Дорога беглецов

Глава 10

Лондин

Как только раздался стук, я соскочила с кровати и бросилась к дверной ручке. Я не потрудилась посмотреть в глазок — Брукс стучал каждый вечер одними и теми же тремя короткими стуками.

— Привет. — Брукс ухмыльнулся, когда я рывком открыла дверь.

— Привет. — Я схватила его за футболку и затащила внутрь.

Его губы прижались к моим, когда он пинком захлопнул дверь. Мы были неразрывно связаны руками и губами, когда он отвел меня назад к кровати, приподнял за ребра и уложил на матрас.

— Почему ты так долго? — выдохнула я, когда он проложил дорожку из поцелуев вниз по моей шее.

Он оторвался от меня, чтобы взглянуть на часы на прикроватной тумбочке, и наморщил лоб.

— Я опоздал на две минуты.

— Точно. — Я потянула его за подол рубашки, задирая ее на спине. — Я ждала целую вечность.

Он закатил глаза, стаскивая рубашку до конца.

— Ты могла бы сэкономить нам немного времени и открыть дверь голой.

Я хихикнула.

— Завтра.

— Обещаешь?

Я кивнула, протягивая руку к пуговице на его джинсах.

Это была третья ночь наших свиданий в номере мотеля, и с каждой ночью танец, в котором мы избавляли друг друга от одежды, занимал все меньше и меньше времени. Практика делает свое дело.

Я не проводила с Бруксом ни дня с тех пор, как мы катались на лодке в пятницу. Он был занят все выходные и не смог уделить мне время днем.

Я изо всех сил старалась не подсматривать. Окно моей комнаты выходило на заднюю часть мотеля — на озеро, а не на его двор. Но я выходила из своего номера и бродила по окресностям. Каждый раз его грузовика не было на подъездной дорожке к его дому. Ладно, я подсматривала.

Но он приходил ко мне в номер каждую ночь и оставался на пять или шесть часов, достаточно долго, чтобы к тому времени, как он уходил, я была без сил. Ужин и поцелуи на камне сменились горячим, диким и потным сексом. Справедливая замена.

Я расстегнула молнию на джинсах Брукса, нырнула внутрь и обхватила рукой его член.

Он прикусил мою губу, когда я сжала его.

— Непослушная женщина.

Этот укус был только началом. Мы дразнили и мучили друг друга, пока я не превращалась в корчащееся, кричащее месиво, прижатое к кровати с поднятыми над головой руками, а его тело доводило меня до предела.

После того, как мы оторвались друг от друга, он плюхнулся рядом со мной, его великолепная широкая грудь вздымалась. Я запустила пальцы в темные волосы, положив ладонь на его твердый сосок.

— Мне не следовало сегодня тренироваться, — выдохнул он.

Я повернулась на бок, подперев голову локтем.

— Ты потренировался?

Он кивнул.

— Я вышел на пробежку сегодня утром, прежде чем отправиться в гараж.

— В такую жару? — Дикие лошади не смогли бы вытащить меня на пробежку в такую влажность. Ему следовало прийти сюда, я бы с ним разобралась. — Ты часто бегаешь?

— Подожди с этим вопросом. — Он наклонился и встал с кровати, давая мне возможность оценить его упругую задницу и силу спины, пока шел в ванную. Ему не потребовалось много времени, чтобы избавиться от презерватива и вернуться в постель, вид спереди был таким же великолепным, как и сзади.

Он повторил мою позу — лег на бок лицом ко мне, и накрыл простыней наши ноги и бедра.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

Мое тело напряглось. В последний раз, когда я слышала эти слова, Джемма сообщила мне, что помощница беременна.

— Ничего плохого, — ухмыльнулся он, свободной рукой разглаживая складку у меня между бровями.

— Ладно. — Я немного расслабилась.

— Я бегал этим утром потому, что мой сын попросил меня пойти с ним.

— Твой сын? — Я моргнула, прокручивая в голове это слово. — У тебя есть сын?

Брукс кивнул.

— У меня есть сын. Ему шестнадцать. Он живет то у меня, то у Мойры. На прошлой неделе он был с ней. На этой неделе он со мной.

Это объясняло, почему он отсутствовал все выходные. Меня задело, что из всех наших разговоров я ничего не узнала о его сыне.

— Почему ты мне о нем не рассказал?

— Я сделал это не потому, что пытался скрыть его от тебя. — Брукс взял меня за руку и переплел наши пальцы. — Я не хотел, чтобы ты знала о нем, а он не знал о тебе, если это имеет смысл.

