Досточтимый Беда — ритор, агиограф, проповедник

Глава I. Беда и его время

«Золотой век» англо-латинской литературы приходится на период между 600 и 800 годами, когда, по мнению некоторых исследователей, она стала «лучшей в Европе»[32]. В это время были заложены основы национальной английской литературы, соединившей в себе элементы англосаксонской культуры и латинскую ученость, германский и ирландский фольклор и культуру античного Средиземноморья. Центральной фигурой этого периода был англосакс Досточтимый Беда (672/3 — 735 гг.).

Чтобы понять истоки такого необыкновенного явления, как творчество Беды — богослова и церковного писателя, оказывавшее влияние на европейскую культуру на протяжении всего периода Средних веков, необходимо обратиться к истории церкви и христианского просвещения в Англии и соседней с ней Ирландии.

Англия, первоначально называемая Британией, по названию кельтского племени бриттов, Шотландия и Ирландия были тесно связаны между собой в этническом и культурном отношении, так как на территории этих стран жили родственные кельтские племена. Бритты первыми приняли христианство, принесенное из Галлии во II в. н.э.[33]. В Шотландии первая христианская церковь была построена св. Нинианом в конце IV века[34]. В Ирландии первым проповедником христианства и, соответственно, первым главой церкви был св. Патрик (ок. 390 — 461 (?)).

Поначалу организация Кельтской Церкви была такой же, как и в греко-римском мире. Территория, на которую распространялась церковная юрисдикция, делилась на диоцезы, управлявшиеся епископами. Епископские кафедры находились в крупных городах. Так, в начале IV в. в Британии было три епископских кафедры — в нынешних Лондоне, Йорке и Линкольне[35]. Брак для клириков был допустим. Например, св. Патрик был сыном диакона и внуком пресвитера[36].

VI-V вв. были временем возникновения монашества в Египте и Палестине и распространения его в Европе. Идеалом для христиан стал прп. Антоний Великий. Его житие было известно в Европе уже в IV веке и, согласно Блаженному Августину, многих побудило отречься от мира[37]. «Житие прп. Антония» в переводе Евагрия, многочисленные сборники изречений египетских отцов, патерики были весьма распространены в Британии и Ирландии V-VI вв.[38]

Постепенно начавшемуся процессу де-романизации[39] Кельтской Церкви способствовали тесные торговые контакты Ирландии и Британии с Египтом, как через Испанию и Галлию, так и напрямую[40]. Образцом в церковной жизни для кельтов, как бриттов, так и ирландцев, стал Египет[41].

Результатом де-романизации явилось постепенное превращение Кельтской Церкви в церковь монашествующих, устроенную по образцу египетских монашеских общин на раннем этапе их существования. В Ирландии и Британии главы монашеских общин соединяли функции епископов и настоятелей монастырей. Одному настоятелю подчинялось несколько монастырей. В Ирландской и Бриттской Церкви не было единого главы.

В середине V века в Британию переселились из Северной Германии племена англов, саксов и ютов, исповедовавших язычество. При этом Бриттская Церковь сильно пострадала. Бритты — христиане вынуждены были бежать в Уэльс, Корнуолл, а также в Галлию, с которой у Британии исторически была тесная связь.

Германское нашествие отрезало Ирландскую и Бриттскую Церковь от христианского мира, поэтому в практике этих церквей сохранились раннехристианские особенности, исчезнувшие в других местах.

Бриттские и ирландские миссионеры проповедовали христианство среди завоевателей — германцев. К концу VI века население Южной Англии уже было знакомо с христианским вероучением. Подтверждением этому являются посвящения церквей, основанных в VI веке на юге страны[42].

Согласно преданию, сохраненному Бедой в «Церковной Истории Англов»[43] (731), к концу VI века в Риме — центре западного христианства — Британия воспринималась как дикая, варварская страна, населенная язычниками. Предание, «донесенное до нашего времени обычаями отцов»[44], гласит, что св. Григорий Великий, еще будучи диаконом Римской Церкви, увидел на площади города светловолосых рабов — англов. Узнав, что они — язычники, будущий глава Церкви решил сам отправиться в их страну на проповедь истинной веры, а когда это не удалось, послал в Британию Августина, монаха того монастыря, который св. Григорий основал сам. Так было положено начало вторичному крещению Британии и одновременно конфликту с Кельтской Церковью, которая рассматривала эту страну как территорию, находящуюся в кельтской юрисдикции, а римскую миссию — как вмешательство в свои внутренние дела.

Весной 596 года Августин и его спутники выехали к месту своего назначения и только в апреле следующего года прибыли в Британию. С 597 года миссионеры обеих Церквей — Кельтской и Римской — трудятся в Британии одновременно. Ирландские миссионеры продвигались с севера на юг, римляне — с юга на север; на юго-западе проповедовали бритты и галлы.

Галлия была относительно удалена от Британии в географическом смысле. Бриттская Церковь сильно пострадала в результате германского нашествия, поэтому единственной носительницей культурных и церковных традиций в этом регионе осталась Ирландская Церковь[45].

Ирландия не подверглась нашествию языческих германских племен в период Великого Переселения Народов (III-V вв.), что позволило ей сохранить в целости свои культурные и церковные традиции.

По мнению Дж.Д.А. Огилви, ирландцы первыми в Западной Европе стали пользоваться латынью как языком литературы[46]. Они уделяли большое внимание проблемам грамматики, риторики, метрики, создавая трактаты, которые продолжали античные традиции. Знания ирландцев в этой области очень пригодились англосаксам, а позже германским племенам Европы, которые приняли от ирландцев христианство и связанную с ним письменную культуру.

