Вольный дух и хранитель лесов и рощ леший получил в народе не меньше полусотни имен и прозвищ – в зависимости от облика и занятий. Леший – главный в лесу, властелин, царь растительности и тропинок, старший меж лесными обитателями. Нередко леший воплощает собой всю чащу – он огромен, «с глазами как звезды», ходит с ветром, по направлению которого можно узнать, куда он идет. При этом не оставляет следов, бурлит водой в реке, шумит деревьями, свищет, кричит разными голосами, словно заполняя собой окружающий мир.
От прочих существ леший отличается признаками, присущими только ему: если он проходит, то ростом равняется с самими высокими деревьями. И наоборот, на прогулке он может выглядеть и как малая былинка, свободно укрываясь под любым ягодным листочком. Лешему приписывают способности к оборотничеству: например, он может показаться в виде дикого зверя – медведя, оленя, кабана и прочих. В то же время способен вселяться в малых зверей, травы и деревья, даже в старые пни и коряги: «Носится леший по своим лесам как угорелый, быстро, едва уследишь за ним, и всегда без шапки, часто с огромной дубиной в руках». По виду – мохнатый, с клиновидной головой и зачесанными налево волосами.
По другим источникам – это простой мужичок, только кафтан у него запахнут на правую сторону и обувка не на ту ногу; глаза горят зеленым огнем, волосы длинные серо-зеленые, на лице нет ни ресниц, ни бровей. Обличьем схож с человеком, но только весь с головы до пят оброс шерстью. Встречному старается показаться обычным человеком, но его легко разоблачить, если посмотреть из-за правого уха коня. Тогда он предстанет дряхлым стариком или косматым чудищем с козлиными ногами, рогами и бородой. Увидеть лешего можно также через хомут и три бороны. Иногда он предстает перед людьми в чем мать родила: обросший мхом и лишайником, иногда – в длинной белой рубахе с широченными рукавами.
Жена лешего лешачиха – неряшливая черноволосая женщина, особенно не заботящаяся о своем внешнем виде. (Вероятно, из-за непривлекательности супруги хозяин леса любит ухаживать за женщинами, склоняя их к греховным делам.) Лешачиха забирает в домах оставленную без благословения пищу, крадет детей, заставляя их работать на себя. Порой, превратившись в молодую женщину, она соблазняет одиноких мужчин, берет в любовники путников, остановившихся в лесных избушках. Бывает, что лешачихи наведываются к дровосекам под видом их жен. Для мужика такое сожительство редко оканчивается благополучно: спустя некоторое время он начинает чахнуть, тосковать и вскоре умирает, если только не решит покинуть людей и сам не обратится лешим, навсегда поселившись в чащобе. Чтобы избавиться от лешачихи, надо надеть ей крест на шею либо отстегать ее рябиновой веткой.
Дети лешего и лешачихи лесавки – маленькие серенькие человечки, похожие на ежей. Живут в прошлогодней листве и бодрствуют с конца лета до середины осени. Они поднимают листву, шелестят высокой травой, засыпают пеших и конных трухой, обматывают паутиной, а натрудившись, сворачиваются в мохнатенькие клубочки и долго отсыпаются. За лесавками присматривают старик листин и бабка листина. Это духи тихие – не шуршат, не буянят, тихо сидят в куче листвы возле пня и командуют, кому и когда шелестеть.
В другой версии лесавки описываются как бледные высокие девушки с длинными черными волосами. В белых грубых рубахах, подвязанных осокой, а то и вовсе обнаженные, они бегают по глухим лесам, напевая лесавкины песни. Могут заманить неосторожного путника в непроходимую чащу леса и оставить одного на погибель. Излюбленное занятие лесавок – красть младенцев, которых они забирают ночью из люльки и закармливают до смерти. Если младенец оказывается некрещеной девочкой, уносят ее на болото и растят как лесавку. Обычно для защиты от их набегов матери-ведуньи кладут в кроватку ребенка раскрытые ножницы или нож.
Жилище лешего – бревенчатая изба в густом ельнике вдали от людских поселений. Порой в больших лесах живут по два и по три леших, которые постоянно ссорятся между собой. Часто дело доходит до драки: соперники бьют друг друга столетними деревьями и стопудовыми камнями, отбитыми от скал. Нередки и битвы леших с водяными, преимущественно в ночную пору.
Шествие лешего сопровождается ветром, который заметает его следы. Этим лесной хозяин напоминает лесных эльфов шведского фольклора.
