Дом пламенных клятв

Глава 15

Юстус вытаскивает из-под рубашки кожаный шнурок, откупоривает подвешенный на нем флакончик и смачивает палец вязкой субстанцией – предположительно, кровью Мериам.

– Может щипать, – предупреждает он, прежде чем нанести кровь вокруг каждого следа от зуба.

Данте даже не вздрагивает. Кажется, он едва дышит, завороженно наблюдая за манипуляциями генерала.

– Что-нибудь чувствуете, Маэцца?

– Нет.

Юстус со вздохом отпускает руку Данте, споласкивает пальцы в ванной и вытирает о носовой платок с вышивкой в виде буквы «Р».

– Понимаю, вам, возможно, не хочется это слышать, но вам следует снизить дозировку…

– Разве я спрашивал твоего мнения, Росси, а?

Тот продолжает вытирать пальцы платком с монограммой, хотя они наверняка уже сухие.

– Когда проснется Мериам, я велю ей вас исцелить.

– Нет.

– Она не будет произносить заклинание, Маэцца.

Суровое выражение лица Данте красноречиво выражает его мысли о заверениях Юстуса. Полагаю, будь я на его месте, тоже напрягалась бы рядом с Мериам. Может, она и согласилась освободить мою магию, но что помешает ей снять заклинание, которое она наложила на кровь Реджио?

Великий Котел! А возможно ли это? Хотя я и решила сбежать из этой тюрьмы, нельзя не отметить важность того факта, что я в двух шагах от Мериам и короля фейри. Данте не подпускает к себе мою бабушку, но моего прикосновения не боится, поскольку не осведомлен о моей пробудившейся магии.

С волос по спине стекает вода, меня окутывает свежий воздух, тем не менее я больше не чувствую холода.

– Ты боишься ее прикосновения, но все же позволяешь совершать шаббинские ритуалы? – спрашиваю я.

– Я этой ведьмы не боюсь, просто не доверяю. Как не доверяю и тебе. – Данте начинает вновь обматывать руку грязным бинтом, но с глухим рычанием срывает его. – Росси, найди мне свежую марлю и бутылку чего-нибудь крепкого.

Неужели ему так больно, что он стал алкоголиком?

У генерала дергается веко: поручение не вполне соответствует его статусу.

– Позвольте передать задание Брамбилле, пока я помогаю внучке надеть платье? На нем множество пуговиц.

– Я ранен, Росси, но не инвалид.

Генерал напрягается.

– Разумеется, но у вас идет кровь.

Данте прижимает раненую ладонь к золотым доспехам.

– Тогда приведи мне гребаного целителя!

– Вы вроде бы говорили никого не впускать и не выпускать…

– Что ж, я передумал! Целитель нам не помешает. – Возмущенный голос Данте разносится по помещению с низким потолком. – В крепости дедушки достаточно закутков с койками, чтобы вместить в десять раз больше людей, чем мы с собой привели.

Я хмурюсь.

– Юстус – твой дедушка?

– Что?

– Ты сказал, что крепость принадлежит твоему дедушке…

– Я имел в виду Косту.

Брови подскакиваю к волосам. Поместье Росси принадлежало Косте Реджио? Впрочем, большинству фейри принадлежит не один дом, так что наличие дополнительного дворца не удивительно. Интересно только, когда его облицевали камнем, отталкивающим воронов? При строительстве?

Данте рассекает воздух раненой рукой.

– Чего ты ждешь, Росси? Приведи мне гребаного целителя, живо!

Юстус так сильно стискивает челюсти, что я слышу скрип его зубов.

– Я помогу Фэллон одеться. – Данте пытается выхватить золотистую ткань из моих загребущих рук.

– Возможно, я переоцениваю свои возможности, но, пожалуй, я в состоянии сама влезть в платье.

– Убери полотенце, Фэл. Давай уже покончим с этим.

Я тяжело сглатываю, тем не менее нарастающий гнев проглотить не удается, он сжимается в тугой комок, который неприятно царапает слизистую оболочку горла.

Ну почему я не согласилась выйти замуж за Лора в ту же секунду, как он сделал предложение?! Почему возжелала отправиться к алтарю в присутствии нонны и двух матерей? Змей бы побрал меня и мои глупые романтические грезы!

