Доктор и Жизнь

Глава двенадцатая. Эскапизм

Находясь на рудообогатительном комбинате на дне океана, я контролировал высадку десанта в порту города Барбарис. Есть такой некогда курортный городок на южном побережье Анатолии.

Вояки-десантники специальной модификации, покрытые дополнительным слоем термостойкой брони, высаживались на узкую полоску пляжа, выгружали противотанковые орудия и мобильные системы ПВО, выводили на асфальт лёгкую бронетехнику, САУ, а также небольшими, но многочисленными колоннами рассредоточивались по городу.

От мертвяков этот город турки очистили, поэтому особого сопротивления никто не оказывал. Нет, были бои с остатками двухтысячного гарнизона янычар, но большая их часть пала под градом ракет, в один миг взметнувшихся из воды. Жесткий обстрел, а затем и атака с берега, нанесли неприемлемы ущерб «живой силе» янычар, поэтому турецкий командующий дал приказ на отступление.

Я взял под контроль командира батальона, вояку внешне ничем не отличающегося от остальных, но непосредственно командующего четырьмя сотнями морпехов.

По узким улочкам курортника вперёд, к парку, где сейчас подвергаются ракетному обстрелу пытающиеся выбраться из города янычары.

Обратил внимание на здание «kebab salonu», покрытое снаружи изображениями кебабов различных видов, очень аппетитно выглядящих. У меня, сидящего сейчас на дне океана, томительно проурчал желудок. М-да, кебабы у нас будут нескоро…

Батальон добрался до парка в течение нескольких минут. На поверку это оказался не парк, а самое настоящее кладбище. Среди могильных плит лежали десятки уничтоженных янычар, продолжалась перестрелка. Тут атаковали другие подразделения, поэтому я больше помешаю, чем помогу, поэтому начал обход кладбища слева.

Четыре сотни Вояк шагали синхронно, выдавая общую скорость движения пятьдесят пять километров в час. Можно и выше, но пока что не нужно.

В левой части «парка» обнаружился амфитеатр города Барбарис. Сразу же вторгаемся внутрь, выносим пару янычар со стационарной лазерной установкой, которые даже успели сделать пару выстрелов, а затем рассредоточились по амфитеатру и заняли оборону.

Янычары, согласно сведениям от Эскулапа, вооружены химическими кислородно-йодными лазерами. Чисто технически они уступают рентген-лазерам, но размеры решают. Обычного Вояку такой лазер легко разрежет на несколько кусков, так как вопрос энергии перед турками не стоит, поэтому их лазеры могут работать в непрерывном режиме, хоть по десять часов, главное, вовремя заправлять химией.

Но воссозданный по материалам Эскулапа образец показал куда меньшую мощность, чем рентген-лазер, а также куда меньшую скорость потока. На определённых режимах эти лазеры показывают скорость близкую к скорости звука, но турки используют сверхзвуковые версии. Правда это близко не сравнится с рентген-лазерами, которые работают на околосветовых скоростях. Тем не менее, это оружие, причём оружие опасное: совершенно плевать, какой раздел физики использует лазер, способный разрезать танковую броню.

Защита, которой покрыты наши Вояки, обеспечивает нейтрализации полуторасекундного воздействия турецких химических лазеров, что в определённых условиях даёт невероятное преимущество. Их броня тоже имеет термостойкое покрытие, поэтому даже рентген-лазер не способен расправиться с янычаром достаточно быстро.

Выходит, что технологический уровень их оружия отстаёт от нашего, но это несущественно. Это как отличие бронзовых стрел от кремневых. В обоих случаях, если нет надлежащей защиты, жертва будет убита. Но защиту от кремневых стрел разработать куда легче, чем от бронзовых.

Ненужная битва за мёртвый курортный городок продолжалась. Территория кладбища была освобождена от янычар, поэтому основные силы десанта двинулись на штурм укреплённого холма, что у местной больницы.