Леший любит тишину, но может и пошалить: заберется на дерево и давай диким криком грибников пугать. Или корнем прикинется и подножку человеку подставит. Путник упадет, нос расшибет, а леший хохочет-веселится! И грибник перепуганный, сбившись с пути, будет долго плутать по лесу. Довольный своей шуткой, захлопает в ладоши леший, и от этого пойдет по лесу шум и гром, да только заблудившемуся все это совсем не в радость.
Излюбленное время лешего – сумерки, ночь. Но в полумраке чащобы, на темных дорогах и тропинках он появляется и утром, и днем. По общераспространенным представлениям, в лесах, болотах пролегают невидимые «дороги лешего», попасть на которые опасно: лесной владыка может «отбросить» попавшегося ему на пути человека, покалечить, увести за собой, а то и сгубить.
Иногда лешие уводят с собой детей, после чего те дичают, перестают понимать человеческую речь и носить одежду. Взамен похищенного младенца лешие иногда кладут в колыбель связку соломы или полено, но бывает, что взамен оставляют свое дитя – безобразное, глупое и обжорливое. Достигнув 11 лет, этот подмёныш убегает в лес, а если все же остается с людьми, то становится колдуном.
Чтобы запутать путника в лесу, леший с умыслом переставляет дорожные знаки или прикидывается деревом, которое для путников служит приметой. В другой раз он принимает вид знакомого человека и, заводя разговор, украдкой отводит встречного от дороги. А еще может заплакать, будто ребенок, или застонать, как умирающий, чтобы заманить в чащу леса сострадательного мужика и защекотать его до смерти.
Вмешивается леший и в бытовые дела сельчан. По поверью, записанному в Олонецкой губернии, каждый пастух должен подарить лешему на лето корову, не то он озлобится и перепортит все стадо. Охотники тоже приносили ему подношение в виде краюшки хлеба или блина, выкладывая его на каком-нибудь пне.
При приближении женщины леший норовит затащить ее в свою избушку. Чтобы освободить пленницу, рекомендуется поскорее отслужить церковный молебен. Правда, поможет это лишь в том случае, если девушка во время пребывания в гостях ни разу не отведала пищи. Если пленница выполнила это условие и были проведены церковные службы, леший выводит ее туда, откуда и похитил. Впрочем, в некоторых местностях Тульской губернии рассказывали, как девушки сами убегали в лес, но через несколько лет возвращались к людям, причем обученные всяким лесным премудростям, колдовству и знахарству, да еще и с деньгами. Те же, что не вернулись, становились женами лесных духов.
Любимая присказка лешего: «Шел, нашел, потерял». Если, как говорилось, леший «обойдет» путника, тот непременно потеряет дорогу и может заблудиться буквально «в трех соснах». Во избежание таких приключений существовали верные способы рассеять морок лешего: человек должен ничего не есть или носить с собой очищенный от коры сучок липы (лутовку). Кроме того, можно надеть всю одежду наизнанку или перевернуть стельки и переобуться – левый ботинок надеть на правую ногу и наоборот. Только после этого удастся отыскать дорогу из леса.
Проклятых и заблудившихся, не сумевших найти путь домой или не «отведенных», не спасенных родными лесной хозяин забирает себе «в присягу». Вырваться от него можно посредством молитвы или, напротив, матерной брани, а также рассмешив лешего, крикнув «овечья морда, овечья шерсть».
По польскому поверью, леший любит сидеть на старых сучьях в образе совы, и, видимо, поэтому крестьяне опасаются рубить такие деревья. Есть даже поговорка: «Из пустого дупла либо сыч, либо сова, либо сам сатана». На деревьях лешие проводят большую часть времени; качаться и развлекаться для них – самое любимое занятие, отчего в некоторых губерниях лешему давали название «зыбочник» (от зыбки, люльки).
«Новгородский сборник» за 1865 год сообщает, что «лесовые… часто поют песни, хлопают в ладоши, смеются и громогласно ойкают». Согласно сведениям из Архангельской губернии, леший «кричит на разные голоса: и по-ребячьи, и по-бабьи, и по-мужичьи, ржет и по-лошадиному». Он также «поет петухом, кричит курицей, кошкой, малым ребенком». Есть для путников и предостережение: в лесу может свистеть только «хозяин», но не человек – иначе тот обидится.
