Дом зла

Глава 4

Спала я плохо, хотя большая постель была удобной и мягкой, с невесомым одеялом из гагачьего пуха. Из головы не шли мысли о конфликтной ситуации в семействе Уорбартонов. Когда я проваливалась в сон, мимо меня проплывала зловещая фигура миссис Рэтбоун, вечно сердитая Марта Уорбартон, обходительный Керр и хмурый Клайв.

Проснулась я внезапно, села, резко выпрямившись, сердце учащенно билось тяжелыми толчками, как будто от смертельного испуга. Серп зарождающейся луны висел на небе в окне, и я инстинктивно поняла, что разбудило меня – свистящий звук, с которым вода вырывалась из отверстия вентиляционной трубы, хотя сейчас за окном я могла слышать лишь шум волн, равномерно бьющихся о скалистые обломки камней внизу.

Стараясь успокоиться, я потянулась за часами на прикроватном столике; воздух в комнате остыл, я почувствовала, что замерзла. Два тридцать. Я зевнула, приходя в себя, все еще не до конца сознавая, где нахожусь. Я не в госпитале. Я нахожусь в "Вороньем Гнезде", а здесь время не имеет большого значения. Я могу заснуть снова и сладко спать еще много часов подряд. Опять зевнув, довольная перспективой, я забралась поглубже в мягкую, теплую постель, натянув одеяло до подбородка. В комнате медсестер в госпитале меня могли поднять ночью в любое время, и я привыкла просыпаться, когда мой будильник был готов прозвенеть, и уже не было смысла засыпать снова.

И вдруг воспоминания, ностальгия по Лос-Анджелесу и работе в центре, по друзьям, нахлынули с такой силой, что я не смогла уснуть. Лежала, глядя сквозь тяжелые веки на серп луны за моим окном. Шум моря показался в два раза сильнее, чем прошлой ночью. Волны тяжело бились о камни с настойчивой равномерностью, как будто сердитый великан работал внизу молотком, пробивая ко мне дорогу, пока я лежу беспомощная на огромной кровати.

Наконец я решительно приказала себе привыкнуть и к шуму волн, и к свистящим выбросам воды из вентиляционного отверстия. Как раз следующего такого выброса я и ждала сейчас – он должен был последовать с минуты на минуту. Чем раньше я привыкну к мысли о неизбежности этого явления и ночных звуков моря, тем лучше. Немного успокоившись, я задремала. Вокруг в полной тишине спал дом, все было мирно. И я должна спать...

Если я и услышу этот проклятый выброс за окном, это будет означать, что наступило утро – вот и все. Я повернулась на бок и закрыла глаза, принуждая силой воли взбудораженный мозг успокоиться.

И вдруг, пробуждая меня от долгожданной дремоты, возник звук, непонятный, усиливающийся – казалось, вдруг ожил подземный вулкан где-то подо мной. Звук был отличен от того, что я слышала раньше, хотя я сразу подумала о вентиляционной трубе. Звук стремительно нарастал, становился все громче, как будто что-то закупорило отверстие, через которое должен был произойти выброс воды. Я поняла, что снова сижу на постели. Меня била дрожь, она сначала пробежала ознобом по шее и спине, потом распространилась по всему телу – я вся тряслась под моей топкой ночной рубашкой.

И вдруг звук изменился, рев сменился грохотом взрыва, зазвенели стекла. Серп луны исчез мгновенно, когда столб воды взметнулся, наконец, вверх. Он взлетел гораздо выше на этот раз. Я не думала, что вода может подняться так высоко. Я выскочила из постели, продолжая трястись от страха. Было такое впечатление, что высокий прилив внезапно захватил потайной подвал в скале и вода в поисках выхода вырвалась с силой из трубы.

Казалось, тонны воды обрушились обратно в море и на маленький двор за моим окном. Шторы на моих открытых окнах парусами надулись внутрь, с них стекала вода.

Широко открытыми глазами смотрела я на окно. Сама не знаю, чего я ждала, но невольно связывала этот потоп, эти вырвавшиеся на свободу водные массы с подводным извержением вулкана или подземными испытаниями неподалеку. Я содрогнулась, представив гигантскую волну, которая приближается и заливает нижний этаж "Вороньего Гнезда", а потом весь огромный дом рушится, оставляя руины, как у Эдгара По в "Доме Эшера".

