Богоборец. Том 2. Дорога Силы

Глава 11

«Никогда не забывай, что боги выросли из людей, Эдри. Да, это произошло неимоверно давно, но всё же, когда-то даже самый сильный бог был обычным человеческим… или не совсем человеческим ребенком. Со своими слабостями. И часть этих слабостей они пронесли с собой: сквозь все тысячелетия невероятно долгой жизни, сквозь все испытания, что вставали на их пути. Человеческие слабости до сих пор таятся внутри каждого из них. В этом заключается наш единственный шанс на успех.»

Из бесед Эдриана Гирита и Фандага Мортила

Бум! Бум! Бум!

Диомеда раздраженно стучала кулаком по двери, стараясь сдерживать свою злость. Последнее я скорее предполагал, чем знал. Но, учитывая, что даже я сейчас был заметно раздражен, я вполне представляю тот котёл ярости, что бурлит внутри моей куда более эмоциональной напарницы. И то, что Диомеда стучит всего лишь кулаком, а не пытается выбить двери ногой, показывает, что она действительно сдерживается. Ну, по крайней мере, старается.

А ведь начиналось наше путешествие очень даже хорошо. Переночевав в первой деревне, пополнив запасы и, в кои-то веки, поев нормальной еды, мы в ускоренном темпе двинулись дальше. И следующие три дня, как на подбор, выдались один другого лучше — каждый день мы успевали добраться и переночевать в очередной деревушке; облака, несмотря на Месяц Большой Воды, регулярно расходились, радуя нас солнышком и отсутствием надоедливой мороси. Даже вездесущая грязь подсохла и во время бега мы покрывались её брызгами всего лишь по колено, а не по пояс, как раньше.

А потом Небо решило, что хватит с нас хорошей погоды и везения в целом. Во время остановки нас предупредили, что следующая деревня, Смагвант — мелкое поселение едва на сотню человек, — последняя на нашем пути и в окрестностях в целом. Потом никаких поселений нет вплоть до самого Лидлера, нашей ближайшей цели. Причина? В основном — каменистая и неплодородная земля. Люди банально не хотели селиться на этих землях, потому как выращивать там еду было сложно даже с использованием соответствующих техник. Да, в относительной близости имелся торговый Лидлер, стоящий одновременно на перекрестке торговых путей и на крупной реке… но те, кто хотел жить поближе к нему — жили непосредственно под его стенами, либо прямо в нём. В общем, получалось так, что Смагвант, действительно, последний на долгие километры вокруг населенный пункт. Были небольшие торговые посты на дорогах, используемые купцами и случайными путниками для ночевок — но, увы, находились они (в основной своей массе) сильно севернее и западнее. Мы же бежали к Лидлеру со стороны малонаселенных земель, практически по прямой, и так сильно отклоняться от маршрута нам откровенно не хотелось. Переночуем в лесу, не страшно.

Так мы думали.

Пока вечером, на пути к Смагванту на нас не разверзлись небеса. Месяц Большой Воды решил, прежде чем он закончится, напоследок показать, почему он вообще так называется. В одно мгновение вокруг нас выросла переливающаяся жидкая стена, так что вокруг не было видно ровным счетом ничего. Лишь бесконечная влага во всём ее многообразии: от топкой грязи под ногами до тугих струй дождя вокруг. Вдобавок, дождь заглушал и звуки, и запахи, и даже осязание, буквально вырубив все наши чувства. Кое-как, ориентируясь исключительно по Духовному Зрению, мы брели вначале по колено, а потом и по пояс в бурой жиже, ругаясь во весь голос.

До деревни мы добрались кое-как и лишь благодаря тому, что пройти оставалось совсем немного. Обойдя небольшие поля, окружавшие Смагвант, мы вышли на относительно сухую возвышенность, где располагались дома. Относительно — потому что сейчас даже на этой возвышенности вода стояла нам по щиколотку. Ну, как стояла… бурлила. Мы бросились к ближайшему дому, постучались… и нам никто не открыл. Духовное Зрение спокойно пробивало кирпичные стены, показывая внутри сигнатуры двух слабеньких Заклинателей, вот только никто из них не собирался открывать нам дверь, начисто игнорируя громкий стук и наши крики, что мы простые путники, ищущие убежища от дождя.

То же самое произошло и в следующем доме.

И в следующем.

