1

Поехал как-то раз герой, и дерзкий, и отважный,

Дозором пустошь обойти -участок очень важный,

Он - молодой герой, но встретится со старым,

На мир глаза его глядят с отвагой небывалой.


И под цветущим деревом, как будто невзначай,

Он выследил дракона, который пил там чай.

- Ба! Что я вижу, черт возьми,опять дракон попался!

- Да это вовсе и не я, - дракон ему поклялся.

Из народной песни древних веков

"Уолтер отправился в первый поход".

Двое оборванных мужчин сидели, сутулясь от холода и прижимаясь спинами друг к другу, на высоком скальном обнажении, которое вздымалось над деревьями на гребне холма. Один из них уставился взглядом в одном направлении, вдоль дороги, которая поднималась и спускалась по склонам заросших лесом холмов и терялась в туманной дали. Второй глядел вдоль той же грязной дороги в противоположном направлении. Оба были грязны и промокли до нитки. Один из них, которого звали Истен, рассказывал анекдот:

"Так вот, этот возница, ему нужна была помощь, чтобы починить колесо. Вот он и говорит этому парню из Верхнего Вейла, который там стоял:

- Эй, парень, сходи, позови отца.

- А я не знаю, где он, - отвечает парень.

- Он что, работает? - спрашивает возница.

- А я не знаю, - снова отвечает парень.

- Ну хорошо, значит, он дома?

- А я не знаю, - говорит парень.

- Ну, а как ты думаешь, он вообще-то в деревне? - спрашивает возница, начиная сердиться.

- А я и этого не знаю, - снова говорит парень.

Тогда возница посмотрел этак, посмотрел на него, ты понимаешь как, и говорит:

- А ты, олух, хоть что-нибудь знаешь?

- Ага, - говорит эта деревенщина, - я знаю, кто моя мать".

С этими словами рассказчик громко расхохотался, хлопая себя по бедрам в полном восторге. Его товарищ продолжал хмуриться.

- Это не смешно, Истен. Я сам не знал своей матери.

- Ну ладно, - Истен почесал под мышкой, - тогда отгадай мне загадку. Что такое: когда поймаю - отпускаю, а когда не поймаю, при себе оставляю?

- Это вши. Я знал эту загадку сто лет назад.

- Отлично. А вот такую загадку: за горой поле, большая часть вспахана, меньшая - засажена, а по краям огороды. Это что будет?

- Ради всего святого, Истен. Я еще мочился в штаны, когда впервые услышал эту загадку. И перестань, пожалуйста, надо мной смеяться. Я тебе еще раз говорю - мне все это надоело. Мы просто впустую тратим время, сидя на этом камне, как две облезлых вороны.

С этими словами он плюнул с обрыва вниз и некоторое время наблюдал, как плевок исчезает в густом переплетении черных ветвей внизу.

- Слишком рано для того, чтобы по этой проклятой дороге проехало что-нибудь стоящее, - продолжал он. - Это не дорога, а болото. Два дня мы тут ждем, и за все это время мимо нас проехала всего одна повозка с кожами, да еще по лесу промчалось что-то огромное, которое сопело и фыркало... - Он бросил опасливый взгляд на темную стену мрачного елового леса, росшего по гребню холма. - Я тебе точно говорю, Истен, мне ни капли тут не нравится. Это дремучий лес, и мне даже думать не хочется, что тут может водиться.

Истен с отвращением хрюкнул:

- Ты что же, хочешь вернуться в город, чтобы нас опять отметелили з то, что мы попытались наложить лапу на тот никчемный кошелек? Мне что-то неохота, - он выругался и тоже плюнул вниз. - Чтобы нас раздели и выпороли! Этого оскорбления я вовек не забуду.

- Ты можешь злиться по этому поводу сколько тебе угодно, но только тебе все равно не стать настоящим разбойником с большой дороги, таким, какие обитают неподалеку отсюда, в дальнем лесу. Может быть, ты, Истен, и не замечаешь этого, но мы совсем не такие, как они - настоящие кровожадные бандиты с Западных холмов, с их ужасными зверями и всем прочим. Да они нас на обед сожрут и не поперхнутся.

- Ну вот, Норли, ты все пытаешься возразить мне. Мне кажется, что ты не будешь доволен до тех пор, пока тебе не предоставится возможность постоянно спорить со мной. Но сейчас я... - Он внезапно замолчал, поднялся на ноги и уставился вдаль. - Сюда прется какая-то лошадь. Она там, н востоке.

Норли тоже встал и стал пристально всматриваться в том направлении, куда указывал Истен.

- Но я ничего не вижу, - возразил он.

- Конечно же нет. Ты слеп как крот. Большая черная лошадь и человек, который идет рядом с ней.

- Один человек?

- Да, всего один.

Норли нахмурился:

- Мне все это не нравится, Истен. Человек, который отважился отправиться в путь в одиночку, наверняка сможет о себе позаботиться. Будет лучше, если мы дадим ему пройти мимо.

- Нет! - Истен подтягивал обрывок веревки, на котором держались его брюки. - Мы же не зря влезли в это дело. Нас двое, а он один, и это повышает наши шансы, если только мы станем действовать так, как я задумал. А ты, если думаешь, что я здесь расселся для того, чтобы просто смотреть, как этот подарок проедет мимо, напевая "Благословенна будь, Синяя птица...", то ты такой же простак, как кот сапожника.

Норли покачал головой:

- Все равно мне это не нравится. Ты сказал, у него очень большая лошадь? Наверняка это кто-то из военных. Мне что-то не хочется грабить никаких военных.

- А вдруг это торговец лошадьми? Низкорослый, одноглазый, да еще хромой на одну ногу? Тебе бы это больше понравилось? - Истен улыбался широкой, беззубой улыбкой.

- Ну... - он шмыгнул носом и утер тыльной стороной ладони. - Действуй, как договорились. Я пойду дальше по дороге со своим мечом и спрячусь вон в тех камнях. - Истен вытащил заржавленный, иззубренный клинок, рукоять которого была слегка обломана у конца. - А когда я выскочу на него, ты начинай целиться в него из лука, прямо отсюда. И поторопись, чтобы не получилось так, что я стану указывать ему наверх, где должен стоять ты, а тебя вдруг не окажется. И ради всех богов, Норли, не знаю, сколько их есть, пять или шесть, поосторожней с луком! Я знаю, что ты не видишь дальше наконечника стрелы, но все же постарайся не приближаться ко мне, когда будешь стрелять. Я не хочу, чтобы ты проткнул мне зад своей стрелой.

- Мне кажется, тетива чересчур отсырела, - пробормотал Норли.

- Норли... - воскликнул Истен, но Норли продолжал хмуриться.

- Все-таки мне все это не нравится.


Кевин начал разговаривать со своим конем с того самого дня, когда он купил его.

- Эй, лошадка, ты, пожалуй, изумительная штучка, не так ли?

Конь наклонял свою крупную голову и рассматривал Кевина своими мрачными карими глазами, размерами немного уступающими донышку пивных кружек. Торговец же оглядывал Кевина, рассматривая его одежды и пытаясь оценить его повадку.

- Это очень хороший, большой конь, сэр. Как раз для вас, как мне кажется. Большой и страшный конь, если он захочет, то въедет с вами прямо на стену замка; только для того, чтобы набить ему подкову, вам понадобится десять или двенадцать здоровых мужчин.

Кевин полюбил лошадей с самого начала, с тех пор как в академии он познакомился с некоторыми приемами конного боя.

- Клянусь всеми богами, - сказал он коню, - ты - король лошадей!

Конь не возразил, и с тех пор эта односторонняя беседа продолжалась и продолжалась. Кевин считал, что это совершенно безвредная привычка. В городе ему приходилось встречать людей, которые беседовали с пустым местом и умудрялись при этом получать ответы. Поскольку Кевин путешествовал в одиночку, то и советовался он только с самим собой; в любом случае он не стал бы вступать в разговоры с первым встречным. Конь же обладал тем преимуществом, что не перебивал, не возражал и не бормотал себе под нос, как помешанный. Это действительно был очень хороший слушатель. Он следовал чуть сзади, согласно кивал при каждом шаге, а его массивные копыт расплескивали грязь во все стороны. Голова его была опущена, глаз полузакрыты, и казалось, что стоит Кевину остановиться, и конь либо заснет на полушаге, либо налетит на него.

Но это был не просто чудовищно большой конь: это была настоящая боевая машина. Ноги коня напоминали колоды, а голова была такого размера, что может привидеться только в кошмарном сне. Спина этого огромного животного находилась на две ладони выше человеческой головы, поэтому очень многим казалось, что к коню такого размера непременно должна прилагаться и лестница, чтобы взбираться по ней наверх.

Конь этот в полном боевом облачении, чувствуя на спине вооруженного всадника и видя перед собой врага, превращался в сеющее ужас создание. Ни дремоты, ни тупого безразличия, ни полуприкрытых глаз. Вместо всего этого конь приобретал демоническую внешность. На одной из тренировок этот конь в щепы разбил семь манекенов за время, за которое не успел бы упасть н землю подброшенный камень. Головы двух из этих манекенов отыскали потом шагов за двадцать от того места, где произошло показательное сражение.

