Дорога Короля

Барри Н. Мальцберг СУМЕРКИ БОГОВ (Перевод И. Тогоевой)

Чаще всего мы говорим о необходимости сохранять ощущение волшебства, тайны. Эксплицитность, любое точное определение — это враги, а не помощники разума. Магия — занятие весьма достойное и уважаемое, однако же оно требует, — не меньше, чем, скажем, чеканка или резьба по металлу, — упорства и самодисциплины. Я отдал этой профессии немало лет, так что говорю это без малейшей иронии и даже отчасти свысока. Впрочем, только что сказанное отнюдь не является прологом к рассказанной ниже истории; я всего лишь позволил себе немного порассуждать вслух.

Итак, я сидел на вершине высокого холма, поросшего желтоватой травой, и смотрел, как над моим домиком, стоявшим невдалеке, поднимается дымок. Все вокруг было залито золотистым солнечным светом. Стояло сухое позднее лето. Два эльфа, гном и великанша, явно запыхавшись, поднялись на вершину холма и помахали мне в знак приветствия. Никаких подарков. Всем было хорошо известно, что я одновременно и завистлив, и капризен; я терпеть не могу, например, жертвенных сожжений. Моим гостям явно хотелось как-то польстить мне, доставить мне удовольствие, так что они, остановившись на почтительном расстоянии, склонили предо мной головы, и лишь потом старший из эльфов сделал шаг вперед и промолвил:

— Приветствуем тебя! Мы пришли к тебе со смиренной просьбой… Я говорю так, как надо?

— Не знаю, — пожал я плечами. — А что, нужны какие-то особые формулировки? Ты что же, говоришь от имени всех?

— Да, — кивнул гном, — мы бы предпочли именно такую форму общения.

С виду гном был ничего себе, не слишком уродливый, хотя и с характерными для этого народа чертами лица. Впрочем, все они были типичными представителями своих соплеменников, хотя в позе великанши мне почудилась некая скрытая агрессивность, которая могла бы в иных обстоятельствах и показаться пугающей. Но, разумеется, ни один волшебник «иных обстоятельств» просто не допустит. Ведь мы существуем согласно строгим правилам и привыкли ко всеобщему повиновению, а порой и откровенному пресмыкательству.

— Разумеется, — продолжал между тем гном, — каждый из нас мог бы говорить за себя, но это заняло бы слишком много времени.

— Время — большая ценность, — согласился я. — А для нас, по сути дела, оно является единственной разменной монетой, так что не следует тратить его зря.

— И к тому же удобнее для всех, если наши проблемы изложит кто-то один, — сказал гном. — Если ты не против, мы попросим сделать это Майера.

— Майер это я, — сказал тот эльф, что был покрупнее. — Сородича моего зовут Зигмунд. Прошу не путать с Зигфридом. Зигфрид — имя нашего гнома. А это Барбара. Но с ней мы познакомились совсем недавно.

— Мы встретились внизу, в долине, — пояснила великанша Барбара. — У всех нас, разумеется, общие корни и общая история, а поскольку и цель у нас тоже была одна, то мы решили объединить свои усилия.

— Да, это разумно, — согласился я. — Но вы, кажется, говорили, что все проблемы изложит кто-то один?

Мой легкий упрек дымкой повис в золотистом воздухе — точно пылающие головни заката подернулись темной золой. Майер, нервно глянув на своих спутников, принялся поправлять плащ.

— Ты совершенно прав, — промолвил он смущенно, — что призвал нас к порядку. Мы понимаем, что время аудиенции ограничено, а нужда наша в твоем совете весьма велика. Ибо мы пришли к тебе с просьбой о помощи.

— Помощь… — поморщился я. — Всем нужна моя помощь! Я сижу здесь днем и ночью, при солнце и при луне, вижу, как одно время года сменяет другое, но ничто, ровным счетом ничто не меняется в этом мире, лишь время от времени ко мне являются просители вроде вас, и каждый умоляет о помощи. Я понимаю, что такова уж моя доля, — поспешил я прибавить, — и я на это совсем не в обиде. Мое дело — магия, а ваше — просить меня что-либо сделать с ее помощью. Но, если честно, мне подобное однообразие порядком поднадоело.

— Ну, это-то понять можно, — сказал Майер. — Представляю себе, как ты устал от бесчисленных просьб о помощи! Может быть, нам вообще лучше уйти?