Начало влияния ирландцев на англосаксов в области образования можно с уверенностью отнести к середине VII века, когда ирландец Майлдуб прибыл в Англию и основал школу в современном Мальмсбери. Эту школу в юности посещал Альдхельм, первый значительный англосаксонский автор, писавший по-латыни.

Не только ирландцы приезжали в Англию и основывали там школы. В обычае англосаксов была учеба в Ирландии. Об этом мы знаем от Беды, описавшего образ жизни таких студентов в уже упоминавшийся книге «Церковная история англов»: «Тогда было множество знатных и простых из народа англов, которые во времена епископов Финана и Кольмана (651–664 — М.Н.), оставив родной остров, удалялись в Ирландию или ради божественного учения, или ради более воздержной жизни. И некоторые всей душой посвятили себя там монашескому житию, другие же нашли больше удовольствия в том, чтобы предаться трудам учения, обходя кельи наставников. Принимая их всех весьма охотно, ирландцы обеспечивали их без всякой платы ежедневным пропитанием, а также книгами для чтения и беседами с наставниками»[47]. Известно, что «многие представители английской знати в юности жили в изгнании частью на острове Йона, частью у пиктов»[48]. Среди них был Экберт, будущий епископ Йоркский, которого лично знал Беда. Несколько королей Нортумбрии посетили Ирландию, будучи принцами: Эдвин, при котором в Нортумбрии проповедовал представитель римской миссии Павлин (627 г.), затем Освальд, Альдфрид[49]. Последний из них был настолько образован, что среди ирландцев заслужил прозвище «Мудрый»[50]. Он собрал прекрасную библиотеку. Когда после смерти короля Эдвина Нортумбрия вновь возвратилась к язычеству, некоторое количество христиан, крещенных Павлином по римскому обряду, уцелело. Однако, когда в 633 году королем стал Освальд, проведший свою юность на Йоне и принявший там крещение, он пригласил в Нортумбрию духовенство с Йоны, которое придерживалось кельтских традиций. Под покровительством королевской власти ирландские миссионеры трудились в Нортумбрии, Мерсии, Вессексе, доходили до Кента.

Римские миссионеры с самого начала своей жизни в Кенте старались установить отношения с кельтами. Представители папы Григория не собирались вмешиваться в повседневную церковную практику их Церкви, но просили выполнить, согласно Беде, три условия, два из которых касались расхождений Кельтской Церкви со всем христианским миром в области литургики. Согласно «Церковной истории англов» Беды, Августин, глава римской миссии, говорит представителям Кельтской Церкви: «Вы делаете многое, что противоречит нашим обычаям или, скорее, обычаям Вселенской Церкви. Однако, если в трех вещах вы захотели бы повиноваться мне, а именно: чтобы вы праздновали Пасху вовремя (то есть, в одно и то же время со всем христианским миром. — М.Н.), чтобы Таинство Крещения, когда мы вновь рождаемся в Господе, вы совершали по обычаю Святой и апостольской Римской Церкви и вместе с нами проповедовали бы слово Божие народу англов, — мы терпеливо перенесем все прочее, что вы делаете, сколько бы это ни противоречило нашим обычаям»[51]. Рассказав об этой встрече, Беда делает вывод о том, что именно нежелание представителей Кельтской Церкви идти на компромисс привело к существованию двух Церквей на территории страны.

Из всех областей Англии Нортумбрия была тем местом, где противостояние двух традиций достигло своего апогея и нашло разрешение на церковном соборе в Витби (663 год). Ко времени этого собора в Нортумбрии образовались две партии, придерживавшиеся разных церковных традиций. Представители этих партий, «клирики всех степеней»[52], собрались в Витби в присутствии настоятельницы монастыря Хильды, двух королей и епископов Кольмана и Агильберта, чтобы обсудить правильное время празднования Пасхи: была ли правильной «практика бриттов, скоттов и северной области праздновать Пасху между четырнадцатым и двадцать вторым днем (месяца нисана. — М.Н.) лунного календаря или им следует уступить римской традиции установления праздника в воскресенье между пятнадцатым и двадцать вторым днем лунного календаря»[53], как пишет о причине созыва собора Эдди Стефан, автор «Жития св. Вильфрида». Согласно Беде, напряженное противостояние двух партий разрешилось в пользу Рима, благодаря шутке короля Освиу, который, обратившись к собравшимся, спросил, кто главнее в Царстве Небесном — св. апостол Петр или Колумба. Услышав в ответ единогласное признание главенства Петра, получившего ключи от дверей Рая от самого Христа, король сказал: «Я вам говорю, так как апостол Петр тут гостинник, я не хочу ему противоречить; я желаю повиноваться его предписаниям во всем, сколько я узнал или могу узнать, чтобы случайно, когда я подойду к вратам Царства Небес, не оказалось бы никого, кто бы их открыл, а тот, о ком вы говорите как о держащем ключи, отвернулся бы от меня»[54]. Таким образом, спор, тянувшийся более полувека, согласно Беде и Эдди Стефану[55], был решен в пользу римской традиции.

Собор в Витби постановил принять римскую традицию как единственно правильную и предписал всем христианам, проживавшим на территории страны, придерживаться ее.

Изменения в церковной жизни, произошедшие в результате собора в Витби, повлияли на культурную ситуацию во всей стране и в отдельной ее области — Нортумбрии. Они, не в последнюю очередь, коснулись древнеанглийских монастырей как культурных центров и проводников церковных традиций. В связи с этим необходимо показать разницу между кельтской, в частности ирландской, монашеской практикой и уставом св. Бенедикта Нурсийского (ок. 480 — ок. 550).