Плюнув на негостеприимность местного народца, мы прошли по главной (и единственной) улице, выйдя на главную (и единственную) площадь. Крайне небольшую — буквально пятачок свободной земли, вымощенный камнем и зажатый между единственным каменным зданием в поселении (видимо, пародией на ратушу) и двумя кирпичными домами, выглядящими чуть более богато, чем в среднем по Смагванту. Какие-никакие заборчики, да и сами дома более ухоженные. Скорее всего, ратуша выполняла одновременно и функции дома старосты, а остальные два дома всего лишь принадлежали местным богачам. Так что, переглянувшись, мы первым делом направились к ратуше. В любой деревне, где нет харчевни, одна из важных функций старост — общение с чужаками. Так что уж кто-кто, а он нас проигнорировать не должен.

Так мы думали. Наивные.

Бам!

Диомеда с яростью влепила кулаком по двери так, что толстенный дуб протестующе затрещал и, наконец, не выдержав, заорала в замочную скважину.

— Открывай, ублюдок! Я же вижу, что ты стоишь за дверью! Мы! — БАМ! — … простые! — БАМ! — … путники! — БАМ! БАМ! БАМ!

Стоящая за дверью размытая фигура человека, четко ощущавшаяся в потоках Ци, тяжело вздохнула и, наконец, подошла ближе и завозилась с массивным засовом. Дверь распахнулась, обдав нас мощным потоком теплого воздуха, а стоявший на пороге сухонький старичок с невероятным подозрением оглядел нас обоих, после чего сделал шаг в сторону:

— Заходите быстрее, простые… путники. Тепло не выпускайте.

Нас дважды просить не требовалось. Впрочем, стоило нам зайти в зал-прихожую, как дедок, тряхнув роскошной седой бородой, ворчливо остановил нас:

— Стойте здесь. Весь пол мне запачкали, — и утопал вдаль по коридору.

Мы оглянулись и смущенно остановились: за нами тянулась даже не цепочка грязных шагов, а прямо-таки лужи жидкой грязи. Я, конечно, ощущал, что вся наша одежда мокрая насквозь — но не думал, что она еще и настолько грязная. Впрочем, неудивительно — потоки воды, в которых мы брели местами чуть ли не по пояс, были крайне далеки от прозрачности.

Пока мы стояли, мимо нас скользнула молчаливая девушка лет так пятнадцати, уперев взгляд в пол, и быстро начала убирать за нами грязь. Мы же, достав сменную одежду из браслетов, оперативно переоделись в сухое и чистое. Нижнее белье и так просохнет, а большая часть грязи все равно осела на штанах. Разве что ноги грязными остались, но мы постарались их тщательно вытереть.

— Какая-то странная ратуша, — тихо сказала мне Диомеда. — Не похожа на жилое здание. Да и одежда у них какая-то… хм…

Я лишь молча кивнул. Одежда у старика и девушки, действительно, была специфичная: светло-зеленый кусок ткани, накинутый на тело в стиле римской тоги, и небрежно перехваченный грубой веревкой на поясе. Причем, нижнее белье под ним они не носили. По крайней мере, девушка. Случайно посмотрев на вставшую на четвереньки и вытирающую грязь служанку, я смущенно отвел взгляд. Диомеда же, почуяв что-то неладное и перехватив направление моего взгляда, аж задохнулась от возмущения.

— Эдри! Ты… ты… мужлан!

Ответить на такую несправедливую претензию я не успел: из глубин здания вернулся дедок и поманил нас за собой. Из зала выходило сразу три коридора: изначально староста уходил в левый, девушка пришла оттуда же, но сейчас он повел нас в правый. Коридор, судя по всему, проходил сквозь всё правое крыло немаленького здания, но нас завели почти в первую же попавшуюся дверь, так что увидеть мы ничего не успели. За дверью скрывалась весьма миниатюрная и аскетичная комнатушка — пара деревянных топчанов, тонюсенькие циновки на них, жесткие подушки, набитые пожухлой соломой… и, в общем-то, всё. Даже отдельной жаровни для обогрева не было. Хмурый и недовольный дед обвел рукой помещение с таким лицом, словно здесь были невероятно богатые хоромы:

— Можете переночевать здесь… путники.

— Спасибо за приют. У нас есть пара вопросов, — спокойно сказал я, присаживаясь на топчан. — Утолите любопытство?

— Возможно. Не могу ничего обещать, — впервые улыбнулся дед. Хотя лучше бы не улыбался. В его исполнении это смахивало на то ли страшный, то ли смешной оскал двухсотлетнего упыря с выпавшими зубами.

— Для начала — как вас зовут? Вы так и не представились.

— Можете называть меня Ангором. Следующий вопрос.