— Имеет. Ты ставишь его на первое место. — Для моих родителей это понятие было чуждо. Кто-нибудь в моей жизни когда-нибудь ставил меня на первое место? Я не могла вспомнить ни одного человека, даже Томаса. Он ставил меня на первое место только если ему это было выгодно.

То, что Брукс ставил своего сына выше всех остальных, сделало его еще более привлекательным для меня.

Отец-одиночка. Хороший отец-одиночка. Этот человек становился все лучше.

— Как его зовут? — спросила я.

— Уайатт.

— Мальчик-курьер из тайского ресторана?

Брукс усмехнулся.

— Да. На самом деле он занимается доставкой из нескольких ресторанов в городе, не только из тайского.

— О. Это там он сегодня вечером?

— Нет, он дома. По вечерам понедельников мы с моими родителями ужинаем вместе. На прошлой неделе я отпросился, чтобы встретиться с тобой в кафе и угостить пирогом. Но мы с Уайаттом оба ходили туда сегодня вечером. Потом вернулись домой. Он дома, переписывается с какой-то девушкой.

— А ты пришел ко мне.

Он заправил прядь волос мне за ухо.

— Я пришел к тебе.

Теперь я увидела сходство между отцом и сыном. Когда Уайатт был в холле мотеля, я не подумала об их сходстве, потому что, ну… зачем мне было это делать? Но теперь, когда я могла это сделать, я увидела, что у Уайатта нос, как у Брукса, и такое же крепкое телосложение.

— Он знает обо мне?

Брукс кивнул.

— Да, знает.

Мне не нужно было спрашивать, как Уайатт отнесся к тому, что Брукс встречается с женщиной, живущей в мотеле. Если бы у его сына были проблемы со мной, Брукс бы уже попрощался.

— Когда ты ему сказал? — спросила я.

— В эти выходные. Я сказал ему, что влюблен в одного из своих клиентов.

— Влюблен?

— Абсолютно. — Он перекатился на другой бок, и его обнаженная грудь прижала мою к кровати. — Прости, что не рассказал тебе о нем раньше.

В Саммерсе время, казалось, замедлилось. Казалось, что мы с Бруксом были вместе уже долгое время, хотя на самом деле прошло меньше двух недель. На его месте я бы тоже не стала заводить разговор с Уайаттом раньше времени. Защитник Брукс ждал, пока не настанет подходящее время поделиться.

Чувство гордости пронзило мое сердце. Брукс считал, что я достойна того, чтобы рассказать обо мне. Он мог сохранить нас в тайне. Я ведь скоро уеду. Но он поделился мной со своим сыном.

— Я понимаю.

— Ты понимаешь?

Я кивнула, изучая гладкую кожу на его щеке. Должно быть, он побрился перед ужином с родителями. Я провела костяшками пальцев по его подбородку к виску. В его темно-русых волосах не было седины.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать три.

Мои глаза расширились.

— И у тебя есть шестнадцатилетний сын?

— Да. Уайатт родился, когда мне было семнадцать.

— Вау.

Я сама стала родителем, когда мне было шестнадцать. Он стал настоящим родителем в семнадцать. Не было сомнений, что его юность была более тяжелой. Также было понятно, почему мы так хорошо ладили, в то время как другие мужчины моего возраста часто казались такими незрелыми.

Обстоятельства вынудили нас обоих быстро повзрослеть.

— У тебя тоже было короткое детство.

Он изучал мое лицо, и его взгляд смягчился.

— Да. Но я ни на минуту не жалею об этом. Несколько лет было тяжело, но мне помогали. У меня было больше поддержки, чем у тебя, это точно. Мои родители. И Мойры тоже.

Мойра была матерью Уайатта. Не потому ли она так ополчилась на мою машину? Потому что видела во мне угрозу не только для своего бывшего мужа, но и для отца своего сына?

— Когда вы поженились?

— Как только нам исполнилось по восемнадцать. — Брукс уронил голову на кровать и лег рядом, чтобы мы могли смотреть друг на друга. Он продолжал держать меня за руку. — Мы с Мойрой старались ради Уайатта. Но все стало слишком сложно, и я не хотел, чтобы мой сын рос с мыслью, что именно таким и должен быть брак. Мы не смеялись. Мы не разговаривали друг с другом. Мы просто… существовали.

Это прозвучало знакомо.

— Как давно вы развелись?

— Десять лет назад. А ты?

Я колебалась. Казалось, что дольше, но на самом деле прошло всего шесть месяцев с тех пор, как я застукала Томаса с секретаршей.