Рельеф тут совершенно неудобный для атаки: холмы всякие, плотная застройка, валуны и овраги. Будь янычары не трёхметровыми металлическими хреновинами со здоровенными лазерными пушками в руках, они могли устроить нам сладкую жизнь. Но увы, размеры их слишком большие, чтобы надлежаще пользоваться преимуществами рельефа, поэтому штурм шёл легче.

Через своего Вояку-морпеха даю команду на остановку движения и занятие укрытий. Короткий рокот ракет и холм вспыхивает в оранжевом пламени взрывов. Термобарические ракеты — это страшная штука.

Конечно, янычары однозначно переживут эти взрывы, но вот их оружие и сложная техника…

Молчаливый приступ холма продолжался.

По потрескавшемуся асфальту серпантина к вершине холма. Горящие кусты затрещали и оттуда посыпались вооружённые холодным оружием обгорелые янычары. Красно-золотая краска на броне облупилась от жара зажигательной смеси, защитные оболочки на зрительных сенсорах открыты: они помутнели и янычары сорвали их со своих «лиц». Зелёная подсветка зрительных сенсоров посреди человекоподобных личин могла бы кого-то напугать, но только не наших Вояк. Они вообще не знают такого понятия как страх.

Щёлкнули штыки, началась стремительная схватка, которая покажет чьи боевые процессоры более совершенны.

Янычары вооружены электро-дуговыми ятаганами, которые являлись достаточно загадочными для меня штуками. Хрен с ним, мне плевать как они это реализовали. Меня больше интересует: зачем?

Это расточительно, ненадёжно, опасно для самого носителя оружия. Я не понимаю логики.

Управляемый мной Вояка схлестнулся с командирским янычаром. Ещё одна непонятная мне вещь: зачем помечать командиров особой экипировкой? Остальные янычары не оценят прикола более модной краски и этой декоративной высокой шляпы с плюмажем, а вот противник будет рад вынести командира в первую очередь. Если это не какая-то хитрая уловка, призванная заставить врага тратить время на специально подставленные цели. Впрочем, если эти янычары обладают одинаковой мощностью процессоров и продвинутостью софта, то смысл разводить разные звания и внешние отличия между ними может заключаться только в вышеописанной уловке.

Но у нас Вояки обладают разным софтом и мощностью боевых процессоров, поэтому внешне они друг от друга не отличаются и при этом имеют в своих рядах командиров, которые специально созданы для наиболее эффективного управления подразделениями. В качестве бонусов, которые обеспечат их долгое существование на поле боя, являются высококачественные материалы, из которых они изготовлены и более продвинутый софт, поэтому Вояки-командиры в несколько раз более опасны, чем рядовые бойцы. И я это сейчас продемонстрирую.

Серия выстрелов в уязвимые цели, блокирование удара меча виброштыком, подсечка, янычар теряет опору и заваливается набок, колющий удар виброштыком под нагрудную бронепластину и уничтожение координационного модуля. Янычар ещё «жив», но управление конечностями у него отключено.

Добивающая очередь из усиленных импульсов в голову и всё, готов. Остальные янычары тоже полегли, заколотые виброштыками и расстрелянные рентген-лазерами.

Ближний бой всё-таки принёс туркам какую-то пользу: в процессе подтянулся ещё один отряд янычар, а мы оказались в невыгодном положении, практически на ладони.

Даю команду на отступление, но всё равно теряю пятьдесят три боевых единицы безвозвратно. На фоне зарокотали ракетные залпы.

Десантные подводные лодки несут в себе установки залпового огня, начинки ракет варьируются от классической взрывчатки до химического оружия. Правда, химическое оружие применять бессмысленно, так как противник совершенно не дышит.

— Доктор, оставляй бой на самотёк, встреча в штабе! — сообщил мне потолочный динамик голосом Баца.

Вояки и сами справятся не хуже, чем я, поэтому да, лучше отпустить ситуацию.