В народном месяцеслове Купальская ночь на 7 июля считалась временем, когда активизируется и проказит всякая нежить, в том числе и леший. А в ночь под Агафона Огуменника (4 сентября), по поверью, лешие выходили из леса в поле, бегали по деревням и селам, раскидывали снопы по гумнам и вообще творили всякие бесчинства. Для охраны гумен поселяне выходили к загородям, вооруженные кочергой и в тулупах, вывернутых наизнанку. Также особым «срочным днем» лешего считалось Воздвижение (27 сентября), день, когда «лешаки» сгоняли в особые места лесное зверье, – в эти моменты попадаться им на пути было опасно.
Любопытное сказание связано в народе с днем 17 октября: на Ерофея, считали крестьяне, лешие с лесом расстаются. Именно в этот срок они ломают деревья, гоняют зверей по лесу до тех пор, пока не проваливаются под землю. Не полагалось в эту пору даже заглядывать в лес, поскольку там страшно: «леший бесится». Говорили также: «Леший – не свой брат, переломает все косточки не хуже медведя».
Однако с лешим вполне можно было и поладить. Во избежание каких-либо неприятностей каждый, приходя в лес, должен с ним поздороваться и попросить разрешения на ночевку или сбор лесных даров; желательно оставить под деревьями или на пеньке угощение для лесного хозяина и прочих обитателей. Доброго и умного путника он еще и одарит, покажет всякие красоты и чудеса. Может помочь или ответить на разные вопросы. Любит поговорить со знающим человеком и позагадывать загадки.
Тем, кто хочет его позвать, надо знать присказку: «Дедушка леший, покажись не серым волком, не черным вороном, не елью жаровою, покажись таковым, каков я». После таких слов леший, если пожелает, явится в человеческом обличье и с ним можно будет поговорить о жизни.
Чаще всего лешего видели в Купальские дни: в этот период он ходит по лесу рядом с людьми, смотрит на их игры и забавы. В людские поселения заходит редко, уважительно относясь к их служебным духам – домовым и банникам.
Надо сказать, что знакомых, родичей и помощников у лешего не счесть. Среди них – пущевики, полевики, лесной дух аука, моховики и прочие сущности. Пущевик, как правило, живет в непроходимой чащобе – пуще. У него руки как сучья, ими он цепляет путника, срывает одежду, норовит попасть в глаза, чтобы не допустить в свои владения. У него сверкающий взгляд, косматые зеленые волосы, он то кустом колючим прикинется, то корягой, то веткой. Во владениях пущевика вечный мрак и постоянная влажная прохлада даже среди самого жаркого лета. Здесь всякое движение замирает, всякий крик пугает до дрожи – редко кто может избавиться от тягостного, хотя и невидимого присутствия пущевика.
В отличие от прочей нежити, дух леса аука не спит ни зимой, ни летом. Выглядит на первый взгляд довольно безобидно: маленький, пузатенький, с надутыми щеками с круглым выпуклым брюшком. Живет аука в самой глухомани леса, в избушке, проконопаченной золотым мхом. Зимой, когда лешие спят, ему раздолье! Любит он морочить голову человеку в зимнем лесу, отзываться сразу со всех сторон. Того и гляди заведет в глушь или бурелом. Вселит надежду на спасение, а сам водит до тех пор, пока не утомится человек и не уснет сладким морозным сном, забыв обо всем на свете. И делает это аука не от злости, а для собственного развлечения. И чтобы не попасть в такую ситуацию, следует внимательно прислушиваться и по голосу отличать человека от лесной нечисти.
Другой дух с ласковым именем боли-бошка предпочитает прятаться в ягодных местах. При встрече с людьми предстает бедно одетым грустным востроносым старичком: весь в лохмотьях, взгляд печальный, выражение лица скорбное. Однако, если присмотреться, можно заметить хитринку в его глазах. Боли-бошка с глубоким вздохом сообщает встречному, что потерял свою суму и просит-умоляет помочь ее найти. У того, кто посочувствует и примет горестное признание за чистую монету, тотчас заболит голова, кроме того, человек потеряет способность ориентироваться на местности. Но бывает и хуже: как только сердобольный посетитель леса откликнется на мольбу и начнет искать пропажу, боли-бошка вскакивает ему на шею и катается верхом в свое удовольствие.
Если местность болотистая, есть вероятность встретить моховика, маскирующегося в зеленые или бурые тона – под стать мху, в котором живет. Этот самый маленький лесной дух может являться людям в образе свиньи или барана, а захочет спрятаться – превращается в маленькую кочку. По роду занятий моховика можно отнести к лесным сторожам: он не позволяет собирать ягоды в неположенное время. Тех, кто попадется на этом, моховик начинает водить кругами до тех пор, пока вконец не измотает. И все же ради справедливости надо заметить, что, помучив изрядно, моховик обычно отпускает ослушников подобру-поздорову.