— Официально — три недели назад.

— О. — Взгляд Брукса упал на подушку, его хватка на моей руке ослабла. — Три недели назад. Это, э-э… три недели.

Совсем немного, если вы не знаете моего сердца. Но если знаете, то поймете, что этих трех недель было более чем достаточно, чтобы распрощаться с браком. В тот момент, когда я обнаружила Томаса с членом внутри стонущей помощницы, я разлюбила его. У меня были месяцы на бракоразводный процесс и урегулирование спора, чтобы примириться с окончанием.

Я сменила фамилию. Я договорилась о том, чтобы покинуть дом, в котором мы жили вместе. Сбежать было совсем не сложно.

Брукс провел свободной рукой по подбородку.

— Возможно, это запоздавший на неделю вопрос, но не являемся ли мы побочным действием расставания? Или каким-то шагом, чтобы забыть своего бывшего?

— Никогда. — Я подвинулась, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ты не побочное действие расставания.

— Ты уверена в этом?

Я погладила его по щеке.

— Я провожу с тобой время, занимаюсь сексом, не для того, чтобы доказать своему бывшему мужу, что я двигаюсь дальше. Я занимаюсь с тобой сексом, не потому что мне нужно доказать самой себе, что я двигаюсь дальше. Я занимаюсь с тобой сексом, потому что ты потрясающе целуешься, твои руки на моем теле — это просто мечта, и, если ты еще не заметил, я тоже в тебя влюблена.

Брукс улыбнулся, и облегчение охватило нас обоих.

— Расскажи мне о себе что-нибудь еще.

— Например?

— Не знаю. Все, что угодно.

Я опустилась рядом с ним, закинув свою ногу на его, и прижалась к его груди. Он рукой обнял меня за плечи, чтобы прижать к себе.

Если сегодняшняя ночь будет похожа на прошлую и позапрошлую, мы будем лежать здесь и разговаривать какое-то время, прежде чем кто-то из нас решится пошевелиться. Не потребуется много усилий, чтобы разжечь этот жаркий огонь — прикосновение к моей груди, прикосновение к его бедру, шепот мне на ухо. Но сначала мы поговорим.

Игра в вопросы, которую мы затеяли на камне, была придумана для того, чтобы каждый раскрылся. Но каждый вечер я ловила себя на том, что говорю о себе больше, чем Брукс. Было ли это потому, что он пытался удержать Уайатта от участия в этой истории? Или я перехватывала инициативу в наших разговорах, невольно сосредотачивая внимание на себе?

Я забыла так много историй, но в путешествии вспомнила несколько из них.

— Почему мы всегда говорим обо мне? — спросила я.

— Потому что я хочу запомнить все это, а у меня мало времени.

У нас было мало времени.

— Моя машина все еще будет готова в пятницу?

— Насколько я знаю.

Даже если я останусь на выходные, к этому времени на следующей неделе меня уже здесь не будет.

Возможно, мне было проще продолжать говорить о себе. Чем больше я узнавала о Бруксе, тем труднее было представить, что я его покину. Я знала о Томасе все, что только можно было знать, и не раздумывала дважды, прежде чем сбежать из Бостона.

Мой желудок сжался, тревога за день отъезда росла. Уехать из Саммерса будет в сто раз труднее, чем покинуть Бостон. Это будет необходимо, но мучительно.

— Ты сказала, что машина предназначена другу в Калифорнии. Кому? — спросил он.

— Его зовут Карсон.

— Его?

Мне понравилась нотка ревности в его голосе, хотя причин для ревности не было. Карсон был всего лишь приятным воспоминанием.

— Карсон тоже был беглецом. Он жил на свалке — на самом деле, он был первым, кто обнаружил ее.

Однажды Карсон бродил по Темекьюле в поисках скамейки или другого места для ночлега. Не найдя ничего по своему вкусу, он продолжал идти, пока не заметил костер.

Старик, управляющий свалкой, сжигал в бочке какие-то деревянные обрезки. Свет привлек внимание Карсона, он пробрался внутрь и уснул под звездами на поролоновом сиденье, которое когда-то было в грузовике.

— Он прожил там месяц, прежде чем однажды ночью хозяин свалки наконец не вышел с одеялом. Его звали Лу Майли.

Произнесение его имени вызвало у меня улыбку. В последний раз я разговаривала с Лу, когда звонила, чтобы купить «Кадиллак». Голос у него был такой же, как всегда. Грубый и раздраженный. Он говорил ворчливо, когда это было возможно. Лу был от природы несчастлив, его раздражал весь мир. Но для нас, детей, он открыл свое сердце. Он был нашим героем.