Но в квадрате окна снова появился серп луны, а грохот постепенно затихал, превращаясь в обычное негромкое шипенье. Скоро все смолкло. Теперь море внизу казалось спокойным и мирным после взрыва ярости. Я стояла у кровати, дрожа, ожидая продолжения. Понадобилось немалое усилие воли, чтобы подойти к окну и посмотреть. Тяжелые шторы были мокрыми на ощупь, мои босые ноги попали в лужу ледяной воды.

Я выглянула испуганно. Обычный вид моря в лунном свете. Только шторы на окнах и стекла были мокрыми, вода стекала на пол, образуя лужи.

Я с трудом, неловкими движениями закрыла окна и вернулась в кровать. Я была в нерешительности. Все еще ждала. Казалось, время тянется бесконечно, минуты как часы, я слышала лишь стук сердца и приглушенные стоны волн.

Вот, началось. Я напряглась, ожидая нового взрыва стихии. Но ничего не случилось: обычный, знакомый уже свистящий звук, какие я слышала днем. Шел прилив, он еще не достиг высшей точки, потом поднялся столб воды, но его высота не превышала обычной, и брызги даже не попали на каменный дворик под моим окном. Столб взлетел и почти бесшумно упал в море.

И тут меня охватила новая волна ужаса. Причина грохота крылась в том, что чем-то было забито отверстие трубы! Вот откуда этот устрашающий рев стихии и затем взрыв. Вот причина необыкновенной высоты водяного столба и его силы. Он достиг моих окон и намочил всю восточную стену дома.

Наверное, такие же взрывы воды случались в те дни, когда грабители запирали в подвал какого-нибудь бедолагу моряка и море с неимоверной силой выталкивало тело через трубу, выбрасывая его наружу, как пробку из бутылки с вином, – так велико было давление воды во время прилива.

Я залезла в постель и натянула на себя одеяло. Долго лежала дрожа, жалея, что покинула Лос-Анджелес. Я снова вдруг ощутила себя напуганной девочкой в темноте. И прошло немало времени, прежде чем здравый смысл и профессиональная выучка заставили меня найти объяснение феномену. Не тело, разумеется, закупорило трубу, туда занесло приливом или кусок деревянной обшивки, или затопленный груз, что-то забило выходное отверстие, и лишь давление воды вытолкнуло помеху наружу.

Но я еще не скоро смогла уснуть...

Проснулась я с тяжелой головой. Открыв глаза, долго боролась со сном. Было утро, и солнечный свет залил комнату, кто-то раздвинул шторы и открыл мои окна. Я увидела аккуратное платье горничной и обрадовалась, но память о прошлой ночи вновь вернулась ко мне.

– Доброе утро, мисс Монтроуз.

Молли Уотерс, улыбаясь, шла ко мне от окна, и я почувствовала аромат кофе где-то рядом собой.

Я зевнула и села, потягиваясь.

– Доброе утро, Молли.

– Прихватила для вас утренний кофе, когда несла молоко для Робин. Хорошо спали?

Я с трудом выдавила улыбку, вспомнив ночное происшествие.

– До определенного времени. Потом эта труба внизу издала такой ужасный вой и грохот, что разбудила меня. После этого я долго не могла уснуть. Ты слышала ночью этот ужасный звук?

Она покачала головой:

– Меня тоже вначале это тревожило. Но вы привыкнете. Пройдет немного времени, и вы не будете замечать его.

– Но такой шум может разбудить мертвого. Как будто взрыв атомной бомбы! Мою комнату залило водой. Ты не заметила, что шторы намокли? И лужи воды на полу. Вот почему я закрыла ночью окна. Ведь ты тоже слышала?

– Нет, – она смотрела на меня с любопытством, подозревая, что мне приснился кошмар, – шторы действительно мокрые. Я потом их постираю. От соли на них часто выступают пятна. Но в основном вода попадает в комнату в виде брызг, таких мелких, что толстый ковер и плотные шторы впитывают влагу мгновенно. – Она смущенно порозовев, призналась: – Я сплю как убитая. Как только попадаю в постель, сразу засыпаю до утра. Тем более, что вчера мы встречались с Кеном. Ходили в Тригони, в кино. Может быть, это случилось, когда меня не было в доме?

Я с улыбкой вспомнила приятное молодое лицо Кена Брайена.