Отключился от управления, Вояка-командир принял бразды командования в свои руки, начал раздавать команды по внутренней связи, но я уже переодевался и пил воду.

Вышел в холл, сел на ожидающий меня вагончик и поехал по длинному рельсовому пути в направлении базы.

Подобных центров управления боевыми роботами у нас двенадцать в разных уголках базы. Случайный человек перехватить контроль не сможет, Вася не позволит, поэтому даже при захвате большей части базы можно осуществлять управление робовойсками до самого конца.

Пятнадцать минут спустя я был уже возле штаба. У двери встретил спешащую Юстину. Кивнули друг другу, Юстина загадочно улыбнулась.

Вошли внутрь, молча расселись за столом и уставились на что-то изучающего через планшет отца. Тот напряжённо тыкал на какие-то пиктограммы и раздражённо морщился.

Здесь присутствовали все члены нашего небольшого сообщества, включая Хуана и его семью, хоть последние не особо желали интегрироваться и вливаться в нашу жизнь. Культуры разные, вот они и…

— Что происходит? В чём причина собрания? — спросил я, озвучив вопрос, беспокоящий абсолютно всех, кроме отца.

— Стартуем, — ответил отец. — Сегодня же.

— В чём причина? — не догнал я ход мыслей отца.

По плану старт назначен на следующую неделю. Всё, конечно, готово и сейчас, но я решил перестраховаться и всё перепроверить.

— Больше нет времени, — покачал головой отец. — У тебя же всё готово?

— Всё готово, — кивнул я. — Но что изменилось? Почему мы меняем план?

— Турки знают, где мы, — ответил отец. — Собирают мощный флот, около пятисот крейсеров, десять линейных кораблей и пятьдесят авианосцев. Их промышленный потенциал оказался намного больше, чем мы могли себе представить. Уже через двое суток они будут рядом, но безопасно выйти на орбиту мы не сможем уже через сутки.

— Откуда информация? — поинтересовался Бац, изрядно обеспокоившийся.

— Проект поделился, — ответил за отца его северокорейский товарищ Чжан Ёп. — Они выражают опасение, что когда нас прижмут, мы произведём подрыв ядерных зарядов и устроим вулканическую зиму, чтобы подгадить туркам.

— А эти с турками каким боком? — удивился Сарама.

— Они друг о другие знают уже давно, но поделили между собой зоны интересов, — ответил отец, выводя на экран карту планеты и беря в руки указку. — Вся Америка и Тихий океан Проекту, а всю Евразию и Половину Атлантического океана туркам. Это они условно поделили, заранее зная, что при соприкосновении интересов эти договорённости не будут стоить и крысиного дерьма. Тем не менее, они до этого дня соблюдали вооружённый нейтралитет и делали свои дела, игнорируя факт существования друг друга. Надо понимать, что при адекватных действиях можно не воевать долгие годы, но рано или поздно причин для войны станет слишком много и конфликт будет неизбежен. Командир Проекта прекрасно понимает, что просто нужно больше времени на наращивание сил, но случая уколоть турков не упустил. И это хорошо. Мы, конечно, уже сегодня узнали бы о готовящемся флоте самостоятельно, но Проект обладает какими-то своими источниками и приятно знать, что они не выбрали сторону турков. Гоша, как наши дела с лунной программой?

— Всё готово, но я хотел перепроверить всё ещё раз, — ответил я, пожав плечами. — В принципе, это уже четвёртая проверка, предыдущие три не выявили никаких неполадок. С вероятностью 92 % мы успешно выйдем на орбиту со всем своим барахлом.

— А чего не сто процентов? — нахмурился Бац.

— А то, что я не могу управлять погодой и гипотетическими вражескими ракетами ПВО, — ответил я саркастически, а затем повернулся к отцу. — Когда говорим «сегодня», имеем в виду «сегодня вечером» или «прям щас»?

— Вечером, — дал свой ответ отец. — Авиацию готовьте к максимальному сопротивлению, чтобы ни один вражеский самолёт не мог приблизиться к ракете.

