Доктора Бесконечности

ГЛАВА 6 Серая вселенная

Кабинет Кастеляна был спартанским, под его арками было просторно и светло. Комната имела окно, выходящее на Паноптикум, что было необычно для Цитадели.

Комната была большая, хотя необходимости в этом не было. Дела велись в нише в дальнем её конце. Доктор прошёл по мраморному полу, его шаги гулко разносились эхом.

— Кто-нибудь дома? — спросил он, не слишком громко на случай, если кто-нибудь там действительно был.

Странно, но снаружи никого из ассистентов Кастеляна Ворана тоже не было. Может быть, у них перерыв на чай?

Нужный ему пульт управления был скрыт где-то в этой комнате, возможно, в дальнем её конце. Кресло Кастеляна представляло собой нелепую пластмассовую конструкцию с высокой спинкой. Быстро осмотревшись, Доктор не нашёл ни одной скрытой панели. Стол — огромная плита чёрного дерева — был теперь главным подозреваемым. С одной стороны он был завален бумагами, папками, документами. На другой стороне не было ничего кроме скульптуры, похожей на модель молекулы: разноцветные шарики, соединённые белыми штырями.

Кресло было почти повёрнуто лицом к единственной в комнате картине, портрету Кастеляна Фордфардинга, старика с высоким лбом, орлиным носом и тонкими седыми волосами. Он жил примерно в эпоху Рассилона и до сих пор считался величайшим из занимавших должность Кастеляна, в основном из-за своего упрямства и полного отсутствия воображения. Доктор быстро осмотрел картину и там, где холст уходил под раму, заметил лёгкую пикселизацию. Портрет скрывал экран сканера, на который смотрел нынешний Кастелян. Значит, управление должно быть на столе.

Доказать то, что он тут был, будет легко. Он оставлял клетки кожи, отпечатки пальцев, волосы, телепатические следы — всё, что необходимо для установления его личности, за исключением, разве что, визитной карточки. Самое главное, — размышлял Доктор, возвращаясь к столу, — не дать никому повода подумать, что он тут был. Если никто не задастся этим вопросом, то и ответа не найдёт. Поэтому ему нужно было действовать быстро и осторожно, чтобы не вызвать ни у кого подозрений.

Ему не давала покоя модель молекулы. Она была единственным носителем яркого цвета во всей комнате.

Повинуясь интуиции, Доктор снял самый верхний шар, оранжевый.

Вся модель развалилась, её детали рассыпались по всему столу. Шарики, прыгая по столу, покатились в разные стороны, а стержни остались лежать кучей.

Доктор держал двумя пальцами оранжевый шарик и чувствовал себя идиотом. Уже теперь, держа его в руке, он узнал в шаре закодированный ключ: ели его поднести к соответствующему считывающему устройству, Стража Канцелярии получит сигнал перейти на «оранжевую» боевую готовность. Это случится, если кто-то проникнет туда, где не имел права находиться. Например, если обнаружат, что кто-то в кабинете Кастеляна манипулирует секретными системами.

Доктор быстро подобрал все шарики, которые смог найти, и снова собрал их вместе со стержнями в структуру. Закончив, он осмотрел своё творение. Что-то в нём было не так, форма была не совсем правильная. Доктор понял, что оранжевый шар до сих пор у него в руке, а значит, не хватает ещё одного стержня. Он нерешительно положил шар себе в карман, и отвернулся от модели.

Он сел на кресло Кастеляна, и сервомоторы тут же подстроили кресло под его рост и вес. Он снова посмотрел на портрет.

Панель управления сканером должна быть где-то на столе. Он провёл по столу пальцами, пытаясь нащупать шов. Через несколько секунд он сдался и вынул звуковую отвёртку. Быстрое движение отвёрткой, и часть стола отделилась, выпустив наружу сканер сетчатки.

Из-за раскладной опоры на шарнирах он был похож на зеркало для бритья. Опора начала удлиняться, раскачиваться, словно пытаясь что-то найти. Доктор наклонился вперёд, подставляя сканеру лицо. Круглый объектив разместился напротив правого глаза. Доктор зажмурил левый глаз, а правым уставился в синий свет. Это была глазная консоль — панель управления, которая автоматически запускала проверку доступа, проверяя сетчатку вашего глаза, каждый раз, когда вы отдавали команду. Как клавиатура, которая сканирует опечатки пальцев. Такие устройства можно было обмануть, и Доктор это умел. Он посмотрел глубоко в сканер, пытаясь сфокусироваться на чём-то в этом болоте голубого света. А затем возникла иллюзия движения, его глаз пытался сказать ему, что он мчится вперёд. Он инстинктивно схватился за подлокотники кресла. Информация струилась по его оптическому нерву в мозг, и это не было приятно. Он моргнул, активировав новый список опций. Он моргнул ещё раз. Он начал напевать. Напев начался с арии Гуно, но скоро перешёл на Леннона.

Раздался щелчок, и он услышал, как на поверхность стола выскочила клавиатура. Он оторвал глаз от сканера сетчатки, чтобы убедиться в этом, а затем снова посмотрел в него, пока клавиатура не перестроилась в конфигурацию, которая Доктору была удобнее. Последняя коррекция в расположение клавиш, и Доктор был готов. Он оттолкнул глазную консоль, и та скользнула обратно вглубь стола. Он нажал пару кнопок.

