Долина дракона

Глава 11

Красному снился сон: он боролся с человеком или, может быть, зверем. У того были злые человеческие глаза, мохнатая шкура, чудовищной силы мускулы и тяжелое дыхание, воняющее сырым мясом. Красный пытался спихнуть монстра с себя, чтобы ухватить хоть немного воздуха. Наконец, ему это удалось. Красный встал на ноги и осмотрелся: он стоял на болоте посреди густого леса. Вокруг сгущался туман.

Из этого тумана вдруг проявилась исполинская фигура человека с конской головой. Красный почувствовал, как тело от ужаса скручивает судорогой. Человек- конь прижал уши и выбросил вперед руку, указывая на Ворона пальцем с острым черным когтем. Красный почувствовал, что больше не может дышать. Он схватился за горло, захрипел, раздирая кожу в кровь, и проснулся. Сел на своей походной постели, тяжело переводя дух и растирая шею.

Оказалось, он разодрал ее ногтями не только во сне. Спать больше не хотелось. Красный встал, зачерпнул воды из бадейки и вышел на воздух.

Рассвет натекал на холмы сырым туманом. Небо медленно меняло цвет. Караульные у костров уже сменились – они хлопотали над котлами. Красного встретили угрюмыми взглядами исподлобья и неприветливым ворчанием.

Ежась от сырости, Ворон взял себе миску горячей похлебки, завернулся в плащ и сел завтракать. Он давно заметил, что его выносливость и умение легко переносить походные тяготы вызывают в воинах уважение, и старался, чтобы уважение это не ослабевало. Впервые в жизни Красный про себя благодарил судьбу за то, что родился в суровых Серых горах, и Дикого – за то, что таскал его за собой в лес на охоту. Красный, правда, вечно ныл и жаловался, втайне мечтая перебраться в столицу – поближе к трону и красивой жизни, но на поверку оказалось, что Пятый Ворон вырос совсем не таким неженкой, каким сам себе казался.

Кулен вышел из своего шатра, когда уже совсем рассвело. Вокруг глаз у него наметились густые тени. Королю Приморья поход давался куда тяжелей, чем Красному. Кашляя и кутаясь в плащ, Кулен уселся за свой личный стол и начал вяло ковыряться в тарелке. Толком ничего не съев, он выпил бокал подогретого вина со специями и велел выдвигаться.

На вершину кургана все шли пешком – только Кулен взобрался на одну из вьючных лошадей. Подъем давался тяжело. Мокрые от мороси камни разбегались из-под ног. Двое воинов повредили ноги, одна из вьючных лошадей упала боком, выломав колено, и ее пришлось прирезать. Небо обложили зловещие серые тучи, и настроение у участников похода становилось все хуже и хуже. Кулен велел запеть, но песня не задалась.

На середине подъема Кулен велел всем остановиться. Он слез с седла и начал мерить шагами насыпь, беспокойно смотря по сторонам, кусая губы и то и дело оглядываясь на Красного. Тот не выдержал и подошел к королю.

– Что?

– Я полагаю, копать стоит примерно здесь, – неуверенно пробормотал Кулен. – В одной из песен говорится, что Кондлу похоронили лицом к морю. То есть дверь в курган должна быть с этой стороны холма. И, если рассуждать здраво, посредине. Где-то тут. А ты что думаешь?

Взгляд у Кулена был жалким. Красный видел, что он уже едва держится. Сомнения и страхи навалились на несчастного короля – в трудную минуту он остался совсем без поддержки. Красный положил ему руку на плечо:

– Да, ты прав. Насыпай я курган, я бы тоже тут дверь сделал. Погоди-ка…

Красный почувствовал странное волнение – как будто из груди у него выходила невидимая нить, и кто- то настойчиво дергал за нее, тянул Ворона за собой. Красный прошел по холму, прикрыв глаза. Беззвучный зов заполнил все его существо, Красный почти ощущал его кожей.

Красный на мгновение представил себе, что стоит ровно над дверью. И как будто увидел холм изнутри. Увидел, как под толстым настилом из прогнивших бревен в толщу кургана уводит осыпавшийся коридор, как этот коридор упирается в железную дверь, за которой – огромное пространство, где…

Красный вздрогнул и провел ладонью по лицу. Обернулся на Кулена. Притопнул ногой.

– Думаю, копать надо здесь.

Работа поначалу шла медленно. Красный видел, что люди совсем пали духом, и взял руководство на себя. Даже первым ударил лопатой в слежавшийся грунт. Кулен безучастно сидел на бревне и смотрел куда-то на море. Глаза у него запали, нос заострился.

Мало-помалу азарт Красного начал передаваться воинам, и дело пошло живее. А спустя несколько часов раздался громкий радостный крик – лопата первого землекопа ударилась о дерево.

