гадил круто заваренным дерьмом, от чего даже моё вмешательство через двое суток могло оказаться бесполезным. Инфраструктура города вполне могла к этому времени получить слишком серьезные повреждения.

Выход… был. Их было много, как и неприятных, а то и летальных последствий, что за ними воспоследуют. Бомбардировки эфирными бомбами, активация старых, но очень серьезных автоматронов дворца, обстрел корабельной артиллерией с Темзы и моря, призыв таких Древних, как Грейшейды и Кроссы… На это Генрих пойти не мог. Пока что не мог, но был уже очень близко. Но тут появился я, представитель рода, который много-много раз выполнял для монархов Англии паршивую работенку. А где одна, там и две, не так ли?

Мы договорились. Ни о каком вознаграждении речи я не поднимал и не собирался, лишь оповестил монарха о том, как и куда можно убрать мою «свиту». Точнее, пристроить её к делу. Забота Уокера о его детях от первой жены подошла как нельзя лучше. Девушек и дворецкого «упаковали» в лучшее, что могли предоставить арсеналы дворца, то есть штурмовые железнодорожные доспехи с легким гладийным бронированием, усилили десятком отставных гвардейцев в таких же латах, а затем отправили на спасательную миссию. Просительные взгляды Момо я игнорировал, справедливо опасаясь гнева Рейко. Взять шиноби с собой я мог лишь одним способом, который моя первая жена слишком хорошо изучила.

…и до сих пор никому не похвасталась. Подобное стоило принять во внимание.

— Сэр, вы готовы? — донесся до меня по внутренней связи голос капитана-техника, с которым знакомство состоялось буквально пять минут назад.

— Готов! — отрапортовал я. Ничего нового, ничего лишнего. А отклик проверить можно только в движении…

— Сейчас почувствуете движение, — продолжил мой собеседник, — Вас автоматически доставит по направляющим прямо к нужному выходу. Куда идти в первую очередь вам известно?

— Да. Я неплохо знаю Лондон, не заблужусь, — ответил я мужику, понимая, как тот нервничает. Пусть хотя бы думает, что я подданный Генриха.

— Очень хорошо, сэр! — заметно потеплевшим и приободрившимся тоном продолжил капитан, — Не двигайтесь, пожалуйста, пока затворы не освободят машину! Связи с вами в городе не будет, нас глушат неизвестно чем!

Сидеть в кабине СЭД-а внутри капсулы было скучно, но деваться было некуда. Режим секретности дворца и всё такое. Если бы на моем месте был сам хозяин силового доспеха, то для него, конечно же, смотровые створки могли и раскрыть. Но увы, он в данный момент был занят — проводил большую и срочную пресс-конференцию, после которой будет не менее масштабное совещание, затем встреча с генералитетом и высшими полицейскими чинами…

Бронированные ворота капсулы распахнули, держатели СЭД-а, полыхнув светящимся паром, разжались, отпуская меня на свободу. Аккуратно протянув руку вперед, я схватился манипулятором механизма за одну из раскрытых створок для страховки, а затем очень аккуратно сделал первый шаг. Все работало безупречно. Второй. Третий.

Пятый.

Стою свободно и уверенно, а передо мной ночной полыхающий город. Пора приниматься за дело. Связи нет? Её частично заменит Арк, летящий в сотне метров надо мной. Ворон будет дополнительной парой глаз.

У Генриха Двенадцатого, разумеется, был свой «Паладин». И, конечно же, сам пилот, то есть он. Причем пилот замечательный и очень опытный, так как любимым отдыхом короля были как раз тренировки в своем доспехе. Одна маленькая и неприятная деталь: репутация правителя, который бы лично занялся тем, чем предстоит мне, рухнула бы до невообразимой глубины. Поэтому потребовался пилот со стороны. Пока Его Величество занят делами общественными, создающими ему адамантовое алиби, я в его доспехе поправлю ситуацию в городе к лучшему.

Это будет грязно…

Двинулся я сразу в Доклендс, используя для передвижения трамвайные рельсы. Стопы «Паладина» и его тазобедренный сустав обладал возможностью адаптации к рельсовому передвижению, чем я уже пользовался в Токио. Мудро, просто и практично, так как в ином случае СЭД бы попортил километры дорожного покрытия. Не то чтобы сейчас это играло роль для Доклендс, но перемещаться быстро и без тряски было просто приятно.

Нужно было отдать королю должное — несмотря на все свои возможности и слегка нездоровую любовь к «Паладинам», свой личный доспех монарх не украсил ни единым лишним элементом. СЭД совершенно не отличался от тех, которыми я управлял раньше за исключением слегка непривычного отклика на движения. Но это были мелочи. Если у лисы слегка зудит лапа, это не помешает ей вырезать курятник… а именно это и предстояло мне сделать.

Первые несколько баррикад, большая часть из которых еще возводилась, я раздолбал, врезаясь в них с разгона. Затем, оттормозив на колене, поднимался, извлекал из наспинных ножен клинок, и начинал быстро и небрежно охотиться за разбегающимися бунтовщиками. Пока всё было довольно просто, так как на улицах мой СЭД пока что был далеко не без сторонников. Полиция и силы обороны действовали одним фронтом, а так как часть из них была в железнодорожных доспехах, мне нужно было лишь раздолбать баррикады и уничтожить наиболее крупное вооружение, иногда попадающееся в бунтовщиков. Остальное заканчивали они.

Ну и психическое воздействие, куда без него.

«Паладин» быстр, точен и почти неуязвим. Мне ничего не стоит поймать орущего и убегающего мужика за два быстрых шага, а затем хлопнуть пойманным телом СЭД по корпусу. Пять-шесть таких операций покрыли большую часть доспеха кровью, что добавило моим дальнейшим действиям куда больше… убедительности.

А дальше пошла резня. Я быстро продвигался вперед, ломая баррикады, расчленяя и давя людей, разрубая пулеметные и снайперские гнезда. Моей задачей не было уничтожит всё и вся, а просто проломить оборону и внести смятение в ряды противника. Но зато везде, где только можно будет найти антиправительственные элементы. И я искал.

Задачу сильно облегчало то, что большинство трудовых элементов, решивших поддержать знамя революции своими мозолистыми руками, были весьма падки на халяву, постоянно отвлекаясь на мародёрство. Брошенные позиции вместе со стоящим на них тяжелым оружием мне встречались через раз, а отсутствие связи между бандитами помогало обновить покраску выданной на время техники. Декорации на «Паладине» работали замечательно, начав вскоре наводить лютую панику… Да уж, Его Величество был прав. Я не захочу, чтобы об этой ночи кто-то знал. Особенно Миранда и Регина.

Игра с солдатиками вскоре кончилась — я напоролся на идущую навстречу колонну разномастных силовых доспехов, целенаправленно двигающуюся мне навстречу от Биллингсгейта. Средние и тяжелые доспехи почти полностью перекрывали собой узкую улицу, чем я и сумел воспользоваться… правда, получив прямо в грудь из вспомогательной пушки прущего мне навстречу «Пикта», приземистой злобной машины осадно-инженерного типа. Я решил не дожидаться, пока утихнет звон в ушах и прекратит ёкать селезенка, а рванул вперед на полной скорости, готовясь в любой момент прыгнуть в сторону: машина, остановившись, резко нагнула острый бронированный «нос», намереваясь пальнуть с ближнего расстояния из закрепленных в задней части мортир чуть ли не корабельного калибра. Такой подарок я мог и не пережить.

Уклоняться не пришлось. Если пилот «Пикта» определенно был опытнейшим рубакой, то вот следовавший прямо за ним таковым отнюдь не являлся. Не поняв, что предводитель вступил в бой, управляющий «Тоттингемом» пилот выдал не до конца наклонившемуся «Пикту» сокрушительного пинка коленом прямо под мортиры. Осадный СЭД сумел удержаться с помощью «носа» разрывающего дорожного покрытие, послужившего дополнительной точкой опоры, но потерял время.

Я уже был рядом.

Пятиметровое гладийное лезвие меча легко прошивает затылок «Пикта» превращая его заслуживающего всяческого восхищения пилота в нечто расчлененное. «Тоттингему», массивному и высокому доспеху, чью специализацию до сих пор не может объяснить сотворивший этого пылесоса-переростка концерн, достается второй удар, надрубающий его шишковатую голову снизу вверх. Ничего серьезного этим не повредив, я, тем не менее, вывожу большую часть сенсоров гиганта из строя. Он пихает «Паладина» в бок, заставляя меня пошатнуться, но это единственное достижение этого вредителя — следующим ударом по коленям доспеха, я его роняю, полностью лишая подвижности.

Дальше начинается веселье, выраженное в виде трех легких десятитонных «Валиантов», начинающих поливать меня со своих пулеметов. «Паладин» содрогается от свинцового шторма, в ушах звенит, из носа начинает капать кровь. Рваться вперед единственный выход, так как сближение как минимум заблокирует огонь от идущих друг за другом механизмов. Получается даже лучше, хотя и не сразу понимаю почему. Пока скрипит и падает первый «Валиант», получивший от меня в невеликий свой корпус, вижу, как пули двух других уже изорвали зад этого СЭД-а в клочья.

Переживать шквал ударов вновь очень не хочется.

ЭДАС-ы воют как грешные души в аду, когда я заставляю «Паладин» схватить останки уничтоженного противника, используя их как щит от выстрелов двух других. Теснота мне в помощь, у быстрых проворных «Валиантов» совершенно нет места для маневра, а пятиться быстро они не умеют. СЭД-ов, специализирующихся на войне в условиях города, не существует как класса. Еще одна проблема легкого доспеха — никогда не ошибешься в поисках кабины пилота. Теперь в каждом из «Валиантов» почти одинаковые щели в кабинах, проделанные моим мечом.

Затем я останавливаюсь, отключаюсь от управления «Паладином». Ненадолго, просто нужно скукожиться внутри мягкой капсулы, добраться рукой до собственной ступни и отодрать от неё клейкую ленту, на которой предварительно закрепил несколько пилюль. Приняв стимуляторы, обезболивающие и тинктуру, слегка, но надолго обостряющую реакцию, я вновь запускаю СЭД.

Чувствую, что это будет долгая ночь.

Так и оказывается. Я успел пройти меньше сотни метров с места схватки, как обнаружил неказистую тележку, смирно стоящую на трамвайных путях. Пнув её просто от избытка вызванных стимуляторами чувств, выругался, услышав вопли по радиосвязи. Это оказалась глушилка. Голос капитана, ворвавшийся мне прямо в уши, лучился радостью, энтузиазмом и неукротимым желанием послать меня вместе с «Паладином» в самые горячие точки.

Он слал, а я шёл. Люди, пулеметы, СЭД-ы. Теперь я был осторожнее, предпочитая портить городскую собственность, проламываясь сквозь некоторые стены, вместо того чтобы попадать под открытый огонь краденных СЭД-ов. Это помогало не всегда, от чего через полтора часа пришлось принять вторую порцию алхимии, держащейся на второй ступне. От переизбытка веществ, некоторые из которых оказывали психомодулирующее влияние, я даже впал в раж.

Наверное, это было хорошо. Уничтожив или повредив еще два десятка зажатых между домов силовых доспехов, шесть пулеметных гнезд и три тележки-глушилки, я получил по связи приказ, который сам капитан еле выдавил из своего горла: на трех небольших площадях, располагающихся совсем недалеко как от пирсов, так и от разграбленных складов, собралось множество людей, слушающих агитаторов, призывающих к свержению режима. Там же шла и раздача оружия.

Это нужно было прекратить.

…я прекратил.

…затем снес оборону складов, с которых разграблялось оружие.

… и ликвидировал последние глушилки, что вычислялись теперь людьми капитана на «ура».

…уничтожил штаб восстания, оказавшийся на нагло всплывшей посреди Темзы подводной лодке, ощерившейся артиллерийскими стволами среднего калибра. Оттуда пришлось очень быстро убегать, так как всплывающие матросы, офицеры и прочие люди крайне сильно интересовали королевские службы, но те опасались выдвинуться на операцию спасения/пленения.

…из-за меня. Видимо, кто-то из них уже побывал на площадях. По этой же причине мне пришлось натурально бежать из города на одну из военных баз, а потом оттуда, переодевшись в выданную нервным интендантом униформу обычного пехотинца, возвращаться в Букингемский дворец. Капитан, сильно охрипший за ночь, поделился со мной мнением, что этот «Паладин» надолго останется лондонской страшилкой. В ответ, уже при личной встрече, я передал ему свою глубочайшую просьбу занять где-нибудь моих людей до момента, пока я вновь не понадоблюсь королю. А затем просто рухнул спать в отведенных мне покоях. Телу нужен был отдых и время для вывода веществ из крови.

Снились мне кошмары в темно-красных тонах.

Глава 11

— Ведут, смотрите! Ведут!

— Неужели это он?

— Он? Вы про Мясника?

— Да, да! Отодвиньтесь, сэр!

— Лондонский Мясник!

— Говорят, он подчинялся приказу…

— Сделайте шаг назад, сэр! Я не хочу стоять близко!

— Приказу кого? Его Величество уже сказал, что связи не было…

Он шёл спокойно, с высоко поднятой головой. Руки, заведенные за спину, были скованы наручниками, но это ни в малейшей степени не успокаивало придворных, как и следующие за арестованным гвардейцы в штурмовой броне. Лорды и леди бы всяко предпочли, чтобы идущего держали под прицелом винтовок, а еще лучше, в кандалах, под прицелом, ведя при этом сразу на плаху, но их слова ничего не решали.

Его Величество, Генрих Двенадцатый, прозванный Умеренным, уже огласил свой, довольно умеренный приговор. Заключение. Предварительное заключение. Прямиком в замке. Толстый намек на то, что в его силах будет еще раз выпустить бешеного зверя из клетки. Если это потребуется.

Намек был слышен всеми, от чего сам венценосный правитель, беседующий с парой военных чинов, удостаивался немалой доли опасливых, а то и откровенно боязливых взглядов.

Я же, переодевшись в вполне приличный и не бросающийся в глаза костюм, спокойно сидел в одном из альковов зала, бессовестно куря сигареты. Впрочем, совести выглянуть к уводимому гвардейцами капитану-связисту, что передавал мне координаты целей, мне хватило. Теперь он, взявший всё на себя под легендой психически нездорового гвардейца, вызванного во дворец по случаю, посидит несколько дней в комфортабельной камере, где, в итоге, и умрет каким-нибудь трагическим способом. А потом непохожий на него человек с той же комплекцией что и у «маньяка», вскоре купит себе роскошную усадьбу где-нибудь в теплых странах. Пластическая хирургия существует и в этом мире, правда, за куда большие деньги.

Положа руку на сердце, можно сказать, что доля вины в случившемся есть и у капитана. Он понятия не имел о моих с королем планах, поэтому более половины целей назначил сам, лично, получив доступ к оперативной обстановке в городе после разрушения глушилок. Вот и наруководил себе то ли на сверхраннюю отставку, то ли на феерически быструю карьеру с большой пенсией.

С окончания той операции минуло два дня. У Уокера и девчонок всё шло относительно хорошо. Поначалу им пришлось побегать, так как дети моего дворецкого вместе со своими семьями уехали в один из хабитатов, где у них были дальние родственники. Пока Чарльз выяснил, что это за хабитат, пока нашел транспорт, пока пообщался с детьми — время пролетело незаметно. Но мне этого было недостаточно, поэтому сейчас Регина и Чарльз были привлечены на правах сторонних консультантов к ситуации в городе, а Момо тихо как мышь сидела возле меня.

С ней же я и отправился на встречу с монархом. Та проходила в ангаре, где стоял свежеотмытый «Паладин». Монарх разглядывал доспех, сведя руки за поясницу в замок. Больше здесь никого не было. Генрих изволил бросить взгляд искоса на Момо, а затем вновь перевёл взгляд на СЭД.

— Знаете, лорд Эмберхарт, — слова короля разнеслись по пустому ангару слабым эхо, — Я впервые смотрю на него с неприязнью. Мне очень хочется избавиться именно от этого экземпляра. Но я ведь не могу подарить его вам?

— Это вызовет слишком большой резонанс в обществе, Ваше Величество, — вежливо ответил я.

— Именно, — последовал медленный кивок, — Наверное, я подарю его Японии. После того, как техники закончат глубокую чистку. Знаете, что было на первоначальных? Мне рассказывали, что вода, уходящая вот под эти решетки, была похожа на кровь. В ней был слишком велик процент этой субстанции. Отсюда у меня праздный вопрос — зачем вы это… делали?

— Привычка использовать любую мелочь для достижения максимального результата, Ваше Величество. Именно она позволила мне стать тем, кто я есть сейчас.

— Учитывая текущее положение дел, — Генрих всё-таки обернулся ко мне, — я не имею ни малейшего права вас осуждать. Более того, мы действительно должны сделать всё и даже больше, чтобы купировать этот кризис. Но как человеку мне настоятельно хочется заметить, что вы перестарались. Очень… перестарались.

Здесь нужно было просто выполнить неглубокий поклон. Молча. Слова могли навредить. Я не обольщался происходящим, английский король испытывал ко мне сильную антипатию, возможно, даже презрение, но он, как настоящий англичанин, не мог отрицать, что эти эмоции заслужил в первую очередь отщепенец. Четвертый сын могущественного лорда. Лишний, не нужный никому, кроме самого Генриха, желающего приютить парнишку в рядах своего Механической Гвардии. Сейчас я уже был фигурой совершенно другого калибра, кроме того, по собственной воле оказавшей Англии очень большую услугу. И готовую оказать еще. Здесь личные эмоции и чувства катились лесом, будучи небрежно пнуты ногой опыта и логики.

— Чего бы вы желали получить, лорд? — наконец, задал он главный вопрос.

— Я нуждаюсь в дирижабле, — не стал разводить политесы я, — Небольшом, маневренном, надежном. Первоочередным считаю для него скорость.

— Дирижабль, говорите? — хмыкнул Генрих, — Для ваших личных нужд или же вы планируете передавать его по случаю в третьи руки?

— Нет, — сделав паузу, уточнил я, — Только для личных нужд.

— На десяток персон подойдет? — внезапно огорошил меня монарх, вновь начиная рассматривать «Паладина», — Курьерский вариант, на трёх оболочках, сверхскоростной?

— Это было бы идеально, Ваше Величество.

— Что же, я вас услышал, лорд Эмберхарт. Думаю, наша беседа подошла к концу, обоих ждут дела. Вас они ожидают у Гримфейта. Там подготовлено всё необходимое.

— С вашего позволения, мы воспользуемся зеркалом.

— Как вам будет угодно.

Наступательный потенциал восстания был сломан об колено. Координационные центры со стороны пока неизвестной, но враждебной для Англии силы были разрушены. Однако, с обороной у бунтовщиков было все в порядке. Если на улицах была шваль, согласная стрелять и грабить, то настоящие рабочие, взбудораженные происходящим, предпочли запереться на своих фабриках. Оттуда они, угрожая целостности оборудования, и озвучивали свои многочисленные требования. Пока их просто поддерживали в подвешенном состоянии, снабжая продуктами.

Тянули время.

Мисс Праудмур пребывала в расстроенных чувствах. С одной стороны, рыжая до глубины своей души (как профессионал утверждаю, что у рыжих душа есть) была поражена Черным Замком Гримфейт, а также не могла отойти от удивления, узнав, что в нем есть люди, происходящие из династий служащих моему роду сотни лет. С другой стороны, её еще не отпустило от впечатлений, полученных в ходе эксплуатации гвардейского штурмового доспеха.

Проще говоря, рыжая влюбилась.

Я еще в прошлой жизни заметил, что бытие миниатюрной девушки полно печалей, а голова комплексов. Они, эти редкие и прекрасные создания, получают от природы невероятно щедрый подарок: лучше сохраняются, меньше кушают, отлично выглядят. Но при этом всём их страшно раздражает снисходительное или сюсюкающее отношение от людей покрупнее, от чего со временем миниатюрная особа отращивает особо крупных головных тараканов. В итоге получается умильно кукольная девочка, пышущая негодованием, когда с ней себя ведут как с умильно кукольной девочкой, а не как с человеком, который звучит гордо.

Частично это исправляется карьерными достижениями, интеллектуальными, статусными или возрастными. Но не до конца, если игнорировать последний параметр. Совсем не до конца.

Знакомство Регины с штурмовым гвардейским доспехом двухметрового роста, который был быстро под неё подогнан местными мастерами-оружейниками прошло настолько хорошо, что я, слушая её речи, даже испытал укол ревности. К железнодорожному доспеху, надо же. Поэтому мелочно не стал говорить, что заранее выпросил оба выданных на время экземпляра себе насовсем. Уокер же просил? Просил. Просто в зеркало они бы не влезли, а времени мне терять нельзя. Меня ждала работа.

Из Гримфейта через главный вход мы вышли вдвоем с Региной. Здесь, в паре километров от замка, был уже разбит палаточный городок. Натянутые тенты с переменным успехом защищали свое содержимое от шквального дождя. Лило сегодня как из ведра, почва превратилась в глинистую скользкую ловушку, по которой к нам медленно подошли охранники этого «лагеря». Они были в доспехах, что вызвало дополнительную печаль на мокром лице уже порядочно несчастной рыжей, закутанной в дождевик.

— Лорд Эмберхарт, — утвердительно прогудела металлическая фигура в центре, — Раз вы пришли, я забираю своих людей, мы уходим. Вас ждут в палатке с черным крестом на стенах.

Сказано-сделано. Англичане удалялись чуть ли не бегом по направлению к стоящим на дороге массивным эфиромобилям военного типа. Праудмур, оценив их прыть, недоуменно задрала голову ко мне.

— Что здесь происходит, Алистер? — громко поинтересовалась она, тут же начав плеваться от попавших ей в рот капель дождя.

— Идем, — направил я девушку в сторону указанной вояками палатки, — Я покажу тебе.

В палатках лежали тела, замурованные в слегка подтаявший лед. Этакие спящие красавицы в хрустальных гробах, только замерзшая вода была нарезана кирпичами, коими и были обложены покойники. Впрочем, определить, что это именно покойники, взгляду со стороны было трудно, трупы были одеты в глухие черные шинели, на их кистях красовались перчатки грубой кожи, а на лицах были устаревшие варианты английских глухих пехотных шлемов чуть ли не пятисотлетней давности, совмещенных с противогазами.

От обилия составляющего штабели льда в палатках было холодно как зимой. А еще насыщенный влагой вечерний воздух и порывы ветра, тут же заставившие Регину застучать зубами.

— У вас есть еще одна такая шинель? — спросил я у молча стоящего человека, указывая концом трости на одного из мертвецов, тут же уточняя, — Только сухая?

— Найдется, сэр. А еще термосы с крепким горячим чаем и кофе на выбор, — проговорил сухой и довольно пожилой мужчина с пенсне, попутно представившись доверенным лицом Генриха Двенадцатого, — Минуту.

Осчастливив озябшую рыжую теплом и питьем, мужчина представился Эбенезером Киллсменом, новым поверенным короля. Старый, как я с удивлением узнал, умер от лихорадки. Хороший был дед, выдержанный, чем-то напоминающий как раз дворецких. Эбенезер, в отличие от предшественника, заметно нервничал, от чего старался вести себя чопорно и независимо. Достав исписанный лист бумаги, доверенное лицо короля начало сухо зачитывать доклад.

Итак, 428 тел, целостность мышц и кожного покрова выше 95-ти процентов. Состояние сохранения благодаря низкой температуре, хорошее. Обмундирование включает в себя обычный полицейский автомат «R-13» калибра 9.4 миллиметра, длинный пехотный нож, двенадцать магазинов патронов, полуавтоматический пистолет «Greyhound» 12 миллиметров, опять же состоящий на вооружении полиции. Дополнительно прошитая и укрепленная шинель особой марки, в которой человек не выдержит и 10 минут — просто-напросто сварится. Тяжелая, крепкая, может считаться бронежилетом среднего класса. Сапоги, перчатки… неважно. Последнее — медная бляха на груди, намертво приваренная к внутренней пластине скрытой брони. Изъять такую крайне сложно. Полицейские силы Лондона проинструктированы, что у носителей подобных блях полный карт-бланш на всё.

— Очень хорошо, — кивнул я, — А… дополнение?

— В палатках по краям, сэр, — тут же кивнул Киллсмен, — Ровно тысяча крупных собачьих туш. Целостность мышц и кожного покрова, как вы и предупреждали, превышает 73 процента при минимальных 70-и. Оснащения… никакого нет, хотя мы предлагали обернуть их той же тканью, из которой сделаны шинели.

— Нет нужды, — покачал головой я, закуривая, — В случае собак самым важным критерием будет скорость и ловкость.

— Что же, тогда я буду ждать вас здесь, — с легкой заминкой поклонился человек.

— Мы вернемся где-то через час.

— Лорд Эмберхарт, сэр! — мне донеслось в спину, — Его Величество предупредил меня, чтобы я соглашался с любыми переданными требования, но… такая постановка вопроса…

— Не волнуйтесь, мистер Киллсмен. Такие как я работают в интересах обеих сторон.

Почему людей, связанных с измерениями, терпят и более того, даже уважают? Мы предсказуемы, малочисленны и полезны. Кроме того, Древние рода — это нити, протянутые от материнского плана к этим самым измерениям. Нигде и никогда, ни при каких условиях не родится человек, способный на собственной воле погрузиться в Тень… если он не принадлежит к потомству Грейшейд. Этому можно научиться даже без их крови в жилах, но долго и упорно трудясь, а еще платя немалую цену. И даже подобное — исключение из правил. Большинство, такие как Эмберхарты, Муры, Кроссы, владельцы совершенного эксклюзива. Мы представляем из себя старую и отлично работающую систему, что спокойно живет параллельно остальному человечеству, предоставляя определенные услуги.

Магия — совершенно другой вопрос. Это бездна возможностей, доступная любому крестьянину. Технически, конечно же, но наши хроники сохранили записи, где утверждалось, что за три года подготовки можно выучить какого-нибудь балбеса на пару разрушительных заклинаний, способных уничтожить хабитат. Пусть он вложится весь, пусть сдохнет от истощения, но огромная зеленая ферма-город вымрет вся. А ведь мага очень сложно отличить от обычного человека, если он захочет.

Поэтому те, кто познает механики управления эфиром с помощью слов, жестов и ритуалов — враги цивилизации. А мы — её хранители. Тайные, коварные, бессовестные и чрезвычайно высоко самооплачиваемые.

— Тебе нужно будет подождать здесь, недолго, минут пятнадцать. Потом мы выйдем и пойдем назад, — обратился я Регине, которой рассказывал о мировом балансе и Древних, пока мы шли по замку. В покои Большого Зала Владык ей было нельзя.

— Мы? Кто с тобой туда пойдет? — удивилась девушка, вертя головой по сторонам. Рядом, естественно, никого не было.

— Я и он, — похлопал я по ноге тело, что притащил с собой на плече из палаточного городка, — Или ты подозревала во мне противоестественные склонности?

— Ничего подобного я о тебе не думала! — тут же вспыхнула рыжая.

— И я о тебе тоже. Пока ты не добралась до Момо, — поддел моментально покрасневшую до кончиков ушей инквизиторшу я.

— Иди уже!! Стой! Дай сигарету! Теперь иди!

Вызов демона вещь далеко не настолько сложная, как свято верят обычные демонологи. Разумный и опытный представитель Преисподней слышит, когда его зовут по имени, достаточно лишь приложить к зову волю и энергию. Также он определяет кто позвал. Сам речитатив вызова по большей части является оглаской технического задания — зачем зовут, в каком качестве, как планируют компенсировать энергию за перемещение, какова может быть награда. В общих чертах. Ну и, как не странно, банальная вежливость.

Я все делал как по учебнику. Составил круг, вложил в него комплекты нужных шаблонов для усиления и концентрации зова, зажег свечи и прочитал длинный речитатив, поясняя адресату, что на месте прибытия его сразу ожидает годное тело, от чего затраты на перемещение будут на порядок ниже. Формировать собственное псевдоматериальное тело демону не будет никакой необходимости. И, конечно же, быстро получил отклик.

— Зарсен Крайг? — проявил я вежливость после того, как труп, одетый в шинель, закончил дёргаться в круге, начиная потихоньку принимать вертикальное положение.

— Увы, Эмберхарт, тебе повезло куда сильнее, чем ты заслуживаешь…, - глухо пробубнил одержимый, а затем начал злобно срывать с себя каску-противогаз. Вскоре у него это получилось, демонстрируя мне лицо, определенно имевшее отношение к лондонским бандитам. Шрамы, две небольшие синие татуировки, свёрнутый набок нос, глаз с бельмом… не самый лучший экземпляр я подобрал.

— Кто ты? — напрягся я, готовясь долбануть демона возвратной литанией. Эфира в Зале море, от чего плохо закрепленное сознание может быть выброшено слабейшим пинком назад.

— Расслабься! Это я, твой старый приятель, Кагион Эззи! — пробурчал одержимый, встав в полный рост и выставив перед собой ладонь.

Бухгалтер вместо генерала?

— Эй, а вот сейчас обидно было, — хрюкнул Кагион Эззи и тут же пожаловался невесть кому, — Ну почему так каждый раз? Мол, если ты болтлив и дружелюбен, то вояка из тебя некудышный?

— Стереотипы, — пожал я плечами, — Они правят миром.

— Выпускай меня уже, умник, — пробурчал демон, с которым я уже пару раз за жизнь сталкивался, — Пойдем, покажешь мне мою армию.

— И босса.

— И босса, — скривился одержимый еще сильнее, — Только дай сначала мне большой лист бумаги и чем писать. А лучше два листа. Больших!

— Плата будет столь велика сейчас? — поднял брови в изумлении я, автоматически шагая к секретеру с пишущими принадлежностями.

— Небольшая, Эмберхарт, — криво ухмыльнулся демон, — Особенная. И ты знаешь, почему.

Чуть позже, уже шагая втроем в ночи, поскальзываясь на склизкой глине и шумно благодаря небеса за то, что дождь кончился, мы с Кагионом Эззи будем наперебой рассказывать меняющей цвета Регине Праудмур о взаимоотношениях людей и Ада. Особенно меня позабавит, когда она услышит из уст первоисточника, сияющего кривой улыбкой о том, чем расплачиваются за демоническую помощь правители этого мира. Жертвы? Убийство невинных на алтаре? Сжигание девственниц? Ну или просто вырезанный во имя Сатаны хабитат?

Ха. Как бы не так.

— Шко-лы? — с косящим взглядом бормотала Регина, забывая смотреть под ноги, — Фа-куль-те-ты? Тех-ни-ку-мы?

— Техникумов мало. Мы поощряем гуманитарные науки, — гадко скалился одержимый, — Милая девушка, души — это для вас запретная тема, а для нас индустрия! Зачем нам торопить события? Это не несет никакой пользы. Вы даже не представляете, какой процент всех умерших попадает к нам, вниз!

— Но романы! Романы!! — взвизгнула внезапно Праудмур, потерявшая равновесие и пойманная мной, — Романы!

— Приключенческие романы! — наставительно поднял палец Кагион Эззи, — Людей нужно вдохновлять на свершения! На изменение места жительства! На мечты! Набор жизненного опыта!

— Кстати, — тут же вклинился я, — Именно из-за частых заказов на хорошие приключенческие романы Англия имеет такой стабильный приток иммигрантов-рабочих. Всё взаимосвязано.

Мир девушки рушился на её глазах. Развитое государство ежедневно может десятки детишек приносить в жертву, хабитаты и так штампуют излишек население. А вот построить, открыть, содержать в порядке и заботиться о школе или там университете придётся вечно. Найти или вырастить талантливого писателя тоже отнюдь не просто, как и распространить книгу большим тиражом. Кто её будет читать, если вокруг много неграмотных?

Всё взаимосвязано.

Глаз ожидающего нас Киллсмена дёрнулся при виде бывшего трупа, который, демонстрируя в улыбке выщербленные зубы, лишь махнул рукой в сторону палаток. Зашевелились сразу все. Подёргавшись, одетые в шинели трупы начинали активно освобождаться изо льда, далеко не всегда давая себе труд дождаться, пока вылезет их товарищ из штабеля сверху. Затем они поднимались на ноги и… оставались в палатках неподвижно стоящими фигурами. Сквозь треплющееся на ветру входное отверстие в палатке мы видели так же молча стоящих собак. Много мертвых собак. Тревожное и ужасающее зрелище. Для простого человека.

— До того, как мы приступим к решению вашего затруднения в городе, ознакомьтесь, пожалуйста, с этим, — с людоедской улыбочкой Кагион Эззи сунул в руки неловко себя чувствующему Киллсмену два листа исписанной бумаги. Тот тут же погрузился в чтение, но спустя полминуты уставился на одержимого.

— Это список на ликвидацию, — растерянно пробормотал доверенный английского короля, — Большой список.

— Их всех предпочтительно ликвидировать внезапно, с полным разрушением головного мозга, — бывший городской бандит едва не порвал себе губы в улыбке, — Мы решили на этот раз ограничиться сущей мелочью для вашего бюджета!

Проще говоря, инвестировать дальше Ад не хотел. Он желал собрать урожай из того, что уже… созрело. Руками Генриха Двенадцатого.

Одержимые под командованием разумного демона молча бились на тройки: один «человек» и две собаки. Именно так им будет удобнее всего действовать в городской застройке, проникая на занятые бунтовщиками территории. Приказ прост и ясен: максимально сохраняя себя, ликвидировать как можно больше людей не одетых в униформу армии и полиции Великобритании. Имеющих в руках огнестрельное или длинное холодное оружие.

Бунты следовало погасить максимально быстро и жестко.

Кивнув на прощание Киллсмену и Кагиону Эззи, я повёл потерянную для мира Регину в Черный Замок. Еще не встречал ни единую живую душу, которая бы всем своим видом так отчетливо умоляла дать ей напиться.

Да уж, на сухую подобное не проглотишь. Бойтесь своих желаний…

Глава 12

— Мистер Стразе… Я с удивлением вынужден констатировать удивительно точный баланс между недоумением и разочарованием, появившимися от ваших слов. Вы серьезно? Месяц?

— Мы и так потратили трое суток, устанавливая место и условия, при которых возможен будет общий сбор, лорд Эмберхарт! — отчаянно шипела телефоническая трубка в мое ухо, — А если Клан атакует нас в это время?! Нужно принять меры безопасности! Альтини не спасло даже то, что он был окружен тысячами людей! Вы… вы слышали про Альтини?!

— Имел такое неудовольствие, — нехотя цедил я, — Планировал посетить его концерт в Голуэйе. Ладно, месяц так месяц. И куда мне нужно прибыть через этот самый месяц?

— Вальпараисо, лорд Эмберхарт. Чили.

— Анды, — выдохнул я, — Вы действительно решили забраться на край света…

— Там находится замок покойного Альтини, лорд, — торопливо начал объяснять Янус, — Единственное хорошо защищенное и подходящее место, знакомое многим из нас!

— Мне вот что интересно, дорогой друг, — нехорошо улыбнулся я, — А как вы… вы все, если так осторожничаете, пойдете на штурм укреплений Гиас? Там же наверняка будет смерть, раны, хаос. Неужели вы думаете, что если мы соберемся и поговорим, то потом достаточно будет указать мне пальцем на логово ваших врагов?

Ответа дожидаться не стал, положив трубку. Анды так Анды. Жаль, что Анжелика вот-вот родит, она бы наверняка с удовольствием погуляла по местам своей боевой наемничьей молодости.

От такого временного промежутка был один существенный плюс. Английские инженеры обещали довести до ума обещанный мне Генрихом Умеренным дирижабль. Само судно имелось у короля в наличии, на нем даже можно было летать, но требовалось «внести новые изменения». Так или иначе, я обладал свободным временем, которое решил потратить на… благотворительность и политику.

На самом деле это была сделка с совестью. Я мог остаться в замке, мог лететь в Швейцарию, мог даже большую часть времени провести в Камикочи, который начал опостылевать Эйлаксу своей монотонной жизнью, но вместо этого мы остались в Лондоне и приняли участие в постепенно и нехотя затухающих городских боях.

Ситуация на русско-китайской границе стала патовой, и это не исправил даже приход Инквизиции. При нерешенном вопросе питания ЭДАС-ов крупных СЭД-ов, способных выдержать хотя бы пару ударов божественной силы, идти в атаку стало самоубийственным предприятием. Подконтрольные Поднебесной миазменники, колдуны, ракшасы и сами боги были слабы против концентрированного шквала свинца и стали, но зато с обидной легкостью могли устраивать завесы из тумана, пыли и дыма, делающие огневую мощь армии людей на порядок менее эффективной. Ну а миазменник в тумане стоил батальона, вооруженного легким огнестрельным оружием. Именно на английские производства сейчас и была основная надежда — они могли быть переориентированы на выпуск легких силовых доспехов, что с новым оружием, были способны действовать в условиях Поднебесной.

Поэтому мной и было принято решение совместить приятное с полезным, тем более что возражающих не нашлось. Уокер, несмотря на новую выбранную стезю в жизни, чувствовал себя обязанным за проверку своих сына с дочерью как мне, так и своему бывшему королю. Момо было плевать, как использовать свои возможности, пока она находится рядом со мной, ну а Регина…

Та была просто счастлива, получив назад штурмовой доспех, оружие и повод применить всё это в деле. Кроме вышеупомянутого, рыжей был выдан десяток подающих наибольшие надежды рекрутов из полицейского пула специального назначения. Их рыжая и учила вламываться в здания, стрелять сквозь стены по местам предположительного скопления противника и прочим премудростям высокопрофессионального бойца.

Мы с Уокером и Момо выступали куда скромнее и тише, работая вчетвером, но с той же эффективностью, что и взвод Праудмур. Куда проще и скучнее, чем развлекается рыжая — мы с дворецким создаем шум и стрельбу у входа в помещение, где забаррикадировались очередные бунтовщики, а затем просто врываемся с воплями, вышибая двери и принимая первые пули на себя. Долго ни у кого стрелять не получается, потому как заходящая с другой стороны Момо уже тихо стоит сбоку, контролируя взглядом фонтанирующих кровью боевиков, падающих с перерезанными артериями. Ну и разведка с помощью фамильяра, конечно же.

Ключевые производства, склады и эфирные станции были отбиты одержимыми и полицией в течение трёх суток, а полная зачистка города произошла через полторы недели. Множество пленных, одураченных агитаторами, были вновь приставлены к станкам как каторжники, что, конечно, не добавило им радости в жизни. Однако, выпущенный королевский эдикт, гарантировавший полную амнистию заключенным после объявления победы над Поднебесной, зарядил этих несчастных энтузиазмом.

Организатором же этого стихийного бедствия оказалась одна из радикальных партий Халифата, тут же заклейменная всем миром и Инквизицией как нарушители конкордата Заавеля. Массовые казни всех, каким-либо образом связанных с радикалами прошли на фоне продолжающего сплачиваться населения цивилизованного мира.

Было даже приятно внести столь существенную лепту в происходящее. Всё-таки, пока я тут «отдыхаю» после военных действий в Японии, все остальные пилоты «Паладинов» уныло «воюют», патрулируя русско-китайскую границу.

