Допетровская Русь

Торговля в стране восточных славян

Днепр к концу VIII века по Рождестве Христове стал славянской рекой, и на всем течении его слышалась славянская речь. По удачному сравнению одного ученого, Днепр в то время являлся как бы становым хребтом, а притоки его – ребрами, и на этом скелете прочно, одним телом, держались племена восточных славян. Удобство сообщения друг с другом по воде, один язык, одинаковые обычаи и верования – все это способствовало более или менее тесному единению отдельных племен восточных славян.

Днепр дал им всем еще и одинаковое занятие, которое требовало постоянной близости отдельных славянских племен. То была торговля. Надобно только присмотреться к карте течения Днепра, чтобы понять, как и отчего возникло здесь торговое движение.

Своими верховьями Днепр близко подходит к Западной Двине и к притокам Ильмень-озера, т. е. к двум важнейшим исходным дорогам с восточной равнины в Балтийское море, впадает же Днепр в Черное море. Притоки Днепра – все большие, многоводные реки, издалека идущие к нему справа и слева; с одной стороны они приближают поднепровские страны к Днестру и Висле, т. е. к путям в Западную Европу, а с другой – к притокам Волги и Дона, т. е. к Каспийскому и Азовскому морям.

При тогдашнем значении рек, как удобнейших путей сообщения сквозь дремучие непроходимые леса, покрывавшие большую часть русской равнины, Днепр, естественно, сделался большой столбовой дорогой между Балтийским и Черным морями – с одной стороны, между Каспийским морем, т. е. среднеазиатским востоком, и Западной Европой – с другой.

В начальной русской летописи так описывается этот великий водный путь: «Бе путь из Варяг (шведское побережье Балтийского моря) в Греки и из Грек по Днепру, и верх Днепра волок (перетаскивали суда посуху) до Ловати, и по Ловати внити в Ильмень озеро великое, из него же потечет Волхов и втечет в озеро великое Нево (Ладожское), и того озера устье (река Нева) внидеть в море Варяжское (Балтийское море), и по тому морю идти до Рима (т. е. стран Западной Европы), а от моря прийти по морю же ко Царю-городу, а от Царя-города прийти в Понт море (в Черное море), в него же втечет Днепр река. Днепр бо потече из Волковьского леса и потечеть на полъдне, а Двина из того же леса потечеть, а идеть на полунощье и внидеть в море Варяжское; из того же леса потече Волга на восток и втечеть семьюдесятью жерел (устий) в море Хвалисское (Каспийское). Тем из Руси можно итти по Волзе в Болгары (Прикамский край), и в Хвалиссы (Закаспийские страны), и далее на восток дойти в жребий Симов (арабы), а по Двине в Варяги (Швеция и Прибалтийские страны), из Варяг до Рима, от Рима же и до племени Хамова (север Африки)». Так подробно и точно знал древний русский летописец направление путей в те отдаленные страны, которые он называет. Не один век должен был уйти на то, чтобы вызнать эти направления от области среднего Днепра.

