Достойна ли я счастья?

Глава 6

В первую секунду Мэриголд подумала, что у нее галлюцинация. Но Линдли тоже был ошеломлен, и она поняла — это реальность.

— Мэри? — Он молчал всего секунду, но ей показалось, что прошла вечность. — Мэри, что, черт возьми, ты здесь делаешь?

— Я здесь остановилась, — еле вымолвила Мэриголд, ничего не соображая.

— Остановилась?

Он мягко отстранил ее и вошел внутрь, закрыв за собой дверь.

— Где Стефани?

— Ее нет. Она в Лондоне.

— В Лондоне? Я считал, что она все время дома.

«А я, — с горечью подумала Мэриголд, — считала, что ты в Америке».

Глупо было полагать, что все может разрешиться само собой только потому, что ей этого хотелось.

— Тогда что ты тут делаешь? — По старой привычке Линдли взял ее за руку и повел в гостиную. Все его поведение говорило о том, что в доме Стефани он чувствует себя хозяином. Впрочем, он и был здесь хозяином. — Я ничего не понимаю. Было бы довольно странно встретить тебя здесь со Стефани. Но то, что ты здесь без нее, совершенно необъяснимо.

Он замолчал, вопросительно глядя на Мэриголд, и она решила, что должна ему ответить.

— Да, это должно казаться странным, — начала Мэриголд. И оттого что ее слова звучали так глупо и беспомощно, она добавила: — Я знаю Стефани очень хорошо. Я с ней работаю.

— Работаешь с ней? И давно ты ее знаешь? Что все это означает, Мэри?

Линдли уселся в кресло у огня — то кресло, в котором четверть часа назад сидел Пол, — и вытянул перед собой длинные ноги. Мэриголд чувствовала, что он не сердится. Если же он все-таки сердился, то не показывал виду. Его дружеская улыбка была вполне искренней.

Но он был озадачен и, возможно, даже встревожен, хотя и пытался это скрыть.

Мэриголд медленно опустилась на ручку кресла напротив Линдли, подумав, что, как бы ни хотелось ей промолчать, она будет вынуждена многое ему объяснить.

— На самом деле все очень просто. Я имею счастье знать Стефани…

— Давно ты ее знаешь? — быстро перебил ее Линдли. — Ты никак не могла знать ее до того, как мы с тобой познакомились.

— Нет, конечно нет. Я даже не представляла, какая она, хотя ты мне ее описывал.

Он слегка поморщился и спросил:

— Ты меня в чем-то упрекаешь?

— Ты сам все прекрасно понимаешь, — резко ответила Мэриголд. — Я не хочу обсуждать с тобой Стефани. Я познакомилась с ней…

— Как?

— Это не имеет значения, — произнесла Мэриголд с неожиданной для себя решимостью. — У меня… у меня появилось несколько свободных дней, и она предложила мне пожить здесь. Но если ты приехал сюда повидать Стефани, боюсь, тебе нужно вернуться в Лондон.

— Может, мне не возвращаться в Лондон, Мэри? — В глазах Линдли вдруг засветились лукавые искорки, которые на мгновение напомнили Мэриголд, что она когда-то считала его неотразимым. — Понимаешь, у меня тоже есть несколько дней перед Америкой…

— Так ты остаешься? — Она была не в силах скрыть свое негодование.

— Да, я остаюсь. Раньше ты бы этому обрадовалась, Мэри.

В его тоне не было упрека. Просто констатация факта, и констатация такая верная, что ей нечего было возразить. Линдли быстро воспользовался ее молчанием и сразу же спросил:

— Неужели все так изменилось?

Ее реакция была совсем не такой, как он ожидал. В широко открытых глазах Мэриголд мелькнул ужас, и она воскликнула:

— Да… изменилось, и очень сильно! И что ты имеешь в виду, говоря, что не собираешься ехать в Лондон? Ты… ты должен уехать, разве нет?