Портрет Кастеляна Фордфардинга исчез, и его сменила последовательность меню и статусной информации. Немного поколебавшись, Доктор набрал на клавиатуре короткую последовательность команд. Несколько опций меню исчезли, пара отображений статусов поменялись местами. Запуск пары команд и изменений заняли ещё две секунды.

Дверь в дальнем конце комнаты распахнулась.

Ещё несколько секунд, и его обнаружат. Доктор уже сделал всё, что хотел. Он набрал последнюю команду, и клавиатура вернулась в исходное состояние и скользнула обратно в стол. Изображения на сканере пропали, на их месте снова появился портрет Фордфардинга.

Ожидая появления пришедших, Доктор откинулся на спинку кресла, сложив руки за головой.

Зашёл Кастелян Воран, а за ним Магистрат.

— Я согласился на предложенное мне повышение, — пошутил Доктор.

Кастелян не улыбнулся:

— Конференция завершилась?

— На сегодня да, — устало сказал Доктор. — Я искал вас, но вас тут не оказалось. Что происходит?

— У нас проблема, — сказал Магистрат, сложив руки на груди.

— Большая?

Магистрат улыбнулся:

— О да.

Кастелян протиснулся мимо Доктора, нагнулся над столом и вызвал появление клавиатуры. Посмотрев на экран, он нахмурился. Доктор улыбался ему, стараясь вести себя естественно.

Сканер активировался и показал изображение вселенной.

— Прикольный фокус, — заметил Доктор. — Надо и мне такую картину себе завести.

Кастелян поцокал языком. Магистрат кивнул в сторону экрана:

— Посмотри внимательно.

Доктор всмотрелся в изображение, не зная, что на нём нужно искать.

— Это что, повреждение пространства-времени? — сказал он, наконец.

Кастелян ничего не сказал, а лишь изменил ракурс.

Доктор просмотрел последовательность изображений, все они говорили ему об одном.

— Вы отследили источник искажения? — спросил он.

— Нет, — сказал Воран.

Магистрат говорил более откровенно:

— Чем бы ни был этот Эффект, он далеко за пределами вселенной. Нам нужно найти его и исправить Эффект, изолировать его от стального мира.

Наконец, изображение показало им всю вселенную «со стороны». Эффект был изогнутой линией.

— Вы считаете, что Эффект — окружность, в центре которой находится её источник, — сказал он.

— Да, — сказал Магистрат. — А ты не согласен?

Доктор побарабанил пальцами по столу, размышляя над другими вариантами.

— Согласен.

— Но ты видишь проблему этой теории?

— Да. Центр очень далеко.

Магистрат покачал головой:

— Центр за пределами вселенной. Он не может существовать, значит, источник тоже не может существовать.

Доктор выпрямился и улыбнулся:

— За теперешними пределами вселенной. Но Эффект движется не только в пространстве, но и во времени. Границы меняются.

С макроскопической перспективы изображения сканера было видно, что вселенная примерно сферическая и расширяется. Она была похожа на надувной шарик, оболочка которого была пространством-временем. Это была одна из аналогий, использовавшихся галлифрейскими наставниками в школах, проблема с ней была в том, что не было ничего ни внутри шарика, ни снаружи. Эффект происходил изнутри шара, буквально из ниоткуда.

— Учтите то, что Эффект одиннадцати мерный, — предложил Доктор.

— Со времени его создания вселенная расширилась, — нетерпеливо сказал Кастелян, — изгиб Эффекта свидетельствует о том, что его происхождение было на заре времён, когда вселенная была намного меньше. Мы догадались проверить в далёком прошлом.

— Я в этом не сомневаюсь, — искренне сказал Доктор. Он повернулся к Магистрату: — И какой эффект производит Эффект?

Магистрат задумался:

— Пока что никакого, хотя потенциал у него огромный.

— А кто, по-вашему, за ним стоит?

Кастелян и Магистрат удивлённо переглянулись.

— Это естественное явление, — ответил Кастелян.

— Возможно… — сказал Магистрат и замолчал. — Ни одно известное нам разумное существо не способно создать что-либо настолько мощное.

— Центро способен, — ответил Доктор без тени сомнения. — Правда, ни один из пространственных заворотов Центро не достиг и близко похожего масштаба, но если он нашёл достаточно мощный источник энергии, это возможно. В настойчивости ему не откажешь.

Кастелян нахмурился и указал на изображение. Изображение треснутой вселенной исчезло. На его месте возникло изображение металлического черепа с объективами в глазницах, челюсть у которого отвисла, словно он кричал. Его удерживали яркие белые лучи света.

— Центро там, где вы его оставили, — заверил Кастелян.

— Пока что, — с облегчением согласился Доктор. — Но если это не Центро, то кто? Клады? Трактиты? Происходящий? Может быть, ниблпиблы?

— Может быть, и они, — согласился Кастелян, не догадываясь, что Доктор их только что выдумал. — Но гораздо более вероятно, что это природный феномен. Мы подготовили доклад, — он протянул кипу бумаг.

Доктор кивнул и сделал вид, что прочёл первые пару абзацев.

— Хорошо. Ну что же, я займусь проверкой Эффекта из своей ТАРДИС, попробую локализовать Эффект оттуда, — он встал и направился к двери.

Магистрат схватил его за руку:

— Ты можешь воспользоваться Главным Залом Наблюдения За Временем.

Доктор покачал головой:

— Нет. В знакомой обстановке лучше работается.

Магистрата это не убедило.

— Все мои записи в ТАРДИС.

Всё равно никакой реакции.

— Когда я один, я работаю продуктивнее.

— Как скажешь, — мрачно сказал Магистрат.