По северному берегу Черного моря еще в глубокой древности основались греческие поселения – Херсонес, Феодосия, Оливиополь, Танаис и др. Эти колонии были житницами эллинских государств. Отсюда шел хлеб, которым питались Афины, Коринф, Милет и другие города. О плодородии и обилии этого края существовали у греков легендарные рассказы. Реки славились рыбой, а дальше к северу от моря в лесах водилось множество пушного зверя – бобров, лисиц, куниц, соболей, а диких пчел было столько, что рои их, рассказывали греки, заграждали пути дальше на север. Драгоценные меха, мед и воск, смола были главнейшим товаром, который греческие поселенцы на северном берегу Черного моря скупали и выманивали у жителей Поднепровья, Дона, Днестра и Буга и с большой для себя выгодой продавали в Элладе. Жители этих колоний и положили начало торговому движению по Днепру. Греки еще до Р. X. проникали далеко по Днепру и Висле на Балтийское побережье, где приобретали столь ценимый ими янтарь. Вслед за греками этот путь хорошо прознали и римляне. Таким образом еще за много веков до расселения по Днепру славян эта река была торговой дорогой. Незаметно втянулись в эту торговлю и племена славян, когда сделались обитателями Поднепровья. Сначала они только продавали пришлым купцам-грекам то, что добывали на своих лесных угодьях: меха, воск, мед, а потом понемногу и сами стали ездить с товарами в чужие страны и обменивать там произведения своей суровой родины на такие товары, в каких нуждались сами и для себя и для перепродажи. Находки в курганах и городищах Поднепровья греческой посуды, ювелирных изделий и монет разных, иногда очень отдаленных эпох, живо свидетельствуют о древности и широте размеров торгового движения по Днепру «из варяг в греки». В черноморских степях речные пути с юга на север близко соприкасаются с речными путями на запад и на восток, там, где системы притоков Днепра сближаются с притоками Днестра и Вислы и с системами Дона и Волги. Посредниками тут служили, начиная со скифов, все иранские и тюркские племена, сменявшие одно другие во владении степью. Эти пути, особенно на европейский запад, часто бывали засорены при той смене кочевых племен, которая составляет все содержание истории южнорусской равнины в степной ее части с V века до Р. X. и более тысячелетия после. Но эти пути никогда не забывались и были хорошо известны в римскую эпоху. Находки по всей территории, населенной славянами, римских сребреников конца I, II и III веков свидетельствуют о старинном значительном торговом движении через страну славян с европейского запада. Особенно важное значение для истории приднепровских славян получило развитие торговли по речным путям на азиатский восток.

На этом направлении двигателями торговли были арабские купцы. Появление арабов в стране славян относится к тому времени, когда арабы под управлением ближайших преемников Магомета далеко расширили свое государство. От пределов Индии, через все побережье Северной Африки, до самых Пиренеев простиралась власть арабов. Столица их Багдад сделался в VIII веке средоточием торговли между Индией, Африкой, Китаем и северными странами. Арабские купцы ездили в Китай и глубь Индии, ездили и в южную Африку, а Каспийским морем и Волгою через всю нынешнюю Россию проникали до стран средней Европы.

На севере арабские купцы ездили через страну хазар. Хазары были племя монгольско-тюркского происхождения. Еще во II веке по Р. X. кочевали они в степях по нижнему течению Волги и у северных отрогов Кавказа. В V веке они были покорены гуннами. Гуннское нашествие отбросило хазарские кочевья в прикаспийские степи. Отсюда началась упорная борьба хазар с персидским государством. С VII века хазары снова господствуют в приволжских и придонских степях. На Волге они овладели страной булгар и тогда же утвердились в северной части Крыма и вошли в столкновение с Византией. Продолжались и их набеги на Персию, где в это время утверждался арабский халифат. Эти набеги хазар на владения арабов и Византию постепенно прекращались, потому что полудиким кочевникам хазарам была не под силу борьба с могущественной Византией и с арабским халифатом. Тогда наступила пора сравнительно мирного общения хазар с этими своими соседями. Уже с конца VII века арабские купцы появляются на Волге, в стране хазар. Отсюда они проникают к булгарам и славянам. Славянские племена, обитавшие по среднему Днепру, были покорены хазарами. Это обстоятельство имело очень большое значение для славян. Как подвластные хазарам, они должны были пускать в свою страну чужеземных купцов, приходивших из Хазарии, и в то же время сами получили возможность ездить с товарами, со своей лесной добычей, в хазарские города. Таким образом хазары вовлекли племена поднепровских славян в круговорот тогдашней мировой торговли. Кроме древнего великого водного пути в Греки, славяне скоро освоились и с новыми путями на восток.