Всем этим мелким воинством командует дед-лесовик: руки и ноги у него покрыты корой, в волосах и бороде вьется плющ, на голове – птичье гнездо. Если кто заблудился в лесу, то должен сразу сказать: «Дед-лесовик, ты к лесу, а я к дому привык», – и сразу отыщет верную дорогу.
Вероятно, во многих народных представлениях дед-лесовик и леший – одно и то же существо.
Среди других подчиненных лесовика-лешего – белки, песцы, зайцы, полевые мыши, которых он перегоняет из одного леса в другой. По украинскому поверью, леший, или полисун, гонит плетью голодных волков туда, где они могут найти прокорм. По народным рассказам, лешие обожают карточную игру, где ставкой являются белки да зайцы. Так что массовые миграции этих животных, разумное объяснение которым найти трудно, оказываются на самом деле уплатой карточного долга.
Согласно распространенным представлениям, леший может как напускать на домашнюю скотину хищных зверей, так и охранять стадо по договору с крестьянами. Обычно когда стадо первый раз по весне выходило в поле, то его поручали невидимому надзору святого Егория, но при этом пастух нередко заключал (или «подновлял») и договор с лесным хозяином. Хороший пастух, по понятиям крестьян, должен был знать условия заключения и соблюдения такого соглашения (включавшего жертву лесному духу). Знающиеся с нечистыми духами пастухи во многих районах России почитались колдунами. На берегу Белого моря местные жители еще недавно вспоминали о пастухах-поморах, «сильных» колдунах, которые сумели «закрыть» скот, сделать его невидимым для хищников.
Передавались в народе и относительно простые, незасекреченные методы. В Архангельской губернии, да и в других областях Севера России, считали, что леший согласится охранять деревенское стадо, если в качестве оплаты предложить ему молоко. Для скрепления этого договора пастух произносит заговор и бросает в лес замо́к с ключом; леший поднимает его и отпирает или запирает, в зависимости от желания пастуха. При этом считается, что скот ходит, то есть пасется, только тогда, когда замок отперт. По рассказу, записанному на Вологодчине, леший-пастух избирается из числа нечистых на Ильин день, 2 августа.
Пасти скот может и лешачиха («оборванная жонка», высокая дряхлая старуха). Если человек, заключивший с лесными духами договор, нарушает хотя бы одно из его условий (например, пытается увидеть пастухов-лесовиков), то невидимые помощники исчезают, а разгневавшись, напускают на стадо диких зверей или уводят коров.
Потерявшихся, «уведенных» животных также возвращали с помощью жертв, подарков лесным духам. На Пинеге при пропаже коров увязывали в платок пшеничную шаньгу и горшочек каши и в полночь оставляли на росстани (перекрестке). Считалось, что если горшочек исчезнет, то лесовики возвратят коров. «Чтобы вернуть коров, угнанных лешим, раньше суеверные люди через головы скота бросали хлеб, тем самым стараясь войти «дедушке в милость». В Олонецкой губернии лешему предназначали краюшку хлеба, щепотку чая, кусочки сахара, оставляя их на дереве. Нередко при отыскании скота обращались к колдунам, которые, в свою очередь, имели связь с лесными духами. В повествовании, записанном на Печоре, колдун, знающийся с лешим, отыскивает пропавших животных: идет глухим лесом, «без всякого следа», свистнет – и появляется потерявшаяся лошадь.
Деревенские пастухи заключали с лешим и такой договор: чтобы скотина в болото не забредала, чтобы ее зверье лесное не трогало, чтобы коров не сдаивало. Такое поручительство записывали на бересте или на доске как взаимные обязательства. После чего уносили «берестяную грамоту» и угощение лесному хозяину на заветное место.
Если случалась беда в лесу, то люди обращались к нему за помощью на опушке леса или посреди большой поляны; иногда писали в этом случае «Прошение к лесному царю» и оставляли его на большом пне или в дупле дерева. За помощь люди всегда щедро благодарили лешего, так как понимали, что жить в мире и дружбе с лесными обитателями всегда лучше, чем в ссоре.
