Доминант 80 лвл. Обнажи свою душу

= 11 =

Лео спас Дину от насильников, тащил на себе, выбирал ей одежду, обнимал и даже порол. Но он впервые увидел ее нагую и окончательно удостоверился, что ее бывший муж — законченный кретин.

Если бы Лео был поэтом, он сочинил бы оду, посвященную Дининым грудям: высоким, полным, крепким, с темно-коричневыми ареолами и круглыми сосками. А какая чувствительность! Дина отозвалась на его ласки после первых прикосновений.

Муж — кретин, а девочка — огонь. Лео чуть ли ни мурчал от удовольствия, представляя, какой она станет после обучения. Сладкая — то самое слово. Желанная. Чувственная. Он не любил проводить сессии с неофитками, предпочитал опытных саб: меньше возни, больше отдача. Марина стала исключением, но она словно родилась в Теме. В состоянии сабы она плавилась под его взглядом, как кусок масла на сковороде.

С Диной иначе. Дина сопротивлялась до последнего. Она решила, что будет послушной, но до истинной покорности ей было далеко. Расслабить, выбить почву из-под ног, заставить потерять голову — и только потом взять под свой контроль, подвести к тому, ради чего все и затевалось.

Это стоило ему второго приступа боли. Но, черт возьми, оно того стоило! Правда, если так и дальше пойдет, проблемы с эрекцией ему обеспечены. И кого он наказал, заставив мыть посуду с пробкой в попке? Обнаженная Дина сводила его с ума. Он даже не смог дать ей то, что собирался. Пусть сначала хотя бы оденется, ведь невозможно держать на коленях такую желанную девочку и оставаться равнодушным.

Дина ушла грустная. Наверное, решила, что не заслужила объятий. Лео свистнул Матильде и отправил ее следом за девушкой. Ему нужно хоть немного прийти в себя.

Когда минут через двадцать он заглянул в комнату к Дине, то застал чудную картину. Матильда растянулась во всю длину на кровати, Дина лежала рядом, поглаживая ей брюшко, и тихо пела песню. Лео не прислушивался к словам, зато пара тяжких вздохов вполне передали общее содержание, если не песни, то Дининого настроения.

— Тильда! — рыкнул Лео на собаку.

Ее мгновенно сдуло на пол. Он многое позволял Матильде, но валяться на кровати ей строжайше запрещено.

— Дина, на кровать собаке нельзя, — пояснил он.

— Хорошо…

Дина надела спортивный костюм — длинные брюки и куртку, которую она застегнула под горло. «Словно спряталась в раковине», — подумал Лео.

— Пойдем со мной, я кое-что тебе задолжал, — сказал он.

— Что? — спросила она, не тронувшись с места. — Ты не можешь, это я тебе…

— Да, ты права, — перебил он ее. — Ты — мне. Ты должна мне немного уюта, покоя и теплоты. Готова отдать долг?

Забавно наблюдать, как растерянность на лице Дины сменяется пониманием, а потом чуть ли ни предвкушением.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросил Лео, когда она устроилась у него на коленях и прильнула щекой к груди.

— Зачем?

— Затем, чтобы я не думал только о том, как стащить с тебя эти штанишки и снова заставить стонать от желания, — мрачно сообщил Лео. — Это правда, сладкая, так что давай, теперь твоя очередь. Скажи мне что-нибудь откровенное и правдивое. А потом расскажи о себе.

Дина фыркнула и задумалась.

— Я жду, — напомнил Лео.

— Ну-у-у… хорошо… Я думаю о том, как увидеть тебя голым, всего.

Ее щечки покраснели, но лукавые глаза поблескивали за очками.

— И какие идеи? — поинтересовался Лео.

— Пробраться к тебе в спальню, когда ты будешь в ванной, и подсмотреть в щелочку.

Лео затрясся от смеха:

— Рискни, сладенькая. Твоей попке определенно понравилась плетка.

— Я подумаю, — пообещала Дина.

— Ладно, теперь о себе.

— А что ты хочешь знать? Я жила обычно, как все, основное уже рассказала.

— Что угодно. Ты живешь одна?

— С мамой. Мы не подруги, но у нас нормальные отношения. Мы не мешаем друг другу.

— А ты хоть раз позвонила ей, как уехала из дома?

— Нет. Но она не волнуется.

— Разве?

— Она никогда не опекала меня сверх меры. Я обещала ей позвонить, как устроюсь.

— Ты устроилась. Отчего не позвонила?

— Не знаю. — Дина отвела взгляд. — Вечером позвоню. Зачем тебе это?

— Хочу знать о тебе все. Позвони сейчас.

— Телефон в комнате.

— Воспользуйся тем, что на столе.

Дину злила его просьба, и он не мог понять, почему. Он вмешивается в ее личное пространство, бесспорно. Но отчего она не осадит его, если это неприятно? В конце концов, она не его рабыня.

— Я позвоню, но попозже. В твоем присутствии, если это проверка.