Но теперь это была просто большая и грязная лошадь, которая плюхала и булькала в грязных колеях долгой-долгой дороги. Поводья небрежно свисали с седла. На коне была надета только широкая нагрудная пластина, а все остальное снаряжение и экипировка, в том числе и имущество всадника, было приторочено к седлу или размещено в седельных сумках, так что щит тоненько звякал о стальные пластины сбруи при каждом шаге.

"Лигу проходи пешком, лигу проезжай верхом", - гласило старинное правило; этого правила следовало придерживаться, если нужно было в долгом пути сберечь коня и одновременно размять ноги. Но теперь, оглядываясь назад, Кевин думал, что это дюжее животное вполне могло бы нести на себе целого быка в течение дня, а под вечер еще и сразиться с дюжиной раненых медведей.

Он шагал на некотором расстоянии, чтобы та грязь, которую разбрызгивали могучие копыта, не попадала на него. Сам он навьючил на себя то, что в академии называлось "снаряжением и оружием первой необходимости" и которое проще было надеть на себя, нежели нести в руках. Тонкая подпоясанная кольчуга длиной до середины бедра свисала из-под простого нагрудника. Широкий меч в ничем не украшенных ножнах был укреплен з спиной, рядом с колчаном стрел, так что и то и другое можно было без труд достать через правое плечо. В левой руке Кевин держал ненатянутый длинный лук и одну стрелу, хотя из-за сырости тетива лука ни на что не годилась. С пояса свисал на бедро старый кривой нож в побитом чехле. Притороченный к седлу щит был простой ромбической формы и также не нес на себе никаких украшений, кроме круглых заклепок, которые крепили усиливающие конструкции щита. Углы его острыми кончиками торчали вперед.

Теперь, когда снова выглянуло солнце, темный капюшон его бурого дорожного плаща был откинут на плечи. Темные шерстяные гамаши были заправлены в высокие кожаные ботинки, доходящие почти до колена. Спереди к ботинкам были прикреплены клепанные металлические поножи, защищающие ногу от голени до колен. И весь он почти до пояса был забрызган дорожной жирной грязью.

Несмотря на то, что последний, внезапно начавшийся дождь так же внезапно прекратился и спрятался где-то между холмами, это почти ничего не меняло. Резкие, внезапные порывы ветра низвергали с деревьев настоящие водопады сверкающей холодной воды. "Ну, да, - думал Кевин, - извечные жалобы путешественников: холодные ноги и промокшая задница". Теперь ему придется снова чистить оружие и амуницию, чтобы не дать ему заржаветь. Если бы он мог также отчистить те грязные пятна, которые, как ему думалось, пятнают его изнутри...

Кевин с любопытством наблюдал за повадками ветра, царствующего в этих холмах. Они сильно отличались от тех, к каким Кевин привык на море, словно их раздували совсем другие духи. Подобно легендарным лесным котам, они, казалось, подолгу лежали в ожидании, прячась за грядами холмов, чтобы оттуда внезапно броситься на неосторожного путника, обрушиться на него с крутых склонов шаловливым дуновением или дождем, а затем юркнуть куда-то в лощину между холмами, и тогда яркое солнце снова сверкало в небе. Стоял как раз месяц Майор - месяц Цветущей Луны, как его называли некоторые, и раннее теплое лето уже бушевало в нижних землях. Кевин проходил по этим землям, где ласковые ветры ерошили кудри юной листвы и где небес светились такой невероятной голубизной, что казалось, стоит чуть задеть их, и они зазвонят, словно огромные колокола, в которые, бьют где-то з горизонтом. Но по мере того, как невысокие холмы горбатились все выше и выше, по мере того, как все круче уходила вверх дорога, казалось, что Кевин путешествует навстречу времени. Низкие, быстрые облака все чаще разражались дождем, холодным потоком стекающим затем по темным и голым откосам, а на дальних вершинах, когда на краткое время рассеивался туман, Кевину случалось увидеть сверкающие покровы нерастаявшего снега.

- Да, короткая нам выпала весна, - говорил Кевин, обращаясь к коню. - Мы снова возвратились к зиме.

Мимолетная улыбка тронула губы Кевина, он припомнил жилистого и беззубого старика - вышедшего в отставку после тридцати или более лет королевской службы ветерана, который занимался в академии вооружением и экипировкой.

- Не важно, куда вы стремитесь, парни, вы там будете! - говаривал он. - Нет смысла возвращаться назад, там вы уже побывали.

Курсанты смеялись и повторяли эту фразу друг другу до тех пор, пок она не стала частью фольклора академии.

- Не важно, куда мы стремимся, - сказал Кевин коню, - мы все равно туда попадем!

И вот теперь он шел навстречу крутым холмам и ветрам.

Точного места назначения он пока не имел. Однажды у него уже было место, которое называлось домом. Он знал, что это место находится н западе, но оно далеко. На запад, к морю, которое называлось Внешним Пределом, а затем, кажется, на юг. Если он туда попадет, он сразу узнает эти места. По временам ему казалось, что он отступает от чего-то в большей степени, чем от своей цели. Целыми днями он, бывало, мрачно хмурился, глядя вперед, где дорога совершала все новые и новые повороты, двигаясь внимательно и осторожно, но не ожидая за этими поворотами ничего особенного. Ему говорили, что дорога опасна для одинокого путешественника, но он лишь улыбался в ответ на предостережения. Он зашел уже в такую даль, а единственной серьезной опасностью, с которой он столкнулся, был опасность подвернуть ногу в глинистой колее. Со времен академии он прошел очень длинный путь, часть которого пролегала через Северо-восточное королевство и которую он постарается забыть как можно скорее - если сможет.

Но кое-что шрамами осталось в памяти. И все, что человек в силах сделать с этими глубокими ранами, это посмотреть в другую сторону и постараться забыть о боли. Но все равно Кевин часто замечал за собой беспричинную злость или раздражение. Словно какой-то невидимый демон путешествовал вместе с ним, сидя на плече, и лишь только он начинал чувствовать себя слишком комфортно, этот демон принимался нашептывать в ухо: "Помни!.."

Именно это он шептал Кевину сейчас.

- А ну тихо! - громко сказал Кевин и нахмурился сильнее.

Как это прекрасно! Здесь он мог спорить с самим собой, повышать голос на самого себя, разговаривать с самим собой, словно нищие уличные попрошайки в городе.

- Добрый день, Кевин из Кингсенда, - произнес он с сарказмом в голосе. - Как ты себя чувствуешь в такой прекрасный день?

- Спасибо, Кевин, - отвечал он себе. - А как твои дела?

- Все в порядке, Кевин. Спасибо за то, что беспокоишься обо мне. С твоей стороны это весьма любезно.

- Ну что ты, мне это ничего не стоит. Единственное, что меня тревожит, так это те воспоминания, маленький кусочек смерти, который заставляет тебя быть таким сердитым.

- Сердитым? Да с чего бы мне быть сердитым? Просто от того, что я потерял... - Кевин прервал диалог и криво улыбнулся. Если кто-то когда-то заметит этакое его необычное поведение, то он всегда может сказать: "Не обращайте на меня внимания. Это демон, сидящий на моем плече - видите его? - и мы все время с ним разговариваем".

Дальше он шел, крепко сжав челюсти.

Он неслышно молился хоть какому-нибудь богу, который услышал бы его в этой пустынной местности: "Пожалуйста... дай мне покоя".

Некоторое время назад он пытался вести дневник. Из всей литературы, которая хранилась в библиотеке академии, дневниковые записки бывших выпускников были наиболее интересным чтением, однако, пока он скитался по северо-востоку, с ним не произошло ничего интересного и поэтому, по мере того как дни и пройденные лиги пути оставались далеко позади и начинали перепутываться друг с другом, достойных тем для записи оставалось все меньше. Последняя запись в его дневнике гласила:

"В этот унылый день, точная дата мне неизвестна, и в этом унылом месте, точное месторасположение которого меня не интересует, не произошло абсолютно ничего".

Временами ему казалось, что он тяжело топчется на месте, в то время как пейзаж медленно дрейфует мимо. Однажды, когда он чуть было не задремал на ходу, он выхватил свой меч и оставил три глубокие насечки на гладком стволе придорожного бука. При этом он подумал, что кто-то когда-нибудь увидит эти насечки и заинтересуется, что бы это могло значить. Затем он продолжил свой путь, гадая, будет ли это единственный след, который он оставит после себя на земле.

Часто ему попадались следы старых дорог, ответвляющиеся по сторонам и теряющиеся в лесу, едва различимые из-за поднявшихся в полный рост деревьев. Изредка попадались разрушенные, наполовину скрытые растительностью руины старинных построек или каменные стены, исчезающие вдали, обозначающие границы заброшенных полей, ныне поглощенных лесом. Когда-то здесь жили люди, была иная культура - плод иного времени, н которой взросло время нынешнее. И Кевину было любопытно только одно - был ли и тогда весна столь дождливым временем года.

