Добрыня

Глава 2

Стараюсь не дышать. Ступаю как можно тише, но старый деревянный паркет предательски поскрипывает.

Если меня сейчас кто-то заметит, как я крадусь к спальне Софы, то… кастрируют вряд ли, но то, что потеряю доверие барона это точно.

В большом зале до сих пор звучат цыганские песни. Значит, веселье ещё продолжается. Приближаюсь к двери в спальню. Дёргаю ручку. Она поддаётся, и я проскальзываю внутрь.

Замираю на секунду. Жду, пока глаза привыкнут к темноте.

— Софа? — зову её, но из-за колотящегося сердца не слышу самого себя.

— Что ты здесь делаешь? — доносится из глубины комнаты.

Тусклый лунный свет выхватывает из темноты любимые женские очертания.

— Софа, я хотел поговорить.

— Незачем, Данил.

Подхожу к кровати. Моя Софа сидит на кровати в белой сорочке с распущенными волосами.

Красивая.

Молодая.

А я как великовозрастный дебил влюбился в сестру друга.

— То есть ты согласна выйти замуж за того парня, которого нашёл тебе отец? — нет, я вряд ли когда-нибудь пойму браки по расчёту. Особенно когда девушка сознательно идёт на это по приказу отца.

— Ты не понимаешь. И не поймёшь, потому что ты гаджо. Чужак. И ты хоть сколько можешь быть другом Рата, но отец никогда не одобрит наши отношения.

— Почему? Ты ведь даже не даёшь нам даже шанса.

Сажусь на кровать.

— Даня, хватит. Уходи, — шипит как дикая кошка. В этом вся Софа. Безумная, страстная, весёлая. Иногда нежная, но в момент может вскочить и послать. Горячая девочка.

— Сонь, иди сюда.

Тянусь к ней, обхватываю лодыжку. Знаю, что не пойдёт ко мне сама. Упрямица.

— Ты совсем с ума сошёл!

— Совсем, — соглашаюсь я, рукой скольжу по её стройным бёдрам, выше под сорочку. Силы нет сдерживаться. — А ты решила вот так в один момент сбежать от меня к другому?

— Ты не понимаешь, — шепчет Софа в ответ. Облизывает губы. — У нас так принято.

— Плевать! Я по тебе соскучился. Две недели не видел. Спряталась от меня. Думаешь тебя забыть легко?

— Не знаю. Но надо. Оставь в прошлом. Нам было хорошо и на этом всё.

Софа говорит быстро, беспощадно, будто гвозди вбивает в меня. А я смириться не могу. На всё ведь ради неё готов. И с отцом поговорить, и замуж её взять.

Подтягиваю её ближе к себе, она упирается, бьёт кулаками в грудь.

— Быстро же у тебя любовь прошла, — цежу сквозь зубы.

её девичье тело и изгибы распаляют всё больше.

— А мы, цыгане ветреный народ. Забыл? Легко полюбила, легко и разлюблю, — отвечает хриплым шёпотом.

Обхватываю её голову рукой. Ладонь полностью ложится на затылок. Прижимаюсь к её дрожащим губам. Она же плотно сжимает губы.

— Ну же, Софа. Не строй из себя недотрогу, — отчаяние и злоба заполняют внутренности. Неужели я потерял её навсегда?

Я упрямо продолжаю целовать её, сжимаю упругую грудь. И она поддаётся. Дышит рвано, отвечает на поцелуй и снова обретаю надежду.

Может, одумается?

Может, всё-таки пошлёт к чёрту своего жениха.

— Выходи за меня, Софа, — шепчу ей на ухо, прикусываю мочку. Она выгибается, подставляя грудь.

Ведь тоже хочет, вижу, что соскучилась. Её руки спускаются на мою ширинку.

— Последний раз… это будет последний раз, — отвечает она. Нервно дёргает ремень, пытаясь расстегнуть его.

— Нет. Я не отдам тебя. Ты моя… — замолкаю, когда она расстёгивает молнию и касается меня.

Ласкает, налившийся член, и садится сверху, принимая меня в себя. Замираем, на секунду, растягивая и принимая удовольствие. Софа отличная наездница, она двигается легко, приподнимаясь и опускаясь, сводя меня с ума отточенными движениями.

Прижимаю её к себе. Не хочу выпускать никогда. Больше никогда. Моя.

Рывком приподнимаю её и укладываю на постель, меняя позу. Мне нравится, когда она сверху, но сегодня я пришёл доказать, что она должна подчиниться мне.

Полностью вхожу в неё глубоким толчком. Слышу её стон, и тут же она упирается ладонями в грудь не подчиняясь.

— Я не твоя. И не буду, — выдыхает строптиво. — Это наш последний… раз.

А я вбиваюсь в неё ещё и ещё. Пошлые влажные шлёпки плоти разносятся по комнате. Влажная, жаждущая, но всегда наперекор идёт. И хочется её за это наказать. Брать её жёстко и грубо. Только Софа вызывает во мне такую бурю эмоций. Только она может довести меня до бешенства, а потом, потеряв голову, отдаваться как в последний раз.

— Будешь. Завтра же к отцу твоему пойду.

— Не смей…

Она вздрагивает, пытается ударить, успеваю перехватить руку, и, обхватив запястья, прижимаю их к постели. Мощным рывком заполняю её собой. Ускоряюсь, тараню, молотом опускаюсь на неё раз за разом. Она напряжена, натянута, как струна.

До этого я подавался ей. Давал иллюзию победы. Мне нравилось видеть, как она радуется, как загораются её глаза, каждый раз, когда ей удавалось одерживать верх. Сейчас же победа будет за мной.

— Ты. Моя, — подтверждаю каждое слово проникающим мощным ударом. — Привыкай.

Софа больше не сопротивляется. Чувствую, как сжимается внутри, стискивая член стенками своего лона. Дрожит, кончая.

Ещё пара толчков и бурлящее удовольствие заполняет низ живота. Едва успеваю выйти из неё. Кончаю на живот.

Как бы она ни упиралась. Я убедился, что она всё ещё любит и хочет меня.

И теперь я готов бороться за неё до конца.

В дверь раздаётся стук.