Зато получилось прожить более двадцати дней подряд в семейном кругу. По вечерам мы перемещались из одного замка в другой, где и собирались внушительной группой за ужином. Доставленных нами с Уокером мужчин видно не было, они, по словам леди Коул, еще проходили «этап предварительной обработки», но даже простое их наличие существенно оживило старших сестер Миранды и саму леди. Роды Анжелики, случившиеся на середине нашего лондонского «отпуска», сделали Чарльза Уокера в очередной раз счастливым отцом и мужем, пройдя при этом без всяких прецендентов. Ну это если исключить внимание, доставшееся дочери, нареченной Элис, так как этот милейший ребенок вовсе не умел бить током окружающих. Рэйден же, несмотря на поставленные печати, с удовольствием выражал своё негодование болезненными разрядами, радуя меня и заставляя подвижную Рейко, мечтающую поскорее вернуться к активной жизни, дуться и негодовать.

А затем меня вызвали на вручение заслуженного дирижабля.

Он был… необычен. Три вытянутые оболочки, закрепленные вместо тросов на жесткие металлические каркасы, почти скрывали корпус небольшого дирижабля, из-за чего он напоминал не приличное воздушное судно, а сильно сжатую по концам сосиску. Впечатление усугублялось цветом, демонстрирующим, что английский монарх был в курсе моих приключений в Японии. Ярко-красный, бросающийся в глаза. Кричащая «сосиска», но тем не менее, явно обещающая скорость полета, недоступную нормальным кораблям: каркасы не только закрывали оболочки, как птиц в клетках, но и демонстрировали многочисленные «прыщи» ЭДАС-ов по всей площади, а также нечто, напоминающее небольшие реактивные двигатели, чью форму я помнил из прошлой жизни. Здесь подобного не было…?

Не было. Сдающий мне прототип мастер сыпал терминами и характеристиками корабля, упомянув и эти небольшие конусы. Они действительно были двигателями, но работали по технологии «вулканов», синхронно детонируя порционно накапливаемый эфир, чем и обеспечивали повышенную маневренность и скорость. Однако, тут крылась и сложность.

— Что, простите? — вздёрнул я бровь, поворачиваясь к счастливому англичанину, поющему хвальбу своему творению, — Можете повторить?

— А вы не знали? — сделал он круглые глаза, — Мы не можем, совершенно не можем добиться синхронизации этой дополнительной системы взрывного толкания на автоматическом уровне! Слишком много параметров нужно учитывать! Поэтому полноценно управлять судном может только пилот «Паладина»! Там используется та же контролирующая система, что и в СЭД-ах! Да что я вам рассказываю, лорд! Вы же в курсе, что на доводку этого шедевра пошёл королевский «Паладин»? … да? Да?

Генрих Умеренный всё же нашёл, как избавиться от машины, что обрела такую дурную славу. Его бывший доспех разобрали, контролирующую часть интегрировали в мой дирижабль, гладий же расплавили, чтобы сделать из него тонкие, но невероятно прочные контейнеры для некоторых систем дирижабля, признанных технологическим секретом. Остатки были пущены на дополнительное бронирование корпуса, чего хватило лишь на защиту днища. Мышечные волокна кровавого СЭД-а распустили на нити, которыми дополнительно укрепили оболочки дирижабля. Изящное решение…

Но это было не всё. Немного иронии и насмешки ничуть не портили получившийся в итоге шедевр. Два носовых и один кормовой «вулканы», управляемые либо стрелками, либо надевшим контрольный шлем пилотом, боевой отсек, представляющий из себя четыре сквозные ниши в задней части корпуса, куда были вставлены бронированные капсулы с гвардейскими железнодорожными доспехами. Заходишь из арсенала в капсулу, раскрываешь доспех, залезаешь внутрь, а затем переборки раскрываются снаружи, позволяя сразу начать действовать. Великолепно. Два доспеха монаршьей волей были загружены в корабль новых, а еще два ранее принадлежали Уокеру и Праудмур.

Я долго смотрел на свою новую собственность, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, действительно королевский подарок, с другой стороны… одно дело ради эпатажа публики летать на маленьком и смешном алом дирижаблике, который подарили русскому княжичу и совсем другое — вот это… самое настоящее рейдерское судно. И ведь не перекрасишь…

На этом месте мои мысли как будто были услышаны собеседником.

— Его Величество соизволил дать этому кораблю название, лорд Эмберхарт. Он выражает свою надежду, что оно приживётся.

Проще говоря, король обидится, если сменю название или перекрашу судно. Этого стоило ожидать. Он хочет, чтобы я помнил о последствиях собственных действий. О трех площадях Доклендсов. О «Паладине», что превратился из символа национальной гордости в орудие мясника.

— И как же его зовут?

— «Благие намерения», сэр. Именно так.

Чудесно. Дарион Вайз будет ржать как помешанный. Эйлакс уже в очередной раз мешает мне сосредоточиться на собственных мыслях.

— Сэр? Сэр? Лорд Эмберхарт, сэр!

— Да, слушаю вас? — с трудом выныриваю из собственных мыслей.

— Вы готовы приступить к испытаниям прямо сейчас? Мне было бы это весьма кстати! Требуется калибровка, настройка, съём показателей… это всё очень-очень важно, уверяю вас!

— К каким испытаниям?! — торможу я, одновременно зверски мысленно ругаясь на исходящего на хохот сожителя собственного тела.

— Лорд! — изумленно всплескивает руками то ли ученый, то ли инженер, — Вы же сейчас единственный пилот «Паладина» во всей стране! Корабль нужно проверить! Протестировать! Настроить! Кто, кроме вас?!

— «Эмберхарт, ты единственный смертный из всех, кого я знал, кто смог совместить в своей жизни столько несовместимого!»

— «Точно…», — мрачно отвечаю внутреннему демону, отбрасывая в сторону окурок и направляясь к своему новому дирижаблю в сопровождении перевозбужденного яйцеголового, — «Я буду первым во всем Иггдрассиле существом, внутри которого подохнет от смеха владыка Преисподней».

— «Бывший!»

— «Ты утешил меня, Эйлакс. Ты меня сейчас так утешил…»

Через двое суток я лежу в огромной постели, окруженный женами, наложницами и любовницами, монотонно хвастаясь умирающим тоном о том, что никогда в жизни не горел желанием чувствовать себя летающей рыбой, без малейшего ощущения собственных конечностей, но теперь, как оказалось, могу, умею, практикую. Похвальба это или жалоба — неизвестно, но в глубине души слегка доволен. У меня есть уникальный транспорт, на котором я планирую долететь до Южной Америки, а еще… как не странно, мне понравилось летать самому. Правда, ощущая себя самой настоящей воздухоплавательной селедкой.

Рэйден растет, крепнет, орёт и кушает за двоих, но всё равно недостаточно, поэтому Рейко без каких-либо сомнений кормит еще и дочку Уокеров. Миранда, поглаживая круглеющий живот с радостью, а свои скромные верхние достоинства с толикой сожаления, вслух надеется на кормительные способности Рейко далее. Ей вторят просительные, молчаливые, но очень выразительные глаза Эдны и Камиллы, также не отличающихся роскошными формами. Моя первая жена делает вид что злится и возмущена, но это не всерьез. Бывшая Иеками прекрасно осведомлена о том, что из Замка ей пока не стоит выходить. За нами вполне могут наблюдать вне его стен.

За двое суток до назначенного Стразе срока, я поднимаю «Благие намерения» в воздух, покидая усмиренный Лондон.

Новый (и красный) дирижабль был той еще норовистой лошадкой. Пока я вел его в обычном режиме, этот курьерский цеппелин вовсю притворялся идеальным летательным аппаратом, столь простым в управлении, что даже такой совершенный новичок как я справлялся без особых проблем. Конечно, стоило мне встать из специального кресла и снять с головы контролирующий шлем, ранее бывший в «Паладине», то сложность ручного управления тут же меняла мое высокое мнение о своих способностях. Куда хитрее и сложнее был форсированный режим ускорения, работающий от миниатюрных двигателей детонационного типа.

Они буквально превращали «Намерения» в ракету. Медленную, конечно, но ставящую безусловный рекорд скорости среди современных летательных аппаратов. Однако, эта система была очень капризной, завися от ветра, давления, температуры и десятка других параметров. Полёт на форсаже был похож на попытку Миранды удержать в руках Рэйдена спящим — требовалось очень аккуратное и чуткое покачивание с постоянной мыслью о том, что лежащий у тебя на руках юный лорд Эмберхарт может проявить свой характер в любой момент, обидевшись на пренебрежение, трахнув электричеством и начав орать.

Только в случае моего «младенца» был возможен неконтролируемый кувыркающийся полёт с высоты трех километров, за время которого нужно было бы успеть овладеть стабилизирующими детонационными двигателями в совершенстве. Чтобы выжить, разумеется.

К счастью, моё владение тонкими энергетическими манипуляциями было достаточно высоко, чтобы избежать совсем уж капитальных «заносов» на высоте. Так и летел один, прогнав всех в замок на всякий случай, а потом, когда вымотался, перевёл корабль на ручное управление, посадив за штурвал извлеченную из зеркала Регину. Та, владея лишь зачатками нужных знаний, испуганно материлась и потела, что буквально медом капало на мою измученную душу. Однако, издевательства были необходимы — Уокер проводил время с молодой женой, Момо пришлось бы изучать воздухоплавание с нуля, что для нее, как для бойца сверхближних дистанций, было нерационально. А вот Регина вполне подходила, тем более что рыжая могла перевести «Намерения» на режим поддержки высоты, а сама быстро занять огневую позицию за одним из «вулканов». Серьезнейшая поддержка с воздуха.

Ну а когда я, слегка выспавшись, показал ей тот самый штурмовой доспех, в который она ранее влюбилась… В общем, пару часов над Атлантическим океаном мы потеряли. А затем в два раза больше ушло на лютую болтанку над Андами, где воздушные потоки вели себе как сорвавшиеся с поводка бешеные собаки.

В сам Вальпараисо я залетать не стал, оставив «Благие намерения» неподалеку, в местечке под названием Лагуна Верде. Оставив за главную мисс Праудмур в компании Арка, я вместе с Момо отправился в город, где мне назначил встречу Янус Стразе. Незнание испанского языка здесь вполне компенсировалось демонстрацией небольшого самородка серебра управляющему груженой арбой хабитатцу вместе с названием города. За пару сотен метров до его границ мы спрыгнули, продолжив путь пешком.

Осмотреть этот небольшой, но буквально напичканный производствами город нам времени не дали, встретив прямо на улице, при въезде в город. Мой знакомый, Себастиан Карту, выдвинулся мне навстречу вместе с группой из семи других одержимых. Знатная свита. Обменявшись приветствиями, мы погрузились в два чёрных эфиромобиля, выглядевших как нечто неземное на улочках этого старого города, а затем отправились в путь, длившийся часа три.

Покойный господин Пьерро Альтини, как выяснилось, в комфорте разбирался слабо, зато в безопасности был гуру. Его замок, Кастилло Альтини, представлял из себя пустой каменный донжон, переделанный под три музыкальных зала, с жилой зоной на самом верху. Все это было окружено мощной двенадцатиметровой стеной. Немногочисленная прислуга обитала в зданиях, прилепившимся к этим самым стенам изнутри. Там же и также располагались бытовые помещения и склады. Из защиты присутствовали как встроенные, так и человекоподобные автоматроны и турели, которые оккупантам замка как-то удалось перевести в мирный режим, а то и переподчинить. Не зря же они выбрали местом сбора именно этот замок.

Интересно…

Янус Стразе встречал нас с Момо на ступенях донжона. Недоуменно покосившись на потомка некоматы, он первым делом обратился ко мне.

— Не сочтите вопрос за наглость, лорд Эмберхарт, но вы… без своего одержимого?

— Кого вы имеете в виду? — вздёрнул я бровь, — Того, чьими трудами мы встретились? Между мной и им нет контракта. Он работает на меня по своим причинам.

Если бы я сказал, что сейчас весь клан Гиас, пребывая совершенно обнаженными, ворвется сюда с эрегированными пенисами наголо, дабы зверски заиметь насмерть всех наивных демонологов мира, собравшихся в столь удобной ловушке, Стразе поражен был бы меньше. Вот в чем сила ограничения знаний — он считает меня всего лишь чрезвычайно сильным демонологом, владеющим секретными знаниями. Просто потому, что представить нечто иное ему невозможно.

— Зал собрания готовят, — с трудом вытолкнул из себя слегка склеивший шаблон северянин, — Не соблаговолите ли подождать начала собрания в моей компании? Здесь отличный вид с одного из балконов.

— С удовольствием, мистер Стразе.

Удовольствие заключается лишь в чистом воздухе, табаке и кофе, так как беседу пожилой северянин запарывает наглухо. Отчаянно торопясь и побаиваясь, он засыпает меня градом вопросов. Мужику очень хотелось эксклюзивных знаний, но на вопрос о том, как быстро он хочет очутиться на пыточном станке у коллег, Янус затыкается и начинает потеть. В неловком молчании проходит полчаса, а затем нас приглашают на первое собрание демонологов мира.

Как звучит!

Всего их было 38, сидящих вокруг притащенного откуда-то большого круглого стола. Обычные люди, большая часть из которых определенно старше полувека. Присутствовало несколько молодых людей, в том числе одна весьма симпатичная девушка, но места молодежи выделили чуть ли не на галерке. Несмотря на то, что одержимый каждого из присутствующих стоял настороже недалеко от хозяина, каждый из тридцати восьми человек, присутствовавших в зале, нервничал.

На сцене, что Альтини выстроил для себя, зачем-то установили кафедру, к которой меня сразу же пригласил Стразе. Почему бы и нет? Примем приглашение. Встав за высокий деревянный столбик с пустым разворотом для нот или книг, я оглядел замолкший зал. А затем заговорил:

— Доброго вам дня, леди и джентльмены. Меня зовут Алистер Эмберхарт. Я принадлежу к роду, который ограничивает деятельность таких как вы. Ученых, мыслителей, искателей… демонологов. Проще говоря, если вы нарушаете правила, я или мои родственники вас отправляем в ад. Теперь прошу тишины, а также воспринимать меня буквально. Если нарушение есть — смерть, если его нет, то… вы никогда бы меня не увидели. Но вот оно, исключение. На вас охотятся, вас убивают, грабят, сжигают ваши дома. Клан Гиас. Мне это не нравится. Хотите знать почему?

— Ради этого мы и собрались, лорд Эмберхарт, — тут же влез Стразе, успевая перед парой человек, уже разинувших рты. Публику глодала боязнь, ненависть, страх. А еще негодование. Последнее имело интересный источник — несколько вопросов, тихо брошенных хозяевами своим одержимым, вызывали их согласные кивки или отрицательные покачивания головой. Видимо, произошедший форс-мажор и последовавший за ним перекрестный допрос демонов показали, что моим словам верить можно.

— Вы те, кто общается с Адом, преследуя собственные интересы, — продолжил я, — Ваши взаимоотношения касаются лишь вас и тех, с кем вы заключили контракт. Мне это было бы совершенно неинтересно, если бы не одна мелочь. Дополнительные услуги. Вам что-то поручают, с вами за это расплачиваются. Так ведь? Так. Именно этот маленький нюанс будет очень важен в нашем с вами взаимопонимании.

— Каким образом?! — выкрикнула с места сухая нервная дама.

— Я к вам прилетел сюда из Лондона, — любезно улыбнулся я ей, — Там было… восстание. Многие уже в курсе, да? Хорошо. Так вот, я призвал высшего демона, который в свою очередь поднял 428 саппа-бхагаватов и около тысячи бхалагири. За считанные секунды, естественно. Эти силы внесли свой вклад в погашение беспорядков. Как видите, у вас нет ничего, в чем бы я мог быть заинтересован… кроме одного. Ваших жизней.

— Это ловушка!! — тут же вскочило на ноги несколько человек.

— Без паники! — веско рявкнул я во всю силу своих легких. Прекрасная акустика зала сработала настолько хорошо, что людей слегка оглушило.

На восстановление порядка ушло несколько минут, во время которых я курил, переглядываясь с не выражающей никаких эмоций Момо. Увидев, что демонологи более-менее успокоились, а некоторые даже устыдились, я продолжил:

— Мне не нужны ваши жизни, пока соблюдаются правила. Мне нужно, чтобы вы жили. Вы оказываете услуги Аду. Если вас не будет, то с просьбами придут ко мне. С мелкими, раздражающими, досадными просьбами. Мало того, что мне придётся часть из них выполнить, так еще и взять на себя труд по распространению учебников демонологии, чтобы вырастить новую смену, если вас всех перережут. Процесс будет небыстрый, согласитесь? Поэтому мне выгодно помочь вам с кланом Гиас. Подчеркну — помочь, а не решить ваши проблемы.

— В чем будет выражаться помощь?! — подал голос тучный спокойный господин в черных очках, даже не дернувшийся, когда я приложил всю толпу голосом.

— Именно за этим мы здесь и собрались, — холодно улыбнулся я ему, — Сейчас я освобожу эту чудесную кафедру, послушаю, какие у вас есть планы и предложения… Мы определимся в процессе. Но повторюсь — что для меня досадное неудобство, для вас смерть. Даже не надейтесь, что я возьму на себя большую часть работы! Расплачиваться вам со мной нечем.

Глава 13

Молодая и очень красивая женщина полетела в воду, оглашая окрестности громким протестующим визгом. Вслед за ней отправились еще пять, со всей скоростью, на которую я только был способен. Затем оставалось лишь подхватить на руки весело булькающего младенца и немного отступить от бортиков палубы, чтобы пылающие местью девушки не могли дотянуться до меня поднимаемыми ими брызгами. Ну и сыном заодно прикрыться, почему бы и нет?

— Всегда мечтал это сделать, — поделился я своими ощущениями с водоплавающими.

— Ариста! Гад! Я не умею плавать! — булькающая Рейко била руками по воде, мало обращая внимание на то, что уже поддерживается на плаву блондинками-близняшками, — Подлец! Дурак!

— Отличный повод научиться! — тут же «приободрил» жену я, — У вас будет целая неделя на этом острове!

— Ура!! — с искренним счастливым воплем из голубой прозрачнейшей воды выметнулось бледное тело жены номер два с распростертыми к солнцу руками, — Ураааа!!

— А теперь я вынужден откланяться, — кивнул я, не придавая особого значения шутливым злобствованиям бывшей Иеками, которую в данный момент буксировали на мелководье, — …иначе меня съедят заживо.

Улететь с места событий, цепляясь за веревочный трап, спущенный с дирижабля, я тоже всегда хотел. Уменьшающаяся на глазах яхта, арендованная мной неделю назад, вызывала легкую печаль, как и сидящая в кресле-каталке с улыбающимся Рэйденом на коленях Анжелика Уокер. Очень хотелось бы провести время с семьей, но пришлось ограничиться шутливым киданием девушек в воду и полетом на трапе. Задержись я еще на пару минут, и остальные женщины семейства Коул меня бы просто уничтожили. Им очень хотелось на пляж, а вот с купальниками была беда.

…если, конечно, можно так сильно преуменьшить желание молодых и здоровых женщин, видевших в своей очень-очень долгой жизни лишь черно-белое измерение и черные стены родового замка.

— Лорд Эмберхарт, сэр, — официально обратился ко мне сидящий за штурвалом «Благих намерений» дворецкий, — Не будет ли с моей стороны…

— Не продолжайте, мистер Уокер, я всё понимаю. Сейчас объясню.

Прервать стоило. Всё-таки, одно дело беспокоиться за свою супругу и ребенка, когда просто их оставляешь, но совсем другое — делать это, когда сам наниматель оставил в том же месте куда большее число людей, к которым критически неравнодушен. Но подобную слабость и бестактность я мог простить легко. Слишком резко и неожиданно совпали обстоятельства.

Первым был момент, что мои сородичи из Древних, осмелев и привыкнув к темпам текущего приграничного конфликта, решили пойти в атаку через измерение Тени. Для подобной акции им пришлось собрать вместе всех Грейшейдов, которые и осуществили переброс. Атака была направлена на один из китайских комплексов родильных чанов для новых миазменных тварей, увенчавшись в итоге успехом. Затем Древние быстро отступили, явно рассчитывая вскоре нанести такой же «укол» в другом месте. Но… уже не удалось. Кто-то из повелителей Поднебесной владел возможностью пройти в Теневое измерение, куда и притащил божка совсем другой направленности. Этот самый божок начал пулять во все стороны концентрированным светом, «взболтав» большую часть плана так, что Грейшейды целиком и полностью отвлеклись на стабилизацию своего дома и утихомиривание взбудораженных тварей, что полезли в обитаемые места.

То есть, мягко говоря, они сейчас были заняты. А про остров я знал очень давно, несмотря на то что Древние сюда прилетали редко. Уж больно далеко он был от мест, где жило большинство из наших.

Карибское море. Небольшой, стертый с мировых карт островок, охраняемый духами, созданными одним из Древних родов, проживающих в Южной Америке. Безопасность, солнце, вода, растения. Разумеется, я воспользовался таким стечением обстоятельств, устроив отдых на природе своим близким.

Тем более, что целью моего визита была Ямайка.

— Только вот почему ты там не осталась, а, Регина? — хмыкнул я, разглядывая занятую маникюром девушку, что развалилась в кресле связиста, задрав ноги на деревянную полированную панель.

— Ну…, - протянула девушка, — Во-первых, тут ты, Гарольд и Момо. Во-вторых бы меня там обязательно напоили и разговорили, а пока это лучше… не надо. Мы же в Лондоне далеко не бабочек ловили? Вот то-то и оно. А я бы сразу начала… ну…

— Понятно. Только… ты дала имя штурмовому доспеху?

— Тебе не понять, лорд, тебе не-по-нять! — валяющая дурака рыжая помотала в воздухе пилочкой для ногтей.

Ну, вообще-то понимал. Эти гвардейские доспехи сильно не дотягивали до покойного «Свашбаклера», но сами по себе были буквально писком оружейной моды. Крепкие, надежные, с дополнительным бронированием, мощными и ёмкими аккумуляторами. В такой я и сам залезу, если запахнет жареным.

— Надеюсь, на Ямайке найдется повод залезть в моего Гарольда! — заключила девушка. У меня были надежды категорически обратного толка.

Можно ли создать армию из ученых, исследователей, учителей и профессоров? Нет. Та же беда и с демонологами. Нельзя сказать, что я ошибся, решив их сплотить против Гиас, но ни о каком взаимодействии речи на собрании не шло. Совершенно разные гражданские, еще и неслабо друг друга недолюбливающие, а меня так вообще тихо ненавидящие и боящиеся, они категорически отрицали саму мысль о том, что будут вынуждены работать друг с другом. Услышать от них хоть какой-то конструктив стоило мне немало нервных клеток и времени. Зато они немало знали о клане Гиас, решив этим делиться в первую очередь. Наперебой.

Причина была ясной как день — потом, когда настанет время решительных действий, у тех, кто уже сделал что-либо для общей пользы дела, будет аргумент, чтобы не вставать в передние ряды.

Некоторые из озвученных демонологами фактов отлично дополнили картину. К примеру, я знал, где находится их домашняя база, представляющая из себя настоящую крепость, но понятия не имел, откуда у Гиас нашлись средства и ресурсы, чтобы выстроить для себя эдакое чудовище. Оказалось, что в этом мире именно они являются причиной пропажи кораблей в Бермудском Треугольнике, где, кстати, и жили. Где точно, сказать не мог даже я, так как в лучшем случае мог попасть лишь внутрь самой крепости, без всяких наружных ориентиров. Для каких-либо действий вне моих возможностей этот остров-крепость предстояло еще найти.

— А еще я смогу позагорать на Ямайке, — тем временем вслух мечтала рыжая, — И выпить знаменитого рому!

— Боюсь вас огорчить, мисс Праудмур, но у нас нет с собой зеркала, оно осталось на яхте, — капнул дегтем на ранимую душу рыжей Уокер, — Вы несколько ограничены теперь в гардеробе.

— Проклятье! Ну тогда я напою Момо! — быстро переобулась девушка, обнимая ничуть не сопротивляющуюся японку, наблюдавшую за её священнодействием с пилкой. Гэндзи вообще любила обнимашки… хотя, скорее, не могла без них заснуть. До того момента, как потомка некоматы «подарил» мне император Таканобу, девушка страдала, иногда обходясь без сна месяцами.

— Мистер Уокер, учитывая поползновения мисс Праудмур, я вижу лишь один выход из сложившейся ситуации, — поджал губы я в насмешливом осуждении, — Мы будем должны запереть их обеих здесь, на «Намерениях», предоставив, разумеется, ром, а затем отправиться в город вдвоем.

— Как прикажете, милорд, — невозмутимо кивнул дворецкий, — Буду рад вас сопровождать.

— Вы нас здесь запрёте? — тут же ужаснулась Регина.

— А как иначе? — вопросом на вопрос парировал я, — Дирижабль должен кто-то охранять, мы же не будем его демонстрировать в самом городе?

— Я хочу идти с хозяином, — внезапно произнесла Момо. Тихо и решительно.

Пить одной рыжей не захотелось, так что на хозяйстве был оставлен Уокер и Арк. При всем моем нежелании оставаться без дополнительной пары глаз с воздуха, ворон был единственным мобильным средством связи с «Благими намерениями».

Еще когда я жил в Лондоне, в особняке, где перед глазами мелькал лишь карнавал из преподавателей, учебников и инструкторов, в голову лезли мысли и вопросы. Вот человечество в этом мире разбито на две строго разделенные точки проживания — город и хабитат. В городах собрано все производство, по периметрам стоят станции эфирного сбора, о которых развеивается Буря. Хабитаты, полностью поросшие продуктовыми и декоративными растениями, сажаемыми там везде, Бурей просто огибаются… так? Так. Эфир рассеивается, соприкасаясь с огромной живой массой насаждений. А как быть людям там, где нет никакого смысла ставить серьезные производства, и при этом вокруг не так уж много плодородной почвы?

Порт-Рояль, что совсем недавно, около полутора сотен лет назад поглотил своими окраинами другой город, называвшийся ранее Кингстон, дал ответ на мой детский вопрос — люди умеют приспосабливаться.

Здесь, в этом тропическом раю, темнокожие и улыбчивые местные обитатели навострились использовать старые и примитивные станции эфирного сбора, буквально возводя свои жилища вокруг них. Небольшие шпили с лепестками были облеплены крохотными хижинами, а где окружены особняками. Это старье, по рассказам смуглого болтливого старика, решившего, что с его помощью мы дойдем до города куда веселее, периодически ломалось в самый важный момент, из-за чего населению приходилось срочно перебираться либо к соседям, либо к центральному шпилю станции энергосбора Порт-Рояля, вполне современного вида. Эта центральная станция одновременно являлась и смещенным центром этого большого веселого города, сплошь окруженная десятками питейных и развлекательных заведений на любой вкус и кошелек. Остаться на всю ночь в Бурю можно было, прикупив и выпив 3 стакана местного алкоголя, что было не так уж много, но многодетным отцам приходилось худо.

Более того, многие предприимчивые ямайцы самым бесстыжим образом ставили себе дома где придётся, за окраиной безопасной зоны, а затем, в случае Бури, радостно бежали в таверны. А некоторые алкоголики даже за небольшую плату предлагали взять на себя бремя по распитию обязательного спиртного у едва стоящих на ногах несчастных.

В общем, разгульная специфика этого места, замершая во времени чуть ли не тысячу лет назад, вызывала у Регины Праудмур стойкое и тщетное желание окунуться по уши в местный колорит. Правда, колорит решил успеть первым. Не успели мы и глазом моргнуть, как два полуголых негра, сорвавшись в бег за моей спиной и проносясь мимо, схватили обеих сопровождающих меня девушек, а затем попытались скрыться.

Отличные тут у них организмы, позавидовал я. Атлетичные такие, в тонусе. Правда, болевой порог ни к черту, лежат вон, орут. Тот, что схватил Момо, лишился кисти на правой руке, а вот неудавшийся похититель Регины страдает даже сильнее — вывернувшаяся из его хватки девушка, выдернув свой нож из ляжки негра, деловито и очень быстро перерезала лысому бугаю сухожилия на ногах. Однорукий еще как-то проживет, а вот безногому в этом прекрасном городе никак.

Да и нигде никак. Это не мой мир. Здесь нет страховок, нет пенсий, нет бесплатного медицинского обслуживания и страховых выплат.

Зато здесь, на Ямайке, есть пара интересных нюансов в местном менталитете, из-за чего мы с девчонками достаточно спокойно смотрим на истошно орущих полицейских, несущихся на место происшествия.

— (Инквизиция! Нобиль! Стоять!), — орёт во всю глотку рыжая на испанском, некультурно тыкая в меня пальцем.

…и происходит волшебство. Бегущие темнокожие с зверскими оскалами на лицах, призванными напугать беленьких туристов, чтобы их начальству было сподручнее обдирать попавшихся до нижнего белья, тут же меняют своё поведение.

— (Револьверы! У него револьверы!), — вопит самый глазастый полицейский бегун, тыча в меня пальцем и тут же начиная улыбаться так, как будто я его любимый богатый и умирающий брат. Остальные зеркально отражают улыбки.

Нобилей, то есть благородных, грабить невыгодно. Чеки не обналичишь, тут в Южную Америку плыть надо, да и по суше там до крупного города с банками Европы добираться не ближний свет, одежду и револьверы не продашь, некому. А вот огрести можно очень серьезно, так как для местных немногочисленных аристократов любой белый гость высокого происхождения — потенциальный бизнес-партнер. А уж Инквизиция, чей серебряный перстень причастного у меня на пальце, тут вообще царь и бог, как единственный защитник местного населения от американских демократов. Липа, конечно, процентов на 90, но именно эту липу местный князь и подает населению за чистую правду, дабы оно здесь не бунтовало и не свергало правителей каждые лет 5–7.

Десять процентов «не липы» приходятся на крупную базу Инквизиции, располагающуюся на Каймановых островах. Охотники на магов, монстров, мутантов и прочую дрянь сильно заинтересованы в стабильности региона Карибского моря, из-за чего периодически оказывают местным нобилям услуги. В основном именно поэтому я сюда смело сунулся лишь с двумя девушками карманного размера.

Правда то, что окружившие нас и излучающие любовь полицейские отрядят пару своих, что деловито и быстро отрубят с помощью массивных мачете головы неудавшимся похитителям, я не ожидал. Это было даже для Порт-Рояля чересчур!

Ответы на свои невысказанные вопросы я получил позже, так как табун полицейских, ведя себя максимально предупредительно, тем не менее совсем не думал рассасываться, а крайне настойчиво предлагал нам проследовать куда-то. Куда именно нас пытаются сопроводить сумела понять Регина, переведя с местного испанского — к третьему заместителю князя Ямайки, который, по каким-то своим причинам, нас очень сильно ждёт. Понимая, что это стечение каких-то нелепых обстоятельств, я решил, что лучшим способом действовать будет именно разговор с этим господином.

Барон Флорретта Томпсон, третий заместитель князя Ямайки, представлял из себя чистокровного ямайца в высоком статусе — подвижный, высокий, полный, с большими слегка вывернутыми губами закоренелого сластолюбца, в глухом полувоенном мундире оливкового оттенка, уже начавшем пропитываться потом. В его кабинете было жарче, чем на улице. А еще он, в отличие от обычного населения, прекрасно владел английским, считавшимся здесь «высоким языком».

— Очень рад, что вы здесь, инквизитор! Очень рад! — зачастил выскочивший из-за монументального стола барон, нервно и просительно улыбаясь, — Вы пришли с солдатами?! Они потребуют размещения?! Мне отдать приказ готовить порт к приему судов?!

— Подождите, сэр Томпсон! — предупреждающе выставил я ладонь, — Меня зовут лорд Алистер Эмберхарт, и я являюсь подданным японского сегуната. А также носителем статуса «причастного» у Инквизиции, что доказывает этот перстень. Но здесь нахожусь в поисках Хервина Франсиса Кларка, изобретателя. Похоже, вы меня перепутали с официальным представителем Инквизиции.

— Это… невероятно плохо, — барону потребовалось несколько секунд, чтобы переварить новость и приуныть. Затем он поднял на меня мрачный взгляд, — Увы, лорд, но ваши поиски прямиком утыкаются в проблему Ямайки. В таком случае мы с вами обречены ожидать помощи от Инквизиции дальше!

— Расскажите мне, что происходит, — я вновь продемонстрировал перстень, пояснив, — Он обладает определенным влиянием. Возможно, это пригодится.

Ситуация была отвратительной. А еще, судя по всему, она была связана с происходившими недавно в Лондоне событиями. Недели полторы назад, когда Лондон еще пылал, неизвестные силы сбили «Тор» Инквизиции, шедший по своему обычному курсу к базе на Каймановых островах. Колоссальный дирижабль «сняли» с неба крайне умело, продырявив оболочку так, что гигант довольно плавно приземлился у восточного подножия Голубой Горы, находящейся неподалеку от бывшего Кингстона.

Разумеется, власти Ямайки, встревоженные до озноба, тут же отправили несколько военных отрядов, только получив сигнал тревоги с Кайман. Все эти отряды оказались безжалостно уничтожены превосходящей группой противника, имевшего в своем распоряжении как самое современное автоматическое оружие, так и СЭД-ы, бывшие в местном тропическом раю лишь страшной сказкой.

Затем, через пару дней, эти неизвестные пришли в город. Десяток в железнодорожных доспехах и два легких СЭД-а с пулеметами. Они поставили простое условие: Порт-Рояль отправляет ежедневно к подножию Голубой Горы четыре тонны продовольствия, оставшиеся военные силы Ямайки даже дышать не смеют в сторону той же горы, а в обмен на это города острова… не горят. Затем эти люди вломились в дом Хервина Франсиса Кларка, изъяв его вместе с тремя молодыми любовницами, а также со всей рабочей командой, после чего исчезли в известном направлении.

С тех пор ямайцы нетерпеливо ожидают прихода инквизиторов, а последние не отвечают ни по радио, ни по телеграфу.

Вот же…

— У меня очень быстрый дирижабль, барон, — наконец, заговорил я, извлекая из портсигара сигарету, — Долечу до базы Инквизиции, узнаю, что там происходит. Сейчас же постарайтесь вспомнить, говорили ли эти вымогатели еще что-нибудь. Это очень важно.

Спустя три часа мы уже вновь были на «Намерениях», плавно поднимающихся к облакам. Пока за штурвалом был Уокер, а все остальные члены нашего небольшого отряда собрались в рубке, чтобы дворецкий мог одновременно участвовать в дискуссии.

— Судя по всему, — сухо говорил я, — это Халифат. Только речь уже не идёт о какой-то там фракции или секте. Подобное со скрипом могло получиться в случае Лондона, где действовала относительно небольшая команда профессионалов, но здесь, если верить словам барона Томпсона, большая военная группировка, великолепно оснащенная, с силовыми доспехами. Окопавшаяся около рухнувшего «Тора». И… взявшая в заложники знаменитого Кларка, который нам нужен.

— Первый вопрос! — Регина подняла руку как примерная ученица, — Зачем тебе… нам этот Кларк?

Логично. Мы прилетели сюда за ним, если найти замену, то проблемы инквизиторов и ямайцев перестают быть нашими. Только замены, насколько я знал, не было.

Хервин Франсис Кларк был коренным ямайцем, с отличием закончившим Стэндфортский университет по специализации «инженер-конструктор эфирных станций активного сбора». Ему пророчили блестящее будущее в той же Англии, но темнокожему простолюдину вовсе не хотелось становиться богатым и уважаемым простолюдином, которым всегда будут пренебрегать средние и высшие слои общества. Родная земля, несмотря на свою бедность, обещала ему куда большие дивиденды. Так оно и вышло. Вернувшись домой, молодой гений починил три мелкие станции, что не работали с незапамятных времен, а затем, получив полное одобрение и признание местного князя, собрал свою команду, затеяв постепенную модернизацию остальных станций. Его буквально всё население носило на руках.

Причиной же такого необыкновенного карьерного решения в первую очередь было то, что Кларк был не только гением, но еще и обладал весьма специфичным вкусом по отношению к женщинам. Проще говоря, предпочитал тех, кто помладше. Заклеймить его педофилом язык бы у закона не повернулся, так как тут с 13 лет было «вполне можно», но высокий статус давал этому прохвосту еще и возможность менять девушек как перчатки. Хотя нет, не так. Он менял девушек как перчатки, даже не тратя время на то, чтобы искать новых. Девчонок приводили ему сами родители. К порогу. Разумеется, о подобной роскоши в цивилизованных странах он мог и не мечтать.

Мне же лично подобный тип нужен был потому, что именно руке Хервина Франсиса Кларка принадлежало несколько научных работ по оптимизации расстановки станций эфирного сбора. Для Европы подобное смысла не имело, так как там горожане могли себе позволить поставить ЭДАС на каждую крышу, что вкупе с большими станциями, стоящими, где удобно, прекрасно защищало города от Бурь. Для бедных стран подобное было немыслимой роскошью. Изобретатель научился снимать данные о эфирной напряженности, потоках и Бурях со всей площади Ямайки. Проще говоря…

— Только с его помощью можно обнаружить скрытую эфирную станцию в Бермудском треугольнике, — вздохнул я, — С расстояния, разумеется.

— Разве ты не можешь? — удивилась Регина, — Ты же пилотируешь «Паладин»! Твоя чувствительность…

— …совсем не работает на активно перемещающемся дирижабле, — перебил я девушку, — Выключать же каждый раз ЭДАС-ы и ждать, пока стабилизируется эфир для сканирования на таких огромных площадях неэффективно. У нас нет в запасе двух-трех лет. Более того, я даже могу попасть внутрь дома клана Гиас, но если он располагается под их станцией сбора, то ни о каких маяках речи идти не может. Для планирования штурма нам необходимо знать координаты, по которым пойдет флот атакующих.

— Сэр, может быть в таком случае разумно привезти сюда специалистов, которые помогут вам разобраться в приборах мастерской мистера Кларка? — подал голос молча слушавший Уокер, — Скорее всего, нужный инструмент там.

— Это вариант, — вздохнув, признал я, — Только нам нужно узнать, что могло случиться с базой Инквизиции. На сейчас это наиболее срочное дело. Кроме того, специалисты могут найтись и там.

— Да, сэр. Машина встала на курс, сэр.

— Благодарю вас, мистер Уокер. Я принимаю управление.

Все казалось таким простым. Просто найти и доставить. Мне назвали имя, назвали местоположение этого гения. Легкая прогулка… оказавшаяся очередной задницей на ровном месте.

— «Эмберхарт. Смирись. У тебя никогда не бывает «просто». Именно поэтому ты мне и нравишься»

— «Эффективностью, с которой я решаю проблемы?»

— «…»

— «Я слышу твоё паскудное хихиканье, демон. Еле-еле, но слышу».

Глава 14

Передо мной на стол опустили металлическую коробку в форме параллелепипеда длиной около метра. Из неё шли пара запитывающих метровых кабелей со стандартными разъёмами, а на верхней части было установлено несколько циферблатов, имелись прорези небольшого динамика, плюс ряд кнопок и разноцветных переключателей.

— С помощью этого устройства мы определяем любой активированный ЭДАС с расстояния в километр, — сумрачно произнес Фаусто Инганнаморте, проведя рукой по коробке, — Что-то более мощное определяется с большей дистанции. Достаточно лишь подключить к питанию дирижабля, а затем настроить с помощью этих рычажков чувствительность. Затем вы, лорд, выкидываете на канате буй с сенсором и получаете возможность отслеживать эфирные возмущения. Если речь идёт о полноценной эфирной станции, то о её местоположении вы узнаете за 20–30 километров.