Как уже говорилось выше, монашество впервые появилось в Египте и Палестине и оттуда распространилось по странам средневековой Европы. Большую роль в пропаганде монашества сыграли св. Иоанн Кассиан Римлянин, написавший книги о египетских отцах, и Авва Евагрий, который перевел «Житие св. Антония Великого» на латинский язык, сделав его доступным чтением на средневековом Западе. Если св. Антоний стал для христиан-кельтов образцом подвижника, то книги св. Иоанна Кассиана отвечали на многие сложные духовные вопросы и помогали практически организовать монашескую жизнь в русле египетской традиции.

Одним из галльских монастырей, основанных и организованных по египетскому образцу, был Лерин. Традиции этого монастыря нашли свое продолжение в Ирландии. Основой Леринского устава был устав св. Пахомия Великого, но в Лерине большее внимание обращалось на уединение как идеальный образ жизни монаха. Отшельничество там поощрялось. Книги св. Иоанна Кассиана Римлянина явились подкреплением этой практики. Согласно св. Иоанну Кассиану, монастырь мог рассматриваться в качестве подготовительной стадии к отшельничеству. Живя в общине, человек очищался от страстей и достигал состояния, при котором он способен был пребывать в богосозерцании. Достигнув бесстрастия, человек мог удалиться из монастыря и вести отшельническую жизнь. В бедности, целомудрии, постах, бдениях, чтении Священного Писания галльские монахи подражали египетским отцам. Важной чертой монашеской жизни в Лерине было создание школы, где опыт античных риторический школ использовался для достижения глубокого знания Библии и лучшего почитания истин христианского вероучения. В монастыре Лерин жил и обучался св. Патрик, просветитель Ирландии, основавший там первые крупные монастыри, а также его спутники.

В Ирландии расцвет монашества пришелся на VI век. Снова свою роль сыграл Лерин. На этот раз традиции этого монастыря были принесены в Ирландию через бриттские монастыри в Уэльсе.

Как и в Лерине, в ирландских монастырях целью было духовное и нравственное совершенство; отшельнический образ жизни почитался больше, чем общежительный; характерной чертой жизни в ирландском монастыре были занятия богословием.

Некоторые особенности монашества являются типично ирландскими. Одна из них — необыкновенное сочетание отшельнической жизни и миссионерской деятельности. Другой яркой чертой является суровое воздержание и укрощение плоти, характерное для всего Египта в целом, но в монастырях, живших по уставу св. Пахомия Великого, уменьшенное до такой степени, чтобы можно было выполнять монастырское послушание. В Ирландии приветствовалась и поощрялась неограниченная аскеза. Количество еды и питья, полагавшиеся монаху на день, были сведены до минимума. Обычным аскетическим упражнением была борьба со сном. Монах мог иметь только самую необходимую одежду. Для укрощения плоти необходимо было переносить холод, жару, заниматься тяжелым физическим трудом. Каждый монах стремился достичь такого духовного уровня, чтобы иметь возможность удалиться от людей. По выражению Дж. Райэна, «ирландское монашество было в большинстве своем общежительным, однако одушевлялось оно идеей отшельничества»[56].

Правило св. Бенедикта Нурсийского, принесенное в Англию в VII веке и постепенно вытеснившее ирландскую монашескую практику, также восходило к египетской традиции, однако оно применяло ее к условиям Европы. По словам св. Бенедикта, он составил свой устав как «школу служения Господу, в установлениях которой, надеемся, ничего нет жесткого, ничего тягостного»[57]. Такое правило мог исполнять любой монах, причем главное внимание уделялось духовной стороне монашества. Устав св. Бенедикта применим только в общежительных монастырях, в которых община стремится к целостности и единству, живет как одна семья. Важен не столько личный аскетизм, который выделяет монаха из среды других, сколько умение жить в общине, подчиняться ее законам, выполнять общие для всех послушания. Согласно этому уставу, у монаха есть три главных дела: отречение от своей воли, молитва, труд. Питание монаха-бенедиктинца, по Дж. Райэну, «шокировало бы египетских пустынников и было бы невероятным для слуха ирландских отшельников»[58]: ежедневно около 400 грамм хлеба, два блюда вареной горячей пищи, на третье — фрукты или свежие овощи, около 300 грамм вина. Большую часть года братия могла спать по 8 часов в сутки, летом 5–6 часов ночью, а также како-то время днем. Одежда должна была быть более теплой зимой, более легкой летом, подходить по размеру. В отличие от ирландского монаха, для которого идеальным состоянием была крайняя нищета, монах-бенедиктинец имел два плаща, обувь, носки, прочие необходимые вещи.

Снисхождение к немощам человеческой природы казалось кельтам-христианам изменой монашеским идеалам, почти ересью. Противопоставление кельтской и римской традиции повлияло на круг интересов Беды. Кельтская тема присутствует в наиболее известном из его произведений — в «Церковной истории англов». Несмотря на то, что Беда был воспитан в римской традиции, он с большим уважением и теплом пишет о кельтских святых, в частности, об Айдане, просветителе Нортумбрии, хотя и оговаривается, что знает о его заблуждениях. «Житие св. Катберта» также посвящено рассказу о человеке, воспитанном в традициях кельтского христианства. К тому же в основу жития легло произведение неизвестного линдисфарнского монаха, который, как и Катберт, придерживался кельтской монашеской традиции.