Он нервно рассмеялся и пожал плечами:

— Пусть это не мой дом, но это дом моей жены, и я всегда считал, что могу здесь остановиться.

— Но, Линдли, ты… не можешь. — Страх, по-видимому, настолько парализовал Мэриголд, что она могла только слабо протестовать, вместо того чтобы овладеть ситуацией и решительно отказать Линдли.

Он окинул ее взглядом с головы до ног. В его блестящих темных глазах был насмешливый вызов.

— Я понял, — произнес он уверенно, — что мы остаемся одни на все выходные.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — выкрикнула Мэриголд, вскочив на ноги. — Как смеешь ты даже намекать на что-то? Разве я выразилась недостаточно ясно, когда сказала…

— Ну-ну, остановись. — Гнев Мэриголд только позабавил Линдли. — Ты не ожидала, что так получится. Как и я. Встретить тебя здесь было для меня большим сюрпризом. Что Бог ни делает, все к лучшему. Послушай, не злись, — попросил он, заметив, что Мэриголд хочет что-то сказать, и быстро схватил ее за руку. — Если бы ты любила меня так сильно, как говорила раньше…

Он неожиданно замолчал, и Мэриголд увидела, что он смутился. Сначала она не могла взять в толк, почему его настроение так резко изменилось. Но, увидев, что Линдли разглядывает ее руку, Мэриголд все поняла.

Второй раз в их жизни они оба молча смотрели на простое золотое кольцо на руке Мэриголд.

После очень долгой паузы Линдли промолвил:

— Так вот оно что! Здесь есть кто-то еще.

— Да, — ответила Мэриголд и поразилась, что ей так легко говорить. — Здесь есть кто-то еще.

— Ты удрала от меня, несмотря на все твои заверения. Но ты собиралась сделать то же самое с…

Впоследствии Мэриголд и радовалась, и изумлялась, вспоминая, как она вырвала у Линдли свою руку и отпустила ему увесистую пощечину.

— Как тебе не стыдно! — яростно воскликнула она. — Тебе это может показаться очень странным, но у меня медовый месяц.

— У тебя — что? — Он машинально приложил ладонь к щеке, и было видно, что злость, вызванную пощечиной, заглушила удивление. — Медовый месяц? Но, моя дорогая Мэри, кто этот счастливец? И где он сейчас?

— Он… он вышел на несколько минут. Это Пол Ирвин, и он вот-вот возвратится, Линдли, и я хочу, чтобы ты ушел!

Внезапно силы оставили Мэриголд. Ей подумалось, что, возможно, было бы лучше попросить Линдли не портить ей вечер, притворившись, будто она рассчитывает на его снисхождение. Линдли, с его чувством юмора, вполне мог бы пойти ей навстречу. Трудность заключалась лишь в том, что Мэриголд вряд ли выглядела бы убедительно в роли светской львицы.

Но она сделала ошибку. Она дала Линдли понять, что боится его, и тем самым признала его превосходство. Ей не удалось обманом выпутаться из затруднительного положения, и теперь вместо того, чтобы требовать, она умоляла.

Она стояла, кусая губы и неимоверным усилием воли сдерживая дрожь. А он медленно повторил:

— Пол Ирвин?

Мэриголд кивнула.

— Это благодаря ему я познакомилась со Стефани. Раньше я его не знала. Пока не…

— Пока не убежала от меня из отеля, — продолжил за нее Линдли.

Ей не оставалось ничего другого, как согласиться с его словами.

— Это Пол увез тебя вечером?

— Да, Линдли.

— Выходит, он знает, что ты была там со мной?

— О нет! Нет, он не знает. Я не сказала ему. Видишь ли, я попросила его увезти меня оттуда, потому что поезда уже не ходили. Это было похоже на провидение, — добавила она смущенно. — Я придумала одну историю — якобы я была там с дядей, который вел себя по-свински…

— И он поверил тебе?

— Да.