Красный упал на колени, разгребая руками землю. Пальцы чувствовали дерево – сомнений не было, перед ними лежал первый настил, закрывающий проход в сердце кургана.

– Нашли! – гаркнул Красный, вскакивая на ноги. – Мы нашли вход!

Кулен только слабо улыбнулся в ответ. Ворон остановил работы и велел всем иди обедать. Быстро темнело, и копать становилось опасно.

С расчисткой деревянного наката провозились почти три дня. Когда они подняли почерневшие сырые стволы, в ноздри ударила такая непереносимая вонь, что пришлось бежать прочь и целые сутки ждать, пока она выветрится. Под бревнами обнаружился темный полуобвалившийся проход в глубь кургана. Из него несло сыростью и землей, как из погреба.

Пламя факелов плясало на ветру, потрескивая и разбрасывая веселые искры. Воины с опаской смотрели в темную дыру. Кулен, бледный, словно покойник, стоял перед ней, опоясанный веревкой. Он собирался первым спуститься вниз и разведать обстановку. Красный стоял рядом и кусал ноготь на большом пальце – эта дурная привычка появилась у него недавно. Он просился спуститься первым – незримая нить в груди дрожала, тащила за собой во мрак подземелья. Но Кулен уперся и заявил, что первым пойдет сам.

Королю Приморья дали факел и начали медленно спускать на веревке вниз. Красный заглянул внутрь – на него смотрело бледное запрокинутое лицо Кулена с испуганными потемневшими глазами. Постепенно оно исчезло во мраке.

Из дыры доносились смутные глухие звуки. На склоне кургана царила тишина – все в застывшем молчании смотрели на мрачную дыру, в которой скрылся король. Напряжение росло, и Красный почувствовал, как у него встают дыбом волоски на руках и загривке.

Вдруг веревка ожила – дернулась один раз, второй. Сигнал! Сильные руки ухватили ее и потащили вверх. И-и-раз! И-и-раз! Показался Кулен – он мешком висел в петле. Когда короля подтянули выше, стало видно перекошенное лицо и закрытые глаза.

Встав на колени, Красный подхватил Кулена. Он вытащил короля на воздух, высвободил из веревки и наклонился над ним. Кулен тяжело дышал, волосы у него были перепачканы землей, губы запеклись. Наконец, король открыл мутные глаза. Увидел Красного Ворона. Узнал. Взгляд стал осмысленным, живым.

– Ты, – прошептал Кулен, стискивая руку Красного. – Это золото можешь взять ты… – и потерял сознание.

Красный поднял голову – на него смотрели все. В глазах воинов Красный увидел ужас. Он понял, что сейчас весь отряд может броситься прочь от проклятого кургана. Напряжение, словно тетива, достигло того предела, когда могло только оборваться, но не длиться дольше.

Красный встал с колен.

– Я спущусь вниз, – сказал он, властным тоном пресекая все возможные возражения. – Отнесите короля в лагерь. Он, видимо, открыл дверь и потерял сознание от спертого воздуха. А остальные помогите мне.

Кулена унесли на плаще, а Красный обвязался веревкой, взял факел и начал спускаться. Болтаться мешком не хотелось, и он скользил вдоль стены, отталкиваясь ногами. Меч на боку придавал какую-то уверенность, и Красный невольно стискивал его рукоять, хотя чем мог помочь меч в жуткой могиле, населенной призраками?

Ноги коснулись твердой земли. Красный высоко поднял факел и осмотрелся. Вокруг толстые, в два обхвата, бревна подпирали потолок. Стены осыпались, воняло мертвечиной. Красный замотал лицо шарфом. Пришлось закрыть глаза и выровнять дыхание, чтобы его не вывернуло наизнанку.

Факел от недостатка воздуха горел плохо, норовя погаснуть. Красный двинулся вперед, поражаясь ширине прохода. Впереди показалась тяжелая железная дверь, покрытая замысловатым узором. Красный вздрогнул, различив фигуру посередине. Над склонившимися карликами возвышался конеголовый исполин. Над ним горели звезды, а рукой он указывал прямо перед собой. На Красного Ворона. Тот понял этот жест: «Стой! Ни шагу!»

Красный остановился и увидел, что дверь чуть сдвинута. Видимо, Кулен пытался ее открыть, но не хватило сил или что-то помешало. По спине Ворона потек ледяной пот, виски взмокли. Кто знает, что воспротивилось королю по ту сторону? Но он решительно шагнул вперед, воткнул факел между бревном опоры и стеной, ухватился обеими руками за дверь и рванул на себя.