В целом можно сказать, что образ лешего в поверьях так же разнообразен, как лес, окружавший поселян с рождения до смерти. Многоликий лесной хозяин, вызывающий к себе двойственное отношение, в сказах большинства районов все же не представляется злокозненным существом, противным Богу и людям. Как и лес, он необходимый участник бытия; леший небезопасен, но в чем-то и привычен. Благодаря вере в «живой» лес, многочисленных лесных обитателей таинственные пространства оказывались приближенными к человеку, а сам человек, растения, звери, птицы нередко становились не противниками, а родственниками, добрыми соседями и надежными помощниками.
Всякий раз, когда люди начинали расчищать леса и распахивать земли под поля, пастбища и новые угодья, они тут же входили в соприкосновение с духами полей – полевиками. Полевик, которого также называли житником, полудником, межевым или полевым чертом, выглядит как старик в белом, с бородой из колосьев. Иногда у него длинные ноги или одна ступня человеческая, а другая собачья, рожки и шерсть огненного цвета. Чаще, однако, он появляется как обычный человек, верхом на коне. Полевик охраняет хлебные поля от беды, сглаза и порчи. Он сгоняет людей с межи и может душить жнецов. Дует и свистит в поле, вызывая ветер. Или бегает, поднимая хвостом облако пыли, чтобы его трудно было увидеть. Ему также приписывают изобретение спиртных напитков.
Полевика можно увидеть в летние лунные ночи и в жаркие дни, когда воздух бывает сильно раскален. В поверьях Ярославской, Тульской губерний он быстрый, стремительный: то он всадник, «здоровенный малый на сером коне», который может переехать уснувшего на меже, то кучер на быстрой тройке, проносящейся по селу перед пожаром. О появлении неподалеку этих существ свидетельствуют «бегающие огоньки», пение, хлопанье, свист.
В легендах некоторых областей, в частности Орловщины, Новгородчины, Тульской губернии, полевики похожи на леших и покрыты лохматой шерстью, обитают под землей, в норах, но выходят оттуда в полдень и перед заходом солнца. В это время они опасны, могут навеять на человека болезнь в виде какой-нибудь лихорадки – поэтому в это время опасно спать. Появляющийся на межах, перекрестках, обочинах дорог, у рвов и ям полевик любит «шутить» над путниками: «водит», заставляет плутать, пугает людей, свистит, хлопает в ладоши, «мелькает искрами», кидается головешками.
Очевидно, что существо это связано с ветром, огнем (искрами пламени), движением Солнца и временем летнего расцвета земли. Он – персонифицированный летний свет и тепло, а потому способствует росту хлебов, но, с другой стороны, может и обернуться пожаром. Облик полевого хозяина сливается то с обликом полуденного духа, то с обликом межевого, охраняющего межи, границы полей. По поверьям, полевики часто встречаются именно у межевых ям. Спать здесь нельзя и потому, что дети полевиков (межевички и луговички) бегают по межам и ловят птиц родителям в пищу, а лежащего на меже могут задушить. На Ярославщине считали, что полевики любят появляться у ям, на перекрестках.
Полевик-межевик – «подземный хозяин», он влияет не столько на само поле, сколько на благополучие людей. На Вологодчине скот поручали попечению «полевого хозяина-батюшки», «полевой хозяйки-матушки». Ярославцы по окончании жатвы несколько несжатых колосьев связывали и с поклоном оставляли полевому «хозяину». Во многих районах России этот обряд именовался «Завивание бороды святых Ильи и Николая», от которых также зависели урожай, плодородие. Очевидно, что колосья в подобных обрядах «борода» – не столько человека, сколько самого поля.
И все же образ полевого хозяина не сложился определенно в верованиях русских крестьян. Возможно, потому, что в XIX веке и вплоть до начала XX века селяне почитали живым существом, дарующим урожай, саму землю, поле; отмечали праздники, «именины» земли, приносили ей дары. Поэтому образ полевика – «живого поля», – с одной стороны, размыт, как и облик волнующейся нивы, а с другой – оттеснен другими «хозяевами» полей и плодородия – Пресвятой Богородицей, святыми Ильей и Николаем.