— У вас хорошие специалисты: Хедин, Норвал, Президент. Да и тебя самого тупицей не назовёшь.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Доктор кивнул:

— Я тоже.

Выходя из своей комнаты, Ларна наткнулась на Доктора.

— Нам нужно прекратить так встречаться, — весело заметил он.

Она улыбнулась:

— Ты разве не на Конференцию идёшь?

— Да, да, конечно.

— Тогда почему у тебя подмышкой регулятор времени?

— Нет у меня… Он… Откуда ты знаешь? Он же в футляре!

— Это футляр для временного регулятора, — засмеялась она. — Его форму ни с чем не перепутаешь. Слушай, успокойся. Я никому не расскажу.

— Ну, ладно. Спасибо, — он поспешил прочь.

Ларна провела его взглядом, а затем пошла в противоположную сторону.

Если Стража не собирается говорить с Саваром, то поговорит она. Комнаты лорда Савара находились на два этажа ниже её комнат. Она уточнила у портье, где именно. Несмотря на пережитое им в космосе и на его непредсказуемое поведение, он по-прежнему оставался повелителем времени, и никто не решался выселить его.

Она постучала в дверь.

Через мгновение дверь открылась. В дверях стоял Савар. Он, как всегда, улыбался.

— Можно зайти? — спросила она, когда поняла, что сам он не предложит.

Он вынул из кармана часы:

— Только побыстрее, я уже собирался ложиться спать.

Ларна извинилась, но не собиралась позволить этому остановить её. Ещё не было даже девяти колоколов. Она протиснулась мимо Савара, пока он не передумал.

Она разочарованно осмотрела невзрачную комнату. Ларна не знала, что она ожидала там увидеть. Просто Савар был необычным, и она думала, что это распространяется и на его комнату. Но в реальности комната была похожа на комнату для гостей в семейном Доме: нейтральные цвета, пара украшений, которые никого не оскорбят и не бросаются в глаза. Книг на полках почти не было, старый шкаф казался лишним. Единственным достойным внимания предметом были большие напольные часы, неуклонно тикавшие к девяти колоколам.

— Хотите чего-нибудь выпить? — предложил Савар, но тут же сел.

На столе перед ним были разбросаны схемы и блокноты. Был ещё небольшой наручный терминал, пищавший каждые пару секунд. Он напоминал Ларне незакрытый до конца, капающий кран.

Савар сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и рассматривал временную диаграмму.

— Вы же знаете, что это такое, не так ли? — спросила она. — То искажение, которое мы обнаружили.

— Да, — он посмотрел на неё глазами, исполненными грусти. — Конец вселенной.

— Что вы хотите этим сказать?

Савар кашлянул:

— Я не думал, что этот термин можно истолковать по-разному, — он посмотрел на часы. — Боже, вам нужно уже бежать, уже поздно.

— Вейма убили, — настаивала она.

— Да, да, я знаю, — он недовольно вернулся к своим схемам.

— Вы последний, кто видел его живым.

Он не поднял взгляд:

— Да.

— Они считали, что последней была я. Некоторые до сих пор так считают.

— Ну, мы же оба знаем, что это было не так, — он поднял на неё умоляющий взгляд. — Мы можем обсудить это утром.

Часы начали бить. Ларна не сдавалась:

— Один из моих друзей погиб, одного из стражей похищали. Этот человек опасен!

Савар нервничал.

— Пожалуйста, уйдите, — сказал он.

— Я не уйду, пока не получу ответы. Это серьёзно.

— Уходите, — мягко сказал Савар.

Часы пробили девятый раз.

По Савару пробежала тень, и его синяя мантия превратилась в тёмно-серый плащ, а лицо стало моложе, бородатее, в нём стало больше достоинства. Но на месте глаз у него ничего не было, глазницы были пусты, хирургически чисты, в них были тени.

Ларна шагнула назад.

Он слабо улыбнулся и посмотрел на дверь. Замок щёлкнул, засов задвинулся. Телекинезис.

— Савар… — умоляла она.

Это был тот Савар, которого нашли в космосе без глаз. Сумасшедший. Каким-то образом потоки времени пересеклись. Это было возможно; разумеется, это нарушало Законы Времени, но не противоречило законам физики. Или, быть может, этот Савар перенёсся из параллельной вселенной, в которой его не вылечили, или… Или это был тот, кто убил Вейма, разрезал ему оба сердца. Он похитил стража, угрожал ему смертью, он воровал.

Он шагнул к ней. Бежать было некуда.

— Меня зовут Ларна, — сказала она.

— Я знаю.

Он был её роста, стройного сложения. В его толстом плаще была дюжина складок, в которых можно было спрятать нож; нож можно было спрятать и в ботинке. Ларна бросила взгляд вниз. Обувь была частью космического скафандра, она узнала тяжёлый серебристый металл.

— Вы собираетесь убить меня? — спросила она.

— Только если вы попытаетесь меня остановить, — сказал он. Голос его был глубоким, с нотками паники.

— Может быть, я вам даже помогу, — ответила она, стараясь его успокоить. — Что вы хотите сделать?

— Ключ.

Ларна почувствовала, как разум Савара коснулся её разума. Она приготовилась дать ментальный отпор, но затем увидела выражение его лица. Она поняла, что если она заблокирует его мысли, он её убьёт. Она позволила Савару вспоминать её память. Он не сразу нашёл то, что ему было нужно. Пара воспоминаний из её детства; знакомые образы достопримечательностей Капитолия; несколько абстрактных принципов работы камеры бесконечности; лица некоторых из её наставников.

