Долгий поцелуй на ночь (СИ)

Глава 24 Алиса

«Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет ее кинуться на острие и умереть с песней. В тот миг, когда шип пронзает ей сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поёт, поёт до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвётся дыхание. Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, — мы знаем. Мы понимаем. И все равно — грудью на тернии. Так будет всегда»…

Коллин Маккалоу

«Поющие в терновнике»

Около двух месяцев спустя…

Никогда в жизни не задумывалась о том, что боль может так сильно ломать человека внутри — с хрустом, выворачивая буквально наизнанку и заставляя лезть на стенку с диким воем отчаяния…

Слёзы обжигают глаза — выжигая вместе с тем и душу, но я упрямо давлю их в себе в жалкой попытке справиться с очередной накатывающей истерикой, но уже через мгновение проигрываю — рыдания сами собой срываются с губ, а слёзы градом стекают по щекам…

Какая же ты жалкая Алиса…

Безмозглая и жалкая!!!

— Соня! — как только меня касаются чужие руки, я начинаю биться в ещё большей истерике. — Ты слышишь?! — сжимают меня словно в тисках, намертво пригвождая к постели и отсекая любую попытку к сопротивлению. — Коли нахер, она не успокоится…

Нельзя! Нельзя ко мне прикасаться! Не позволю!

Никогда больше не позволю!

Через несколько минут мою руку насильно вытягивают, мозг распознаёт запах спирта… Холодное растирание кожи и укол, боли от которого я практически не чувствую, ибо болит у меня всё тело разом, а укол… Лишь жалкая капля в океане…

На последних секундах до забвения, чувствую как чужие руки вновь меня укладывают на постель и заботливо накрывают одеялом…

Тьма… Гнетущая… Удушливая…

Не знаю сколько по времени продолжалась эта адская карусель: меня словно каждый раз резко окунали в ледяную прорубь, разом выбивая весь воздух из лёгких и парализуя тело холодной и сковывающей болью, а потом, когда я уже почти задыхалась, лишаясь живительного кислорода — меня заботливо укутывали в тепло, всего лишь одним уколом разгоняя по всему телу спокойствие и молчаливое смирение…

Осознанное пробуждение даётся с трудом — долго и мучительно, не сразу соображая что со мной и где я нахожусь…

Яркий солнечный свет бьёт по глазам ослепляя и заставляя щуриться, тем самым доставляя неимоверную боль, которая пульсирует молотом в висках…

Силюсь — привыкаю глазами к свету и осматриваю помещение: небольшая комнатка в срубе… Что это? Я в доме? Но чьём?!

Господи… Слёзы беззвучно стекают вниз… Отчаяние…

Спокойно… Надо просто успокоиться и вспомнить…

Сетчатая узкая кровать, на которой лежит моё измученное тело, рядом стоит капельница подключенная к моей руке, два стула, низкий комод и одинокая картина на стене с изображением миленьких полевых цветов…

Пытаюсь подняться, но всё тело пронзает острая боль… Открываю невольно рот в немом крике, ибо голос сорван и сворачиваюсь клубком от разрывающей тело боли…

Терпеть! Это всего лишь тело!

Всё в моей голове… Только в голове…

Ну же… Дышать!

Даю себе несколько минут, чтобы собраться с силами для очередного рывка и не заметно для себя — расслабляюсь…

За окном палящее августовское солнце и жуткая духота в комнате… Только сейчас чувствую, насколько кожа взмокшая и липкая… Отвращение…

Кругом тишина… Звенящая…

Прикрываю глаза разморённая теплом и перед закрытыми глазами вспышками проносятся картинки…

По истечении времени, мозг наверное реагирует сейчас уже спокойнее, всё же позволяя воспоминаниям безжалостно врываться и хозяйничать в моём сознании…

Картинки того, как меня убивали… Именно убивали… Я сразу тогда поняла что со мной будет… По его глазам, в которых уже читался смертный приговор…

Память методично шаг за шагом воспроизводила в голове все события, не упуская ни одну деталь, вплоть до запахов, звуков и даже вкуса…

Металлического вкуса крови во рту, которой в тот день пролилось не мало…

Господи… Глубокий вдох…

Как только меня грубо вытащили из машины и затащили в помещение, не успев толком что-то разумное сказать в свою защиту — я онемела от одного лишь его безумного взгляда, в ту же секунду разом позабыв все слова на свете…

А он… Мой палач — медленно подошёл и залепил звонкую пощёчину, от которой я дёрнувшись в бок не удержалась на ногах, заваливаясь на колени рядом… Потом также резко он поднял за шиворот и влепил ещё одну… И ещё одну…

Его удары сыпались на меня бесконечно долго, настолько долго, что через какое-то время я просто перестала их чувствовать…

У меня не было сил защищаться или сопротивляться, я лишь тихо хрипела под его ногами после каждого удара — прямо там в гостиной, в окружении его же людей, которые лишь молча стояли и смотрели на жестокую расправу…

— Убью… Убью суку… — доносились до меня озлобленные отрывки фраз.