– Нет. Если только ты не пришла домой под утро. Это случилось в половине третьего. И больше походило на взрыв, чем на выброс воды.

Она нахмурилась:

– Может, в трубе что-то застряло? Иногда бывает, хотя я ни разу не видела, чтобы вода при этом достигала окон. Только один раз это случилось.

Я невольно понизила голос:

– Я тоже так подумала, Молли. Как будто что-то застряло в отверстии, а потом было выброшено с силой. Ты говоришь, однажды такое было? Когда?

Она кивнула:

– Да, так уже было. И Кен знает. Это было ужасно. Мы проснулись оба, хотя миссис Рэтбоун утверждала, что ничего не слышала. Поздно ночью, два года назад. Я запомнила, потому что на следующий день была найдена мертвой бедная миссис Уорбартон. Мне потом казалось, что это было дурным предзнаменованием. Как будто ночной выброс был предвестником несчастья, которое произошло в "Вороньем Гнезде". Но конечно, это глупо. Миссис Рэтбоун рассказывала мне, что такое иногда случается, когда отверстие забивается водорослями после шторма. И Кену приходится в отлив идти и прочищать трубу. И всегда он достает много водорослей и всякого хлама. Кену поручено следить, чтобы труба была свободна от мусора. Однажды он обнаружил в ней кусок деревянной обшивки, но в основном водоросли. Наверно, он забыл прочистить последний раз. У него много другой работы. Миссис Рэтбоун не дает ему отдыхать. Вы не скажете ей? А то Кену попадет.

– Я ничего не скажу миссис Рэтбоун, – пообещала я, успокоенная. Ну конечно. Вот что это было. Трубу забили водоросли.

Молли улыбнулась:

– Вы слышали, как в старицу они использовали тайную комнату внизу? Они когда-то были морскими разбойниками. Запирали в подвале спасшихся после кораблекрушения людей, и бедняги там тонули в прилив, а вода потом выталкивала их тела в море. Когда трупы всплывали, они находили их и хоронили на острове Виселиц. Говорили всем, что люди утонули при кораблекрушении. И на телах действительно не было следов насилия. Во всяком случае, так говорят люди в Тригони. Миссис Рэтбоун утверждает, что они все врут. Она говорит, что только один из Уорбартонов был плохим человеком. Это Натан. Он был пиратом.

Я кивнула:

– Я слышала об этом. Мне рассказала Бэт Свенсон. Ты веришь в эти легенды, Молли?

Она пугливо оглянулась на дверь:

– Мой дед рассказывал такое, что волосы дыбом вставали, мисс Монтроуз. Он слышал от своего деда. Говорят, дурная кровь у всех Уорбартонов. Я еще могу терпеть раздражительность Марты, но Керр и Клайв... Эти хуже всех...

– Марта может и не иметь крови Уорбартонов. Она ведь только вышла замуж за одного из них.

– Ошибаетесь, – живо возразила мне Молли, – она вышла за своего кузена. Пейте скорей ваш кофе, мисс Монтроуз. Он быстро остывает здесь. Завтрак будет в восемь. И миссис Рэтбоун сказала, что сегодня вы будете завтракать с нами на кухне. Остальные редко спускаются к завтраку вообще. Мистера Дэвида ждут к одиннадцати.

– Спасибо, Молли. А когда приедет доктор Честер?

– Никто никогда не знает, в какое время появится доктор Честер. Но вы сразу услышите его автомобиль.

Кофе вернул меня к жизни, потом я приняла душ и переоделась в обычное платье. Времени у меня достаточно, чтобы надеть форму медсестры, если понадобится. Обычная одежда – роскошь для медсестры, и с ней нелегко расстаться.

Я зашла к Робин и помогла ей принять ванну. Потом снова уложила в постель. Доктор Честер оставил лист предписаний для приема лекарств, и, когда Молли принесла овсянку для девочки и фруктовый сок, я сама дала Робин утренние дозы таблеток, чтобы наладить поскорее наши отношения пациента – медсестры. И лучше приготовиться к встрече с доктором Честером. Я автоматически замерила пульс и температуру, скорее чтобы удовлетворить собственное любопытство, чем для доктора Честера – он на этот счет не оставил инструкций, хотя, на мой взгляд, это было упущением. У нее оказалась небольшая температура, видимо за счет хронического воспаления, если судить по паре отметок доктора Честера на листе. Пульс слабый и учащен. Мы с ней немного посмеялись, я старалась обратить в шутку процедуры, и ей, кажется, понравились мои хлопоты вокруг нее.

