Дочь самурая

1

«Taim san i go daun i gat bikpela singsing». Так папуас зовет вас повеселиться на закате. Его язык поет, танцует, хорошо пахнет райской птицей, мангровыми лесами, рыбой-клоуном, пирогой. С тех пор как она нашла словарь французского пиджина в желтом мусорном контейнере у своего дома, Алис без конца воображала, как отправляется в дальний путь. Вот она стоит на площадке перед самолетом и сейчас полетит на нем в Новую Гвинею, а там забудется в ярких красках неведомой земли.

Все это прекрасно, но пора пошевеливаться, клиент уже ждет ее на «Порт Майо». Алис с сожалением закрыла словарь. «Начнем с аптечки», — подумала она. Взяла таблетку от мигрени, но ничего не нашла от боли в желудке и пошла в душ. Энергично растираясь, напевала придуманный ею мотив: «На закате солнца все спешат в дансинг!»

С помощью контактных линз она превратила свои голубые глаза в карие, тщательно накрасилась. Ею снова овладели мрачные мысли. Никуда ты не уедешь, сказало Алис ее отражение, так и будешь томиться в Париже, ведь это город Диего, Диего Карли, мужчины с нежной кожей и неукротимым сердцем. Росту в тебе метр шестьдесят восемь, но твоя слабость тебя переросла, твои годы исчезают один за другим в жерле Великой топки. И добавить тут нечего, а может, и есть. Крупицы воли иногда достаточно, чтобы остановить машину, не правда ли, милая Алис? В дань уважения к мечтам о побеге она положила словарь в сумочку.

Она зашла в аптеку на набережной Вальми. Аптекарь совсем молодой, еще не обстрелянный. Ей вздумалось его разыграть.

— У вас есть пластырь от несчастной любви?

— Э, нет… но…

— Ладно, тогда мне, пожалуйста, вместо него хотя бы обволакивающий гель для желудка.

Юноша порылся в одном из тех длинных мелких ящичков, которые встречаются лишь в аптеках, положил лекарство на прилавок и, кажется, проглотил язык.

— Сколько с меня?

— Пять евро шестьдесят три, а…

— Что?

— Извините за любопытство, мадемуазель, вы ужасно похожи на… В общем, я было принял вас за Бри…

— Бриджит Бардо! В яблочко! Вы так же сильны в фармакологии, как и в физиогномике.

Алис забрала сдачу, поправила волосы незабываемым жестом звезды фильма «И Бог создал женщину…» и рассталась с аптекарем и его аптекой, покачивая бедрами и наигрывая на невидимых марака в такт своей песенки. «На закате солнца все спешат в дансинг! / Ни за что на свете я не пропущу сингсинг»!

— Бардо! Еще чего не хватало! Вот нахалка! — возмутилась пожилая дама.

— По правде говоря, мне показалось, что это Бритни Спирс, — взволнованно проговорил юный аптекарь.

— Бритни Супир?

— Это американская певица.

— Не знаю никакой Бритни Супир, но эта миленькая блондиночка шпарит по-французски не хуже парижанки! — заметил муж дамы.

— Я было подумал, нас снимают скрытой камерой, — продолжал аптекарь.

— Вы правы! Все беды от телевидения, — сказала дама. — Молодежь ломается как на съемках. И потом, вы заметили, как держатся ведущие? Я уже не говорю об этой манере выставлять напоказ всякие непристойности. Говорю вам, в конце концов все это нанесет большой вред нашему обществу.

— Подорвет основы нашей глобальной ментальности, — согласился аптекарь, все еще потрясенный встречей.

— Вы говорите как на телевидении, — сказал муж дамы.

Вернувшись с набережной Вальми, Алис нетерпеливо вскрыла упаковку и проглотила розовый гель. Вчера, признаться, она здорово перебрала. У оживленной атмосферы семейного праздника была и обратная сторона: клиенты все время предлагали выпить. Только так можно было вынести общество их отпрысков. В разгар вечера эти испорченные сопляки стащили ее с подиума, чтобы поставить свое караоке. Что за радость изображать Бритни Спирс под фонограмму, когда все хохочут, во всю глотку распевая Жан-Жака Гольдмана и немилосердно фальшивя?