Средоточиями торговли славян с востоком были город Булгары, неподалеку от слияния Волги с Камой, хазарские города Саркел, или Белая Вежа, между Доном и Волгой, где эти реки сближаются, и Итиль в устьях Волги. Итиль был столицей Хазарского царства и главным местом обмена товаров; с арабского востока, из Персии, из кавказских стран, из Византии шли сюда плоды человеческого труда, а с севера стекалась всякая лесная добыча. В Итиль сходились для торгового обмена люди разных национальностей, разных вероисповеданий, различной степени образованности. Арабы были магометане, среди арабских купцов было очень много евреев, греки были христиане, славяне – язычники. В условиях тогдашней торговли иноземные купцы подолгу заживались в стране хазар, устраивали здесь свои склады, поселяли своих приказчиков, и таким образом устанавливалось тесное общение и хазар с пришельцами и иноземных гостей разных вер и национальностей друг с другом. Хазары многое перенимали у более образованных арабов, евреев и греков. В VIII веке хазарский каган принял еврейскую веру, в низших слоях хазарского народа заметно стало распространяться магометанство, появились среди хазар и христиане. Один арабский писатель рассказывает, что в Итиле было установлено каганом семь судей – двое для магометан, которые судили по Корану, двое для христиан, которые судили по Инджилю, т. е. по Евангелию, двое для исповедывавших еврейство, судившие по законам Торы, и один для язычников, «судивший по законам разума». Среди язычников арабский писатель называет и славян.

По Каспийскому морю арабские купцы приходили на своих кораблях в Итиль. Отсюда вверх по Волге плыли они в страну булгар. Здесь в Великом городе был большой торг. Сюда приходили со своими товарами славяне, а с Балтийского моря – северные купцы-воины, норманны, которых греки называли варягами, а арабы – руссами. Эта торговля наметила и проторила речные пути из стран прибалтийских и славянских в страну хазар. Славянские гости со среднего Днепра шли до нынешнего Киева по Днепру, потом по Десне добирались до Оскола, впадающего в Донец, и по этой реке и Дону добирались до Белой Вежи, где перетаскивали свои суда в Волгу и спускались к Итилю. В страну булгар, в Великий город, шли они по Днепру, Десне и Сейму, перетаскивали суда в Угру, приток Оки, и Окой попадали на Волгу. Северные купцы-воины шли из Финского залива в Неву, потом Ладогой и Свирью в Онежское озеро, отсюда реками Вытегрой и Ковжей в Белоозеро и Шексной направлялись на Волгу. Были, конечно, и другие речные пути. Торговым средоточием в стране днепровских славян арабы называют город Кухбу, т. е. Киев. Это «ближайший город руссов к мусульманству, – говорит один арабский писатель X века, – место благодатное и местопребывание царей; отсюда вывозят разнообразные меха и ценные мечи». Знали арабы и Новгород – северный исход великого водного пути: «Склябе (т. е. город словен) город благодатный. Из него приходят торговать в страну булгар, когда бывает мир».

Славяне не только торговали с пришлыми к ним иноземцами, они и сами ездили торговать в отдаленные страны. Один арабский путешественник писал в 860 годах, т. е. уже во времена Рюрика и Аскольда, что славянские купцы возят товары из отдаленнейших краев своей страны к Черному морю, в греческие города, где греки берут десятину с их товаров, что те же купцы ходят на лодках по Волге, спускаются до хазарской столицы, владетелю которой тоже выплачивают десятину, выходят затем в Каспийское море, проникают на юго-восточные берега его и даже иногда привозят свои товары на верблюдах в столицу арабского царства – Багдад. «Руссы постоянно торгуют с хазаром и румом», т. е. Римом, Византией, говорит арабский писатель Ибн-Хаукал. В страну булгар славяно-русские купцы приходили в лодках целыми дружинами; здесь они строили свои балаганы и раскладывали в них товары, ожидая покупателей. В числе этих товаров главное место занимали меха, которые ценились очень дорого у арабов и считались царским украшением. Кажется, весь торг у них со славянами шел на меха; куньи меха шли со стороны славян вместо монеты; слово «куны» долго, до татар, значило у нас – деньги. Две куньи шкурки равнялись 2 ¹/₂ арабским диргемам, потому что «чеканеной монеты своей у них нет, – замечает араб-современник, – и звонкую монету заменяют им куньи меха». Особенно ценили арабы мех чернобурых лисиц, и, когда татарское нашествие прекратило всякую торговлю с Русью, арабы отметили с сожалением это прекращение отсутствием привоза в их страну меха чернобурых лисиц.

Продавали славяне дары своего леса: меха, кожи, мед, смолу, а также и плоды военной удачи – «челядь», т. е. рабов. В те суровые времена пленные всегда становились рабами своих победителей.