Она поддалась медленно, неохотно, и на Красного словно дохнул великан – затхлый воздух ударил в лицо, сквозняк скользнул по коже ледяными пальцами. Красный, надрываясь, оттянул дверь так, чтобы можно было протиснуться внутрь, взял факел и шагнул в гробницу.

Тусклые отсветы заскользили по стенам. Красный увидел сундуки – много, много сундуков, стоящих посередине просторного помещения, обложенного бревнами. Ворон почувствовал, как к голове приливает кровь, как дрожат от азарта руки. Он взялся за ручку одного из сундуков и распахнул крышку. В глаза ударил тусклый блеск золота.

Красный вытер трясущейся рукой пот со лба и принялся вскрывать сундуки один за другим. Одежда из дорогих тканей, местами заплесневевшая, местами прекрасно сохранившаяся, кубки, мечи, боевые топоры, охотничьи и боевые рога, кинжалы, связки золотых и серебряных колец, монеты – сокровищам не было конца.

Легенды не врали – Кондла унес с собой под землю такое состояние, что не снилось ни одному ныне здравствующему королю. Даже с учетом того, что многое испортилось, этого золота хватит, чтобы купить армию. Причем не одну.

Красный выпрямился и только тут понял, что подошел почти вплотную к возвышению в центре гробницы. Во рту пересохло, а горло словно стиснули чьи-то жесткие цепкие пальцы. На возвышении лежал громадный скелет в боевых доспехах. На груди его покоились огромный боевой рог, окованный серебром, и тяжелый меч, какой не под силу было бы поднять и двоим воинам. Длинные косы обвивали скелет с головы до ног – поседевшие, спутанные, иссохшие, мертвые волосы заполнили собой все возвышение, словно после гибели человека они продолжали жить своей собственной жизнью, расти вопреки смерти. Красного заколотило от страха.

Но хуже всего было то, что вокруг возвышения грудой лежали обтянутые остатками кожи скелеты собак, конские туши, и – человеческие останки. Красный слепыми от ужаса глазами взирал на десяток мумий, облаченных в когда-то роскошные женские одеяния. Дорогая серебряная вышивка, нашитые драгоценные камни тускло блестели в отсветах пламени. Король Кондла ушел не один, с ним похоронили не только его золото, но и живое имущество: охотничьих псов, боевых коней, прекрасных наложниц и верных слуг. Да, в ногах исполинского скелета грудой закованных в кольчуги костей лежали остовы воинов. Ворон отступил на шаг к двери, зловещий покой могильника показался ему невыносимым, тишина заложила уши, легким не хватало воздуха.

Но блеск золота в распахнутых сундуках снова завладел им. Для Красного это не был мертвый блеск, а надежда на жизнь. Живые отчаянно нуждались в сокровище мертвых.

– Король Кондла! – воззвал Красный, и голос его прозвучал в пустоте могильника неожиданно гулко и громко. – Я, Красный Ворон, сын Аодха Ворона из Твердыни Воронов, что стоит в Серых горах, пришел к тебе в час жестокой нужды. Мне нужно твое золото – враги пришли в Таумрат, кровь короля окрасила их мечи, а улицы залила кровь жителей. Лугайд одержал победу, и только твое золото может нас спасти. Зачем оно тебе? Твоя слава и страх перед твоим именем крепче каменных стен и дороже сокровищ. Твое имя переживет этот курган и клад. Дозволь мне забрать его, чтобы спасти нашу землю! Ту, которой ты правил столько лет! Иначе наш род сгинет, и твое имя вместе с ним!

Красный замолчал, и на него навалилась непереносимая духота. В глазах потемнело, грудь стиснуло. Задыхаясь, Ворон увидел, как меркнет свет факела. Сквозь шум в ушах до него словно бы долетел зловещий шепот – едва различимый, жуткий, вынимающий душу из тела. Бестелесный голос шептал о том, как люди и звери танцуют на горных плато единый танец, поклоняясь единому владыке, как мертвые следят за судьбами живых и как золото ценится по обе стороны этого мира.

В полубреду Красный ощутил, как ломается его хребет, причудливо изгибаясь на манер конской спины, как волосы свиваются в густую гриву, а рот рвется, вытягиваясь. Ему стало страшно, как никогда в жизни, и на мгновение показалось, будто он сам умер, а голос все продолжал шипеть в его ушах о том, что за все нужно платить, а за золото мертвых живые платят горячей яркой кровью.

Красный упал на четвереньки, слепо нащупывая выход, и пятясь выбрался из могильника. Уперся лбом в холодную земляную стену, едва переводя дыхание. Рот дергало, язык залила кровь. С трудом придя в себя, Красный дернул веревку. Его поволокло вперед. Ворон обернулся на вход и вздрогнул. Дверь осталась открытой, и человек- конь на ней уже не преграждал жестом дорогу, а манил рукой: «Войди!»