Изображение Доктора на мгновение задержалось.

Напротив кресла был камин, обрамлённый тяжёлой мраморной полкой с несколькими украшениями. Во всей комнате был всего один прибор, отображавший время: стоявшие на каминной полке позолоченные земные часы, на которых день делился на двенадцать часов равной длительности. На них было две стрелки: длинная указывала между двойкой и тройкой, а короткая прошла примерно четверть пути от пятёрки до шестёрки. Рядом с креслом стоял небольшой столик, на котором не было свободного места. Вокруг чайного сервиза валялся всяких хлам: компьютерный карты, связка ключей.

Савар улыбнулся.

Нифкол обвёл взглядом охраняемый им причал ТАРДИС. Это была одна из наиболее охраняемых зон Цитадели, лишь самых старших и самых прозорливых стражей назначали на этот пост. В помещении находилась дюжина ТАРДИС, каждая в своём островке света. Нифкол не был повелителем времени, но даже он ощущал мощь, которую содержала любая из этих машин. Они все гудели, и Нифкол уловил слабое телепатическое жужжание.

Жужжала одна из ТАРДИС. Нифкол подошёл к ней и провёл рукой по её корпусу. Она была тёплая и слегка вибрировала. В этот момент тон вибраций изменился.

В зале был ещё кто-то. Повелитель времени. Доктор. Это была его ТАРДИС.

— Милорд, — начал Нифкол. — Вход на эту территорию разрешён только с одобрения кабинета Кастеляна.

Доктор улыбнулся:

— Проверьте, пожалуйста, у меня есть разрешение.

— Я недавно проверял, сэр, на сегодня ни у кого нет допуска.

— Проверьте, пожалуйста, ещё раз.

Нифкол кивнул и отстегнул от пояса свой терминал. И действительно, у Доктора было разрешение, выданное самим Кастеляном.

Он поднял взгляд. Доктор мило ему улыбался. Но было в нём что-то странное. Нифкол внимательно осмотрел его с ног до головы. Волосы Доктора были коротко стрижены, головного убора не было, одет он был, как всегда, странно.

— Что у вас под рукой? — наконец, спросил он.

— Под этой? — спросил Доктор, приподняв футляр.

— Нет, сэр, под другой.

— О, ерунда.

— Выглядит очень необычно, сэр.

— Ну, да, — Доктор протянул этот предмет.

Это была большая игрушечная землеройка, пушистая штука с выпученными глазами и большой красной улыбкой. Она была длиной около тридцати сантиметров.

Нифкол взял её и осмотрел:

— Зачем вы несёте это с собой?

Доктор потупил взгляд в пол, потом поднял голову, но в глаза Нифколу посмотреть не мог.

— Ни зачем, — сказал он.

Нифкол спрятал землеройку себе подмышку:

— При всём уважении, сэр, я думаю, что будет лучше, если она пока что побудет у меня, вы согласны?

— Она нужна мне… для моих исследований, — быстро сказал Доктор.

Нифкол покачал головой и отодвинул землеройку так, чтобы Доктор не мог дотянуться.

— Нет, не нужна, сэр, — он нашёл свой планшет. — Подпишите форму об изъятии, и я пропущу вас в вашу ТАРДИС. А это, увы, вам с собой брать нельзя.

Доктор расстроенно кивнул головой. Он подошёл к порогу ТАРДИС, вынул из кармана ключ и вставил его в замок.

— Вы уверены, что мне нельзя её взять с собой? — спросил он.

— Уверен, сэр, — непоколебимо сказал Нифкол. — Правила очень строги на счёт того, что можно и что нельзя брать с собой в капсулу времени.

Доктор открыл дверь своей ТАРДИС и вошёл вовнутрь.

Отсек управления выглядел так же, как всегда. Доктор подошёл к стоявшей в центре консоли, потянул за рычаг, закрывавший двери, и нажал кнопку, запиравшую их на замок. Он повернулся к сканеру. Охранник Нифкол изучал землеройку, тыкая в неё пальцем. Доктор засмеялся, покачал головой, и положил на край консоли регулятор времени. Простая психология: Нифкол ни капельки не заинтересовался скучного вида футляром слева подмышкой у Доктора, потому что справа подмышкой был нечто странное.

Доктор принялся отключать цепи обратного вызова. Показания индикаторов подтверждали новые директивы, которые он запрограммировал в кабинете Кастеляна. Дисплеи настроились в соответствии с новыми инструкциями. Теперь эта ТАРДИС была полностью независима от транспортного контроля Цитадели, но никто в Цитадели не был поставлен об этом в известность — Доктор проследил за тем, чтобы сканеры в Капитолии не следили за его деятельностью. Он включил питание и, пока машина разогревалась, занялся другими делами.

Нагнувшись, он отстегнул под консолью пару панелей доступа. Затем он раскрыл принесённый им футляр и вынул регулятор времени. Подключить одно к другому было довольно просто — Доктор просто соединил несколько проводов. Закончив с этим, он обошёл консоль, то и дело что-то переключая или настраивая на ней. Он дошёл до навигационной панели. Полностью он её так никогда и не освоил, но основы знал. Он сдвинул ползунок, повернул диск настройки, ткнул в пару кнопок. Где-то в консоли начал бить тревогу колокол. Доктор нашёл тумблер, который его отключил.

