Дочери Рима

Эпилог

Впервые за много лет они вновь оделись в тон. Все четыре Корнелии. Но одинаково оделся весь город, потому что император Тит был мертв, и весь Рим облачился в черное.

— О боги! — прошептала Корнелия во время пышных публичных похорон. — Я возлагала на Тита такие надежды!

Такой веселый и деятельный, такой умный и храбрый, и вот он мертв, повластвовав всего два года.

Рядом с Корнелией, плохо понимая, что происходит, стояла ее старшая дочь. Она прильнула к матери, словно ища у той поддержки, и Корнелия на миг прижалась щекой к гладким каштановым волосам. Друз держал мальчишек — на каждой руке по сыну. Те радостно махали ручонками преторианцам, как если бы это был парад.

— Мы все возлагали на Тита большие надежды, — вздохнула Лоллия, пересаживая ребенка на другое бедро и вытягивая шею, чтобы лучше видеть процессию. Рядом с ней застыла Флавия. Уже не малышка, а пятнадцатилетняя девушка. Как быстро летит время! Теперь она обручена с двоюродным братом нового императора — иными словами, важная персона в их семействе. Впрочем, она отнюдь не собиралась этим кичиться и даже посадила старшего из своих золотоволосых сводных братьев себе на плечо. Тракс, как обычно, стоял сзади. Мужья Лоллии, как и в старые времена, приходили и уходили. Когда ее дед умер, она была замужем за седьмым по счету. Разведясь с ним, она заявила, что с нее пока хватит. А вот Тракс оставался при ней всегда, словно тень. Впрочем, ее родных это уже давно перестало волновать.

— И вот теперь, — мрачно подвела итог Лоллия, — у нас будет Домициан.

По толпе прокатилась волна ликующих возгласов. Это верхом на сером коне, в генеральских доспехах, слегка сдвинув на затылок лавровый венок, приближался Домициан. Теперь это был дородный мужчина, куда более внушительный и пышнотелый, чем тот девятнадцатилетний юноша, который женился на Марцелле. А вот черные глаза были все те же — холодные и непроницаемые, даже когда он улыбался и махал рукой своим подданным. Все эти годы Рим полнился все новыми и новыми слухами о его жестоких привычках.

— Неужели никому не хватит смелости сказать это вслух? — Диана посмотрела на своих кузин. Выглядела она еще необычнее, чем раньше. От постоянного пребывания на солнце кожа приобрела сочный золотистый оттенок, а вот волосы, наоборот, выгорели и сделались белыми, как лен. Время от времени на порог ее дома приходили видные мужчины, надеявшиеся, что она согласится выйти за них замуж. Впрочем, Корнелия уже давно прекратила любые попытки подыскать ей достойного жениха. — Мы ведь все думаем одно и то же, разве не так? Марцелла добилась своего. Теперь она императрица.

— Боже, будь к нам милостив, — Лоллия потрогала небольшой золотой крестик у себя на шее, такой же, только деревянный, что и на шее Тракса. — А вот и она!

Корнелия посмотрела мимо Домициана на женщину в золотом паланкине, и в горле у нее застрял комок. Улыбаясь холодной, отрешенной улыбкой, Марцелла приветственно махала толпе. Моя младшая сестренка. Впрочем, в этой холодной, мраморной статуе не осталось ничего от озорной маленькой девочки, наперсницы ее далеких детских шалостей. За двенадцать лет Корнелия не обменялась с ней ни единым словом, за исключением разве что дежурных фраз. Она взяла руку Друза в свою, и тот ответил ей теплым рукопожатием. Вскоре и Домициан, и золотые носилки с новой императрицей исчезли из вида, и только гул ликующих голосов катился им вслед, подобно раскатам грома. Домициан. Одиннадцатый император Рима.

Вслед за ним широкой рекой текла его свита. Корнелия глазами выхватила из толпы придворного астролога в украшенном звездами одеянии. Это он в свое время составил для нее гороскоп, в котором предсказывал рождение трех девочек и двух мальчиков, что означало, что впереди у нее еще две дочери. Если, конечно, верить гороскопам. Диана радостно помахала Марке Норбану, который в этом году снова стал консулом. Еще никто не хромал с таким достоинством, как он.

— Интересно… — произнес Друз, но тотчас умолк. Корнелия не стала спрашивать его, что, собственно, ему интересно. Не стали этого делать и ее кузины. Впрочем, сейчас они ей были почти как родные сестры — в отличие от настоящей родной сестры. Потому что все подумали то же самое. Когда-то давно, когда мир, казалось, рушился вокруг них, все четверо стояли рядом на ступенях храма Весты, и это наложило на всех четверых неизгладимый отпечаток. Спустя десять мирных лет правления Веспасиана, и еще два мирных года правления Тита, всем не давал покоя вопрос, сколько продлится этот мир, когда к власти придет новый император.

Долго ли?

Диана пожала мускулистыми плечами.

— Приходите сегодня на гонки, — предложила она. — «Красные» победят, как всегда.

В отличие от императоров.