Мне даже плевать, если Лор спешил под венец ради контроля над моей магией… Ладно, не совсем плевать, но я нисколько не сомневаюсь, что он отплатил бы мне за мой вклад в десятикратном размере. В конце концов, Лоркан Рибио до безобразия щедр.

– Почему ты еще здесь, Росси?

Юстус наконец оттаивает.

– Прошу прощения. Я не спал несколько дней и, боюсь, усталость берет свое.

– Возможно, тебе стоит вздремнуть рядом со своей ведьмочкой после того, как вернешься с тем, о чем я просил.

Хотя Юстус Росси никогда не казался мне приятной компанией, я молюсь, чтобы он не послушал Данте. Возможно, я не в восторге от древнего фейри, но он знает мой секрет и хранит его, пусть и по неясной причине.

– Я посплю, когда Фэллон будет спать. – Бросив на меня взгляд напоследок, он выходит. Намеренно или нет, он не закрывает дверь до конца.

Данте подходит к ней, и на мгновение я жду, что он тоже уйдет, однако он толкает почерневшее дерево, пока не раздается щелчок.

– Может, позволишь мне одеться без посторонних глаз?

Его взгляд скользит по смятому платью.

– Ты моя пленница. У пленников нет привилегий.

– Право, данное Котлом, не привилегия, Данте. – Он лишь приподнимает бровь. – Это весьма незначительная просьба, и, честно говоря, меньшее, что ты можешь сделать после того, как похитил меня.

– Не утруждайся попытками вызвать во мне чувство вины. Я привел тебя сюда, чтобы наделить магией и сделать королевой Люче. В этом нет ничего мучительного.

Он, на хрен, издевается, что ли?

– У меня не было желания становиться твоей королевой.

Я не намерена показывать слабость, однако, когда он делает шаг ко мне, невольно отступаю. Совсем скоро спина соприкасается с камнем. И Данте… он продолжает надвигаться, глаза горят неприкрытой яростью.

Приблизившись ко мне, он обхватывает мою шею здоровой рукой и прижимается губами к уху.

– Подумай об Энтони. – Тон его голоса мягкий, в отличие от выражения лица. – Представь, что я с ним сделаю, если ты продолжишь мне грубить, Заклинательница змей.

Он не сильно давит, тем не менее я хриплю так, словно он сжимает мне трахею. Как же я его ненавижу. Как презираю! Мне хочется набросить ему на шею кровавую петлю, вот только я ничего не знаю о шаббинской магии.

Его зловонное дыхание обволакивает меня, сопровождая слова, которые заглушает мое громоподобное сердцебиение. Я не хочу здесь быть. Не хочу терпеть Данте. Не хочу быть его женой.

– Отпусти меня, – хриплю я, пытаясь его оттолкнуть, однако он словно сделан из камня, а я из воды.

Его хватка становится сильнее, а тело преодолевает разделяющее нас расстояние, в обнаженную кожу впивается ткань, которую я прижимаю к себе, в сердце же – отвращение.

Я закрываю глаза и пытаюсь вытащить себя из этой обсидиановой ямы, подальше от этого мерзкого фейри. Сознание наполняется образами Лора, его нежными прикосновениями, страстным голосом, его пьянящим запахом. Я пытаюсь улететь к нему, как уже делала много раз, однако окружающие меня обсидиановые плиты обрезают моему разуму крылья.

Влажные ресницы вздымаются, и я вкладываю в свой взгляд весь бушующий в сердце ядовитый ураган. Глаза Данте сужаются, как и обхват пальцев. Он что-то бурчит, но я вновь ничего не слышу.

На этот раз не из-за пульса.

Я его не слышу из-за гомона вокруг. Брови приподнимаются, когда голоса становятся четче, затем еще выше, когда лицо Данте сменяется лицами Киэна и Джианы.

Какого…

Это не может быть воспоминанием, поскольку я никогда не сидела в небесной таверне с ними обоими. Я опускаю взгляд и замечаю чьи-то руки. Руки, выходящие из моего тела, но не мои. Тонкие коричневые пальцы испещрены розовыми шрамами.

– Это случилось, – сдавленно произносит Бронвен. – Мериам ее выпустила.

О боги мои, я в сознании Бронвен!

Но как она еще дышит? Неужели Лор не узнал о ее причастности к моему похищению?