Но Лу больше с нами не было. Через три месяца после того, как я купила «Кадиллак», Джемма узнала, что он умер во сне. Лу мало общался с людьми, но я знала шестерых человек, которые оплакивали его кончину, включая меня.

— Итак, как ты познакомилась с Карсоном?

— Благодаря Джемме, — сказала я. — Они жили в одном трейлерном парке. Когда он перестал приходить домой после школы, она поняла, что он ушел. Сбежав, она расспрашивала окружающих о нем, пока не нашла его. Он пристроил на свалку и ее. А потом, месяц спустя, она нашла меня, и двое превратились в троих.

Я рылась в мусоре за рестораном в поисках еды. Она выхватила сэндвич у меня из рук, закатила глаза и приказала мне следовать за ней. Она отвела меня на свалку, поделилась кое-чем из своих запасов еды и познакомила с Карсоном.

— Трое. — Брукс начертил цифру на моей пояснице. — Я думал, ты сказала, что вас было шестеро.

— Втроем мы прожили около двух месяцев. Потом появилась Кэтрин. Она познакомилась с Карсоном на автомойке, где он работал. Затем появились Ария и Клара. Эти двое были моими новобранцами.

Странно звучит слово «новобранцы». Большинство родителей не одобрили бы идею о том, что один ребенок уговаривает другого сбежать из дома. Но «дом» не всегда ассоциировался с любовью. Иногда «дом» означал боль и страх. «Дом» был тем, от чего мы стремились убежать.

— Где ты их нашла? — спросил Брукс. В его голосе не было осуждения. Шок от истории моей жизни прошел после нашего первого вечера, проведенного вместе. Вместо этого он стал более любопытным. Он смирился с тем, что побег был лучшим из длинного списка дерьмовых вариантов.

Особенно для Арии и Клары.

— Они сами нашли меня. Они жили со своим дядей через два трейлера от моих родителей. Когда им было по десять лет, их родители погибли в автомобильной катастрофе. Дядя, он был… не в себе. Знаешь, как бывает, когда видишь кого-то издалека, и у тебя мурашки бегут по спине? Так было и с ним. Ария и Клара не очень много рассказывали мне о том, почему они ушли, но им и не нужно было. Однажды они пришли на свалку и ни разу не оглянулись.

Я все еще могла представить, как близняшки, взявшись за руки, идут на свалку, как будто это их собственность. Они услышали от ребят из пиццерии, где я работала и что я тусуюсь там.

Мы никому не говорили, даже другим детям, что на самом деле жили там, опасаясь, что появится полиция и заберет нас домой.

— Итак, Карсон в Калифорнии…

— Возможно, — сказала я. — На самом деле я не знаю, там ли еще Карсон. Пару лет назад Джемма узнала, что он все еще живет в Темекьюле — он был на похоронах Лу, — но с тех пор, возможно, переехал.

— Вот почему ты едешь туда. Чтобы узнать, там ли он.

— Да. Может быть, и остальные тоже, я не знаю. Кэтрин может быть в Монтане, где мы с Джеммой ее оставили. Ария и Клара были на год младше меня, и они остались на свалке, когда мы уехали. Насколько я знаю, Карсон остался с ними.

— А если его там нет?

Я пожала плечами.

— Я найду его. Калифорния — это только моя отправная точка.

Я разыщу Карсона и отдам ему машину. Нашу машину.

— Мы жили вместе в «Кадиллаке», — сказала я Бруксу. — Вот почему я хочу подарить его ему. Он настолько мой, насколько и его.

— А где жили все остальные? В других машинах?

Я подвинулась, чтобы положить подбородок ему на грудь и встретиться с ним взглядом.

— Нет. Уцелело не так уж много машин. В основном это было кладбище ржавых обломков и запчастей. Джемма соорудила себе палатку. Все началось с маленькой хижины, которую она построила из листового металла, а потом все росло и росло. Что-то вроде империи, которую она построила в Бостоне.

— Чем она занимается? — спросил Брукс, запустив пальцы в мои волосы, пока я говорила.

— Она начинала с продажи недвижимости. Затем на заработанные деньги создала линию косметики. После этого занялась модой. Затем купила автосалон. Она негласный партнер в трех лучших ресторанах Бостона. У нее есть этот дар. Она берет один доллар и превращает его в десять.