Сама дорога, по которой медленно двигался Кевин в сопровождении своего гигантского коня, явно была наезженной и наверняка была более оживленной в сухое время года. Теперь же она больше напоминала ручей, нежели проезжий тракт, и ни один путник не встретился Кевину. Прорезанная глубокими колеями, она прихотливо следовала изгибам рельефа, в точности следуя всем изгибам и коленам грязной, илистой реки, текущей по левую сторону и петляя между лесистыми холмами. Иногда по сторонам этой дороги показывались приземистые каменные строения или заброшенные приусадебные участки крошечного размера, но Кевин не замечал их. Только один раз его приближение было отмечено хриплым лаем одинокой собаки, которая облаивал проходящего мимо Кевина из безопасного укрытия под рухнувшей каменной плитой.

- Это, должно быть, Великая Западная торговая дорога, - сказал себе Кевин. - Мосты здесь сложены из камня или из толстых бревен. Навряд ли такие мосты станут строить лишь для того, чтобы раз в году проехать из Верхнего Грюнта в Нижнюю Падь и обратно.

Затем ему довелось исследовать свежие следы, появившиеся на дороге. Тяжелая трехколесная повозка вывернула с бокового проселка и повернула н запад в том направлении, куда двигался и Кевин.

- Тяжелый груз, - определил Кевин. - А в упряжке неподкованная лошадь или мул. Скорее всего, мул. Два человека, мужчина и подросток.

- Эй, коняга, возрадуйся! - обратился он к своему коню. - Мы не одиноки. Теперь я ясно вижу, что в этой Великой Западной пустыне есть-таки какая-то жизнь!

И он запел песню времен академии, чтобы скоротать путь:

Закрыта вратами проклятий и чар,

К Семи Адам идет,

Истоптана воинами, кто бежал,

Кто ночь в своем сердце несет.

Проклятие тем, кто в праздности жил,

Кто жаден, покорен и зол.

Проклятие тем, кто выбрал свой ад -

Остался здесь, не ушел.

- Какая гримаса судьбы, коняга. Не мы ли сами выбрали себе этот ад? - вопросил Кевин.

Конь захлюпал грязью и закивал. Кевин засвистел мотив и стал смотреть вперед, где дорога переваливала через вершину холма.

Норли посмотрел вниз на дорогу, где Истен делал ему яростные знаки, чтобы он исчез из вида. Теперь и он слышал приближающийся топот конских копыт. Судя по звуку, лошадь была довольно тяжелой, так как земля слегк тряслась; к тому же в промежутках между ударами копыт до слуха Норли доносилось какое-то едва различимое позвякивание. Норли нахмурился и отступил назад от края утеса, откуда он мог видеть дорогу внизу.

- Никогда не приходилось слышать, чтобы сбруя так позвякивала, - пробормотал он себе под нос. - Не нравится мне это.

Истен шмыгнул за кучу камней, которая окаймляла дорогу прямо под утесом.

Наконец, размеренно бредущий конь с низко опущенной головой показался из-за поворота дороги. Рядом с ним никого не было, и Норли непроизвольно вытянул шею, чтобы лучше видеть. Истен тоже выглянул из-за своего каменного укрытия, тщетно вглядываясь в то место, где дорога поворачивал и пропадала из вида. Затем он повернулся к Норли и пожал плечами. Норли пожал плечами в ответ.

- Должно быть, хозяин присел облегчиться, - прошептал он хрипло. - А лошадь просто...

Но Истен яростно замахал ему рукой, чтобы он замолчал и отошел от края обрыва.

- Да, может быть, и так, - пробормотал Норли, делая шаг назад. Внезапно он застыл на месте: - Что за...

- Не поворачиваться. Тихо.

Голос был тихим и спокойным, почти как во время беседы. Норли осторожно шагнул назад, потом сделал еще один маленький шажок. У него не вызвало не малейшего сомнения, что тонкое острие, внезапно упершееся ему в спину, означает какое-то острое оружие. Он осмелился слегка глянуть через плечо и тут же пожалел об этом: оружие оказалось длинным сверкающим мечом.

Рукоять меча держал в руке молодой человек с холодным взглядом сине-зеленых спокойных глаз, который изучал Норли пристально, слегка хмуря брови. Норли попытался улыбнуться, желая дать понять, что он никому не собирается причинить вреда.

- Хорошо, хорошо, - повторял он.

Молодой человек прижал к губам указательный палец свободной руки, затем указал им на лук Норли. Норли послушно протянул оружие незнакомцу, и тот легким движением прикоснулся лезвием меча к тетиве. Тетива лопнула с тихим хлопком. Норли снова заулыбался и принялся кивать, давая тем самым понять, что он осознает, насколько остер меч. Молодой человек тем временем указал ему на тропинку, по которой можно было спуститься вниз на дорогу. Меч сделал нетерпеливое движение, заставившее Норли поторопиться. Норли быстро-быстро затряс головой и пошел вперед. И хотя острие меча больше не касалось его спины, Норли продолжало казаться, что он все еще чувствует его холодное прикосновение.

Наконец, Норли обогнул последний куст и вышел на дорогу. Молодой человек подтолкнул его по направлению к камням, среди которых укрылся Истен. Огромный конь мирно пасся возле дороги, там, где пробивалась сочная молодая трава. На мгновение он поднял задумчивую голову с выражением величайшей скуки в своих огромных глазах. Когда Норли приблизился, Истен осторожно выглянул из-за валуна. Указывая на коня и на снаряжение, он нахмурился и завертел головой.

- У нас могут быть проблемы, дружище, - прошептал он. - Хотел бы я знать, где его хозяин.

Норли жалобно улыбнулся в ответ и ткнул пальцем себе за плечо.

- Он здесь, - сказал он, невесело усмехнувшись.

Молодой человек указал на Истена кончиком меча:

- Выходи-ка на дорогу.

Истен облизал губы и попытался улыбнуться.

- Мы просто прятались, сэр, - объяснил он, выходя на открытое пространство. Его меча с ним не было. - Вы могли оказаться не столь любезны, сэр. Прошел слух, что на этой дороге можно встретиться со страшными разбойниками.

Юноша кивнул:

- Разумеется. И если я убью вас двоих, то двумя разбойниками будет меньше.

- Ни в коем случае, сэр... - Норли повернулся лицом к страшному лезвию. - Мы не бандиты, сэр. Мы с Истеном просто...

- Бедные путешественники, - закончил за него Истен. - Присели у дороги, чтобы дать отдохнуть нашим стертым ногам.

Казалось, что в глазах молодого человека промелькнула тень улыбки.

- В этом случае мне придется убить вас еще и за то, что вы лжете, - лезвие меча совершило легкое движение. Оба воришки отшатнулись.

- Вы слишком круты с нами, сэр, - промолвил Истен, несмотря на то, что у него как-то стиснуло горло. - Ну, мы, может быть, и подобрали кое-что, так, разное барахло, которое было потеряно кем-то у дороги. Но мы ни разу никому не причинили вреда. Вот Норли - он из своего лука и в слон с трех шагов не попадет. А что до меня, то как раз в прошлом году какой-то мальчишка наставил на меня нож, так что я бежал без оглядки до самого Нижнего Переката... - тут он снова облизнул губы. - Мы вовсе не такие, как все остальные разбойники в этих краях.

Норли быстро кивал, подтверждая эти слова.

- Да, сэр, это истинная правда. Как грабители мы совершенно безвредны.

- Зато я не такой, - сказал молодой человек, наклонившись к ним с жестокой улыбкой. Грабители обменялись удивленными взглядами.

- Раздевайтесь. Снимайте ботинки и все прочее.

- Но мы...

- К тому же мне придется отрубить вам правые руки.

При этих словах Истен и Норли посерели. Норли попытался сделать шаг назад, но колени его подгибались от ужаса.

- Нет, нет, вы не сделаете этого... - воскликнул Истен. - Что бы мы не натворили, но мы не заслуживаем такого наказания. Честное слово, вы не должны поступать с нами таким образом.

- Должен. Королевские дороги буквально кишат грабителями и разбойниками.

- Мы оставим это занятие, - в подтверждение своих слов Истен снов принялся истово кивать головой. - Прямо сейчас, сэр. Сию же минуту. Пойдем, Норли... - и Истен попытался повернуться.

- Стоять!

Оба замерли на месте. Молодой человек, казалось, раздумывал.

- Очень хорошо, - сказал он наконец. - Руки я вам оставлю. Но ваш одежда и обувь... ну-ка, снимите их и положите внутрь побольше камней. Потом мы пойдем к обрыву, и вы бросите все это в реку.

- Но это же... - попытался возмутиться Истен.

- Прекрасная идея, - поспешно перебил его Норли. - Это будет весьм справедливо.