А потом…

Он схватил меня за шкирку как нашкодившего щенка и оттащил к большому обеденному столу, швырнув на который, стал сдирать мои джинсы…

Господи нет… Всё что угодно, но нет… Нет! Нет!!!

Я задыхалась от рыданий, от тошноты и от нескончаемого потока слёз…

Боже как же я его молила остановиться…

Я готова была быть избитой…

Я готова была быть изуродованной…

Я готова была быть убитой в конце концов!!!

Но я никогда в жизни не была готова быть изнасилованной… Никогда!

Тем более не тем мужчиной, которого я любила больше всего в своей жизни… Так отчаянно и так предано, что смогла пронести эти чувства сквозь года… А он?

Это настолько больно, что неописуемо и несравнимо ни с какой другой болью…

Непомерно больно от осознания, что тебя буквально рвёт на части тот человек, которого ты безумно любишь…

И он рвал… Я даже не представляла, что можно причинить такую боль — врываясь в чьё-то тело…

А врывался он в меня яростно и безжалостно — опробовав каждое отверстие в моём теле с особой жестокостью… В тот вечер, его член побывал везде, убивая во мне всё то светлое и человеческое, что я так трепетно берегла в себе все эти годы…

Я лежала неподвижной и мёртвой куклой на том столе, устремив взгляд куда-то вдаль в большое окно и мечтала лишь об одном, чтобы он скорее кончил и оставил моё истерзанное тело, на котором не осталось живого места — в покое…

Но к сожалению, это длилось безумно долго, он словно настоящий садист, который вошёл во вкус растягивал удовольствие, впитывая каждый мой хрип, каждый мой вскрик и каждую мольбу с просьбой остановиться…

Но он не останавливался…

Прижав меня намертво к столу, вколачивался обезумевши то в одно, то в другое отверстие…

Нестерпимо долго… И нестерпимо больно…

Потом всё как в тумане, наверное его кто-то стащил с меня, я слышала лишь крики и отборный мат, которые отдалялись от меня, пока не исчезли совсем, когда я провалилась в небытие…

И видит Бог, я не хотела оживать, я хотела лишь одного — умереть… Умереть, чтобы больше никогда не вспоминать о том, что он со мной сотворил… Во что меня превратил…

— Соня? — вздрагиваю от голоса и резко открываю глаза. — Как ты?

Передо мной, застывший в дверном проёме — стоял Лёва, но не тот, которого я знала раньше…

Нет…

Исхудавший, бледный, замученный, со впалыми щеками и тёмными кругами под глазами…

И… Потухшим взглядом…

Его плечо и грудную клетку опоясывала кровавая повязка… Господи…

— Лёва, — выдыхаю, глотая слёзы. Горючие слёзы, силясь взять себя в руки, чтобы снова не обезуметь от горя.

В миг перед глазами проносятся картинки: Лёва, Кирилл и несколько ребят с базы, которые под пулями вытаскивали меня из больницы, где-то уже неделю спустя, после того страшного вечера…

— Блять… Сделать укол? — подаётся вперёд, решаясь всё таки переступить порог комнаты.

— Не надо… Вероничка?! — ошарашивает меня внезапно мысль о сестре. — Где она?!

— Успокойся! Давно снялись с места с Кириллом… Сейчас они уже далеко, нам тоже надо бы сниматься Сонь, наш коридор через Карелию… Ты нас притормозила, — пытается внести ясность в положение дел.

— С ними всё в порядке?

— Нам всем досталось, — не скрывает от меня тяжёлой правды.

— Что с ребятами?

— Илью потеряли, у остальных разной степени огнестрелка, но жить будут… Все снялись с мест… Соня… Котов всех пробил, нас ищут… Среди хакеров оказался предатель…

— Чёрт, кто?!

— Бесявый Макс… Ему предложили хорошую сумму, но Кирилл успел перехватить его с флешкой… Вот, — достает из кармана небольшую флешку и протягивает мне. — Он просил тебе передать, это твоя страховка…

Дрожащей рукой тянусь к спасительному кусочку чёрного пластика, забрав которую, сразу же сжимаю в кулачке, пытаясь успокоить безумное сердцебиение и поток слёз…

Теперь у меня есть шанс… В голове стали складываться маленькие пазлы, рисуя чёткий план того, как я поступлю дальше…

— Твою мать Соня, прекрати! — резко обрывает он поток моих мыслей. — Даже не смей об этом думать! — отвечает на мой немой вопрос.

Что ж, он знает меня как облупленную и считывает без затруднений… Лёва…

— А вот это уже не твоё дело!

— Соня ты себя слышишь?! Да на тебе живого места не было, когда мы тебя забрали! Ты совсем ополоумела? Илюху потеряли, наших ребят нет, прикрытия нет, сами как две калеки… О чём ты блять вообще думаешь?!