— Нет уж, Майер! Задай ему самый главный вопрос и не давай сбить себя с толку, — вмешалась великанша. — Он, может, и живет среди огня и дыма, да только, как известно, не боги горшки обжигают! Я думаю, что и его гром небесный заставляет порой трепетать от страха.

— Ах, как хорошо она говорит, не правда ли? — промолвил эльф по имени Зигмунд. — Еще там, в долине, едва познакомившись с ней, мы сразу поняли: ее речь поистине безупречна! Нет, правда, а что бы мы делали без языка? Я так восхищаюсь теми, кто действительно умеет хорошо говорить!..

Великанша быстро глянула на Зигмунда и отвернулась. Гном Зигфрид покачал головой, черты его лица угрожающим образом исказились, и он сердито пнул ногой камень.

— Я так и знал, что наши речи на него не подействуют! — сказал он. — Пошли, нечего тут задерживаться. Может быть, внизу нам еще удастся повстречать кого-нибудь из компании альва Альбериха. По-моему, мы слишком быстро сдались и слишком поспешили сюда подняться.

Эльф Майер прямо-таки ел меня глазами.

— Ты же видишь: у нас серьезные проблемы! — сказал он мне с укоризной. — И дело совсем не в том, есть у нас какой-то план или нету. Мы просто совершенно запутались и хотели бы довести дело до логического конца.

— А сами стоим тут и только время зря тратим! Свое и чужое, — заметил Зигфрид. — Встретили настоящего волшебника, так и слова ему сказать не даем! А ведь мы с таким трудом взобрались на эту гору…

— Но я не могу отыскать для вас это кольцо, — сказал я.

Они все разом уставились на меня, и явное уважение, сквозившее в их взорах, несколько согрело мне душу. Есть нечто особое в словах, сказанных вовремя; они подобны верно произнесенному заклинанию и способны вызвать прилив душевного тепла. Когда тебе удается доказать, что ты совсем не тот, за кого тебя принимают, это большое удовольствие, а я давненько этого удовольствия не испытывал, вечно себе в нем отказывая. Однако подобная настоятельная потребность в ответном движении души все же порой пробивается наружу.

— Кольцо лежит на дне реки, — не выдержал я. — Его бросили в воду много столетий назад, и теперь отыскать его невозможно. Достать это кольцо труднее, чем воскресить покойника. Или хотя бы просто поднять мертвеца из гроба. Так что, боюсь, мне больше нечего вам сообщить. И по правде говоря, здесь уж ничего не поделаешь.

— Я же говорила! — с презрением воскликнула Барбара. И занесла было ногу, чтобы пнуть Майера, но я так сурово на нее глянул, что она мгновенно передумала. — Нет, ну правда! Я же говорила, что здесь нам ничего не светит! — сердито пробурчала она.

— Послушай, — обратился к ней Зигмунд, — если ты так в этом уверена, если ты все на свете прекрасно понимаешь, то, может, сразу отправишься назад, в свой замок? Мы ведь тебя с собой не тащили. Это во-первых, а во-вторых…

Зигфрид пристально смотрел на меня, буквально пронзая взглядом. Так смотреть умеют только гномы.

— Ты вообще-то понимаешь, в чем дело? — спросил он чуть презрительно. — А дело в том, что наше общество раздирают споры, раздоры, клевета и всеобщая враждебность. Вот если бы нам удалось отыскать кольцо, все кончилось бы миром и мы вновь стали бы жить в полной гармонии. Ах, как просит душа гармонии! Но ты утверждаешь, что искать кольцо бесполезно. Видишь ли, подобные утверждения страшно обескураживают…

— Но я уверен, что всякие поиски бессмысленны! — вскричал я. — Альберих со своими людьми был здесь всего два дня назад. И мы с ним долго спорили у костра. Он-то и сообщил мне, что кольцо утрачено навек.

— Да, ходили такие слухи, — промолвил Майер.

— Он также рассказал, что предпринимались всевозможные попытки отыскать кольцо, — продолжал я. — Несколько альвов из числа его приближенных создали целый отряд ныряльщиков, и те без конца полоскались в реке, не обращая внимания на страстные призывы и громкие насмешки Рейнских русалок. Альвам очень хотелось отыскать это кольцо, и они страшно сожалели о том, что мир его лишился.