– Позовите Лоркана! – велит Бронвен, и ее поспешные слова останавливают мои вопросы, а также дыхание. Я увижу свою пару!

Киэн и Джиана одновременно вскидывают брови, уставившись на меня – на Бронвен, – затем Киэн встает и превращается в ворона – вероятно, чтобы воспользоваться узами, которые в птичьем облике соединяют его с королем.

Мгновение спустя он вновь становится человеком.

– Уверена, что смотрит именно Фэллон, акав?

– Та, Киэн. – Комната двигается, когда Бронвен кивает.

Вокруг стола собираются вороны. Я узнаю Колма и Фионна, пару, которая меня охраняла, и владельца таверны Коннора с сыном Ридом. И Лазаруса! Гигантский фейри-целитель тоже здесь, в морщинках вокруг глаз и рта застыло беспокойство.

Рид спрашивает что-то на вороньем. Отвечает ему Джиа:

– Бронвен знает, потому что Фэллон использует ее глаза.

Она в Небесном Королевстве…

Она в безопасности…

Ох, Джиа!

Серые глаза подруги возвращаются к Бронвен, широкие и сияющие, как серебряные монеты.

– Фэллон за нами наблюдает.

Внезапно в памяти всплывает разговор с Бронвен, когда я спросила, понимает ли она, кто использует ее зрение, и древняя провидица ответила отрицательно.

«Почему ты солгала, Бронвен?» – вопрошаю я через связь, которая нас сейчас связывает.

Если она меня слышит, то не отвечает. Я уже собираюсь задать более насущные вопросы – о благополучии людей, которых успела полюбить, – когда толпа перевертышей расступается вокруг густого облака темного дыма.

Дыма, который материализуется в… в…

Пульс совсем сбивается с ритма, меня охватывает невыносимое желание выпрыгнуть из головы Бронвен и упасть в объятия Лоркана.

– Где она? Спроси ее, где она! – Лор ударяет кулаком по столу. Кулаком из плоти и крови.

Данте солгал!

Габриэле не сразил одного из воронов короля, ибо мужчина передо мной цел и во всей красе.

– Ты и сам знаешь, что шаббинная связь не такая же, как парная. Я не слышу ее, Морргот, – спокойно отвечает Бронвен.

– Данте, ты ее задушишь! – Встревоженный голос дедушки вырывает меня из мыслей Бронвен и от Лора.

Задыхаясь, я пытаюсь ухватиться за магию, которая позволила мне воспользоваться глазами Бронвен, больше всего на свете желая вернуться к своей паре через множество невидимых слоев мироздания, однако хрупкое видение ускользает, как песок сквозь пальцы. Я хватаюсь за горло, которое ноет больше от горя, чем от нападения Данте.

Поверх его плеча мелькают выпученные глаза дедушки. То есть Юстуса. Генерал мне не родня. Не такая, как те, кого я только что лицезрела.

– Вам следует осторожно с ней обращаться, Ваше Величество. Фэллон не бессмертна. – Юстус едва разжимает зубы, произнося эту ложь.

Ведь это ложь, верно? Ведь теперь я бессмертна?

– Не так уж сильно я ее душил, – ворчит Данте. – Кроме того, от нехватки воздуха глаза не становятся белыми. От чего, Котел тебя побери, у нее радужки побелели?

– Она пыталась связаться со своей парой.

От потрясения все тело каменеет.

– Парой? – Данте выплевывает это слово, как некое богохульство.

– У воронов есть предназначенная им пара.

– Я без тебя знаю, Росси, не вчера родился! – Ноздри Данте раздуваются, а радужки темнеют, становясь чернильными, как Марелюче в сумерках. – Чего я не знал, так это того, что у моей невесты есть пара. Кто? – хрипит он так, будто это его только что пытались задушить.

– Багровый Ворон, Маэцца.

Кровь вскипает от ярости. Как он мог меня предать?

«Говорил же, Фэллон, он тебе не друг», – шепчет дьяволенок на плече. Наверное, следовало бы встревожиться от того, что я слышу его голос, но, поскольку он говорит здравые вещи, я прислушиваюсь.

Сверля генерала взглядом, я невольно задаюсь вопросом: когда же он выдаст другой секрет, который обо мне знает? Когда сообщит Данте Реджио, что по моим венам течет магия?