- Но нам придется очень долго возвращаться в Риверсайд, а погод стоит холодная, - не сдавался Истен, хотя это возражение и прозвучало очень слабо.

Молодой человек твердо кивнул:

- Да, дорога трудна и холодна, и вы устанете и продрогнете, но все же вы будете благодарны за то, что остались живы и в состоянии ощущать усталость и холод. А теперь принесите сюда этот жалкий меч и смешной лук и сломайте и то и другое пополам. Я не желаю, чтобы вы, два олуха, пытались пригрозить ими кому-то еще. И предупреждаю вас: я буду частенько проезжать по этой дороге, я буду заезжать в окрестные деревни, и если я еще раз застану вас, занятых делом, которое мне может не понравиться, или если я хотя бы услышу об этом, я разыщу вас и отрежу вам и правые, и левые руки, а заодно и ноги. Поэтому считайте, что вам крупно повезло, что вы оказались такими безмозглыми дураками и доставили мне немного удовольствия, в котором я нуждался, ибо путешествие по этой жалкой дороге заставляет меня изрядно скучать. А теперь - пошевеливайтесь!

И им пришлось пошевеливаться. Снова начался дождь, серая холодная морось; ежась под этим дождем, они разделись догола и сбросили одежду в реку.

- Говорил я тебе, что мне это не нравится, - шепнул Норли. - Это же была твоя грандиозная идея - стать разбойниками. А ты еще говорил, что быть выпоротым - это для тебя жуткое оскорбление! Как же ты это-то переживешь?

- Доберемся до Риверсайда и украдем какую-нибудь одежду... - прошептал в ответ Истен.

- Тихо ты! - перебил его Норли, и оба испуганно оглянулись н молодого человека.

На губах его появилась тонкая улыбка.

Дорога уходила все дальше, по горам и по долинам, через леса и через поля, в точности повторяя все повороты реки. Кевин вспоминал слова, высеченные на каменном парапете на главном плацу академии: "Мужество. Милосердие. Сила духа. Самоуважение. Благородство. Мудрость. Честь".

Затем он припомнил этих горе-разбойников. Да, похоже, он действовал в соответствии с двумя, пожалуй, даже с тремя из этих принципов.

- Ах, эта никогда не кончающаяся битва со Злом! - саркастически хмыкнул Кевин. - Самая большая опасность на дороге, похоже, вот-вот заснет и брякнется на землю, да еще что-нибудь себе сломает...

Тем временем облака снова разошлись, уползли в холмы мокрыми клочьями, и Кевин увидел в крутом горном кряже впереди широкий разрыв, словно часть горной цепи была вырублена гигантским топором какого-нибудь из богов. Река неслась через этот разрыв, прыгая с порога на порог, дорога, для которой река не оставила никакого пространства, принялась взбираться наверх по вертикальной стене, чтобы высоко вверху отыскать узкий уступ, по которому только и можно было пройти между отвесными скалами и бурлящей рекой. Эти утесы означали конец скалистой горной страны, которая вздымалась все выше и выше по направлению к северу, укутанная туманной дымкой. Дорога шла через густой лес, который вскоре сменился каменным распадком; все выше и выше, к самой высокой точке перевала. Здесь неясно вырисовывающийся в тумане над тропой, огромный и грубый гранитный блок заслонял буквально полнеба. Именно здесь Кевин сделал остановку, чтобы дать коню передохнуть. "Как будто это ему на самом деле необходимо", - подумал он лениво.

С левой стороны, под обрывом, виднелись вершины нескольких деревьев, которым чудом удалось прилепиться к круче. Глубоко внизу бормотала река. Глядя вперед с этого возвышенного места, Кевин увидел местность, снов напомнившую ему о том, что где-то начинается лето. На западе его взгляду открывалась уютная долина, по которой протекала блестящая под солнцем река, а дальше вновь дыбились горы, опоясанные редкими облаками, сверкающие своими снежными вершинами.

"Великая, иззубренная стена серого гранита, могучие горы Макааб, напоминающие поднявшихся на дыбы драконов или ограду вокруг преисподней..."

Эти строки неожиданно всплыли в памяти, их он прочел еще в академии, в каком-то учебнике. Однако теперь он нашел, что те мрачные краски, которые употребил дня описания этой горной страны автор тех забытых строк, не совсем соответствуют тому, что теперь он видел перед собой, если это действительно были прославленные горы Макааб. Внезапно его внимание привлекло поведение коня. Он внезапно занервничал, поднял свою голову, всхрапнул и настороженно уставился в одну точку, тревожно прядя ушами.

Острые скалы, громоздящиеся справа от дороги, внезапно стали похожими на какое-то необычное, но правильное лицо. На естественном гранитном основании были уложены гладкие обтесанные камни, которые образовывали стену, выходящую прямо на дорогу. Целый ряд темных отверстий на верху ее глядели на дорогу, словно злые и неподвижные глаза. Еще выше виднелась полуразрушенная, искрошенная башня. Оглядывая эти заросшие руины, Кевин нахмурился. Вокруг царила тревожная тишина, характерная для древних развалин. Во многих местах стена выкрошилась и осыпалась, уступая напору скрюченных древесных корней. Дикий виноград и мхи покрывали большинство каменных блоков, подобно савану, а толстый слой гуано указывал, что теперь в этих развалинах живут только птицы. Однако Кевин привычным движением натянул на лук тетиву и подергал отсыревшую жилу. Дважды ему послышался какой-то звук, донесшийся из глубины этого кладбища камней. Конечно, это мог быть голос каменной куропатки, но конь Кевина продолжал подозрительно шевелить ушами. Очевидно, он так не думал. Тогда Кевин положил стрелу н тетиву лука, чтобы придать ей более удобное положение. Руины подчас оказывались не настолько безлюдным местом, каким им следовало быть. Этому Кевин научился в Северо-западном королевстве. И вообще он научился в тех краях слишком многому.

Дорога огибала один из углов древней стены. За этим поворотом Кевин обнаружил накренившуюся на бок нагруженную повозку. Тяжелое колесо со спицами отвалилось в глубокой колее. Неподалеку унылый мул тупо рассматривал свои собственные следы, а двое - мальчик и мужчина - подсовывали под накренившуюся повозку увесистые камни, складывая их горкой. Тут же на дороге валялась свежевырубленная слега. Оба застыли, каждый на своем месте, глядя широко открытыми глазами на Кевина и на его коня.

Кевин приблизился, направил лук в землю и поднял в приветственном жесте свою правую руку.

- Доброго дня тебе, путешественник, - произнес он традиционное приветствие.

Человек у повозки напрягся, быстро глянул через плечо и снов посмотрел на Кевина.

- Мое имя - Кевин из Кингсенда, - это тоже было традицией и формулой вежливости - назвать себя.

Мужчина снова посмотрел в сторону, тревожно оглядел дорогу за спиной Кевина и зубчатый край стены, нависающий над ними.

- Тогда вы правильно держите путь... Мое имя Пратт. Это мой сын.

И снова его взгляд уперся в старинную каменную кладку. Подросток же продолжал разглядывать Кевина, временами вздрагивая или от страха, или от восхищения - это было трудно понять. Оба были одеты в грязные и поношенные шерстяные костюмы и изодранные кожаные накидки. Мужчина обладал широкой, приземистой фигурой и носил широкополую кожаную шляпу, которую натягивал на глаза. Кевин указал на мрачные стены вокруг.

- Что это за место?

- Старое, очень старое... - пробормотал Пратт. - Оно разрушено уже несколько столетий, но все же... - его голос был мрачен. - Все же это не слишком подходящее место для того, чтобы у тебя соскакивало колесо. Разные истории рассказывают об этом... Да и мне кажется, что я слышу что-то в камнях.

Он продолжал относиться к Кевину подозрительно, постоянно облизывая сухие губы, он косился на топор, брошенный поверх груза на повозке. Кевин задумчиво посмотрел на него, на стены вокруг, на дорогу позади себя. Пратт явно предчувствовал опасность, однако он отвернулся и повесил свой лук н седло. За луком последовали меч и колчан со стрелами.

- Могу я чем-нибудь помочь, Пратт? У тебя тяжелый груз?

Теперь, когда в руках Кевина больше не было оружия, возница немного успокоился.

- Ничего ценного, сэр. Немного кож для дубильщика в городе.

Кевин подошел к повозке, в то время как мальчик отскочил и спрятался за мулом.

- То, что ты везешь, добрый Пратт, меня не интересует. Я спрашивал о том, сколько это весит, - с этими словами он поправил камни в пирамиде, подобрал слегу и просунул ее под повозку.

- Готов?

Пратт кивнул, поплевал на ладони и подкатил тяжелое, окованное железом колесо, поставил его позади оси повозки. Кевин всем своим весом навалился на длинный конец слеги, но ось только слегка приподнялась над дорогой.

- Ты уверен, что тебе по ошибке не наложили камней? - пошутил он.

- Это хороший груз, сэр, - отвечал сквозь стиснутые зубы Пратт.