— И, разумеется, все их старания были тщетны? — ехидно спросила Барбара.

— Да, разумеется, — подтвердил я. — Все они утонули. То есть утонули четверо, а пятого в полумертвом состоянии вытащили на берег сородичи, и он еще долго будет приходить в себя, однако уже сейчас только и говорит что о возвращении кольца. Должен сказать, что Альберих и его альвы оказались столь же беспомощны, как и все остальные, — прибавил я. — Мне кажется, их былое могущество тоже утонуло в Рейне.

— Это они тебе так сказали? — удивился Зигфрид. — Сами признались в собственной беспомощности?

— От волшебника невозможно что-либо утаить, — снисходительно пояснил я. — Но и в нынешние трудные времена, когда кольцо давно уже покоится на дне великой реки, альвы Альбериха продолжают организовывать экспедиции, изо всех сил — но увы, тщетно! — пытаясь отыскать то, что давно уже приговорено к забвению. Но довольно об этом. Вы вовлекли меня в совершенно бессмысленный разговор. Боюсь, я ничего не смогу для вас сделать, так что, видимо, вам пора.

— Я же предупреждала вас! — рявкнула Барбара. — Я же вам говорила, что глупо к нему обращаться! — Она все-таки пнула, но не Майера, а Зигфрида. — Но нет, вы твердили одно: поднимемся на холм, поговорим с мудрым старцем, ведь он знает столько всяких тайн! И вот вам результат: мы целые сутки проторчали на этом холме, но напросились лишь на насмешки!

— А у тебя есть идея получше? — обиженно спросил Зигфрид, потирая ушибленную ногу, но не делая в ответ ни одного угрожающего жеста. — Ты же сама с нами идти захотела!

— Ну вот, ты и сам видишь! — горестно воскликнул Майер, обращаясь ко мне. — Нет меж нами согласия! Гармония нарушена! Мы все во власти горечи и недовольства, и я уверен: именно утрата кольца довела нас до такого состояния. Однако сделать, видимо, ничего нельзя.

— Да, — подтвердил я, — сделать ничего нельзя.

«Ах вы, передравшиеся между собой глупцы! — хотелось мне сказать. — Ведь ничего нельзя было сделать еще до того, как вы появились на свет. Весь наш мир давным-давно проклят, а наши деяния и судьбы давным-давно предопределены».

Впрочем, подобные слова неизбежно привели бы к дискуссии о предопределенности и смертности всего сущего, а такой спор был им просто не по силам.

— Итак, вы и сами видите, что любые усилия тщетны, — сказал я, вставая и выпрямляясь во весь рост. (До этого я сидел, исключительно чтобы не смущать их.) Затем, приподняв свои одежды и стараясь не наступить на подол, я сделал шаг назад и прибавил: — Впрочем, вам, возможно, удастся договориться с людьми Альбериха — они все еще бродят возле реки. Может быть, у них есть какие-то новые идеи на сей счет. Но я сомневаюсь.

— Он совершенно прав, — сказала Барбара. — Делать нечего, придется уйти ни с чем. Я во всяком случае ухожу! — Она повернулась и захромала прочь.

Сзади она выглядела еще более внушительно, чем спереди, и все же в ее понурой походке явно ощущалась некая подавленность; это, пожалуй, даже тронуло меня. Я смотрел, как она топает вниз по склону, но ни за что на свете не выказал бы ни ей, ни любому из оставшихся своих истинных чувств.

Барбара быстро спускалась с холма, становясь все меньше и меньше, и вскоре превратилась в едва заметное пятнышко на горизонте. Ни один из сотни альвов Альбериха не смог бы исчезнуть с такой быстротой, всем своим обликом выражая пережитый позор.

— По-моему, нам тоже пора, — сказал Майер. — Знаешь, ты ведь был нашей последней надеждой. Никаких других идей у нас нет.

— И это было такое долгое путешествие! — подхватил Зигфрид. — Ты даже представить себе не можешь, какие ужасные трудности нам довелось пережить! Возьми хотя бы Зигмунда. Если ты думаешь, что малый рост спасает его от страданий или истинных страстей, то сильно ошибаешься: о, ему есть о чем порассказать!..

