Дорожное происшествие

11

Часов в шесть с небольшим, когда уже начало смеркаться, они подъехали к дому доктора Николаи. Едкий запах осенних костров висел в сонном воздухе, между прямыми стволами сосен там и сям мерцали желтым светом окна редких домов поселка.

Зеленый «трабант» и огненно-красная «шкода» с обилием хромированных деталей и двумя антеннами на задних крыльях стояли у ворот. Под навесом бетонированной велостоянки скопилось великое множество велосипедов.

Крейцер подошел с фрау Оверман к дверям и позвонил. Им открыла молодая девушка в белом халате. На ней были очки в роговой оправе, крупные зубы на фоне почти коричневой кожи поражали неестественной белизной.

- На сегодня не могу вас записать. Прием кончается в семь, а в приемной еще полно народу. - Голос у нее шуршал, как подсушенная на солнце бумага.

- Доктор Николаи меня знает. Мне только сказать ему несколько слов.

Крейцер отстранил девушку в сторону и вошел. Перед дверью приемной он остановился и сказал следовавшей за ним фрау Оверман:

- Пожалуйста, оставайтесь в приемной, что бы ни произошло. Ваше дело только слушать его голос.

Он отворил дверь и пропустил фрау Оверман вперед.

- А вы доложите обо мне, - обратился он к сестре. - Моя фамилия Крейцер. Скажите доктору, что мне необходимо переговорить с ним.

Девушка повернулась, не проронив ни звука, и исчезла в кабинете.

Мгновение стояла тишина, потом на стеклянный столик упал какой-то инструмент и дверь распахнулась. На пороге вырос доктор Николаи. Во взгляде, который он бросил на Крейцера, смешались ярость и отвращение.

- Ну что у вас опять? - простонал он. - Вашей настырности позавидовал бы любой коммивояжер.

Крейцер нахмурил брови.

- Вы уверены, что здесь подходящее место для острот?

Николаи пропустил его и со вздохом затворил дверь.

- Итак, что вам угодно?

- Я хотел бы дать одному человеку возможность услышать ваш голос.

- Как-как?

- Мы нашли свидетельницу, которая полагает, что слышала ваш голос, причем отнюдь не в больнице. Но поскольку она не совсем уверена, мы решили устроить эту пробу.

Николаи сорвал с шеи фонендоскоп и швырнул на пол, еще немного - и он начал бы топтать его ногами.

- Черт подери! - взревел он. - Вы решили свести меня с ума. Всякой наглости есть свой предел. Сколько раз я должен вам объяснять, что провел всю ночь в клинике и ни на минуту из нее не отлучался. Любой тупица давно бы это усвоил.

- Вот именно, - невозмутимо отвечал Крейцер. - Это и есть нужная интонация. В тот вечер свидетельница слышала спор.

Николаи запустил руки в волосы и рухнул на стул, который стоял возле зеркала.

- Чего вы, собственно, добиваетесь? - прохрипел он. - Хотите упечь меня в психиатрическую лечебницу?

- Доктор Николаи, поймите наконец, что мы должны руководствоваться только фактами. Не пытайся вы с самого начала ввести нас в заблуждение, возможно, дело сейчас выглядело бы иначе. А теперь одну минуточку! - Крейцер вышел в приемную и затворил за собой дверь.

- Узнали голос? - спросил он у фрау Оверман.

Та кивнула.

- Думаю, да. Интонация и сама манера говорить такая же, что и у позавчерашнего посетителя.

Крейцер снова вернулся в кабинет.

- Фрау Оверман, квартирная хозяйка фрейлейн Альвердес, сказала мне, что, по ее мнению, именно ваш голос она слышала позавчера между двадцатью и двадцатью одним часом в комнате у фрейлейн Альвердес. Что вы на это ответите?

Николаи прижал ко лбу стиснутые кулаки.

- Нет, нет и еще раз нет! - вскричал он. - Это заговор. Я не был в Вильгельмсхорсте, я не разговаривал в этот вечер с Бригиттой. Я никого не сбивал. Почему бы вам не спросить у самой фрейлейн Альвердес?

- Уже спрашивал.

- А она? - Николаи прерывисто дышал, и лицо его выразило тревожное ожидание. - Она что сказала?

- Она утверждает, что вы у нее не были.

Искаженное лицо Николаи разгладилось.

- Вот видите? Чего же вы теперь хотите? Разве этого недостаточно?

- К сожалению, недостаточно. Фрау Оверман утверждает обратное, а у нас нет оснований меньше верить ей, чем вашей знакомой. Если виновник наезда действительно вы, у вас было полтора дня, чтобы уговориться с фрейлейн Альвердес насчет благоприятных для вас показаний. Она близкий вам человек и, вполне возможно, поэтому решила выполнить вашу просьбу. Ведь такой вариант нельзя исключить. А какие могут быть основания говорить неправду у фрау Оверман, человека совершенно непричастного?

