Дорога домой

4

Убить меня? – подумал Джулс четыре часа спустя и мысленно повторил последнее предложение Клары по телефону: «Нам нужно закончить разговор. Он не поверит, что это была ошибка. Что я случайно набрала ваш номер. Черт, если он узнает, что я вам позвонила, он и к вам придет».

Чтобы убить меня?

Хотя он и не верил всерьез, что находится в опасности, Джулс чувствовал неприятную тревогу. Как в своем повторяющемся ночном кошмаре, где он стоит перед приемной комиссией, чтобы сдать устный экзамен, к которому не готов.

– Что вы имеете в виду? – спросил он Клару и поправил свою гарнитуру. – Почему кто-то должен прийти и убить меня?

И о ком мы вообще говорим?

– Мне жаль, что я так сказала, но это правда. Как только он узнает, что мы были в контакте, захочет вас отыскать и тоже уничтожить.

Он?

Джулсу нужно было подвигаться. Сам того не осознавая, он прошел через кабинет и гостиную в прихожую.

– Вы поступили абсолютно правильно, позвонив в службу ночного телефонного сопровождения, – похвалил он ее, чтобы внушить доверие и успокоить. Как и в большинстве квартир эпохи грюндерства на озере Литцен, прихожая представляла собой узкий коридор, который соединял кухню в одном конце с гостиной в другом. Для преодоления этого пути, проходившего мимо детской, родительской спальни, гостевой комнаты и кладовки, неплохо было бы иметь велосипед или, по крайней мере, скейтборд – таким длинным был этот узкий проход.

Джулс знал, что должен сейчас хорошо взвешивать свои слова и избегать любого негативного выражения, чтобы не потерять связь с незнакомкой. Вместе с тем он уже не был уверен в этой стратегии. Все-таки Клара только что сообщила ему, что он сам находится в опасности. Что, разумеется, звучало абсурдно, хотя – и это беспокоило его – не было исключено.

Менее опытные сотрудники, наверное, подумали бы, что у Клары не все в порядке с головой; пациентка, страдающая галлюцинациями, которой удалось добраться до телефона закрытого медицинского учреждения, что случалось не так уж и редко.

Но в ее голосе не было и намека на медикаментозное лечение, а формулировки и интонация не вызывали подозрений, что они результат десятков сеансов психотерапии.

Джулс чувствовал, что у страха Клары есть рациональная причина. До которой он хотел докопаться.

– Где вы находитесь в настоящий момент? – спросил он, немного подумав.

Самый важный из всех вопросов, который он первым делом задавал тысячам звонивших – раньше, когда еще работал в оперативном центре берлинской пожарной службы в Шпандау. Двадцать четыре рабочих места, на каждом по пять мониторов, четыре тысячи звонков в день, из которых половина требовала вмешательства. Крупный пожар в Марцане, инсульт в Митте, преждевременные роды в Лихтенраде. Никому не возможно было помочь, если не знать, куда направить машину. При звонке с мобильного телефона удавалось определить участок в зоне действия ближайшей вышки, но в окраинных районах он мог охватывать много километров.

– Почему вы хотите знать, где я?

– Чтобы вам помочь.

– Вы меня не слушали? Со мной все кончено. Положите трубку, чтобы хотя бы спастись самому.

Он прищурился – бессознательная привычка, когда он концентрировался.

– Значит, вам угрожают. Полагаю, мужчина. Он сейчас в непосредственной близи?

Клара печально рассмеялась:

– Он всегда рядом. Даже когда я его не вижу.

В квартире Джулса стояла тишина. Единственный звук – гудение старого холодильника, но чем дальше по коридору, тем тише оно становилось, и Джулс смог составить себе ясное акустическое представление об окружающей Клару обстановке. Под ее ногами хрустел гравий, слышалось шуршание листьев, значит, дорожка проходила между деревьев. На заднем плане ускорилась одинокая машина. Местность была безлюдная, но не заброшенная.

– Я должна окончить разговор.

– Пожалуйста, скажите мне, как я могу вам помочь.

– Вы меня не слушали. Мне уже не помочь. Сейчас вам нужно подумать о себе.

Между тем Клара заговорила энергичнее, почти поучающе.

– Это шутка? – спросил Джулс. – Вы хотите меня напугать?

– Ради всего святого, нет. Ничего подобного.

– Тогда скажите мне, что происходит.

Тишина.

Такая интенсивная, что Джулс услышал легкий звон в правом ухе. Гудение, которое постоянно его сопровождало и о котором он иногда забывал на несколько недель, пока что-нибудь снова не напоминало о нем. Казалось, что этот звук, похожий на комариный писк, запускался и усиливался негативными эмоциями.

– Вы уже испытывали такой страх, когда каждая клетка вашего организма наполнялась болью? – спросила она его.

Комариный писк в ухе снова ушел на второй план, пока Джулс пытался найти ответ на вопрос.

Он закрыл глаза, чтобы не отвлекаться даже на тусклый свет лампы в прихожей, но кромешная тьма под веками практически сразу уступила место слишком радостной и яркой картинке.

Снова было лето, тридцать два градуса жары. В воздухе стоял запах приближающейся городской грозы. Джулс сглотнул, он не хотел снова думать об этом, но прошло уже больше часа с тех пор, как он в последний раз предавался тем воспоминаниям, что было для него непривычно. Обычно он каждую свободную минуту думал о том моменте, в который все потерял.

– Вы имеете в виду, испытывал ли я когда-нибудь такой страх, что мне хотелось сорвать с себя кожу, потому что я боялся сгореть изнутри?

– Да, – ответила Клара.

И тут Джулс понял, что она не положит трубку. Пока он не расскажет ей свою жуткую историю. Из-за которой ему и сегодня не хотелось больше жить.