— Лёв… Не начинай пожалуйста…

— Что не начинать?!

— Я потеряла ребёнка! Слышишь?! Я никогда ему этого не прощу! — вытаскиваю из себя самую страшную правду, которую прятала все эти дни где-то в укромном уголке своего мозга.

Господи как же больно… Он убил во мне нашего не родившегося ребенка…

Он! Именно он, это животное!

Ещё перед отъездом из Репосаари, я заподозрила неладное с моим циклом, а потом уже в Москве сделала тест, который оказался положительным… Записалась к врачу, но так и не успела сходить на приём, по моим подсчётам у меня был срок чуть больше двух месяцев…

Ненавижу его! Всем сердцем и каждой частичкой своего тела и души… Ненавижу…

— Мне очень жаль Соня, — виновато опускает свои глаза Лёва, который видимо был в курсе, так как все эти дни мне ставились необходимые капельницы.

— Тогда не лезь ко мне со своими нравоучениями пожалуйста…

— Он знал?

— Не успела сказать…

— Что твою мать произошло в тот день? Я слышал только о взрыве в доме Князева старшего…

Тяжело вздыхаю, прикрывая устало глаза в попытке совладать с эмоциями…

Соберись Алиса… Нужен анализ…

Опустив лишнее с изнасилованием и избиением, восстанавливаю события того дня в голове…

— Меня подставили…

— Что значит подставили? Кому это надо? Ты же была у Князева, как у Бога за пазухой…

— Я не уверена, но кажется брат Вячеслава… Степан…

— Чё?! Ну и нахуя ему это?!

— На этот вопрос я не могу пока ответить, но понимаешь взрыв произошёл не только в доме Князева старшего… В нашем доме весь охранный пункт взлетел на воздух, ни один человек не выжил… Там было семь ребят…

— Кто мог знать о вашем доме? Вы толком не успели там пожить, сколько? Недели две?

— В том то и дело, что никто не мог знать, охрана всегда была в посёлке на территории, дом отстраивался через людей Ветрова…

— Так может быть его рук дело?

— Нет, в этом я уверена… Тут другое… Только близкий мог знать, типа брата… Они словно знали мои шаги… Точнее направляли меня… Оставили для отхода после взрыва только одну исправную машину, на которой меня и перехватили при выезде из нашего посёлка… Вскрыли машину при мне, а там документы, бабки какие-то побрякушки из сейфа Вячеслава…

— И чё, он тебя за бабки и побрякушки так отделал? — кипит Лёва.

— Они считают, что я подложила взрывчатку… Его отец погиб, ребята погибли… Они меня даже не слушали Лёв, когда перехватили с этим дерьмом в машине… — тихо реву, вспоминая мои жалкие попытки достучаться до Ветрова.

Как Лёве объяснить, что много лет назад, я по дурости залезла к нему на хату и испугавшись группового изнасилования — всадила в Князева нож и сбежала?

Инстинкт самосохранения…

Пострадал не только он, но и его отец, который с сердечным приступом слёг вслед за ним… Их спасло тогда только чудо, я даже вспоминать это время боялась…

А когда мы встретились вновь, молитвами Владимира Ивановича, который подло сдал меня ему с потрохами, он пошёл на поводу у своей похоти или что им двигало я не знаю! Видит Бог, теперь уже после всего — не знаю…

Но он подпустил меня к себе, похоронив казалось бы прошлое раз и навсегда…

А теперь, когда кто-то подорвал машину его отца, он ни секунды не сомневался, что предательница — я…

Я сама своими глазами видела запись с камер наблюдения, где открываю багажник и вкладываю небольшую дорожную сумку в машину его отца…

Видела сама! Лично! Вместе с Ветровым, который пытался всю дорогу от нашего посёлка до дома отца Князева — выудить из меня заказчиков, тыкая мне этим видео…

Но никаких заказчиков не было… В тот день, когда мы с Вероничкой только прилетели обратно в Москву, Вячеслав решил познакомить нас всех за семейным ужином…

Позже мы все отдыхали в саду на террасе…

Да! Я действительно положила эту сумку в машину, но камера не засняла того, как мне эту сумку передал Степан с просьбой сделать это…

Мои аргументы после поимки со всем этим дерьмом в машине — никто уже не слушал…

А дальше… Дальше крах…

Поток нескончаемых мыслей обрывает неожиданный звук входящего сообщения на телефон Лёвы, который пробежавшись по нему глазами бледнеет ещё больше, чем есть…

— Князев слил на тебя всю информацию, — говорит ошарашенно, подняв на меня свой растерянный взгляд.

— Что? — холодеет у меня все внутри.

— Соня, у нас пару часов, дальше снимаемся, буду ставить тебе капельницы по пути, надо сваливать… Теперь ты для всех — цель номер один…