На Новгородчине записан следующий рассказ женщины: «Это было лет пятнадцать назад, я была в гостях на родине, пробыла там целый вечер; часов около двенадцати собралась и поехала домой, мне дали в провожатые работника Егора, ехать нам было верст шесть. Это было зимой, на Святки. Не доезжая до деревни версты полторы, вдруг видим, что недалеко от нас в стороне, в мелком лесочке, разложен огонь, а вокруг этого огня народ – несколько человек. Мы оба смотрим в ту сторону и вдруг видим, что из лесу к нам катится какой-то шар величиной с голову, и как раз лошадь наша запнулась об этот шар и запуталась. Мы видим, что этот шар рассыпается на огненные искры. Завертки у оглобель саней как не бывало, будто кто нарочно их обрубил. Мы до такой степени перепугались, не можем слова выговорить. Кое-как одну завертку кушаком привязали, а другую оглоблю работник держал в руках, пока не доехали до поля. Тут уж кое-как работник привязал и другую завертку, и доехали до Большого Двора, а тут и перекрестились: слава Тебе, Господи! – рядом и наш дом. Полагаю, что над нами пошутила нечистая сила – полевики грелись да головней в нас и запустили».
Есть и такое свидетельство. Одна белозерская вдова рассказывала у колодца соседке: «Жила я у Алены на Горке. Пропали коровы – я и пошла их искать. Вдруг такой ветер хватил с поля, что Господи Боже мой! Оглянулась я – вижу: стоит кто-то в белом, да так и дует, так и дует, да еще и присвистнет. Я и про коров забыла – скорее домой, а Алена мне и поясняет: „Коли в белом видела, значит, полевой. Дух, приставленный охранять хлебные поля, имеет тело черное, как земля: глаза у него разноцветные; вместо волос голова покрыта длинной зеленой травой; шапки и одежды нет никакой. Говорят, что на каждую деревню дадено по четыре полевика”.
В некоторых районах у поля был не хозяин, а хозяйка – поляха, полевая хозяйка. Ее совсем не было видно, но слышно. Считалось, что она умеет принимать облик аиста, который селится возле людей, поэтому гнезда аистов не разоряют, чтобы не разгневать ее.
Перед первым сезонным выпасом крестьяне старались всячески задобрить полевика и попросить следить за посевами и скотиной. Для этого у соседей тайно крали старого петуха, убивали его и вместе с парой куриных яиц, глухой темной ночью несли на дальний конец поля, где никого нет и никто не услышит. Там говорили просьбу и оставляли подношение, а после уходили. По окончании сезона на поле оставляли несколько не срезанных колосков для полевика и благодарили его за сохранение урожая и скотины.
Если забыть провести эти два ритуала, можно было лишиться как урожая, так и скотинки – полевик загонит ее в овраг и сломает хребет. Когда люди не в ссоре с полевиком, то при пропаже животного они могли к нему обратиться – попросить отыскать, сберечь от травм и вывести обратно.
Если, будучи в Корнуолле или Девоне, путешественник встретит на своем пути крошечного человечка в зеленой одежде, ему не стоит удивляться – перед ним всего-навсего пикси, проказливое создание, охочее до шуток и розыгрышей. Пикси – «старожилы» британских легенд, доставшиеся по наследству от кельтов. В старые времена их еще частенько звали просто маленьким народцем и считали разновидностью эльфов или фейри. Они – духи леса, ростом примерно 10 дюймов, без крыльев, с длинными заостренными ушами, остренькими старческими мордочками, в одеждах из травы и листьев. Полагали, что они являются своеобразным аналогом германских лесных гномов или русского лешего. Пикси, как и остальные волшебные существа, способны изменять свою внешность и представать в разных обличьях.
Живут они в основном вблизи лесных и прочих болот, так как там достаточно мрачно; еще могут селиться в пещерах (опять же зависит от вида). Ведут нещадную борьбу за пещеры с пещерными троллями, которые являются их главными врагами. Пикси косоглазы, обожают зеленый цвет и любят носить остроконечные шапки. Некоторые умеют летать, хотя и не имеют крыльев. Они также ловко прячутся, когда не хотят привлекать к себе внимание, и, разумеется, всегда готовы на шалость-другую, подчас небезобидную и даже опасную.
Пикси довольно злопамятны; разыгрывая людей, они терпеть не могут, когда те суют нос в их дела. Более того, тот, кто пытался преследовать и ловить пикси, обычно бесследно исчезал.
Вредят пикси по-разному. Например, могут разбросать по дороге заклятый дерн. Если человек наступит на него, то перестанет узнавать местность и будет бродить по родным местам, как по незнакомой стране. Пикси могут и гонять лошадей – от этого остаются круги на полях, которые считаются опасными. Если войти в такой круг, то можно попасть в заколдованную страну и уже никогда не вернуться.