— Разумеется, он поверил, — сказал Линдли. — У тебя правдивое лицо.

Мэриголд захотелось закричать, но она закусила губу.

— Он не догадался, что произошло на самом деле…

— Ничего и не произошло, — ответил Линдли с определенной долей сожаления.

Мэриголд покраснела.

— Он поверил в мою историю и привез меня сюда, к Стефани.

— Бог мой, как мило! — воскликнул Линдли, но он не смеялся. — Так это ты подошла к телефону на следующий день?

— Да.

— Очень хорошо. Что было потом?

— Он отвез меня в Лондон в воскресенье вечером. Я сказала Стефани, что хотела бы поменять работу.

— Чтобы убежать от меня?

— Да, — с вызовом ответила Мэриголд. И так как Линдли молчал, она продолжила: — Стефани как раз понадобилась помощница в детском саду, где она работает. Мы… мы сразу понравились друг другу. Она совсем не такая, какой я ее себе представляла. И когда она предложила мне работать с ней, я согласилась.

— Не было ли это слишком рискованно?

— Да, полагаю, что было. Но я не могла отказаться.

— Почему? — искренне заинтересовался Линдли.

Мэриголд пыталась вспомнить, почему она вдруг почувствовала, что должна работать со Стефани. Или она ухватилась за эту возможность просто потому, что не хотела терять Стефани и Пола. Как бы там ни было, она затруднялась объяснить Линдли истинные причины своих поступков.

Но он сделал это за нее.

— Полагаю, — сухо произнес он, — ты начала влюбляться в Ирвина.

— Нет, тогда я уже была в него влюблена, — поспешно возразила Мэриголд и поняла, что это правда.

— Ты как быстро перевоплощающийся актер, любовь моя? — заметил Линдли, пренебрежительно подняв брови, что всегда нравилось Мэриголд, когда он насмешливо отзывался о ком-то в разговоре с ней. Сейчас это вызвало у нее новую вспышку гнева.

— Я ничего не могла поделать, — отрывисто сказала она. — Так получилось. Мы с Полом поженились сегодня утром, и он скоро вернется. Странно, почему его до сих пор нет.

— Возможно, он ушел не так давно, — предположил Линдли, улыбнувшись. — Я пробыл здесь только десять минут.

Мэриголд в изумлении посмотрела на часы. Десять минут! И за это время вся ее жизнь перевернулась.

— Мне казалось, что дольше, — невольно пробормотала она.

— Так всегда бывает в критические моменты, — заверил ее Линдли с циничной усмешкой.

— Но в любом случае он уже должен быть здесь.

— И что же ты мне предлагаешь сделать? — холодно поинтересовался Линдли.

— Тебе нужно уйти, неужели ты не понимаешь? — Мэриголд была на грани отчаяния. Она вдруг осознала, что ее счастье может оборваться, как тонкая нить. — Если он тебя увидит…

— Ну и что? Кажется, ты говорила, будто он не знает о нашем знакомстве. Я зашел повидать свою жену, а встретил здесь тебя. Это моя вина — или ваша?

— Конечно, не твоя. Только ты должен меня понять. Должен.

Ей подумалось, что он все-таки сумеет войти в ее положение. Внешне он был таким обаятельным, таким уравновешенным, таким покладистым. Но Мэриголд инстинктивно догадывалась, что Линдли не простит ей унижения, которое он пережил в том проклятом отеле. Помимо всего прочего, Пол был моложе Линдли и давно испытывал к нему неприязнь. Линдли наверняка обрадовался возможности унизить и испугать девушку, которая так неожиданно отказалась участвовать в его планах и выполнять его желания.

И то, что она получила этот жестокий урок в первый день своего медового месяца, видимо, казалось ему забавным.

Они оба молчали, и Мэриголд видела, что Линдли не хочет даже отвечать ей. Она отчаянно пыталась найти аргументы, которые могли бы подействовать на него. Но затем ее слух, обостренный страхом, уловил стук закрывшейся калитки.