- Действительно! - Кевин просунул слегу дальше, под повозку, свободный конец принял на плечо и, напрягая мышцы ног, поднял вверх. Слег сильно прогнулась и затрещала, но выдержала, и повозка тоже слегк приподнялась. Пратт уставился на Кевина, широко разинув рот.

- Давай же! - прохрипел Кевин.

Пратт торопливо кивнул и ловко насадил колесо на ось, затем вбил в ось новый клин.

- Готово. - Пратт довольно улыбнулся, затем, повернувшись к Кевину, легко и быстро поклонился: - От души благодарю вас, сэр.

Кевин коротко кивнул в ответ.

- Как далеко тот город, о котором ты говорил?

- Это Мидвейл, сэр. До него две лиги, сразу за излучиной реки.

- А как называется эта река?

Прежде чем ответить, Пратт изумленно взглянул на Кевина:

- Как, сэр, это же Солнечная река! Она течет от Верхнего Вейла до Нижнего. Люди говорят... - тут рука Пратта начертила в воздухе весь маршрут, - что она течет и дальше, к Большому Городу, и впадает там в море.

- Да, конечно, - Кевин проводил взглядом блестящую воду, исчезающую в туманных холмах на востоке.

- Теперь я понял.

Пратт невыразительно уставился на него.

- Я жил некоторое время в городе, он называется Латония. Я видел, как эта река встречается с морем. Я вышел к этой реке с севера несколько дней назад, но тогда я не знал, куда я попал. Теперь я понял, что это, должно быть. Великий Западный торговый путь.

Пратт удивленно нахмурил брови:

- Нет, это Солнечная дорога. - Теперь он снова начал относиться к Кевину как-то странно, медленно отодвигаясь подальше.

- Я думаю, что в разных районах и называют все по-разному, добрый Пратт, - сказал Кевин и добавил: - Можно спросить тебя кое о чем?

- Да, - это был тщательно взвешенный ответ.

- Почему ты так боишься меня? Неужели я выгляжу таким страшным?

Пратт некоторое время рассматривал нахмурившегося Кевина, потом бросил быстрый взгляд на полуразрушенные стены, и морщины на его собственном лице стали заметней и глубже. Еще раз оглядев дорогу в обоих направлениях, Пратт сказал:

- На днях тут... очень плохие дела творились, очень плохие.

- Что же это были за "плохие дела"?

После небольшой паузы Пратт медленно ответил:

- Бандиты и разбойники. Они не знают никакой жалости. И... еще кое-что. Говорят, что даже, хотя до города не так далеко... - и он замолчал.

Кевин тоже молчал, вспоминая свою стычку с двумя горе-разбойниками, затем спросил:

- И так ты подумал обо мне? Добрый Пратт, если у вас все разбойники такие же, как те, что я повстречал на этой дороге, то, перепутав меня с ними, ты меня оскорбляешь, - при этом он пристально посмотрел на Пратта, но тот не отвел взгляд, продолжая смело смотреть ему в глаза.

- Я вижу вас впервые, сэр... И я не хотел оскорбить вас.

- Я знаю, - Кевин отошел к своему коню, снял с седла лук, меч и колчан и снова надел все это на себя. Глянув в сторону нагруженной кожами повозки, он слегка улыбнулся: - Если ты боишься разбойников, Пратт, то я должен проводить тебя.

Пратт некоторое время размышлял, а затем, не то кивнув, не то пожав плечами, ответил:

- Вы на самом деле очень любезны, сэр, - и он, прищурившись, посмотрел на солнце. - Дело к полудню. Мы могли бы проехать немного по дороге, чтобы убраться с этого места. Там, чуть подальше, есть родник. Согласитесь ли вы разделить с нами обед? Это все, что может предложить вам бедный человек в качестве благодарности.

Кевин заколебался, не зная, исходило ли это предложение от чистого сердца или это была просто вежливость. Наконец он сказал:

- Я готов разделить с тобой хлеб, Пратт, если ты в свою очередь не откажешься отведать моих дорожных припасов. Должен тебя предупредить, однако, что ты должен действительно очень любить свое кожевенное ремесло, чтобы тебе понравилась эта сыромятина.

Удивленная улыбка чуть тронула обветренное лицо Пратта. Он слегк кивнул в сторону повозки.

- Сыромятная кожа в этих краях - основной предмет торговли, сэр, - и он издал глухой довольный смешок.

Кевин потряс головой и улыбнулся в ответ:

- Будем надеяться, что твой хлеб получше твоих шуток.

- Это удивительный хлеб, сэр. Большинство наших парней просто ломают его руками. Я же крошу его о своего мула. Чуть только он заупрямится, как я сразу бью его буханкой между ушей. Между прочим, этот мул очень быстро стал послушным, вот только теперь он стал малость туповат.

Кевин снова улыбнулся. Пратт вдруг напомнил ему старого Эдгара, который... Он постарался отогнать от себя это воспоминание.

- Но-о-о! - закричал Пратт и хлестнул мула по спине. Мул налег н постромки и потянул повозку по раскисшим колеям. Вдруг конь Кевина вскинул голову и насторожил уши. Впереди раздался звонкий, как удар хлыста, щелчок - это треснул под чьей-то ногой сухой сучок. Затем громко захрустели ломаемые кусты, и на дорогу выскочило заросшее шерстью огромное существо. Оно стояло на задних лапах и было выше человека раза в полтора. Стрел была уже снаряжена, и Кевин вскинул лук.

- Нет, не надо! - закричал Пратт и взмахнул рукой перед Кевином. - Он не опасен!

- Не опасен? - удивился Кевин, продолжал целиться в горло существ как раз между разинутой пастью и грудиной. В уме он листал академический бестиарий, пытаясь понять, что за зверь стоит перед ними. Зверь зарычал, его тонкие губы растянулись, обнажив желтые клыки, его крохотные глазки сверкали сквозь шерсть. Пратт же приблизился к твари, издавая мягкие, свистящие звуки, словно перед ним стоял испуганный ребенок.

- Ну-ну, все в порядке, Углар, успокойся.

- Углар? - переспросил Кевин, все еще не опуская оружия.

- Ну да, - Пратт, не оборачиваясь, кивнул. - Он сам так себя называет, - он подошел к твари совсем близко и ласково потрепал ее по волосатой руке.

- Все в порядке, Углар, все в порядке. С нами все хорошо. Но ты плохой мальчик, Углар, зачем ты все время шел за нами? Зачем ты следил з нами из развалин? Нехорошо, Углар, нехорошо.

Волосатое создание по имени Углар захныкало, глядя на Пратта сверху вниз. Кевин опустил лук.

- Вот что я тебе скажу Углар, - Пратт погрозил зверю пальцем, словно перед ним был большой шаловливый мальчишка. - Ступай сейчас же домой.

Углар снова издал протяжный мыкающий звук. Пратт непреклонно кивнул:

- Ты должен пойти домой, Углар, и нечего со мной торговаться. Сейчас же домой! Если ты снова будешь за кем-то красться, тебя поймают. Тебе понятно?

На этот раз зверь хныкал в несколько иной тональности.

- Да, ты прав. Если будешь за кем-то идти, тебя поймают. А теперь ступай!

Углар мрачно посмотрел в направлении Кевина, снова кривя губы и обнажая клыки.

- Пусть этот человек тебя не тревожит, - предостерег его Пратт. - Ступай домой и сиди там. Мы вернемся завтра.

С этими словами Пратт подозвал сына. Тот сделал несколько шагов вперед и обнял существо за мускулистую ногу. Чудовище бросило последний взгляд в сторону Кевина, слегка заворчало и, ломая кусты, скрылось в зарослях возле дороги. Первое время еще было слышно, как оно шуршит в подлеске, затем наступила тишина. Только голова коня еще некоторое время поворачивалась, сопровождая Углара в его невидимом более пути через развалины.

- Ад и преисподняя! - выдохнул Кевин.

Пратт сделал успокаивающий жест:

- Я тоже не знаю, что это за зверь, - сказал он. - Поэтому не расспрашивайте меня. Он появился в нашей деревне два года назад, в середине зимы. Тогда дней десять шел сильный снег, навалило его по самую грудь, а наст был такой твердый, что на нем можно было танцевать с коровой и не провалиться. Вот тогда-то и появилась эта штука. Он страдал от голод и просил нас дать ему что-нибудь. Поэтому... - Пратт пожал плечами. - Что бы вы сделали на нашем месте? Такая страхолюдина, ей-богу, он мог сам забрать все, что ему захочется, но он просил... - Пратт повернулся к Кевину и слегка нахмурился. - Понимаете? Он был похож на большую собаку, которая ходит на двух ногах и может помогать по хозяйству.

- Да-да, - кивнул Кевин. - Просто я ни разу не видел ничего подобного.