Покупали славянские купцы у греков шелковые ткани, золото, кружева, всякие лакомства, вина, мыло, губки; у хазар и арабов приобретали они бисер, драгоценные камни, сафьян, сабли, ковры, пряности; с Варяжского моря привозили они янтарь, бронзовые и железные изделия, олово, свинец и особенно славившееся тогда северное оружие – мечи и топоры. Купленным у одних они торговали с другими, и таким путем число предметов их торга было очень значительно.

При торговле с образованными народами славяне употребляли иностранную монету – «арабчики», или греческую – «златницы». Впрочем, чаще всего меняли товар на товар. С дикими народами они вели исключительно меновую торговлю.

Торговое общение с арабами оставило следы и в нашем языке. Ткани шли к нам из Византии и от арабов – вот почему некоторые части одежды у славян носят восточные названия: сарафан, парча, камка, армяк, корзно; от арабов шла знаменитая дамасская сталь и изделия из нее, а также драгоценные камни; отсюда в русском языке слова: сабля, кинжал, харалуг (вороненая сталь), алмаз, бирюза, яхонт, сапфир; все эти слова арабского происхождения и утвердились в нашем языке с давних пор.

Заходя часто в такие страны, языка которых не знали, славянские купцы вели так называемую немую торговлю. Летопись сохранила одно воспоминание о такой торговле. «Есть горы около моря, – читаем там, – высота их до небес; в горах тех живут люди, и языка их нельзя понять: показывают на железо и помавают рукой, прося железа; и если кто даст им нож или топор, дают в обмен меха».

Один арабский писатель так рассказывает о торговле приволжских булгар с дикими народами, населявшими леса к северу от средней Волги. «Булгары, – говорит он, – приносят свои товары для продажи, и каждый, отметив свой товар знаком, оставляет его на том месте, куда приходят туземцы, а сами удаляются. Спустя немного времени купцы приходят опять и находят на том месте товар, какой продают жители этой страны. Если купец доволен количеством и качеством положенного туземцами, то оставляет свой и берет то, что принесли туземцы; если же недоволен, то берет обратно свой товар». Так же торговали с дикарями, вероятно, и славянские купцы.

Что торговля велась славянами большая, видно из того обилия кладов, которые находят в земле по всему пространству нынешней России. По монетам этих кладов и можно судить, с кем торговали славяне. Много попадается в кладах арабских монет, причем некоторые клады достигают семи и более пудов весу. Большая часть находимых в кладах монет относится к IX и X векам, ко времени наибольшего развития восточной торговли в стране славян. Но есть клады, в которых самые позднейшие монеты не позже начала IX века, а ранние восходят к началу VIII века; изредка попадаются монеты VII века, и то лишь самых последних его лет. Все это наглядно свидетельствует, что именно в VIII веке завязалась торговля славян днепровских с хазарским и арабским востоком. «Но этот век был временем утверждения хазар в южнорусских степях; ясно, что хазары и были торговыми посредниками между этим востоком и русскими славянами». Возле г. Мурома, Владимирской губ., был найден, напр., клад, состоящий из 11 077 монет, почти исключительно арабских. Одновременно с арабскими монетами, иногда в одних кладах с ними, находят немалое количество монет западноевропейских, а на юге, в Малороссии, часто находят в земле монеты греческие и древнеримские; у тамошних крестьян явилось даже особое название для этих находок; они называют их «Ивановы головки», находя, вероятно, сходство в изображении на монетах голов римских императоров с изображением усекновенной главы Иоанна Предтечи.

Зарывали тогдашние люди свои деньги в землю потому, что в то тревожное время нельзя было найти хранителя-банкира вернее. Уходя торговать или воевать далеко на чужую сторону, славянин хоронил свое добро в поле, около жилища, в лесу, на берегу реки, словом, где ему казалось укромнее. Делал поблизости знак – набрасывал камень или садил деревцо. Возвратившись домой, часто после многолетнего отсутствия, он по оставленным приметам легко находил зарытое добро. Но если зарывший клад человек не возвращался, убитый на войне или погибший как-нибудь иначе, что в тогдашней жизни было совсем не диковина, то безответный банкир мать сыра земля навсегда сохраняла в своих недрах вверенную ей тайну, и только случай, иногда через сотни лет, обнаруживал клад.