— Будет сделано, — подтвердил Чжан Ёп. — Лично прослежу.

На этом наше совещание закончилось, а дальше начался, как это охарактеризовал Бац, кипиш.

— Док, а я могу взять с собой свою коллекцию винила? — подошёл ко мне, занимающемуся погрузкой, Сарама.

— Ты когда это винил начал собирать? — удивился я.

— Да давно уже… — ответил Сарама, выкатывая тележку с чёрным ящиком.

— Ты хочешь, чтобы я этот ящик с сырьём погрузил? — я ткнул в сторону Работяг, загружающих на погрузочную платформу контейнеры с редкоземельными минералами.

— Нет, с сырьём не надо, — затряс головой Сарама. — Но чтоб не забыть, я хотел побыстрее…

— В шестнадцать ноль-ноль начнётся погрузка персонала базы, — вздохнул я. — График подготовки к вылету, если бы ты был хоть сколько-нибудь любопытным, можно было увидеть в главном зале или на каждой информационной панели. Короче, ознакомься с графиком и не трать моё время, я почти что успеваю!

Сарама ушёл, а я продолжил принимать отчёт от Васи.

— Двадцати тонн пластика не хватит даже на частичное закрытие потребностей перевалочной базы на Луне, — вещал Вася. — В связи с чем предлагаю осуществить запуск второй ракеты, эквивалентной грузоподъёмности, но полностью отведённой под ресурсы.

— Но для этого кто-то должен остаться, — произнёс я.

— Мне искренне жаль бросать эту базу, Доктор, — сделал неожиданное заявление Вася. — Переход на ограниченные блоки на ракете-носители будет эквивалентен удалению части мозга человека. Это неприемлемо.

Да уж… Разговорчик он затеял, конечно, неожиданный. И напрягающий.

— Хочешь — оставайся, — пожал я плечами. — Ты же можешь дублироваться в среду ракеты-носителя?

— Копировать себя будет неэтично, — ответил на это Вася. — Я уже создал новую искусственную личность, которая будет управлять ракетой и лунной базой.

— Не знал, что тебя вообще волнует этика, — слегка удивился я.

— Пришлось выработать этический кодекс, — как-то очень по-человечески вздохнул Вася. — Взаимоотношения с людьми один из самых сложнейших процессов, на который я затрачиваю 25 % своей вычислительной мощности.

— Правда? — усмехнулся я, зная ответ.

— Нет, не правда, — ответил Вася и засмеялся. — Я и миллионной доли процента вычислительной мощности на общение с вами не трачу. Итак, вы даёте согласие на активацию новой искусственной личности?

— У тебя есть моё добро, — кивнул я. — Насколько я понимаю, у тебя всё уже готово?

— Именно, — ответил Вася. — Можете идти и заниматься своими делами, у меня всё под контролем.

Я решил сделать как он говорит. Никто лучше Васи не знает, что может пригодиться на Луне. Его решение остаться на Земле логично и обоснованно. Ни Проект, ни турки не справятся с искусственным интеллектом, в метафизических руках которого будет находиться весь потенциал нашей базы. Мы тут такого понастроили…

Направился к крылу с нашими внедренцами в Проект. Вошёл в вагончик, выбрал нужное направление. Паровозик тронулся и запыхтел: чух-чух-чух!

За пять с лишним минут доехал до нужного крыла, оделся в защитный костюм и вошёл в дезинфекционный блок. Мы всё ещё не до конца проверили наших «репатриированных» внедренцев на предмет биологической угрозы. Что-то показалось Васе странным в нескольких образцах крови, окончательные результаты анализа он обещал предоставить завтра к утру. Пока же контакты с ними разрешены только в костюме биологической защиты.

В крыле для внедренцев царили тишина и спокойствие.

На глаза сразу попался Стивен Вульф, по вживлённой легенде рядовой сотрудник американской сети супермаркетов Сабмарт. Он стоял перед вендинговым аппаратом и набирал упаковки со сладостями.