Потом я вышла от Робин и направилась по коридору к апартаментам Дэвида Уорбартона. Большинство дверей были заперты снаружи – очевидно, ими не пользовались. Дальше я обнаружила лестницу, ведущую прямо из коридора во двор, под мое окно. Дверь на лестницу была распахнута, и я слышала, как во дворе кто-то весело насвистывает. Я взглянула на часы. Еще полчаса до завтрака.

На узкой лестнице было темно, и я заморгала, ступив вдруг на залитый солнцем двор. Напротив красной кирпичной стены стояли две банки с белой краской, и Кен Брайен мыл нижние окна. Около него было ведро с мыльной горячей водой и лежали тряпки, он энергично ими работал.

Увидев меня, он широко ухмыльнулся, и свист оборвался на высокой ноте.

– Доброе утро, мисс Монтроуз! – произнес он приветливо.

– Доброе утро, Кен.

– Окна на этой стороне всегда покрыты толстым слоем соли. Сегодня отмоешь, завтра будут такими же, надо снова мыть. В каменные плитки тоже соль въедается, приходится все время смывать из шланга.

– Кажется, прошлой ночью забило вентиляционное отверстие, – сказала я, – и когда пробка вылетела, то звук был, будто выстрелила пушка, и водяной столб был такой высоты, что брызги попали ко мне в комнату. Наверно, поэтому стена влажная сегодня утром. Ты ничего не слышал?

Он виновато взглянул на дверь кухни:

– Ничего. Но это все проклятые водоросли! При высоком приливе их заносит в подвал, и они закупоривают трубу. – Он отложил тряпку. – Пожалуй, спущусь и взгляну прямо сейчас. Зачем им этот подвал, не могу попять! Мистер Дэвид давно бы от него избавился, но остальные считают, что это развлекает гостей. Все хотят видеть проклятый подвал.

– Я тоже, – призналась я.

Он взглянул на меня:

– Нечего особенного. Подвальное помещение высечено в цельном камне скалы. Всегда сыро и скользко, воняет гнилыми водорослями или рыбой, которую туда забрасывает. Там раньше когда-то были ножные кандалы и всякие другие интересные вещи, но их давно съела ржавчина. Но если хотите посмотреть, пошли со мной. Одного раза вам хватит. – Он окинул меня испытующим взглядом.

Я кивнула с просительным видом:

– Я бы взглянула, Кен. Но успеем ли мы до завтрака?

– Еще полно времени, пошли. Займет не больше десяти минут. Но мне нужен фонарь. Подождите здесь. – Он быстро исчез и вернулся, ухмыляясь, с фонарем. – Ну, пошли смотреть комнату ужасов "Вороньего Гнезда".

– Вы верите старым сказкам, Кен? – немного нервничая, спросила я, когда мы направились к какой-то нише в стене. Там оказалась огромная дверь на засове.

– Почему я должен не верить? – Он посмотрел на меня серьезно. – Люди строили такие места, как этот подвал, не для того, чтобы их показывать на экскурсиях. О, его использовали по назначению, и довольно часто! Говорят, там являются призраки.

– Привидения утонувших моряков?

– Не совсем. Один из кораблей, разбившихся около острова Виселиц, вез иммигрантов из Европы. Говорят, что одна спасательная шлюпка добралась до нашей бухты. В ней было полно людей. И все они отправились обратно в море через каменный подвал. Там были женщины и дети, не только мужчины, но это не остановило грабителей. Я знавал одного старика в Тригони, который клялся, что слышал стенания и вопли погибших душ в лунные ночи, когда он рыбачил в бухте около "Вороньего Гнезда". У них было достаточно времени, чтобы понять, что их ждет, когда их запирали туда. Правда, тот старик был немного не в себе, ну, с головой не все в порядке, наверно, он просто слышал крики чаек.

Кен тем временем вынул тяжелый деревянный засов из железных скоб. Петли протестующе заскрипели, когда он открыл дверь. Шум моря сразу стал громче.