Другим культурным и религиозным явлением, которое произвело настоящий переворот в жизни древней Англии, была деятельность Феодора Тарсийского и его единомышленников.

Феодор Тарсийский был прислан из Рима как архиепископ Кентерберийский и возглавлял Английскую Церковь с 669 по 690 год. Его спутниками и помощниками были Адриан, уроженец провинции Африка, и нортумбриец Бенедикт Бископ. «Феодор организовал Английскую Церковь в соответствии с принципами, которые оказались вечными. Литература была представлена Адрианом, который руководил преподаванием по улучшенной программе в школе, основанной св. Августином; а искусство, в особенности связанное с религией и образованием — книги, здания, обряды, — было областью Бископа»[59].

Одной из задач, стоявших перед Феодором, было устройство школ, где могли бы обучаться клирики — местные уроженцы. Первым его шагом в этом направлении была реорганизация школы в Кентербери, основанной еще Августином, первым архиепископом страны.

Школа в Кентербери была первым центром классического средневекового образования, основанным в Древней Англии. Уровень преподавания там был высок с самого начала. К 631/632 году, когда епископ Феликс и король восточных англов Сигеберт собирались основать у себя школу «juxta morem Cantvariorum» — «по образцу Кентерберийской»[60], эта школа смогла послать в Висекс учителей, как для детей, так и для взрослых.

О начальном этапе существования школы в Кентербери известно немного. В «Церковной истории» Беда характеризует Августина, ее основателя, как человека, «воспитанного в знании монашеского устава, исполненного ведения священного Писания и, с помощью Божией, украшенного делами добродетели»[61]. Исходя из этой характеристики, можно предположить, что Августин привез с собой Священное Писание, творения св. отцов, а также устав св. Бенедикта Нурсийского и книгу св. Григория Великого «Об обязанностях пастыря». «Первая из этих книг была необходима тому, кто предполагал организовать монашескую жизнь в новопросвященной стране, в то время как вторая была не менее необходима малоопытному епископу»[62]. Согласно Беде, папа Григорий «послал много книг»[63] миссионерам, трудившимся в Англии. Предположительно, это были списки Библии и Евангелия, Псалтири, так называемая «Псалтирь блаженного Августина», составленная им для его матери Моники, а также два мартирология[64]. О предметах, которые преподавались в Кентербери в то время, ничего неизвестно. Однако существует косвенное доказательство того, что риторика была уже тогда составной частью учебной программы. В одном из манускриптов, созданном в Древней Англии, который датируется VIII веком, сохранились две латинские проповеди, приписывающиеся основателю школы Августину. Они составлены по правилам античной риторики, написаны ритмической прозой, в них используются различные риторические приемы[65].

Хотя школа в Кентербери и была проводником римского влияния, в первой половине VII века она существовала на равных с многочисленными школами, которыми славились Ирландия и Уэльс. В одной из таких школ учился старший современник Беды, Альдхельм. Однако только при Феодоре и Адриане кентерберийская школа стала выдающимся центром образованности, не только латинской, но и греческой.

Феодор, уроженец Тарса Киликийского, получил образование в Афинах и Константинополе. Он был монахом одного из греческих монастырей в Риме, скорее всего, монастыря св. Анастасия. В течение последних лет его жизни в Риме Феодор был тесно связан с Адрианом, уроженцем провинции Африка, восточного региона Северной Африки, где преобладало грекоязычное население. Беда пишет, что Вигхард, претендент на архиепископскую кафедру Древней Англии, избранный епископами страны, умер в Риме от чумы. Папа Виталиан «не пожелал, чтобы это благочестивое посольство верных закончилось неудачей из-за смерти посланных и, посоветовавшись, избрал одного из своих собственных братий, чтобы тот отправился в Британию как архиепископ»[66]. Вначале выбор пал на Адриана. Беда характеризует его как «деятельного и благоразумного»[67] человека, «который был весьма начитан в священном Писании, сведущ в светской и монашеской учености и знал латинский и греческий языки»[68]. Однако Адриан отказался от чести быть архиепископом англов, считая, что у него нет достаточного образования и опыта и что он еще молод. После некоторых поисков Адриан указал на известного ему греческого монаха Феодора. Согласно Беде, он был «одарен церковным и светским знанием и свободно говорил по-латыни и по-гречески»[69], был «сведущ в духовных и светских книгах, научен греческому и латинскому языку, обычаями непорочен и возрастом почтенен, так как ему было шестьдесят шесть лет»[70]. Однако Адриану пришлось ехать в Англию вместе с Феодором, потому что только при этом условии папа согласился рукоположить Феодора во архиепископа. Адриан хорошо знал Галлию, так как прежде ездил в эту страну с различными поручениями, кроме того, будучи сотрудником и советчиком в просветительной деятельности Феодора, Адриан, по мысли папы, «должен был усердно следить, чтобы тот не ввел в Церкви, которую возглавляет, обычаи греков, которые могли противоречить истинной вере»[71]. Здесь речь явно идет о различных ересях, которые получили в это время широкое распространение на востоке христианского мира. Против этих ересей боролась Римская Церковь.

Феодор и Адриан получили от папы Виталиана провожатого, Бенедикта Бископа, родом нортумбрийца, который должен был служить Феодору «двояко: как проводник на пути домой и как переводчик во время проповеди»[72].

