Дочь Туллы

11

Ильзир подобрался к ближайшему озерцу, сбросил на траву все свои вещи и долго с удовольствием омывал разгоряченное вспотевшее лицо холодной водой. Затем напился и уселся у ближайшего валуна, так чтобы смотреть в ту сторону куда ушел Хальфар и откуда должен появится всадник с еще одной лошадью в поводу. Привалившись спиной к нагретому камню и с облегчением вытянув правую ногу, он прикрыл глаза. Всё будет хорошо он не сомневался. Рана на ноге действительно не слишком его беспокоила. Как он и сказал Хальфару с ним случались вещи и похуже, он получал и более страшные раны и тем не менее всегда выживал. Возможно рану следовало вскрыть и хорошенько прочистить, но он решил не беспокоиться сейчас об этом и оставить всё старой мудрой Габе, которые многие считали ведьмой. Габа с давних времен жила в окрестностях Тилгарда и слыла умелой знахаркой, даже ярлы пользовались её услугами. Правда вредная старуха требовала щедрую плату за эти свои услуги, но Ильзир был готов к этому. Улыбаясь про себя, он подумал о двух десятках динариев зашитых в тайную подкладку в нижней части штанин. Он молодец, он всегда обо всём думает наперед, это и отличает умного человека от, скажем, Хальфара. И он снова улыбнулся.

Ему показалось что он задремал и он резко открыл глаза. Шагах в пятнадцати от него на земле на задних лапах сидел жирный щекастый сурок с толстым выпирающим пузом и с праздным несколько надменным любопытстовм, сложив передние лапки на животе, оглядывал его. Ильзир тут же почувствовал голод и представил, как хорошо бы смотрелась эта пухлая тушка, жарясь над пламенем. Но в его теперешнем состоянии поймать пузатого надменного грызуна шансов не было. С другой стороны он решил что чувство голода это добрый знак. Значит с ним всё в порядке и он идет на поправку.

– Оставлю тебя беркутам, жирняк, – с ухмылкой сообщил он сурку.

Сурок насмешливо фыркнул и просвистев что-то похожее на "сам не подохни", переваливаясь, побежал прочь. Ильзир подобрал камешек, желая кинуть его в сурка, но замер. Он вроде бы что-то услышал сзади. Оглянувшись, он вздрогнул. Там стояла страшная женщина с огромными черными глазами, с ярко-синими линиями на лице и черно-белыми, застывшими как корона, волосами.

– Тьфу ты, чувырла синерожая! – Сердито буркнул норманн. – Чуть сердце вон не выскочило.

В первую минуту он не узнал её. Он понял, что перед ним кто-то из бриттов, да еще и в боевой раскраске, но это его не встревожило. Он видел, что перед ним всего лишь женщина, она совершенно одна, равнина вокруг отлично просматривалась, и сами эти земли, расположенные недалеко от Тилгарда, давным-давно считались законной вотчиной норманнов. Бритты здесь если и появлялись, то исключительно в качестве рабов или торговцев.

– Ты чего, синячка, заблудилась что ль? – Ильзир ухмыльнулся: – Или на Тилгард войной идешь?

Женщина обошла его по кругу, держась в 7–8 шагах от него, остановилась и её взгляд скользнул по копью, стоявшему прислоненным к камню, рядом с которым сидел Ильзир. И в этот момент он узнал её.

– Ах ты ж, ёптить, сучка чернявая! Значит всё-таки не подохла! – Воскликнул он скорее с удивлением, чем со злобой.

Далира молча смотрела на него.

Теперь Ильзир ощутил некоторую тревогу. Он начал неуклюже подниматься с земли, опасаясь, что женщина не позволит ему это сделать и нападёт на него. Но Далира не пошевелилась. Кое-как, опираясь на валун, Ильзир поднялся, более-менее твердо встал на обе ноги, поднял щит на левую руку и почувствовав себя гораздо увереннее, спокойно спросил:

– Мстить что ли пришла, буйша кривоногая?

Далира расцепила бронзовую фибулу на плече, сняла тяжелый шерстяной плащ и отбросила в сторону. Правой рукой медленно вытащила из ножен меч Анвелла, левой охотничий нож, тот самый что недавно вонзила в ногу стоявшего перед ней человека. Ильзир усмехнулся.

– Клянусь костяным троном Элриха Бродяжника, ты совсем спятила, буйша.

Он вытащил свой меч и поднял щит, прикрывая торс.

Далира прошла несколько шагов по дуге влево, затем также вправо, оценивая противника и примериваясь для атаки. Ей было очевидно, что у норманна совсем плохо с ногой. Она казалась распухшей в месте ранения, он явно не мог полностью опираться на неё и Далире даже казалось, что она чувствует вонь гниющей плоти. Очевидно, что краснолицый бритоголовый норманн сам не способен атаковать, по крайней мере быстро и решительно. Он еще может стоять на месте, но бегать и прыгать это уже не про него. Молодая женщина хищно улыбнулась: как удачно всё вышло – её враги разделились и она может расправиться с ними по одиночке. Она снова криво усмехнулась, решив, что тот белокурый гигант по имени Хальфар Бринбьёрд, бросил своего краснолицего товарища, как только понял, что тот не может нормально ходить.

– Чего скалишься, убогая? – Сумрачно процедил Ильзир. Ему не нравилось что женщина как волчица ходит кругами вокруг него. – Грибов своих сушенных пережрала что ли? Неужто и впрямь веришь, что одолеешь меня?

Далира ничего не отвечала, она собственно даже не слушала что чужеземец говорит. Он для неё больше не был человеком разумным, тем с кем можно вести какой-то диалог. Вышагивая всё по той же дуге в четвертый раз, она наконец бросилась вперед и ударила мечом с правой от противника стороны. Потом с левой. Потом опять с правой и так далее. Она наскакивала на врага, яростно рубила сыновним мечом, стремясь найти незащищенное место и снова отпрыгивала назад. А потом опять и опять. И не ощущала никакой усталости. Напротив, одно сплошное возбуждение и энергию. Собственная сила казалась неисчерпаемой. И ей представлялось что это Анвелл сражается вместе с ней, сражается в ней. А может и сам Тулла стоит где-то рядом и с усмешкой плещет в неё свою неукротимую пылающую ледяным ветром силу, с которой не смог совладать даже чудовищный змей Огги, который был способен сокрушать скалы и целые острова. Далира изворачивалась, била то снизу, то сверху. Взмокший Ильзир едва успевал подставлять то меч, то щит и всё более мрачнел, пораженный свирепым натиском этой девицы. Он всегда с презрением относился к бриттам и особенно к их женщинам, считая их слабыми, безвольными, податливыми, ни на что не способными, ну разве что только ублажать мужчин, и потому сейчас был неприятно удивлен тем что он, умелый и опытный воин, который в своё время крушил как глиняные горшки диких могучих гэлов, сейчас едва способен защитить себя от нападения какой-то "раскрашенной буйши".