— Линдли, пожалуйста! У тебя осталась пара секунд, чтобы уйти.

— Это бессмысленно, моя дорогая! — Он улыбнулся. И тогда Мэриголд обнаружила, что его улыбка может вызывать ненависть. — Ты не можешь предложить мне удрать через заднюю дверь. Это слишком напоминало бы анекдот об обманутом муже.

После этого Мэриголд больше ничего не говорила. Она поняла, что Линдли решил остаться. Все равно ему было поздно уходить. Она должна призвать на помощь всю свою изобретательность, чтобы справиться с ситуацией. Если она сохранит присутствие духа, ей, может быть, удастся предотвратить несчастье.

Мэриголд устало откинула назад волосы и с удивлением заметила, что на лбу у нее выступил пот. Подойдя к зеркалу, она провела носовым платком по лицу и не спеша припудрила нос, пока Линдли, развалившись в кресле, с улыбкой наблюдал за ней. Посмотрев на его отражение в зеркале, Мэриголд увидела в его взгляде восхищение. Наверное, он был удивлен, обнаружив, что у нее хватило мужества вести себя достойно.

Она с волнением ожидала звонка в дверь, чтобы сразу же выбежать в холл, и вдруг услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине. Конечно, у Пола ведь был ключ. Если бы она вспомнила об этом, когда Линдли позвонил в дверь, возможно, не была бы так обескуражена его неожиданным визитом. Но сейчас она должна думать о другом. Ей нужно поговорить с Полом до того, как он войдет в комнату.

Бросив тяжелый взгляд на Линдли, остававшегося совершенно невозмутимым, Мэриголд вышла в холл и закрыла за собой дверь.

— Пол! — Она надеялась, что ее голос не выдаст ее тревоги.

— Привет, дорогая. Извини, что так долго. — Он не заметил в ее тоне ничего, кроме радости, вызванной его возвращением.

— Пол, здесь Линдли. Я полагаю, это муж Стефани.

Почему она не сказала просто «муж Стефани»? Почему назвала его по имени? Но пожалуй, это не имеет значения. Пол, по-видимому, не счел это странным.

Мэриголд никогда прежде не замечала у него столь сурового выражения лица. Она тихо прошептала:

— Не серди его, Пол.

— Не сердить? Ему следует попросить прощения за то, что он появился на свет, — произнес Пол спокойно. — Побудь здесь, дорогая. Тебя это не должно касаться.

Но это касалось ее! Касалось! Она не могла оставаться здесь. И она не могла позволить ему рассердить Линдли.

— Пол, он не собирался нам мешать. — Мэриголд было неприятно, что ей приходится защищать Линдли. — Он приехал к Стефани и очень удивился, встретив здесь меня. Я все ему объяснила. Пол, постарайся быть повежливее и избавься от него как можно скорее.

Если Пол и был поражен ее беспокойством, то не подал виду. Он даже не сказал ничего ей в ответ, только осторожно высвободил свою руку из ее руки и вошел в комнату. Ей не оставалось ничего другого, как покорно последовать за ним.

Даже при виде Пола Линдли не сделал попытки изменить свою удобную и небрежную позу.

— Привет, — кивнул он с безмятежной улыбкой. — Поздравляю. Я слышал, у тебя медовый месяц.

— Что тебе нужно? — спросил холодно Пол, не потрудившись ответить на приветствие.

— Нужно? О, мой дорогой Пол, оставь этот неприязненный тон, как будто ты думаешь, что я пришел просить денег взаймы. Такого никогда за мной не водилось — впрочем, ты об этом знаешь. Я хотел увидеться со Стефани. Мэриголд встретила меня очень приветливо — кстати, в доме моей жены. Требуются еще какие-нибудь объяснения?

— Да. Я не понимаю, зачем тебе приезжать сюда и расстраивать Стефани. И раз уж ее нет, тебе не стоит здесь задерживаться.