С приездом Феодора и Адриана начался расцвет Кентерберийской школы. «И так как они оба были изобильно начитаны в духовной и светской литературе, они привлекли толпу студентов, в чьи умы они ежедневно изливали потоки спасительного учения»[73]. Бесценные свидетельства о Феодоре и Адриане оставил их ученик, Альдхельм. В одном из своих посланий он дает следующую характеристику Кентерберийской школе, сравнивая ее со знаменитыми ирландскими школами того времени: «Почему, я спрашиваю, Ирландия, которая собирает толпы учащихся целыми кораблями, награждена великой привилегией, «быть первой», как если бы здесь, на плодородной земле Британии не могут быть найдены учителя, являющиеся гражданами Греции и Рима, которые способны раскрыть и объяснить тайны Небесных книг»[74]. По мнению Альдхельма, Феодор был солнцем Британии, Адриан — луной[75]. От Альдхельма мы знаем и о том, как Феодор преподавал. Он был среди своих студентов, «как дикий вепрь, остановленный рычащей сворой собак, отражающий их нападение зазубренными клыками грамматика», как стрелок, «использующий стрелы спора против стены щитов, воздвигнутой надменной глупостью»[76].

Феодор первым проявил интерес к культуре Древней Англии. Он, возможно, поощрял использование древнеанглийского языка как языка литературы. Так, его ученик, Товия, обучался латыни, греческому и саксонскому языкам[77].

Альдхельм и Беда оставили список предметов, которые входили в программу Кентерберийской школы[78] в 670 — 673 годах: это — римское право, метрика, арифметика, астрономия, музыка, а также риторика.

Содержание курса риторики можно установить опять-таки из посланий Альдхельма. Изучались орфография, необходимый словарный запас, фигуры и тропы, ритм, семь видов пафоса. Исследователь Н. Брукс приводит мнение Г. Майр-Хартинга о, том, что трактат Альдхельма о метрике покрывает часть программы изучения риторики, в соответствии с которой он обучался науке красноречия в Кентербери. Так, явно из уроков риторики, взятых у Феодора, почерпнуты сведения о ста видах стихотворных размеров, о двадцати восьми видах стоп, семи видах пафоса. Альдхельм пользуется греческой терминологией, а также обсуждает в своем трактате разницу между греческой и римской поэзией[79]. Высказывается предположение, что именно знакомство с европейскими авторами VI-VII веков, а не обучение в ирландских школах сформировало литературный стиль Альдхельма, для которого характерны «упорядоченные периоды, ритм, гомеотелевтон, аллитерация, сложный порядок слов, грецизмы, ученый, книжный словарь, развитые сравнения и оригинальные метафоры»[80].

Обучение англосаксов латыни как языку литературы и богослужения и правилам античной риторики так, как они преподавались в Италии и Византии, привело к появлению определенных критериев, которым должны были соответствовать литературные произведения, создаваемые в Древней Англии.

Влияние южно-италийской культуры сказывалось и на севере страны, так как некоторые ученики Феодора и Адриана присоединялись к общинам нортумбрийских монастырей, как это, например, произошло с Кеолфридом и Евсевием, поступившими в монастырь свв. Петра и Павла в Веармуте и Ярроу. Местные клирики были знакомы с житиями южно-италийских святых; появление некоторых частей богослужения, особого стиля украшения книг также объясняется влиянием Италии[81]. Беда был связан с Кентербери, с южно-италийской, или римско-неаполитанской, традицией через Бенедикта Бископа, спутника и сотрудника Феодора и Адриана, и Кеолфрида, который учился в Кентербери, а позже стал духовным отцом и наставником Беды[82].

Появление такой личности, как Бенедикт Бископ, основатель и первый настоятель Веармута и Ярроу, и его деятельность — явление, возникшее на англосаксонской почве. Бенедикт Бископ, по словам Беды, происходил «из знатной англской семьи»[83]. Будучи двадцати пяти лет от роду, он оставил Нортумбрию и службу в войске короля Освиу и отправился в Рим. Во время своего пребывания в Риме Бенедикт Бископ решил предпринять «паломничество ... ради Христа»[84], то есть поступить в соответствии с кельтской церковной традицией, отказавшись от самого дорогого — родной страны, принять монашество в одном из монастырей на континенте. Он остановил свой выбор на монастыре Лерин, находившийся неподалеку от Марселя, на острове, что также не случайно и говорит о том, что Бенедикт принадлежал к кельтской традиции. Как уже говорилось, Лерин оказал большое влияние на формирование ирландской монашеской традиции, которая была принята в Нортумбрии[85]. Однако после двух лет пребывания в этом монастыре Бенедикт вновь отправляется в Рим. Его приезд туда совпадает по времени с выбором кандидата на архиепископский престол Англии. Папа Виталиан отметил «достоинства, мудрость, усердие и преданность Бенедикта»[86] и выбрал его как проводника и переводчика для Феодора и Адриана. В изображении Беды основатель и первый настоятель Веармута и Ярроу предстает перед читателем как приверженец римской традиции. Беда свидетельствует о том, что в монастыре был принят, с небольшими дополнениями, бенедиктинский устав.

Роль Бенедикта Бископа в развитии нортумбрийской культуры необыкновенно велика. В книге первой «Жизнеописания отцов-настоятелей Веармута и Ярроу», посвященной рассказу об основателе монастырей, Беда отмечает, что Бенедикт привозил в Англию большое количество книг «по всем областям священного знания; некоторые были куплены по сходной цене, иные являлись подарками доброжелателей»[87]. Библиотека Веармута и Ярроу могла сравниться только с библиотекой Хексама, собранной Вильфридом, епископом Нортумбрийским, который также много путешествовал. Согласно П.П. Джонсу, «эти огромные собрания книг могли сделать возможной вспышку учености и литературной деятельности, которой в Нортумбрии положили начало Альдхельм и Беда, и которая была перенесена на континент Алкуином»[88].