Он снова подошёл к подключённому регулятору. Он начал возиться с настройками сканера, используя инструменты регулятора для настройки изображения. Озадаченный Нифкол исчез, его сменила последовательность изображений из Цитадели: трое студентов сверяют свои конспекты; персонал одной из столовой готовит ужин; два стража стоят на посту в Архиве.

Генерал Сонтар прилёг на диване. Доктор нажал кнопку, чтобы на экране оставалось это изображение.

Комната сонтаран была наполнена красным светом и сильной гравитацией. Один из безымянных сонтаран помогал своему лидеру, проверяя правильность подсоединения питающих кабелей к задней части шеи генерала. Так сонтаране питались: электричество направлялось прямо в разъём на задней части шеи и сохранялось в биоэлектрических клетках в брюшной полости. Другие старшие сонтаране сидели в ожидании своей очереди. Они все выглядели очень усталыми. Вдали от посторонних глаз они осунулись, двигались тяжело. Сонтаране не разговаривали, да и вообще ничего не делали, просто ждали своей очереди на подпитку. Доктор, конечно, не думал, что они будут развлекаться пением, вязанием, или смотреть сериалы, но они не делали ничего. Они были похожи на пациентов военного госпиталя: то ли истощённые, то ли контуженные.

Он сохранил координаты, а затем ввёл в регулятор несколько команд. Изображение показало помещение рутанина.

На экране была серо-голубая вода, от вида которой Доктору стало холодно. А ещё вода была мутной, в ней было много жидких металлических органических соединений. Рутанин находился в центре, приняв форму, близкую к его естественной. Он был неподвижен и непостижим.

Доктор снова ввёл в регулятор команду о сохранении координат и вернулся к консоли ТАРДИС. Цепи питания были уже полностью заряжены.

Пора начинать. Сонтар вставал, завершив подпитку. Другие сонтаране входили в состояние спячки — сон без снов, во время которого их тела восстанавливали себя.

Доктор подключил консоль ТАРДИС к архитектурной конфигурации Цитадели. В воздухе перед ним возникли голографические планы этажа ксенодохий. Ещё пара настроек, и работа была окончена.

Он потянул на регуляторе большой ползунок. Вокруг него начал нарастать гул. Он вынул из кармана синий пульт управления. На нём было две кнопки, красная и зелёная.

Доктор только что соорудил примитивный временной черпак, упростив себе работу, запитав его от цепей ТАРДИС. Он отвернулся от консоли. У задней стены отсека управления в воздухе появились две медленно вращающиеся чёрные пирамиды. Доктор дважды нажал на зелёную кнопку.

Пирамиды перестали вращаться и исчезли, а на их месте возникли генерал Сонтар и рутанин. Рутанин перенастраивался на форму, способную дышать кислородом, с него стекала вода. Сонтар был немного растерян.

— Что случилось? — прорычал Сонтар.

— Добрый вечер, господа. Добро пожаловать в мою ТАРДИС. Я взял вас сюда…

— Этого не было в соглашении! — взвизгнул рутанин. — Мы здесь один, этого не было в соглашении!

— Где мои подчинённые? — проревел Сонтар.

Доктор на мгновение отвернулся и потянул ещё несколько рычагов. Центральная колонна начала ритмично подниматься и опускаться.

— Они в полном порядке у себя в комнате. Я…

Сонтар прыгнул, пролетел метра три, и придавил Доктора к консоли. Сильной трёхпалой лапой он схватил Доктора за горло, два крайних пальца сжимали шею, а третий впился в подбородок и рот.

— Как вы посмели? — проревел Сонтар, наполняя воздух маслянистым запахом своего дыхания.

— Сонтаранин! — взвизгнул рутанин. — Это повелитель времени! Не убивай повелителя времени!

Доктор не мог раскрыть рот. Он был придавлен Сонтаром, который даже в галлифрейской гравитации весил несколько тонн.

— Я лидер одной из самых могущественных рас во вселенной! — ревел Сонтар, дрожа от злости. — Я не позволю обращаться с собой как с ребёнком! Я вам не зверёныш, чтобы вынимать меня из клетки, когда вам заблагорассудится!

Доктор попытался заговорить, но не мог даже вдохнуть.

Глаза Сонтара налились красным. Они сузились до тонких щёлочек.

— Ты заплатишь за своё хамство.

Сонтаранин сломал Доктору шею и отшвырнул искалеченное тело в другой конец отсека управления.

Станция была одним из секретов повелителей времени.

Она находилась на краю звёздного скопления Галлифрея, на идеальной орбите вокруг красного супергиганта. В этом секторе космоса было всего несколько населённых планет, но они были далеки от обычных торговых путей и не представляли большого коммерческого интереса. Эти места были знамениты крушениями и исчезновениями кораблей, и любой, заглянувший в карту, понимал, что это связано с большой концентрацией астероидов, пылевых облаков и нестабильных энергетических полей. Остатки когда-то могущественных звёздных крейсеров молча беспомощно проплывали мимо. Каждый из них был окружён ореолом металлических обломков. Примерно раз в столетие эти погибшие корабли проплывали мимо более старых обломков, происхождение которых было не так очевидно. Эта часть галактики была местом, о котором космические пилоты слагали байки, но совсем не тем местом, куда они хотели бы отправиться, сколько бы денег им за это ни предлагали. Те, кто сюда прилетал, часто не возвращались.