— Я задержался всего на несколько минут, чтобы иметь удовольствие видеть тебя, — объяснил Линдли со своей самой обаятельной улыбкой.

На Пола это обаяние не оказало никакого действия.

— Хорошо, ты меня увидел. Теперь можешь уходить.

— О, право, твое уважение к законам гостеприимства…

— Слушай, Марн, это просто глупо. Это даже смешно для человека твоего возраста. — Мэриголд заметила, что Линдли сощурил глаза, как всегда бывало, когда он сердился. — Сейчас дом в моем распоряжении, и меньше всего я ожидал встретить здесь тебя. Не могу утверждать, что не получил бы удовольствия, вышвырнув тебя отсюда, но я готов отказаться от этого удовольствия, если ты уйдешь сам в ближайшие пять минут.

— Пытаешься произвести впечатление на жену? — проворчал Линдли и нехотя встал, держа руки в карманах.

— Ты знаешь, где выход, — учтиво произнес Пол.

— Где я могу найти Стефани? — спросил Линдли, явно стараясь, чтобы голос его звучал беспечно.

— Я не собираюсь говорить тебе этого, — ответил Пол не задумываясь.

— Но, мой дорогой, я всегда имею право знать, где моя жена.

— Я так не считаю. У нее нет ни малейшего желания видеть тебя. Не думаю, что она будет беспокоиться о тебе.

В улыбке Линдли появилась угроза, и Мэриголд, беспомощно стоявшая в стороне, вдруг почувствовала, что хочет сесть, и опустилась в кресло.

— Не много ли ты на себя берешь? — промолвил Линдли.

— Возможно, — холодно сказал Пол. — Но я не собираюсь менять свою позицию. Стефани не желает тебя видеть, и это для меня главное. Кстати, она подала на развод. Вряд ли тебе теперь захочется к ней приезжать.

Мэриголд вздохнула так громко, что ей показалось, будто все ее услышали. Она немного подвинулась в сторону Пола, словно хотела прекратить этот разговор, но была бессильна остановить развитие событий. Мэриголд чувствовала, что говорившие совершенно забыли о ее существовании.

— Развод? — Эту новость Линдли воспринял с отменным хладнокровием. — На каком основании?

— Если бы ты не был таким подлецом, — задумчиво произнес Пол, — я бы удивился твоей наглости. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что твое отношение к Стефани всегда было отвратительным, и ты еще можешь…

— Я не говорю об отношении, — спокойно напомнил Линдли. — Я говорю об основании. Это совершенно разные вещи, как ты понимаешь.

— Не глупи, — нетерпеливо сказал Пол. — Как насчет твоего уик-энда в Портервилле в начале месяца?

— Ах, это? — Улыбка, появившаяся на лице Линдли, сообщила Мэриголд, что по крайней мере один из мужчин вспомнил о ее присутствии в этой комнате. — Абсолютно невинный и безобидный случай, уверяю тебя.

— Мне ни к чему твои уверения, — сухо возразил Пол. — Я знаю все, что мне нужно, об этом уик-энде.

— От кого?

— Я сам был там.

— Понимаю. — Линдли выглядел заинтригованным. — И ты обсуждал это с моей молодой приятельницей.

— С твоей молодой… О господи, нет! — презрительно улыбнулся Пол. — Я не знаю и не хочу знать, кто эта дрянь. Книга регистрации — удобная вещь.

К ужасу Мэриголд, Линдли вдруг расхохотался, и она подумала, что Пол вполне мог о чем-то догадаться.

— Так тебе неинтересно, кто «эта дрянь»? Поразительное безразличие. Что ж, пожалуй, ты прав. Но не будь так уверен, что твой случай сработает по закону. — Тут он внезапно замолчал, возможно поняв, что Пол близок к тому, чтобы ударить его в челюсть. — Я должен уйти. Рад, что мы немного поговорили. И очень рад был познакомиться с твоей очаровательной женой.

