Доктора Звягина вызывали?

Глава 12

Я заинтересованно посмотрел на Екатерину Вениаминовну. Наслаждаясь произведённым эффектом, она не торопилась озвучивать должность, лишь откинулась в кресле, внимательно смотря мне в глаза.

– Какая должность? – спросил я, прервав это повисшее молчание.

– Заведующего дневным стационаром. Наша Людмила Борисовна, которая сейчас заведует этим отделением, уже уходит на пенсию. И должность освобождается. Согласен?

– Кончено, – с готовностью кивнул я, – когда приступать?

– Ну, вообще с понедельника, – усмехнулась Екатерина Вениаминовна, – всё очень сумбурно, но у нас по-другому и не бывает. Сейчас кстати Людмила Борисовна ещё на месте, можешь сходить к ней и ознакомиться с дневным стационаром.

– Хорошо, – кивнул я, – только у меня есть условие.

– Какое? – с интересом вскинула брови заведующая.

– Из поликлиники я увольняться не буду. Буду совмещать работу участкового терапевта и работу в дневном стационаре, – твёрдо проговорил я.

– А потянешь? – с сомнением спросила Екатерина Вениаминовна, – у тебя здесь и так два участка, причём сёла. Выезды в село теперь ещё добавились. И сверху дневной стационар?

– Справлюсь. Не хочу оставлять свои участки без терапевта.

– Ну хорошо. Я-то только рада, пациенты тебя любят, ходят к тебе очень охотно. Главное, чтобы справился, – довольная таким раскладом событий сказала заведующая.

Я вышел из её кабинета и сразу решил посетить дневной стационар. Он располагался в отдельном здании, также на территории нашего больничного комплекса. Дневной стационар – это своеобразный промежуточный этап между амбулаторным лечением и стационарным. Строго говоря, это учреждение, куда пациенты приходят на обследование и лечение, а вечером отправляются домой. Разумеется, в таком формате могут лечиться далеко не все патологии. В дневном стационаре могут лечиться только те пациенты, чье состояние не требует круглосуточного наблюдения. Например, плановое лечение гипертонической болезни или сахарного диабета.

Своих пациентов я довольно редко направлял в дневной стационар, потому что из сёл им было тяжело каждый день мотаться в город на капельницы. В таких случаях иногда выручали фельдшеры, соглашающиеся ставить необходимые капельницы или уколы на дому или в фельдшерском пункте. Кстати, надо будет обязательно узнать у фельдшера Ландышевки состояние Клавдии Ивановны.

Я вошёл в здание и направился в кабинет Людмилы Борисовны. Вообще, работа в дневном стационаре в основном кипела с утра. Все процедуры нужно было выполнять в первой половине рабочего дня. Но наш стационар работал до вечера, специально для некоторых пациентов, которые имели возможность приходить только во второй половине дня.

Сейчас в палатах находилось всего трое мужчин, остальные койки были пустыми.

Я постучался и вошёл в кабинет заведующей дневным стационаром. Мой будущий кабинет.

За столом сидела сухонькая и очень небольшого роста пожилая женщина, лет семидесяти. Полностью седые волосы были собраны в аккуратный пучок, халат был безупречно белоснежным и отглаженным, а губы накрашены ярко-красной помадой.

– Добрый вечер! Вы Михаил Алексеевич, мой последователь? – бодро спросила она.

– Добрый вечер, Людмила Борисовна, – улыбнулся я в ответ, заряжаясь от её энергией, – да, меня назначают вместо вас заведующим дневным стационаром.

– Я о вас слышала много хороших отзывов. Очень рада, что мое место займет достойный человек. Я вообще-то ещё сама о-го-го, но по лестницам уже тяжело подниматься и скакать туда-сюда, – проговорила Людмила Борисовна, – ну, давайте я познакомлю вас с отделением?

Мы не спеша вышли из её кабинета и пошли на своеобразную экскурсию.

– Здесь у нас главный пост, – начала рассказ она, – пациенты, впервые пришедшие в дневной стационар, и повторные пациенты, сначала подходят сюда. Здесь заводится история болезни, оформляется вся документация.

Затем мы прошли в кабинет, очень похожий на обычный кабинет терапевта в поликлинике.

– Здесь впервые поступившие пациенты опрашиваются, осматриваются и выставляется предварительный диагноз. Обычно пациенты к нам все направляются из поликлиники, где диагноз уже поставили, но мы обязаны это перепроверить, – продолжила она.