Культурная ситуация, сложившаяся на протяжении VII в. в Древней Англии, в частности, в Нортумбрии, способствовала формированию взглядов Досточтимого Беды (672/3 — 735 гг.), одного из великих церковных писателей и богословов, стоявших у истоков средневековой учености.

При том, что слава Беды-автора богословских и естественнонаучных сочинений — была необыкновенно велика, о его жизненном пути известно мало. Все, что он сам счел нужным сообщить нам, содержится в его краткой автобиографии, завершающей самое известное его произведение — «Церковную историю англов». Следует сразу отметить, что большую часть автобиографии занимает перечисление написанных Бедой книг. Создается впечатление, что, отрекшись от мира, Беда желал, чтобы и мир ничего не знал о нем как о личности, но при посредстве его сочинений обратился бы к миру Горнему.

Сегодня известны два свидетельства современников Беды, позволяющие нам заглянуть в жизнь этого удивительного человека. Одно из них относится к детским годам, другое — к последним двум месяцам его земной жизни. Эти эпизоды отмечают лишь начало и конец жизненного пути Беды, между ними — жизнь монаха, исполняющего послушание и молитвенное правило, жизнь, внешне настолько лишенная запоминающихся событий, что о ней достоверно ничего не известно. Личность Беды-подвижника, богослова, наставника монастырской школы — открывается читателям в его книгах. Из них мы узнаем имена его друзей и духовных наставников, общение с которыми сформировало внутренний мир Беды, а также можем установить круг авторов, книги которых он читал.

Беда, прозванный Досточтимым, родился в 672 или 673 году на севере Англии, в области, называемой Нортумбрия. Точное место его рождения неизвестно, но предание говорит, что он родился в деревушке Монктон, в окрестностях монастыря Веармут. В Монктоне до сих пор существует старинный колодец, известный как колодец святого Беды. В 680 г. семилетним мальчиком Беда был отдан в монастырь в Веармуте. По уставу прп. Бенедикта Нурсийского, принятому в этом монастыре, в число новициев — послушников разрешалось принимать детей, достигших семилетнего возраста, потому что с этого времени дети способны заботиться о себе сами, сознательно слушаться старших, отвечать за свои поступки, учиться в монастырской школе.

Когда в 681 году был основан монастырь в Ярроу, подчинявшийся Бенедикту Бископу, Беда был переведен туда под начало наместника Кеолфрида. Вскоре разразилась эпидемия чумы, от которой пострадали оба монастыря, причем в Ярроу из всей братии в живых остались лишь отец наместник и маленький Беда. Поначалу, лишившись братии, Кеолфрид решил читать псалмы без антифонов во все время суток, кроме вечерни и утрени, однако не смог выдержать этого решения более недели и благословил читать псалмы с антифонами, как обычно; так вдвоем с мальчиком они служили по полному чину, пока не подоспела помощь.

Вероятно, Беда рано начал выделяться своими способностями среди братии, потому что, как он сам говорит о себе, он был рукоположен во диакона в девятнадцать лет, за шесть лет до срока, установленного канонами. В 703 году, в тридцать лет он был рукоположен во пресвитера[89].

Беда получил образование в Веармуте и Ярроу, где он пользовался преимуществами, которых, возможно, в то время нигде нельзя было найти в Европе. В монастырских библиотеках Беде были доступны все основные источники учености Запада. Нигде больше он не мог бы одновременно ознакомиться с ирландской, галльской, римо-неаполитанской традициями при помощи книг, которые Бенедикт Бископ покупал в Риме и во Вьенне, в Галлии. Среди друзей и наставников Беды были Трумберт, ученик Кеадды, первого епископа Мерсии, и Сигфрид, соученик отшельника и епископа Катберта, житие которого Беда составил позже. Трумберт и Сигфрид были учениками Кеадды, Бойзила и Еаты, которые, в свою очередь, учились у св. Айдана, апостола Нортумбрии, представителя ирландской традиции. Возможно, с помощью Трумберта и Сигфрида Беда познакомился с ирландской традицией толкования Священного Писания. Еще одним наставником Беды был Акка, епископ Хексэмский, сменивший на этой кафедре знаменитого Вильфрида, также ученика св. Айдана, но отстаивавшего на соборе в Витби (663/664 гг.) римскую традицию. Благодаря многочисленным путешествиям Вильфрида в Рим, библиотека основанного им монастыря Хексэма была также очень богата. Акка не только познакомил Беду с авторами, принадлежащими римской традиции, но и вдохновлял его на написание некоторых собственных произведений. Считается, что знания Беды в области агиографии большей частью почерпнуты от Акки[90]. Бенедикт Бископ, настоятель Веармута и Ярроу, познакомил Беду с различными монашескими традициями, принятыми в монастырях Европы. Кеолфрид, а также другие ученики Феодора и Адриана, с которыми Беда состоял в дружеской переписке, связывали его с Кентерберийской школой. От них Беда, вероятно, получил свои познания в греческом языке, риторике, а также и в агиографии[91].