- Я тоже не видел, - согласился Пратт. - Он и нас напугал изрядно. Ту первую зиму жена прожила в погребе с овощами. Но он оказался таким ласковым. Я вот что еще скажу вам, сэр... - Пратт назидательно поднял палец. - Мы чувствуем себя в большей безопасности, если Углар где-то поблизости. Вы же знаете, что от того, что подчас появляется из глубины леса, добра ждать не приходится, так что это редкий случай.

И они тронулись дальше по дороге, беседуя о странных тварях и старинных сказаниях, о том, что в лесу гораздо больше страшного и удивительного, чем это известно людям... и о том, что большая часть всего этого является чужой и враждебной.

Дорога спускалась со склона горы вниз, пересекая несколько невысоких холмов и лес. От Пратта, который стал гораздо более разговорчивым, Кевин узнал множество подробностей о лежащей впереди долине. Крутые иззубренные горы по ту сторону долины, до которых было около четырех лиг пути, действительно оказались горами Макааб. Высокий утес, возвышающийся над долиной на добрые пол-лиги, который царил над горизонтом подобно одиноко торчащему клыку чудовища, назывался Скалой-Замком, поскольку он действительно напоминал старинную башню или крепость. Узкое и глубокое ущелье к северу от этого утеса называлось Проход у Скалы-Замка. Там пролегал дальнейший путь на запад, и это было одно из самых опасных мест.

- Разбойники! - сердито вымолвил Пратт. - Ужас, что творят! Грязные твари! И с каждым годом становится все хуже и хуже. Через Проход у Скалы-Замка теперь никто не ездит, нет таких храбрецов. Те, кто отважился, были убиты самым ужасным способом, а с нескольких содрали кожу. - Потом он указал на север, где горы Макааб исчезали за темными тучами: - Там есть еще Северный Проход, до него лиг двадцать. Но, как говорят, в прошлом году и там появились бандиты и свирепые чудовища, - он печально покачал головой, а рука его начертала в воздухе мистический знак. - Это сильно подрывает торговлю. Городской дубильщик буквально сидит на кожах, которые он не может переправить на запад, - и Пратт задумчиво оглядел свою поклажу.

- А что, в долине нет стражников? - спросил Кевин.

- Есть-то они есть, - ответил Пратт, - Вейлская Стража, но они, похоже, ничего не могут поделать. Их много погибло в проходах, да и Королевских стрелков тоже. - Он подозрительно обернулся через плечо и, понизив голос, продолжал: - Люди говорят, гора снова подымается.

- Гора подымается? - удивился Кевин.

Пратт прикоснулся к носу согнутым пальцем и кивнул:

- Вы услышите об этом.

- А что за свирепые создания, о которых ты упомянул? - в голосе Кевина слышался сарказм. - Они такие же, как твой Улгар?

- Его зовут не Улгар, а Углар, - с упреком сказал Пратт. Некоторое время он шагал молча, затем резко остановился и повернулся к Кевину лицом: - Я бы не рассказывал вам, сэр, того, чего не видел собственными глазами, но в последнее время об этом идет столько разговоров, что я не стал бы относиться к этому так легко. У Вейла довольно темное и страшное прошлое, - тут он повернулся и пошел дальше. - Вы сами можете выяснить это, если хотите. В городе полно сказок.

Их неторопливый спуск в долину продолжался. В воздухе снова запахло теплом раннего лета, лес зазеленел молодой листвой, а молодая трава по обочинам дороги стала выше, гуще, и в ней засверкали первые яркие цветы. Попутно Кевин узнал, что долина Вейл пролегает по течению реки Солнечной, что она, так же, как и река, изгибается почти под прямым углом, "словно рука в локте", с севера на восток. Поселок Мидвейл располагался как раз в точке сгиба, в излучине Солнечной.

- Река Бешеная впадает в Солнечную как раз возле города, - объяснил Пратт, - потому что течет с запада на восток. Это и будет Мидвейл. Верхний Вейл расположен выше, по направлению к северу.

- Я так и думал, - вставил Кевин.

Пратт мельком взглянул на него, но решил, что Кевин не имел в виду ничего обидного.

- Мидвейл большой поселок, сэр, почти что город. Мне просто неизвестно, чем отличается одно от другого. Это город большой торговли... - тут он вздохнул и поправился: - Был...

Через просвет в деревьях он указал на торчащие башни небольшого замка.

- Это замок лорда Дамона, который правит Вейлом. Люди говорят, что он - хороший правитель. Твердый, по правде говоря, но я ни разу не слышал о том, чтобы он был жесток. Говорят, что он очень любит лошадей. Это, наверное, добрый признак. По какой-то причине его замок называется Башней. Почему - не знаю.

И Пратт затряс головой, словно отгоняя прочь все загадки сразу.

- Замок его стоит не в городе, а на скале, в том месте, где Бешеная впадает в Солнечную, на острове. Дорога туда очень любопытная... - Пратт вытянул прямую левую руку прямо перед собой. - Вот, представьте себе, что это мост через Бешеную на Северную дорогу - Башенный мост, как его еще называют. А это... - Пратт приставил правую руку под прямым углом к левой, - это мост в замок на острове. Понятно? Он присоединяется к Башенному мосту как раз в середине. А теперь - глядите!

Правая рука Пратта стала отклоняться вверх от левой.

- Вот так часть этого моста поднимается и закрывает ворота в стене. - Пратт наглядно показал это еще раз. - Да, сэр, я сам однажды видел это! Потрясающее зрелище, сэр! Таким образом замок остается посреди реки н голой скале. И лучники из замка запросто подстрелят любого, кто взойдет н сам мост. Видели когда-нибудь такое, сэр?

Кевин озадаченно нахмурился... и не улыбнулся:

- Нет, не видел...

- Конечно, нет! - Пратт уверенно кивнул. - Это удивительно, сэр.

И он принялся рассказывать о других чудесах.

В горах на юге жили карлики - крошечные люди. Хорошие ребята и прекрасные фермеры. Их фрукты, овощи, сосиски и копчения считались одними из лучших и всегда пользовались спросом. Их ткани были из самых тонких, некоторые из них были сотканы настолько плотно, что считались непромокаемыми. Они торговали на собственном маленьком рынке на Южном холме в верхней части городка, а некоторые даже служили в городском дозоре!

- Они, конечно, ершисты, как коробка с гвоздями, но на самом деле - добрые парни. Я имел дело кое с кем из них, - хвастался Пратт. - А вон те горы, южнее Скалы-Замка! - Он снова указал на горы Макааб. - Начиная от большой горы и к югу они называются Зелеными горами. Там живут эльфы, честное слово! Я, правда, так ни разу их и не видел. Они редко появляются в городе, так же как и я, и потому мы ни разу не встретились, наверное, мы приезжаем в город в разное время. А видите горы позади нас? Те, что к северу? Вы и приехали-то сюда вдоль их отрогов. Это Стальные горы. - Тут Пратт доверительно шепнул: - Знаете, кто там живет? Гномы!

Услышав это слово, Кевин поморщился. Пратт произнес это слово совершенно как "громы".

- Гномы? - попробовал произнести Кевин.

- Да, гномы. Но и их я ни разу не видел, хотя, говорят, они тоже бывают в городе, - подавленный такой несправедливостью, Пратт горестно вздохнул. - Но мне доводилось видеть их изделия из металла. Чудесная работа.

В воздухе запахло дымом, за деревьями показались хижины дровосеков и их печи, в которых они пережигали древесный уголь. Между стволами также виднелись небольшие расчищенные поля небольших хуторов.

- Участки свободных землевладельцев, - пояснил Пратт, указывая рукой по обе стороны от дороги. - Земли лорда Дамона лежат на том берегу реки, к северу. А вот здесь, - он показал на юг, - восточнее городка - Старый замок. Он действительно очень древний. Я никогда там не был, но говорят, что это самое большое строение, хотя оно и больше всех разрушено и изрядно заросло. Говорят, что он был построен тогда же, когда и те стены н перевале, где вы нагнали нас. Да, были времена, когда здесь было еще опаснее, чем теперь.

Тем временем дорога расширилась настолько, что на ней свободно могли разминуться два больших фургона, и внезапно вырвалась из леса на простор полей. Пратт тут же остановился и широко развел руки в стороны.

- Здесь было место, где останавливались торговые караваны, - объяснил он. - Бывало, здесь скапливалось столько фургонов, что их и сосчитать-то было невозможно. А теперь гляньте - ни одного!

- Быть может, еще не сезон? - предположил Кевин. - Насколько я заметил, дорога еще не годится для путешествий.

- Да нет, торговля уже должна начинаться, - возразил ему Пратт.

И с этого открытого места, где раньше останавливались торговые караваны, Кевин впервые хорошенько разглядел город.

Солнечная река текла с севера, широкая и полноводная благодаря обильным весенним дождям и бурному таянию снегов на вершинах. Прямо перед городом она резко поворачивала и скрывалась в широком ущелье. В излучине реки в беспорядке теснились глиняные мазанки и деревянные хижины. Н другом берегу реки начиналась главная часть города. Постройки карабкались по крутому обрыву, громоздясь буквально друг на друга прямо от берега. Издалека эта часть города выглядела совершенно как небольшая горная стран коньков крыш, дымоходов и верхушек деревьев. Извилистые улочки пролегали по естественным складкам берегового склона и потому совершали неожиданные зигзаги, поворачивали под немыслимыми углами, петляя по уступам и террасами. Серо-голубые барашки дымов оттеняли небо.