— Хватит, пошли, — сказал Майер. — Не думаю, чтобы волшебнику было интересно слушать про Зигмунда. Мне, например, точно нет. Я уже достаточно наслушался подобных историй, а идти нам еще ох как далеко! — Он почтительно мне поклонился. — Благодарю тебя. Извини за причиненное беспокойство. — Ничего не скажешь, держался он с достоинством.

— Сожалею, что не смог вам помочь, — сказал я в ответ. — Если бы сил у меня было побольше, все, возможно, могло быть иначе. Но мое состояние полностью зависит от нынешнего положения дел. Точнее, от всеобщей разрухи. Мир слишком многое утратил с тех пор, как пропало кольцо.

— Да, конечно, — грустно согласился Зигмунд, — но мы ведь не будем сейчас это обсуждать, не так ли? — И он, нарочито зевнув, будто от скуки, повернулся к своим спутникам и широко раскинул руки, словно собирая их в кучу. — Идемте же, — сказал он им. — Возможно, Барбара все же ожидает нас внизу.

— Я тоже так думаю! — обрадовался Майер. — Ей ведь совершенно некуда идти.

— Как и всем нам, — сказал Зигфрид с абсолютно отсутствующим видом и как бы ни к кому не обращаясь.

Эльфы и гном взялись за руки, демонстрируя мне свое единство — пожалуй, и впрямь существенно большее, чем когда они поднимались на холм; впрочем, это могло быть всего лишь еще одним свидетельством их рухнувших надежд.

Когда они, спускаясь по склону холма, попали в полосу света, мне показалось, что кто-то один слабо махнул мне рукой, но уверен в этом я не был. Потом они и вовсе пропали из виду. Да и какая разница, махнули они мне на прощанье или нет?..

Я пожал плечами — ну вот и окончилась еще одна встреча! — и вернулся к себе. В доме запах дыма чувствовался гораздо слабее, чем снаружи; надо, пожалуй, подбросить в огонь еще парочку поленьев, подумал я. Растопырив конечности и приподняв головы, точно жабы, на стенах сидели шестеро альвов Альбериха. Поблескивая глазами, но не говоря ни слова, они внимательно смотрели на меня.

— Я от них отделался, — сообщил я.

Альвы заморгали, забормотали что-то и потерлись друг о друга.

— Это было совсем не трудно, — сказал я. — Они уж и вопросов-то почти не задают. Да и ушли в два раза быстрее, чем предыдущие просители. Скоро они и вовсе задавать вопросы перестанут, а я буду только махать рукой, чтоб поскорее убирались, да головой качать.

Альвы вроде бы захихикали. Один даже пропищал нечто вопросительное.

— Нет, еще не пора, — сказал я ему. — Не время еще.

Они снова не мигая уставились на меня. А я в эти минуты обдумывал проблему утраченной ими способности говорить и прикидывал, а не дать ли им новый язык, но решил, что пока не время. Куда легче управляться с альвами, лишенными способности говорить! Да и не так противно.

— Все они довольно скоро уйдут прочь, — снова заговорил я. — Но мне кажется, пока что нам стоит ожидать новых просителей. А полное очищение — это просто вопрос времени.

Альвы вопросительно на меня посмотрели. Но я ничего пояснять не стал, а сходил и принес парочку увесистых поленьев.

— Скоро, — сказал я, — мы наконец спустимся к реке. Разработаем план действий и все вместе отправимся туда.

Альвы Альбериха с довольным видом закивали: они явно предвкушали близкое счастье. Утрата языка вовсе не означает утраты восприятия. Напротив, слуховое восприятие она даже обостряет. Это известно любому приличному заклинателю. И в эти мгновения мне казалось, что альвы, как и я, все понимают.

— Мое, — тихо промолвил я. — Все это станет моим!

Альвы закивали.

— Моим! — повторил я грозно.

— А вот и нет! — послышался за дверью чей-то громкий уверенный голос.

Дверь отворилась, и на пороге моего жилища предстали разгневанные эльфы, гном и великанша. На их лицах было написано явное торжество: еще бы, ведь они только что получили неопровержимые свидетельства того…

— Не торопись! — сказала Барбара, когда я поднял руку, чтобы жестом сопроводить нужное заклятие.

Она быстро выхватила из кучи дров в углу здоровенную дубину.

— Как видишь, — язвительно заметила она, — у нас своя магия, старый колдун!

Альвы предательски захихикали.

И я понял, что ситуация полностью вышла из-под контроля.