Находки монет арабских, греческих, римских и западноевропейских по всему пространству России ясно говорят о размерах и распространении древнеславянской торговли. Находят клады чаще всего поблизости старинных городов, вблизи от больших рек, на волоках, т. е. на тех местах, где перетаскивали лодки посуху из одной реки в другую[3], на местах, где, по преданию, стояли большие селения. Все это показывает, что не грабеж, не военная добыча, а именно торговля была источником этих кладов.

Благодаря развитию торговли, по всей земле, заселенной славянами, стали появляться большие торговые города. Тогда возникли Ладога, Новгород Великий, Смоленск, Полоцк, Любеч, Киев, Чернигов и др.

Города эти стоят цепью по великому водному пути «из варяг в греки», т. е. по Днепру и его притокам, и далее по Двине, Волхову. Некоторые из них забираются очень далеко к востоку, на верхнюю Волгу, как, например, Суздаль, Ростов Великий. К 900 годам в стране восточных славян насчитывалось более 20 крупных городов, мелких же было столько, что скверные соседи славян, норманны-варяги, называли славянскую землю на своем языке «Гардарик», что значит страна городов.

Очень может быть, что города эти возникли из тех крепостей, которые каждое племя строило для себя и куда «затворялось» на случай нападения врагов.

За крепкой изгородью городов люди тех времен отсиживались, пока не минует опасность. С развитием торговли к прежнему военному значению городов прибавилось значение торговое. Расположенные на самом великом водном пути или вблизи от него, т. е. всегда на большой торговой дороге, города эти сделались складами, в которые изнутри страны свозились для продажи добытые там товары. Здесь налаживались караваны-артели купцов, отсюда они отправлялись в чужие страны, сюда же приезжали и иностранные купцы.

У каждого из таких больших городов вырастал понемногу, так сказать, свой приход из более мелких торговых и промысловых поселений, забиравшихся далеко в сторону от большой реки, в глубь лесов и полей. Эти мелкие торгово-промысловые места назывались погостами; сюда сходились для торговли, для «гостьбы», как тогда говорили, звероловы, бортники, бобровники, смолокуры, лыкодеры, словом, всякие лесные промышленники.

С распространением христианства на этих рынках, как на местах привычных людских сборищ, начали ставить церкви: тогда погост получил значение места, где стоит сельская церковь; при церквах хоронили покойников, отсюда значение слова погост как кладбища.

На погосты наезжали купцы из больших городов, скупали и выменивали у приходивших сюда добычников плоды их труда и удачи и увозили в города, где продавали дары леса пришлым купцам или сами везли их в чужие страны.

Торговля в то время была делом опасным и трудным. Не считая опасностей самого пути, шедшему или ехавшему с товаром купцу всюду угрожали враги. Могли ограбить недобрые люди, могли налететь со степи кочевые хищники и, перебив купцов, увезти товар в свои становища; приходилось отбиваться и от дикого зверья, которым полны были тогдашние леса. Купцу тех времен надо было умело владеть мечом и копьем.

Так как очень ценным товаром на иноземных рынках тех времен были рабы, то славянские купцы выступали иногда, надо думать, и в роли охотников за людьми, нападая на беззащитные поселки чужого племени и уводя в плен их обитателей. Недаром же по всему тогдашнему миру славились славянские рабы. В Царьграде, если кому нужен был раб, шли покупать его на тот рынок, где русские купцы[4] «приходяще куплю деяше». Рабов-славян можно было найти тогда в Италии, Испании и Египте.

Это торговое движение, утвердившееся и все более развивавшееся в стране восточных славян, надолго определило промысловый и торговый характер жизни восточных славян. В IX, X и XI веках торговля и промысел для торговли – основное и важнейшее занятие народа.