— Благодарю вас, мессир, — кивнул я, — Это очень поможет.

— Честно признаться, я бы очень хотел услышать сейчас, что вами только что рассказанное является шуткой, лорд Эмберхарт, — скривился магистр первой ступени, с легким жужжанием распрямляясь в кресле, — но прекрасно осознаю, что шансы на это равны нулю. Катастрофические известия.

— Повторюсь, чтобы не осталось никаких сомнений. Кратко. Ваш «Тор» лежит к западу от подножия Голубой Горы на Ямайке. В нем копается исследовательская команда, в которую входит Хервин Франсис Кларк. Я видел это через глаза фамильяра. База Инквизиции уничтожена, и я уверенно утверждаю, что знаю, чем именно — «Гекатами», снятыми с этого же «Тора». Мне они хорошо знакомы, всё-таки, чуть ими не был убит в Японии вашими подчиненными. Два разрыва на территории базы, один ближе к порту, второй прямо во дворе цитадели. Живых мы не обнаружили.

— А признаки грабежа? — неожиданно задал новый вопрос инквизитор, уже слышавший всё это ранее в более развернутом виде.

— Ничего похожего на грабеж я не видел. Похоже, после сброса бомб они даже не высаживались, насколько я могу судить. Во всяком случае, тела не тронуты, а все грузовые ворота заперты изнутри.

— Значит, их интересует только одно, — пробормотал массивный человек-механизм себе под нос, — Зарядное устройство для «Гекат». Вы принесли максимально отвратительные новости, сэр Эмберхарт в максимально неудобное для них время.

— Полагаю, что для Халифата наоборот.

«Геката» без всякого сомнения могла считаться наиболее разрушительным оружием мгновенного поражения в этом мире. При этом она была проста в своем устройстве: метрового диаметра шар из серенита, заполненный эфиром высокой концентрации. При детонации о твердую поверхность эфир вырывался в виде взрывной волны, поражая все живые мишени за секунду. Взрыв этой бомбы не разрушал постройки, не устраивал пожары, он просто вышибал из тел души, попутно снося любое другое эфирное построение, вроде заклинаний или постэффектов от ритуалов. Еще детонировало всё, содержащее в себе эфир, либо предназначенное для его сбора. Очень удобно. То, что придумала Инквизиция для очистки планеты от магии, стало страшным оружием. Было лишь одно «но», почему эта зловещая бомба не получила распространение — метод её зарядки был неизвестен никому, кроме наших ватиканских друзей.

И сейчас инквизиторы как никогда ранее были близки к утере своей монополии на эту технологию.

А я им не мог помочь. Глазами Арка с высоты я видел, что Халифат прибыл на место крушения «Тора» в силах тяжких. Пехоты, как таковой, были десятки, а вот патрулей в железнодорожных доспехах и СЭД-ах чересчур много. Даже если бы мне удалось найти достаточно трупов для создания одержимых, даже если бы Инквизиция была согласна платить, это всё не было бы достаточно эффективно для решения вопроса моими силами. Других же поблизости просто не было. Обратись инквизиторы к любому крупному государству типа того же Эквадора — ситуация станет ровно такой же, как и с халифатцами. Слишком велико искушение получить такую дубину.

— Зарядное устройство вмонтировано в киль дирижабля…, - бормотал тем временем ходящий в раздумьях туда-сюда магистр, — …демонтировать они его не могут. И оставили как минимум одну бомбу на борту для сверки показателей. Детонировать её из пулеметов или пушек, не приближаясь на опасную дистанцию…

— Если «Тор» можно сравнить с китом, то «Гекату» — с куриным яйцом внутри этого кита, — разочаровал я магистра, — И это если не брать в расчет толщину переборок и тот момент, что ваш дирижабль целиком накрыт своей спущенной оболочкой. А она, насколько я знаю, далеко не из паутины сделана.

— …вы правы, это не вариант.

Уходить просто так не хотелось, тем более что Инганнаморте походя решил мою проблему с детектором двигателей эфирного сбора. В свете грядущих событий инквизиторы могли оказать мне очень существенную поддержку, поэтому просто поблагодарить и отбыть по своим делам казалось крайне недальновидным. Появление «Гекат» у халифатцев вызовет такую бурю в политике, что шансы на успех в конфликте с Поднебесной сразу станут равны нулю. Да и Японию мы, скорее всего, потеряем, пока страны будут переводить собранный ими совместно молот войны на старых недругов.

В дверь зала, который был отведен магистром под комнату совещаний, где мы сейчас находились, раздался стук. Инганнаморте, пребывая в расстроенных чувствах, рыкнул, даруя стучащему право заглянуть на огонек, чем тот и незамедлительно и воспользовался. А я… едва не открыл рот от удивления, поднимаясь с кресла.

Стремительно вошедший, даже скорее втёкший в помещение человек был низок ростом и худ настолько, что одежда на нем буквально болталась. В качестве прически у него был короткий ежик редких серых волос, кожу он имел бледную и немного мятую на вид, а пальцы на его руках непрерывно двигались и поддёргивались. Единственной бросающейся чертой во внешности этого визитера были глаза — бледная, почти сливающаяся с белком радужка и маленький черный зрачок, при пристальном взгляде на который возникала иллюзия, что он мелко-мелко вибрирует.

Знакомая внешность. Правда, всего лишь по фотографиям. Эта персона обычно никогда не выбиралась из своего домена, впрочем, как и его предки.

— Если не ошибаюсь, барон Кросс собственной персоной? — первым открыл рот я.

— Не ошибаетесь, юноша! — тут же быстро проговорил серый человек, во всем образе которого не было ни единого намека на принадлежность к английской аристократии, — Вы из наших, да? Не отвечайте, сейчас вспомню! Так, смуглая кожа, рост, Эмберхарт! Но слишком молод. Да. Младший? Младший. А остальные? Ах вот оно что. Как неожиданно. Что же, приветствую вас, лорд! Нужно почаще присматриваться к соседям. Да. Вижу, у вас затруднение, Инганнаморте? Или у вас, юноша? Расскажите! Мне скучно!

Пять замков, пять лордов Британнии. Коулы, Грейшейды, Эмберхарты, Муры, Кроссы. Барон Роберт Кросс, донимающий сейчас Фаусто Инганнаморте вопросами на разные темы со скоростью шестьдесят штук в минуту, был наиболее… одиозным представителем этого небольшого английского общества. Но куда более социальным, чем все мы остальные, вместе взятые.

Силой и особенностью Кроссов был мир насекомых, а всепоглощающей страстью — любовь к сбору и обработке информации. У моего отца и его друга, Эдвина Мура, была теория, что Кроссы, каким-то образом соединяясь разумом с роевыми насекомыми, получают возможность быстро усваивать и обрабатывать огромные массивы информации, а мир не покорили лишь потому, что их интересует лишь процесс поглощения и усваивания нового. Суетливый человечек, носящийся сейчас вокруг замершего неподвижной глыбы Инганнаморте, сейчас мог одновременно решать несколько десятков задач, но вот что в них было для него привлекательного — судить бы никто не взялся. К примеру, барон Роберт вполне мог на полном серьезе прикидывать, какой именно объём дыма я выдохну, докуривая именно эту сигарету. Более того, он запомнит эту информацию до конца жизни, вместе с датой, точным местом на карте и моим выражением лица.

Кросс напоминал своевольный суперкомпьютер, который практически не может управлять происходящими в нем процессами, но даже та малая часть того, о чем он говорит, представляла из себя немалую ценность.

— Лорд Кросс, — деланно благодушно вздымал лапищи Инганнаморте, — Я более чем уверен, что вы пришли сюда не просто так! Есть подвижки? Умоляю, ответьте!

— Вы даже не ответили ни на один из моих вопросов! — обиженно бурчал человек, совершенно не похожий на лорда.

— Да я и понять их все не успевал! Но все же! Лорд Кросс! Ваше исследование чрезвычайно важно для нас!

— Я вас слышу, мессир, — резко вздохнув, Кросс попытался взять себя в руки, — Мотивация поведения так называемых богов была мной разгадана. Ничего сложного. Можете не волноваться, они не решатся на энергоёмкие удары по площадям, пока ваши успехи их к этому не вынудят! Проще говоря, данная патовая ситуация их практически устраивает! Вы здесь, в Благовещенске, копите силы для более существенного захода вперед, так? Они за этим следят тоже, но статус-кво их устраивает. Там, на Небесах, сидят отнюдь не дураки, мессир, а сущности, прекрасно понимающие, какие средства сейчас у человечества уходят на организацию всего этого… фронта. Вот когда вся ваша армия войдет в границы Индокитая — шанс на массовый, действительно массовый удар божественной энергией будет возрастать с каждым днем. А пока… им просто жалко энергии.

— Что, простите? — ошарашенно пробормотал магистр первой ступени.

— Не разочаровывайте меня, — строго посмотрел на него барон, тут же становясь похожим на учителя, — Это же очевидно. Все эти… сущности, они индивидуалисты, а их так называемые небеса — общий накопитель! Но там у каждого своя доля, понимаете?! Представьте их акционерами, а Небеса общим фондом. Этот запас энергии пополняется соразмерно от смертных, которых теперь у Индокитая дефицит. То есть, грубо говоря, для участия в боевых действиях каждый бог расходует свою и только свою энергию, при этом понятия не имея, сколько её осталось у товарищей и, что еще важнее, подозревая, что добиться того же притока, что был раньше, будет не осуществимо в ближайшее время!

— Вы хотите сказать, что они… жадничают?

— Именно, мессир! Используй эти твари хотя бы одну десятую своих сил, то стерли бы в порошок, что всю вашу армию, что все население Японии. Я в этом уверен больше, чем в своих детях, а они у меня получились очень даже умненькими! Поэтому можете быть совершенно спокойны, серьезная опасность будет всем нам грозить только когда накопленные силы пойдут вперед, в Китай!

— А как нам тогда наступать?! — почти завопил инквизитор. Его эмоции были настолько интенсивны, что пара клапанов на спинном импланте открылись, со свистом выпуская струи густого пара. Барона это ни грамма не впечатлило.

— Мелкими отрядами, по сто-двести человек, — дал совет Лорд Паутины, а затем, пожевав губами, добавил, — На расстоянии в 5-10 километров друг от друга. Но я бы не советовал. Это будет неэффективно. Но хватит! Я и так непозволительно долго терпел! Расскажите мне, о чем вы здесь говорили с этим вежливо молчащим юношей!!

А я молчу потому, что дать Кроссу заинтересоваться собой — очень плохая затея. В то время, как остальных Древних сильно волнует мысль о том, что случилось с Коулами, для этого серого дерганного человека подобная загадка представляет меньший интерес, чем подсчет, сколько щелчков, жужжаний и кликов делают импланты магистра раз в минуту или час, но стоит ему дать зацепку, что может быть выражена в чем-то, о существовании чего я не догадываюсь, как он мигом развернет клубок, а затем, после разгадки, даже с кем-нибудь ей поделится. Очень грустная перспектива.

— Неприемлемо! — тем временем решительно отрубил барон, — Халифат не должен получить технологию «Гекат», иначе он выйдет за рамки! Перейдя в хотя бы локальное наступление, он и в мирное время доставил бы нам кучу проблем, просто уничтожая хабитаты, а уж сейчас… это вызовет катастрофу. Даже само заявление о том, что технология создания бомб в распоряжении Халифата — это уже заставит пограничные с ним страны срочно оттянуть силы отсюда! В течение недели!

— До вашего визита мы размышляли над вариантами решения данной проблемы, сэр, — пожал необъятными плечами инквизитор, — Но пока не придумали ничего дельного.

— Ответ на поверхности! — серый человечек пренебрежительно махнул рукой, — Ямайка, тропики! Там полно достаточно ядовитых насекомых! Я отправлю с этим юношей Шарля и Лили, они позаботятся о остальном. Дайте мне пять минут, и я доставлю своих детишек сюда!

— Я готов дать вам минимум три часа, барон, — наконец, заговорил я, останавливая уже дёрнувшегося к выходу аристократа, — За это время мой дирижабль долетит до Голубой горы с зеркалом. Ваши дети окажутся сразу на месте.

— Три часа? Слишком долго! — поморщился Кросс, — Забирайте их сейчас!

— Вынужден отказаться, — добавил я в голос металла, — Мои подчиненные не готовы к общению с Кроссами. Как и мой дирижабль.

Как и остров, на котором отдыхают мои близкие и куда я прилетел, чтобы воспользоваться зеркалом.

— Эмберхарт…, - прогудел Инганнаморте, но я даже не повернул к нему голову, рассматривая барона.

Взгляд уже взявшегося за дверную ручку человека блеснул остротой. Его мелко дергающийся зрачок на долю секунды застыл, фокусируясь на мне.

— У вас есть секреты, юноша? — с мягкой, почти кошачьей интонацией, спросил Древний, — Особые секреты?

— Да, сэр. Есть. Я же очень уникальный юноша, — вытолкнул я сквозь едва разжавшиеся зубы, дергая уголком рта. Лишь бы сработало…

— Ах да, точно! — вновь «переключился» Роберт Кросс в свой нормальный режим, — Ваша Тишина! Хорошо, Шарль и Лили будут ждать вас здесь! Но при одном условии! Сейчас я их позову, да? Потом вернусь. И затем вы, мой дорогой юноша, коснетесь меня Тишиной! Я хочу познать её!

— Это может быть смертельно опасно, сэр, — эти слова дались уже чуть легче, — Вы можете утратить свой… дар.

— Именно поэтому я и позову сначала своих детей, Эмберхарт, — пожал плечами чудовищно любопытный владыка насекомых, — Если умру или изменюсь, то ты сразу им сообщишь! Будет новый барон!

Безжалостный любопытный суперкомпьютер. А мне еще предстоит куда более долгое и неприятное знакомство с его детьми. Вот угораздило же.

В душе я надеялся, что этот мелкий истощенный сверхразум загнется, будучи окутан Тишиной, но этим надеждам не суждено было сбыться. Тезка моего покойного отца постоял в зоне действия способности, осунувшись, расслабившись и прикрыв веками глаза, а затем, после того как я убрал своё поле, довольно быстро пришёл в себя, хоть и выглядел поначалу полностью дезориентированным. Радостно обозвав полученный опыт наиболее отвратительным чувством полнейшей беспомощности в состоянии абсолютного кретинизма, барон, выглядящий после процесса как попрошайка, отходящий от тяжелых стимуляторов, упылил, спотыкаясь, меж войсковых палаток, пригрозив прислать своих потомков в обозначенный нами срок.

Пришлось в срочном порядке возвращаться на «Намерения», попутно выпросив у инквизиторов палатку и запас сухих пайков. Вряд ли эти детишки сумеют быстро собрать достаточное количество ядовитых тварей. На дирижабль я их не пущу. Проще убить.

Приём далеко не желанных гостей я организовывал на полянке, километрах в десяти от предполагаемых патрулей предполагаемых хабитатцев. Спрятав дирижабль так, чтобы новоприбывшие не увидели даже края машины, а затем настрого предупредив своих, что в случае чего Уокер и Праудмур покажутся перед младшими из семейства Кросс лишь в доспехах и не произнося ни слова, я, разбив палатку, установил зеркало посреди небольшой поляны, а затем его активировал.

Первой, аж в прыжке, зеркало покинул мальчуган лет 12-ти, одетый в легкие бриджи и белую рубашку. В отличие от отца он был черноволос, обладая при этом неплохо выраженным румянцем, но уже с оттенком кожи в серость. Радужка глаз у парнишки была пятнистой — карий цвет постепенно уступал молочно-белому родовому. Следом неторопливо вышагнула коренастая и простоволосая девушка лет 18-ти в легком сарафане и босиком. Вот эта представительница Кроссов от своего предка отличалась лишь полом, да куда меньшей степенью помятости кожи.

— Ты весишь значительно больше, чем должен! — с места в карьер «обрадовал» меня мальчишка, подбегая ко мне с наивно выпученными глазенками, — А ты сильный? А на чем прилетел? А где твои слуги?

— Шарль! — почти безучастно одёрнула его сестра, — Сначала дело!

— Отстань, Лили! — нетерпеливо махнул подросток рукой, — Уже занимаюсь! Сама же чувствуешь!

— А у меня к лорду более важный вопрос! — внезапно выпалила девушка, подбегая ко мне точно таким же образом, как и пацан, — Лорд Эмберхарт! А как можно попасть в Ад?!

— Кроссы не попадают в Ад, — вздохнул я, выуживая первую сигарету и предчувствуя, что она будет за сегодня далеко не последней, — Личная заинтересованность любого для вашей семьи в любом, сколько угодно, объекте или субъекте, совершенно ничтожна по сравнению с эмоциями среднестатистического человека. Слишком слабая связь с субъективной реальностью. Из-за этого недостатка вы единственная семья, уязвимая перед Бурями.

— Но вы же можете…

— Что-то же можно…

И наступил мой персональный кошмар, в котором два чудовища, попутно обследуя поляну, небо и материал палатки, пытают меня тысячами вопросов. Пришлось тысячу раз пожалеть о том, что идею встречать этих мелких бесов в железнодорожном доспехе я отклонил как «неподобающую». Они болтали, болтали и болтали, перескакивая с темы на тему и с вопроса на вопрос. Жара, карибское летнее солнце, удушливая влажность и два монстра, что уже третий час даже воды из фляги не отхлебнут, но продолжают тараторить.

На мое молчание эти подобия детей не обижались, а вот на категорический отказ знакомить их со своими слугами и семьей — да. Точнее, крайне неумело делали обиженный вид.

Всё это время сонмы самой разной насекомьей гадости, имеющей и не имеющей отношение к ядовитым видам, ползло, летело и передвигалось иным способом к позициям сил, сбивших дирижабль Инквизиции. Милые серые детки даже удосужились мне объяснить, как и чем они «обычно» возмещают возможный дефицит носителей серьезных нейротоксинов — заставляя медленных тварей выделять свой яд на пригодные к прокалыванию кожи отростки более мобильных, но менее смертоносных сородичей. Либо, к примеру, атакуя мелким роем относительно резистентных организмов седлоносых лягушек, что водились здесь также, как и в Бразилии с целью забора яда с их шкуры. Наиболее досадным минусом этой способности Кроссов был недостаток вида подконтрольных — редкое насекомое малых размеров обладало резервом яда, достаточным для нейтрализации человека.

Опасная способность.

— Вы можете как-то координировать своих подопечных? — спросил я сосредоточенно обнюхивающих выданную им сигарету детей, — Скажем, заставить их атаковать только тех, у кого есть оружие?

— Нет, сэр, — тут же мотнул головой Шарль, — Мы можем заставить их атаковать сначала силовые доспехи, затем обычные, потом просто людей. Подобную команду они распознать в состоянии, точнее, мы можем распознать через их органы чувств. Но отдельная металлическая палка не воспринимается в фокус.

Что же, Хервин Франсис Кларк, видимо, такова твоя судьба. Хотел я подстраховаться, но не вышло. Впрочем, если уж не врать самому себе, то я бы всё равно гения потом бы убил. Не сколько из-за его образа жизни, сколько из-за того, что не было весомого повода возвращать его назад. Лишние свидетели… кстати, о них. Интересно, сколько успели узнать эти два мелких серых засранца, на лбах которых стали посверкивать первые капельки пота?

— Мы почти готовы.

Эту фразу произнесла Лили Кросс, где-то через три часа после того, как я наловчился игнорировать их голоса. Видимо, в внутреннем семейном кругу подобный навык был делом привычным, потому что девушка, к тому времени выстроившая целую узкую башню из найденных сухих веток, проговаривала их совсем иным тоном, нежели тот, которым она донимала меня и общалась с братом.

— Чего мне ожидать? — настроился на конструктив я.

— Сначала мы атакуем тех, кто без доспехов и внутри дирижабля, — тоже изменил тон мальчик, посмотрев на меня своими странными глазами, — Потом придёт очередь солдат на патрулях. Затем мы сосредоточимся на бронированных целях. На их пилотах мы используем существ с наиболее болезненными укусами…

— Это будет наиболее эффективное использование имеющихся ресурсов, — перебила его сестра, — Высокую летальность гарантировать не можем. Не более 65-ти процентов, лорд Эмберхарт. Но полный или частичный вывод из строя остальных гарантируем на 100 процентов. Спустя 30–40 минут после того, как начнем действовать.

— То есть, мне их придётся добивать, — резюмировал я.

— Отец сказал, что вам выдали пробойник с таймером для активации «Гекаты», — выдал пацан, — Останется лишь проникнуть внутрь «Тора» и поставить его на бомбу.

— А по пути добивать…, - пыхнул я дымом.

— Немножко, — неожиданно улыбнулась девушка, показывая небольшое расстояние между большим и указательным пальцем правой руки, — Вот столечко!

— Что же, тогда прошу вас приступать, господа Кроссы, — кивнул я, — Время не ждет.

Глава 15

Услышав из небольшого куста, едва вырвавшегося над густой травой, тихий стон, я, наклонив с легким шипением штурмовой доспех, коротко взмахнул левой рукой. Аккуратно зажатый в трех пальцах доспеха клинок Эмберхартов перерубил позвонки у лежащего вниз головой и покрытого шевелящимися насекомыми человека. Коротко дернувшись напоследок, он затих.

…отвратительно.

Большинство из тех, кто по достойной причине берет в руки оружие, предпочитает убивать быстро, тихо и чисто. Это работа, неприятная и крайне рискованная. Идеально её исполнять можно как раз с помощью «Гекат», но мир не настолько совершенен, чтобы такое оружие было у всех под рукой. И слава сущему. Однако, несмотря на понимание, что во всем должен быть разумный баланс, я сейчас никак не мог определиться — идём ли мы с Региной и Момо добивать выживших во славу Инквизиции и цивилизации… или осуществляем миссию милосердной смерти?

Получалось, что и то и другое.

Жуткие детишки Кросса уже отбыли восвояси, весьма недовольные тем, что я их почти недвусмысленно прогонял. Инстинкты подсказывали, как и бурчащий в моем сознании Эйлакс, что я еще хлебну горя от того, что связался с Кроссами, но обстоятельства сложились так и никак иначе. Пока нужно сосредоточиться на том, что есть здесь и сейчас.

Здесь и сейчас были стонущие, воющие и даже стреляющие солдаты, чьи проклятия и вопли выдавали их халифатское происхождение. Отравленные и искусанные, они встречались нам всё чаще, по мере продвижения вперед. Нам — это мне, Регине и Уокеру, двигающимся втроем в сторону рухнувшего «Тора». Момо, как уязвимая к обилию кишащих тут сейчас насекомых, была оставлена на «Благих намерениях». Сама эта многоногая гадость, по уверениям Лили Кросс, должна была в ближайшее время расползтись по своим делам или подохнуть от перерасхода сил, но пока мои подчиненные обходили трупы и умирающих по широкой дуге, стреляя по еще живым одиночными из своих автоматов. Приближаться к телам рисковал только я, надеясь на свою укрепленную кожу.

Вскоре мы выбрели на лагерь, откуда выходили патрули и… решили его обойти. Здесь, в палатках, ютилось раньше под сотню человек, от чего продолжать миссию милосердия было просто-напросто опасно. Насекомых на лежащих и стонущих телах можно было различить с нескольких десятков метров. Здесь детишки явно не мелочились, нагнав многоногих с лихвой. Уокер и Регина стали упражняться в прицельной стрельбе по лагерю с пригорка, а я, встав чуть поодаль и откинув шлем доспеха, закурил, вслушиваясь в окрестности.

Грохнула граната. Затем вторая. Покосившись на опадающие клочья палаток, я с упреком взглянул на подходящую ко мне инквизиторшу.

— Здесь всё, лорд, — невозмутимо отрапортовала она, — Думаю, что даже если кто-то выжил, то в себя придёт не скоро, если придёт вообще. Укусы, солнце, инфекции — очень паршивый коктейль.

— Значит, через сутки еще раз здесь пройдемся, — вздохнул я, — А пока собираемся и идём к вашему «Тору».

— Какие сутки? — удивилась девушка, потыкав пальцем в висящий у меня на поясе детонатор, — Ты же взрывать будешь!

— Буду, — согласился я, — Но вот когда — это вопрос иной. Неужели ты думаешь, что я не найду применения такой горе бесплатного оружия, доспехов и СЭД-ов? Так удачно и недалеко располагающихся от нашей цели?

— Эээ…, - озадаченно пробурчали мне в ответ.

Ну еще бы.

СЭД-ы… с ними тут всё было прекрасно. Не знаю, где их взяли халифатцы, но стоящие пустыми двуногие машины были буквально с иголочки. Причем, брали сюда «на дело» те, что пригодятся и мне. Три английских «Валианта», артиллерийский «Бегемот-АК», наверняка имеющий в огневых погребах сплошь шрапнельные снаряды, пара изумительно красивых «Люфтриттеров», что по своей сути являлись скоростной противовоздушной артиллерией малого калибра, но самое главное — шесть горбатых и неуклюжих на вид уродцев, стоящих сейчас с раскрытыми спинными панелями, демонстрирующими отсутствие в них пилотов! «Бюсеркригеры»!

Совместное творение австрийских, немецких и голландских инженеров, увидевшее свет чуть ли не 75 лет назад, сначала вызвало смех… да практически везде, где только демонстрировались эти нескладные, но крепко сбитые машины. Над ними смеялись, величали «толстоногими», но голландцы, которые финансировали разработки изначально, быстро показали, что «злобный вояка» имеет свою нишу применения. И какую! Сверхлегкий штурмовой доспех ближнего боя — это только кажется смешным, только до момента, пока быстро-быстро ковыляющая к тебе 20-тонная машина не продемонстрирует презрение, с каким она принимает на свою фронтовую часть снаряды. А затем, по ситуации — либо выпалит по пехоте из установленной у нее вместо левой «руки» картечницы лютого калибра, оснащенной барабаном заряжания, либо не ударит тебя, сидящего в своем СЭД-е, телескопическим копьем своей правой конечности. А копье, приводимое в движение мощным пневматическим насосом «вояки», штука жуткая, широкая, пробивная сила на выхлопе огромна… А когда чуть позже выяснилось, что благодаря размерам и крепости «вояка» превосходно справляется с ролью универсального тарана…

Отлично!

Туша «Тора», прорезавшая при приземлении длинную просеку в джунглях, выглядела печально. Черно-белый воздушный гигант, самый большой из существующих дирижаблей, принадлежащий организации, что кладёт жизни своих солдат, защищая наш мир от магии, и теперь сбитый какими-то варварами, что сами смогли построить лишь летающие по небу неуклюжие коробки, сшибаемые чуть ли не засохшим куском навоза… Грустное зрелище.

— Ублюдки! — мысли Регины явно шли в том же направлении, а вот стреляла она по довольно живенько отползающему от нас мужику. Его кожу покрывали темно-красные пятна, а голова тряслась как у припадочного, но карабкался он целенаправленно к раскрытому железнодорожному доспеху, явно не затем, чтобы об него почесаться.

Следующим грохнули выстрелы Уокера. Мой дворецкий, аккуратно переступая, направился к просторному импровизированному входу в «Тор», прорезанному халифатцами вручную. Он бил двойками и тройками, а изнутри вполне уверенно огрызались длинными очередями. Вскинув своё оружие, я присоединился к Чарльзу, не спеша нажимать на спусковой крючок. В отличие от автоматов моих спутников, моё личное оружие стрелять для острастки не могло. Требовалось попадать. Пока же, в основном, попадали по нам, из обычных автоматов.

У меня, кроме зажатого пальцами меча, был еще и одноручный гибрид револьвера с гранатометом… если этого выродка так можно было назвать. Неизвестно кто и по каким причинам оставил этого уродца в замковых арсеналах Букингемского дворца, но, по сути, это было единственным доступным оружием для аристократа, чью голову напекло так, что он вместо СЭД-а полез в гвардейский доспех. В итоге я стал гордым обладателем неказистого пузатого чудовища, меткость которого была обратно пропорционально убойной силе снарядов. К счастью, среди последних были и зажигательные…

Бабахнув со своей дурынды над укрытием, за которым прятался один из стрелков, защищающих вход в «Тор», я устраиваю человеку огненный душ температурой под тысячу градусов. Короткий визг и всё кончено. Больше никто не стреляет, но Регина вдруг срывается с места и, гулко топая, врывается в темный проход. Ускоряемся, спешим за ней, но успеваем сделать лишь несколько шагов. Штурмовой доспех рыжей, весящий под три сотни килограммов, вылетает назад, едва не придавливая нас.

Узнавать, что с лежащей ничком девушкой, оставившей на стоптанной траве знатную колею, времени нет, его мне еле хватает, чтобы поднять свою барабанную стрелялку и нажать на спусковой крючок, целясь по центру появившегося в проходе массивного силуэта. А затем, даже не разобрав, попал или нет, сделать быстрый шаг вправо.

Все равно не успеваю.

Удар. Частично повторяю полёт Регины, слыша очереди из оружия Уокера и какие-то крики. Плохо слыша, так как частично оглушен, в ушах звенит, а перед глазами всё плывет.

Встаю. Время у меня есть, так как в отличие от меня и от продолжающей валяться тылом кверху Регины, Чарльз Уокер солдат, а не нахватавшийся по вершкам аристократ и не боец инквизиции, ни разу не сталкивавшийся в бою с СЭД-ом. Уокер, быстро перебирая ногами, двигается по кругу от рычащего и сыплющего ругательствами механизма, преследующего моего дворецкого по пятам. Уводит от нас.

Седьмой «бюсеркригер», за каким-то демоном ошивавшийся внутри «Тора», двигается неуверенно, рывками, но снаружи, вроде, не поврежден, только его рука-картечница безвольно свисает вдоль корпуса, что заставляет меня облегченно выдохнуть — один залп с ближней дистанции гарантированно искалечил бы любого из нас, несмотря на гладиевое покрытие доспехов. Оно далеко не сплошное.

Враг орёт, захлебываясь словами, старается догнать Уокера, но тот постоянно срывает ему маршевый разбег, шагом смещаясь в бок и продолжая поливать свинцом ту часть противника, где по идее голова пилота ближе всего к поверхности. Это почти бесполезно, но дворецкий продолжает опустошать магазин. Почему? Чтобы отвести его от нас. Разница между доспехом, весящим менее полтонны вместе пилотом, и 20-тонным легким СЭД-ом огромна.

Встаю. Обернутая ко мне спина с гнездами ЭДАС-ов напрашивается на высокотемпературную прожарку, но уродца-револьвера не вижу, он улетел куда-то в траву. Меч, по некоторой иронии судьбы, еще со мной, хоть и держу его как томная девица легкое пирожное. Не беда, есть Праудмур, прилетевшая к нам со своим автоматом в обнимку. Быстро ковыляю к ней, регистрируя боль в ноге.

Проблема. Девушка либо оглушена, либо без сознания, но вцепилась в свое оружие так, что быстро разжать пальцы не представляется возможным. Я бы воспользовался мечом, отрезав кисть её доспеху, но увы, как раз кисти великолепно обработаны тем же неразрушимым металлом, из которого сделан и мой меч. Остается идти в рукопашную. Или использовать Тишину, лишаясь тем самым трех уникальных штурмовых доспехов.

К «злобному вояке», кандидату номер один в кошмары большинства пилотов силовых доспехов, я рванул на полной скорости, держа свой меч на отлете.

Человеку внутри было плохо, очень плохо. Возможно, он бредил, исходя ругательствами, возможно, уже даже чувствовал приближение смерти от яда, но навыков пилота даже в своем состоянии не утратил. Он до последнего момента дурил меня, делая вид, что не замечает, а затем, подгадав момент, виртуозно на рывке закрутил многотонную машину на одной ноге, одним махом разворачивая «вояку» ко мне. Среагировать я вполне успевал, убраться с траектории тычка страшным складным копьем для штурмового доспеха было далеко не сложным делом, как и воткнуть по гарду меч в боковину корпуса, только вот пилот вовсе не думал использовать свое действующее оружие. Сначала меня отбросило назад ударом правого плеча, а затем безвольная конечность «бюсеркригера» со встроенной пушкой приподнялась благодаря вращающему моменту, и продемонстрировав краешек огромного черного зрачка дула, полыхнула выплеском огня мне под ноги!

* * *

На краткий миг удивляюсь тому, что перед глазами почему-то небо, а затем сознание гаснет от страшного удара.

— Лорд Эмберхарт, сэр, почему вы не использовали свою способность?

Это было первым, что я услышал, придя в сознание на «Благих Намерениях». Упрек в голосе Чарльза Уокера можно было разливать в тару, а затем продавать как концентрат во все детские и исправительные дома Евразии.

— Мы бы оказались скованы внутри доспехов…, - прохрипел я, пытаясь приподняться на койке, — С насекомыми вокруг…

— Думаю, что вашей силы бы хватило дойти в мертвом доспехе до меня, сэр, — поджал губы дворецкий, — и нажать рычажок аварийного раскрытия.

— Да, Чарльз, вы абсолютно правы, — слова сами сорвались с моих губ, — Но нам очень сильно могут понадобиться… эти доспехи. В будущем. Остались бы всего с одним.

— «Ты удивительно быстро находишь оправдания для своего внезапного приступа тупости, Эмберхарт. Хотя я не очень поспевал за твоими мыслями».

— «Помолчи. И без тебя тошно».

Развитие событий после моей отключки было коротким, но насыщенным. Пилот СЭД-а, умудрившийся попасть мне под ноги из своего шрапнельного орудия, создал выстрелом настоящий взрыв, который и откинул мой доспех на спину. От удара я благополучно вырубился. Учитывая, что вынесли меня походя маневром, который должен был повернуть боевую машину вновь лицом к более опасному Уокеру, нуждающемуся в нескольких секундах для перезарядки автомата, можно сказать, что я почти ничего не смог сделать. Но именно почти — меч, вошедший в бок «злого вояки», слегка задел тело беснующегося пилота. Как именно дворецкому было неизвестно, он лишь слышал, как его оппонент запаниковал, выпустив старого солдата из поля зрения. Этим подарком судьбы Чарльз распорядился отменно — сначала переместился так, чтобы оказаться за спиной боевой машины, а только затем начал перезаряжаться. Дальнейшее было вопросом нескольких очередей в упор, размолотивших ЭДАС-ы «Бюсеркригера».

Дальше было интереснее. Уокер, пользуясь моим мечом и приводами своего доспеха, вскрыл «вояку», добравшись до шлангов, по которым шла охлаждающая жидкость. Облив этой довольно токсичной жижей наши доспехи и тем самым устроив страховочную дезинсекцию, он извлек меня с Региной, прожав пресловутые рычажки раскрытия, а затем уволок к дирижаблю.

— Что с Региной? — я бы даже постыдился, что не задал вопрос сразу, но Чарльз умудрился все рассказать в пару-тройку сухих предложений.

— Мисс Праудмур в худшем чем вы состоянии, милорд. Контузия, повреждены барабанные перепонки. Может быть, что-то еще.

— Вы дали ей снадобье, мистер Уокер?

— Разумеется, сэр.

— Мне стоит её осмотреть. Возможно, понадобится что-то посерьезнее нашей полевой аптечки.

— Я сейчас принесу её, сэр.

— Что?

— Вы не сможете встать, сэр.

Аа…, а вот и последствия. Мои ступни были насыщенного сине-черного цвета и выглядели куда больше, чем обычно. Красивый, качественный и болезненный ушиб. Как будто я подорвался на мине. Плюс небольшое рассечение у колена и, возможно, треснула кость. Придётся для нас с Региной распаковывать часть неприкосновенного запаса. Не самое-самое, но уже из дорогостоящего эксклюзива «Пещеры дракона». Вообще, очень легко отделались. Еще бы знать, по какой причине этот «вояка» оказался с столь активным и адекватно действующим пилотом…

К «Тору» мы вернулись лишь спустя трое суток. Сначала дирижабль прятался в джунглях, пока я хоть как-то не начал ходить, а Регина не пришла в сознание. Затем мы вернулись на остров, где отдыхали наши с Уокером семьи, переправив всех оттуда в Мирред, как твердила мне интуиция. И только после того, как с подозрением косящиеся на меня жены оказались в безопасности, я отдал приказ возвращаться назад, попутно сделав радиозвонок Янусу Стразе. Сначала этот господин пытался мямлить и оправдываться, но узнав, что на Ямайке лежит бесхозное снаряжение на небольшую армию, неслабо возбудился и начал пылать энтузиазмом. Последний оказался столь велик, что Стразе изверг из себя пылкое обещание в самом скором времени отправить к Голубой горе «Клаузер», что он арендует в Эквадоре. Его прогнозы на ближайшее будущее также налились красками и оптимизмом.

Видимо, придётся убить еще одного демонолога, чтобы они, наконец, начали шевелиться.

— Лорд…, - проскрипела медленно вползшая в каюту, где я думал и курил, Регина, — Мы снова зд-есь?

— Да, — просто ответил я, поворачиваясь к бледной девушке, щеголяющей отменными синяками под глазами, — Скоро прилетят забирать эти бесхозные железяки, мы проследим, потом взорвём бомбу и похвастаемся твоему бывшему начальнику. Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво, — пожаловалась рыжая, пожирая взглядом сигарету у меня в пальцах, — Ем и сплю. Ребра болят.

— Сигарету не дам, — сразу огорчил я девушку, — Ты под лекарствами. Ушиб всей Регины, так сказать.

— Ушиб всей Регины? — девушка попыталась усмехнуться, но тут же обхватила себя руками с болезненной гримасой.

— Тебя так мотнуло внутри доспеха, что креплениям настал конец, — оповестил её я, — Гарольд не вернется в строй до тех пор, пока их не заменят в Камикочи.

— Гадство…, - еще больше повесила нос рыжая, примащиваясь аккуратно на табуретку за стол со мной.

Помолчали.

— Можешь объяснить, как ты не заметила активный СЭД рядом с собой? — наконец, спросил я, стараясь тоном продемонстрировать, что не укоряю.

— Он присыпанный стоял. Дезинфектантом сыпучим, белым таким, — вздохнула девушка, — Порошка еще много в воздухе было… я отвлеклась буквально на секунду, фильтры включить. Он же едкий…

Ага. Вот как пилот спасался. Получив, как Кроссы и обещали, чрезвычайно болезненный укус, а то и несколько, человек завёл СЭД в дирижабль под дезинфектант, а затем… ну да, слегка поехал крышей от ощущений. Температура, боль, лихорадка, а «вояка» далеко не герметичен. Скорее всего еще и засыпавшийся внутрь кабины порошок жег неслабо. Хорошо, умысел Кроссов с некоторым колебанием вычеркиваю. Тем более, что такой счастливчик был один. Я уже проверил как сам «Тор», так и его окрестности — выживших не наблюдалось. Злые серые детишки давали 65-процентную летальность, но это лишь означало, что 35 процентов атакованных ими людей должны были остаться в живых после получасового интервала, о котором предупреждал Шарль. А дальше уже работала жара, влажность, местные хищники, отсутствие врачебной помощи и мы.

…а по дирижаблям халифатцев, стоявшим на низком приколе компактной кучкой и накрытым маскировочной сетью, я уже разрешил пострелять из «вулканов» Уокеру и Праудмур.