Круг чтения Беды был для того времени необыкновенно широк и включал в себя произведения не только западных, но и восточных Отцов Церкви. Кроме обязательного для всех Священного Писания, Беда читал из Отцов Запада: блаж. Иеронима Стридонского, блаж. Августина, св. Григория Великого, св. Амвросия Медиоланского, св. Киприана Карфагенского, из восточных: св. Василия Великого, св. Григория Богослова, св. Афанасия Великого. Известные Беде жития святых принадлежат св. Афанасию Великому, Павлину Ноланскому, Сульпицию Северу, Поссидию. Знание истории он черпал из произведений Иосифа Флавия, Григория Турского, Марцеллина Комита, Евтропия, Орозия, Евсевия Кесарийского (в латинском переводе Руфина). Беда пользовался, возможно, половиной из тридцати грамматик и риторических трактатов, известных в то время в Англии и Ирландии[92]. Он также читал Плиния и Исидора Севильского. Из христианских поэтов ему были известны Пруденций, Ювенк Седулий, Фортунат, Аратор. Он хорошо знал Вергилия[93].

Беду можно назвать представителем «новой христианской культуры Англии, которая возникла между 650 и 680 годами после обращения англосаксов и в которой, не только ирландское и римское, но и восточное, греческое влияние соединились с бриттской и англосаксонской культурой»[94].

Жизнь Беды была тихая, размеренная — жизнь монаха, состоящая из молитвенного правила и исполнения послушаний, о главных из которых сам автор пишет: «... для меня было наслаждением учиться, или учить, или писать»[95].

Главным делом всей своей жизни Беда считал изучение Священного Писания. В перечне его сочинений, составленном им самим, комментарии на книги Священного Писания стоят на первом месте. Самыми ранними из них были комментарии на Апокалипсис и Апостольские послания. Последняя работа может считаться самостоятельной: Беда не пользовался никакими книгами, кроме комментария блаж. Августина на 1 Послание св. апостола Иоанна Богослова. Позже Беда дважды комментировал «Деяния апостолов», используя при этом греческий текст «Деяний». Кроме этого он прокомментировал Евангелия от Луки и Марка. Комментарии Беды на книги Ветхого Завета имели для англосаксов, а затем германских народов на Континенте едва ли не большее значение, чем его же комментарии на Новый Завет. Необычайно важно было донести до англосаксов духовный смысл Ветхого Завета, потому что они — недавние язычники — могли в первую очередь заинтересоваться историями о воинственных царях, похожих на героев древнеанглийского и шире — германского эпоса. Далеко не все книги Ветхого Завета были от комментированы до Беды; очень немногие из них были доступны или понятны англосаксам, поэтому значение этих комментариев необыкновенно велико. Сам Беда так писал о работе, определившей направление всей его жизни: «... для своих нужд, а также для нужд других людей, я позаботился делать краткие выписки из трудов преподобных отцов или прибавлять к ним свои объяснения смысла и толкования»[96].

Беда почти не выезжал из Ярроу: только два раза он покинул монастырь — однажды посетил Линдисфарн и, возможно, в 733 году навестил в Йорке своего ученика и друга Экберта, епископа Йоркского.

Событием, сильно потрясшим Беду, был отъезд Кеолфрида, его духовного отца и наставника в течение 35 лет, в Рим (716 год), где тот, по благочестивому обычаю того времени, хотел закончить свои дни. Расставание с ним произвело столь тягостное впечатление на Беду, что в течение нескольких месяцев он не мог возобновить работу над комментариями на Евангелие от Марка, которыми был тогда занят.

Рассказ о двух последних месяцах жизни Беды дошел до нас благодаря монаху Катберту, позже настоятелю Веармута и Ярроу. Письмо, написанное им к другу, позволяет увидеть повседневную жизнь Беды глазами его преданного последователя: «...ежедневно он посвящал время занятиям с нами, своими учениками, и остаток дня проводил, сколько мог, в пении Псалтири. Он с радостью стремился бодрствовать всю ночь в молитвах и благодарениях Богу, прерываясь только для недолгого сна; «просыпаясь», он тотчас начинал повторять привычные напевы Писания и, простирая «вверх» руки, не забывал благодарить Господа»[97].

Беда сознавал, что ему осталось жить совсем недолго, поэтому он постарался использовать отпущенное ему время для духовного общения с учениками. Он беседовал с ними не только как наставник монастырской школы, но, что более важно, как духовный отец, пекущийся о спасении их душ: «Он имел обыкновение произносить стих из «послания» св. апостола Павла, где говорится: “Страшно впасть в руки Бога живого” (Евр 10:31), и многое другое из Священного Писания, которое он, заранее думая о нашем последнем часе, приводил нам на память, чтобы возбудить нас от сна души. И так как он был научен нашим песням, он говорил на нашем «родном» языке об ужасном исходе души из тела:

Для своего и нашего утешения пел он также и антифоны, один из которых был следующим: “О Царю Славы, Господи Сил, Ты, Который, словно победитель, сегодня вознесся на Небо, не оставь нас, сирых, но ниспошли на нас обещанного Отцем Духа Истины. Аллилуйа”. Когда же он доходил до слов: “не оставь нас, сирых”, он начинал плакать и проливал много слез. И спустя час он начинал повторять неоконченное; и так он делал каждый день. Слыша это, мы скорбели и плакали вместе с ним; мы то читали, то плакали; да, мы читали, плача. В такой радости мы провели пятьдесят дней (с того времени как Беда заболел. — М.Н.), вплоть до вышеупомянутого дня (дня представления Беды. — М.Н.). Он много радовался и благодарил Бога, потому что Он удостоил его лишиться сил; он часто повторял: “Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает” (Евр 12:6), а также высказывание Амвросия «Медиоланского»: “Я жил не так, чтобы мне было стыдно жить среди вас; но не боюсь умереть, ибо наш Бог благ”»[99].