До нас дошло живое описание самого круговорота торговой деятельности русских городов, принадлежащее перу византийского императора Константина Багрянородного. В 9-й главе своего сочинения «Об управлении государством», написанного около половины X века, Константин рассказывает, что «люди, прибывающие в Константинополь из нынешней Руси (т. е. из стран, лежащих за Киевом), идут частью из Новгорода… частью из города Смоленска, из Любеча, Чернигова и Вышегорода. Все они плывут вниз по Днепру и сходятся у города Киева, называемого также Самватос. Славяне же, платящие дань Руси, так называемые кривичи, лучане и другие, рубят у себя в горах древесные стволы в зимнее время, обтесывают их и весною, как только лед растает, свозят в ближайшие озера. Спустив суда в Днепр, они отправляются вниз по реке и плывут к Киеву. Здесь они вытаскивают ладьи на берег и продают их руссам. Последние покупают только самые суда, которые сами снабжают веслами, скамьями для гребцов и прочими снастями от старых ладей. В июне месяце они (руссы) пускаются в плавание по Днепру и плывут до Витичева – города, находящегося под властью руссов. Здесь они собираются в течение двух или трех дней; когда же соберутся все ладьи, они отправляются далее и плывут вниз по Днепру. И сперва они приплывают к первому порогу, называемому Есупи[5], что значит по-русски и по-славянски “не спи”. Хоть этот порог настолько узок, что имеет только ширину циканистериона (одного здания в Византии), но посреди его возвышаются крутые, высокие скалы, имеющие вид островов. Когда волны приливают к ним, то высоко поднимаются и низвергаются (со скал) вниз с сильным ревом. Поэтому руссы не решаются плыть прямо между скалами, но, остановившись вблизи их, высаживают людей, оставляя все на ладьях. Раздевшись, они идут в воду, ощупывая ногами дно, чтобы не наткнуться на какой-нибудь камень, причем одни двигают вперед шестами нос, другие – среднюю часть, третьи – корму судов. Так они минуют со всевозможною осторожностью этот первый порог, обходя его угол и держась около берега реки. Прошедши этот порог, они снова забирают остальных (высаженных) с берега и плывут далее ко второму порогу, называемому по-русски Ульворси, по-славянски Островунипраг, что значит “остров порога”[6]. Он так же опасен и труден для проезда, как и первый; и они опять высаживают людей и тащат ладьи, как и в первый раз. Таким образом подходят они к третьему порогу, по имени Геландри, что значит по-славянски “шум порога”[7]. Затем они подходят к четвертому, большому порогу, называемому по-русски Айфор, по-славянски Неясыть[8]… У этого порога все суда останавливаются, люди, выбранные для того, чтобы стоять на страже, выходят и отправляются на свои места: эту стражу они отбывают очень внимательно, по причине близости печенегов. Остальные вытаскивают груз, имеющийся в ладьях, выводят оттуда также скованных невольников и ведут их по суше на протяжении 6000 шагов, пока не минуют порога. Таким же образом они или тащат за собою, или несут на плечах свои ладьи, пока не придут по ту сторону порога. Там они спускают их опять в воду, снова нагружают свои меха и сами садятся в ладьи. Достигнув пятого порога, называемого по-русски Баруфорос[9], по-славянски Вульнипрах, потому что он образует большой водоворот, они опять проводят суда, держась берега реки, как у первого и второго порогов. Затем они приходят к шестому, который называется по-русски Леанти, а по-славянски Верутци, т. е. бурление воды[10]. Подобным же образом они минуют и его, и плывут отсюда к седьмому порогу, называемому по-русски Струкун, по-славянски Напрези, что означает “малый порог”[11]. И они прибывают к так называемому Крарийскому перевозу, у которого херсониты переправляются из Руси, а печенеги в Херсон. Этот перевоз имеет ширину ипподрома, и высота берега, которую видит глаз снизу, такова, что пущенная оттуда стрела как раз попадает в плывущих. Поэтому печенеги приходят сюда и нападают на руссов. Прошедши это место, они пристают к острову, называемому именем Св. Григория; на этом острове они совершают свое жертвоприношение, так как на нем стоит очень высокий дуб. Они приносят в жертву живых петухов. Они также втыкают в землю кругом стрелы, другие кладут хлеб и мясо и что каждый из них вообще имеет при себе, сообразно с их обычаем. О петухах они бросают жребий, резать ли и есть их, или оставить живыми. Прошедши этот остров, руссы не боятся более печенегов, пока наконец они приплывают в реку Селину».