— Очень приятно. Меня зовут Эдриан, а мою спутницу — Диомеда, — девушка легонько кивнула, но Ангору, кажется, было абсолютно плевать. Он продолжал безразлично пялиться на меня, явно ожидая, пока надоедливые гости от него отвяжутся. — Гм. Хорошо. Я правильно понимаю, вы староста Смагванта?

— Неправильно. Дом старосты находится по правую руку от храма.

— Какого храма? — на автомате переспросил я.

— Храма Угрюмого Йо, разумеется. В котором вы сейчас находитесь.

— А что эт…

Следующий вопрос я задать не успел. Нетерпеливый старик, едва я вновь открыл рот, взмахнул рукой и, ехидно улыбнувшись, быстрым шагом удалился из комнаты. Стоило ему захлопнуть дверь, как я быстро пересел на топчан к напарнице и шепотом уточнил:

— Ты в курсе, что это за бог? Я не помню такого.

Диомеда мотнула головой, напряженно что-то вспоминая. Наконец, спустя пару мгновений она неуверенно сказала:

— Мне кажется, это кто-то из Пантеона Божественного Древа. Я вроде бы слышала о нем что-то краем уха, но помню лишь имя, ничего более.

Я лишь вздохнул. Пантеон я и без этого мог назвать, лишь услышав имя: оно не входило в девятку Изначальных, которых знали даже такие безбожники, как я. Стихийный пантеон тоже отметался: несмотря на большое количество ликов-имён у одного и того же бога, прозвище у каждого из ликов, так или иначе, было связано с соответствующей стихией. Если не Огненный (что совсем просто и сомнений не вызовет ни у кого), то Пламенный или Обжигающий, например. Угрюмый ни под одну стихию толком не подпадал, так что, методом исключения, оставался лишь один пантеон из трёх.

Но происхождение не давало нам ответа ни на один из актуальных вопросов — злой ли это бог, или относительно добрый? Какие жертвы ему приносят? Грозит ли нам что-либо во время ночевки в храме?

— Ди, нам придется узнать. Вредный старик явно его жрец, но от него допытываться, похоже, бесполезно.

— А зачем? — недоуменно спросила напарница. — Старик подозрительный, конечно, как и вся деревня, но нам не обязательно здесь спать и подставляться под местные странности. Просто переждём дождь, в тепле и сухости. Судя по тому, насколько мощный зарядил ливень, ночью он закончится в любом случае. К утру часть воды схлынет и мы спокойно пойдем дальше. Первое время опять в грязи возиться придется, конечно… но что поделать. Не ждать же, пока это всё высохнет.

— Это понятно. Но мы по незнанию воспользовались гостеприимством божьей обители. И формально мы теперь у этого бога в долгу. В маленьком, незначительном, но долгу. А для богов это определенная… лазейка в плане влияния на смертных. Право на ответное действие, пусть и тоже небольшое. Например, он может предложить кому-то из нас божественный квест через Систему… хотя нет, мне не может, — я широко ухмыльнулся. Хоть какие-то преимущества от моего маленького Сродства. — А вот тебе — вполне. И отказаться от персонального задания хоть и можно, но это уже граничит с прямым оскорблением. У меня был знакомый помощник жреца, так что я немного разбираюсь в этом вопросе.

— Странно. Никогда о таком не слышала.

— Потому что это жреческая кухня. Большая часть эрайнов поклоняется Изначальным и Стихийным, и им это знать вообще без надобности. Их условный «баланс» с каждым богом, наоборот, положительный. Каждая молитва, каждое подношение и небольшая жертва богу выводят человека в плюс в отношениях с ним. Да и у тех же Изначальных столько паствы, что им до одного, ничем не выделяющегося человечка, никакого дела нет. Даже если он регулярно будет ночевать в их храмах и получать благословения от их жрецов, то ему ничего не будет. Но это касается лишь известных и популярных богов.

— А Йо мы ни разу не делали ни одного подношения и наши отношения с ним были абсолютно нейтральны до текущего момента, — быстро ухватила суть Диомеда.

— Именно. Плюс паствы у него не так уж много, по крайней мере, на этом континенте, и мало ли что ему в голову взбредет и что он от нас захочет. Не надо нам такого счастья. Так что ищи на аукционе книги про его нрав и ритуалы в общении с ним. Ну или хотя бы что-то про него, хоть в общих чертах.