– Запоры трудные – слишком много соли, – бормотал он, – слишком много соли. Висячие замки здесь не годятся. Поэтому мы используем дерево, дубовые двери и засовы тоже. И внизу, и наверху. Их нужно менять через пятьдесят лет, не помню, чтобы их меняли при мне, может, только при миссис Уорбартон-старшей. Спускайтесь осторожнее, очень скользко с самого верха. Я пойду первым и посвечу фонарем.

Я робко последовала за ним. Ступени были покатыми, как будто идешь по каменному склону, и царила абсолютная темнота. В моей голове проносились страшные картины: горящие факелы из смолистого дерева и грубые руки грабителей, толкающие своих жертв, дрожащих от страха, вниз.

– Разве не проще было их сбросить с утеса в море?

Парень засмеялся:

– Наверно! Но некоторые могли оказать сопротивление. А так на телах не оставалось следов борьбы. Когда они их вылавливали из моря, никто не мог сказать, что бедняги не утонули при кораблекрушении. Вот такая история. – Он остановился и посветил на каменную стену. Я увидела горизонтальную глубокую прорезь в камне. – Вот до этого места доходит вода при самом высоком приливе. Шесть футов над потолком подвала. Теперь дверь уже не такая прочная, и вода подтекает через нее. Поэтому ниже ступени могут быть в воде. Но дверь уже почти перед нами, и внутри есть свет – проникает сквозь каменные желоба, вы увидите.

Я поскользнулась и чуть не упала. Потом пошла за ним, ступая осторожно, как кот по льду.

Я держала фонарь, светила ему, пока он вытаскивал один огромный засов, потом второй и, наконец, третий.

– Дверь не поддается, – ворчал он, налегая с силой плечом, – там внутри полно проклятых водорослей, не дают открыть.

Наконец после очередного сильного толчка дверь немного приоткрылась. Он взял фонарь и протиснулся внутрь. Я слышала, как он бранится, ногами отбрасывая водоросли. Потом дверь, жалобно заскрипев, поддалась и открылась. Никогда мне не приходилось видеть такой толстой двери. Скорее всего, дубовая, из цельной древесины, дуб, наверное, был в фут толщиной.

– Когда-нибудь ее придется взрывать, чтобы открыть. И надеюсь, тогда проклятый подвал разорвет на куски и смоет в море.

– Там есть вода? – спросила я.

– Нет. Только водоросли. Сейчас отлив. Не подержите фонарь?

Я посветила ему, пока он отбрасывал водоросли в кучу и относил к задней стене. Рассеянный свет едва пробивался в каменный мешок, все здесь имело желто-зеленый оттенок из-за водорослей. Свет проникал через каменные желоба, выдолбленные на уровне моря с наклоном наружу. Кучи водорослей медленно намокали, и слышно было, как они скользят вниз. Вода сразу забурлила и со свистом вырвалась в освобожденные от водорослей каналы.

– Иногда целые месяцы проходят – и никаких пробок, – говорил Кен, – но в летние шторма они образуются быстро. На прошлой неделе как раз был шторм. – Он вычистил наконец все. – Можете подойти теперь.

Я подошла к нему и стала озираться с любопытством. Действительно, смотреть было особенно не на что. Стены, поросшие морской травой. Крыша представляла собой перевернутую воронку. Пол такой скользкий, что было опасно передвигаться. После всех ужасных историй, что я слышала, я ожидала чего-то более интересного от потайной комнаты. Я была разочарована. Просто подвал, выдолбленный в камне в форме трубы. В нем стоял запах гниющих водорослей и моря – сырой, неприятный запах. Захотелось скорее отсюда наверх, на свежий воздух.

Кен Брайен посветил фонарем вверх, в жерло перевернутой воронки:

– Они умели строить в камне в те времена. Каким образом можно прорубить такое помещение в цельной скале, понятия не имею. Наверное, у них были классные каменщики, если они могли вырубить в камне такое. Этот конус закапчивается трубой диаметром примерно в ширину плеч человека, и еще около десяти футов трубы выходит наружу. Надо много водорослей, чтобы закупорить ее. Ну, теперь все чисто. Думаю, труба прочистилась сама, в результате того, что вы слышали ночью. Идите сюда, я покажу вам...