— Скоро прилетят демонологи, забирать железяки, — поделился я планами со своей подругой, — Мне нужно, чтобы вы с мистером Уокером подстраховали меня с неба. Потом взорвем «Тор». Как только это случится, ты отправишься в Мирред на постельный режим.

— Алис…, - попробовала возмутиться девушка.

— Леди Коул должна посмотреть твои ребра! — отрезал я.

На этом вопрос оказался закрыт. Что такое неправильно сросшиеся кости бывшая инквизиторша знала отлично.

Янус Стразе действительно вскоре прибыл на «Клаузере». Огромный, хоть и не дотягивающий до «Тора» дирижабль завис над поляной, тут же выпуская из себя грузовые платформы, полные людей. Демонолог прибыл лично, вместе со своим одержимым, Себастианом Карту, что было очень даже хорошо. В отличие от момента, когда я заметил, что платформы опускают вооруженных людей в военной форме, явно не являющихся пилотами СЭД-ов и доспехов. Эти подозрительные люди деловито разбегались в разные стороны, а часть из них, посматривая на меня, довольно решительно направились к пролому, ведущему внутрь «Тора».

Я поднял вверх кулак с выставленным указательным пальцем. Стразе недоуменно вскинул брови, останавливаясь. Земля перед наемниками, собирающимися пролезть в «Тор», взорвалась клочьями грязи, травы и песка от частого попадания крупнокалиберных пуль.

Вояки тут же попадали там, где стояли. Остальные, те, кто еще не успел уйти с поляны, также испытали определенный душевный дискомфорт, начав водить оружием по сторонам.

— Бросайте оружие и не шевелитесь! — крикнул я придуркам, неторопливо хромая к Стразе, — У вас пять секунд!

Послушались. Был бы взрыв, могли бы подумать на мину, но работу пулемета, даже такого необычного, сложно было не узнать. А вот откуда прилетели «подарочки» никто не понял. Но демонологи меня разочаровывают все сильнее и сильнее. Это обычные… простолюдины. Тупые, самонадеянные, совершенно безосновательно считающие себя наверху пищевой цепи. Слишком они привыкают к безмолвному подчинению собственных слуг, совсем забыв, что это просто контракт. А еще чрезвычайно самодеятельны.

— Лорд Эмберхарт, как это понимать!? — раскрасневшийся и вспотевший северянин стоял с дрожащими губами, выпучив на меня глаза.

— Я спас вам жизнь, мистер Стразе. А теперь будьте добры, немедленно уберите эту вооруженную шваль, которую я сюда не приглашал, и займите людей погрузкой того оборудования, на которое я указал заранее. Я давал вам предельно четкие указания на то, кому сюда нужно высаживаться и что именно забирать.

— Вы…

— Вы и ваши коллеги, мистер Стразе, — ленивое, тупое, жадное, слабое и трусливое быдло. Моя чаша терпения переполнена. Либо вы делаете то, что я говорю, либо вы все трупы. Считаю до пяти.

— Лорд…

— Пять.

Этот самодовольный болван, заискивающе улыбающийся в лицо и тщетно прячущий жадный блеск в глазах, меня уже заколебал. Вся ситуация, ранее казавшаяся хорошим и выдержанным планом, оказалась полным фиаско. Демонологи могут быть умными, эрудированными и просвещенными людьми, но они совершенно не организованы, а что еще хуже — не образованы в достаточной степени. Могу понять, что моими усилиями их чуть ли не выдергивают из уютных креслиц, пихая при этом на амбразуры, чего человек не приемлет, предпочитая, чтобы дохли другие, но сколько можно, мать вашу так, тормозить перед лицом неминуемого уничтожения!

— Четыре.

— Три, — проговорил я, не особо вслушиваясь в то, что там лепечет придурок. Являясь довольно сдержанным на эмоции в любом деле, не касающемся моих близких, сейчас я впервые за долгое время чувствовал настоящую злобу. Вожусь с ними, как с капризными младенцами. Куда проще было бы перерезать всё это дерьмоголовое стадо, а затем, наняв несколько отрядов наёмников, лично сравнять с землей крепость Гиас… только вот проблемка — воевать с пачкой демонологов простыми людьми, даже посаженными в броню, штука очень сомнительная и рискованная. Демонолог, предчувствующий смерть, превращается в загнанную в угол чумную крысу, способную на фокусы, к которым обычные люди не готовы.

Тут нужны свои крысы. Но одну из них я сейчас пришпорю.

— Всё! Я понял! Понял! — заорал взбешенный и перепуганный Стразе, бросив несколько взглядов на своего слугу. Наверняка прикидывал, не натравить ли Карту на меня. Метнувшись к одному из растерянно взирающих на нашу перепалку рабочих, от вырвал у того из рук рупор, начав в него выкрикивать команды. Подчиняясь им, недовольно бурчащие наемники взлетали назад в брюхо «Клаузера», а назад спускались уже пилоты и грузчики. Равновесие было восстановлено.

Полюбовавшись, я дошёл до Стразе, нависнув над северянином. Он, сам будучи высокого роста, явно не привык общаться с теми, кто выше него, но общаться я с ним не собирался. Точнее выслушивать то, что он снова будет лепетать.

— Итак, — я ткнул пальцем в сторону «Тора», — Это дирижабль Инквизиции. Шаг внутрь него — и вы все стали бы трупами. Почему, мистер Стразе? Потому что Инквизиция здесь — смотрите на перстень. Увидели? Осознали? Радует. Далее. Вы. Меня. Разочаровали. Мистер Карту! Соблаговолите на досуге объяснить своему контрактору, что значит разочаровать Эмберхарта. Разрешаю в деталях. Не разевайте рот, мистер Стразе. Я не могу вас тронуть без особого повода при жизни, а вот потом — совсем другой вопрос. Нет, не падайте в обморок, еще успеете. Держитесь, ну? Слышите меня? Хорошо слышите? Так вот, на днях я свяжусь с вами и сообщу координаты базы Клана Гиас. После этого буду ждать ровно неделю. Ровно неделю после того, как положу трубку. Не минутой больше. Если за это время каждый паскудный представитель вашего племени не будет готов к штурму — я умываю руки. Ровно. Неделя. Вам всё понятно?

— Д-да…

— Тогда подгоняйте рабочих. Я и так уже потратил на вас слишком много времени.

Глава 16

В том прошлом мире и прошлой жизни не было ничего сверхъестественного. Ребенком там я еще верил в магию, в удачу, в религиозные сказки и прочую чепуху. Жизнь же показала, что ничего даже отдаленно похожего не существует. Ни сверху, ни снизу, ни сбоку. Смерть же показала, что что-то всё-таки есть.

Так я очутился здесь.

В этом невозможном параллельном мире, где история данного временного периода как в кривом зеркале отображает диспозицию стран на 1880–1920 годы той Земли… сверхъестественного было много. Боги, демоны, Иные, люди, культивирующие волевые навыки управления эфиром, магия, другие измерения, телокрады, Бури, нежить… перечислять можно долго. Но оказалось, что это всё, несмотря на всю свою неопознанность и таинственность, в целом подчинено жестким законам. Включая магию.

Чувствую ли я душевный подъем от мысли, что могу призывать демонов, управлять здоровенными боевыми доспехами, проходить на огромные расстояния через зеркала и делать другие «сверхъестественные» штуки? Нет. Это лишь инструменты, за которые принято платить. Удобные и могущественные, но не вызывающие восторга. Мне не перед кем хвастаться, некому взирать на меня снизу вверх восторженными глазами, нет врагов, что склоняют головы перед моим великолепием, бессильно скрипя зубами. Эго молчит, оно уже давно не жаждет выделиться из миллиардов таких же серых и незначительных душ, отчаянно жаждущих продемонстрировать своё существование миру. Я Эмберхарт. Мир, в целом, может меня и не знать, но это лишь к лучшему к для моих планов.

Прах, оставшийся от детских мечтаний, не рождает свежий зеленый побег. Он перемалывается в ничто новыми реалиями.

Но кое-что из прошлой жизни у меня осталось. Изредка возникающая прямо с утра уверенность, что день преподнесет неприятный сюрприз огромных пропорций. Это было не какое-то там предупреждающее чувство, тень на сознании и тому подобная фигня — а четкая, хоть и совершенно необоснованная уверенность. Холостых «выстрелов» не бывало. Наступал обед, полдник, ужин, даже во время подготовки ко сну — и случалось какое-либо дерьмо. Густое и круто заваренное.

В этой жизни я испытал с утра подобное первый раз, но сразу же вспомнил, что означает это тяжелое, хмурое и злое предчувствие, что мешает радоваться даже первой утренней чашке кофе. А ведь эта самая чашка должна была быть особенно прекрасна — я пил её в покое и одиночестве на высоте около трех километров над уровнем моря…

Пошедшая рябью поверхность зеркала оповестила меня о вызове.

Сразу отвечать я не стал. Сначала допил кофе, затем неспешно оделся в полное свое шуточное облачение. Шесть револьверов, нож-бабочка, трость, пара гранат и фамильный меч, чьи ножны ради разнообразия и респектабельности я на этот раз приспособил на бедре. Белоснежная рубашка, черный жилет, ярко-красные брюки, плащ и широкополая шляпа. Арк, басовито каркнув, притащил круглые очки с красными стеклами, оставленные мной на комоде. Сунув в зубы «эксельсиор», я посмотрелся в зеркало с откровенным восхищением — красавец, каких мало! Если бы еще не хромал, так вообще прекрасно было, но со ступней лишь только-только спал отёк, и то, благодаря тому что последние двое суток я провёл, мирно лежа в капсуле «Благих Намерений», управляя дирижаблем над Бермудским треугольником в поисках острова клана Гиас.

— «Алистер, ты как на войну собираешься», — удивленно отреагировал на происходящее Эйлакс.

— «Скорее, закрыть целую веху жизни, демон. Буду тебе признателен, если ты сосредоточишься на том, что происходит вокруг меня. Твои чувства могут нас выручить».

— «Ты уверен, что не преувеличиваешь?»

— «Да».

Затем я принял вызов.

…и без всякого удивления взглянул в выцветшие от старости глаза почти лысого грека, сидящего во главе длинного стола в темном помещении, освещаемом лишь ахейскими свечами. За столом представитель Древних был далеко не один, каждый из десятка стульев был кем-то да занят.

— Господин Октопулос, почтенное собрание, доброго вам всем времени суток, — вежливо кивнул я, становясь перед зеркалом, — Чем обязан?

— Алистер, — неожиданно улыбнулся старик, проговорив моё имя удивительно мягким тоном, — Мальчик мой, гляжу, ты куда-то спешишь? Я хотел пригласить тебя присоединиться к нам, здесь.

— Ради такого приглашения можно и отложить свои планы, — с этими словами я шагнул в зеркало, перемещаясь к Октопулосу. Теперь, с более близкой позиции, я видел, что за столом сидят одни Древние. Большей частью незнакомые мне мужчины, но также и парочка женщин. Из них я знал лишь одну — леди Элизу Мур, восседающую прямо около грека. Её лицо ничего не выражало, напоминая фарфоровую маску. Девушка, с которой мы расстались на очень неплохой ноте в одном русском городке, сейчас всем своим видом демонстрировала отсутствие интереса ко всему, что происходит в этом зале. Уверенность в грядущих неприятностях потеряла последние нотки эфемерности.

— Вижу, мне не оставили места? — изумленно подняв брови, я сделал полуоборот, пытаясь углядеть лишний стул. Ничего подобного здесь не наблюдалось.

— Тебе придётся постоять, Алистер, — еще раз бледно улыбнулся Октопулос, — и ответить этому Сбору Свидетелей… кстати, вновь собранному по твоей вине, на несколько очень важных вопросов.

Что-то внутри меня дёрнулось. Нечто злое, темное и нетерпеливое, разбуженное придурком по имени Янус Стразе. Нелепой и смешной игрушкой чужих сил, считающей себя кем-то… вроде нас. Казалось бы, какая мелочь, просто ответить на вопросы стоя. Ерунда. Для того старого меня, который раз за разом заставлял лорда Алистера Эмберхарта терпеть заскоки этого могущественного грека. Ради дела, но терпеть.

Раз за разом…

Хорошо, будем считать, что это предпоследняя капля.

— Я вас внимательно слушаю, господа, — благосклонно кивнув собравшимся, я извлек из портсигара сигарету, прикурил её, с наслаждением затянулся, выдыхая дым.

Все эти манипуляции прошли в тишине, но определенно вызвали самую настоящую бурю эмоций у Октопулоса. Он даже улыбаться фальшиво прекратил, сощурив зло глаза. Остальные, сидящие за столом, местами даже удивились перемене настроения неформального лидера собрания. Люди посматривали и на меня, но в взглядах аристократов я не видел ничего негативного. Легкая настороженность, любопытство, скука. Не более. Наверное, соответствуй мой внешний вид возрасту, возмущения было бы на порядок больше.

— Я обвиняю тебя во лжи, Алистер, — вновь открыл рот грек, — Обвиняю перед лицом этого Сбора. Ты утаил сведения, представляющие из себя крайне высокую важность для всех Древних. Есть что сказать по этому поводу?

— Да, — вынув сигарету изо рта, я вежливо выдохнул густой клуб дыма в сторону от ближайших ко мне людей, — Я ввел вас в заблуждение, действуя в интересах Рода Коул. И в своих, разумеется, тоже.

Вот тут почтенное собрание оживилось, даже, на мой вкус, чересчур. Похоже, за столом все, кроме Октопулоса и продолжающей неподвижно смотреть в одну точку леди Элизы были уверены, что обвинения грека либо надуманны, либо лишены доказательной базы. А мне уже было кристально ясно — прокололся. Детки Кросса, либо он сам, что-то заметили. Что-то увидели. Как-то смогли сделать правильные выводы. Тогда, придя к Инганнаморте, я ненароком попал в ловушку, оказавшись перед бледными зрачками лорда Паутины.

…и всё. Песенка оказалась спета. Куда раньше, чем мной было запланировано.

Я очень многое не успел сделать. Не успел перевести большую часть своих финансов в более полезную материальную форму, не успел отдать распоряжения в Камикочи, не успел последний раз закупиться в «Пещере дракона» так, чтобы её хозяин Аколлидион грохнулся в обморок от счастья…

Но самое главное, самое ценное и самое нужное — я не успел украсть себе «Паладин».

Всё это было очень-очень грустно. Расклады могли быть на порядок лучше. Только вот, как сказала одна мудрая обезьяна из моей прошлой жизни: «Мне что, разорваться?». Алистер Эмберхарт всего лишь один человек, он не может быть везде и сразу, предугадать всё и вся. И теперь он стоит перед заводящимися Древними, потихоньку понимающими весь масштаб происходящего.

— Действовал в интересах Коул?! — с места вскочил бронзовокожий худощавый господин с квадратными зрачками в ярко-синих глазах, — Лорд Эмберхарт, извольте немедленно объясниться!!

— Объясняюсь, — тут же взял слово я, — Коулы, в отличие от нас всех, были пленниками своего измерения. Вечно живущими в ускоренном времени пленниками. Я мог это изменить, мог помочь своим старым друзьям… и сделал это.

— Были?! — на стуле не удержался другой господин, ничем особо не отличающийся от обычного человека, кроме одновременного использования двух пенсне за раз, — Что значит «были»?!

Дикурий Октопулос, замерший на своем почетном месте председателя, сверлил меня взглядом, полным столь интенсивных эмоций, что я даже немножко за себя погордился.

— Коулов теперь нет в Зазеркалье, — объяснил я господину с пенсне, — Они свободны от него. Теперь измерение медленно схлопывается, удерживаясь пока что за счет тех людей, кого Древние отправляли жить на ту сторону. Могу предположить, что процесс коллапса займет год или два…

— Ты в своем уме, мальчишка?!! — заорал, вскакивая с места, старый влиятельный грек, тараща на меня моментально налившиеся кровью глаза, — Что ты несешь?!!!

Висок укололо острой, но очень быстро прошедшей болью.

А вот и последняя капля. Некий болезненно-приятный звон в груди, как будто лопнула туго натянутая металлическая нить. Нечто, строго-настрого запрещавшее мне ранее… ну хотя бы рявкнуть на старого пердуна во всю силу своих легких так, чтобы его чахлые волосы облетели с черепа, играющего сейчас нездоровым багрянцем и капельками пота.

Правда, сделать я ничего не успел. С мест вскочили все, начав орать что-то своё. Все, кроме леди Мур, которая просто слегка переменила свою позу. Теперь эта девушка, одетая в длинное белое платье, просто смотрела на меня. Спокойно, невозмутимо, выжидательно. Я даже на долю секунды залюбовался её глазами, в которых теперь не было того самого страха, к которому привык с детства…

— «Алистер, сейчас!! По обе стороны!», — резкий окрик демона вернул меня в сознание, от чего я тут же выпустил Тишину, а затем, сразу же, нанес два удара в воздух. Один, тычковый, запылавшим кончиком трости, второй, рубящий, вылетевшим из бутафорских ножен мечом.

Еще два молниеносных укола боли в виски.

Попал. Тишина объяла окружающее меня пространство быстрее оружия, выбивая в нашу реальность двух вооруженных странными короткими цепями молодых людей в серых невзрачных костюмах. Трость попала левому из них в глаз, пробив череп насквозь, а правый получил лезвием длинного меча в висок, тут же лишаясь части головы. Мне пришлось поспешно выдёргивать трость обратно, так как умерший в движении юноша, падая на пол, чуть не вывернул металлическую голову ворона, венчающую трость, из моей руки.

— «Пока тихо».

— «Благодарю, Эйлакс».

В помещении царила тишина и… Тишина. Большинство сидящих за столом Древних, в данный момент полностью лишившихся каких бы то ни было своих способностей, сейчас болезненно переживали эту разлуку. Те из них, чьи организмы были менее зависимы или более крепки, сейчас находились в шоке и прострации, не отрывая от меня остекленевших взглядов. Впрочем, как и Дикурий Октопулос, несмотря на то что Тишина сильно ударила по греку, заставив того буквально опереться на собственные руки, чтобы удержаться в стоячем положении.

Голова начала слегка побаливать.

Они, все они, сейчас вызывали у меня нечто, вроде сочувствия. Столь привычное им Зазеркалье было невероятно важным элементом жизни. Оно объединяло Древних, позволяло монархам всех стран приватно общаться между собой, служило для быстрого перехода из одного места в другое, являлось спасательным кругом, если кто-то из них заболеет или будет ранен, гарантируя сверхбыструю доставку лекаря, лекарства или эликсира из «Пещеры дракона». А теперь…

Эту привилегию, эту жизненно важную штуку у них забирают. Но до осознания этой сложной и невероятно неприятной концепции нужно еще дойти. На данный момент большинство из Сбора Свидетелей, лишь краем сознания коснулись этого совершенно неприемлемого для них факта. А вот два трупа из рода Грейшейдов, оо… это совершенно другой вопрос!

Двое Древних убиты на глазах у Сбора Свидетелей.

Пусть переваривают. Мне нужно немного пройтись, так что общий шок не повредит. Не хотелось бы убить еще кого-нибудь. Лишнего.

Пока я неторопливо хромал вдоль стола к Октопулусу, не отрывающему от меня глаз, несколько Древних потеряли сознание, свалившись на пол. Во всяком случае, я надеялся, что они просто вырубились, а не что-то похуже, но тут уж, как говорится, ничего не поделаешь. Гранд-финал этого акта состоялся, но одну точку лично для себя я еще хотел поставить.

Грек вблизи был похож на карлика. Старого, сморщенного, лысого карлика весом едва ли не сорок килограммов. Кожа да кости, увядающие прямо на глазах. Видимо, в составе постоянно принимаемых им препаратов содержалась изрядная доля эфира, испарившегося под воздействием Тишины. Но он устоял.

— Господин Октопулос, — мой голос звучал ровно, может, низковато слегка, и, наверное, чуть-чуть угрожающе, — Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос. Я понимаю, что моя молодость и изначальная позиция четвертого сына могут… как бы это выразиться? Вызывать пренебрежение. Вполне понимаю. Но ваше отношение к действующему лорду рода Эмберхарт вызывает один очень важный для понимания наших взаимоотношений вопрос. Скажите, а каково это — грубить тому, кто может низвергнуть вашу душу прямиком в Ад? Обнуляя, так сказать, все десятилетия усилий, ушедшие у вас на формирование укрепленных Ядра и Плода?

Вопрос был совсем не праздный. Я понятия не имел, что заставляло старого хрыча цепляться за эту реальность, но о том, что он добился устойчивости собственной души, знал еще от отца. Древние все практикуют набор и усвоение знаний, закалку характера и воли, желая в конце концов, после смерти, отправиться на перерождение со своей памятью и сохранив характер. Только вот это было далеко не ординарное достижение, большинство могло надеяться, что их усилий будет достаточно, чтобы сохранить хоть какую-то часть. Октопулос же был на стадии, способной позволить сохранить почти всё. Да, это не гарантия абсолютного бессмертия, ведь нужно еще как-то выжить там, в Пустоте, найти новый мир, тело… всё это тратит набранный прижизненный «запас», переводя Плод души в эфир, позволяющий ей действовать. Но шансы грека были просто великолепны!

Ключевой момент — «были». Он, смотрящий на меня снизу вверх, как-то это понял правильно. Осознал. Почувствовал.

Даже открыл рот, собираясь что-то сказать. Возможно, стал бы умолять или торговаться, но у меня все сильнее болела голова, что было совсем некстати для эпичных сцен и диалогов…

…поэтому я просто воткнул трость вновь раскалившимся концом в камень пола, меч вонзил перед Октопулосом в стол, а затем, освободив собственные руки, выдернул старика за плечи из его кресла, как цапля выдёргивает лягушку. Установив жертву на колени и поддерживая её, не разрывая при этом зрительный контакт, я свернул Тишину.

Рискованный, конечно, момент… но меня никто не прервал. Даже леди Элиза Мур, уже пришедшая в себя и рассматривающая происходящее из самой выгодной и близкой позиции. Хотя, смотреть особо было не на что, разве что на поплывший по ходу моего речитатива пол, куда довольно быстро погрузился Дикурий Октопулос, отправляясь в путешествие, которого пытался избежать большую часть жизни.

Затем каменные плиты вернулись в то же состояние, в каком пребывали ранее, а я поднял голову, обводя взглядом зал. Треть лежат без сознания, треть в шоке, остальные… безобидны. Отлично. Но можно еще кое-что сделать на бис.

— Леди, — я протянул руку Элизе, — Я предлагаю вам пройти со мной. Клянусь, что не задержу вас у себя в гостях долее, чем на пять минут, и клянусь отпустить, по истечению этого времени, без всяких обязательств и обременений.

— Лорд, — спустя пару секунд у меня в руках всё-таки оказались тонкие прохладные пальчики Древней, — я согласна.

— Тогда нам пора.

Голова болела всё сильнее.

Леди Мур продержалась ровно до другой стороны зеркала. Когда её ноги оказались на железной палубе «Благих намерений» леди изволила превратиться в белую безвольную тряпочку в самый неожиданный момент. Пришлось, чертыхаясь, бросать оружие, затем тащить женщину в ближайшее кресло и организовывать даме в срочном порядке полный бокал бренди. Верхние конечности Элизе вполне подчинялись, что выяснилось, когда её правая рука атакующей змеей впилась в предложенную емкость. Моя старая знакомая выпила алкоголь залпом как подогретое молоко для ребенка, а затем внезапно попросила хриплым голосом дать ей пощечину.

Я удовлетворил просьбу дамы.

— Алистер, что ты наделал!? — тут же уставилась на меня еще держащаяся за щеку Элиза.

— Слушай меня, внимательно, — я опустился перед леди на колени так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, — Через пятнадцать минут род Мур станет самыми востребованными людьми на планете. Я сове… нет, не советую, а убедительно прошу тебя — сейчас ты бегом отправляешься в свой родовой Каллед, созываешь всех Муров, что остались, после чего запираетесь там на пару лет. Поняла? Времени у тебя — крохи!

— Что ты собираешься сделать?! — вмиг побледнела только начавшая набирать краску Элиза.

— Через пятнадцать минут я разрушу Зазеркалье, леди Мур, — хрипло ответил я, хватаясь за голову и морщась от еще одного приступа боли. Она уже не тихо и тонко долбилась в висок, а мощно накатывала короткими волнами.

— Что с тобой?!! — Элиза шлепнула ладонью по моему лбу, а затем, не успел я подумать о том, что целительница запросто может вскипятить мне всю кровь, тут же выпалила, — Ты совершенно здоров! Только ушиб ног и всё!

— Ты соображаешь, что делаешь?! — самым неаристократичным образом зашипел я на девушку, — Время идёт!

— Не страшно! — ошарашила она меня пренебрежительным взмахом руки, продолжая щупать мой лоб, — Мы целители, мы почти не отлучаемся из Калледа! Все дома! Не мешай мне, сиди смирно! Лучше скажи, что происходит, Алистер Эмберхарт?!!

— Не могу, — угрюмо признался я, дозволяя белокурой женщине делать все, что вздумается, — Просто сидите в замке как можно дольше. Закажи продуктов, чем больше, тем лучше, разбей теплицы. Будут спрашивать обо мне, передай, что я буду убивать без жалости всех, кто ко мне приблизится. Всех! Не выпускай никого из замка. Тебя бы и так схватили, уйди я один. А через полчаса Муры станут…

— Бесценны! — фыркнула моя старая знакомая, поворачивая мою голову к своему лицу с холодеющими глазами и меняя тон на смертельно серьезный, — лорд Алистер Эмберхарт! Твоя жизнь в моих руках. Я требую ответа. На кого ты работаешь?! На богов?! На волшебников?! На кого-то из нас?!!

— На себя, дурочка, — пренебрежительно скривился я, внутренне дико радуясь тому, что у меня с Шебаддом Мериттом на двоих одна душа, — …и на Ад. По установленным договорам и контрактам.

— Правда, — растерянно заключила лучшая в мире целительница, и моментально, как умеют только женщины, перевела тему, — Алистер! С телом у тебя всё в порядке, а с душой нет — она меняется! Что-то просачивается из Ядра, меняется местами с частями Плода. Ты понимаешь, что это?!

— Возможно, — выдавил я, а затем рявкнул, — Беги домой, женщина! И выйди уже за кого-нибудь замуж, сил моих нет на тебя смотреть всю жизнь!!

— Дурак! — мне лицо обожгла пощечина, затем по тому же месту прошлись взметнувшимся подолом, когда женщина рванула со стула прямиком в зеркало, чуть по дороге не вписавшись плечиком в раму.

Спасти. Нахамить. Прогнать. Получить по лицу. А ведь она запросто могла меня лопнуть как шарик. Чем я думал? О чем?

Неважно. Время на исходе. Возможно, я тороплю события, и тот же Генрих Грейшейд еще не закончил подбирать челюсть с пола от новости, что он лишился двоих сыновей или племянников, но тянуть время сейчас никак нельзя.

Потратив еще минуту на то, чтобы проверить показатели на приборах «Намерений», убедившись, что дирижабль самым спокойным образом висит над морем, я шагнул в зеркало. Не так, как шагает тот, кто хочет пройти насквозь, а так, как умеют лишь немногие Древние, которым открывалась дорога внутрь.

— «Что-то мне сильно это не нравится…», — поделился со мной мыслями демон. С ним сложно было не согласиться. Бывший дом семьи Коул, куда я не один десяток раз наносил визиты и на лужайке перед которым не раз дурачился с Мирандой, уже не существовал.

Здесь, в средоточии человеческой власти над чужим измерением, уже ничего не было цельным, понятным и логичным.

Вздымающаяся буграми трава, слипшаяся и сливающаяся, закручивалась земляными вихрями, вздымаясь вверх и безболезненно соединяясь с тем, что раньше было небом. Деревья, холмы, обломки дома, облака, всё было деформировано, искажено, в движении. От самого особняка, бывшего средоточием реальности, осталась лишь странная… чехарда, где знакомые узоры обоев переходили в расположенные вертикально ступеньки, шторы бугрились проросшими на них кирпичами, а перила вольготно обвивались вокруг растянутой на десятки метров ленты, в которой я с удивлением опознал кровать.

— «Не сходи с места. Давай прямо отсюда, а затем, по моему сигналу, сразу делай шаг назад», — серьезным тоном оповестил меня Эйлакс, — «Когда ты говорил про год-два, Алистер, ты очень сильно переоценил стабильность этого места. Я бы сказал «неделя, другая». Максимум».

— «Здесь всё на соплях», — подумал я в ответ, — «Приступаю».

— «Быстро и часто, помни. Быстро и часто. И сразу, как скажу — шаг назад!»

Тишина стабилизирует ту реальность, в которой я нахожусь. Она, распространяясь вокруг меня незримой сферой, ужесточает законы чего бы то ни было. Исторгает чуждое. Только это совсем не значит, что подобный фокус — единственное её применение. Шебадд Меритт совсем не зря как-то назвал эту способность инструментом.

Выпустить… и тут же заставить вернуться. Поморщиться от нового приступа головной боли. Выпустить. Свернуть. Теперь чаще! Выпустить! Свернуть! Выпустить! Свернуть!

Снова больно!

Выпустить!

Свернуть!

Снова! Снова! Снова!

- «Шаг!»

Я тут же делаю шаг назад, смешно запинаюсь о раму зеркала и некрасиво падаю задом на металл пола «Благих Намерений». Голову вновь пробивает злое сверло боли, но я смотрю на зеркало Древних, почти не отвлекаясь на неприятные ощущения. Слишком завораживает то, что там происходит.

Моим глазам предстает зрелище войны двух реальностей, растревоженных Тишиной в точке их спайки. Уникальном и, как оказалось, чрезвычайно уязвимом месте этого конкретного измерения. Поверхность зеркала вздувается пузырем, а затем проваливается внутрь себя, частично засасывая воздух. Вновь вздувается, еще сильнее, заставляя меня сжиматься при мысли, что вот-вот оно брызнет мне острыми осколками в глаза. Вновь пропадает. Затем оно повторяется с усиливающейся амплитудой. Я даже забываю отползти, наблюдая, как Зазеркалье впервые выходит из тонкой поверхности зеркала, как оно стучится в наш мир.

Но затем магия момента пропадает. Зеркало, проходя свою «ровную» точку, застывает в ней, трескаясь с оглушительным звуком. Его осколки тут же весело сыплются на металл пола, барабаня по моим ушам умопомрачительным звонким лязгом, знаменующим окончательный разрыв связи между Землей и Зазеркальем. Так сейчас происходит с каждым зеркалом Древних по всей планете. Точка поставлена.

— «Ну как тебе в образе врага всего доброго, светлого и прекрасного, Алистер Эмберхарт?», — спросит меня через десять минут демон, поселившийся внутри моего тела, — «Ты же теперь архипредатель. Падший рыцарь всех высших сил, что направляли и сохраняли этот мир тысячи лет!».

— «Неплохо», — отвечу я ему, с огромным удовольствием отхлебывая невероятно крепкий и такой же сладкий кофе, — «Чувствую определенность, знаешь? Эдакую стабильность. Ясность. Пройденная точка невозврата… окрыляет. Позволяет дышать полной грудью».

— «Тогда добро пожаловать в клуб!»

Глава 17

— …до встречи, мистер Стразе. Надеюсь, что она будет последней.

С этими словами я повесил трубку, поднимаясь из-за панели радиорубки. С бдения за ней начался новый день. Сначала, использовав совершенно новый идентификатор, я связался с Мирредом, успокоив всех своих обещанием, что вылетаю прямиком к ним. Затем настала очередь демонолога, которому я наконец-то поведал координаты найденного мной острова клана Гиас. Янус порывался выпросить у меня чуть ли не превентивную бомбардировку острова «Гекатами», но был коротко и жестко высмеян. Скупо объяснив обнаглевшему типу, что уже подумываю принять сторону Гиас, я передал ему координаты острова, сообщив, что жду, когда флот демонологов выйдет со мной на связь перед штурмом.

Накрыло меня потом, за утренним кофе.

Вчера я не сделал ничего предосудительного или неправильного. Наоборот, действовал как отлично отлаженный механизм, ровно так, как было нужно. Верно оценил обстановку, последствия, принял решение, разыграл всё как по нотам. Упрекнуть себя можно было лишь за мгновение слабости, во время которого я допустил Элизу Мур до своего тела, отдавшись на волю этой женщины, но… повезло. Или же я недооцениваю её отношение ко мне.

Это то, что было. А по факту? Если смотреть правде в глаза, то я не просто убил вчера лорда Алистера Эмберхарта…а предал всех и вся. Цивилизацию, Древних, тай-сегуна Итагаки Цуцуми, принимавшего у меня присягу Японии… всех. Друзей, приятелей, подчиненных. Принципы, на которых зиждется этот мир. Три с половиной тысячи лет истории моей династии. Удар в спину всем в самый неожиданный для этого момент.

Ради чего?

— «Эмберхарт, заканчивай с рефлексией. Я бы еще понял эти метания, если бы не знал, что у тебя несколько ответов на этот вопрос. Раздражаешь».

Верно.

Новая эра войны, наступающая в этом мире. Европейцы, лишь приблизительно понимающие, с какой силой столкнулись, также понимают, что этого дракона нельзя загнать назад. Его нужно бить всем. С технологий снимаются запреты, стучат паровые молоты на сотнях фабрик, выпуская оружие, доспехи, технику. Это — тоже дракон. И он выпущен на свободу. Даже если загнать богов назад, то те же «вулканы», способные снимать с неба дирижабли один за другим, назад уже не загонишь. Мир будет меняться. Точнее, мир закончен. Наступает новая эра войн, как мы видим по поведению Халифата.

Боги Индокитая. Неизвестная величина. Пока они лишь огрызаются и выжидают, но с каждым днем учатся и… злятся. Я знаю, что они мечтали править этим миром безраздельно, а сейчас находятся в половине шага от этого. Стоит им выложить все карты на стол, как тот рухнет под тяжестью таких козырей. Им мешает лишь жадность и отсутствие единства в рядах.

Бури, приносящие телокрадов. Через сколько лет появится очередная изворотливая тварь, заселящаяся в тело какого-нибудь паренька из хабитата, выгнанного бомбардировками из родного гнезда? Что придумает этот новый «попаданец»? Какими силами будет владеть? На каком этапе его убьют? Один придурок погрузил Японию в 80 лет изоляционизма, а что будет, если выживет деятельный не-придурок?

Ответ на все вопросы есть только у голубого призрака, сидящего в пещере на краю света. Резкий, безжалостный, совершенно бесчеловечный, категорически апокалиптичный и… единственно верный.

— Лорд Эмберхарт! — из раздумий меня вырвал знакомый глумливый голос, металлическим эхом отдающийся в внутренностях дирижабля, висящего в паре километров над уровнем море, — Представляете, я тут почувствовал себя внезапно уволенным! Без выходного пособия, без рекомендательных писем, без даже доброго слова напоследок. Как вы могли так поступить со мной, лорд Эмберхарт? После всего, что я для вас сделал!

Из полутьмы короткого коридора, ведущего к каютам «Намерений» выступила голая бесполая фигура с кожей синего цвета. Черные блестящие глаза без намека на белок, зрачок и радужку уставились на меня. Белоснежные зубы показались наружу в виде почти неестественно широкой улыбки. Облокотившись плечом на стену, демон принял довольно фривольную позу, а потом, скорчив умильно-обиженную рожу, вновь застонал о своей горькой судьбе безблагодатно уволенного.

— Насколько я тебя успел изучить, Дарион Вайз, ты сейчас находишься в состоянии, близком к восторгу, — сухо попытался пресечь я попытки демона продолжить плач по своим погубленным трудам, — Прекрати фиглярствовать.

— Ах эта ваша проницательность, лорд! — синий демон выполнил довольно изысканный поклон, делая вид, что подметает пол невидимой шляпой, а вторую руку элегантно заводя себе за поясницу. Впрочем, когда он распрямился, рука, ушедшая при поклоне назад, вернулась назад не пустой. В ней демон удерживал зеркальную маску, протягивая её мне, ухмыляясь и сопровождая жест комментарием, — Это тебе. За старика. Ты временно израсходовал одну из привилегий рода, но при этом так потрафил этим жирным старичком нашим общим знакомым, что тебе решили сделать маленький подарок. Час Посланника. На любые твои нужды.

— Многоразовый? — деловито поинтересовался я, вертя в руке маску.

— Нет, — отрицательно покачал головой демон, — Не раскатывай губу, Эмберхарт. Ты кое-что получил даром оттуда, где даром не достаётся ничего.

— И я это использую в ваших интересах, — покачал я маской, с иронией глядя на синекожего, — Но кое-что я от тебя потребую, Дарион Вайз. Раз теперь ты свободен…

— Я не полезу с тобой к демонологам, — тут же посерьезнел демон, — Даже близко к ним не подойду!

— Этого не нужно. Мы с тобой знаем, что произойдет после, так что слушай мою последнюю просьбу. Мне нужен «Паладин».

— Ты с ума сошёл, Алистер Эмберхарт? — на синем лице Дариона Вайза впервые с момента нашего знакомства проступила неподдельная оторопь, — Одно дело — притворяться твоим секретарем и совсем другое… У меня и времени на это всего неделя? Неделя же, да?

— Мы знаем, что должно случиться потом, — надавил я голосом, неотрывно глядя в черные глаза твари Преисподней, — Мне нужен «Паладин». Ты ничем не связан, ничем не скован, можешь ни на что не оглядываться, Дарион Вайз.

Бодались мы взглядами около минуты, может быть, чуть больше. А затем бесполый синекожий демон внезапно оказался ко мне вплотную, нос к носу. Весь его насмешливый вид, бывший, как будто, неотъемлемой частью этой сущности, пропал, как будто его никогда не было. Передо мной стоял один из тех, кого недоумки вроде Януса Стразе почтительно и со страхом величают «архидемонами». Разумный и жестокий лорд Преисподней, владелец одного из Шпилей Города.

— Алистер, — медленно выговорил Дарион Вайз, — Ты нас… радуешь. Тех, кто внизу. Тех, кто здесь. И того, кого я звал «господином». Даже я не ожидал, что ты сможешь сделать этот шаг. Отказаться от всего. Это стало сюрпризом. Приятным, не скрою. Очень приятным и очень… вдохновляющим. Ты заставил меня почувствовать надежду. Знаешь, на что? Пожалуй, я тоже сделаю тебе сюрприз…

— Делай, — кивнул я, не двигаясь с места.

— Знаешь, почему я служил Шебадду Меритту и до сих пор выполняю его указания? — нервно дернул щекой демон, — Мы заключили с ним сделку, очень и очень давно даже по моим меркам. Тебе кое-что нужно знать о этой сделке, кое-что очень простое. Если сделанное мне обещание Шебадда Меритта будет не осуществлено, то я получаю его душу. Живи теперь с этим, Алистер Эмберхарт! А я пошёл искать тебе твою железяку!

Хлоп! И синекожий исчез.

Какие откровения. Хмыкнув, я подбросил в ладони зеркальную маску, направляясь к ложементу мысленного управления дирижаблем. Чего же Дарион Вайз настолько жаждет, что решил простимулировать меня, несмотря на то что я все делаю так, как они с призраком мага и хотят? Интересно…

Но несущественно. Обидно, конечно, расставаться с собственным ощущением неуязвимости, с гарантией, что как бы дела не пошли, я всё равно уцелею как личность, но… если чего-то не было с самого начала, то смысл о этом горевать?

Меня ждут дома.