В комнате повисло молчание. Диомеда быстро бегала глазами по невидимому интерфейсу, я расхаживал по комнате, раздумывая о ситуации. Формально мы могли взять любую ценную вещь и сжечь её прямо в этой комнате — для большинства богов это посчиталось бы за подношение: мы же внутри храма. Но тут в ход вступали нюансы. Некоторые боги не признавали сжигание даров. Некоторые не признавали конкретные виды даров: к примеру, решивший принести обычного барашка или любое другое живое существо в жертву Лиссе Милосердной, был бы крайне неприятно удивлён её реакцией на этот дар. В общем, нюансов куча. И, к тому же, нюансов непостоянных. Тот же Гевал Кровавый, чьим именем были названы горы, в которых мы провели столько времени, с некоторых, не таких уж давних пор, не принимал никаких словесных молитв. Не гневался, просто игнорировал. Собственно, если бы его жрецы сами не рассказывали своей пастве про этот важный момент — никто бы даже и не узнал. Ну молчит и молчит Гевал в ответ — он на то и бог, что не обязан отвечать каждому.

Наконец, Диомеда прервала мои думы:

— Отдельной книги по ритуалам, посвященным Йо, на аукционе сейчас нет. Да и вообще ничего, где упоминается его имя. Видимо, слишком непопулярный бог. Но есть общий справочник по пантеону, «Боги Древа Божественного». Скорее всего, там что-то есть. Ещё есть парочка книг, где про их пантеон могут рассказывать косвенно… но там по названиям толком не поймешь.

— Покупай первую пока. А там посмотрим. Дорого стоит?

— Да нет, десяток Бронзы, — рассеянно пробормотала Диомеда. — Вот, держи.

Осторожно взяв в руки новенький, явно лишь недавно переписанный фолиант, я с некоторым наслаждением втянул носом легкий запах чернил и, хмыкнув, провел пальцами по богато изукрашенной обложке. Тонко выделанные пластинки дерева разных оттенков образовывали мозаику в виде величественного дерева — видимо, того самого, Божественного. На голых ветвях вместо листьев висели человеческие головы — чисто схематичные, вырезанные из тех же самых пластинок дерева, но вполне узнаваемые.

— Художник, конечно, тот еще фантазёр, — проворчал я под нос и углубился в чтение.

Спустя примерно час я поднял взгляд и, с некоторым удивлением, обнаружил Диомеду спокойно медитирующей на своём топчане. То ли месяцы в пещере пошли на пользу её усидчивости, то ли куча времени в одиночестве, пока она сидела одна в желтой зоне — а потом и в долине, терпеливо ожидая меня. А может, и то, и другое, и что-то третье — например, тот факт, что я опять её обогнал в развитии, и на этот раз даже сильнее, чем раньше. Вот и пытается в любой свободный момент хоть чуть-чуть, но сократить разрыв.

Не то чтобы Диомеда была всегда беспокойной и неугомонной — вовсе нет. Любому адепту, который хочет стать кем-то выше слабенького Заклинателя, требуется проводить долгие часы в медитациях, молчаливом созерцании стихий или в терпеливых отработках одного и того же удара оружием — и если бы Диомеда не была способна на это, то она попросту бы не выросла до текущего своего состояния. Просто в ситуациях неопределенности и возможной опасности моя напарница предпочитала физические действия духовным. Шило в известном месте при малейших признаках опасности требовало от неё хоть какой-то активности, чтобы не сорваться и не рвануть в лобовую атаку. Так что в текущей ситуации я ожидал увидеть, как она плавно отрабатывает ката с мечом или без него — ну, или на крайняк, банально отжимается на пальцах. Это было бы… привычно. А вот медитация — это что-то новенькое.

— Нашёл, — негромко произнёс я в воздух.

Тут же открывшая глаза девушка резко соскочила со своего топчана и быстро перебралась на мой, забрав раскрытую книгу. Я молча ткнул пальцем:

— Начиная отсюда читай, и ещё на следующей странице немного.

Спустя пару минут Диомеда с некоторой растерянностью подняла на меня глаза и честно призналась:

— Ни хрена не поняла.

— Я тоже не до конца. Но, по крайней мере, сам концепт в общих чертах понятен: какие… гм, жертвы нужны этому богу, как выглядит формализованное обращение к нему, предваряющее любую молитву или жертву…

— Но сами молитвы тут не описаны.

— Не описаны, — согласился я. — Я и не ожидал, что мы найдём их в общем справочнике. Надеялся на ритуалы жертвования — они все более-менее схожи. Идеальным вариантом был бы тот, где ему подходят банальные жертвы в виде уже умерщвленных животных — мы могли бы просто купить на аукционе разделанного кролика, пусть он даже был бы неимоверно дорогой и деликатесный, и принести его в жертву. Но, увы. Простой путь оказался закрыт. Придется думать.