Тут Пол тоже вспомнил о Мэриголд и быстро повернулся к ней.

— Все хорошо, — прошептала она. — Не беспокойся обо мне. — Она готова была молиться, чтобы на ее лице не отразилось ничего, кроме смущения, вполне естественного для любой молодой женщины, которой пришлось наблюдать такую неприятную семейную сцену в первый день медового месяца.

Но в следующий момент она поняла, что от нее требуется не только это. Она должна встать и принять вежливое «до свидания» Линдли, произнесенное так цинично, что она могла ответить только ледяным молчанием.

Наконец мужчины вышли из комнаты, и Мэриголд снова опустилась в кресло и закрыла глаза. Страх нахлынул на нее, как волна. Она дрожала, вспоминая обо всем, что ей довелось услышать. Но потом — как будто милосердная природа сделала для нее все возможное — Мэриголд уже не могла думать ни о чем, кроме того, что Линдли ушел и Пол остался в неведении по поводу нее.

Смешно цепляться за эту призрачную надежду. Она должна помнить, что, раз уж Пол ничего не знает, ей придется все глубже и глубже погружаться в обман, пока ее не разоблачат. И неужели тогда она будет в состоянии что-то изменить?

«Но я не могу думать об этом сейчас, — сказала себе Мэриголд. — Я просто не способна думать об этом сейчас. У меня медовый месяц. Я жена Пола. Если все станет известно уже завтра, я побуду женой Пола несколько часов. Больше мне не на что рассчитывать».

Ее мысли путались. Она услышала голос Пола, говорившего очень нежно:

— Выпей это, дорогая. Что случилось? Надеюсь, ты не слишком испугалась этого чертового негодяя?

— Нет, — прошептала Мэриголд, зная, что она никогда в жизни еще так не пугалась, как сейчас. — Нет. Со мной все в порядке, просто немного болит голова. Я только на секунду закрыла глаза.

Он поверил ее объяснению, но смотрел на нее с беспокойством, и Мэриголд ругала себя за дурацкий приступ слабости. Пол наверняка решит, что она подобна некоторым героиням викторианской эпохи, падавшим в обморок, если в их присутствии двое мужчин повздорили. Возможно, он даже задумается, не было ли ее состояние вызвано какими-то доселе неизвестными ему причинами.

Осознав, что ее измученное воображение готово преподнести ей новые, еще более неприятные сюрпризы, Мэриголд сделала над собой величайшее усилие и постаралась обрести контроль над своими чувствами.

Она села прямо и улыбнулась Полу:

— Я превосходно себя чувствую. Он ушел?

— Кто, Линдли? Конечно. С каким удовольствием я бы спустил его с лестницы! Говорю тебе, дорогая, я ужасно виноват, что позволил тебе пережить такое в день нашей свадьбы. Вряд ли у тебя теперь сложится хорошее представление о нашей семье. Но все дело в этом нелепом браке. Мы со Стефани совсем не такие…

— О, спасибо, — промолвила Мэриголд и начала смеяться. Она продолжала истерически хохотать до тех пор, пока Пол не сказал:

— Я ничего не понимаю! Извини. Но знаешь, ты безумно милая. — И он тоже стал смеяться и поцеловал ее так, что ей страстно захотелось прижаться к нему и рассказать все.

Но признание было для Мэриголд непозволительной роскошью. Ей оставалось только одно — жить настоящим, забыться в объятиях Пола, спасавших ее от мыслей об ужасной пропасти, которая вдруг открылась ее испуганному взору.

Потом они сели у огня в одно большое кресло и начали строить заманчивые планы на будущее. И когда Пол внезапно сказал: «Я бы хотел, чтобы этот тип свернул свою проклятую шею по пути в город», Мэриголд чуть было не спросила: «Какой тип?» — прежде чем поняла, что речь идет о том, кто мог обратить в ничто все их устремления.