Томасу Джемма не нравилась, в основном из-за ревности. При ее темпах она превзошла бы его по богатству в течение следующих пяти лет. Я надеялась, что она нашла немного счастья вне работы. Я не хотела, чтобы моя подруга жила только работой.

Мне хотелось, чтобы она чаще смеялась, как в те первые дни, когда мы были вместе.

Но что бы она ни искала, она пока этого не нашла.

Я тоже.

— Ее палатка была нашим общим местом. — Я улыбнулась, вспомнив, как мы все сидели, скрестив ноги, в центре ее палатки и играли в покер, делая ставки зубочистками вместо фишек. — Она нашла брезент и создала разные пространства. Кэтрин осталась в палатке с Джеммой. Ария и Клара поселились в кузове сломанного грузовика доставки.

Он был больше, чем «Кадиллак», но мы с Карсоном неустанно дразнили их, говоря, что наша машина стильная, в то время как их машина была белой коробкой.

— Вы с Карсоном были…

— Парой? — спросила я, и Брукс кивнул. — Да. Какое-то время.

Помимо Джеммы, Карсон был первым человеком, которого я по-настоящему полюбила. Он был первым, кто показал мне, каково это — быть любимой. Воспоминания об этой детской влюбленности остались навсегда.

— Мы расстались, когда я уехала с Джеммой и Кэтрин в Монтану. Мы оба знали, что отношения на расстоянии в нашем возрасте долго не продлятся. Я потеряла с ним связь, но мне всегда было интересно, как сложилась его жизнь.

Брукс хмыкнул.

— Думаю, ты скоро узнаешь.

— Я просто надеюсь, что найду его здоровым. — Мое сердце будет разбито, если Карсон потерял ту мальчишескую искру, которую я любила. Мальчика, который шел по жизни с харизмой и уверенностью. Он никогда не смотрел на нашу ситуацию иначе, как с волнением. Может быть, именно поэтому я считала те годы приключением. Карсон сделал это время волшебным.

Он был для всех нас. Он был защитником. Придумывал шутки. У него было плечо, на котором можно поплакаться. Карсон был нашей опорой и причиной того, что мы все выжили, сбежав из дома относительно невредимыми.

— Что, если ты его не найдешь? — спросил Брукс.

— Я найду его. — Так или иначе, я выслежу его. — Я очень хочу вернуть ему «Кадиллак».

— Почему? Тебе нравится эта машина.

— Я очень люблю эту машину. Но просто чувствую, что она у меня уже достаточно долго. Что она должна принадлежать ему. Да, я заплатила за нее. Но я не чувствую, что она… моя. Есть ли в этом какой-то смысл?

Брукс долго молчал, затем наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Да, милая. Есть.

Я прижалась щекой к его сердцу. Бруксу не потребовалось много времени на объяснения. Он знал, что я чувствую, даже если сама не могла выразить это словами.

— Значит, ты пойдешь, найдешь Карсона и отдашь ему машину. Остальных ты тоже будешь искать? — спросил он.

— Возможно.

На самом деле я не заглядывала так далеко вперед, так как была сосредоточена на том, чтобы сначала найти Карсона.

Было бы неплохо узнать, что случилось с их жизнями. Когда я найду Карсона, он, возможно, расскажет, куда ушли остальные. Все эти годы я думала о Кэтрин, Арии и Кларе. Были ли они счастливы? Неужели они сразились со своими собственными демонами и вышли победителями?

— Да, — прошептала я. — Думаю, я хотела бы увидеть их всех снова.

— Тогда я уверен, что ты это сделаешь. — Брукс перекатил меня со своего плеча на спину. Лег на меня сверху, убирая волосы с моего лица. — Останься. Еще немного. Прежде чем отправишься на поиски этих людей и я больше никогда тебя не увижу, останься. Дай мне еще две недели, а не одну.

Да.

Это слово было именно там. Я открыла рот, чтобы сказать его. Но когда я смотрела в эти ярко-голубые глаза, этого не произошло. Что, если я останусь и никогда не покину Саммерс? Что, если я пожалею, что отказалась от своего шанса на свободу? Что, если я останусь, и он разобьет мне сердце?

Мне было невыносимо думать о Бруксе как об очередной ошибке. Только не он.

Бостон никогда не был моим долгосрочным планом. Я поехала туда, зная, что уеду. Но потом встретила Томаса. Он тоже попросил меня остаться. Посмотрите, к чему это привело.

Я хотела сказать «да». Черт возьми, я хочу сказать «да». Особенно Бруксу. Именно поэтому ответ должен был быть…

— Нет.