Сутки туда, сутки обратно. Итого пять дней спокойной жизни в месте, где все тревоги и треволнения мира превращаются в пустой пшик. Вполне может быть, это будет последний отдых в моей жизни.

Интерлюдия

Теневой Лондон, также известный как Город-на-Изнанке, был местом, чуждым понятию «гостеприимство». Право на жизнь, на собственность, на свободу и достаток тут вырывалось силой. Здесь, в этом мрачном и торжественном куске чуждой царству Тени реальности не было место слабости и малодушию, как не было стражей закона, либо каких-либо других сил, способных защитить разумного от агрессии со стороны. Но, что было бы совершенно удивительно для человека постороннего — излишней жестокости теневой Лондон тоже не терпел.

Этот зловещий город, находящийся в ведении барона Генриха Грейшейда, был похожий на отлаженный механизм. Новичок мог в нем найти свое место, будучи полезным остальному обществу, либо потерять всё, пытаясь это сделать. Никаких законов, кроме правила общежития. Сам барон в этой мрачной и лишенной солнечного света вольнице играл очень важную, хоть и необременительную роль — он просто-напросто убивал любого, кто пытался подчинить жителей города. Если ты проживаешь в Тени, то заботишься о себе сам. В лучшем случае — покупаешь услуги, но не более. Это касалось всех, даже самого Лорда Теней.

Сейчас Город-на-Изнанке был не похож сам на себя. Ссоры, стычки, ругань и насилие на улицах поставили рекорды за всю историю долгого существования этого места. Причина была простой — из-за божественной световой атаки, потревожившей весь План Тени, сущности, что обитают вне стабилизированных человеческим присутствием мест, повысили свою активность, начав нападать на жителей отдаленных уголков Плана. Всем им пришлось бежать сюда, в твердыню Тени. Местным такое, разумеется, не нравилось. Блестели ножи, слышались стоны, текла кровь.

В самом замке, возвышавшимся над прочими строениями Лондона-в-тени, тоже было неспокойно. Здесь тоже происходили невиданные ранее вещи, к вящему неудовольствию и скорби владельца этого оплота, но поделать против этих событий Генрих Грейшейд, к огромному своему сожалению, ничего не мог. Более того, он возглавлял всю эту катавасию, которую горячие языки и головы окрестили Большим Сбором.

Проще говоря, всё сообщество Древних родов, взбаламученное одним юным и крайне непредсказуемым лордом, впав в панику, прибегло к единственно им теперь доступному способу мгновенного перемещения и сбора, воспользовавшись услугами семьи Грейшейд. И их домом. И их, демоны подери, лордом!

Высокий, бледнокожий, широкоплечий, Генрих восседал на своем излюбленном троне в зале, заполненном оживленно переговаривающимися людьми. Длинные черные волосы частично закрывали темные глаза барона, скрывая от окружающих неудовольствие затворника, взирающего на творящийся в сердце его владений беспорядок. А настроение у этого владыки было паршивым еще и до появления всех этих нежданных гостей…

— Господа…, - голос барона прогремел под сводами огромного зала, — Прошу вас, рассаживайтесь по своим местам. Мы все собрались здесь для обсуждения текущей ситуации, так смысл её обговаривать по группам?

Гости, возбужденно переговариваясь, начали занимать свои места за столом. Разумеется, лишь наиболее влиятельные и опытные из присутствующих, так как даже в замке Грейшейдов, злоупотреблявших в свое удовольствие пространственной роскошью, столов на три сотни присутствующих не водилось. Такое количество людей барону откровенно не нравилось, как и то, что его оставшиеся в живых отпрыски и родственники лежали сейчас с истощением, будучи вынужденными переправить сюда эту прорву народа.

На повестке дня было несколько вопросов, но главным из них, зудящим у всех на языках, был один…

— Эмберхарт! — почти взвизгнул, вскакивая с места Литис Октопулос, новый глава рода, — Он предал нас! Предал всех! Его необходимо устранить как можно быстрее!!

Генрих с презрением окинул взглядом худую сутулую фигуру грека. Дрожащему от злости и страха сыну Дикурия было уже с полсотни лет, но покойный старик не питал по поводу своего сына никаких надежд, давно уже уделяя куда больше времени Грейшейдам, в том числе и в общении. Все, на что мог рассчитывать Октопулос-младший, чтобы не оказаться совсем уж без наследства в виде влияния и авторитета своего отца — это проявить сейчас инициативу. И даже это он только что запорол самым бестактным образом.

— Предательство нужно еще доказать.

Вот эти слова, прозвучавшие в тишине, дались барону с определенным трудом. Несмотря на свою любвеобильность и полную свободу производить отпрысков в любых количествах, Генрих своих потомков любил и ценил. Каждый из них был ушами, глазами и руками барона в основной реальности. Но, несмотря на свои чувства, он также и знал, что его отпрыски, убитые Алистером Эмберхартом, напали первыми. Выполняя приказ.

Слова Лорда Теней вызвали очень бурную реакцию собравшихся:

— Сир Генрих, вы шутите?!

— Он убил ваших собственных сыновей, барон!

— Он убедил Муров запереться в их замке! Целители отказываются выходить и отказываются принимать гостей!

— Он низверг моего отца в Ад!

— …разрушил Зазеркалье!

— Убил Эдвина Мура!

— Пятеро человек с того Сбора Свидетелей на больничных койках! Лорд Тайсвен может не выжить!

Генрих слушал, а шум всё усиливался и усиливался. Он вовсе не хотел брать на себя роль председателя этого совещания, будучи по своей натуре человеком, далеким от публики, но заменить его было некем. Он, Владыка Теней, был единственным среди всех Древних, хоть сколько-нибудь знающим о самом Алистере Эмберхарте и о истории становления четвертого сына графа следующим главой рода. Он единственный мог послужить связующим звеном между Мурами, Эмберхартами, Грейшейдами, Коулами и Кроссами. Кроме, разумеется, последнего, сидящего сейчас среди бушующих аристократов.

Тени в зале сгущались…

Спорящие и кричащие с мест люди отнюдь не были стадом баранов. Представители Древних родов, большую часть из которых потомки Грейшейда перенесли сюда с передовой в России. Они сражались с порождениями богов, с людьми, с миазменными тварями, прикрывали обычных людей и обеспечивали объединенную армию человечества разведданными. Деньги этих людей, сейчас кричащих друг на друга и в лицо Грейшейду, обильным потоком вливались в производства крупных стран, позволяя фабрикам боеприпасов и силовых доспехов работать с полной нагрузкой. Эти люди сейчас себя чувствовали преданными.

Обманутыми.

Беззащитными.

Один юнец менее чем за полчаса оставил их без жизненно важного способа перемещения, разобщил все государства мира, а следом еще и убедил лучших целителей уйти на осадное положение! Восемнадцатилетний сопляк, четвертый сын Роберта Эмберхарта, графа, уже прославившегося среди остальных как Предатель-Неудачник. Сын, по абсолютному мнению присутствующих, смог превзойти отца, как в деяниях, так и в масштабах.

Но зачем?

Этот жизненно важный с точки зрения барона вопрос большую часть его гостей не волновал. А вот самого Грейшейда — очень. Что происходит? Это план Роберта? Не может быть, Алистер сам убил своих братьев и пленил отца, передав его Октопулусу. Сам послужил причиной падения собственного предка. Отомстил за то, как его хотели использовать. Но что тогда получается?

А вариант может быть лишь один. Если принять за факт, что Роберт Эмберхарт был автором больной идеи устроить вместо Японии филиал ада из другого мира, то его сын действует… не самостоятельно. Да и как он мог хоть что-то придумать, когда только-только нежданно и негаданно стал следующим графом? В 18 лет? Если, конечно, Алистер Эмберхарт не спланировал всё, включая идиотскую затею отца. А это он мог… нет, не мог. Никак не мог.

Зато мог тот, кто занял его тело. Некто куда более опытный, могущественный и долгоживущий. Но могло бы это остаться незамеченным в целой семье знатоков душ?

Вопросы… вопросы… Генрих, рассматривающий горячо обсуждающих поимку или уничтожение Эмберхарта людей, никак не мог избавиться от мысли, что они, они все… просто опоздали. Настолько, что мальчишка, который без малейших усилий мог положить весь Сбор Свидетелей с меча или револьверов, даже не подумал это сделать. Он убил его сыновей, да, но только как фактор, угрожающий ему непосредственно. Затем казнил Октопулоса. Страшно казнил. Худшая из возможных смертей для Древнего. За что?

Генрих знает. Авис Грейшейд, его сын, чаще всего работавший с Октопулосом, многое рассказывал отцу. Грубость, хамство, манипуляции. Грек зарвался, не видя в Алистере Эмберхарте графа и Древнего. Причем не простого, а по его же, Дикурия, инициативе, признанного дважды. Уникальный случай, предмет для невероятной гордости собой. Но молодой и без всяких сомнений выдающийся Эмберхарт терпел Октопулоса.

Почему?

— Никто из моей семьи не будет оказывать помощь в ловле или убийстве лорда Алистера Эмберхарта, — тяжело упали в зал слова Владыки Теней, — Пока мы не узнаем большего о этом молодом человеке или пока конфликт с богами Индокитая не подойдет к концу.

Гостям замка понадобилось более двух минут мертвой тишины, чтобы переварить эту новость. Ловко подгадав момент, Генрих встал со своего стула-трона, привлекая всеобщее внимание, а затем заговорил вновь:

— Вспомните, господа, что он попросил передать нам всем! «Я убью любого, кто ко мне приблизится». Именно так, не больше и не меньше! Есть желающие отнестись легко к словам Лорда Демонов? Вижу таких. Но прошу вспомнить, что перед нами сейчас стоит проблема куда серьезнее, чем один, всего один мятежный лорд! Проблемы нужно решать поочеред…

— Вы хотите спустить ему это с рук?! — взвизгнул всё тот же Литис, прерывая речь и тыча в барона трясущейся рукой, — Вы, барон Генрих Грейшейд, говорите нам «забыть и простить»?!! Не много ли вы на себя берете?!!

— Хотите повторить ошибку своего отца, Литис Октопулос? — губы Лорда Теней тронула мрачная улыбка, а зал, в котором собрались гости, внезапно почти весь погрузился во удушливую рваную тьму, — Желаете оскорбить лорда? Нет? Я так и думал. Но раз я вижу в зале столько сочувствующих вам лиц, то позволю себе зайти с козырей в своих объяснениях. Ваше благородие, барон Кросс, прошу вас сказать своё слово.

Тени, повинуясь воле своего хозяина, шустро рассосались из комнаты, уступая свету ахейских свечей, вернувших комфортную обстановку. Представители Древних родов молчали, глядя как к Грейшейду, на возвышение, неторопливо шаркает сутулый серокожий человек с мятым лицом и рассеянной улыбкой. Безбоязненно встав рядом с Генрихом, Лорд Паутины быстро оглядел присутствующих, кивнул невесть чему, а затем, без всяких вступлений и приветствий начал в своем обычном торопливом тоне:

— Господа, вы, в своем большинстве, совершенно упускаете из виду, что Эмберхарты, как бы это сказать? …ммм… принадлежат… Нет, точнее принадлежали сразу к двум могущественным фракциям. В отличие от подавляющего большинства здесь присутствующих, не могущих похвастаться наличием разумных обитателей в своих доменах, у кого они есть, разумеется. Надеюсь, я понятно выразился?

А про этот момент большинство из присутствующих определенно забыло, усмехнулся про себя Грейшейд. Древним, как и обычным людям, застило глаза то, что юный аристократ сделал непосредственно им, эффект толпы дал свой вектор развития диалогам, так что у большинства просто-напросто выпала из внимания такая незначительная деталь, как стоящие за юношей силы.

Ад. Некая совершенно безобидная, но грозная коалиция внушительной полезности, опасная лишь после смерти. Зло давнее, знакомое, но предсказуемое и даже иногда жизненно важное. Усыпляющее своей пассивностью.

— Лорд Кросс, вы намекаете, что юношей руководят оттуда? — вежливо подняв руку встал с места плечистый славянин преклонных лет с многократно переломанным носом.

— Мои расчеты, наблюдения и выводы показывают, что как минимум, Алистер Эмберхарт не потерял своей поддержки из Преисподней, боярин Каварский, — вежливо ответил ему Кросс.

И вновь зал озадаченно смолк, пытаясь переварить сказанное. Барон Грейшейд смотрел на них, не скрывая горькой ироничной улыбки. Для него произошедшее было началом войны. Конфликта, который непременно начнется среди представителей их небольшого общества, когда (и если) решится вопрос с Поднебесной. Свары, которую Грейшейдам, таким полезным, таким нужным и таким… незаменимым, придётся решать методом самоустранения от основной реальности. Точно также, как юный Алистер вывел из-под удара Коулов. Быстрое и безопасное перемещение по планете либо уйдет в прошлое с уходом владык теней, либо способности Грейшейдов станут причиной раскола в рядах Древних. Становиться же родом извозчиков в планы барона не входило. Пример Коулов стоял перед его глазами всю сознательную жизнь.

— Господа! — потерял терпение Кросс, так и стоящий около Генриха, — Вы не о том думаете! Наш уважаемый гостеприимный хозяин совершенно прав — нам нужно сосредоточиться на вопросе с Индокитаем! Бросить туда все наличные силы! В вопросе с юным Эмберхартом много неясностей, но его решить можно куда проще, чем вы думаете!

— Как же, господин Кросс?! — нервно крикнула с места полная дама, одетая по моде, умершей еще две сотни лет назад.

— Элементарно, — блекло улыбнулся Лорд Паутины, вновь легко и просто добившийся общего внимания, — Нам всем будет неимоверно легко добиться всеобщей охоты на этого юношу! Пусть его ищут полицейские, шпионы, охотники за головами, преступники и рабочие! Пусть его объявляют в розыск короли, князи, султаны и императоры! Пусть весь мир охотится за лордом Алистером Эмберхартом! Ему некуда будет прийти, если мы устроим всемирную травлю! А мы продолжим заниматься теми, кто не простит нам отсутствия внимания!

«Хорошая идея. Просто и крайне эффективно», — подумал про себя Генрих Грейшейд, присоединяясь к общим овациям, — «Вполне может сработать. Если только сам Ад не решил изменить свою политику по отношению к смертным. Тогда мы все — трупы»

Глава 18

Тихий стук в дверь кабинета заставил меня досадливо поморщиться. Голова раскалывалась. Эта боль самым великолепным образом и с великой настойчивостью портила мне желанные пять дней передышки, выгрызенные у судьбы. В первый день еще было всё ничего, позволив мне как вдоволь побыть с подругами, так и повозиться с детьми, но на следующее утро, после сна-кошмара, забитого бешено сменяющими друг друга формулами, буквами чужих языков, геометрическими фигурами, схемами и целыми невнятными пакетами знаний, с натугой впихивающимся мне в мозг… всё стало намного хуже.

Второе утро, то есть третий день моего нахождения в замке Мирред, я проводил в выделенном мне матриархом Коул кабинете, делая вид, что занимаюсь делами. На самом деле, я просто сидел в ожидании, пока смогу в достаточной степени контролировать себя, чтобы потом выйти к семье. Перед глазами всё крутилось. Наверное, дай я себе за труд сосредоточиться, то смог бы даже разглядеть все эти цифры и буквы, что проносятся в моей голове сумбурным потоком.

Нешуточную злость вызывало понимание нового содержимого в моей голове. Цена всем этим появляющимся из моей «заархивированной» души знаниям была — ноль! В текущих обстоятельствах, с текущими законами физики, плотно связанными с наличием чертова эфира! Да, теперь я знаю, как устроен настоящий дирижабль из настоящего мира, далекого от жизнетворной «радиации» Иггдрассиля, но толку мне от этих знаний? Чем они могут помочь здесь и сейчас?

Ничем. Совершенно. Ни мне, ни кому-либо другому.

— Войдите! — рявкнул я, морщась от особо острого приступа. Нахохлившийся Арк, сидящий на книжном шкафу и частично воспринимающий мои эмоции, злобно и громко каркнул.

— Ариста! — ворвавшаяся в комнату Рейко тут же изменилась в лице, увидев меня за столом, — Что с тобой?!!

— Просто болит голова, — выдавил я, закуривая, — Сильно. Ничего страшного, это пройдет.

— А вчера тоже болела? — подбежавшая супруга уперлась кулачками мне в колени, пытливо заглядывая в лицо, — Болела ведь, да?

— Да.

Японка дёрнулась, чтобы выйти, но была поймана за руку, подтащена, а затем усажена на колени. Опустив голову, я с огромным удовольствием вдохнул запах супруги, исходящий из её волос. Сразу стало легче. Громоздкий и рваный поток информации из недр души отошёл на задний план, подчиняясь изменениям в эмоциональном состоянии.

Расслабившись, Рейко оперлась спиной мне на грудь, закрыла глаза, а затем негромко заговорила:

— Как зеркала треснули, Коул-сан с дочерями с ума сходят. Миранда от них прячется. То плачут, то смеются. Постоянно пьют со своими мужчинами. Сначала мы их расспрашивали, но так ничего и не поняли. А затем Элизабет-сан вообще велела закрыть одно крыло. Но мы с девочками всё равно слышим. Плач и смех, Ариста. Плач и смех. Что это?

— Их старый дом исчез, милая. Совсем, — чувствуя себя все лучше и лучше, я обнял жену, — Тот самый, черно-белый, из которого я их вытащил. Но там осталась часть семьи Коулов. Осталась навсегда. Никто не знает, живы ли они или умерли, но их души исчезли вместе с этим местом. А жили они там долго. Очень долго. Леди Коул старше династии Иеками более чем в три раза. Её сыновья не раз и не два уходили на поиски и не возвращались. Теперь их души потеряны, а она сама и её дочери спасены. Теперь уже точно ничего не вернуть, понимаешь? Надежда полностью потеряна. Тысячелетняя слабая надежда.

— Да…

Так слово за слово мы и пришли с Рейко к пониманию, что необходимо устроить общий ужин для всех разумных, присутствующих в замке. Официальное мероприятие как некий символ, что здесь собрались цивилизованные люди, а не беженцы от мира, вынужденные сосуществовать, лишь изредка соприкасаясь малой толикой интересов. Дворецкий, приглашенный мной позже на это импровизированное совещание, всецело одобрил выработанную мной с Рейко инициативу, пообещав решить материальные вопросы мероприятия целиком и полностью.

На роль посредника и разносчика пригласительных была назначена Миранда. Женушку пришлось поуговаривать, затем убеждать, а под конец беседы еще и заряжать энтузиазмом, оказавшимся совершенно необходимым для бывшей Коул, не горящей желанием увидеть то, что творят её родственницы в закрытом крыле. Однако, обошлось, миссия даже увенчалась успехом. Вернувшаяся беременная жена, слегка, правда, бледная и с трясущимися пальцами, поведала нам, что общее согласие получено. К вечеру весь род Коул в своем расширенном составе, вместе с гостями, обещался быть.

Далее Рейко с Мирандой меня покинули. Перед ними внезапно встала серьезная задача подготовить к грядущему мероприятию Регину и Момо, а времени, по их собственным словам, оставалось всего чуть-чуть, каких-то двенадцать часов. Оставшись один, я занялся проверкой дирижабля и подготовкой всего снаряжения.

Работать оказалось удивительно приятно, а вот сама проверка расстроила в момент, когда пришел черед проверки штурмовых доспехов. На ходу было лишь два — тот, что достался Уокеру, и четвертый, ни разу никем из нас не использованный. Мой и Праудмур железные костюмы нуждались в профилактике и ремонте. Несмотря на высочайшее качество изготовления этих образчиков железнодорожной брони, она просто не была рассчитана на слоновьи удары от СЭД-ов, взрывы и полёты. Плохо, вычеркиваю из своих планов вооруженную охрану при штурме острова.

Впрочем… вынув из-за пазухи и подкинув затем на руке зеркальную маску, я ухмыльнулся. Этого и не нужно. Мне потребуется лишь оказаться внутри цитадели вместе с демонологами. Может быть, даже помочь, подавив сферой Тишины автоматронные системы защиты. А затем я просто надену маску и устрою резню… Или чуть позже. Как всё пойдет. Очень много неизвестных факторов.

Начавшее улучшаться настроение было стремительно испорчено. Сначала вернулась головная боль, сопровождаемая иллюзорными символами, со страшной скоростью мельтешащими перед глазами, а затем меня чуть не снесло с площадки, где был пришвартован «Намерения», внезапным порывом сильного ветра. Тросы, держащие мое единственное транспортное средство, застонали, пара из них лопнула с оглушительными хлопками. Отшатнувшись от дирижабля, я выдал пару проклятий, оборачиваясь и начиная сверлить раздраженным взглядом появившегося на площадке огромного полуголого мужика с сине-серой кожей.

— Дарион Вайз, — сипло пробасил мне Фуджин, второй из двух братьев-близнецов, перешедших когда-то на сторону Шебадда Меритта, — Срочно. Трое говорящих с демонами. Спрятались. Замолчали. Струсили. Нужно убить.

— Потом! — отмахнулся я, бегая вокруг своего единственного верного транспортного средства и оценивая ущерб, причиненный появлением бога. Кажется, пострадали только тросы… хорошо, что эти мужики не могут проникнуть в сам замок, иначе бы каждое их появление было бы бытовой катастрофой для гобеленов и занавесей…

— Он просил передать — сейчас, — рыкающе возразил мне бог ветра, — Он сказал: «Всё должно кончиться там». Сказал, ты поймешь.

— Я никуда не успею за два неполных дня на этом! — морщась от головной боли, я хлопнул по одной из оболочек дирижабля, — Разве что ты поможешь…

— Да. Мы быстро, — покивал бог.

«Быстро» с точки зрения бывшего демона было действительно быстро. А еще зверски холодно и вредно для вестибулярного аппарата. В отличие от Райдзина, его ветренный братец не умел перемещаться мгновенно, от чего в свои транспортные активы я его записывать не стал. Да и было бы это большим преувеличением. Братья досыта наелись молитв и прошений за свою жизнь, поэтому обращаться к ним с прямой просьбой было плохой идеей. Могли и послать, что вызвало бы серьезные осложнения в отношениях нашего маленького апокалиптического коллектива. Хотя был вариант хуже — согласиться, помочь, а затем стребовать долг за помощь в самый неудобный момент. Деловые взаимоотношения с нелюдьми заканчиваются подобным в 9 случаях из 10.

Троица демонологов, решивших, что они самые умные, послужила мне средством сбросить стресс.

Первый, отправившийся на горнолыжный курорт в Альпах, лишь успел вытаращить глаза, когда я вышел из-за дерева, мимо которого он должен был спуститься на лыжах. Пуля из «гренделя», буквально вырвавшая центр его туловища и раскидавшая потроха по снегу, ничуть не изменила выражение его лица, с которым обезображенные останки, потерявшие едва ли не треть первоначальной массы, рухнули в снег. Потирая заледеневшие ладони и бурча себе под нос матерные ругательства на русском, я попросил демона везти меня дальше.

Вторым демонологом была юная девушка поразительной красоты, высокая, длинноногая, с длинными вьющимися волосами потрясающего медового цвета. Она спокойно сидела себе возле камина в глубоком и хорошо спрятанном бункере расположенном недалеко от Казани. Это шикарное убежище, как и многие ему подобные, имело один критический недостаток — его ЭДАС-ы и накопители располагались сверху, а защищаемые персоны внизу. Обработав Тишиной всю энергетику дома за одно проявление и разрубив на две части выскочившего ко мне с кухни одержимого, я вырезал мечом пол в отключившемся лифте, а затем спрыгнул вниз. Девушка держала галерею певчих птиц, от чего двери в её убежище были звуконепроницаемые. Это позволило вломиться в библиотеку, став настоящим сюрпризом для демонолога, едва не подавившуюся вином, которое в данный момент пила. Умерла она, правда, совсем не грациозно, несмотря на всю свою красоту — испытывая очень сильный приступ головной боли, я, схватив красотку, просто раздраженно швырнул её изо всех сил в камин. Скорее всего, она умерла от удара, а не от огня.

Третья, тоже оказавшаяся дамой, по наглости переплюнула своих предшественников. С размахом. Эта ухоженная леди лет 50-ти сняла себе роскошный номер в одном из лучших отелей Праги, где и пребывала, погрузившись по самые ноздри в пенную ванну, рядом с которой был столик, на котором присутствовало ведерко со льдом и двумя бутылками великолепного шампанского. Злой и намокший, хоть и слегка отогревшийся в Казани, я вломился в номер, спустившись с крыши. Протопав грязными ногами по персидским коврам, вышиб мозги из «атласа» не успевшему встать с дивана одержимому, выглядевшему как воплощение мужской смазливости. Дама, застывшая от ужаса, ждала меня в ванной, так и не изменив своей позы. Не говоря худого слова, хоть и очень хотелось, я просто разрубил напополам поперек даму и ванну, тут же отскакивая от хлынувшей во все стороны воды, пены, крови и содержимого внутренностей жертвы.

Не самое лучшее решение, но человеку, рассчитывавшему на совсем другие выходные, вполне простительно.

Всего на всё про всё у нас с Фудзином ушло четыре часа, по истечению которых я вновь стоял возле трепыхающего на ветру «Благих намерений» злой как собака, с пульсирующей головной болью, замерзший и несчастный. И да, вместо горячей ванны и тонизирующего кофе, мне пришлось крепить назад дирижабль. На пронизывающем ветру, гуляющем внутри огромной пещеры, где и находился черный замок Мирред.

Подготовиться к ужину времени едва хватило, но вот купировать неприятные ощущения от собственного самочувствия пришлось уже алхимией и лекарствами. На такой полуофициальный ужин пришлось надевать полуофициальный «домашний» наряд, невесть какими судьбами и провидением Чарльза Уокера попавший в замок. Наконец, обувшись в домашние туфли и взяв в левую руку трость, я направился в сторону зала, где и предполагалось поужинать в тесном кругу всего лишь на два десятка человек.

Хотелось бы сказать, что Уокер превзошел сам себя, но увы, у нас с ним подобных мероприятий ранее не проводилось. Тем не менее, я был впечатлен — идеально сервированный стол, слуги-гомункулы с полотенцами через плечо у каждого стула, яркое освещение. В честь праздника из зала были удалены все ахейские свечи, а вместо них на люстрах светились самые обычные восковые, запас которых, вероятно, был в замке.

Первыми пришли Коулы, церемонно и величаво входя в зал парами. Каждая из них демонстрировала жесткий контраст во выражении глаз и лица идущих — если мужчины, совсем недавно плененные мной, демонстрировали полную расслабленность и легкую эйфорию, то женщин наоборот, слегка колотило от нервозности и возбуждения. Последние были вызваны отнюдь не ужином, а… скорее всего утерей статуса. Уничтожение связи между Землей и Зазеркальем лишило леди Элизабет Коул каких-либо прав на титул, замок и статус Древнего рода… Совсем упустил этот момент из виду.

Затем зашли мои… девушки. Миранда в легком белом платье, Рейко и Момо, одетые в кимоно, расшитые камелиями и лотосами, Регина в строгом темно-сиреневом платье с длинными узкими рукавами, но оставляющего голой шею и часть ключиц. Эдна и Камилла, ранее отдававшие предпочтение строго белым платьям, в которых они напоминали призраков, сейчас были обряжены в наряды, похожие на облачение бывшей инквизиторши, но темно-зеленых и темно-синих цветов. Правда, они не удержались и накололи себе на левую сторону груди по большому белому искусственному цветку. Вышло очень красиво, но всё равно по-домашнему, что можно было считать заслугой Миранды.

Я церемонно раскланивался с входящими в зал, знакомясь с теми, кого ранее похитил. Затем все чинно расселись, отдав главенствующее место за столом матриарху Коул и…

…приличия тут же покатились куда подальше.

— Лорд Эмберхарт, — отдающим металлом голосом обратилась ко мне леди Элизабет Коул, — Я грубо нарушаю сейчас правила этикета, но лишь за тем, чтобы несколько следующих часов не превратились в пытку для меня и моих дочерей! Прошу вас объясниться!

— Это обычный общий ужин, леди Коул, — отдал я знак искусственным слугам разливать вино их подопечным, — Первый в этом замке за много тысяч лет. Но я с огромным удовольствием отвечу на любые ваши вопросы, касающиеся этого ужина. Здесь и сейчас, дабы вы могли получить от него полное удовольствие и умерить свои душевные терзания.

— Зазеркалья больше нет, Алистер, — тон голоса леди смягчился, — Мы больше не в праве звать себя Древним родом. И не имеем прав на Мирред. Ни на замок, ни на маркизат.

Каждое следующее слово давалось этой женщине всё труднее и труднее. Все остальные, сидящие за столом, забыли, как дышать. Тишина стояла мертвая.

— Так это прискорбное событие произошло в тот момент, когда вы и ваши дочери решили рискнуть жизнью, переселяясь назад, сюда. Не так ли? — удивился я, отпивая глоток вина, — Разумеется, измерение в тот момент еще существовало, более того, у вас над ним сохранялся определенный контроль, но слово было сказано и дело сделано. Но я хочу спросить вас, леди Элизабет Коул — по чьим законам и правилам вы утратили маркизат и право на замок Мирред? А также отношение к Древним? В каких-то кодексах, о которых я не слышал, хоть раз поднимался прецендент, когда принадлежащая к нашему сообществу семья выживала, теряя при этом свои способности?

— Лорд…, - начала, приподнимаясь, женщина.

— Леди, — устало вздохнул я, массируя свой висок, — Я скажу прямо. Совсем недавно, перед тем как оборвать пуповину, связывающую ваш прошлый дом с настоящим, я собственноручно лишил жизни двоих Грейшейдов и одного Октопулоса. Тем самым доведя счет собственноручно убитым мной Древним до шести. Убил я их на Сборе Свидетелей, где меня пытались обвинить в предательстве всего сословия из-за помощи роду Коул. Ваша свобода и благополучие против интересов остальных. Выбор я сделал и теперь могу заявить, что в этом зале нет никого, принадлежащего к Древним. Или обратное — что ничего не изменилось в наших с вами статусах… просто потому, что подобного в истории не было. Общим решением всех остальных Древних может лишь объявление нас врагами, персонами нон-грата и так далее, но никак не лишить статуса. Вы маркиза и мать будущего главы рода, а я граф и глава действующего другого. Мы союзники. Пока мы с вами живы, это неизменно. Теперь мы можем вернуться к семейному ужину?

Вернулись через пару минут глубокого молчания, правда, в это время длинный стол мне напомнил конвейерную линию с роботами — все дамы, включая и моих, принялись глушить вино, принесенное в качестве аперитива, бокалами. Белоснежные гомункулы, повинуясь жестами тех, за кем они ухаживали, вовсю подливали вино в хрустальные емкости, а мистер Уокер, напряженно шевеля левой бровью, уже отправлял запасных, стоявших у двери, за добавкой. Мои же дамы, за исключением беременных, посмотрев на происходящее, решили не отставать, что добавило изрядную долю абсурда в это мероприятие.

Даже сидящая возле меня Рейко, покрутив головой, схватила бокал, тут же его хлопнув. А затем, ткнув меня кулачком в бок и нарушая тем самым вообще все возможные правила поведения за столом среди всех собравшихся в этом зале культур с их особенностями, громко спросила:

— Ариста, ты действительно убил троих из-за Коул-сан?

— Было бы преувеличением утверждать подобное, — тактично ответил я, — На самом деле, мне лишь выдвинули обвинение. Я с ним согласился, после чего оказался атакован Грейшейдами. Убив их, я понял, что дипломатических путей из ситуации не существует, поэтому, уничтожив Дикурия Октопулоса, с которым у меня были свои счеты, сбежал.

Вот тут прорвало всех, кроме моих близняшек и мужчин Коулов, так и продолжающих расслабленно улыбаться на своей волне. Меня засыпали градом вопросов. На некоторые даже можно было ответить. Лед и напряжение, сгустившиеся в зале, оказались сломаны напрочь. И тут как раз, к вящей радости оживающих женщин, немало проголодавшихся за время подготовки к ужину, внесли первую перемену блюд.

Дальше все пошло хорошо, хотя инициативу Рейко выпить еще тут же запороли руками Миранды. Коротышка вертелась и горестно шипела о том, что семейная жизнь — штука скучная и обременительная, только вот вторая жена быстро раскрыла мне глаза на махинации первой: это была торговля. Коулы, прожившие очень много лет в Зазеркалье, стали все как одна чрезвычайно искусными кулинарами, особенно в десертах. Рейко, всегда бывшая сладкоежкой, давно и плотно сидела на чужой выпечке, только вот поток идущих к ней пирожных, пирогов, тортов и прочих десертов стремительно оскудел с появлением в этом доме мужчин. Единственной подательницей благ осталась Миранда, но готовила та не просто так, а обучая Эдну и Камиллу, которые на чужую выпечку тоже имели большой собственный интерес. В итоге близняшки за успехи съедали приготовленное бывшей Коул, а Рейко приходилось довольствоваться плодами их трудов, что было «далеко не то». Японке приходилось теперь то и дело прибегать к шантажу, чтобы получить что-нибудь вкусное.

Чего я не ожидал от продолжения ужина, так это начала танцев. Под музыку, извлекаемую гомункулами из принесенных инструментов, под мотивы, что были популярны в те времена, когда некоторые Коулы еще жили в Мирреде, пришлось танцевать и танцевать с женщинами, импровизируя и сжимая зубы от боли. Мигрень, вновь набравшая обороты, конкурировала с недавно отбитыми и вовсю эксплуатируемыми сейчас ступнями, искушая меня удалиться из зала и уговорить залпом бутылки три-четыре вина. Однако, поддаваться искушению в данном случае было неразумно. Время, оставшееся до крайнего срока ультиматума, выданного мной демонологам, могло быть дополнительно уменьшено последними вплоть до сейчас, а это бы значило немедленный вылет к Карибам.

— Алистер, — тихо проговорила мне на ухо леди Коул во время нашего совместного танца, — Поверь, я безумно рада, что мы союзники, но не могу не задать тебе вопрос перед тем, как ты снова исчезнешь неизвестно куда. Чего нам ждать в будущем? Мне, девочкам и… твоим девочкам? Ты же явно все это устроил не просто так, верно?

— Совершенно верно, леди Элизабет, — кивал я, не забывая переступать ногами в вальсе, — Вспомните, я обещал вам, что вы все будете вольны в своих передвижениях. Сможете путешествовать, веселиться, знакомиться с новыми людьми. Сможете выбрать себе другое место для жизни. Своей семье я желаю не меньшего. И собираюсь поставленных целей добиться.

— Враждуя со всеми Древними, лорд Эмберхарт? — глаза матриарха прищурились, — Алистер, ты не хуже меня знаешь, что теперь против тебя весь мир. Держу пари, что листовки с твоим незаурядным лицом скоро будут висеть в каждом хабитате планеты.

— Это решаемый вопрос, леди Коул.

— Я себе боюсь представить, что подразумеваешь ты под этими словами. Боюсь страшно, несмотря на свой возраст.

— Нет причин бояться, леди. Вы в черном замке Мирред, он неприступен.

— А теперь я боюсь в десять раз сильнее, мальчик. Но я это переживу. Девочки тоже. Делай, что задумал. Мы в тебя верим.

— Благодарю вас. Для меня это очень важно, — искренне поблагодарил я женщину.

Ужин подошел к концу. Осчастливленные представители семейства Коул, забрали своих мужчин назад в крыло, пообещав украдкой мне, что вскоре эти джентльмены будут целиком и полностью адекватны, Миранда заманила обещанием приготовить пряники жену и близняшек на кухню, а я, поблагодарив дворецкого за прекрасный ужин, пригласил его, Регину и Момо к себе в кабинет.

Предстояло обсудить их роль в предстоящем штурме острова Гиас.

Глава 19

— Когда он каркнет один раз, — проговорил я, указывая на своего ворона, — Вам нужно будет как можно быстрее подбить все дирижабли, что будут болтаться у острова. Любой, ложащийся на курс отсюда тоже сбивайте. Как только их оболочки лопнут, мистер Уокер направит «Намерения» к земле, где вы и попробуете пришвартоваться. Ветер тут сильный, но четыре пневматических якоря дадут достаточную устойчивость. Затем…

Несложные инструкции. Минимальный риск. Для моей троицы, не для меня. С одним достаточно трудным моментом в самом конце. Но без этого уже никак.

Остров Гиас, как я решил его называть, был ничем иным, как здоровенной горой на погрузившемся в воду острове куда более крупных размеров. Причины катаклизма мне были неизвестны, даже не встречались в хрониках рода, а мысль, что это может быть огрызок Атлантиды, я прогнал поганой метлой. Совершенно без разницы. Однако, факт есть факт, демонологи-отшельники устроили себе внушительную цитадель, заняв верхушку горы и вгрызшись вниз. Вся остальная поверхность острова, а было это всего с пару десятков квадратных километров, представляла из себя гористую местность, покрытую влажной травой, почти стелющейся под местными вечными ветрами.

Сыро, мрачно, мерзко… но очень внушительно.

…для дилетантов.

Если уж «мои» демонологи, собравшие сейчас самый разношерстный флот воздушных судов в один кулак, были слегка необычными, но насквозь гражданскими лицами, то уж отшельники, на которых, кстати, ни разу никто не нападал крупнее команды разбившегося о эти скалы судна (если подобное можно было назвать нападением), были, наверное, гражданскими в кубе. И те и другие были богаты и влиятельны. «Мои» смогли достать аж три «Клаузера» в Южной Америке, а Гиасы — превратить вершину горы в самый настоящий букет противовоздушных орудий… располагающийся под развернутыми «лепестками» станции эфирного сбора. Дилетанты.

Нет, идея была отменной, так как сама станция была не единственной, а раскрошить эти тонкие металлические пластины-сборщики можно было за 2–3 залпа, но само исполнение задумки толсто намекало, что военных специалистов сюда не приглашали. Апогеем торжества жажды удобства над здравым смыслом был могучий причал из железобетона и уходящая от него почти к самой базе широкая, надежная, находящаяся в прекрасном состоянии дорога. Впрочем, я был готов прозакладывать собственную трость на то, что дорога вела к грузовым воротам, наглухо блокируемым на время кризиса.

Мы высадились вдесятером, я и девять вооруженных автоматами и гранатами одержимых из армии демонологов. Хотя, высадились — это неверно. Мы проплыли порядка двух километров по морю, спрыгнув с борта тут же взвившегося вверх моего дирижабля. Плыли раздевшись, с небольшими плотиками на привязи, на которых находились одежда и вооружение. Первыми на берег вышли слуги демонологов, приступив к начальной разведке, а затем, после того как один из них условным знаком показал, что причал безопасен, вышел на берег и я.

Ну, с одной стороны, конечно, это разумно. Вечная сырость, да еще, к тому же, морская вода — это смерть для любых устройств из металла. Выносить дополнительные фортификации, чтобы защитить бетонный параллелепипед, выдвинутый в море — бред полный. Но…

Впрочем, додумать я не успел. В отличие от некоего юного сэра, ежащегося на пронизывающем ветру, одержимые не рефлексировали и действовали строго по плану. Старший из них, выглядевший хрупкой молодой девушкой лет 18-ти, повернул свою левую ладонь перед собой к небу. На руке тут же проступил исходящий черным дымом тихо шипящий знак, сообщающий флоту и нам о том, что штурм нужно начинать.