Впрочем, пикси могут быть и полезны: иногда они убирают могилки, оставляют на них цветы, следят за порядком на кладбищах, убирают в доме. Питаются всякой растительностью и ее плодами. Если они живут в доме у магов, то питаются тем, что им дадут. Их всегда можно задобрить недорогими подарками и самой простой едой, вроде хлеба и молока. Если с ними хорошо обращаться, то они даже могут подсобить человеку в сложном деле. Сытые пикси добреют настолько, что порой готовы помочь с домашней работой уважившей их хозяйке. Правда, такая работа им быстро надоедает, и они бросают ее при первом же удобном случае. Если пикси подарить новую одежду, он тут же ее натянет и заявит, что больше работать не будет.
Не везде эти существа приязненны к людям. В Девоне обитают коварные пикси, часто заманивающие припозднившихся прохожих вглубь Дартмурских болот. Совет старожилов в таких случаях один: если вы почувствовали, что какая-то неведомая сила ведет вас туда, куда вам совсем не нужно, выверните наизнанку пальто, куртку или иной предмет верхней одежды – это непременно собьет пикси с толку. Кстати, подобный трюк работает не только с ними, но и с феями. У пикси есть еще одна общая с феями слабость – они терпеть не могут прикасаться к изделиям из железа.
Откуда появились пикси? На этот счет сведения в мифах противоречивы. Одна история рассказывает, что предками их было племя, люди которого оказались не столь хороши, чтобы попасть в рай, но и недостаточно злы, чтобы угодить в ад. В результате племя обрекли вечно оставаться на земле. В пору Средневековья появилась другая версия, будто пикси некогда были друидами, не принявшими христианство. Разгневавшись на язычников, Бог заставил их уменьшаться до тех пор, пока они не поверили в его существование. По всему видно, что пикси упорствовали довольно долго, да и не попали ни в рай, ни в ад: рая они не заслуживают, потому как язычники, а чтобы отправиться в ад, недостаточно много грешили.
В литературе (у Чарлза де Линта) можно встретить такое описание пикси: «Вдруг появилась толпа человечков в зеленых одеждах, самым добродушным образом толкавшихся и пихавшихся. При этом они непрерывно шептались и хихикали. Все до единого были… рыжими… уроды, с маленькими, будто обрубленными мордочками, курносыми носами-пятачками и острыми ушами».
Утверждают, что днем пикси превращаются в ежей и в таком виде бродят среди смертных.
Конечно же, столь замечательные фольклорные существа фигурируют во многих литературных и кинопроизведениях. Знаменитая Колокольчик из «Питера Пена» – самая настоящая пикси, не очень-то любящая людей. Пикси появились и в книге «Гарри Поттер и Тайная комната», в эпизоде с уроком по защите от темных искусств. Правда, в одноименном фильме пикси смахивают больше на длинноухих обезьянок, чем на людей. Но, скорее всего, настоящие пикси простили бы создателям кинокартины эту метафорическую вольность.
Эльфы – герои многих легенд и преданий в германо-скандинавском и кельтском фольклоре. Они также известны под названием альвы, но в принципе это то же слово «эльфы», только в произношении некоторых германо-скандинавских народов. Описания этих существ различны в зависимости от фольклорных традиций той или иной страны, но по общему представлению – это красивые, светлые существа, духи леса, дружественные человеку. Наряду с гномами, гоблинами и троллями они постоянные персонажи сказок и литературы фэнтези.
В течение веков сказания об эльфах, описания их внешности, предназначения и характеров существенно менялись, поскольку первоначальный облик создавался еще в эпоху язычества. Позже образ эльфов и их роль в литературных произведениях уже полностью зависели от воли автора и его представлений о волшебном народе. Само слово «эльф», по сути, является неким обобщением – эльфами в разных регионах называли и лесных духов, и фей, и даже троллей. А забавных существ, сопровождающих Санта-Клауса и помогающих ему разносить подарки, именовали рождественскими эльфами.
В германской мифологии происхождение эльфов тесно связывается с историей всего мироздания. Различают две основные разновидности эльфов: альфы – белые, светлые, добрые эльфы, и дверги – мрачные и угрюмые, хитрые карлики (скорее всего, это просто другое название гномов). В эпосе «Старшая Эдда» говорится, что боги создали двух карликов «из крови Бримира, из кости Блаина», а остальных вылепили из глины.