Поэтому никто никогда не видел Станцию снаружи, не видел её тёмную, похожую на собор форму с огромной пирамидальной башней, возвышавшейся в центре. Никто не обратил внимание на то, что она единственная среди этого кладбища кораблей избежала столкновений с астероидами и с другим космическим мусором. Неповреждённый корпус был утыкан антеннами, мачтами, рёбрами и углублениями. Некоторые из этих деталей могли быть местами размещения оружия, огромными ангарами или посадочными полосами. Или же они могли быть чем-то совсем другим. С какой стороны на неё ни посмотри, Станция всегда казалась в тени. Её размер было очень тяжело оценить, но он был явно не меньше города, а то и континента.

Внутренность Станции представляла собой лабиринт жилых помещений, мастерских, арсеналов, складских и прочих помещений, которые можно было ожидать увидеть на космической станции такого размера. В какой-то момент своей истории Станция могла содержать миллион людей, а то и больше, но если такое когда-либо и случалось, это было очень, очень давно. Сейчас там большую часть времени находился небольшой экипаж: несколько повелителей времени среднего ранга, их слуги и небольшая армия роботов обслуживания и ремонта. Это была работа, привлекавшая необщительных людей.

Сегодня экипаж Станции увеличился до нескольких десятков человек. Большинство из них были техниками, несколько членов Стражи. Несколько человек были повелителями времени. Они все собрались в пределах двух уровней командного мостика. Магистрат вышел из своей ТАРДИС в главный отсек управления. Учёные и инженеры в коричневых куртках проводили тесты и моделирования, обновляли системы, которые в этом нуждались. Поскольку Станция изначально создавалась с упором на долгосрочное использование, в большом объёме изменений она не нуждалась. В данный момент о цели их прибытия сюда знал только Магистрат.

Остальные повелители времени ждали его возле командного мостика. Он был увеличенной версией стандартной консоли ТАРДИС, такой же шестиугольной формы. Но он был размером с дом, в нём было как минимум три этажа, ведущих к наклонным граням огромной колонны в центре. Было три члена Совета, три специалиста. Магистрат выбрал их за их научные познания и за их решительность. Ему нужны были люди, на которых он мог положиться.

Он не тратил времени на церемонии:

— Доктор был прав. Матрица определила, что источник Эффекта находится в далёком будущем. В таком далёком, что это тяжело осознать даже повелителю времени!

Эпоха, в которой жили повелители времени, была примерно через десять миллиардов лет после События 1, создания вселенной. Единица с десятью нулями после неё. Этого количества лет было достаточно на то, чтобы появилось вещество, образовались звёзды и галактики, возникли и исчезли многие галактические цивилизации. Всему на свете наступает конец. Вселенная не была исключением. Всё вещество рано или поздно разложится. Барионное вещество — всё, что имеет массу больше протона — разложится на составляющие и опустится на самые низкие уровни энергии. Это будет очень долгий процесс: последний протон лопнет примерно через сто тысяч триллионов триллионов триллионов лет. Единица и тридцать два ноля.

— Мы установили, что Источник находится в пределах нескольких десятилетий от События 2, конца вселенной. Это очень далеко за пределами наших знаний.

Собравшиеся повелители времени кивали, они до сих пор видели в этом лишь абстрактный научный или философский вопрос. Матрица могла моделировать вселенную и использовать эту модель для прогноза будущего, но даже она могла видеть вперёд лишь на несколько миллиардов лет. Её модель постоянно уточнялась и улучшалась, постоянно велись новые наблюдения, но даже у повелителей времени знания имели свои пределы. Этот предел был чётко определён.

С самого своего создания, Вселенная расширялась силой Большого Взрыва. В конце концов, когда вселенная будет раз в десять старше, чем сейчас, этот начальный импульс будет израсходован, и вселенная начнёт схлопываться в точку. В тот момент время завершается… во всяком случае, в том виде, каким его знают повелители времени. Если же быть более точным, время будет переопределено каким-то неизвестным образом. Планеты, звёзды и жизнь будут по-прежнему существовать в сжимающейся вселенной, но уже не будет наблюдавших за ними повелителей времени и законы физики будут в чём-то переписаны. Какой бы ни стала эта коллапсирующая вселенная, она будет постепенно сдуваться, отдавая энергию энтропии. Рано или поздно, по истечении малопонятного времени, вселенная станет холодной, безжизненной, мёртвой, и снова сожмётся в одну точку.

Хедин волновался:

— Источник Эффекта для нас недосягаем. Ни одна ТАРДИС не может пройти такой путь.

Он был прав, конечно. Вихрь Времени иссякал незадолго до того, как вселенная прекращала расширяться, отмечая тем самым веху, дальше которой нельзя было попасть на ТАРДИС.

Магистрат кивнул:

— Наши камеры бесконечности едва способны различить источник, несмотря на проистекающие из него энергии. Это всё равно, что смотреть на далёкую планету в оптический телескоп.

Лорд Норвал теребил бороду:

— Но мы же не можем туда попасть? Даже если мы найдём туда путь, ТАРДИС способна смещаться без перезаправки… на сколько?.. Не больше, чем на несколько миллиардов лет. Потребуется миллиард таких перемещений, это займёт у нас сто миллионов лет.

Магистрат кивнул:

— Как минимум. Поэтому Президент и санкционировал создание врат времени. По своей сути это будет дыра в пространстве-времени, питаемая и управляемая с Галлифрея. Мы полетим на этой Станции сквозь врата времени, и там она станет базой наших операций.

Другие повелители времени забеспокоились. Техники и стражи прекратили работать. Они присягали защищать время, а тут задумывалось пробить в нём дыру.