— Ты споришь из вредности или есть причина?

Дина соскочила на пол раньше, чем он успел ее поймать, подошла к столу, набрала номер и включила громкую связь.

— Мам? Привет.

— Привет, дорогая. Что-то случилось?

— Нет, все в порядке. Хотела сказать, что нашла работу, хорошую, по специальности. У меня все хорошо.

— И слава богу.

— Как твои дела?

— Как обычно. Дина, у тебя все? Я сейчас не могу говорить.

— До свидания, мама. Береги себя.

— Все? — спросила Дина, закончив разговор. — Твое любопытство удовлетворено?

Лео молча смотрел на нее, постукивая пальцами по подлокотникам кресла. Зря он настаивал. Дина расстроилась, причина понятна, вина его.

— Мог бы просто сказать, что устал держать на коленях такую корову, — припечатала Дина и выскочила из комнаты.

Лео закатил глаза. И что, снова наказывать? Не многовато ли для одного вечера? Впрочем, наказать можно и игнорированием. Он хотел извиниться за бестактность… Впрочем, одно другому не мешает. Куда она могла пойти? Только к себе.

Дина стояла у окна, за которым уже стемнело.

— Прошу прощения, я не должен был настаивать.

— Разве у тебя нет такого права? — спросила она, не оборачиваясь.

— Нет. Ты не моя рабыня, — сухо ответил Лео.

Самое время для ответных извинений. Не может же она не понимать, что ляпнула глупость?

— А чем рабыня отличается от сабы?

Лео вздохнул и вышел из комнаты. Что ж, в этом есть и положительный момент, он перестал думать о сексе.

— Лео! — Дина побежала следом. — Лео!

Он остановился перед кабинетом и развернулся к ней. Видимо, его взгляд был тяжелым… или страшным… Дина отшатнулась и побледнела, но все же спросила:

— Я приготовлю ужин?

— Кухня в твоем распоряжении, — ответил он и зашел в кабинет, закрыв дверь перед ее носом.

Лео никогда не сомневался, как вести себя с женщинами. С обычными ванильными он был обходителен и вежлив, с сабами — строг. Тема определяла тактику поведения, держала в строгих рамках, позволяла играть на грани. Дина — ни то, ни другое. Он сердился на нее за строптивость и жалел, потому что сам спровоцировал на грубость. Чертова привычка… Надо было оставить девочку в покое, просто подарить ей немного тепла, а он снова начал воспитывать и проверять границы дозволенного.

Работа отвлекла. Часы показывали восемь вечера, когда Дина постучала в кабинет и приоткрыла дверь в ожидании ответа.

— Ужин… на столе, — сообщила она, так и не дождавшись от него вопроса, что ей нужно.

Игнорировать ужин не стоило. Лео проголодался, да еще разыгралось любопытство, какая Дина хозяйка. Умеет готовить или нет?

Накрыла она в столовой, правда, на свой вкус. Лео обнаружил на столе горку сырников на блюде, сметану, варенье и чай.

— Это что? — поинтересовался он тихо.

— Сырники… — Дина посмотрела на него с тревогой. — Там в холодильнике… ты же сказал…

Она замолчала, растерянно теребя передник.

— То есть это тот самый полезный творог, который ты превратила в жареные вредные плюшки? И мы будем есть это на ночь?

И чем он думал, когда позволил ей готовить ужин? Видел же, чем она питается! Никакой здоровой пищи, и…

— Н-нет… Не будем, — прошептала Дина. От обиды у нее дрожал подбородок. — Прости.

Она взяла блюдо с сырниками и понесла его на кухню. Лео успел перехватить ее у мусорного ведра и отобрал блюдо.

— Дина…

Она находилась в каком-то оцепенении — смотрела на него, но как будто не видела, а из глаз текли крупные слезы. Лео подумал, что за пару дней превратился из уверенного в себе мужчины в полного идиота. И зачем он набросился на Дину? Она же не прислуга, и ничего не знает о его вкусах и привычках.

— Прости, — снова пробормотала она. — Я не хотела портить твой творог. Хочешь, сделаю салат? Там овощи… они же тоже полезные… Хочешь, я куплю новый? Скажи, где тут магазин, я схожу.

— Дина…

Просто женщина или саба? Приласкать или привести в чувство? Извиниться или…

— Разве ты не любил сырники в детстве? — вдруг спросила она. — Или оладушки. Мама пекла по выходным, когда была дома, и мы ели их с вишневым вареньем…

— У меня нет мамы, — выдавил Лео. — Детдомовский я.

Когда он в последний раз произносил эти слова? Никто не знал, только самые близкие друзья. Ближний круг — те, за которых он перегрызет глотку любому, те, которым он доверит защищать спину. Пришлая малознакомая девчонка словно заставила его обнажить душу, вырвав это признание. И чем? Какими-то жареными лепешками!

— Пойдем ужинать, Дина, — сказал он ей. — Я с удовольствием попробую твои сырники.