Я молча ходил за ней, запоминая расположение помещений. Несмотря на возраст, Людмила Борисовна оказалась очень энергичной, и довольно резво бегала по стационару.

– Здесь у нас палаты, – раскрыла она следующую дверь, – три мужских и три женских. Каждая на шесть коек. Соответственно, всего у нас на лечении могут находиться тридцать шесть человек. Есть ещё одна палата в конце коридора, резервная. Так, теперь молодой человек, я хочу вас немного проэкзаменовать.

– Конечно, – кивнул я, – там как раз в стационаре сейчас трое мужчин.

– Вы очень наблюдательны, – усмехнулась она, – опросите одного из них, выставите правильный диагноз и назначите лечение. А затем сравним с назначенными ему мной препаратами.

Мы вошли в единственную занятую палату, и подошли к одному из пациентов, лежащему с капельницей.

– Людмила Борисовна, неужели вы нас покидаете? – спросил один из пациентов, лежащий на соседней койке.

– Да молодой человек, пора мне на заслуженный покой, – склонив голову, проговорила пожилая дама.

Мне всё больше и больше нравилась её манера общения, очень спокойная, но при этом ни разу не нудная или вялая.

– Нам будет очень вас не хватать! – сказал третий мужчина. – Все пациенты вас просто обожают.

– Любой даме приятно слышать, что её обожают мужчины, – кокетливо ответила Людмила Борисовна, – теперь заведующим у вас будет вот этот юноша, Михаил Алексеевич. И сейчас вы, Владимир Викторович, поможете мне протестировать его знания.

– Для вас всё что угодно, – ответил мужчина, к чьей койке мы изначально подошли.

– Начинайте, – пригласила меня заведующая дневным стационаром.

– Добрый вечер. Расскажите, что вас беспокоит? – начал я опрос пациента.

– Я состою на учёте с сахарным диабетом, – ответил Владимир Викторович, – в последнее время начало беспокоить онемение и покалывание нижних конечностей. Обратился к неврологу, Антону Эдуардовичу, он направил меня в дневной стационар.

– Сахар контролируете? – задал я следующий вопрос.

– Конечно, дома есть глюкометр, – кивнул тот.

Глюкометр – это аппарат, измеряющий сахар в капиллярной крови. Обычно его выдают бесплатно пациентам с первым типом сахарного диабета, то есть с инсулинозависимым. Такие пациенты вынуждены делать себе инъекции инсулина, при которых важно постоянно мониторить содержание глюкозы в крови. Пациенты со вторым типом сахарного диабета, инсулинонезависимым, вынуждены покупать себе этот прибор самостоятельно. Далеко не все это делают, но я всегда советую каждому из пациентов обзавестись этим прибором и измерять глюкозу минимум два раза в день.

– Какие препараты принимаете от сахарного диабета? – продолжил я сбор анамнеза.

Пациент перечислил мне стандартную схему терапии, затем ответил ещё на несколько вопросов.

– У пациента наблюдается одно из осложнений сахарного диабета, диабетическая полинейропатия, – сказал я, повернувшись к Людмиле Борисовне.

– Какой патогенез у данного заболевания? – с видом экзаменатора спросила женщина.

– Гликирование структурных белков нервных волокон, продукты которого нарушают транспорт нервных импульсов по периферическим нервам, – ответил я.

Пациентам я объяснял эту замысловатую фразу более простыми словами. «Сахар засоряет нервы, и из-за этого те хуже проводят по себе ток».

– Какое лечение следует назначить данному пациенту? – задала она следующий вопрос.

Я принялся перечислять необходимые препараты и дозировки, заодно пройдясь по обследованиям, которые нужно выполнить в условиях дневного стационара.

– Михаил Алексеевич, вы – действительно достойная замена нашей многоуважаемой Людмилы Борисовны, – вдруг проговорил Владимир Викторович, – так подробно мне ещё никто не объяснял причины моего заболевания. Людмила Борисовна, надеюсь, я вас не обидел.

– Ничуть, – усмехнулась та, – я тоже очень довольна своим приемником. Отдыхайте, господа, с понедельника Михаил Алексеевич станет вашим лечащим врачом.

– До свидания! Спасибо вам за всё! – заголосили пациенты.

Мы закончили экскурсию и вернулись в кабинет заведующей.

– Так, кабинет я практически освободила, сегодня заберу оставшиеся вещи. У вас остались вопросы, молодой человек? – опустившись в кресло спросила Людмила Борисовна.