Она села в метро на Восточном вокзале, сошла на станции «Порт-Майо» и спустилась по бульвару Гувьон-Сен-Сир. Башня «Астор Майо» росла по мере приближения к ней. Один из редких билдингов в Париже, достойных этого имени. Алис порой казалось, что она живет в музее. Находка словаря только подстегнула мечту сбежать в более зажигательный край. И подальше от Диего.

Она вошла в «Астор Майо» под оценивающим взглядом портье и села в лифт вместе с американцами. Они заговорили с ней, хотели узнать, не американская ли она певица, но ее акцент быстро вывел их из заблуждения. Она представилась директором французского фан-клуба Бритни Спирс, в который входят восемь тысяч пятьсот четырнадцать блондинок, в том числе немало трансвеститов, и туристы с восторгом проглотили ее выдумку. Рассталась с ними на тридцать четвертом этаже, где какой-то собравшийся в бассейн тинейджер пригласил ее пропустить стаканчик в баре на сорок шестом. Она ответила, что с удовольствием примет его предложение, когда у него молоко на губах обсохнет.

Впервые клиент снимал для нее номер в гостинице вместо отдельного зала в ресторане. Она заподозрила гнусный замысел извращенца, который размечтался втихую поиметь Бритни Спирс. Но вспомнила, что речь идет о Пьере Марешале. Глава банковской сети. Однажды она уже проводила в Нейи день рождения его сынишки Жильда. Сегодня мальчик праздновал двенадцатилетие и по-прежнему обожал Бритни Спирс.

Как обычно, она предложила увековечить событие на диске, и Марешаль согласился, не торгуясь. Алис предложила подработать кузену Жюлю. Только бы он приехал вовремя и сделал свое дело как следует. Он просто бредит журналистикой, его не убедишь, что семейное торжество заслуживает не меньших стараний, чем телерепортаж.

Сквозь стеклянную стену фитнес-клуба было видно, как люди поднимают штангу, барахтаются в бассейне. Подросток делал вид, что читает программу, а сам украдкой поглядывал на нее. Алис помахала ему на прощание. Вставила в замок магнитную карту и вошла в 3406-й.

Она оставила дверь полуоткрытой, на всякий случай обеспечив себе путь к отступлению; осмотрела номер, чтобы убедиться, что ни один маньяк не прячется в шкафу. Отлично, все чисто. Если не принимать в расчет чересчур элегантную обстановку и утонченную предупредительность. Ванна, наполненная ароматной водой, бутылка «Кристаль-де-Редерер», блюдо розового печенья. И смешанный букет. Роскошный, но немного странный. Полевые цветы с лилиями.

Она заперла дверь, закрылась на цепочку, решила, что от похмелья помогут радикальные средства, и налила себе бокал шампанского. С бутылкой в одной руке и бокалом в другой она вошла в ванную. Запах пенящейся воды мог поспорить с ароматом цветов. Хорошо пахло далеким островом, раскаленным песком, самоучителем языка пиджин. Она попробовала ногой воду в ванне. Пена густая, словно дюжина взбитых страусовых яиц, но вода слишком прохладная. Ну что, Марешаль, ты думал, ванна так и будет дожидаться меня, не остывая? Она вновь наполнила бокал, шампанское было превосходным.

Она вернулась в комнату, чтобы полюбоваться панорамой города. Отсюда Париж выглядел более впечатляющим. Триумфальная арка словно выцвела под сияющим солнцем, а прорезь бульвара Перейры напоминала гигантскую зеленую фосфоресцирующую гусеницу. Как пьяная, шаталась церковь Сакре-Кёр, похожая на торт со взбитыми сливками. Алис представилось огромное кровоточащее сердце, которое так сильно бьется внутри, что трясутся стены.

По окружной дороге, как блестящие скарабеи, ползли автомобили. Цепочка насекомых, накачанных амфетаминами, безостановочно кружащаяся вокруг Парижа сразу в двух направлениях. И муравьишки-прохожие. Где там в этом муравейнике затерялся Жюль? Алис угостила бы его бокалом вина перед шоу. Но эти минуты покоя слишком драгоценны. К тому же Жюль не понимает шуток. Он снимает реальность, потому что ему нечего предложить взамен.