Небольшой замок лорда Дамона действительно был выстроен на плоской вершине могучего утеса, который возвышался из воды как раз в том месте, где сливали свои воды Солнечная и Бешеная. Кевин не мог не согласиться с тем, что замок, благодаря такому выгодному местоположению, обладал значительной оборонительной мощью. Над главной башней реяло зеленое с золотом знамя Латонии, на башне пониже развевался вымпел зеленого цвета с серебром - очевидно, цвета лорда Вейлского.

С обоих берегов реки были выстроены мощные пирсы, и Кевин разглядел опытным глазом моряка несколько пришвартованных к причалу больших судов. Одно из них было, пожалуй, больше двадцати шагов в длину.

- Здесь что, много плавают по реке? - спросил он с удивлением.

- Да, сэр. Это все торговля. Конечно, на север никто не ходит, там слишком мелко, а вот вниз по реке - очень часто. Говорят, они спускаются по реке до Риверсайда и Армлидейла. Некоторые клянутся, что доплывали до самого Большого города и возвращались, хотя я и не пойму как, - Пратт покачал головой. - Река ведь течет только в одну сторону.

- А здесь нет моста?

- Нет, сэр. Два или три раза попробовали, да только ничего из этого не вышло. В первый раз попытались перекинуть мост прямо в городе, но в излучине оказалось слишком глубоко, и они не смогли подыскать для мост подходящих опор. Пытались и чуть выше по реке, но дух Солнечной очень рассердился. Он сокрушал этот мост всякий раз, как его достраивали до половины. Тогда приехал какой-то маг, с его помощью огромную скалу сбросили прямо посреди реки, и все, казалось, уже было готово, чтобы настилать мост, но тут река встала на дыбы и превратила эту скалу в щебенку. Так что дух этой реки - очень могучий дух.

Теперь широкая дорога, по которой двигались Пратт и Кевин, шла прямо через плотное скопление убогих строений, туда, где возле реки виднелся целый ряд деревянных складских бараков.

- Это тоже часть города, - объяснил Пратт вполголоса. - Называется она Кроссривер или Переправа. Сюда даже городская стража не заглядывает. Это "черный город", здесь живут гончары, кузнецы и другие ремесленники. Городской совет считает, что эту часть города можно было бы запросто спалить, чтобы она не доставляла лишних хлопот. Здесь ведь есть и другие, которые промышляют какими-то темными делами. Лучше нам здесь не задерживаться, - резюмировал Пратт и поспешно взглянул на Кевина: - Я не хотел сказать, что вы не сможете о себе позаботиться.

Теперь по сторонам дороги теснились покосившиеся харчевни и лавчонки с дешевыми товарами, однако жители попадались им очень редко, да и выглядели они мрачными и подозрительными.

- В Кроссривер мало кто работает днем, - рассказывал Пратт, - если только мимо не идет торговый караван, а из-за разбойников в горах караваны стали ходить редко. Он немного оживает ночью, как говорят, но сам я этого не знаю. Во всяком случае, даже по нужде я бы здесь не остановился, не то чтобы просто так.

Дорога заканчивалась на широкой пристани. То тут, то там были привязаны к пирсу небольшие лодки, баржи, а также суда побольше. Тут же н них посыпались предложения перевезти их на тот берег. После ожесточенной торговли между тремя перевозчиками они остановились на одноглазом паромщике, который вдруг принялся настаивать на том, чтобы за коня Кевин ему было уплачено, как за полную повозку. В конце концов паром переправил их на тот берег, причем Кевин прикинул в уме, что ширина реки у переправы составила шагов двести. Так или иначе, но они все-таки достигли каменной пристани Мидвейла.

За пристанью, позади приземистых каменных складок и складских навесов, узкая полоска берега между рекой и городом была заполнен городским рынком. Здесь они расстались. Пратт отправился на восток, в нижнюю часть города.

- Они выселили дубильщиков и сукновалов из города из-за вони, - улыбнулся он, - но я что-то не чую разницы. Счастливо вам, Кевин из Кингсенда.

Кевин прощально поднял руку:

- И тебе того же, Пратт из Внешнего Вейла.

Пратт рассмеялся и повел своего мула прочь через сутолоку базарной площади. Лишь только повозка тронулась, мальчик, молчавший всю дорогу, внезапно сказал:

- А как зовут вашу лошадь, сэр?

Кевин некоторое время смотрел на своего коня, легкая улыбка чуть тронула уголки его губ.

- Я пробовал по-разному, но он не отзывается. Я зову его просто Конь, - ответил он. В ответ конь поднял голову и нехотя покосился в сторону хозяина. - Похоже, его это устраивает, - заключил Кевин.

Сын Пратта сидел, широко раскрыв рот. Пратт рассмеялся гулко, и вскоре они уже затерялись в базарной толчее.

Солнце начинало клониться к закату, и Кевин повел коня туда, где, как ему казалось, начинала взбираться вверх по холму главная улица, и город сомкнулся вокруг него. Здесь в воздухе не ощущался тошнотворный запах, который преследовал Кевина в Латонии. Он так и не смог привыкнуть к этой отвратительной вони, особенно по сравнению со свежими запахами моря. Порой ему казалось, что он уже несколько недель не осмеливается вдохнуть полной грудью. Но даже здесь, в Мидвейле, на маленьком клочке земли сосредоточилось слишком много людей и животных, занятых самыми разными делами. Здесь было слишком много шума и движения: лаяли собаки, повозки грохотали колесами по булыжной мостовой, непристойные ругательств выкрикивались в шутку и всерьез, звучали крики торговцев.

- Вино, вино, прекрасное вино! Целая кружка за одну медную монету! Прекрасное вино!

- Большие пирожные, маленькие пирожные! Одно пирожное за медяк!

- А вот свежая крольчатина! - восклицал охотник, неся через плечо длинный шест, увешанный ободранными тушками. - Дивные кролики, покупайте их, пока они еще бегают!

- А вот сидр, прекрасный сидр, валит с ног взрослого мужчину! Коварен и силен! За две монеты вы убедитесь, что я не солгал! Покупайте сидр!

Кевин смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на выкрики и обращенные на него взгляды, окружив себя своими невидимыми стенами, которые ограждали его от толпы и от многих вещей, происходящих одновременно.

Он не любил быть в центре внимания, но на этот раз виноват был его конь. Внимание зевак на улице привлекали не только невиданные размеры, но и необычное поведение животного. Конь сбросил с себя безразличную дремоту, теперь его голова вздымалась высоко над толпой, уши были отставлены назад, шея круто выгибалась. Конь двигался за Кевином несколько наискось, словно лемех гигантского плуга. Такой способ движения, при котором левое плечо коня едва не касалось спины Кевина, помогал достичь сразу двух вещей: во-первых, гремящий копытами по мостовой конь прокладывал путь в плотной толпе и сутолоке, а во-вторых, не позволял никому подойти к Кевину сзади. Кевину это не особенно нравилось - всякое случалось на запруженных людьми улицах - но он ничего не мог с этим поделать. Такая поступь коня был приобретена путем долгих тренировок, чтобы конь приучался прикрывать корпусом спешившегося всадника.

Прохожие, бездельники, поденщики, возчики - все разглядывали невиданное животное, но послушно расступались перед ними, словно вода, обтекающая остров.

- Придется почаще выводить тебя в люди, - пробормотал Кевин коню. - Да и меня тоже, - добавил он уже про себя, однако не слишком озабоченно.

В тех двух или трех деревнях, где он останавливался, он столкнулся с неприятностями, потому что в каждой захудалой таверне обязательно отыскивался какой-нибудь болван, ищущий ссоры. В последние два раза ему просто пришлось поставить достаточно выпивки, чтобы поднять их скверное настроение. Тогда ему казалось, что он поступил правильно, но позднее...

Кевин тряхнул головой и принялся рассматривать незнакомый город.

Вдоль улицы тянулись лавки и магазинчики, деревянные ставни которых были подняты на манер навесов над прилавками. Обшитые деревом вторые этажи домов нависали над улицей так, что небо виднелось только сквозь узкую щель между примыкающими вплотную застекленными террасами. Каменные дом выходили на улицу большими стеклянными окнами в свинцовых рамах, а тяжелые двери то и дело открывались, впуская с улицы шумных посетителей. Извилистые улочки и аллеи сворачивали то вправо, то влево, словно человек, не уверенный в том, куда ему надо идти. Часто встречались каменные ступени, которые вели вверх по склону сквозь узкие проходы между домами. Время от времени улицы выходили на небольшие уютные площади, с каменным бассейном и фонтаном посередине, а затем снова принимались кружить, раздваиваться, снова сходиться, разветвляться, заканчиваться тупиками или дворами, петлять, превращаться внезапно в ступени, спускаться к реке или взбираться в гору. Казалось, что план города был скопирован со след пьяной гусеницы. Несколько раз Кевин вынужден был поворачивать назад, чтобы снова отыскать то, что казалось ему главной улицей. Когда же он спрашивал прохожих, где находится Королевский Армс-Холл, ответом ему был недоуменный взгляд.