Добравшись до Царьграда, славяно-русские купцы могли торговать там шесть месяцев. Останавливались славяно-русские купцы не в самом городе, а в одном из его предместий. В городе они продавали свои товары и покупали греческие, не платя пошлин. По окончании торга греки должны были давать славяно-русским купцам съестные припасы и нужные корабельные снасти для обратного пути. Еле-еле к октябрю попадали купцы обратно в Киев, а в ноябре им приходилось уже ехать по внутренним торгам и торжкам, распродавая купленные летом заморские товары, скупая для будущего летнего похода за море лесные продукты.

Так совершался в те отдаленные времена круговорот торговой жизни в стране восточных славян.

Описание Константина Багрянородного было составлено им в ту пору, когда в славянских городах утвердились и княжили норманские, варяжские князья. Но еще полного слияния варягов-руссов и славян не произошло. Константин очень определенно различает ладьи славян и руссов, а в описании порогов не забывает привести русские, т. е. норманские, и славянские имена порогов.

Варяги тоже издавна появились на великом водном пути. По Неве, Ладоге, Волхову, Ловати и затем по Днепру большими и малыми ватагами пробирались они в Византию, где нанимались на военную службу к византийскому императору. По дороге они могли подолгу засиживаться в славянских городах в качестве то гостей, то более или менее временных хозяев, когда им удавалось силой завладеть тем или иным городом; но по большей части они заживались в славянских городах в качестве наемников, вооруженной стражи славянских торговых караванов и складов. Вместе со славянами они стали участниками торгового движения и на восток, в страну булгар и хазар.

Славяно-русские и иноземные купцы, в целях скупки нужных им для вывоза товаров, бродили большими и малыми артелями по всей стране восточных славян. Покупая и выменивая то, что им было нужно, гости распространяли по всей стране и местные и иноземные товары. Наибольшее распространение из иноземных товаров, судя по археологическим находкам, имели разные украшения, особенно стеклянные бусы и мелкие поделки из серебра. Но насущное значение для внутренней торговли имели, как можно думать, соль и металлы, «так как во всем остальном, – замечает проф. М. Грушевский, – главнейшие потребности народной жизни удовлетворялись местными продуктами и изделиями». Соли не добывалось в стране восточных славян, и этот необходимый для человеческого существования продукт везли издалека – из Крыма, с берегов Балтики, из теперешней Галиции. Известия о доставке соли в киевские края из Галиции сохранились в летописной записи, относящейся, правда, к концу XI века, когда в Киеве случился острый соляной голод: «не стало соли во всей Русской земле», – шла война у киевского князя с галицким, и торговым людям не стало пути из Галича и Перемышля к Киеву. Но, несмотря на поздний характер этого известия о ввозе соли в страну славян из Галиции, можно смело думать, что так дело обстояло и в более древнее время. Что касается металлов, то славяне несомненно умели добывать железо из болотной руды, но его не хватало, и железо приходилось тоже покупать на стороне. Арабский писатель Аль-Бекри утверждает, что свинец и олово привозили в страну славян торговцы с запада. С запада шла к славянам и медь. Другим источником, снабжавшим славян металлами, могли быть пермские и приуральские страны, где находят следы очень древних разработок тамошних богатых руд. Отсюда железо и медь попадали в страну славян через финнов.

Торговым центром как для внутренней, так и для внешней, заграничной торговли давно, может быть, еще в VIII веке, обозначился в стране славян Киев, возникший на южном исходе великого водного пути по Днепру. Поместившись ниже устьев главных притоков Днепра – Припяти и Десны, Киев естественно становился сборным пунктом для всего, что двигалось по днепровской системе рек. А эта система своими разветвлениями близко соприкасалась с системами других больших водных путей. Припять соединяла систему Днепра с системой Буга и Вислы, Сейм – с системой Дона, Десна – с системой Оки, верховья самого Днепра близко подходят к верховьям Западной Двины, Волги и соприкасаются с водными путями, ведущими в озерную область.

