Дорога на Тортугу

Глава 5. Табуретка

— А что ты делаешь? — спросил Гвоздик.

— Медитирую, — ответил Шкипер.

Он стоял одной ногой на табуретке, а другая описывала в воздухе замысловатые круги. Ничего более странного Гвоздик еще не видел. Папаша, конечно, всякое вытворял. Мог горланить песни по ночам или варить макароны в ванне. Мог разозлиться на Гвоздика за пролитый чай и швырнуть кружкой в стену. А Гвоздику потом убирать! Но чтобы такое…

— А зачем это?

— Для спокойствия ума.

— А табуретка зачем?

— Чтобы не отвлекаться. Сам попробуй!

Шкипер спрыгнул с табуретки и уставился на мальчика. Гвоздик дернулся, прикрыл щеку рукой. Но фиолетовый синяк на пол-лица спрятать не так просто.

— А это откуда? — брови-гусеницы поползли навстречу друг другу.

— Упал.

Зеленый глаз видел насквозь. Но Шкипер промолчал. А Гвоздик подумал, что хороший друг — это тот, который умеет не задавать лишних вопросов.

— Сейчас примочку сделаем.

Старик отправился в дом. Гвоздик залез на табуретку. Но сколько он ни крутил ногой — то левой, то правой, — ничего особенного с его умом не происходило.

Зашуршала трава, в ногу ткнулась чья-то морда. Бородатая Мэри! Гвоздик успел подружиться с козой. Мальчик нашарил в кармане яблоко и угостил «зверюгу».

Вернулся Шкипер и наложил компресс. Щека перестала гореть, но Гвоздик избегал смотреть на друга.

— Ну как, попробуешь? — спросил тот и указал на табуретку.

— Я уже попробовал, — Гвоздик помотал головой, — ничего особенного. Ум все еще думает.

— А он и должен. Это его работа.

— Я думал, нужно отключить мозги, — Гвоздик пожал плечами.

— Для этого сойдет и лопата, — рассмеялся Шкипер.

Гвоздик улыбнулся. Он вспомнил, что болтали про старика во дворе.

— Вот скажи, о чем ты думал последние пять минут? — спросил Шкипер.

Гвоздик покраснел. Не рассказывать же ему про Козлиного деда и зарытые кости. Про синяк и Папашу тоже не стоит. И про мечту о собаке, пожалуй, лучше промолчать.

— Про всякое, — пожал он плечами.

— Всякое… — задумчиво протянул Шкипер. — Ну залезай!

Гвоздик запрыгнул на табурет. Он посмотрел на Шкипера сверху вниз и спросил:

— А тебе никогда не говорили, что ты странный?

Шкипер только рассмеялся:

— Облака по небу плывут, словно барашки в лодках гребут. Смотри не смотри на меня свысока — выше не станешь, чем те облака!

Гвоздик тоже рассмеялся и начал крутить в воздухе левой ногой.

— Гляди, я медитирую!

— Ну, в целом да, — Шкипер почесал белоснежную бороду.

Через пять минут Бородатая Мэри скептически тряхнула головой. Дзинькнул колокольчик. Гвоздик опустил ногу и уставился на Шкипера.

— И это все?

— Все.

— В чем тогда смысл-то? — Гвоздик нахмурился. Старик что, дурачит его?

— А о чем ты думал все это время?

Гвоздик наморщил нос — вспоминал. Но в голове царила приятная пустота. Все его мысли были заняты тем, чтобы не свалиться с табуретки. А она, между прочим, шаталась! Зато Гвоздик успел понять, что у кроссовок удобная подошва. И что солнце не просто печет, а медленно скользит по лицу теплым языком — щекотно и приятно. А вот так, без дела, крутить ногой — это так же легко и естественно, как ветру дуть. Ну как про такое расскажешь? Да и кто поймет? Но Гвоздик был уверен, что Шкипер поймет.

— Чувствовать жизнь — это главное! — сказал Шкипер. — Когда чувствуешь жизнь, ты здесь и сейчас. Ум спокоен. Когда мысли уносят в прошлое или будущее — ты у них в плену.

Гвоздик кивнул. Кажется, он понимал.

А вечером, когда Папаша на кухне устроил войну, Гвоздик съежился под кроватью и представил, что он на табуретке крутит ногой. Но ничего не получилось. Сложно успокоить ум, когда на кухне война.