— В таком путешествии есть доля риска, — признал Магистрат. — Будет повреждение пространства-времени — ничего такого, чего мы потом не сможем исправить. Но мы ведь знаем, какова опасность Источника, если его оставить без присмотра.

— Мы будем лететь вслепую, — заметил лорд Квардак.

— Это правда. И когда мы прибудем в далёкое будущее, мы окажемся почти отрезаны от Галлифрея. Останется единственная связь с Оком Гармонии. По ней мы сможем общаться с Верховным Советом и получать необходимую нам энергию.

Норвал сложил руки на груди:

— И мы возьмём Источник под свой контроль?

Магистрат кивнул:

— Но первейшей задачей станет создание зоны отчуждения вокруг источника, чтобы контроль не смогли получить другие расы.

Один из повелителей времени засмеялся:

— Никакая другая раса не сможет даже туда попасть, не то что обуздать его.

— Мы не всё знаем о своём будущем, — предостерёг Хедин. — За это время вполне могут возникнуть расы с необходимыми для этого технологиями и возможностями.

— Если другая раса достигнет Источника раньше нас, — твёрдо заявил Магистрат, — Галлифрей, да и вся наша вселенная, будут беззащитны. Мы должны отправиться туда, мы должны добиться успеха.

Вайклиф проснулся за секунду до появления звука.

Раздался визжащий скрежет, и посреди комнаты Доктора материализовался старый шкаф. Под этим новым весом половицы немного скрипнули. Через небольшое время двери шкафа раскрылись, и из них вышел Савар, тянувший за собой Ларну.

— Найдите ключ, — спокойно приказал он, отпуская её.

Ларна поправила рукой волосы и подождала, пока глаза привыкнут к освещению. В отсеке управления ТАРДИС Савара было темно.

— Я по-прежнему не понимаю, в чём его важность?

— Это станет ясно потом.

— Почему вы просто не поговорите с Советом? Или с Доктором? Если вам хоть что-нибудь известно об этой деформации пространства-времени, вы должны рассказать им об этом. Возможно, они смогут остановить это.

Ларна подошла к столу и взяла связку ключей. Она повертела её в руке, осматривая. Обычные ключи.

Савар отобрал их у неё:

— Я могу остановить это лишь одним способом.

— Я могла бы вам помочь, — она попыталась интонацией намекнуть, что речь идёт о психологической помощи.

— Нет, — он повернулся к ней, на его лице была боль. — Нет. Вы попытаетесь помешать мне сделать то, что я должен сделать.

Он перебрал ключи, выбрал один из них, а остальные отбросил.

Он погнал её обратно к ТАРДИС.

В рутанине кипели мысли, бесформенные мысли, непостижимые для других рас. Сонтарский мясной воин нагнулся над пультом управления машины времени Доктора. Он не мог понять назначение приборов, ничто в его грубой жизни не подготовило его к такому. Его животный разум стал нестабильным, он действовал иррационально. Но рутанин был частью Множества, он был бесконечным. Сонтаране были всего лишь индивидуумами, и даже величайший из них был один.

— Ты совершил убийство. Убийство повелителя времени, — заявил рутанин, напрягая тело и принимая боевую форму. — Законы природы таковы, что те, кто убивает повелителей времени, тоже умирают. Повелители времени следят за этим очень внимательно. Убив повелителя времени, ты убил себя.

— А теперь я убью тебя, — грубо сказал сонтаранин, и его неуклюжее тело направилось к рутанину.

— Смерть этого рутанина не поможет вам. Рутанам нет числа. Теперь, когда ты убил повелителя времени, весь Галлифрей ваш враг. Сонтарской расе конец.

Рутанин сделал паузу, в нём мелькали новые идеи.

— Рутанская раса клянётся отомстить за этого мёртвого повелителя времени. Мы заключим союз с Галлифреем. Вас сотрут из истории. Вас никогда не будет существовать.

Сонтаранин был в полуметре от рутанина. Он занёс кулак.

Рутанин взмахнул щупальцем, забросил его вокруг сонтаранина и воткнул в разъём на задней части его шеи. Он нащупал отверстие и просочился вовнутрь.

Сонтар взмахнул своими плохо гнущимися руками, пытаясь дотянуться за спину.

Щупальце образовало в себе мышцы и подняло сонтаранина над полом.

Сонтар сопротивлялся, но щупальце уже пролезло в его тело на полметра и начало образовывать шипы, которые не позволят его выдернуть. Для рутанина сонтаранин представлял собой набор электрических и температурных полей, сосредоточенных в туловище. Он начал отсасывать энергию из сонтаранского тела в себя. Приятный метод казни. Сонтаранин при этом явно испытывал боль, это было ясно по форме его лица, по выпученным глазам, по визжащему рту.

— Твой труп станет мирным предложением повелителям времени, — сказал рутанин Сонтару. — Все секреты Сонтарской Империи теперь мои. Электрические узоры твоего мясного мозга, всё то, что ты считал своими мыслями и воспоминаниями, будет поглощено в рутан. Это будет наш трофей. Сонтарская раса станет расой рабов, скота. Вы проиграли. Вы проиграли.

Теперь он пил мысли сонтаранина.

Одно из воспоминаний было самым ярким. Сонтар был в лабораториях, и учёные — рутанин теперь мог вспомнить имя каждого из них — предлагали своё решение. Война шла плохо уже несколько веков. Его клоны сражались храбро, им не было числа, они были гениями тактики, но они проигрывали. Пропагандистское вещание всё ещё рассказывало о великих победах, но даже наименее сообразительные пехотинцы уже должны были замечать, что великие победы одерживаются всё ближе и ближе к дому. Рутанские флоты были менее чем в пятидесяти световых годах от Тронной Планеты.