- Как вы сказали, Королевский Армс-Холл? Насколько я знаю, здесь такого нет. Казармы городской Стражи дальше, выше по холму, - далее следовал неясный указывающий жест.

- Как мне туда добраться?

Следовала задумчивая гримаса, горожанин чесал в затылке и глубоко задумывался.

- Вам надо бы... сначала найти Кишечный переулок, затем дойти до Козьей лестницы... - горожанин снова замолкал, разглядывая коня. - Нет, так не получится.

Тут же свою помощь предлагал случайный прохожий:

- Вы ступайте по Чартер-Вей до свечной торговли, затем вверх по Медвежьему Ущелью, до тех пор пока не увидите...

- Нет, не так, - перебивал еще кто-то, - ты только запутаешь человека. Сэр должен пойти по Бейкер Роуд до фонтана у Старых Ворот, затем по Большой лестнице...

- Да у тебя чердак протек, дружище! Ведь ему придется тащить такого здоровенного битюга вверх по Большой лестнице! Лучше пойти по дубовой аллее до самой Стены, а там, у Коровьего брода...

- Нет, ты совсем не соображаешь. Пусть это и напрямки, но как он протащит свою лошадь через Скандальный переулок?

- А тогда пусть повернет у Черри-Корт, и тогда ему не придется идти через Скандальный.

- Черри-Корт ведет назад к Барн-Лейн.

- Ничего подобного, Барн-Лейн ведет вверх, к...

Кевин оставил их спорить дальше. Похоже, что они просто развлекались. На следующей же площади он повстречал задумчивого юношу, который смог помочь ему гораздо больше.

- Поверните налево вон там, - указал он, - а на первом перекрестке держитесь правой стороны и попадете на Пурли-Лейн. Там, уже через восемь или девять дверей, увидите Коровью площадку и повернете направо. Казармы Стражи расположены в самом конце Старой Восточной дороги к Воротам.

На мгновение взгляд его остановился на коне.

- Неужели это всего один конь? - спросил он, улыбаясь.

- Нет, только кусочек. Лодочник не смог перевезти его целиком за один раз.

- Отличный конь.

- Спасибо за то, что указали мне путь.

- А вам спасибо за зрелище.

Двое мужчин сидели друг напротив друга в маленькой и дымной таверне в Верхнем Вейле. Тот, что был побольше, сделал большой глоток эля из кружки, вытер бороду и с беспокойством оглядел комнату. Несмотря на то, что в двух каминах ревело пламя, холодный пасмурный день снаружи оставался все таким же промозглым и неуютным, и потому немногочисленные посетители таверны сидели нахохлившись и молчали. Более крупный человек наклонился через стол к своему товарищу и тихо сказал:

- Много страшных дел затевается, Джес. Мне это не нравится.

- Да, - кивнул его товарищ. - Старина Лейм Том на днях гнал из Чаркрика стадо свиней. И они вдруг словно взбесились и разбежались. Со свиньями это бывает, но Лейм говорит, что они как-то странно себя вели. Ему удалось собрать только половину из них, когда он услышал, как остальные визжат в лесу, как будто их режут. Вдруг они все замолчали. Он отправился посмотреть, в чем там дело, но ничего не нашел, только пятн крови. Он клянется, что кровь была повсюду, даже на деревьях. Так что он помчался оттуда, словно кошка, которой подожгли хвост. Он говорит, что он убежал, и я не могу его обвинять. А теперь я спрашиваю тебя, кто мог заставить полудиких свиней вести себя так, а затем задрать их и унести?

- Я не знаю, Джес.

- Да-а... В последнее время такой ответ стал обыкновенным. Слишком много таких новостей, от которых волосы встают дыбом, и слишком мало добрых известий...


Из книги Мага Вейлского Экклейна "Вейл":

"В нескольких сотнях миль от города Латония, вверх по течению реки, граница королевства Латония обозначена крутыми горами Макааб. Они протянулись с севера на юг подобно высокому, зубчатому крепостному валу более трех сотен лиг длиной, разделив Латонию и Палан столь же определенно, как наводящая страх полуразрушенная стена. С той стороны гор Макааб, с которой восходит солнце, в верхнем течении реки Солнечной и располагается протяженная долина, ныне известная под названием Вейл. Первоначально эта местность называлась Вестершир, и населяли ее беглые рабы, отбросы общества, скрывающиеся преступники, разнообразные вольнодумцы и прочие, подобные им. Однако нет никакого проку перебирать истлевшие кости: теперь долина называется Вейл и она будет так называться до тех пор, пока и наши кости не истлеют в земле.

Северная часть долины именуется Верхним Вейлом, нижняя часть называется Мидвейл. Долина, путь в которую лежит через ущелье, называется Внешним Вейлом. Никто не знает, почему в названиях местности не соблюден логика, но эти названия общеприняты, и теперь каждому становится понятно, о какой местности идет речь. Это представляется так же весьма ценным при выяснении направления и определении местоположения.

Для людей малосведущих должен непременно пояснить, что правильное название гномов - номены. Само слово "номен" - это форма множественного числа от единственного "ном". Слово "ном" обозначает конкретного индивидуума, в то время как "номен" означает весь народ в целом. Сами гномы называют себя только таким образом, и следует сделать предположение, что они знают, что говорят.

Вейл является одним из весьма необычных и любопытных районов, где люди, карлики - "литтлеры", номены и эльфы живут бок о бок, не позволяя древним предрассудкам одержать верх над их здравым смыслом. Это очень редко случается и потому представляет немалый интерес. Очень многие приводят логичные доказательства того, что подобное гармоничное сосуществование является невозможным, и мало кто пытается аргументированно показать, каким образом это явление появилось на свет. Кстати говоря, это не менее любопытная история.

В невысоких горах к югу от Мидвейла, которые логично было бы назвать Нижним Вейлом, лежит Тришир - страна литтлеров. Они, как правило, всегд готовы объяснить вам, что они живут не в Вейле, а в Тришире, который состоит из трех частей: Нортшира, Вестшира и Фар Хиллшира. С этим никто не спорит, карлики живут там дольше, чем люди.

Что касается гор Макааб, то южнее Скалы-Замка они совершенно неожиданно начинают называться Зеленые горы. Это место жительства эльфов из Зеленогорья, и ни один из литтлеров не может ничего возразить по поводу их названий, ибо они живут здесь еще дольше, чем карлики.

Но раньше всех поселились в этом районе номены Стальных гор, сурового края, окаймляющего Вейл с востока, тянущегося на север вдоль бассейн Солнечной реки. Их вовсе не беспокоят те названия, которые мы употребляем. Существует такая занимательная точка зрения, что мы интересуем номенов в гораздо меньшей степени, чем они нас.

В Вейле существует два значительных поселения людей - Милфорд в Верхнем Вейле и Мидвейл в Мидвейле. Из этих двух поселков более крупным и значительным безусловно является Мидвейл, хотя жители Милфорда в большинстве своем не придерживаются подобных взглядов. Однако главная причина большей значимости Мидвейла налицо - он расположен в таком выгодном месте, что никак не может быть менее важным.

Река Солнечная, как будто выйдя из своего буйного детства, протекавшего в Верхнем Вейле, внезапно как бы взрослеет, успокаивается, становится глубже и в том месте, где в нее впадает река Бешеная, совершает резкий поворот на восток. Мидвейл как раз и седлает эту излучину и именно в том месте, где реку пересекает Великий Западный торговый путь. Торговля с востоком непременно должна в этом месте пересесть на суда и баржи, чтобы дальше двигаться к Латонии и к морю. Как заметил однажды разочарованный торговец, - чувствующий, что его здорово надули местные купцы - это самое подходящее место для города, рано или поздно, но его обязательно бы здесь построили.

Стараясь противопоставить что-то той волне обвинений, которая могл захлестнуть город, жители Мидвейла готовы предложить любые услуги, которые только могут понадобиться усталому путешественнику. Все, что угодно - от чего-то особенного до предметов роскоши - можно получить в Мидвейле з умеренную цену.

История Вейла тянется очень давно. В сохранившихся с древнейших веков рукописях встречаются ссылки на "мрачную, кровью политую страну в верхнем течении Западной реки (Солнечная), ужас наводящую угрюмыми очертаниями Зубастых гор" (Макааб).

Поскольку я в своих скромных записках не смею надеяться, что мне удастся подняться до таких ослепительных высот художественного слова, мне пришлось составить краткий комментарий к истории.

Этот комментарий может оказаться полезным для тех, кто ищет факты и знания, а не смешные истории и поверхностные сведения".

Загрузка...