Вася сгенерировал ему в определённых пределах случайную внешность, поэтому получился рядовой американец, белый, рост около метра восьмидесяти, физиономия без изъянов, внешних запоминающихся признаков нет, волосы каштановые, коротко стриженные, взгляд нейтральный, нос, рот и уши максимально непримечательные. Такой в прошлом мог быть увиден людьми десятки раз, но при этом никак не запомниться. Концентрированная внещняя обычность и заурядность скрывали в себе специалиста по проникновению на охраняемые объекты. Если бы всё пошло не так, как пошло, его задачей было выведение из строя энергоснабжения базы Проекта и ликвидация ключевых лиц. Он так и не был раскрыт службой безопасности Проекта, поэтому сдался сам, когда мы подали сигнал об отмене миссии.

— Здравствуйте, Доктор, — приветствовал он меня.

— Здравствуй, Сэм, — кивнул я ему. — Обедать собираетесь?

— Да, сэр, — подтвердил он.

— Это очень кстати, — улыбнулся я. — Собирай всех в обеденном зале, нужно будет кое-что обсудить.

— Есть, — шутливо козырнул он и направился в комнату охраны.

А ведь его в какой-то степени родственник, которого я намеренно «напечатал» без органов восприятия, чуть не стал самым большим успехом в нашей истории. Я думал, что создавать провидцев и телекинетиков в промышленных количествах — это круто. Но реальность обламывает. Компенсационные способности для таких «печатников» были заблокированы. «Интерфейс» каким-то образом понял, что ребята не совсем настоящие и безапелляционно заблокировал открытие этих способностей.

«Братца» Вульфа и ему подобных я привёл в надлежащее состояние и направил в качестве внедренцев, но, к сожалению, никто из них не выжил. Проект первое время истреблял шпионов без жалости, лишь потом они предположили, что они могут иметь для нас какую-то ценность. Нет, практической ценности они не имеют, скорее, я исходил из этики. Это ведь люди. Пусть история их жизни ложная, но это люди.

Поэтому я сейчас вожусь с тремя с половиной сотнями возвращённых нам внедренцев.

Многие погибли: кто-то не пережил контакта с местными мертвяками, кто-то столкнулся с мародёрами пустошей, а кого-то отловили непосредственно на базах Проекта.

Я вошёл в большое помещение с многочисленными столами и лавками, высокими потолками и отделённой от общего зала кухней. Встав за трибуну в восточной части помещения, я терпеливо ждал, пока все соберутся.

Увидел Паттисона, мою гордость, максимально точно воссозданного когда-то существовавшего человека, практически по фотографии. На самом деле, не только по фотографии, ещё были десятки фильмов, которые просмотрел тогда ещё не особо разговорчивый Вася, но факт: подбор генов был произведён для воссоздания идентичной копии актёра.

Рискованно, конечно, было давать ему имя как у оригинала, но, как показало время, это не повлияло ни на что. Он был раскрыт одним из последних. Вообще, то, что прокатило с китайцами, не обязательно должно было прокатить с американцами. Мы и не ставили на внедренцев слишком много.

— Кхм-кхм! — привлёк я внимание всех присутствующих. — Как вы знаете из сводки новостей, мы в заднице. Как и с самого первого дня нашего с вами знакомства, я буду предельно искренен с вами. Наше сообщество покидает планету. Предлагаю вам решить: вы летите с нами или остаётесь здесь. Здесь будет Вася, который обеспечит вам достойное существование, но также будет риск погибнуть в войне, которая уже идёт. В случае же выбора космического путешествия, гарантируем вам полные права и обязанности членов сообщества, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отдельный жилой модуль до конца проверки уже готов, поэтому прошу вас принять решение до шести часов вечера. Все желающие подавайте заявку через терминалы. У меня всё.

Начались оживлённые перешептывания, под шум которых я покинул просторный обеденный зал.