(Рутанин это помнил и из своей расовой памяти).

Каждому из триллиона сонтаран нужно было есть, нужно было согреться. Большую часть пространства их боевых кораблей занимали еда и вода. Учёные показали ему нового клона. У него не было пищеварительной системы, половых органов, вместо крови у него был легко синтезируемый раствор. Упрощённый сонтаранин, который мог питаться электричеством. Одновременно они упростили структуру мозга, распрямили большую часть нервной системы.

Избыточные черты вроде век и ногтей были удалены. На ногах пальцев не было, на руках их осталось три. Такое тело будет легко производить и содержать.

С тяжёлым сердцем Сонтар подписал приказ. С этих пор все сонтаране будут такими. Той ночью он плакал.

— Вы потеряли так много, — сказал рутанин.

Рутанин не знал, что думать, поэтому вместо того, чтобы поглотить новую порцию информации, он анализировал своё окружение.

Колонна в центре консоли перестала двигаться. Где-то под ними раздался гулкий звон.

— Стоп! — приказал голос.

Дальнейший анализ окружения не был нужен. Это был Доктор. Его присутствие было сильным. Многое было скрыто под поверхностью, как в ледяном океане.

— Вы живой! — сказал рутанин.

Доктор был в конце отсека, там, куда его швырнул сонтаранин. Он потирал шею, словно она у него затекла.

— Внутри ТАРДИС очень тяжело умереть во время работы двигателей. Мы существуем в состоянии милосердия, за пределами того времени, каким вы его понимаете.

Рутанин развернул щупальце, протягивая к Доктору сонтаранина.

— Тем не менее, это невежественное, наглое существо попыталось сделать это. Я схватил существо, которое могло стать вашим убийцей. Я убью его!

— Нет! — громко сказал Доктор. — Отпустите Сонтара.

Рутанин втянул щупальце, уронив сонтаранина на пол:

— Я понимаю. Вы хотите сами его убить.

Рутанин уже почти прикончил сонтаранина, и тот лежал неподвижно у ног Доктора. Доктор протянул свою хватательную конечность и помог сонтаранину встать на ноги. Рутанин видел его энергетические поля, знал, что сонтаранин ослаблен.

— Убейте его! — сказал рутанин.

— Вы что, не понимаете? — спросил Доктор. — Я не смог бы убить здесь Сонтара, даже если бы захотел этого. А теперь я признаю, что взял вас сюда не самым общепринятым методом, но я хотел вам кое-что показать.

Он подошёл к консоли, проверяя органы управления.

— Мы прибыли.

— Куда? — проревел сонтаранин.

— Десять тысяч лет после вашего времени. Вы хотели увидеть ваше будущее. Я привёз вас в него. Это то, что случится, если вы ничего не предпримете.

Он держал что-то в каждой из конечностей: в одной рутанский конвертер антивещества, а в другой сонтарское оружие для уничтожения звёзд.

— Вы сказали, что не знаете наше будущее, — заметил рутанин.

— Да, не знаю. Но у меня есть предположение о том, что я увижу, выглянув за дверь. Спираль галактики из мёртвых солнц и расколотых планет. Руины двух могучих империй, представляющие интерес лишь для археологов. Думаю, мы не увидим ни сонтаран, ни рутан. Ваши расы будут давно мертвы.

Сонтар сделал долгий шипящий вдох:

— Или же там Сонтарская галактика, свободная от не-сонтарской грязи. Великая империя, объединённая под моей властью.

Рутанин ничего не сказал.

— Может, и так, — согласился Доктор. — А может, Рутанская галактика. Но какова будет цена победы? Ну что, посмотрим?

Он обошёл консоль, подойдя к другой её грани:

— Имейте в виду, что бы мы сейчас ни увидели, ещё не предопределено. Прошлое изменить нельзя, но будущее в постоянном движении. Никогда не бывает поздно.

Он щёлкнул тумблером.

Заслонки на стене плавно раздвинулись, открыв экран сканера. На нём был сплошной серый цвет.

Рутанин ждал, но изображение не появлялось.

Доктор настраивал органы управления.

— Это будущее? — проворчал Сонтар.

— Сонтаранин был у консоли, — сказал рутанин. — Из-за своего невежества и некомпетентности он мог сбить настройки и вызвать порчу сканера.

Доктор качнул головой:

— Нет.

Он замер, потом потянулся к другому органу управления. В конце отсека управления раскрылись двойные двери. Снаружи стало видно точно такое же море серости. Доктор медленно подошёл к порогу и свесился наружу, держась за дверную коробку, чтобы не выпасть.

Рутанин тоже подошёл к нему, оставив сонтаранина хромать следом. Он выглянул мимо Доктора. Там ничего не было. Рутанин не слышал сознания, не чувствовал энергий, не мог регистрировать атомы.

Даже в самых тёмных, самых пустынных уголках вселенной всегда что-то было: появлялись и аннигилировали виртуальные частицы, в кубометре пространства или реже встречался ион газа, или пролетал фотон. Здесь была только серость, фиксированная навеки. Он был единственным рутанином, единственным рутанином, единственным рутанином! Он почувствовал в глубине тела панику, он посмотрел на повелителя времени, надеясь на слова утешения.

— Ничего не осталось, — тихо сказал Доктор. — Ни времени, ни пространства, ни вещества, ни энергии. Исчезла вся вселенная.