Я взглянула вверх, на яркий солнечный свет, и осмотрела желоба. Их было пять во внешней стене, ниже уровня моря, и я видела, как на воде играют солнечные блики. С содроганием представила я себя запертой в подвале в ожидании прилива. Постепенное нарастание шума воды, под давлением прибывающей через каменные желоба... Жуткое зрелище... Она поднимается выше, выше...

– Я хочу наверх, – сказала я.

Кен засмеялся:

– Конечно. Все хотят. Но здесь вполне безопасно при отливе. Видите, вон там ржавое железо? Когда-то это были ножные кандалы. Наверно, они думали, что некоторые мужчины способны выбраться через трубу наверх. Шанс небольшой был, правда, при условии, что пленники были карликами. Что ж, я должен вернуться к своим окнам. И ваш завтрак готов.

Оставив его запирать тяжелую дверь, я осторожно стала взбираться по ступеням. Давно я так не радовалась солнцу и свежему морскому воздуху. Я остановилась во дворе, благодарно подставив лицо лучам, потом подошла к каменной стене и взглянула вниз с любопытством. Я увидела открытый конец вентиляционной трубы, но только потому, что теперь знала, где его искать среди многих других отверстий, образовавшихся под действием природных факторов. Это эрозия камня. Как ни вглядывалась, но ничего больше я не увидела. Разумеется, подвал смерти был хорошо замаскирован. Даже сейчас трудно догадаться, где начинается лестница, ведущая в него.

Я представила себе массу водорослей, вылетевших ночью из трубы, огромный столб воды и как все это обрушилось в море. Я видела остатки водорослей на берегу, на камнях и в волнах начинающегося прилива. Дальше в воде что-то чернело и шевелилось, двигалось в волнах, когда они наступали и отступали. Ледяным холодом сковало меня от этого зрелища. Я слышала, как Кен запирает верхнюю дверь.

Что-то черное колыхалось в воде, зацепившись за камни, как человек, раскинувший широко руки, протестуя против ударов волн. Я почти теряла сознание от ужаса. Там внизу мертвое тело! Я была так уверена, что видела две руки и надувшийся в воде плащ.

– Кен! Кен!.. – наконец смогла крикнуть я.

Он подбежал и, взглянув мне в лицо, остановился как вкопанный.

– Что случилось, мисс Монтроуз? Вам плохо? – Он больше не улыбался и был встревожен.

– Там... Посмотри, там плавает тело... – еле могла выговорить я, – вон, в воде... Наверно, его выбросило через трубу из подвала вчера ночью...

Он пригляделся.

– Ничего не вижу.

– Вон там! – указала я. – Между двумя большими камнями, в глубоком месте. Недалеко от трубы. Сейчас накатит следующая волна и увидишь... Вот... Видишь?

Он внимательно вглядывался.

– Это мертвое тело... – Бормотала я панически, – и у него нет головы...

Стена, за которую я уцепилась, качалась под моими пальцами.

– Теперь есть и голова, – тихо произнес он. – Бог мой, этого не может быть?..

– Кто-то был в подвале прошлой ночью, – в ужасе говорила я, – заперт там! Ждал...

– Нет. Это не тело. Это... – он замолчал и вдруг начал смеяться, – посмотрите снова, мисс Монтроуз! Вы и меня заставили поверить... Это все проклятый подвал внизу. Он так действует. Взгляните, не бойтесь. Это просто дождевик с капюшоном. Такие носят рыбаки. Кто-то выбросил его, или плащ упал с лодки. Теперь ясно видно. Ну да. Старый плащ...

Рукава все еще были широко раскинуты, но теперь полы распахнулись, и видно стало, что внутри пусто. Пока я смотрела, плащ отцепился от камня, скользнул в глубину и уплыл.

Я перевела дыхание и поймала на себе веселый взгляд Кена. Но он тоже испытывал видимое облегчение.

– Выглядел как утопленник, – хихикнул он нервно, – прямо точь-в-точь. Напугал меня сначала – весь черный, и руки в стороны... Вы, наверно, сильно перепугались, мисс Монтроуз?

– Ужасно... – призналась я.

Возвращаясь в дом, я вдруг вспомнила рассказ рыбака Боба Дженсена. Он говорил о таком дождевике. Плаще, который он дал Линде Уорбартон в тот день, когда она погибла. Я постаралась избавиться от этой мысли. Ведь прошло уже два года. Тот дождевик давно сгнил, от него ничего не осталось. Ничего...