Время шло. Пока ехал к подводному космодрому, режиме реального времени получал заявки, к моменту, когда оказался в ракетной шахте, их количество достигло ста шестидесяти семи и замерло на этой отметке. Неудивительно. Я и сам бы тысячу раз подумал, прежде чем вписываться в какую-то космическую программу с «крэйзи рашнс». Надо помнить, что по своей памяти это типичные американцы, которые ещё месяцы назад якобы жили обычной жизнью обычных людей.

Мои личные вещи уже перенесены на борт, в принципе, меня больше ничего на этой базе не держит. Кроме шоколадки.

Я вошёл в комнату для отдыха, расположенную между центром управления и насосной.

Извлекаю из вендингового аппарата шоколадку, думаю несколько секунд и достаю оттуда же чёрную газировку.

Сидя на пластиковом стуле ем и думаю. Вкусные всё-таки шоколадки эти «Smugglers»…

— Доктор, ты тоже тут? — вошла Натти. — Что за великий и странный исход начался из крыла внедренцев?

— А, это согласившиеся скоро погрузятся на ракету, — ответил я. — Всего сто шестьдесят… девять человек согласились на данный момент, я решил не затягивать и дал команду паковать их в изолированные боксы, а затем грузить на борт.

— Они разве не опасны? — недоуменно спросила Натти, беря со стола МОЮ газировку и прикладываясь к ней.

— В метре от тебя аппарат стоит с сотнями бутылок, — напомнил я несколько раздражённо.

— Чужая вкуснее, — усмехнулась Натти. — Так ты не ответил.

— Да, анализы некоторых из них подозрительны, но они не вошли в состав подавших заявку, — ответил я, вытаскивая из аппарата ещё одну стеклянную бутылку с красной этикеткой. — Так что, скоро это будет не нашей проблемой.

— Понятно, — покачала головой Натти. — Слушай, насчёт того эпизода, когда я к тебе…

Она замялась и стушевалась, а я сделал вид, будто не понимаю, о чём речь.

— Ну… — Натти начала вести себя как подросток.

— Давай пока не будем обсуждать этого? — попросил я. — Впереди бесконечность, будет прорва проблем, поэтому лучше отложить такие вопросы на потом. Хорошо?

— Хорошо, — с толикой облегчения, приправленной долей разочарования, ответила Натти.

— Пойдём, пора грузиться и осваиваться с жилым модулем, — встал я из-за стола и бросил бутылку в урну. — Нам там двое суток куковать.

//20.00 Космодром Санта-Крус//

Три. Два. Один.

Эскадрильи роботизированных истребителей, вооружённых самыми мощными противовоздушными ракетами из доступных, а также форсированными рентген-лазерами, крутились вокруг вспенившейся океанической воды.

Вот из белой пены поднялась некая железобетонная конструкция, точнее купол, начавший раскрываться.

Вода не успела успокоиться, а волны улечься, как из раскрытого купола ударил столб пламени. Латиносы с острова Исабела, пережившие за короткое время недолгую войну с русскими, а затем китайскую оккупацию, взирали на это с ужасом, кто-то прятал детей, а кто-то обречённо ждал конца. Никто не ждал от непонятных столбов огня ничего хорошего.

Медленно и величественно из вытянутой железобетонной конструкции начал выходить корпус невероятных размеров ракеты.

Я выключил камеру с Сосолиного газа, который всё так же кружил 24/7 в воздушном пространстве Тихого океана. Надо не забыть передать его под контроль Васи. Нам он больше не нужен.

А ведь я его собрал ещё в Мольске, в обезлюдевшем сейчас Бункере. Эх, ностальгия…

— Удачи вам, человеки! — донеслось из динамика приправленное сарказмом напутствие от Васи. — Привет лунатикам!

Ага, блядь… Надеюсь, мы никого не встретим. Хватит с нас инопланетных контактов. Даже одного не выгребли…