Несколько иная история с эльфами произошла у кельтов. Во времена глубокой древности в Ирландии появились туата де Даннан (племена богини Дану, или дети Дану). Своим колдовством они укрыли землю густыми туманами и безраздельно властвовали на острове, сражаясь с другими племенами и демонами-фоморами, приплывшими из-за моря. Впоследствии туата де Даннан уступили власть над Ирландией милезам (сыновьям Миля). Милезы заключили с туатами договор, по которому они получают остров во владение, а дети Дану могут остаться в Ирландии, но жить не на поверхности земли, а внутри холмов, именуемых сидами. Отсюда и новое название туатов – сиды.
В результате мифологических трансформаций образ сидов почти полностью совпадал с современными представлениями об эльфах, возникшими благодаря классической и современной литературе. Они тоже были высоки ростом и прекрасны лицом. С другой стороны, одного их прикосновения достаточно, чтобы свести человека с ума; стрелы сидов с пропитанными ядом наконечниками убивали на месте.
Правила сидами королева Медб – красавица с голубыми глазами и длинными белокурыми волосами. Тот, кому доводилось ее увидеть, умирал от любви и тоски. Если сидам не докучали, они не обращали на людей ни малейшего внимания. У них своя жизнь, свои заботы – они пасут свой чудесный скот, танцуют, пьют виски и музицируют. Особенно остерегались сидов в Хеллоуин (31 октября), который был древним языческим праздником кельтов. Говорили, что в это время волшебные существа переселяются из одних холмов в другие.
В отличие от жителей Скандинавского полуострова и Германии, британцы не разделяли эльфов на светлых и темных. Тамошним жителям эльфы виделись скорее в образе фейри – не злых, но и не добрых существ, со своими странностями, пристрастиями и пороками. В некоторых графствах Англии люди верили в более или менее добрых, хотя и озорных эльфов. В других – в жестоких, злых и уродливых человечков, именовавшихся так же.
У эльфов была одна не особенно привлекательная черта – страсть к воровству. И забавлялись они не только тем, что обирали поля с горохом да опорожняли бочки с пивом или, забравшись в погреб, вытягивали через соломинку дорогие старые вина. Их воровство иногда принимало скверный оборот: они нередко уводили в холмы невест тотчас после венца или уносили новорожденных детей до крещения. На место похищенных малюток клали в колыбели каких-то своих уродцев, которые изводили окружающих несносным криком и капризами. Эти особенности характера эльфов, естественно, настраивали людей против них. Подобные легенды, равно как и поверья, послужившие им основанием, так прочно укоренились в сознании народа, что до сих пор жители деревень в Швеции и Германии весьма настороженно смотрят на хромых, горбатых и болезненных детей, называя их «подкидышами эльфов».
Иное развитие получили волшебные человечки в Дании. Там под словом «эльфы» подразумевались существа, легенды о которых были широко распространены по всей северной Европе; их называли лесными духами или элле. Описания их схожи: мужчины напоминают стариков в широкополых шляпах, а женщины молоды и прекрасны, однако под зелеными платьями прячут бычьи хвосты (как и мужчины-элле). А если случайно увидеть женщину-элле сзади, то можно заметить, что спина и затылок у нее – полые.
Хотя легенды об эльфах были не очень широко распространены у шведов, их фольклор включал в себя множество рассказов и легенд о всевозможных мистических существах, обитающих в лесу. Считалось, что лесные духи, упоминаемые в старинных шведских преданиях, – это на самом деле лесные эльфы, или лесной народ. Во времена язычества люди верили, что в раскидистых и мощных деревьях непременно обитают эти существа.
В европейской мифологической традиции эльфы заняли если не главное, то одно из почетных мест. Они присутствуют в произведениях лорда Дансени, интересен образ эльфов у Шекспира. Также о них упоминается в «Фаусте» Гете. Свое «второе рождение» эльфы получили в произведениях Дж. Толкиена. В его «Сильмариллионе» говорится об орках как антиподе эльфов, их злобном варианте – с черной кожей и страхом перед солнцем. Некоторые писатели, а также разработчики ролевых систем выводят темных эльфов как отдельную разновидность их расы, часто упоминая о «разделении» двух народов, единых в древности. Наиболее известным образом современных эльфов являются дроу из ролевой системы Dungeons & Dragons, вобравшие в себя многие черты как мифических свартальвов, так и толкиеновских орков.
Ореол святости вокруг языческих рощ берет начало от древнего обычая совершать жертвоприношения на деревьях, что, возможно, заимствовано из греко-римской культуры. Тем не менее в Швеции до сих пор можно увидеть так называемые эльфийские алтари, на которых во времена язычества совершались обряды и жертвоприношения. Некоторые эти обряды проводились и после принятия христианства.