Богатые и относительно могущественные дилетанты даже при штурме вслепую могут серьезно удивить противника. Для начала тем, что они могут просто купить опытных людей, готовых за большие деньги не только воевать впереди них самих, но еще и советовать, как это правильно делать. А самым первым и очевидным была бы атака развернутых «лепестков» всех четырех станций активного сбора эфира, расположенных на острове.

Сначала упали бомбы. Много бомб. Демонологи при всем своем желании никак не успевали купить и утрамбовать в доступные им суда всех наемников Южной Америки, потом и заполнили один из «Клаузеров» взрывчатым грузом, посадив за штурвал наиболее опытного вояку из одержимых. Тот превзошёл сам себя, прицельно выронив огромную кучу взрывчатки прямо на видимую часть цитадели и станцию эфира. Причем, самый большой импровизированный бомбометательный дирижабль в мире действовал чрезвычайно эффективно благодаря использованию того же приёма, что и немецкие испытатели со своими «вулканами» — бомбы были уронены не кучно, а «струйкой», позволяя огромному «Клаузеру» донаводиться в процессе на нужные места.

А еще взрывчатка была хорошо так разбавлена дымовыми бомбами и бочонками с мазутом, окончательно ослепившими любых наблюдателей на верхушке крепости.

Держа наготове зеркальную маску на всякий случай, я наблюдал за тем, как в нескольких километрах от нашей группы всё новые и новые черные точки бомб влетают в густеющее облако черного дыма. Грохотало так, что могло сложиться впечатление, что цитадель вражеского клана на полном серьезе уничтожается демонологами до основания. Но это была лишь фаза один.

Фаза два сейчас приближалась к столь удобно построенному Гиас причалу, паря в десятке метров над бушующими волнами. Флот из порядка 15-ти дирижаблей, включающие в себя как оба транспортных «Клаузеры», так и небольшие испанские «Сан Джеронимо», вовсю палящие из двух спаренных 160-миллиметровых орудий дуплетами по всё той же горе. Эти злые небольшие корабли называли на границах Халифата «воздушными убийцами», но, судя по тому, что я видел, они прекрасно могли работать и на низких высотах по наземным объектам.

Всё разворачивающееся на моих глазах действо не заняло и трёх минут. Давать клановым демонологам опомниться от шока никто не собирался, поэтому предварительная бомбардировка должна была смениться стремительным штурмом. Для этого было принято еще одно дилетантское решение — а именно запуск СЭД-ов прямиков в трюмах «Клаузера», где силовые доспехи должны были ждать момента выгрузки на своих не особо емких аккумуляторах. Стратегия была очень даже верной, что и говорить — голый каменный остров и изобилие эфира были именно тем сочетанием, что позволило всем СЭД-ам сразу врубить свои ЭДАС-ы, как только выпустившие в бетон пневматические аварийные якоря дирижабли начали подтягиваться к поверхности.

А «испанцы» продолжали высаживать свой боезапас по цитадели…

Высадка прошла как по маслу. Взбудораженные перспективой поймать неизвестную ответку из крепости люди двигались уверенно и быстро. Пехота, состоящая из пары сотен неплохо вооруженных латиноамериканцев, выскакивала из дирижаблей и неслась, сломя голову, врассыпную, но отрядами, занимая свои места, согласно плану. Следом загрохотали шаги тяжелых СЭД-ов осадного типа, которые, не задерживаясь, медленно пошли вперед по дороге прямиком к грузовому терминалу острова. Затем уже вышли остальные — десяток легких и средних доспехов, включая и «Бюсеркригеры».

Всё это богатство, рассредоточившись на разумном с точки зрения противостояния оборонительному огню расстоянии, широкой дугой начало неторопливый подъём к цитадели. Я же вместе с одержимыми и парой «вояк» принялся ждать вторую волну высадки, представляющую из себя демонологов со свитами.

Этот… табун был куда разнообразнее и бестолковее, несмотря на то что производил куда большее впечатление. Большинство упаковало свои нежные тела в неплохие железнодорожные доспехи разных конфигураций и сжимало в руках солидные крупнокалиберные пулеметы. Не знаю, кому в голову пришла идея найти четыре «Альматара», но благодаря этим могучим десятитонным автоматронам, служащим передвижными зарядными станциями, демонологи, подсоединенные к дополнительному питанию посредством длинных кабелей, двигались согласованно, а не разбегались из стороны в сторону. Впрочем, четырехлапые громадины, выходя из чрева «Клаузера», довольно резвенько ковыляли в разные стороны, увлекая за собой выводки своих «вояк».

Окинув взглядом приземляющихся «Сан Джеронимо», добавляющих к второму ударному кулаку пару легких английских «Валиантов», я быстрым шагом направился к одетому в массивную пехотную броню одержимому, раздающему указания своему отряду через встроенную в бок одной из «Амальтар» радио.

— Мистер Карту, мне понадобится вот этот СЭД, — ткнул я пальцем в ближайшего «Бюсеркригера», — Соблаговолите сказать пилоту, что он сегодня отдыхает.

Одержимый удовлетворил мою просьбу без обращения к любым другим инстанциям, от чего я, влезая в освободившуюся машину, ухмыльнулся, несмотря на головную боль — скорее всего, в данный момент Янус Стразе исходит на собственные фекалии, представляя себе, что может сделать один высокомерный лорд с их спаянным «Амальтарой» отрядом, если у этого лорда, благодаря собственному слуге Стразе, появилось огромное шрапнельное орудие.

Насладиться мыслью, увы, не вышло, так как не успел я как следует взяться за рычаги машины, только потянувшись своим энергетическим полем до грубого контролирующего кристалла, как защитники острова, отошедшие от шока, начали отвечать.

…беглым и редким огнем по поспешно отступающим на низкой высоте дирижаблям. Попало одному из «джеронимо», чей чрезмерно умный капитан решил садануть еще разок по цитадели, но снаряд, чудом скользнувший по корпусу, лишь сорвал несколько внешних балластовых мешков. Экипаж дирижабля, почуяв, что пахнет жареным, тут же сбросил аналогичное количество балласта с другого борта судна, восстанавливая равновесие, поворачивающийся цеппелин резко рванул вверх… и поймал второй снаряд ровно в середину борта. Взрывом корпус испанского артиллериста разнесло на две почти ровные половины.

— Вперед!! — внезапно заорал динамик внутри моего «вояки» крайне знакомым и раздражающим голосом, — Все на штурм!! Волна один, вперед! Вперед! Дым скоро рассеется!

А вот это было вполне серьезно. Несмотря на то, что черные точки бомб еще сыпались сверху на облако дыма, пыли и чада, перед нами стояла задача пройти несколько километров. Не став медлить, я слегка нагнул корпус «вояки» вперед, переводя СЭД в штурмовой режим, а затем врубил машине «полный вперед». Доспех бодро и гулко затопал, набирая скорость и постепенно обгоняя табунки демонологов, идущие на «поводках» вокруг «Амальтар». Своих одержимых слуг эти ученые мужи и женщины от себя далеко отпускать не собирались, впрочем, те просто бодро трусили вперед с винтовками и автоматами наизготовку, никак не показывая своих сверхчеловеческих возможностей.

И правильно, нечего пугать наемников, бодро рвущихся вперед под жидким обстрелом защитников.

Я вел «вояку» так, чтобы он постоянно находился на прямой между верхушкой горы и одной из мобильных станций зарядки, что бодро топала вперед, от чего и стал свидетелем, как просыпается еще одна из линий обороны острова. Это были автоматроны, выходящие из выдвигающихся замаскированных под камни капсул. Закрытые металлические цилиндры со следами ржавчины высовывались тут и там, раскрываясь и выпуская из себя по одному «железному дровосеку» с пулеметом. Гуманоидные примитивные роботы выезжали на поверхность хоть и в небольшом количестве, зато прямо среди наступающих наемников. Выходя из своих металлических гробов, автоматроны тут же открывали огонь из встроенного оружия по ближайшей живой цели.

Наступление среди пехоты моментально смешалось. Крики, паника, пальба во все стороны, попытки залечь среди камней. Пнув лезущую наверх перед «воякой» капсулу, я потратил пару секунд, чтобы оглядеться по сторонам. Наш решительный марш стал хаотической перестрелкой, заполненной криками и грохотом гранат. Людей рвали в клочья выстрелы автоматронов, а их, в свою очередь, методично разбивали на обломки «Валианты» и ушедшие вперед «Бюсеркригеры». Поправив висящую на груди маску, призванную вытащить меня в случае чего, я присоединил свой СЭД к веселью.

Вообще, опасность была излишне преувеличена паническими воплями пехоты и хрипящими бестолковыми приказами по рации. Далеко не все капсулы вылезали полностью, далеко не всё оружие, встроенное в черте знать сколько тут хранящихся (и в каких условиях) автоматронах работало, но людям это объяснить было сложно. В отличие от железнодорожных и силовых доспехов, у простых наемников связи не было.

…зато у четырех «Амальтар» с этим всё было в порядке, как и с выучкой охраняющих своих хозяев одержимых.

Неуклюже перемещаясь зигзагами, разбивая и давя роботов, я наблюдал в сенсоры заднего вида, как работает наш основной огневой кулак. Позволяя одержимым прикрывать тылы, все четыре бронированных «кучки» довольно слаженно и неторопливо лупили по автоматронам из своих тяжелых автоматов, продолжая шагать вперед. С меткостью у них было всё печально, но этот недостаток частично исправлялся количеством патронов и частотой выстрелов. Стразе, правда, пришлось орать как резанному, чтобы увлекшиеся молотьбой коллеги не начали палить по наемникам, а дали их спасти легким СЭД-ам, и у него даже получилось.

А двигающихся сверхъестественно быстро подчиненных, шутя отрывающим автоматронам головы, от наемников спинами как раз и прикрывали кучно идущие демонологи в своей тяжелой и разномастной броне.

Только вот задержка эта оказалась достаточной, чтобы большую часть дымовой завесы сдуло морскими ветрами.

Избитая и чадящая крепость открыла огонь. Куда более меткий, чем ранее.

— «Вы же уронили столько хлопушек на эту гору», — недовольно поделился со мной Эйлакс, — «Из чего они стреляют?!».

— «Эти отшельники…», — с натугой думал я, выводя неуклюжий и предпочитающий бегать по прямой доспех на сложный маневр, — «Они пираты, понимаешь? Грабили грузовые корабли. Вот откуда у них тут столько всего. Это еще половина не сработала еще до того, как бомбы упали…»

— «Барахольщики», — с оттенком пренебрежения заметил демон, но всполошился, когда в десяти метрах от нас рванул довольно серьезный взрыв, — «Про маску не забывай!»

— Господа, спринт!! — взвизгнул в динамике Стразе, — Мистер Альессо, пора!!

Казалось бы, две невнятные команды. Но одна из них заставляет четыре стада в штурмовых железнодорожных доспехах отцепиться от мамочек-«Амальтар», резво рассыпаясь по сторонам и топая вперед на максимальной скорости, а вторая… Кто такой мистер Альессо я узнал лишь через пять минут, преодолев значительное расстояние до горы. За это время я стал свидетелем гибели десятка человек пехоты, одного демонолога, которому в спину хорошо зарядил недобитый автоматрон с оторванными ногами, да взрыву одного из тяжелых осадных СЭД-ов, топавшего по дороге. Его просто погребло под собой морем разнокалиберных снарядов, превратив на долгие десять секунд в шагающий среди взрывов горящий и искрящий сарай.

А Альессо оказался предводителем вернувшихся уцелевших артиллерийских дирижаблей «Сан Джеронимо» в количестве восьми штук. Вот они, одновременно с палящим из всех пушек уцелевшим тяжелым СЭД-ом и начали подавлять уцелевшие огневые точки цитадели.

Которых было куда больше, чем мне бы хотелось. Душ из взрывчатки, пролившийся на вершину горы, снес почти все постройки, но местные определенно были фанатами держать всё важное под землей. Всё новые и новые пушки выезжали в виде тех же капсул, в каких к нам прибыли автоматроны, правда, будучи на порядок массивнее. Разложившись в позицию для стрельбы, они тут же начинали палить в божий свет как в копеечку.

Разойдись дым хотя бы на три минуты раньше, всем атакующим силам настала бы крышка. Но мы успели. Мы — это легкие СЭД-ы, тут же рванувшие вперед на полной скорости, как только демонологи начали рассыпаться из своих кластеров на отдельные боевые единицы. Прикрывать стало некого, а поставленный срывающимся голосом Януса Стразе приоритет добраться до вражеской артиллерии, был вполне разумен.

Силовой эфирный доспех — это не только встроенное вооружение. У него есть как минимум две нижние конечности, пинок каждой из которых способен был бы превратить средний современный танк из моего прошлого мира в набор хлама. «Злобные вояки» и «Валианты» добравшиеся до стационарных огневых позиций противника, принялись пинками и ударами конечностей ломать пушки. Один удар и всё, хрупкий механизм автонаведения и подачи снарядов переклинен намертво, страшное орудие может лишь жужжать, скрипеть и поддёргивать стволом.

Я успел раздолбать три орудия и пальнуть шрапнельным зарядом, сунув ствол внутрь своеобразного дота, откуда работало по наемникам несколько пулеметов, затем пришлось отвлечься на союзного «Валианта». Обладая более тонкой броней чем «вояка», легконогий доспех успел получить пару попаданий среднего калибра по ноге и корпусу, от чего и ковылял теперь поспешно к повредившему его орудию, опасаясь получить снаряд почти в упор. И не успевал.

Врубив штурмовой форсаж «Бюсеркригера», я успел в последний момент снести артиллерийскую платформу, врубившись в нее всем весом. Это едва не опрокинуло мой запнувшийся СЭД, но, бешено работая рычагами, я сумел провернуть на нем тот же маневр, каким меня едва не убили на Ямайке. Выполнив почти танцевальное па с оборотом, мне удалось заставить машину неглубоко воткнуть её вооруженную пневмокопьем конечность в перекошенную пушку, с помощью чего и удержаться на ногах. Благодарно мне гуднув, «Валиант» выпустил пару струек пара и торопливо заковылял дальше, поливая из уцелевшего пулемета какой-то подозрительно дергающийся механизм напоминающий грузовой кран.

На этом наземная часть операции подошла к концу. Пока СЭД-ы проводили зачистку поверхности, демонологи, одержимые и наемники, рассыпавшись по развалинам, искали точки входа внутрь. Стразе подсчитывал потери по радио. Они составили 84 наемника, четырех демонологов и три силовых доспеха, включая один из тяжелых. Соответственно мы лишились и четырех одержимых, что по моему разумению было самой досадной из потерь.

Зато, покинув слегка побитого «вояку» и подойдя к вновь подключившимся к «Амальтерам» демонологам, я узнал от удивленного Эйлакса причину, почему это разрозненное стадо гражданских, виденное и слышанное мной ранее, умудряется сейчас показывать результаты неплохо сыгранной бронированной группировки. Как оказалось, эти прекрасные люди решили, что наиболее эффективной для них тактикой будет связать между собой свои разумы с помощью одного из одержимых, кому и было передано командование над хозяевами. Контроль был далеко не полным, каждый из присутствующих демонологов полностью себя осознавал и мог в любой момент начать действовать самостоятельно, но вот эндокринные системы их организмов были подконтрольны одержимому. Очень своеобразный аналог массового боевого транса.

Радикально и эффективно. Рукоплещу подобному решению.

Правда, здесь и сейчас некоторые вышли из-под контроля и, обступив доспех Стразе, о чем-то спорят, пока обычные люди и одержимые разгребают небольшой завал, под которым обнаружилась достаточно просторная шахта лифта. Две «Амальтеры», встав по разные стороны от расчищаемой шахты, готовы превратиться в моторы для спусковой платформы благодаря универсальным погрузочным модулям, установленным на их тыловой части.

Несколько демонологов протестовали против идеи немедленного продолжения штурма. Они считали, что раз станции сбора уничтожены, то дом клана долго не протянет на накопителях, а значит, каждая уходящая минута всё сильнее и сильнее разряжает эфирные резервы острова.

— Вы всерьез думаете, что здесь несколько сотен лет подряд жили дебилы, не догадавшиеся установить резервные станции сбора, господа? — язвил северянин, не замечающий задумчиво курящего меня, — Хорошо, допустим, Гиас действительно дебилы и сейчас сидят только на резервах. Что вы сами бы делали в их положении? Я вам скажу. Вы бы запустили блуждающих бесов. Это дешево, быстро и эффективно, если речь идёт о обычных людях. Так, господа, как думаете, сколько наши наемники, уже понесшие очень серьезные потери, продержатся, когда их обезумевшие товарищи начнут впиваться соседям в глотки?!

— От них толку было ноль! — фыркнул густым мужским голосом один из доспехов.

— От вас еще меньше, Дитрих, — зло отрезал северянин, разворачиваясь к оппоненту, — Вы предпочтете быть там, внизу, на острие атаки? Или подождете, пока Гиас вызовет подмогу? Сильно сомневаюсь, что у них нет тесной дружбы с кем-либо из соседних стран!

— Всё! Я всё понял, Стразе! — огрызнулся упомянутый Дитрих, явно имеющий немалое влияние среди остальных, — Значит, штурмуем. Наемники пойдут первыми. Пилоты доспехов дождутся нас здесь. А где ваш Эмберхарт? Чем он будет заниматься?

— Я буду идти меж ваших бронированных тел, господа, — с усмешкой произнес я, привлекая, наконец, внимание переговаривающихся, — Вы меня прямо приободрили таким резвым началом! Продолжайте в том же духе и, кто знает, может, я помогу еще в чем-либо…

Возможно, мне и хотели что-нибудь сказать, особенно резко дёрнувшийся при звуках моего голоса предводитель, но тут как раз и произошло то, о чем предупреждал Стразе — один из наемников, бросив оружие, накинулся на соседа, сворачивая тому шею. А затем, упав вместе с дергающимся телом, вгрызся ему в глотку зубами с утробным воем. После пары попыток воззвать к рассудку умалишенного, его пристрелил собственный командир.

А вот и демонология. Блуждающие бесы. Их можно сравнить с самонаводящейся ракетой, проникающей через любые препятствия. Вызывают кратковременное помешательство и дикую агрессию, а затем, вскоре, смерть. Несложный ритуал, принуждающий почти неразумную сущность Нижнего мира произвести атаку на живого. Примитивно, неконтролируемо, но дешево и сердито. Первая ласточка.

— Начинаем спуск! — дал отмашку Янус Стразе, ковыляя в своем доспехе к импровизированному лифту из «Амальтер», — Немедленно!

— «Какой же ты негодяй, Алистер. Заставил полководца обмочиться. Мог бы хоть покашлять, когда подходил».

— «Сказал бы ты ради разнообразия что-нибудь полезное?»

— «Легко. В самой тяжелой из железяк, что вы сюда притащили, умирает пилот. Он тоже был заражен этим… «бесом»»

— «А вот за это благодарю. Ценные новости».

Чем меньше людей останется на поверхности, тем проще будет Уокеру и Праудмур.

Глава 20

До этого момента меня судьба дважды заносила в подземные комплексы. Первым был некий город изобретателей в Японии, который мне было нужно зачистить от всех обитателей, повинуясь приказу добрейшего императора Таканобу Кейджи. Живых я там не обнаружил… почти, зато столкнулся с целой оравой поднятых волшебством зомби, а затем попал в плен, откуда получилось сбежать, попутно всех наказав. Второй раз был в русской секретной лаборатории, где пришлось драться с бешеными людьми, собаками и одним из лордов Древних.

Хорошие времена были. Правда, это я понял лишь сейчас, спустившись в составе небольшой армии вниз, в глубины безымянной горы почти затонувшего острова. Во владения клана Гиас. В Японии был смрад гниющих трупов, в России скользкие от крови и разбросанных везде потрохов полы…, да вот только размеры сооружений там были вполне приемлемые, да и логика архитектуры была вполне понятная.

А вот здесь всё было иначе. Ну вот сколько может понадобиться места полусотне демонологов, живущих дружной закрытой семейкой и лишь изредка посещающих внешний мир с целью напасть на корабль-другой? Явно же меньше, чем для нескольких тысяч японцев, проживавших в Механическом Городе?

Как же.

Выпущенная из «атласа» тяжелая пуля вошла в пах орущему нечто угрожающее мужику, стреляющему из автомата от бедра в узком коридоре. Изумленно булькнув и захрипев, он уронил оружие, хватаясь за уже частично отсутствующие гениталии и валясь на пол. Уже третий, которого я ловлю на попытке устроить нам засаду. Сначала были две дородные женщины в белых испачканных передниках. Тоже с автоматами.

Оглядываю внимательно узкий коридор с агонизирующим человеком, признаю условно безопасным, закуриваю, а затем нагоняю свою группу, идущую по большому, прекрасно освещенному коридору. Идем дальше. Мы заблудились.

Не было уже никакого острова, как и не было никакой горы. Всё это оказалось лишь маскировкой титанического комплекса размером с город.

…и он был населен обычными людьми, решительно настроенными защитить свой дом любой ценой. По крайней мере, из живых противников мы пока встречали лишь обычных хомо сапиенс.

Первые «этажи», если их так можно было назвать, были ангарами для техники. Вся верхушка горы, которую разбомбило с «Клаузера», представляла из себя защищенные стенами горизонтальные ворота для дирижаблей. Большая часть створок не выдержала, обрушившись вниз и разрывая оболочки припаркованных воздушных судов, но они были лишь малой частью имеющейся здесь техники. Строительные, транспортные, бурильные эфиромобили различных марок и форм теснились на огромных темных площадях, а мы бродили растерянно среди всего этого богатства, заново открывая для себя масштабы лежащей впереди цели.

Лабиринт, не больше и не меньше. Но выход на второй этаж был обнаружен. Там, под ярким светом люминесцентных ламп, под хруст раскалываемого ступнями штурмовых доспехов кафеля, я и узнал причину отшельничества клана Гиас. Она оказалась… прозаичной.

Такой же прозаичной, как длинные зеленые ряды гидропонных ферм, мимо которых мы шли, такой же, как моё внезапное озарение, что лампы у меня над головой светят не благодаря эфиру, а совсем даже электричеству. Что в табличках-напоминалках на стенах есть строгий указ техникам (на английском языке) о времени проверки приливных электростанций. «Мелочей» было много: отделка стен, освещение, непривычная ткань одежды на телах тех, кто пытался дать нам отпор… Таинственные для переговаривающихся демонологов блоки на стенах, из которых дул теплый или прохладный воздух, в зависимости от потребностей в проходимом нами помещении. Настенные дисплеи с таким разрешением экрана, о котором не могут и помыслить в Букингемском дворце.

Вот ради чего они спрятались на краю мира. Запретные технологии, уже обогнавшие текущий уровень государств планеты лет на сто. Наверное, здесь не обошлось без телокрада, а может быть, даже не одного. А местные одержимые клана Гиас с их идеальной памятью и работоспособностью? Прекрасный заменитель биокомпьютера.

Нам пришлось разделиться на группы зачистки, в состав которых вошли и наемники, и демонологи, и их одержимые. Так мы получали возможность сравнительно легко контролировать обычных людей и купировать возможные атаки бесами на простых смертных. Большинство штурмующих отправилось зачищать районы к центру, а я уговорил свою группу отправиться исследовать периферию базы. Если воздушные суда Гиас были уничтожены, то вот корабли и подводные лодки, в чьем существовании мало кто сомневался, требовалось еще найти. Я предположил, что местные соорудили один большой док на всё про всё и спускаться ниже уровня океана нам не имеет смысла, от того мы и бродили по периферии, отстреливая совершенно необученных, но полных энтузиазма защитников острова.

Кроме немногочисленных гражданских, выскакивающих хоть и внезапно, но совершенно бестолково, этот подземный этаж изобиловал турелями, прикрепленными на потолках, но тех ждала совсем уж незавидная участь. Одержимый — это не только чудовищная по меркам человека сила, но и скорость реакции. Заселившиеся в человеческие тела демоны, порабощенные контрактом со своими смертными хозяевами, реагировали на разворачивание скрытых турелей гораздо быстрее, чем те успевали прийти в боевую готовность. Пара метких выстрелов разрушала почти незащищенный привод стреляющего механизма, заставляя закрепленное на нем оружие бессильно повиснуть.

Мин, ловушек и прочих сюрпризов мы не находили. У меня вообще быстро сложилось впечатление, что местные Гиас, находя на захваченных судах нечто вроде турелей или автоматронов, просто… совали их туда, где они теоретически могли пригодиться, а затем банально забывали о необходимости техобслуживания. Безупречно чистые полы подземного города, яркое освещение и свежий воздух, но при этом непродуманная система внутренней и внешней защиты, работающая кое-как. Здесь очень давно никто всерьез не верил, что на них могут напасть. А может, и верили, но при коллегиальном управлении столь отдаленным анклавом, бедным на определенные ресурсы и не имеющим регулярных поставок, вполне возможно, что вопрос о установке защитной системы то и дело совался под сукно.

Наша группа из почти четырех десятков разумных едва не заблудилась в лабиринте жилого отсека, куда мы залезли, пытаясь избежать магистральных коридоров внушительной длины и снабженных более толковыми автоматическими пушками. Тут пришлось принять серьезный бой, так как палили в нас буквально из-за каждого угла. Демонологи в массивных доспехах ругались, испуганно шарахаясь от выстрелов, бьющих в тесноте по ушам, некоторые начинали стрелять в ответ из своих тяжелых пулеметов куда придётся, от чего нам, всем остальным, пришлось их банально бросить, чтобы не попасть под горячую руку.

— «Еще пять душ, связанных контрактами, отправились в Ад», — поведал мне Эйлакс, — «Кстати, тебя сейчас убьют».

— «Не убьют», — сердито огрызнулся я, пригибаясь и высаживая барабаны двух «пугеров» в закрытые дверцы огромного одёжного шкафа, который, при дальнейшей проверке, показал не только несколько порванных в клочья комбинезонов, но и несколько мертвых женщин, ранее вооруженных пистолетами. Добив одну из них, подававшую признаки жизни, я отправился на вопли одного из демонологов, обнаруживших прекрасное. А именно — большую карту-памятку, на которой мы смогли определить как наше местонахождение, так и как пройти в библиотеку. То есть в док.

Возле этой карты мы и собрались обратно в отряд.

— Какого черта они в нас стреляют?! — пылко и раздраженно орал молодой латинос, поверхностно раненый в бедро, — Это же гражданские! Сраные гражданские! Они вообще должны дрожать под одеялами и никуда не лезть!

— Эти люди были рождены и воспитаны здесь, — женским старческим голосом ответил юнцу массивный железнодорожный доспех, украшенный в паре мест вмятинами и потеками крови, — Они не знают другого мира, поэтому защищают этот. Просто убивайте всех, у кого есть оружие.

— Старая женщина на войне?! — тот же наемник картинно схватился за голову, — Куда катится мир?!

— «Куда его пихает несколько хитрых ублюдков», — усмехнулся в моей голове Эйлакс.

Огромный подземный док встревожил всю нашу команду. Вовсе не своими размерами, не таинственным полумраком, который с натугой разгоняли несколько прожекторов, не стоящими на приколе транспортными судами, среди которых, кроме трех больших подводных лодок, была еще пара вполне серьезных и вместительных кораблей с неслабым бортовым вооружением. Это всё были мелочи.

Поводом для настороженности стало то, что док был совершенно безлюден. Казалось бы, идёт невиданная ранее на острове атака на дом демонологов, им самими высшими силами сейчас предназначено грузиться на корабли и лодки, однако, тут пусто! Циклопические ворота были намертво закрыты, а палубы кораблей, грузовых платформ и орудийных расчетов пусты. Несколько человек, отстреливавшихся по нам с разных мест на этой подземной гавани сняли снайперскими выстрелами одержимые, а дальше мы остановились. Командиры были в растерянности.

Демонологи собрались тесной кучкой вокруг одного из одержимых, принадлежавших хозяину в другой группе. Это позволяло им находиться на связи с остальными, что в данный момент было критично — вопрос с пустыми доками был отнюдь не шуткой. Краткий сеанс связи показал нам, что стоять и думать некогда, так как остальные четыре отряда в данный момент были в бою и нуждались в поддержке. Необходимо было прорываться назад, каким-либо образом угробив тут все корабли. С последним было туго, так как взрывчатки с собой ни у кого не было. У некоторых из наших «ученых» на специальных креплениях доспехов висели массивные гранаты, похожие на небольшие бомбы, но такими подорвать нечто важное на полноценных кораблях можно было и не надеяться.

— Выдвигайтесь на помощь, — решил внести свою лепту я, — Оставьте доки мне.

— И чем вы будете взрывать корабли, лорд Эмберхарт? — удивительно вежливо спросила меня старушка, едва не доведшая юного наемника до отчаяния.

— Ничем, мисс, — сделал я неуклюжий комплимент слегка окровавленному доспеху, — Я просто уничтожу их ЭДАС-ы… и сделаю это очень быстро. А затем догоню вас.

На том и порешили. Пользы в боях отряд от меня не видел, так как выбираться из-за бронированных спин людей, вооруженных автоматами, я не спешил, а вот призывы вернуться и помочь одержимый изливал все настойчивее и настойчивей. Перемежая речь ругательствами, видимо, идущими от хозяина, он рассказывал окружающим, что в центре, на три этажа ниже текущего, стоит настоящая жара, во всех смыслах. Огнеметные турели, население, вооруженное гранатами и автоматами, начавшие появляться враждебные одержимые, чья боевая эффективность стала для атакующих крайне неприятным сюрпризом.

Много времени у меня прогулка по пришвартованным судам не заняла. Они были построены по действующим технологиям этого мира, их эфирные двигатели активного сбора и аккумуляторы превращались в лом от одного касания Тишины. Пять минут и всё, что плавает в доке, стало представлять из себя бесполезный хлам… по крайней мере, до смены энерговодов и двигателей.

А дальше я поднялся в вынесенный повыше и прикрепленный к скале металлический вагончик, явно принадлежавший местному начальнику и используемый им как кабинет, спустя пару минут поисков добыл в нем кофе и сахар, после чего устроил перерыв, во время которого скучающий Эйлакс докладывал о каждой новой связанной контрактом душе, пролетающей к своему новому месту обитания. Принцип «работает — не трогай» во всей красе.

— «Алистер, я был бы последним, кто тебя бы стал подгонять и, тем более, мешать наслаждаться кофе…», — издевательски протянул демон, — «…но тебя ждут. Прояви вежливость, пока к тебе не проявили грубость. Ты не в той позиции, чтобы её принять без потерь».

Пока я спускался и шёл к знакомому выходу из доков, всё было тихо. Чадили корабли и подлодки, низко шумели огромные вентиляционные люки, помогая воздушным потокам циркулировать внутри огромного подземелья, ритмично пищал какой-то прибор, то ли оповещающий окружающих о неполадке, то ли служащий звонком внутренней телефонной сети.

Напали на меня чуть позже. Как только я сделал первый шаг в туннель, ведущий в зачищенному нами ранее жилому сектору.

Наверное, той самой старушке-демонологу совсем не стоило орать во всю мощь своих легких, начиная поливать меня свинцом из тяжелого пулемета, но её можно было понять — накипело. Причем, как я понял, накипело с детства, с тех самых пор, как кто-то из моих родственников, быть может, даже отец, отправил доброго дедушку этой самой старушки в Ад. За что она, разумеется, затаила обиду, а сейчас соорудила себе возможность отомстить, наверняка оставшись «проследить за мной».

Правда, криком «Сдохни, Эмберхарт!», бабушка отлично приглушила для себя самой звук катящейся к ней гранаты. Обычной старой-доброй «АПГ-01», носить которые с собой меня давно уже приучила Анжелика Уокер.

Оценивать последствия взрыва мне было не с руки, приходилось заполошно стрелять в одержимого слугу бабки, что на всей возможной скорости старался со мной сблизиться, одновременно с этим поливая из автомата. Спрятавшись за погрузчиком от выстрелов демона, я позволил ему приблизиться вплотную, что он с удовольствием и сделал, начиная с невообразимой скоростью махать длинным ножом. Задев по туловищу пару раз косыми режущими ударами, не проникшими через укрепленную «паутинкой» одежду, одержимый ловко и сильно пнул мою левую руку, сжимающую извлеченный из кармана «пугер», а затем, выронив нож, вцепился освободившейся рукой в правую, которой я сжимал меч над головой, планируя достать противника не одним, так другим. Всё, что ему оставалось в таком случае сделать — это использовать свою свободную конечность, чтобы сломать мне шею или пробить голову.

…если бы хватило сил удержать руку с мечом, которая самым внезапным для мужчины образом резко пошла вниз.

Глаза бывшего человека удивленно расширились, он даже приоткрыл рот, но непоправимое уже случилось — лезвие длинного меча Эмберхартов прошло наискось от его ключицы почти до пупка. Отпихнув неверяще хлопающего глазами одержимого, я, вытянув меч из его живота, и взмахнул, срезая ему голову. Если бы он был готов к бою с более сильным, нежели человек, противником, то такой фокус бы у меня не получился… а так «удивил, значит победил». А как иначе с ним драться, после того как Эйлакс уверенно заявил, что Тишиной я старого прижившегося в этой реальности демона из тела смертного не выбью?

Что там с бабушкой?

А у бабушки было всё плохо. Осколочная противопехотная граната не самое лучшее средство борьбы против человека, носящего укрепленную железнодорожную броню, но вполне эффективное, когда взрывается чуть ли не между ног. Их старушке и посекло. Если быть точным, то правую, а левая в колене болталась лишь на обрывках самой брони. Мясо и кости были разорваны в клочья.

Старушку, впрочем, эти ранения волновали не сильно. Куда серьезнее по ней ударила смерть одержимого, сопровождающаяся по связи хозяин/слуга очень неприятными ощущениями. Сам подобные испытывал, когда как-то раз убили моего ворона-фамильяра, Арка. Бабушка-демонолог, лежа навзничь, лишь вяло шевелила руками, а судя по издаваемым через внешний динамик звукам, планировала захлебнуться собственной рвотой. Пробив мечом пару раз грудь, я, подумав, смахнул ей голову вместе со шлемом гладийным лезвием. Доспех всё равно стал непригоден для носки…

Доспех, хм…

— «Алистер, ты серьезно?», — полным удивления голосом спросил меня Эйлакс, — «Ты…».

— «Сгорел сарай, гори и хата!», — мысленно пробурчал я демону… поднимая с пола тяжелый пулемет и приступая к его проверке. Убедившись, что оружие полностью функционально и не пострадало от взрыва, я приступил к изъятию у бабкиного трупа лент с патронами.

Настала пора предать вообще всё, чем благословил меня этот мир при рождении.

Аристократы жестко ограничены в выборе огнестрельного оружия. Они имеют право носить его с собой практически везде и применять по своему усмотрению, но только револьверы и ружья с продольно скользящим затвором. Это правило распространяется на любой вид вооружения для любого варианта доспехов. Возможно, его можно было обойти «Крысобоем», где пулеметы были установлены на дополнительный доспех для доспеха, но тот момент был, с моей точки зрения, чрезвычайно спорным.

В глазах мира однозначно было одно — ни один представитель благородной семьи не имеет никакого права даже касаться огнестрельного оружия неподобающей конструкции. Суд, поражение в правах, конфискация имущества, замена имени и изгнание. Смертная казнь при попытке воспользоваться старым именем. Последнее — почти шутка. Из архивов своего рода я знал, что ни один человек, нарушивший табу, не прожил в изгнании дольше часа.

— «А я тебя считал обычным мясником-карьеристом, желающим подмазаться к Шебадду…», — озадаченно пробормотал демон.

— «Я и есть Шебадд, Эйлакс. На какую-то часть», — сухо ответил я демону, обматываясь патронами.

— «На какую-то», — задумчиво протянул бывший владыка другого ада, — «Но уже не аристократ, по всем местным правилам. А кто-же тогда?»

— «Человек, у которого болит голова».

К дьяволу вопросы самоидентификации.

Первыми принимаю долгоиграющие стимуляторы, обостряющие реакцию, слух и зрение. Пилюли благополучно проваливаются в желудок, следом за ними идёт общий стимулятор, повышающий тонус. Ничего тяжелого, редкого и ценного. Время тяжелых лекарств еще не пришло. Маленькая мензурка с густой черной жижей отвратно-кислого вкуса — еще один элемент этого боевого комплекса. Ускоряет на сутки сворачиваемость крови.

Что-то забыл. Ах да. Иду за вторым автоматом, из которого по мне палил одержимый. Тот гораздо легче, отлично подойдет для левой руки. Несколько снаряженных магазинов некрасиво оттопыривают карманы, из которых я небрежно выкидываю «пугеры». Толстенькие короткоствольные револьверы своё отслужили.

Сигарету в зубы, прикурить, поправить шляпу, убедиться, что нагретая на груди маска хорошо держится… можно идти.

На пути назад, к центру, я не раз и не два преисполнился к себе благодарностью за вовремя отброшенные предрассудки.

Первый раз напала парочка из мужчины и женщины. Выскочивший передо мной человек попытался проткнуть меня острым концом обломанной швабры, загородив держащей в руках пистолет подруге траекторию стрельбы по мне. Пинок отбросил его на нее, а пара выстрелов из легкого автомата добила возящихся на полу людей. Мимоходом удивившись такой бесшабашности, я пошёл дальше, уделяя больше внимания окружающей среде, от чего не прозевал следующую засаду — от подростка, залезшего в вентиляцию. Звякнув дулом пистолета о железо, он выдал себя, а дальше все решила короткая очередь.

Следующий раз для разнообразия инициатива перешла ко мне. Натолкнувшись на десяток местных жителей, сосредоточенно возящихся с каким-то механизмом, устанавливаемым ими прямо посреди не очень-то широкого прохода, я, спустя минуту аккуратного подглядывания, понял, что они пытаются разместить на треноге пулемет тревожно крупного калибра. К счастью для меня и несчастью для защитников, пулемет был с эфирным питанием, до которого я сумел, подкравшись поближе, дотянуться Тишиной. Механизм, издав струйку дыма, стал бесполезен, внимание окружающих тут же на нем сосредоточилось, что позволило мне выйти из поперечного прохода, а затем, прицелившись, нажать на гашетку большого пулемета. Крупнокалиберные пули моментально разорвали одетых лишь в тонкую ткань людей, освобождая мне проход.

Морщась от ощущений, полученных через отдачу слишком мощного орудия, я пошёл дальше. Судя по указателям и картам на стенах, до центра оставалось совсем чуть-чуть.

— «Они умирают, Алистер», — тем временем сообщил мне внутренний демон, — «Удивительно быстро. Кто бы там внизу не побеждал, делает он это очень уверенно».

— «Значит, в кои-то веки мой план сработал».

Все подземные комплексы похожи друг на друга, напоминая перевернутую елку. Она далеко не всегда является строгой пирамидой, где в которой действует правило «чем глубже, тем уже», но всегда обладает центральным стволом, на котором расположен основной массив лифтов. Это логично, так как расширение и углубление идут от «ствола». Логичным и рациональным также является наличие в самом центре этого «ствола» магистральных энергетических каналов.

Вся эта операция была экспромтом, поэтому в данный момент я не видел ни единой причины, почему мне нельзя коснуться Тишиной эфирного центра этого комплекса. Отсюда всё равно никто не должен выйти кроме меня. Так зачем увеличивать риски? Спуститься или подняться по лифтовой шахте я смогу и без помощи механизма с кабинкой.