– Да, – кивнул я, – все капельницы следует проводить в первой половине рабочего дня. Почему эти трое мужчин пришли только сейчас?

– Не захотели уходить на больничный лист, и я пошла им навстречу, – ответила заведующая, – вы же для себя вправе сами решать, позволять это пациентам или нет.

– Но я не увидел медсестер в стационаре. Вы всех отпустили домой? – удивленно спросил я.

– Да, абсолютно верно, молодой человек, – кивнула та, – я самостоятельно поставила им капельницы, и самостоятельно же их соберу.

– Вы просто уникальный врач, – восхитился я, – разрешите ещё один вопрос?

С ней не получалось разговаривать по-другому, внезапно активировалась вся возможная вежливость и галантность.

– Разрешаю, – с достоинством кивнула та.

– Диабетическая полинейропатия – это неврологическое заболевание. И здесь в здании этажом выше есть неврологический дневной стационар. Почему Владимир Викторович не проходит лечение там?

– Тут всё очень просто, – слегка усмехнулась та, – заведующий дневным стационаром – уже знакомый вам Антон Эдуардович. Который отказался пойти навстречу пациенту.

Что-то мне подсказывало, что причина не только в этом. Возможно, Людмила Борисовна просто не доверяла назначениям невролога, предпочитая сама лечить пациентов. Винить я её за это не могу, у каждого свои особенности.

В любом случае, сильно распускать пациентов я не буду. Всё-таки совмещать две должности и ещё и держать дневной стационар практически круглосуточным – это довольно сложно. Хотя мне, разумеется, будет помогать Николай.

– Тогда мне всё понятно, – проговорил я, – спасибо вам за подробную экскурсию.

– Мне это было в удовольствие, – слегка наклонила голову женщина, – что ж, теперь время собирать капельницы и упаковывать оставшиеся вещи.

Разумеется, я не оставил Людмилу Борисовну одну, самостоятельно занявшись разборкой капельниц, пока она суетилась в своем кабинете. Увидев же гигантскую сумку, которую она успела собрать за это время, без разговоров подхватил её, чтобы помочь женщине добраться до дома.

– Вы просто прирожденный кавалер, – проговорила Людмила Борисовна, ловко хватая меня под руку, когда мы вышли из дневного стационара, – опасаюсь, что меня заревнует мой супруг.

– Не беспокойтесь, я всё ему объясню, – усмехнулся я, медленно шагая рядом с заведующей.

– Знаете, это на самом деле довольно грустно, – вдруг сказала та, – я проработала в дневном стационаре почти пятьдесят лет. У меня выросли дети, родились внуки. Скоро на подходе будут и правнуки. А я всё ходила каждое утро по этой самой тропе на работу.

– Жалеете о своем выборе? – спросил я.

– Нет, что вы. Я считаю, человек никогда не должен ни о чем жалеть. Мне грустно, что время так скоротечно.

– Понимаю, – задумчиво ответил я, погружаясь в свои мысли.

Оставшуюся часть пути мы прошли молча, погруженный каждый в свои мысли. Я довёл Людмилу Борисовну до квартиры, несмотря на все её робкие протесты.

– Может быть, вы согласитесь выпить чаю со мной и моим супругом? – спросила она у дверей квартиры, – мне доставит огромное удовольствие пообщаться с вами ещё какое-то время.

Я принял это предложение и провёл замечательный вечер в компании Людмилы Борисовны и её супруга. Заведующая рассказывала про свой жизненный путь в медицине, давала советы и кормила вкусным домашним ужином. Последнее было особенно приятно, учитывая мой стандартный рацион.

– Людмила Борисовна, поделитесь секретом, как вы успеваете приготовить столько вкусной домашней еды, пропадая целыми днями на работе? – поинтересовался я, с наслаждением отрезая очередной кусочек домашней котлеты.

– Мой секрет сидит прямо напротив вас, юноша, – усмехнулась женщина, – супруг готовит, он давно на пенсии.

– Но это была временная акция. Моя Людочка теперь будет со мной дома, и я торжественно передам ей фартук, – усмехнулся мужчина.

– Ну вот уж. Я не для этого на пенсию выходила. Я только жить, может, начинаю, – проворчала та, и все дружно рассмеялись.