По свидетельству Катберта, Беда и на смертном одре не оставлял ученых занятий: «В то время, кроме наставлений, которые мы ежедневно получали от него, и пения Псалтири, он старался завершить два труда, а именно: он переводил на наш язык для пользы Церкви Божией Евангелие от Иоанна — с начала до того места, где говорится: “Здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки, но что это для такого множества?” (Ин. 6:9), и «выписывал» избранные места из «Книги круговращений” епископа Исидора «Севильского», говоря: “Я не хочу, чтобы мои чада учились неправде и бесплодно трудились в ней после моей смерти”»[100].

Катберт был очевидцем блаженной кончины Беды: «когда наступил вторник перед Вознесением Господним, он начал гораздо более сильно страдать от одышки; его ступни слегка отекли; однако весь этот день он учил «нас» и с радостью диктовал; среди прочего он говорил иногда: “торопитесь учиться, ибо не знаю, как долго я останусь среди вас, и не изведет ли меня Создатель мой из среды вашей”. Нам же казалось, что он знал о времени своего ухода. И так, бодрствуя, он провел ночь в благодарениях. Утром, когда рассвело, то есть когда настала среда, он велел нам усердно записать начатое прежде. Мы делали это до третьего часа (9^ый час утра. — М.Н.). В третий час мы прошли «крестным ходом» с мощами святых, как требовал обычай этого дня «отдания Пасхи[101]. — М.Н.». Один из нас, оставшийся с ним, сказал: “До сего времени не хватает одной главы из книги, которую ты диктовал. Мне кажется, тебе будет тяжело отвечать на мои вопросы”. И он ответил: “Легко. Возьми перо, приготовь его и пиши быстрее”. И ученик сделал это. В час девятый (3 часа дня. — М.Н.) он сказал мне: “У меня в моем ящичке есть некоторые ценности, а именно: перец, орарии[102] и ладан. Беги быстрее и приведи ко мне пресвитеров нашего монастыря, чтобы я мог разделить между ними подарочки, данные мне Богом”. Я с трепетом исполнил просимое. Когда же пресвитеры пришли, он обратился ко всем вместе и к каждому в отдельности, прося и умоляя усердно совершать за него молитвы и «заупокойные» службы. Пресвитеры охотно обещали это. Все присутствующие скорбели и плакали — и более всего от сказанных им слов, что недолго уже осталось им созерцать лицо его в сем веке. Однако они радовались «другим» его словам: “Если изволит мой Создатель, пришло время мне, освободившись от «уз» плоти, уйти к Нему, сотворившему меня из ничего (когда меня еще не было). Я прожил долгое время: всю мою жизнь Праведный Судия заботился обо мне, предваряя мои нужды; “время моего отшествия настало” (2Тим 4:6); и истинно душа моя желает видеть Царя моего Христа в красоте Его”.

Он говорил это и многое другое полезное для нашего духовного назидания и в радости провел последний день «своей земной жизни». Уже упоминавшийся отрок, именем Вильберт, сказал ему еще раз: “Дорогой учитель, еще одно предложение осталось не записанным”. И он сказал: “Пиши”. Через малое время отрок говорит: “Вот, уже написано”. Он ответил: “Хорошо; свершилось; ты сказал правду. Поддержи мою голову руками, ибо мне доставляет большое удовольствие сидеть, повернувшись лицом к моему святому месту, где я имел обыкновение молиться, так, чтобы я мог и сидя обратиться с молитвой к Отцу моему“. И так, «сидящий» на полу своей келии и воспевающий “Слава Отцу и Сыну и Святому Духу” и остальное, он испустил последний вздох; и нам следует веровать без сомнений, что его душа была отнесена ангелами в радость Царства Небесного в награду за то, что здесь он непрестанно трудился, вознося хвалы Господу»[103].

Беда умер 26 мая 735 года. Некоторое время этот день был днем его памяти, но так как на этот же день приходилась служба Августину, первому епископу Кентерберийскому, то память Беды стали отмечать 27 мая. Вскоре были обретены его нетленные мощи, что в те времена равнялось официальной канонизации.

Известно только одно исцеление, произошедшее у мощей Беды (VIII в.), но если к подобным чудесам можно причислить духовное прозрение и принятие света Истинной Веры, то Беда, конечно, исцелил очень многих. Христианизация Фризии и Германии, начатая англосаксами в VIII веке, была бы весьма затруднена, если бы миссионеры не имели сочинений Беды, комментариев на все книги Священного Писания, созданных с учетом особенностей менталитета германцев — язычников. В письмах главы миссии Винфрида — Бонифация и его сподвижников часто упоминается имя Беды, встречаются просьбы о присылке его книг. Так, в одном из писем, адресованных Катберту, свидетелю последних дней жизни Беды, Бонифаций пишет: «... мы просим, чтобы Вы соблаговолили, списав, отправить «нам» оставшиеся из трудов проницательнейшего истолкователя Священных Книг монаха Беды, который, мы слышали, недавно просиял знанием Писания, словно свеча Церкви, у вас в Доме Божием»[104] (в монастыре. — М.Н.).

Имя Беды было включено в календари многих английских монастырей с IX века. С начала XI века и до сих пор его мощи находятся под спудом в Галилейской часовне собора г. Дарэма, куда они были перенесены, так как монастыри Веармут и Ярроу были разрушены викингами еще в IX веке.

Беда как святой прославился не многочисленностью чудес, совершенных у его мощей, а теми произведениями, которые он создал в течение своей жизни. Наиболее точно эта мысль выражена в его житии, составленном в Ярроу в XI веке: «Беда при жизни скрывался в самом удаленном уголке мира, но после смерти стал известен каждому во всех областях Вселенной, живя в своих книгах»[105].