Тишина.

Опасаясь взрывов или еще каких травмоопасных неполадок, я использую свою способность на максимальном отдалении от центральной колонны. Затем медленно шагаю вперед, забирая Тишиной всё больше и больше внутреннего пространства массивного центрального «ствола». Свет мигает, через вентиляционные люки слышен отдаленный скрежет и кашель, где-то за спиной тревожно взвизгивают сирены.

А я шагаю вперед, неумолимо повреждая всё, переносящее в себе эфирную энергию. Может быть, здесь и нет сердца этого подземелья, но это одна из его основных артерий, чей насыщенный эфирной энергией материал невозвратно портится Тишиной. Электричество уцелеет, лампы горят, но похоже, что столь знакомые мне лампы дневного света — всё, на что хватает местных приливных станций. Хотя, возможно, где-то там внизу есть еще приборы, питающиеся от электричества. Нужно будет вернуться на этот остров. Позже. Потом. Когда всё случится. Тут, похоже, есть очень многое, что понадобится мне и человечеству в будущем.

Вырезаю мечом дно у одной из лифтовых кабин, а затем отбрасываю легкий автомат. С тяжелым и то спускаться будет неудобно.

— «Поторопись, Алистер. Там внизу происходит нечто…масштабное. Похоже, какая-то из сторон начала выкладывать последние козыри».

— «На этот бал мы не опоздаем», — ухмыльнувшись, я в очередной раз проверил маску за пазухой, а затем заскользил вниз.

Глава 21

Чего больше всего боится тот, кому гарантирована путевка в Ад? Не грядущих мук в вечности, отнюдь. Он боится смерти. Как, в принципе, и любой другой человек, лишь подозревающий, что его ждет метафизический котёл. А таких большинство. Но если обычный смертный ничего не может и не хочет поделать против неумолимого течения жизни, да и не сильно стремится, имея надежду или иные иллюзии, то демонолог совсем наоборот, готов на всё и даже больше, чтобы продлить свой жизненный срок. Ведь у него есть гарантия, что он попадёт туда. И некоторые знания о том, что там с ним сделают.

Почти сотня демонологов, неистово боящихся смерти, в одном месте и со своими слугами. При отключенном эфирном питании подземного комплекса, при умерших лифтах, воющих сиренах, тревожно пищащих датчиках и переставших функционировать турелях. Это должна быть неслабая неразбериха.

На этаже, куда я попал, спустившись по лифтовым тросам, царила паника, кровавый угар, отчаяние и самая настоящая, наверное, впервые с момента сотворения мира спущенная с поводка, демонология.

Шевелящиеся мертвецы, одержимые мелкими неразумными бесами, завывающие сущности, пытающиеся найти себе хоть какое-нибудь тело и атакующие любого подвернувшегося, целенаправленно двигающиеся куда-то струйки крови, смрад разделанных трупов и искаженные крики вдалеке. А еще выстрелы, много их. Здесь царил хаос, резня и выпущенные на волю силы, свидетельствующие, что в ход пошло всё.

Сначала я подумал, что этот этаж — некий основной жилой проспект для всех обитателей базы, но затем, уловив разницу в отделке полов, стен и потолка, изменил своё решение. Скорее всего, именно тут и начинались жилища демонологов клана Гиас. Куда более просторные коридоры, высокие потолки, украшенные светильники, мягкие дорожки, большие арки… всё это сейчас носило серьезные следы разразившегося здесь совсем недавно боя. Но при этом ни одного целого трупа, сколько-нибудь большого куска плоти или хотя бы лужиц крови я не наблюдал. Скорее всего, потому что вся эта органика, повинуясь воле, заключенной в ней духов, сейчас участвовала в бою где-то там, впереди.

Куда мне и надо.

В очередной раз переборов искушение надеть маску и ринуться вперед, рубя всех в капусту, я двинулся аккуратно и не спеша, держа пулемет наизготовку. За неторопливость и поплатился — притаившееся в углу существо прыгнуло на меня с душераздирающим воем. Наверное, изначально это было два существа, в виде одного из наших наемников и одержимого, но по какой-то причине демон решил поглотить человека, возможно, для более быстрого излечения собственных ран. Четырехрукое и четырехногое существо с завывающей в смертном ужасе второй головой, располагающейся в районе груди твари, попыталось хлестнуть меня правой парой рук. Уклонившись, я нажал на спусковой крючок, выдав короткую очередь уроду в ноги.

Не сработало. Четыре ноги больше двух, поэтому потеря одной измочаленной конечности демона не обескуражила. За долю секунды переместив центр тяжести на оставшиеся ноги, он, сделав шаг вперед, достал меня уже левой парой рук. Сильно, настолько, что я отлетел, теряя основное оружие и заскользив по гладкому полу. Ребра и плечо неприятно хрустнули.

— Помогите!!! — захрипела человеческая голова с вытаращенными глазами, росшая на груди демонического конструкта, — Молю вас!!

Не уверен, что она ждала выстрела в лоб из «атласа», но получила именно это. Как только жизнь почти поглощенного наемника внезапно оборвалась, тело одержимого тут же начало разлагаться на две изначальные формы. Отвратительно зрелище с хрустом рвущейся и содрогающейся плоти я прервал ударом меча по второй голове, изгоняя демона назад, в Преисподнюю.

— «Иронично, что по сути, ты сражаешься со своими союзниками, связанными контрактом», — хмыкнул демон, пока я, настороженно озираясь по сторонам, чистил меч и заново проверял пулемет.

— «Союзниками? Ты еще нас с тобой друзьями назови».

— «Разве нет, Алистер? Мы уже так давно вместе».

— «Потому что это выгодно обоим».

Морщась от боли в помятых ребрах, я вновь пошёл вперед, держа наизготовку в правой руке пулемет, а в левой маску. Шутки, судя по звукам, доносящимся спереди, здесь кончились совершенно.

Следующими на меня выскочили четыре полностью залитых кровью человека. Как будто искупались в бассейне с этой жидкостью. Двое несли на плечах третьего, почти синхронно прихрамывая, а последний, с автоматом, прикрывал их отход. Здраво рассудив, что все условные «свои» носят железнодорожную броню, я без зазрения совести расстрелял бегущих короткой очередью. Оказались наемниками, привезенными Стразе, будучи опознанными по форме. Покрывающая их тела кровь тихо шипела, курясь слабым дымком. Не успев сделать и трех шагов, я услышал скребущие звуки за спиной, от чего пришлось возвращаться и разрушать всем четверым телам головной мозг. Количество разной дряни, запущенной здесь различными демонологами, зашкаливало.

А, катись оно всё пропадом, подумал я, отдавая мысленный приказ Арку, а сам убегая в смежные с основным коридором помещения. Ворон каркнет один раз, подавая Уокеру и Праудмур сигнал, «Благие намерения» атакуют крупнокалиберными пулеметами флот прибывших сюда со мной демонологов. Поставлю эту точку, пока есть время.

…а оно неожиданно кончилось.

В соседнем помещении, оказавшемся техническим, обнаружилась троица возящихся с массивным стационарным накопителем эфира людей, которых прикрывали еще четверо, неуверенно и нервно сжимающие в руках автоматическое оружие. Меня они заметили и даже успели открыть огонь, но вот гранату, что я катнул к ним по полу с немалым сожалением, пропустили. Вместе с ней, как выяснилось после взрыва, я потерял и автомат, который не успел убрать в укрытие — несколько пуль разбили в него попали, приводя в негодность.

— «Трое из них были демонологами. Те, что с оружием», — удивленно поведал мне Эйлакс, — «А знаешь, что странно? Одержимые были техниками».

Удивительное рядом, констатировал я, осматривая трупы. Осколками прилетело по тем, в кого целился, то есть, по вооруженным людям, а вот те, что были заняты осмотром накопителя, получили лишь пару поверхностных ранений. Но потеряли свою псевдожизнь, как только их хозяева отправились на тот свет. Очень любопытно.

Правда, дальше придётся действовать мечом и револьвером.

Я убил еще троих, оказавшихся простыми людьми, пока пробирался к месту откуда неслась канонада выстрелов. Это оказалась целая анфилада залов с невысокими потолками, где две основные группировки сцепились в смертном бою. К сожалению, выйти мне удалось в тыл своим, легко определяемым по громоздким доспехам. Я насчитал три десятка коллег Стразе в строю. Демонологи и их слуги, прячась за импровизированными баррикадами и колоннами, вовсю стреляли в противоположный конец зала, откуда им отвечали хоть и гораздо меньшим калибром, но куда активнее. Обе стороны были заняты собой плотно.

Маска. Время?

…нет. Пока буду разбираться с условными «своими», остатки клана Гиас, которых еще полно, запросто смогут оценить мою неуязвимость и пустятся в бегство. За час действия маски я их в этом лабиринте не найду. Требуется другой подход, и он у меня есть. Тишина.

Если я сумею подойти в тыл к «своим», то одним разворотом своей способности накрою их всех. А затем, надев маску, устрою, наконец, резню. Даже голова стала меньше болеть от ясно различимой теперь перспективы. Всё-таки, импровизация — это не моё.

Отличный план. Более того, он самым гладким образом осуществился, но только до момента, пока я не приблизился к задымленным баррикадам, занятым находящимися ко мне спинами демонологами, метров на десять. А затем меня сбили с ног две стремительные фигуры, бросившиеся мне наперерез из небольших ниш по бокам коридора. Не успев ни выпустить Тишину, ни сунуть руку за маской, я получил удар по еще поврежденным ребрам еще в полете, а затем, сразу после приземления, мне под нос был сунут кусок материи, воняющий чем-то медицинским. И очень профессионально пихнули кулаком под дых так, что я поневоле сделал глубокий вдох.

И все погасло.

Сознание возвращалось медленно и мучительно, выплывая не из полного беспамятства, а из сонма тысяч формул, примеров и расчетов, которые уже не мелькали в голове, а наполняли её с такой силой, что вспомнить, кто я есть, было сложно. И почти не хотелось. Мозаика личности складывалась нехотя, не желая возвращаться в реальность. Тошнота, головокружение, боль. Похоже на похмелье, когда твой организм отчаянно не желает становиться активнее, несмотря на переполненный мочевой пузырь и жуткую сухость во рту.

Ассоциация помогла прийти в себя достаточно, чтобы оценить положение, в котором я оказался.

Пустая небольшая комната, дверь с решетчатым окном, тусклая лампа над ней и… оковы, в которых я вишу совершенно голый. Массивные кандалы, удерживаемые не менее массивными цепями. Ноги, руки, нечто вроде пояса, соединенного по спине с ошейником. Каждая из видимых мной цепей уходила в отверстия на полу и потолке. Значит, пациента заковывают, а затем натягивают цепи, фиксируя его в одном положении. На пробу дёрнувшись, я завершил анализ обстановки неутешительным выводом — эти оковы разорвать сил мне не хватит.

— «Вот и кончилась твоя песенка, Алистер», — прошептал еле слышно в голове демон, — «Стоило надеть маску».

— «Ты, как всегда, невероятно полезен, Эйлакс», — зло мотнул я головой, продолжая оглядываться.

Ничего нового не обнаружилось. Голая клетка, вентиляция через дверную решетку, цепи и массивные браслеты кандалов. Демон, обладающий кое-какими сенсорными способностями, картину не прояснил — я теряю сознание, тело куда-то довольно долго волокут, быстро раздевают, надевают оковы, затем звук подтягивающихся цепей… всё. Плюс заявление Эйлакса о том, что как только цепи натянулись, он тут же утратил всю связь с внешним миром, оставшись внутри меня в полной темноте. Это его неслабо обеспокоило.

Негусто.

Человек, лишенный одежды и свободы, испытывает сильный дискомфорт. Новый и внезапный статус, подчиненное положение, незнание перспектив ближайшего будущего, понимание, что ты оказался в руках враждебно настроенных людей — всё это сильно давит на психику. Головная боль слегка выручает, как и знание, что я могу голыми руками порвать человека или одержимого, но не более того. Остается лишь висеть и ждать развития событий.

Оно наступило через пару часов, когда в камеру без всякой опаски вошли двое людей. Почти обычных, то есть, демонологов. Один из них был мне прекрасно знаком, откликаясь на имя Януса Стразе, а вот второго я раньше не видел. Мужчина был в летах, отчетливо иудейских корней, с аккуратными черными усами и бородкой, но в остальном, кроме расово внушительного носа, его внешность ничем особенным не выделялась. А вот одежда была делом другим. Незнакомец носил нечто вроде сплошного комбинезона белого цвета, дополненного чем-то вроде длинной юбки с разрезами по бедрам. Плюс очки с большими диоптриями из удивительно чистого стекла.

— И это тот, из-за которого мы лишились трех незаменимых специалистов? — желчно спросил иудей у Стразе, бесстрашно поворачиваясь ко мне боком, — И имеем столь серьезные неполадки с эфиром? Вы серьезно, Стразе?

— Это сугубо ваши проблемы, мистер Тейгран, — холодно блеснул глазами где-то растерявший всю свою суетливость Янус, — Предложенный мной план сработал без малейших осечек, а людей вы лишились, лично приказав им идти в опасную зону. Какие претензии ко мне?

— Господа, не могли бы выйти и не отвлекать меня своим разговором? — взял слово я, — Либо соблаговолите приказать кому-либо выдать мне зажжённую сигарету. За подобную услугу я согласен вас потерпеть.

Очень хотелось шарахнуть их Тишиной. Очень. Но это бы совершенно ничего не дало в долгосрочной перспективе, даже если бы получилось разорвать связь этих людей с их демонами.

— Зачем вы хотели уничтожить мой клан, сэр Эмберхарт? — не придав ни малейшего значения как моему намеку, так и начавшему багроветь Стразе, иудей обернулся ко мне, закладывая руки за спину, — Какая причина вас на это сподвигла?

— А вам не все равно, Тейгран?! — рявкнул вышедший из себя седой северянин, — Вы только что описывали мне, что мы… мы все заперты на этом уровне на демоны знает сколько времени! Может, Главе стоит заняться чем-то более существенным?! Оставьте сопляка мне!

— Тише, мистер Стразе, — лязгнул металлом голос семита, — Я задал вопрос не вам. Вы сами захотели вступить в клан Гиас, а я его глава. Мои приказы неоспоримы, пока совет не решил иного. До совета время еще есть, как есть оно и у нас. Мои люди заняты определением масштаба поломок. Итак, сэр Эмберхарт?

— Основополагающей причиной является ваша бесполезность как демонологов, мистер Тейгран, — вежливо ответил я, продолжая тихонько покачиваться на цепях, — Но она лишь привлекла мое внимание. Разумеется, вы не нарушали контракты и даже, более того, самым похвальным образом не заигрывали с чужими душами, но тем не менее, внимание было привлечено. А дальше причины посыпались одна за другой.

— Утолите моё любопытство, лорд, — мягко улыбнулся иудей, потирая короткую бородку. Янус же с видом оскорбленной невинности пытался отыскать что-либо интересное в камере.

— Как я ранее намекнул, меня интересует сигарета. И нет, я не тяну время, прекрасно понимая, что нахожусь в центре горы, замурованный вместе с вами на неопределенное время. Эта камера препятствует даже тонким манипуляциям эфира, не говоря уже о связи с Адом.

— Наглый ублюдок не понимает, в каком положении оказался! — взорвался Стразе, кидаясь вперед и нанося неумелый удар мне по лицу. Затем еще и еще один. Янус попробовал бить меня по ребрам, но его физической силы, чтобы мне навредить, оказалось недостаточно, так что он вновь переключился на лицо, даже разбив мне нос. Тейгран наблюдал, не одёргивая северянина и не отводя от меня взгляда. Я ему отвечал тем же, еще сильнее выводя Стразе из равновесия.

— Тупой щенок! Теленок! Пришёл в западню как осёл, а теперь корчит из себя героя! — неистовствовал демонолог… разбив себе костяшки на руках и пытаясь использовать ноги. Получалось у него совсем плохо.

— Прекратите, мистер Стразе. Или я отправлю вас в комнату совета, ждать, пока сам тут закончу, — вновь металл в голосе иудея охлаждает пришлого демонолога. Янус, тяжело дыша, отходит в угол, извлекая из кармана помятого костюма носовой платок, начинает вытирать дрожащие руки.

Сморкаюсь себе под ноги кровью. Лицо умеренно разбито, что вскоре плохо скажется на дикции. Мелочи, но придется поспешить. Кровь сворачивается слишком быстро, нужно время от времени продувать нос.

— Приливные электростанции, предохранители, полупроводники, — начинаю перечислять я, глядя в расширяющиеся глаза иудея, — люминесцентные лампы, гидропоника, дисплеи на лучевых трубках. Я не так много успел увидеть на вашем острове, мистер Тейгран, но каждая из этих причин вполне подойдет, чтобы желать уничтожить здесь всё. Включая людей.

— Вы говорите с видом, как будто разбираетесь в этих технологиях, юноша…, - бормочет человек, глядя на меня с острым интересом.

— А вы думаете, что я простая макака, которая отличается от этого господина у стены лишь тем, что чуть больше знает о демонах? — ухмыляюсь я, — Хочу повысить ставки, мистер Тейгран. Для продолжения разговора мне потребуется сигарета и легкий уход за попорченным мистером Стразе лицом. Я не собираюсь говорить, плюясь кровью.

Последнее пришлось говорить иудею в спину, так как его слегка отвлек взревевший от обиды и унижения пришлый демонолог, кинувшийся на меня. Началась бестолковая возня двух человек, в ходе которой я, как сторона не участвующая, снова пытался высморкнуть сгустки крови из носа. Все, так сказать, были заняты. Затем иудей, пользуясь своей относительной молодостью, умудрился вытолкать взбешенного коллегу из камеры, откуда и позвал прислужников для конвоя взбешенного и орущего демонолога куда подальше. К чести этого Тейграна, нужно было сказать, что обратно иудей вернулся с полотенцем… и тлеющей сигаретой.

— Зачем вы его спровоцировали, сэр Эмберхарт? — с укоризной задал он вопрос, не погнушавшись собственноручно удалить полотенцем мне с лица лишнее, а затем воткнув между начинающих опухать губ сигарету.

Я с наслаждением сделал затяжку перед тем, как ответить:

— Мистер Стразе очень надеется произвести на меня достаточно болезненное воздействие, чтобы я отменил то, что его ждет после смерти.

— Это возможно?

— Нет.

— Значит, он тут лишний.

Мы продолжили разговор. Я не обманывался иллюзиями, прекрасно понимая, что обмен любезностями и откровениями ничего не даст. Здесь не может быть торговли. Но можно прояснить некоторые детали и потянуть время. Сейчас, когда Стразе убран со сцены, у местных слишком мало причин, чтобы сразу начать допрашивать меня по-плохому. На кону стоит вопрос выживания базы.

Выяснился момент «предательства». Он наступил приблизительно через два часа после того, как я передал демонический артефакт в виде канделябра северянину. Тогда до него дошло, что всё более чем всерьез, а предпосылок для выполнения поставленной задачи было не так уж и много. Испугавшись, Стразе решил сделать финт ушами и связался с Гиас.

Здесь сыграло мое недостаточное знание о демонологах. Некоторые из них с этими отшельниками поддерживали общение, торговлю и обмен информацией. Стразе был одним из этих немногих. Справедливо опасаясь, что моего разочарования он не переживет, Янус решил сыграть двойную игру. Гиас, в лице Тейграна, также повёл свою — не став разубеждать своего агента в том, что именно они занимаются геноцидом демонологов. Их интересом как раз стало уничтожение некоего индивидуума, способного проникнуть в любую защищенную крепость и ликвидировать цель. Меня. А если я не один — то предварительно пленить, чтобы извлечь всю необходимую информацию.

Второй целью Гиас стали сами демонологи. Убрать лишних, принять сговорчивых к себе, тем самым одним махом заведя целый внешний департамент клана, способный помочь в решении очень широкого ряда проблем, стоящего перед этим островом-базой. Стразе, несмотря на свою несдержанность, мастерски сумел найти, отобрать и договориться с нужными людьми. А дальше всё было сплошным спектаклем, призванным заманить в глубины острова меня и тех, кого предатели и Гиас обрекли на убой. К примеру, та самая постановка, на подходе к которой меня и взяли двое одержимых, была перестрелкой холостыми патронами. Всех «лишних» предатели и клановцы расстреляли вместе с наёмниками в самом удобном и подготовленном месте базы. Да и меня взяли как птенца.

Одна закавыка — сэр Эмберхарт что-то сделал с эфирным питанием. Эфир с двух вынесенных в океан станций не доходит до накопителей. Но это лишь досадная задержка.

Рассказывал мне это иудей почти без моей помощи, неспешно и вдумчиво. Ему требовалось время на составление собственных вопросов, на которые я старался отвечать. Острые темы вроде моего происхождения и возможностей лишь обозначались семитом, но невозмутимо откладывались на «потом». То есть на время, когда руки дойдут до пыток. Впрочем, намеки на то, что до пыток и смерти дело вообще может не дойти, если я стану сотрудничать целиком и полностью — были вполне прозрачны. Более того, слыша из моих уст информацию, имеющую отношения к новым технологиям, семит с трудом сдерживал возбуждение и интерес.

— Подумайте, юноша, — вкрадчиво говорил он, проводя рукой по одной из стен моей темницы, — подумайте о месте, в котором находитесь. Это совершенно особая камера, изолированная от любых внешних энергий. Мы в таких допрашиваем наших особых гостей вот уже почти восемь лет. За это время она прошла все возможные проверки. Понимаете, о чем речь? Вам никто не поможет, какими бы вы навыками и силами не обладали. Сюда не проникнет ничто и ничто отсюда не выйдет. У вас нет ни малейшей надежды на спасение.

— Допустим. И что? — с интересом спросил я,

— Отдаю должное вашему самоконтролю, — помолчав, кивнул иудей, поправляя очки, — Однако… однако, сэр Эмберхарт, я совершенно не уверен в том, что имеющийся у нас в наличии персонал, умеющий причинять страдания душе и телу, имеет сейчас в мире аналоги. Мы, Гиас, по сути, стали монополистами по демонологии. Мы можем и хотим доставить вам огромные страдания, вырвав у вас как можно больше знаний. Более того, вы даже не оставили нам выбора поступить как-то иначе или начать торговлю. Я горько плачу в душе, ведь такой источник знаний как вы — безнадежно будет испорчен, поделившись лишь малой толикой. Но увы, у нас другого варианта нет. Даже если вы сейчас скажете, что сюда идёт целый флот Инквизиции атаковать нас… это ничего не изменит.

— Нет никакого флота, — звякнув цепями, я изобразил пожатие плечами, — Вы меня переиграли всухую, мне и отвечать. Перед кем — вы знаете. Рассчитываю получить за эти бесспорно ценные сведения еще одну сигарету.

— Вы её получите, — закаменев лицом, кивнул Тейгран, — А затем… думаю, у вас будет что-то около суток на раздумья. Мне предстоит сейчас очень тяжелое совещание, в ходе которого мы не только обсудим взаимодействие с новыми членами клана, но и уточним приоритет вопросов, которые будут вам заданы уже… с пристрастием.

Понятно, с каким именно.

— Мистер Тейгран, пока вы не ушли, можно попросить вас о одолжении? — поинтересовался я, — Я вам расскажу маленький, но чрезвычайно любопытный для вашей братии кусочек информации, но очень хочется, чтобы в первую очередь из ваших уст его услышал Янус Стразе.

— Слушаю вас, сэр, — подобрался семит.

— В демонологии нет разделов, позволяющих пересмотреть сделки с демонами, либо получить в них преимущество, — раздельно произнес я, глядя в угольно-черные глаза демонолога, — Совершенно нет. Вся эта наука от первой до последней буквы составлена Адом и учитывает в первую очередь интересы Преисподней. Понимаете, мистер Тейгран? Надежды нет ни у одного из вас. Ни малейшей. Ни легчайшего шанса, ни исключения, ни намека. И никогда не было.

— Б-благодарю, — запнувшись, коротко кивнул иудей, — Я… передам.

И вышел из камеры, закрыв дверь на внешний замок. Всё, что мне осталось — это висеть в цепях и медленно курить тлеющую сигарету, чей дым безжалостно резал мне обоняние и жег глаза. Но я всё равно курил медленно. Глава Гиас мне поверил безоговорочно. А значит, я его уже убил. Каким бы человеком науки он не был, каждый из людей в душе лишь испуганный ребенок. Просто обучивший себя не думать о монстрах под кроватью.

— «Не ожидал от тебя такого малодушия, Алистер», — почти презрительно проговорил демон, дождавшись, пока я, кашляя и морщась, не выплюну докуренный бычок куда подальше, — «Ты… сдался? Утешаешь себя тем, что слегка подпортил человеку настроение?»

— «Я вишу здесь в цепях толщиной с руку взрослого человека. В центре горы. Что мне остается? Просить тебя о помощи?»

— «Меня?!», — демон захохотал, — «Этот белый сказал тебе то же, что и я до него! Отсюда нет входа и выхода! Я отрезан от Ада! Даже желай я тебе помочь — канала энергии нет!»

— «Да?» — я ухмыльнулся, напрягая опухшие и окровавленные губы. Так, что корочка на свежих разрывах треснула, заставляя капли свежей крови падать вниз, на пол, — «Вот и отлично».

— «Ты сходишь с ума, смертный?», — удивился демон, — «Я не ожидал от тебя подобного. Этот носатый был прав — тебе отсюда некуда деваться. Тебя заманила в западню стая обезьян. Прислужников у столь слабых сущностей, кого я, в свое время, не допускал в свои дворцы нижайшими из слуг. Что ты видишь отличного? Удиви меня в последний раз!».

— «Это ловушка не на меня, Эйлакс. Её приготовили для тебя».

Проговорив это, я улыбнулся еще сильнее.

Глава 22

В кои-то веки не болит голова. Даже лучше. Намного лучше. Все эти распаковывающиеся знания, полноводной рекой текущие в мой мозг, превратились из полноводного потока в настоящее вливающееся море, но так даже легче. Намного легче. Взгляд и разум перестают цепляться за обрывки формул, за куски статей, за цифры и символы. Процесс просто идёт с намного большей скоростью, чем раньше. А голова не болит.

Сталь нагрета почти добела. Но я еще подожду. Не буду спешить. Не хочется. Мне хорошо.

Было бы совсем хорошо, если бы не вой сидящего внутри демона. Хотя… он, этот тоскливый, пробирающий звук, разносится теперь по всей камере. Его издает моя глотка. Не имею ничего против. Просто вишу и наслаждаюсь, в ожидании, пока сталь станет белой. Затем я её порву.

Есть некая изощренная ирония, в том, что я впервые получил то, что мне должно было достаться по праву рождения, лишь предав всё и вся в этом мире.

Демон воет. Или я вою? Неважно, наши эмоции с Эйлаксом разделены, а вот ртом я ему могу позволить пользоваться для выражения обуревающих его чувств. Он мне пока не нужен.

Что мне нужно, так это когти. Острые, тонкие, крепкие настолько, что гладий показался бы подтаявшим сливочным маслом. То, что нужно, чтобы аккуратно надрезать толстые кандалы, а затем, дёрнув рукой, освободить конечность. За остальными дело не встает — коготь аккуратно режет размягчившийся металл, затем следует рывок и…

Я свободен.

Дверь выбиваю с ленивого пинка, делая шаг наружу. Затем оглядываюсь. Никого нет. Действительно, кризис. Припахали всех, кого могли. Тем лучше. Размышляю пару секунд, не поискать ли свою одежду, затем прихожу к выводу, что незачем. Она просто сгорит на мне… да и не соответствует мой внешний облик сейчас размерам, по которым её шили. Я крупнее, шире, с чуть более длинными руками, маленькими черными рожками на лбу и длинными когтями на руках. Горящие угли глаз внушают. Не так уж и изменился. Но зато исходящий от моего тела жар заставляет зеркало лопнуть.

Одержимость. Да, отец, знал бы я, что это… так ощущается, то чувствовал бы тогда себя куда более обделенным. А теперь ты можешь мной гордиться. Ни один Эмберхарт еще не становился одержимым сущностью такого порядка.

— «Заткнись!! Предатель!!»

— «Я бы рад над тобой пошутить, сказав, что был в курсе происходящего, но увы, Эйлакс, не могу», — говорю я беснующемуся демону, неспешно идя обнаженным по коридору, — «Это будет совершенной неправдой».

— «Не верю!», — бушует Эйлакс. Снова начинает реветь внутри меня, исходя от бессильной злобы.

Встречаю группу людей, их четверо. Они совершенно не готовы к появлению пышущего жаром обнаженного мужчины из-за угла, занятые проводкой на вскрытой стенной панели. От моего рывка металлический пол деформируется. Два взмаха когтистыми руками и четыре трупа падают наземь. Поспешно отхожу, чтобы не слышать шкворчания начавшего поджариваться мяса. Зря убил так быстро… или нет. Кого-то допросить — проблема. Слишком силен исходящий от меня жар.

Нужно сосредоточиться на другом. Внутри бушует энергия. Безопасная, но путающая мысли. Её нужно перенаправить в конструктивное русло. Это очень сложно. Отправить посыл Арку требует огромного волевого усилия, но это прекрасный момент, чтобы заставить ворона каркнуть дважды. Уокер и Праудмур должны не только проконтролировать поверхность острова, но и приземлить дирижабль. Это крайне важно. Второе усилие дается куда легче, я сдерживаю дармовую энергию, не позволяя её излишкам испаряться в виде жара. Частично. Но это еще и еще ускоряет развертку ранее хранящихся у меня в душе знаний. Вот это — важно. Жить дальше с головной болью совсем мне не нравится. Нужно пользоваться моментом.

Поднимаюсь на уровень вверх.

Вырвавшийся изо рта рёв вновь потерявшего над собой контроль демона пугает троих женщин, моющих полы. Убежать они не успевают, зато пара вооруженных людей (снова людей, не одержимых), начинают палить по мне из автоматов. Неприятные покалывания, тут же зарастающие следы от пуль. Интересно наблюдать, как свинец, неглубоко проникая в тело, одновременно выдавливается регенерирующей плотью и при этом течет от жара. Как будто я кровоточу металлом.

Люди мертвы. Разорваны в клочья. Это совершенно излишне, но мы сейчас с Эйлаксом частично одно существо. Они причинили боль, он подправил мои удары, чтобы превратить тела в распотрошенные обугленные трупы. Неважно. Всё равно на острове должны умереть все.

— «Докажи!», — ревёт демон.

— «Мне это не нужно», — ускоряю я ход, — «Но в память о нашем долгом, хоть и не очень плодотворном общении, почему бы и нет? О чем-то я начал догадываться, лишь когда этот иудей сказал, что клетка, отрезающая узника от всех видов энергий, у них восемь лет. Посчитай, когда тебя в меня засунули».

Эйлакс затихает, а я, с прояснившейся без его воплей головой, ускоряюсь. Нужно найти зал, в котором местные знатоки потустороннего и земного проводят свой большой совет. Под «земным» я сейчас иронично считаю предательство. По сути, даже живших здесь смертных предали их хозяева, использовав как декорацию для имитации штурма. Нет вечных союзников, есть вечные интересы.

Вновь люди. Еще и еще. Их все больше и больше, кричащих, паникующих, пытающихся убежать. Падающих с распоротыми телами и трещащими от моего жара волосами. Стараюсь убивать быстро и чисто, целюсь черными когтями в голову или, на худой конец, по артериям. Это не сложно, просто портит настроение. Спасает мысль, что позже все эти люди, оставшись в живых, будут вынуждены умирать очень долгой и мучительной смертью от голода на этом острове.

— «Ты что-то знал раньше!», — подает голос Эйлакс, — «Догадывался!»

— «Разумеется. Но, видишь ли, со мной ведут… нет, неправильно. Меня ведут по сложному пути и держа в неведении. Относительно прикрытия, разумеется. Поэтому, получив в «подарок» маску, я никак не мог подумать, что целью этого аттракциона невиданной щедрости являешься ты».

— «Сволочь!», — коротко характеризует меня демон. Он, разумеется, прав.

— «Ты тоже», — парирую я с полным осознанием своей правоты.

Всё было просто, если уж взглянуть на происходящее со стороны. Владыка Ада из другого мира. Его принимают гостем и будущим жильцом в Аду, следует некий период первоначального знакомства, но дальше огромная проблема для местных — как демону такой силы встроиться в сложнейшую иерархию, сложившуюся за тысячи лет? В обычной ситуации это было бы совершенно невозможно. Но здесь и сейчас существовал выход, которым с радостью воспользовался Эйлакс. Ему предложили подождать на насиженном месте. Во мне. Неудобный элемент убран и ждёт…

Ждёт того, что я изгоню Ад. Точнее — оборву все связи между Преисподней и Землей, оставив последнюю. Себя. Затем мы с неким господином, любящим улыбаться и не любящим расчесываться, разрываем контракт между Адом и родом Эмберхарт. Связи разорваны и бывшее вместилище грешных душ, накопившее океаны энергии, пойдет в свое одиночное плавание, воплощаясь в отдельный самоподдерживающийся мир. А его обитатели получат шанс обрести Искру Творца. Если не они, то их дети точно. Здесь и был удобный момент для окончательной ассимиляции Эйлакса бывшим Адом, так как при воплощении мира демонам пришлось бы с нуля строить взаимоотношения между собой. Да всё буквально строить им бы пришлось.

Справедливый и удобный компромисс. Если бы Эйлакс не решил схитрить. Вся энергия этой Преисподней уйдет на воплощение, да, но та, запасы которой он принес из другого плана, та, которую он почти не тратил, кроме того раза, когда спросонья дал мне часть своей энергии на бойню во дворце якудза, похитивших меня в Японии. Простенькая хитрость, прекрасно маскирующаяся нашими с демоном отношениями, в которых он всю дорогу практически ничего не делал. Простенькая, но с чудовищными последствиями.

Правда, местные его видели насквозь, начав готовить ловушку в тот момент, когда Роберт Эмберхарт самым случайным образом не выдрал Владыку чужого Ада из его измерения. А затем вся эта охота на клан Гиас была режиссирована с той стороны, призванная меня загнать в комнату и ситуацию, в которых невозможно ничего сделать для своего освобождения. Кроме одержимости. Мне же оставалось лишь убедить демона, что другого выхода нет. Это было несложно.

Все причастные недалеко? Да.

Эмберхарт беззащитен и изолирован? Да.

Поезд готов уйти? Да.

Шах и мат.

Один выход. Войти в состояние одержимости со мной, бесконтрольное и безлимитное. Выдать не каплю энергии, а раскрутить «кран» на полную, лишаясь контроля над процессом. Ни Эйлакс, ни я не обладали навыками по взаимодействию друг с другом и никогда не учились ничему подобному. Сейчас демон, ревя от злости и досады, терял запасенные объёмы родной энергии, которая вливалась в меня полноводной рекой, позволяя не только потрошить всё живое, встречающееся на пути, но и ускоряя обработку данных, зашифрованных в душе.

Разрывая в клочья очередную бригаду рабочих, занятых уборкой местности от трупов и пятен, я подумал, что и сам вполне мог угодить в ловушку. Кто сказал, что в моей душе зашифрованы лишь чистые знания? Возможно, Шебадд Меритт умудрился как-то утрамбовать туда свою копию. Сейчас она развернется, поглотит меня и… всё.

Мелочи. Бояться таких вещей всё равно что бежать от перестрелки, опасаясь поймать пулю. Если Узурпатор Эфира и сделал подобный ход, то задолго до тех двух жизней, что я помню. Этого уже не изменить, как не изменить и того, что укладывающиеся в моей голове знания всё сильнее и сильнее воздействуют на мою личность.

К примеру, вся эта разыгранная комбинация против Эйлакса мне сейчас отчетливо видна потому, что я уже частично усвоил прорву шахматных партий и чуть меньшее количество игр в одну азиатскую игру под названием «го». А демон… он, наоборот, плывет и захлебывается в том море информации, что бушует в моей голове. У него нет якорей в виде моей памяти, обладающей фундаментальными знаниями, необходимыми для прокладывания цепочек аналогий.

— «Заткнись!».

— «Мне нужно как-то отрешиться от резни, Эйлакс».

Бегу легко и быстро, принимая немногочисленные выстрелы на грудь. Их действительно мало. Смертные, что работают и живут здесь, видимо, совсем не наделены доверием своих хозяев, как и тяжелым оружием. Аккуратные взмахи когтями. Убить — это очень легко. Убить быстро и милосердно сложнее в разы.

— «Думай о своих бабах, смертный!».

— «Не хами. Ты продул хозяевам поля. Хотя… возможно, это даже к лучшему для тебя», — говорю я, идя по ступенькам вверх и силой размыкая створки аварийных дверей, преграждающих путь между этажами.

— «Что?! Ты смеешь…».

Следующий этаж. Пусто. Везде пустота и роскошь. Кажется, я на верном пути.

— «Тебя вечно тянет на высокопарный слог, когда чувствуешь себя не в своей тарелке. А не подумал, как именно могут воплотиться твои резервы энергии? Те самые, которые я сейчас трачу? Или, может быть, у тебя была железная уверенность в том, что они останутся в тебе неизменны?»

Демон озадаченно умолк, позволяя мне сосредоточиться на быстром рывке в четырем неплохо вооруженным, но совершенно не готовым к появлению огромного дымящегося меня мужчинам. Умирают они тихо, только звенят обломки рассеченных когтями автоматов. А дальше…

А дальше я ударом ноги вынес стоящие на пути толстые двухстворчатые двери, заходя в большой зал-амфитеатр, где и пребывал тот самый совет демонологов Гиас, о котором говорил ранее иудей. Криков они, разумеется, не слышали, как и не позволили ни одному одержимому отойти ни на шаг от любимого хозяина. Вива ля звуконепроницаемость!

— Дамы, господа, — я улыбнулся, оглядывая почтенное и шокированное собрание своими слегка светящимися глазами, — Прошу меня извинить за наготу, но…

Интерлюдия

Тейгран Сайлах все понял с первого взгляда. Озарение снизошло на него в тот момент, когда обнаженный гигант с светящимися угольями вместо глаз только договаривал своё приветствие. Краткий миг, перед тем как на вторженца накинулись все одержимые, собравшиеся в этом помещении, краткий момент, в течение которого глава клана осознал свою ошибку. Понял, почему висящий в цепях Эмберхарт имел все возможные права, чтобы смотреть на них с таким пренебрежением. Ему не нужно было призывать помощь извне, не нужен был флот Инквизиции, не нужны были бомбы и напалм. Всё необходимое юноша принес с собой. И заранее запер их, чтобы не разбежались.

Они, считавшие себя поколениями самыми умными, проницательными и умеющими, не знали ничего, стоящего уважения в глазах этого англичанина. Он был тем, кто контролирует таких как они.

Заточенные в телах смертных демоны молча и решительно бросались на исходящего жаром гиганта. Все из них, даже подчиненный самого Сайлаха. Эмберхарт совершенно не защищался. Ему не нужно было даже отвечать ударами, так как всю работу делал жар его тела, обжигающий Тейграна и его соседей по ярусу даже на расстоянии в десяток с лишним метров. Те же, кто сидел ближе, уже с криками поднимались выше, туша одежду и вопя от боли.