Киев же являлся перекрестком и сухопутных путей. Через Киев шел путь из Волыни и «из Ляхов», а также и более южный из Чехии и Венгрии через Галицию. От Киева шел путь на северо-восток в Курскую область и на юго-восток к Переяславлю Южному, откуда и получали свое направление три знаменитых впоследствии пути – «греческий», имевший направление по Днепру в византийские владения в Тавриде, «западный», шедший по Днепру вниз и сворачивавший где-то не выше Канева к юго-востоку, и «соляной» – торная дорога в крымские солончаки за солью. Соль в Крыму добывалась с очень давних пор и вывозилась отсюда даже в Малую Азию. «Кроме вывоза соли, в Крыму, – говорит проф. М. Грушевский, – должен был происходить такой же обмен русских продуктов на греческие и вообще южные товары, какой лишь в большем размере велся в Константинополе».

Константин Багрянородный говорит, что в таврических городах сосредоточивалась греческая торговля со степными кочевниками, что херсонесцы покупали у печенегов шкуры и воск; шкуры действительно могли быть печенежским товаром, но воск к печенегам мог попадать только из славянских рук, так как печенеги были дикие кочевники и пчеловодством вряд ли могли заниматься. Во всяком случае наличность целых трех сухопутных путей на юг, в Тавриду, и возникновение впоследствии даже особого русского города и княжения в Тавриде – Тмутараканского, настолько обширного и богатого, что счастливый соперник Ярослава Мудрого, его брат Мстислав, не захотел переехать из Тмутаракани в Киев, свидетельствуют о большом значении торговом, а впоследствии и политическом, этих путей, ведших от Киева к Тавриду.

Путь на европейский запад тоже шел от Киева. Германские хроники X века знают русских купцов, доставляющих воск, рабов и лошадей в пределы восточной марки, т. е. нынешней Австрии; есть известие от этого же времени о русских купцах, приходивших в Прагу; через Киев в Прагу попадали мусульманские и еврейские купцы из страны хазар. Через Киев шли на запад и византийские товары. Немецкие купцы тогда же, т. е. около X века, появляются в Киевской, Волынской и Галицкой земле. Средоточием торговли немцев с Русью в XI веке становится город Регенсбург. Довольно оживленная торговля на этом пути длилась до конца первой четверти XII века.

Развившееся с VIII века в стране восточных славян торговое движение имело большие последствия не только для всего строя и склада тогдашней жизни, но и оказало решительное влияние на будущее восточных славян. Торговля, создав большие города с тянувшими к ним областями, заменила прежнее разделение славян на племена новым, по городовым областям; объединив эти города одинаковым интересом, торговля способствовала вместе с тем слиянию этих областей в одно целое, когда тому приспело время. Торговое движение, шедшее по Днепру и далее по северным рекам, связывавшее Черное море с Балтийским, привлекло на Днепр северных витязей, варягов, под руководством которых и произошло слияние городовых славянских волостей в одно государство; создав новый городской строй жизни со свойственным ему накоплением богатств и неравномерным распределением их, торговля внесла неравенство во взаимные отношения людей, разделив их на богатых и бедных; явилось понятие о частном имуществе, принадлежащем только тому, кто его добыл или заработал, создалось понятие работы одних на других за плату и зависимости работающих за плату от тех, кто им дает работу; наконец, благодаря торговле создавалось общение с другими народами, тем самым расширялись взгляды на мир и человечество, образовались привычки к более удобному устройству внешней жизни, а все это вместе расширяло, подымало и усложняло культурный уровень народа, как принято говорить.

Благодаря торговому общению с греками, восточные славяне узнали христианство, и оно издавна делало в их среде большие успехи. Христианство же принесло с собой грамотность, образование и просвещение.

Главнейшие пособия: И.Е. Забелин «История русской жизни»; В.О. Ключевский «Курс русской истории», ч. I; М. Грушевский «Киевская Русь»; М.В. Довнар-Запольский «История русского народного хозяйства»; Гаркави «Сказания мусульманских писателей».