Долгая ночь Примы Центавра

Интерлюдия

Землекоп - центаврианин очень жалел, что приходится трудиться здесь, а не где-нибудь в другом месте.

Он удалился от основного места раскопок, чувствуя усталость, жажду и непреодолимое желание отдохнуть, наконец, от той компании, с которой ему постоянно приходилось общаться, жить и работать. Все они выглядели отвратительно счастливыми от того, что удалось получить хоть какую-то работу, пусть даже столь неблагодарную, и трудились здесь, пребывая в некоем странном наваждении, будто служение нуждам и интересам великой Республики Центавра почему-то заключалось в осуществлении бессмысленных археологических раскопок на какой-то проклятой захолустной планете, с использованием допотопных орудий и без всякого представления о том, что же именно они могут здесь найти.

- Идиоты, - сказал он, уже не в первый раз. И в этот самый момент понял, что на что-то наткнулся. Он поднял свой испачканный отбойник и, прицелившись в землю прямо у своих ног, изо всех сил вогнал его прямо вниз. По всем представлениям, по всем инструкциям, в этом месте ничего не должно было быть. Он вложил всю свою ярость в этот натиск, сжигая свой отбойник, заставляя его работать на полных оборотах дольше, чем полагалось по эксплуатационным характеристикам.

Отбойник успел углубиться почти на десять футов, когда что-то вырвалось из глубины.

У землекопа не было шансов понять, что бы это такое могло быть. Только что он, в предвкушении великого открытия, изо всех сил налегал на свой отбойник, а в следующее мгновение некая темная энергия, вырвавшись, смяла его, и в последний момент он успел еще услышать страшный вопль, который мог быть его собственным, вот только прозвучал он не из его рта, а внутри его головы, и не был похож ни на что, слышанное им когда-либо ранее.

И больше он не слышал уже ничего, поскольку его тело разлетелось по окрестностям, и пролилось дождем желеобразных частичек, унесенных на пятьдесят футов от места катастрофы. Поскольку его частички разбросало по такой огромной территории, никто так никогда и не наткнулся на какой-нибудь фрагмент его останков, а если и наткнулся, то не смог сообразить, что же это могло быть.

Когда он вечером так и не появился в лагере, его имя пометили в списке, как без вести пропавшего, и смета раскопок была сокращена на размер его заработка. Тем временем, в восьмидесяти футах под землей, нечто пришло в состояние готовности, и ожидало теперь новых, менее грубых сигналов…