Вернувшись домой, я покормил Дымка и отправился спать. Следующий день был субботой, в которую у меня был сначала дежурный приём в поликлинике, а затем дежурство в стационаре. Поэтому утром я по привычке оставил Дымку тройную порцию корма и отправился в на работу.

Поликлиника работала каждую субботу в первую половину дня, но вёлся только экстренный приём. Плановых пациентов в этот день не принимали. Строго говоря, поликлиника таким образом выполняла работу приемного отделения, разгружая его на первую половину дня. Поэтому я спокойно брал себе дежурства и там и там, при необходимости бегая между отделениями.

Эта суббота началась с прихода Данилы, того самого полицейского, с которым судьба нас сталкивала уже третий раз. Не так уж и удивительно для маленького городка, здесь все люди так или иначе пересекаются.

– Доброе утро! Вы что ж, вообще с работы не уходите? – поздоровался он, отпустив привычную шутку. Её мы со Светланой слышали в кабинете очень и очень часто.

– Доброе утро. Вы к нам очередных людей на освидетельствование привели? – усмехнулся я, вспоминая нашу предыдущую встречу.

– Э нет, я сам себя привёл, – ответил Даня, присаживаясь на стул, – я чем-то траванулся кажется. Живот болит, тошнит жуть просто. Сегодня вон дежурный, а самочувствие вообще не ахти.

– Стул жидкий был? – спросил я.

Данила покраснел, и, покосившись на Светлану, полушепотом ответил:

– Ага, с утра вообще с толчка не слезал.

– Что вчера ели?

– Да шаверму в ларьке купил по-быстрому, времени не было, – ответил Данила.

Я осмотрел живот полицейского, отметил незначительную болезненность и вздутие. В совокупности с симптомами всё действительно указывало на банальное пищевое отравление.

Коротко расписал лечение, затем выдал полицейскому больничный лист до среды. Строго говоря, у них это называлось справкой, и оформлялось по особенным правилам. На выписку полицейский обязательно приносил специальное направление из отдела кадров, на основании которого справка закрывалась, и выдавался выписной эпикриз.

– О, спасибо, до среды точно отлежусь, – обрадовался полицейский, забирая необходимые бумажки, – слушай, там в коридоре пока никого нет, расскажи как вообще в медицину пришёл?

Мы разговорились, и даже немногословная сначала Светлана подключилась к разговору, активно рассказывая свой жизненный путь.

– Надо будет нам как-нибудь вне работы встретиться, пообщаться, – предложил Даня, – а то меня в этот город перевели, так я и не знаю толком никого.

– Без проблем, – кивнул я, – хотя с нашей работой это сделать сложно.

– И не говори, – поспешно закивал Даня, – нас сейчас вообще всех на уши подняли из-за этой истории с лабораторией. Там беглец какой-то, который представляет опасность для всего государства. Ищут по всей стране. Как будто он в нашем городке сможет как-то оказаться!

Да уж, Даниле точно нельзя служить в разведке. Язык как помело. Но информация важная, надо будет предупредить Николая, что надо быть осторожнее.

Мы ещё немного поболтали, и Данила начал собираться на выход.

– Всего доброго, Михаил Алексеевич. И вам, очаровательная Светлана, – карикатурно поклонился Даня, выходя из кабинета.

– По-моему ты ему нравишься, – усмехнулся я, когда за полицейским закрылась дверь.

– Да ну, глупости, – ответила в очередной раз покрасневшая медсестра, – просто прикалывается.

Я не стал дальше смущать медсестру, и мы продолжили прием. В целом, он прошёл довольно спокойно, мы успели закончить с журналом диспансеризации и даже обсудить предстоящий выезд в следующее село.

После приёма я отправился на дежурство в стационар, прихватив с сбой парочку инвалидностей, в надежде сделать там.

По дороге в стационар меня поймал невролог, неизвестно почему тоже оказавшийся в поликлинике.

– Ну что, Миша, тебя можно поздравить? – громыхнул Антон Эдуардович на весь больничный комплекс.

– Добрый день. С чем поздравить?

– Ну как, ты теперь заведующий дневным стационаром, оказывается. А я там рядышком, заведующий неврологическим дневным. Теперь коллеги, – радостно ответил Совин.

Да как он это делает? Только вчера вечером меня назначили, а он уже в курсе. У него, видимо, не только прослушка, но и доступ ко всем камерам видеонаблюдения!

– Ну формально к обязанностям я приступаю только с понедельника, – спокойно ответил я, – но спасибо.