…но юноша, внутри которого скрывался демон, отвечал на удары. Он рвал одержимых руками, разрубал длинными черными когтями, отбрасывал «лишних» жестокими пинками, отрывал головы и сворачивал шеи… опережая лишь на несколько мгновений сжигающий человеческую плоть жар. На краткий момент, отнимая от своей шеи руки безумно что-то вопящего Януса Стразе, Сайлах поймал себя на ощущении, что эти демоны, их личные демоны, отчаянно жаждут как можно скорее погибнуть от руки Эмберхарта.

Это был не бой. Ножи, пули, некоторые демонические способности, призванные повредить одиночной цели — тело юноши принимало на себя всё, тут же закрывая царапины и мелкие раны. Тут же! И он убивал и убивал. Неспешно, методично, не отходя от дверного проема. Некоторые коллеги и родственники главы, держащиеся за грудь, стонущие от невыносимой боли потери своих одержимых, они пытались сбежать… и не могли. Жар. Вопли. Смерть.

— Что нам делать?! Что делать?! — визжал, брызгая слюной Стразе, продолжая дергать Сайлаха за лацканы. В глазах северянина был дикий ужас. Не от методично разрывающего разумных на куски Эмберхарта, не сильно и отличавшегося от человека, а от осознания скорой смерти. Впрочем, мириться с еще и Стразе иудею не было никакой нужды. Узкое изогнутое лезвие небольшого кинжала плавно и легко разрезало низ живота нового члена клана Гиас. Еще не ощущая боли, но чувствуя вываливающиеся из него внутренности, шокированный Янус Стразе ослабил хватку на одежде главы. А тот, опытно сделав шаг назад и окончательно освобождаясь, толкнул раненого в плечо, разворачивая вокруг своей оси. А затем добавил пинком в бедро, отправляя хрипящего демонолога агонизировать вниз, в центр амфитеатра.

— Все, кто меня слышит! — гремит голос главы, — Литанию отрицания! Соберитесь или мы все умрем!

Ему, Тейграну, сейчас очень плохо. Его слуга, Сайрус, находившийся у дверей, отправился в Ад первым от удара Эмберхарта, но долгие годы практики перенятых с Востока медитативных практик помогают старшему из Гиас оставаться в сознании. Подобное уже случалось, четыре раза, поэтому он, Сайлах, еще что-то может. Например, начать литанию общего отрицания, сил которой должно хватить на изгнание демона из мальчишки, если к нему присоединятся хотя бы двадцать человек. Хотя бы пятнадцать!!

Поэтому он, вцепившись руками в стол, напряженно поёт, ища взглядом тех, кто может присоединиться. Только вот взгляд постоянно соскакивает на неторопливо уничтожающего его прекрасных специалистов юношу. Незаменимых, необходимых, вечных. Создателей этого острова.

Они еще могут успеть, думает черноволосый глава клана, продолжающий отчаянно выводить рифмы противодемонической литании. Сопляк бравирует своей мощью, его налитое жаром тело движется неспешно, а ленивая полуулыбка показывает, как он наслаждается происходящим. Если клан возьмет себя в руки, то они смогут выбить его демона, превращая наглого сопляка в беспомощно стонущее тело. А затем он лично сделает с ним тоже, что и с придурком Стразе!

Остров-база требовал невероятных усилий и при своем создании и для поддержания кропотливо выведенного на нем порядка. Гиас здесь поколениями взращивал своих слуг, воспитывал членов клана, обучал их, открывая новые тайны бытия. Пользуясь знаниями захваченных когда-то телокрадов. Сами они, эти твари, часто не могли распорядиться сокровищами в своих головах, но один из них, из Гиас, догадался, что если выселить телокрада с помощью подконтрольного демона, то взамен можно получить многое. Очень многое. Знания о технологиях и законах другого мира. То, что почти забыл пришелец из другого мира, но то, что легко считает и систематизирует из его мозга демон!

Они копили. Они искали. Они строили!

Сердце Тейграна кольнула боль при виде того, как Эмберхарт разрывает на части Хворна. Высокомерный мальчишка даже не представляет, какой сокровищницей знаний являются демоны Гиас, поглотившие память далеко не одного телокрада! Сама база, сам этот остров, содержали в себе ничтожную долю технологий, что они сумели реализовать! К чему шли! О чем знали и на что надеялись!

Устройства, считающие в тысячи раз быстрее любого демона. Энергия, не являющаяся эфиром. Возможность не просто выращивать под землей овощи и фрукты, а создавать нужные тебе растения с заданными параметрами! Какие растения?! Зверей, рыб, животных… даже людей! Даже тела! Вечные тела!

«Пойте, демоны вас побери! Пойте!»

Прерваться он не мог, задавая тон инкантации. С бессильной ненавистью взирая как на перепуганных и обезумевших от боли людей, так и на вырвавшегося из клетки англичанина, заканчивающего разбираться с одержимыми. Воздух в огромной зале уже кончался, горло демонолога щекотал едкий привкус гари от горящих вблизи Эмберхарта тел, но он все равно пел.

И ему вторили.

Лежа, подвывая, пряча голову меж колен, зажимая рот и нос тряпкой, срывая голос… они пели. Каждый звук, каждый тон, каждая рифма, присовокупленная другим демонологом к литании, что вёл Тейгран Сайлах, придавая ей дополнительную силу.

Скоро её будет достаточно.

…но это было не всё. У клана Гиас был один козырь, висящий сейчас на шее его главы. Предмет, который железная воля и опыт Сайлаха диктовали продемонстрировать бушующему внизу голому гиганту лишь в самый последний момент. Он, в отличие от дурака Стразе, ни на секунду не забывал, кто этот юноша. Несмотря на то, с какой легкостью англичанин попался в западню, Тейгран помнил, что он, этот аристократ, принадлежит к таинственному роду карателей, следящих за невесть кем принятыми запретами. Несмотря на всю свою молодость, этот Эмберхарт вполне мог забыть о демонологии больше, чем Гиас узнали с начала образования клана!

Поэтому…

Последним был Терион Вист, один из самых «молодых» одержимых клана. У него не было рук, то ли сожжённых, то ли отрезанных Эмберхартом, поэтому демону пришлось отвлечься на поиск способа вновь стать боеспособным. Так он и оказался последним из всех защитников клана. Схватив зубами за рукоять длинный раскаленный кинжал, валявшийся неподалеку от юноши, одержимый, уклонившись финтом от протянувшейся в его сторону руки, с размаху воткнул лезвие в бок убийце по самую рукоять в самоубийственной атаке.

— Прекрасно, — подал голос Эмберхарт, выдёргивая из себя оружие, — Но недостаточно.

На дымящуюся голову упавшего Териона он просто опустил ступню, размалывая её в тут же начинающее испаряться крошево.

Затем англичанин поднял голову на столпившихся наверху демонологов, большинство из которых уже ослепли дыма и чада. Но они по-прежнему пели сорванными и плачущими голосами.

— Я должен перед вами извиниться, мистер Тейгран, — подает голос человекообразное чудовище человеку, надсадно поющему антидемоническую литанию, — За то, что это всё происходит так медленно. Видите ли, мне требуется время, чтобы циркулирующая сейчас в теле энергия кое с чем помогла. Внутренние проблемы. Но, думаю, уже пора заканчивать.

В этот момент глава клана Гиас быстро сует себе руку за пазуху. На свет она появляется, сжимая сложный амулет, выполненный из серебристого металла. Он, несмотря на свои внушительные для нагрудного украшения размеры, весь и сплошь изрезан крошечными значками и цифрами. Голосовые связки в агонии тянут последние рифмы литании, а исходящая дрожью рука главы протягивает предмет в сторону убийцы. Как Тейгран и предполагал ранее, амулет оказался тут же узнан.

— Звезда Максимуса? — брови мускулистого юноши, исходящего невыносимым жаром, поднялись в удивлении, а сам он, сделав лишь шаг к своим будущим жертвам, замер на месте.

Амулет не мог поразить врага потусторонними силами, как и не мог забрать его силу, либо сделать что-то еще, наносящее безусловный ущерб противнику. Он, как и немногие известные смертным артефакты Ада, вроде того предмета, что притащил с собой Стразе, обладал своими странными свойствами далеко не боевого типа. Но она, эта звезда Максимуса, могла сделать кое-что нужное, даже необходимое Гиас здесь и сейчас — поднять точность исполняемого демонологами ритуала. Вызвать максимальный эффект от изгоняющей литании.

Измученное саднящее горло выкрикивает последнюю строфу. Главе даже вторят несколько человек, скрючившихся под столами, кричащих через прижатые ко рту тряпки. Он чувствует торжество, гордость за себя, за то, что справился, несмотря на то что кожа на лице начинает покрываться волдырями от ожогов, а легкие стонут, умоляя о глотке свежего воздуха. Слезящиеся глаза Тейгран распахивает на полную, желая увидеть, как литания изгонит демона из их врага.

…и глаза вложившего все свои силы человека встречается со спокойным и даже слегка сочувственным взглядом огненных глаз Эмберхарта.

— Еще раз прошу прощения, мистер Тейгран, — шевелятся губы одержимого, — но ритуал мог бы подействовать только на демонов этого мира.

А затем обнаженный юноша, источающий невыносимый жар, легко прыгает вперед и вверх. Он проявляет своеобразное милосердие к сражавшемуся до конца за свой дом и свои достижения человеку, одним ударом разнося голову главы клана Гиас в мелкое крошево. Тейгран Сайлах, демонолог, ученый и руководитель прекращает свою смертную жизнь до того, как поймет, что никакой надежды не было изначально… и что все знания, что его клан собрал из тел и разумов телокрадов, для кого-то — лишь пустяк. Как ему и было сказано собственным убийцей менее двух часов назад.

Остальные тоже очень быстро умрут. Обнаженный юноша, прибавивший в росте и весе, с горящими огнем глазами, останется в этом амфитеатре один.

Ненадолго.

Глава 23

Нам с Эйлаксом дали минут десять посидеть в тишине и покое. Во всяком случае, я намеревался просидеть в этом зале до тех пор, пока не кончится одержимость, а потом бы выбежал из раскаленного зала, чтобы избежать участи быть зажаренным заживо, но кое-кто успел чуть раньше. Этот кое-кто, материализовавшись посреди зала, одним движением руки убрал жар, чад и потрескивающие трупы, вернул в помещение свежий воздух, а затем, пронаблюдав, как я превращаюсь назад в человека под унылые ругательства внутреннего демона, еще одним жестом материализовал около меня всё утраченное ранее имущество. Одежду, револьверы, трость, нож…

— Не слишком ли ты могущественный для волшебника? — спросил я Шебадда Меритта, с вполне довольным видом взирающего на меня сверху вниз, — Даже заклинания не прочитал.

— Одевайся, Алистер, — наклонил голову набок лысый полупрозрачный тип, — Сейчас будут гости.

— Но всё же? — настоял я, не делая попыток подняться.

— Я появился здесь раньше, чем показался тебе на глаза, — фыркнул на эту попытку бунта маг, — Проставил маячки на твои вещи. Как и на этот зал. Волевые импульсы запускают уже подготовленные ритуалы, а безграмотные не-волшебники сидят, восхищенно открыв рты.

— И за…

— Затем, что у нас мало времени! — сердито перебил меня призрак давно умершего меня, — И не потому, что я или кто-то другой так решили. На тебе сейчас завязано очень многое. Столь многое, что ты просто можешь не выдержать, даже сидя на одном месте! А теперь натягивай штаны!

Не выдерживать совершенно не хотелось. Особенно сейчас. Правда, когда голубоватый призрак великого мага начал кидаться в меня короткими заклинаниями, очищающими кожу, одежду и правящими прическу, то я просто не смог продолжать застегивать рубашку, бросая дело на полпути и уставившись на него круглыми глазами. Всему есть предел…

— Я сейчас тебя полностью приведу в порядок магией, — пригрозил раздраженно призрак, — Потом будешь жить с воспоминаниями об этом!

Представив себе, как меня неведомой силой чистит, гладит и одевает… как ребенка, я, сбросив оцепенение, ускорился в разы. Еще чего не хватало, действительно ведь не забуду. Хотя… повод для торжественности вроде как имеется.

— Со временем у нас полный порядок! — раздался от входа знакомый бодрый мужской голос. Причем, ровно в тот момент, когда я стряхнул с лацкана пылинку, представ перед своим предыдущим воплощении во всем возможном великолепии.

Подавив легкую дрожь, я, медленно запихивая в рот цилиндрик «эксельсиора», развернулся к входящему в зал существу. Невысокий, с буйной гривой непричесанных черных волос, широкой улыбкой и Адом в глазах. Не пылающим, не вспыхивающим, обычной такой тьмой самого обычного зрачка. Но впечатление, что там, за этой фальшивой чернотой пламя Преисподней, оно было всегда. Ровно с того момента, как мы впервые с этой сущностью увиделись вживую.

— Наш друг Эйлакс так активно восполняет свои резервы из нового источника, — широко улыбаясь, проговорил подходящим к нам двоим Сатана, — что создает сейчас связь крепче нескольких тысяч активных демонологов! Наверное, Шебадд, нам стоит воспользоваться оказией и рассказать юному Алистеру о том, что сейчас произойдет?

— Я бы мог это сделать и потом, — вздёрнул подбородок призрак-заклинание.

— О да, не сомневаюсь, — вновь блеснувшие в улыбке зубы, — только и я хочу перед нашим расставанием задать юноше пару вопросов. Чисто из любопытства. В твоем присутствии, разумеется. А пока… будь добр, продемонстрируй своему преемнику техническую часть происходящего? Тем более, нам нужно подождать еще одного гостя этого маленького междусобойчика, не так ли?

Волшебник молча махнул рукой. В воздухе перед ним повисла полупрозрачная сфера диаметром чуть больше метра.

— Это реальный мир, — представил он сферу мне.

Новый короткий жест и у сферы появляется сосед, еще одна сфера, но раза в три меньше и слегка утопленная в первой. Её представляют как «Ад». Следом появляются еще сферы. Много их. Почти все они меньше, чем «реальность», но пара-тройка из них её превосходят. Правда, они прозрачнее, отмечает мой взгляд. Все сферы прозрачнее «реальности», некоторые почти неразличимы в полутьме зала. Шебадд Меритт небрежно представляет их. Тень, Смерть, Кровь, Зазеркалье, Мгла, Огонь, Разум… Знакомые мне названия измерений, принадлежащих разным Древним родам.

Весь пузырчатый конструкт фигура цельная, соединененная. Сферы крепятся к «реальности» соприкасаясь с ней боками, либо с помощью тонких и иногда очень длинных «ножек». Пуповин. Шар, представленный мне как «Зазеркалье» свободен, его пуповина разорвана, а сам он медленно дрейфует… куда-то.

— Это безобразие, столь похожее на опухоль, — говорит Шебадд Меритт, — Является болезнью для любого мира, расположенного слишком близко к Реке Душ. Энергия, на которую могут влиять чувства и мысли людей, Алистер, она требует воплощения. Но именно благодаря наблюдаемому нами уродству возможно создание новых реальностей. Новых настоящих миров.

Палец призрака указал на «реальность».

— Всего известно ровно две разновидности процессов воплощения, — мягко встраивается в лекцию наш инфернальный собеседник, — Первый… скучен. Монотеизм. Обожравшаяся сверхсущность, поглотившая все остальные, рано или поздно настолько преисполняется энергией и отвращением к реальности, с которой кормилась, что решает создать свой собственный мир. Ну а дальше всё приблизительно так, как ты себе и представляешь. Оно находит место в Пустоте и начинает творить. Второй процесс слегка интереснее…

На моих глазах крупный сфероид, представленный в начале демонстрации «Адом», засиял, а затем, отделившись от «реальности», отлетел вбок, чуть меняя цвет. Становясь неотличимым от первого материнского шара.

— Вот так, — удовлетворенно заметил дьявол, — Это не всегда Ад, хоть и чаще всего. Здесь есть нюансы. Несмотря на сообразное количество накопленной энергии, мы далеко не монобог с его ресурсами, а значит, сотворение мира проходит по уникальной схеме, во многом завися… от населения. Ну и, разумеется, подобные миры не могут быть сотворены далеко от Иггдрассиля, хотя этот момент я описывать тебе не буду. Бессмысленно.

— Смысл здесь совершенно в другом, — сказал призрак волшебника, вновь совмещая сферу «Ада» с «реальностью». Коротко глянув на интенсивно слушающего меня, он добавил, — Вот как на самом деле происходит процесс!

И вновь «Ад» засиял, отрываясь от пузырчатого конструкта. Правда, были очень существенные дополнения — вся конструкция, кроме самой «реальности» бешено затряслась! И не просто затряслась! Пуповины, спайки — всё это начало рваться, прямо как в случае с «Зазеркальем», только если то дрейфовало неведомо куда медленно, то каждая из сфер, сорвавшихся после отделения «Ада», убегала от «реальности» куда быстрее и…

…растворялась. Каждое измерение.

— Видите, сэр Эмберхарт? — улыбнулся дьявол, — Небольшой нюанс. Эта слегка космогоническая штука на ваших глазах — финал одного очень интересного конкурса. Один победитель. Остальные проигравшие. Или, если вам будет угодно, то обратимся к анатомии, слегка её исказив — успеха достигает лишь один из сперматозоидов. Разумеется, если мы поставим процесс созревания до зачатия.

— Вы хотите сказать, — осторожно предположил я, — что мы сейчас… уничтожим измерения? Все, кроме Ада?

— Я бы с радостью сказал «да»…, - протянул Сатана, — Но увы, ни я, ни Шебадд Меритт не знаем, что случается с «неудачниками». Связи рвутся, они исчезают. Затем процесс… весь процесс начинается заново. И идёт долгие-долгие годы.

— Добавлю, что «очистка» реальности также важна и для наших планов, Алистер, — кивнул величайший волшебник в истории, — Чрезвычайно важна.

— И вот так вы стали союзниками, — утвердительно кивнул я, закуривая новую сигарету.

Проблемы. Огромные проблемы для цивилизации. Связь между странами рухнула. Если Древние потеряют свои силы сейчас, когда идёт конфликт с Поднебесной, то мир окажется на краю полного хаоса перед врагом, который не собирается вставать из-за карточного стола проигравшим. Более того, я сильно засомневался, что подобное «миротрясение» пройдет мимо внимания богов Индокитая, а значит — они станут серьезнее. Моментально.

— Именно, — сухо ответит мне Шебадд, закладывая руки за спину, — Но я это учел. Обсудим детали позже.

Круто. Обожаю откладывать разговоры о неминуемых апокалипсисах, начало которых будут спровоцированы здесь и сейчас.

Не то чтобы происходящее меня не волновало, только вот процесс принятия зашел слишком далеко. Бытие на гребне волны, стоящие передо мной цели, риск, необходимость делать жесткий, внезапный и безжалостный выбор, определяя свою и чужие судьбы, лишать жизни других… водоворот событий постоянно угрожал меня поглотить. Я рисковал собственной жизнью ради того, чтобы проявить милосердие хотя бы к одному человеку. Это уже показатель. Сейчас лишь очередная волна, очередной крутой поворот. Можно удержаться на гребне, сохранить частичный контроль над происходящим, пройти по кромке, но остановить? Прекратить? Исправить?

Нет. Ставки сделаны, ставок больше нет. А мысль о том, что на происходящее я имею не так уж и много влияния… она, скорее, утешает.

— Прошу прощения за опоздание! — раздался от входа еще один знакомый голос, — Я был очень… очень занят!

— Что?! — рявкнул я, разглядев, с кем именно входит в зал Дарион Вайз. Руки автоматом дёрнулись за мечом и сжались на трости.

Синекожий демон явился с двумя сопровождающими. Прекрасно мне известными и важными разумными. Эдна с Камиллой шли за ним, взявшись за руки и заторможенно переставляя ноги. Глаза блондинок-близняшек были пусты и бездумны.

Я кинулся вперед, не думая ни о чем, но тут же был пойман за плечо с такой силой, что чуть не упал на колено. Вспышка боли протрезвила вместе с пониманием того, кто вообще мог меня удержать.

— Спокойнее, Алистер, — дьявол мягко улыбнулся, продолжая сжимать меня так, что кости едва не трескались, — Всё куда лучше, чем тебе кажется.

— Отважный рыцарь кинулся защищать своих дам? — Дарион Вайз оскалился, демонстрируя белоснежные зубы, — Увы тебе, Эмберхарт, эта роль моя!

— Что с ними?! — рыкнул я, не особо понимая, что происходит. Хуже — не понимая, как навредить хоть кому-то в этом зале, кроме себя.

— «Спокойнее, придурок!», — раздалось внутри черепа.

— Выдохни, — благожелательно посоветовал мне Сатана, разжимая хватку, — Девочки под гипнозом, потому что иначе в моем присутствии чувствовали бы себя чересчур дискомфортно. Вплоть до выкидыша.

— Демоны, — почти с отвращением пробормотал Шебадд Меритт, подходя к нам, — Алистер, успокойся. Твои девчонки одержимые. Слишком велик риск, что они погибнут после того, как вы разорвете договор. Вот и вся причина их присутствия.

— Вместо того, чтобы сообщить это, вы развлекали меня демонстрацией последствий неизбежного? — язвительность слабо помогала справиться с болью и потрясением, как, впрочем, и вид зомбированных женщин. Моих женщин.

— Неблагодарный ты человек, Алистер Эмберхарт! — гадко захихикал Дарион Вайз, — Неужели ты думаешь, что для нас это важный фактор? Это подарок тебе, форма, так сказать, благодарности за всю проделанную работу! Кстати, то, о чем ты меня просил? Выполнено! Катер на приколе возле Мирреда. Не благодари.

— Мысль о том, что я больше не увижу твою синюю рожу очень греет мне сердце, Дарион Вайз, — проскрежетал я, разминая плечо. Демон ухмыльнулся в ответ еще пакостнее, аккуратно подталкивая девушек ко мне поближе.

Правда, в голове крутилась еще одна мысль. Что обычный старый демон вроде синекожего делает здесь? И почему он практически никак не реагирует на своих начальников, бывшего и вечного? Странно.

— Так! — хлопнул в ладоши дьявол, — Добавим последние штрихи! Господин Эйлакс, прошу вас на выход!

А вот это было очень больно, внезапно и резко. Нудящее плечо даже помогло справиться с ощущением, похожим, как будто из меня выкручивают внутренности. По крайней мере, я упал только на одно колено, упирая трость в пол, в то время как из глубин души тянули наружу обожравшегося демона. Тянули мощно, сильно, плавно, как опытный стоматолог тянет зуб. Только вот зуб был размером с гору.

Субъективно эта агония длилась час, но, по сути, лишь несколько секунд, за которые я взмок как мышь. Затем, поднявшись на дрожащих ноги с помощью трости, пришлось констатировать наличие уже трех материализованных в этой реальности демонов. Эйлакс, так и оставивший себе облик моей повзрослевшей копии, насупившись, смотрел на мягко улыбающегося дьявола.

— Ну что, друг мой? — спросил владыка Ада, — Думаю, все вопросы по субординации, между нами, решены?

— Ты ведь теперь будешь поминать мне это веками? — кисло осведомился мой бывший «жилец».

— Не я один, — еще лучезарнее улыбнулся Сатана, — Все будут! Но оставим это! Пришла пора вопросов!

— Это лишнее, — отрывисто и сухо бросил призрак мага, отворачиваясь от нас.

— Не тебе решать, мертвец, — мягко заметил Владыка Ада, — Моё право задать вопрос, а право юноши отвечать на него… или нет.

— Никогда не считал себя любителем лиричных сцен, — вмешался в разговор я, извлекая из портсигара новую сигарету, — Может быть, будем конкретнее?

Дьявол, совершенно ничем не отличающийся от обычного жгучего брюнета среднего роста с растрепанными волосами, коротко хохотнул, подходя ко мне. Несколько секунд мы мерялись взглядами. Это было не агрессивное противостояние двух мужчин, в нём бы меня скрутили за долю секунды, скорее взаимный поиск. Я пытался понять, что за существо передо мной, законы, по которым оно эволюционировало, законы, по которым оно сможет жить. Что же искал он — было непонятно. Но озвучить свой интерес главный демон не замедлил.

— Алистер, — начал он в полной тишине, внезапно посерьезнев, — Сперва я хочу, чтобы ты понял, в какой ситуации оказался. В этой твоей жизни почти не было случайностей. Ни единой. Слишком важным было то, что задумало твое предыдущее воплощение. Наверное, ты и сам о многом догадываешься, но позволь, я слегка приоткрою тебе будущее. Оно, Алистер Эмберхарт, в том, что даже если все планы Шебадда Меритта осуществятся, если вы преуспеете, если сумеете осуществить невозможное…, то счастливого конца для твоей истории не будет. Не будет спокойной жизни, где ты нянчишь детишек, а твои шесть жен носятся вокруг, обещая подарить еще. Не будет всеобщего процветания. Оно невозможно. Некоторые чрезвычайно важные ресурсы этой планеты истощены полностью. Газ с нефтью, в частности. Да, мне о подобном известно. Понимаешь, что будет, если у вас всё получится?

Голод в хабитатах, чьи поля перестанут насыщаться богатыми эфиром удобрениями. Вымирание городов. Вырубка лесов на дрова. Болезни. Отчаяние. Хаос. Состав пороха изменится, люди перейдут на холодное оружие, по крайней мере, в первые месяцы. Правительства рухнут. Великобритания станет островов каннибалов, обладая сейчас слишком большим населением. Это и многое-многое другое. И мне, именно мне, придётся с этим разбираться.

— Понимаешь, — улыбка вновь тронула губы моего собеседника, — Причём удивительно четко. А теперь развернем картину! Ты сейчас, сэр Алистер Эмберхарт, самый ненавидимый этим миром человек! Твои изображения висят в каждом хабитате, обещаются чудовищные цены за твою голову! Тебя считают убийцей, предателем, разрушителем основ, агентом богов… да кем только тебя не считают! И это пока… А что будет через час? Вижу, понимаешь. Так вот, мой вопрос тебе…

Он сделал паузу, а я обратил внимание, что Шебадд Меритт совсем от нас отвернулся, что-то выговаривая продолжающему лыбиться как дурак Дариону Вайзу. Тот излучал такое количество несвойственного ему ранее позитива, это было столь нехарактерно, что я чуть не пропустил вопроса.

— Почему ты ему веришь? — палец дьявола указал на отвернувшегося призрака, — Зачем обрекаешь себя на жизнь, полную обструкции и лишений? Что заставляет тебя быть такой послушной пешкой, Алистер Эмберхарт?

А затем он замолчал, испытующе глядя на меня. Пришлось сделать несколько затяжек, утрясая то, над чем я думал раньше, но меня никто не торопил. Молчащий Эйлакс, демонстрирующий, как ему все надоело, посерьезневший Дарион Вайз, так и не повернувшийся лицом к нам Узурпатор Эфира.

— Шанс, — неторопливо проговорил я, выпустив клуб дыма, — Только и всего. Я помню прошлый мир. Истощающиеся природные ресурсы. Сотни стран, отстаивающие свои интересы и не замечающие проблем других. Общество, погрязшее в потреблении, ставшее слишком циничным, чтобы хоть какая-то идеология могла объединить всех и каждого. Как закончится история того мира, мне гадать не нужно. Там всё шло к тому же, что будет и здесь. Истощенная загрязненная планета, войны за остатки ресурсов, увядание, деградация, смерть. Здесь стартовые условия для объединения человечества куда лучше. Выход из складывающегося уже в двух мирах тупика можно искать только после объединения.

— А не слишком ли амбициозно, Эмберхарт?! — спустя почти минуту тишины выкрикнул Дарион Вайз.

— А вы оставили мне выбор? — вопросом на вопрос ответил я.

— Выбор есть всегда! — резко проговорил Шебадд Меритт, подходя ко мне вплотную, — Особенно у тебя!

— Лицемерно, — резюмировал я магу в лицо, — Слышать подобное от того, кто заложил свою… нашу душу демону.

— Это скоро не будет иметь значения! — отрезал маг под ехидный смешок синекожего.

— Зато неизменным будет другое! — я сделал шаг вперед, становясь к призраку нос к носу, — Я — не ты. Ты превратишься в ничто, как только планета лишится эфира. А мне нужно будет жить дальше. То, о чем ты подумал — не выбор. Это пенсия.

Вновь настало время мериться взглядами. Вот тут уже была борьба всерьез. Мы давили друг друга. Я сверху, слегка нависая над призраком, а он отвечая мне снизу тяжелым испытующим взглядом. Драка двух дураков. Один не видит ничего, кроме своей цели, с удивлением обнаруживая, что она — вовсе не конец, а второй смотрит на свою бывшую копию со злостью и упрямством того, кого в конце оставляют прибираться.

Нас прерывает хохот дьявола.

— Вот так-так, — говорит тот, хлопая в ладоши, — Сначала пешка, затем сундук, набитый ворованными знаниями, но королева под конец?! Не ожидал! Шебадд, признайся, ты тоже не ожидал!

Уголок губы мага дёргается то ли в тике, то ли в успешно задавленной улыбке.

— Это не имеет значения, — фыркает он, отворачиваясь от меня, — Но… я не разочарован.

— Как был сухарем, так и остался, — усмехается Дарион Вайз.

— Господа, пора! — последний удар ладонями друг о друга получается у дьявола просто оглушительным, — Я удовлетворен! Приступим!

Мы становимся с Сатаной друг напротив друга, на максимально возможном в зале расстоянии. Ко мне за спину Дарион Вайз заводит безмолвных девушек, после чего я перестаю обращать внимание на всё, кроме стоящего напротив демона, у которого по правую руку с кислым видом стоит Эйлакс. Сам Шебадд Меритт занимает себе место на возвышении, приблизительно там, где я отправил в последних путь последних демонологов этого мира. Я готовлюсь. Будет очень больно.

— Не подведи, Эмберхарт, — шепчет мне на ухо Дарион Вайз, — Ты должен удержать Тишину. Должен. Иначе твои девчонки умрут… или умрут те, кого они вынашивают. Разрыв реальностей будет той еще тряской!

Сатана поднимает руку, направляя её на меня. Он говорит слова. Это не ритуал, а, скорее формальность. Традиция. Представляясь самим собой, как полноправным представителем Ада, он запрашивает меня о разрыве договора между Преисподней и родом Эмберхерт. Полным, абсолютным, совершенным. Здесь и сейчас. Сию секунду. Немедленно.

— Я, Алистер Эмберхарт, глава рода Эмберхарт, разрываю договор между Адом и моей семьей на условиях свободной воли и обоюдного согласия, — мерно отвечаю я ему, также протянув руку вперед, — Полностью. Абсолютно. Здесь и сейчас. Сию секунду. Немедленно!

Внутри звонко лопается струна. Даже канат. Толстый, тяжелый, крепкий. Настолько крепкий, что всегда ощущался как некая неизменная константа бытия. Нечто неуловимое, что всегда было внутри. Нечто монументальное.

Меня ведет вбок, упрямо упираюсь тростью, удерживаясь на ногах. Внутренний хлопок перерастает в набат, последний бьет по ушам, заставляя сомневаться в ощущении реальности. Мне кажется, что она, не изменившись ни на пядь, одновременно с этим сходит с ума, разрываемая в разные стороны взбесившимися космогоническими силами. Чей-то вопль и тычок в спину вынуждают вспомнить, что ничего не закончено. Что мне нужно…

…Тишина.

Она моментально выдавливает грохот и качку вокруг меня. Приводит мир в порядок. Заставляет протрезветь. Только вместе с этим на меня накатывает чудовищная, невозможная боль. Это в тысячу раз хуже, чем тогда, когда я лишился на время Арка. Сейчас рвется куда больше связей, скреплявших меня с нижним миром.

Стою, держась за трость, как за соломинку, рассматриваю стоящих напротив меня демонов. Они оба хмурятся, с удивленным видом озираясь вокруг, но это максимум, что могу различить. Боль разрыва связей, боль использования Тишины, всё это накладывается друг на друга, наслаивается и умножается. Держусь даже не на упрямстве, не на силе воли. Держусь на ногах потому, что не могу позволить себе упасть.

— …щай Алистер! — доносится до меня голос моей демонизированной копии. Эйлакс стоит, маша мне рукой, — С тобой было… интересно!

И они пропадают. Оба. Мгновенно. Наверное, с этим пропадает всё, что имело отношение к Преисподней, кроме двух девушек за моей спиной. Двух беременных девушек.

Держусь. Я не могу ими рисковать. Не хочу. Не имею права.

Агонию прерывает Шебадд Меритт. Он, стоящий где-то у края Тишины, успокоительно машет мне рукой. Думаю о шаге. Сделать всего один шаг, коснуться своей способностью призрака-заклинание… и мир станет свободен от его воли. Но потеряет всё.

А значит, это не нужно.

Я отпускаю Тишину, падая на колени. Не знаю, почему не совсем, но продолжаю упрямо цепляться за трость, упирающуюся передо мной в пол. Становится легче, намного легче, но всё равно в груди настоящий пожар, конечности ходят ходуном, а зубы скрипят, стирая эмаль. Передо мной на полу кровь, довольно много. Видимо, из носа. Вялая мысль — я же сейчас слягу минимум на неделю, как отсюда будем выбираться с двумя беременными девчонками? Здесь же еще могли остаться живые люди…

Хохот. Довольный, громогласный, торжествующий… но с оттенками боли, не меньшей, чем моя собственная. Он бьет меня как ножом в спину, заставляя забыть даже о тех ощущениях, через которые прохожу. Он — как предательство внутри предательства, обернутое в шелк, бархат и ложь.

— Король ушёл! — гремит на весь зал знакомый мне голос, — Да здравствует король!

Это торжествует никто иной, как Дарион Вайз. Голубокожий обнаженный демон с черными как ночь глазами. Он неторопливо выходит из-за моей спины и идёт к молча стоящему Узурпатору Эфира. Удивление столь велико, что я… поднимаю голову.

И встречаюсь с демоном взглядом. С тем, кто пережил разрыв измерений за моей спиной, рядом с девушками. С тем, кто остался.

Демон резко оборачивается ко мне, не дойдя до призрака Шебадда пары шагов. Смотрит на меня пару секунд, скалясь совершенно дурацким образом. А затем выплевывает из себя:

— Контракт закрыт, Шебадд Меритт! Ты выполнил своё обещание! Я свободен! СВОБОДЕН!!

А затем он исчезает, не удостоив своего бывшего хозяина ни единым взглядом.

— Как понимаю…, - хриплю я призраку, чувствуя, как меня обнимают руки очнувшихся Эдны и Камиллы, — Я теперь… тоже свободен?

— Твоя душа, — уточняет Узурпатор, приближаясь, — И только после того, как мы закончим. Но от демона? Уже сейчас. Я подниму вас наверх, но до этого момента… хочу тебе кое-что сказать.

И… девушки вновь замирают. А мне слишком плохо, чтобы возмутиться этим самоуправством.

— Я раскрою тебе свою величайшую тайну, Алистер, — говорит призрак мага, — Не удивляйся её бесполезности. Моя сила? Я с ней не родился. Получил её. Знаешь как? Полюбив этот мир. Я ничего и никого не любил кроме своего мира. И он ответил мне взаимностью. Чувствуешь иронию, сэр Эмберхарт? Это не я Узурпатор Эфира, а все, кроме меня. Включая и тебя. Знаешь, почему я тебе это рассказываю? В благодарность. Когда я был жив, то смотрел далеко. Очень далеко. Вплоть до этого момента и чуть дальше. Но ты тоже смотришь туда, вперед. Сам, по своей воле. Значит, моя душа не сгнила.

— Оч-чень интерес-но, — хриплю я, удерживаясь в сознании из последних сил, — Но… т-ты представля-ешь… что… сейчас… начнется?

— Уже началось, — невозмутимо говорит мне Шебадд Меритт, давным-давно умерший повелитель магии, — Но, как я тебе уже сказал, это предусмотрено.

— Будет… интересно… узнать… как.

— Всё-таки туповат, — с вернувшимся высокомерием заявляет маг, поднимаясь от моего почти упавшего набок тела, а затем, с легким весельем в голосе спрашивает, — Как по-твоему — а зачем я узурпировал целый континент?

Эпилог

Мир получил под дых.

Мир захрипел в агонии, жадно глотая воздух.

С него, как с рождественской ёлки, посыпались измерения. Отражения. Планы.

Это краткое и бесконечное, чудовищное и прекрасное, грубое и изысканно нежное событие ощутили все. От него, верховного бога Индры до примитивных обезьян, краем сознания касающихся эфира. Он сам, весь, что окутывает планету, вздрогнул от этого удара. Сотрясся от преждевременных родов.

От события, которое не могло случиться сейчас никоим образом, но случилось.

Срыв одного из измерений пошатнул все до единого троны в Поднебесной. Болезненная судорога эфира, прошедшая сквозь тела каждого из богов, оставила их, растерянных и ошеломленных, приходить в себя. А затем, лелея вопросы, на которые у них не было ответа, они пошли к многорукому богу. Все, сразу, быстро.

Ответа у Индры не было. Лишь подозрение, за которым стояла целая мгла липкого страха. Чувства, за которое он, один из почти всемогущих повелителей Поднебесной, себя ненавидел. Страха? Нет. Ужаса и унижения перед тем, кто когда-то низверг их всех на колени одной силой воли. Смертный…

Эту непонятную ситуацию к облегчению одного из наиболее влиятельных предводителей Поднебесной можно было повернуть к выгоде. Нужно было повернуть.

Индра это сделал. Многорукий бог обратился к тем, кто пришёл к нему за ответами и руководством. Он напомнил им всем о когда-то услышанной каждым из богов угрозе. О том, что они уже преступили границу. Но также напомнил и о том, что теперь вся Поднебесная многократно сильнее, чем была в те времена. Предложил толпе, стоящей у подножия его трона, готовиться.

Объединить силы.

Послать вестников и разведчиков. Узнать, куда и по какой причине пропали измерения.

А еще он, повысив голос, повелел всем перестать играться со смертными. Начать бить всерьез их самих и их жалкие машинки из металла. Прекратить тратить верующих и тварей на заигрывания с армиями святотатцев.

Пока некоторые из них будут искать причины произошедшего катаклизма, остальные обратят своё внимание на наглых низших, толпящихся у границ владений высших существ. Обрушатся на них всей доступной мощью. Уничтожат мешающий Небесам фактор, сотрут силы возомнивших о себе невесть что животных в пыль. Заставят людей вновь делать то, ради чего существует их раса. Преклонение. Молитвы. Служение. Теперь уже не просто в виде куска суши, а по всей планете.

А если неведомая опасность проявит себя раньше, чем боги её найдут — то их силы как раз будут собраны в один кулак.

Его, Индры, кулак.

Его речи вызовут горячее согласие, воодушевление и решимость. Сущности самого разнообразного вида, формы и содержания, вдохновленные великим богом, пойдут собирать свои гвардии, засядут в медитацию, концентрируя свою прану, стряхнут пыль с боевых умений. Он будет гордо смотреть им вслед, как и должен настоящий лидер, предводитель, вождь.

Но в глубине глаз многорукого бога будут тлеть ненависть и страх того, кто мнил себя величайшим, но был согнут походя вместе с ничтожными.

Человеком.

Пришло время вернуть человечеству долг за то событие! Ведь именно оно породило Узурпатора Эфира!

Конец шестой книги

Загрузка...