Она выпила за кузена Жюля и за всех муравьев, которые суетились тридцатью четырьмя этажами ниже. Алкоголь возбуждал ее фантазию, она представила себе Париж, населенный одними Диего. Бог клонировал его, и он жил повсюду, работал в каждой больнице, в каждом офисе, садился в метро сразу на всех станциях, сорок пять тысяч раз в день, его видели на всех уличных скамейках, за стеклами кафе, за колоннами Морри. Даже старушки с собачками были Диего. Водители автобусов, портье в гостиницах — самые настоящие Диего. И все туристы, и все кузены Жюли. Диего расплодится столько, что наконец случится передозировка и даст ей силы добраться до южных земель и южных морей. Вместо того чтобы страдать по парню, который слишком много значит для нее.

А пока от нее ждали шоу. Нужно изобразить Бритни для маленького Жильда. Сколько ему уже стукнуло? А время, сколько стукнуло ему? Алис посмотрела на часы. Они были странные, перламутровые, вырезанные из раковины с далекого острова.

Она отошла от окна, от кольцевой дороги со скарабеями, выползшими прямо из разграбленных египетских гробниц и без ведома жителей окружившими город гусеничной лентой, отравленной плутонием. Опаздывать нельзя. Ее ждал сам маршал Денежного Сити.

Одежда упала на ковер с легким шорохом крыльев черной бабочки. Она надела платье с блестками, серебристые туфли. И тут с ней заговорила Бритни Спирс:

— Привет, Алис! Как мило, что ты пришла.

— Естественно, это же моя работа, Бритни.

— А ты красивая.

— Да нет, куда мне до тебя.

— Нет да, ведь мы совсем одинаковые.

Алис хотела возразить, что не совсем. Бритни намного, намного, намного богаче. Но было бы невежливо так разговаривать с Бритни Спирс. Тем более, тем более что Бритни только что прибыла. Ну да, собственной персоной. Просто она влетела в вино, э-э… нет, в окно, но это вполне нормально. Алис всегда думала, что Бритни Спирс — фея.

Она кружилась в небе над Парижем, потом легко влетела в окно, ветер развевал ее золотистые волосы, белые зубы блестели, как перламутровые часы, Алис даже разглядела ее кружевные трусики.

Бритни залетела Алис за спину, и та обернулась. Мокрый мужчина стоял посреди комнаты. А Бритни исчезла.

Мужчина коснулся рукой ее щеки. Рука была мокрая. Алис подумала, что этот мужчина не может быть никем, кроме Диего. Диего из города, населенного Диего. Он подошел к окну и указал на небо. В это бледное небо вернулась Бритни Спирс и то ли плыла, то ли танцевала в нем. Так сразу не разберешь. Она улыбалась, это точно. Но не Алис, улыбка была беспричинной и не предназначалась никому в отдельности. Алис чувствовала, как все ее тело пронизывает пылающая тревога. По жилам вместо крови растекалось пламя. Становится жарко. Разверзлось окно — жерло Великой топки. И Диего-клон хотел, чтобы она в него шагнула. Да он и призывал ее к этому.

— Ступай, Алис, покажи свой номер.

Бритни, словно беспечная девчонка, плыла по эмалевому небу и танцевала, как не танцевала никогда, и пела, словно воздушная сирена.

А у Алис не было сил устоять перед зовом этого Диего.

Камера запечатлела падение вплоть до момента, когда тело разбилось о крышу автомобиля.

— Какой ужас! — охнула какая-то женщина.

— Мама! Это Бритни Спирс! — сказала девочка и расплакалась.

— Да нет, Клотильд. Это кто-то другой.

— Надо вызвать полицию, — сказал пожилой мужчина.

Наезд камеры на них, потом на тело.

— У вас с головой не все в порядке? Вы что, больной — снимать эту бедную девушку?

Мужчина набросился на него с кулаками. Градом посыпались удары.

— Прекрати сейчас же! НЕ ТО РАЗНЕСУ ТВОЮ ЧЕРТОВУ КАМЕРУ, ПОДОНОК!

Подбегал швейцар, за ним служащие в форме «Астор Майо». Кто-то звонил в полицию.

Девочка, которая думала, что узнала свою любимую певицу, посмотрела на телеоператора. Бородатый, одет как рэппер. Он был бледен, но руки у него не дрожали. Молодой человек отвернулся и двинулся к авеню Терн, прижимая камеру к груди. Он ушел, не оглянувшись на погибшую, как родная сестра похожую на Бритни Спирс.