– Главное должность! Далеко пойдёшь, всего полгода у нас здесь отработал, а уже заведующий дневным стационаром, – протянул невролог с какой-то завистью, – ты ко мне загляни, как будет время. Парочку схем тебе подскажу для новой должности.

– Спасибо, но лучше я составлю собственные схемы для работы, – отрезал я. Я знал Совина. Скорее всего, он имел ввиду возможность брать дополнительные деньги за лечение в дневном стационаре. Мне такие схемы не нужны.

– Как знаешь, – пожал плечами тот, – но отметить это дело точно надо будет! Соберемся снова нашей компанией, а то в прошлый раз как-то тухло посидели.

Я вспомнил, чем закончилась предыдущая встреча, и усмехнулся. Кстати с тех пор ещё ни разу не видел хирурга – Артура Михайловича. Может, он до сих пор в той сауне сидит?

Я добрался до ординаторской и погрузился в документы на инвалидность. На этот раз я оформлял группу для пациента с раком лёгкого. Пациента прооперировали, и прогнозы у него были очень хорошие, но группа инвалидности полагалась в любом случае.

Новых поступлений не было почти до самого вечера, что дало мне возможность спокойно оформить все документы, и даже поразбираться с другими текущими делами.

Около шести вечера, закрывшись в ординаторской, я вызвал Николая. Надо было обсудить информацию, которую я узнал от полицейского.

– Ничего себе, не знал, что нас будут искать по всей стране, – удивился клон, – мы же по сути ничего не сделали.

– Ну наше правительство-то этого не знает. Они думают, что я являюсь каким-то супероружием, угрожающим всему народу, – ответил я, – надо везде быть осторожнее.

– Понятное дело, – кивнул Николай, – может и хорошо, что в областной центр не перебрались. В маленьком городке меньше шансов, что нас найдут. Кстати, ты подумал над нашим вопросом?

– Пока ещё не решил, что с этим сделать, – проговорил я, – работы много навалилось. Кстати, я теперь заведующий дневным стационаром.

– Да знаю я, забыл что ли. Всё, что происходит с тобой – узнаю и я. Кстати, горячая ночка у вас с Настей была, даже завидую, – усмехнулся клон.

– Даже не начинай, – махнул я рукой, – давай полезай назад. Я тут пока справляюсь. Если что – позову тебя на помощь.

Не успел я соединиться с Николаем, как в ординаторскую кто-то забарабанил в дверь. Это оказалась медсестра из приемного отделения. И выглядела она очень напуганной.

– Михаил Алексеевич, там… там… Вам срочно надо в приемное! – выдохнула она.

– Что там? – спросил я, и, не дожидаясь ответа, отправился вниз в приемное отделение.

Картина была действительно, мягко говоря, необычная. Возле приёмного отделения стоял обычный автобус. Из него выходила и тянулась в приемное целая вереница людей. Все они были одеты в рабочие комбинезоны, некоторые разговаривали между собой на неизвестном мне языке, другие просто плелись, держась за животы.

– Это что за шествие? – удивился я.

– Это рабочие… С одной стройки неподалеку, – слегка заикаясь пояснила медсестра приемного отделения, – всех привезли на автобусе. Пятнадцать человек, у всех одни и те же симптомы.

– Какие симптомы? – спросил я, наблюдая за этой толпой.

– Боль в животе, тошнота, у некоторых рвота. Диарея ещё, слабость, – начала перечислять медсестра. Что-то мне это напоминает. Именно с такими симптомами сегодня с утра ко мне приходил полицейский.

– А сюда-то их зачем привезли? – удивился я, – обычно скорая отвозит острый гастроэнтерит сразу в инфекционное отделение.

Инфекционное отделение нашей больницы было единственным, располагающимся не на нашей территории, зданием. Не знаю, как так получилось, но находилось оно в другой части города. Там всегда был дежурный инфекционист, и фельдшеры скорой помощи зачастую отвозили подобных пациентов сразу туда, чтобы не загружать приемное отделение стационара.

– Звонила я в инфекционное отделение, у них там всё под завязку подобными пациентами забито, – чуть не плача ответила медсестра, – сказали у нас выделить палаты, как бокс, и расположить всех здесь.

– Вызывайте дежурную медсестру терапии, узнаем, что там с местами, – распорядился я.

Медсестра прибежала буквально через минуту, я даже не успел начать осмотр больных.

– Михаил Алексеевич, я оббежала все отделение. В терапии мест нет.