- Теории, теории, - простонал Николаи, - все сплошь теории. Хитроумных вопросов я и сам могу задать сколько угодно. Почему, например, я должен был проявить звериную жестокость и оставить без помощи тяжелораненого? Разве я когда-нибудь в жизни совершал поступки, которые могли бы навлечь на меня подобные подозрения? Я разговаривал по телефону с доктором Эйзенлибом. Он мне сказал, что на дороге стоял густой туман, а велосипедист ехал без огней. При таких обстоятельствах любой может совершить наезд, и вина водителя машины очень незначительна. Способны ли вы придумать мало-мальски разумное объяснение, почему я все-таки сбежал и тем самым до такой степени запутал дело?

- Я не психолог, - отвечал Крейцер, - но я считаю, что каждый человек, особенно в минуту опасности, может совершить поступок, которому трудно подыскать логическое объяснение.

Николаи не глядел на Крейцера, он глядел мимо него, на обои в белую и серебряную полосочку.

- Каждое утро к шести я приезжаю в клинику, - заговорил он погасшим голосом. - Поскольку у нас не хватает врачей, я соглашаюсь даже на ночные дежурства, хотя и по возрасту и по стажу имел бы право отказаться. Теперь поглядите на свои часы. Сейчас без малого семь, а в приемной еще дожидаются двадцать пациентов. Ежедневно двенадцать часов работы, а то и больше. А ведь я мог бы, как делает большинство, лежать на диване с газетой в руках. Иди речь только о заработке, мне за глаза хватило бы и восьми рабочих часов, а тут являетесь вы и утверждаете, будто доктор Николаи бросил умирающего человека без всякой помощи, а сам преспокойно уехал, ах, да что говорить… - Он устало махнул рукой. - Все равно не поверите. Раз вы так убеждены, арестуйте меня, посадите в отдельную камеру, там меня по крайней мере никто не будет терзать.

- В отличие от вас, господин доктор, мы не имеем права выходить из себя, даже если у нас и есть такое желание. Всего доброго.

Крейцер быстро проследовал через переднюю, террасу и садовую дорожку к своей машине. Он усадил фрау Оверман и с силой захлопнул дверцу. Арнольд покосился на него, но свои соображения попридержал.

Обратный путь протекал в молчании. Фрау Оверман они высадили перед домом в Вильгельмсхорсте, Крейцер поблагодарил ее за помощь. Шофер развернул машину и помчал в окружной центр. Рабочий день подошел к концу, а в конюшню лошадь всегда бежит быстрее.

После Вильгельмсхорста Арнольд пересел на заднее сиденье к шефу. Он то выглядывал в окно, то рылся в карманах, отыскивая сигареты, то, спохватившись, что курить все равно нельзя, принимался грызть ногти - словом, никак не мог совладать со своим беспокойством.

- Черт возьми, а теперь куда податься?! - вдруг выкрикнул он. - Альвердес эту еще раз допросить, что ли? Эта дамочка наплела нам с три короба, ее нетрудно уличить на основе показаний фрау Оверман.

Крейцер энергично замотал головой:

- Не можем мы ее уличить. Она придумает какую-нибудь отговорку, уступит в какой-нибудь малости, а взамен попотчует нас десятком новых небылиц. Я лично рассуждаю так: мы не должны как последние дураки бегать от одного свидетеля к другому и упрекать их, что, когда мы виделись последний раз, они не сказали нам всей правды. Эдак мы только себя опозорим, а продвинуться ни на шаг не продвинемся. Нет-нет, нам нужны неопровержимые улики, которые нельзя будет вертеть и так и сяк. Факты свидетельствуют против Николаи. Уже доказано, что именно его «вартбург» совершил наезд. Он никому не доверяет свою машину, нет никаких следов того, чтобы кто-нибудь пользовался ею без его ведома, и никаких намеков на загадочного незнакомца. Он часто ездит через Филиппсталь, а от нас все скрыл, не желая выдавать Альвердес. Этим, кстати, можно объяснить и его бегство. Он не без оснований опасался, что расследование раскроет его связь с Альвердес. До сих пор мы имели дело только с такими свидетелями, которые ничего не берутся утверждать. Но если Николаи вечером в среду действительно ездил из Клейнмахнова в Вильгельмсхорст, а потом возвращался обратно, было бы чудом, чтобы по крайней мере два-три человека; не увидели его по дороге. Вот этих-то людей нам и необходимо разыскать, даже если придется обойти полсвета,

- Удача вознаграждает усердных, - пробурчал Арнольд.

- Дорога идет через деревни Гютерфельде, Филиппсталь, Саармунд и Берендорф, - продолжал Крейцер как ни в чем не бывало. - С них и следует начать систематические поиски. В первую очередь в пивных и трактирах. Там собирается больше всего людей, там ведется больше всего разговоров. Возможно, Николаи где-нибудь останавливался промочить горло или купить пачку сигарет. Вот завтра пораньше и приступим.

- Четыре деревни, - вздохнул Арнольд. - Считайте как минимум шестнадцать забегаловок. Да еще на голодный желудок.