Глава девятнадцатая. В которой мне стыдно за говнодышащего дракона!

Порывы ветра, порождаемые взмахом огромных крыльев, прижимали к полу. И не давали встать. Они сбивали с ног тех, кто еще на них стоял.

Вместо старых досок крыши башни, которой уже давным-давно никто не пользовался, было видно звездное небо. И бледная луна. Ставшая невольным свидетелем.

Я не знала, она всегда была такой бледной. Или только сейчас, увидев, что случилось с Академией. Луна хотела спрятаться за облаками, чтобы не видеть разрушенных башен, горящих обломков и огнедышащую смерть, которая летает сюда, как на работу.

Дракон крушил башню, оставляя одно лишь основание. Глыбы камней сыпались вниз. Стены крошились под его лапами и вываливались вниз. На меня летела огромная глыба, которую дракон молниеносно схватил и отбросил в сторону окровавленной пастью.

Взмах исполинских крыльев пригвоздил меня к земле. Страх и ужас парализовал намертво. И только маленькое сердечко, которое билось в моих руках под чешуйчатой броней, имело значение. И больше ничего.

А сердечко боялось. Оно было напугано не меньше моего.

Хищный взгляд жутких глаз скользнул по мне. И я приготовилась. Приготовилась к страшному. К огромной пасти, к жутким зубам и пламени.

Прямо на меня с неба опускалась разъяренная смерть. Она закрыла собой все. Побледневшую луну, яркие звезды и облака, скользящие Удар хвоста разнес остатки стены.

Огромная драконья лапа сгребла меня вместе с Фуфлыжником. Последнее, что я помню, это, как башня с грохотом рушится вниз, поднимая столб пыли. Холодный ветер не давал дышать. Одной рукой я прижимала к себе Фуфлыжника. И больше всего на свете боялась выронить мое сокровище…

— Ура-а-а! Мы летим с мамой! — слышался голос Фуфлыжника. — Мы летим с мамой….

Ветер застилал глаза слезами. А в них тонули полыхающие руины Академии… Это было последнее, что я видела. И это было похоже скорее на сон, чем на явь…

Я открыла мутные глаза, когда меня положили на холодные плиты. Вокруг меня что-то обернули. А я перебирала окровавленными пальцами каждую маленькую чешуйку моего сокровища.

— С дороги! — послышались голоса. Кто-то ногой выбил дверь. Меня куда-то несли на руках. Мелькали красивые потолки, золотые вензеля и блики яркого света магических светильников.

— Стол освободить! Живо! — послышался яростный хрип. Кто-то бегал по комнате. Я слышала топот. Что-то зазвенело, словно со стола сметались на пол все столовые приборы.

Меня положили на стол. Я видела только яркий светлячок перед глазами и слышала хруст рвущейся ткани. С меня сдирали одежду.

— Неее…. — простонала я, прижав к груди Фуфлыжника. Но его вырвали у меня из рук. — Неее…

Руки проходились по моему телу, касались ожогов и вдруг застыли. Они держали в руках ошейник.

Ошейник хрустнул в чужих пальцах и рассыпался.

Яркий свет бил в глаза, и они медленно закрывались от невыносимости и рези.

— Вам нужна помощь? — послышался вдалеке взволнованный голос. И тут же осекся. — Ох, мамочки… Ох, ничего себе… Бедная девочка! Это кто ж так ее… Там в коридоре целая кровавая дорожка… Целители ждут вашего приказа.

— Так какого они там стоят! Сюда! Всех! — послышался резкий ответ.

И дверь тут же захлопнулась. С оглушительным грохотом.

Я сощурилась на свет, как вдруг его что-то заслонило. Лицо приобретало очертания, а я шевельнула пальцами. На меня смотрели любимые глаза. Но даже они расплывались пятнами…

— Терпи, моя маленькая фея… — послышался хрипловатый шепот. Дрожащая рука убрала прядь волос с моего лица. — Будет очень больно…

Я сделала вдох, чувствуя обволакивающий аромат сладкого яда, идущей от теплой руки, которая гладила меня по щеке. Я прижималась к ней, как могла. Она такая теплая, а мне так холодно, что зуб на зуб не попадает… Мне безумно хочется забраться целиком в эту ладошку. И наконец-то согреться…

Нет, нет, только руку не убирайте… Я умоляю… Пусть она греет мою щеку, а то мне так холодно… Мне так хорошо и так спокойно, когда она рядом… Только пусть не исчезает…

— Я… потерплю… — прошептала я, едва слыша свой голос. — Только руку не убирайте…

А потом сделала вздох и выдохнула: «Пожалуйста».

— Так, Ваше Сиятельство… — слышался топот. — Да на ней места живого нет…

В этот момент я испугалась, что рука исчезнет. Но она не исчезла… Она все еще гладила и согревала мою щеку.

Я помню боль, которую цедила сквозь зубы на вдохе. Помню слезы, которые катились градом. И стиснутые зубы, поймавшие стон почти у самых губ.

— Пусть выпьет… Очень мощное зелье! Оно может повредить ее кратковременную память. Но иначе девочка не выдержит…— мне разжали зубы и что-то влили в рот.

— Я согласен, — выдохнул знакомый голос.

— Но воспоминания будут возвращаться. Постепенно, не сразу, — хлопотал кто-то чем-то звеня.

Я закрыла глаза и увидела себя со стороны… Я лежала на столе в роскошной комнате, похожей на столовую. На полу валялись разбитые тарелки, бокалы, подсвечники… Золотая скатерть съехала на одну сторону. Вокруг меня столпилась целая толпа в белом. Я пыталась их рассмотреть, но они сливались в сплошное сияние.

Очнулась я внезапно. Просто открыла глаза и все. Я лежала в огромной комнате, на огромной кровати и мне что-то кололо спину.

Я засунула руку и нащупала золотой браслет. Рядом лежало золотое кольцо. Оно упиралось в попу. Вперемешку с красивым постельным бельем на кровати валялись золотые украшения.

— Пу-у-у-уф! — выдохнула я, глядя на свои руки и пошевелив пальцами.

Все события смазались, напоминая дурной сон. Так, меня зовут Ангелиза Дей. Это я помню. Я — студентка выпускного курса Академии Магии. Это я тоже помню…

Я пыталась сложить воспоминания, как мозаику. Но в ней не хватало каких-то важных деталей. Например, как я здесь очутилась? И где я?

— Где я? — шепотом спросила я, рассматривая комнату и вжимая голову в плечи. На потолке было нарисовано небо… Яркое, голубое со слепящим солнцем. Я даже на секунду зажмурилась. А потом поняла, что солнце не настоящее.

В комнате витал знакомый запах… Я принюхалась, а потом поползла к соседней подушке… И стала нюхать ее, как ищейка.

Когда я оторвалась от подушки, с моих глаз можно срисовывать блюдца. События не укладывались в голове. Я помню ректора, помню, как дракон его сожрал, помню, какие –то обрывки про башню… И дракона, который бросился на меня. Но я не помню инквизицию. Инквизиция отбила меня от дракона? Или не было никакого дракона? И меня просто вырубило в башне. Но вовремя подоспевшая Инквизиция забрала меня и … и….

— Фуфлыжник! — дернулась я, не видя свежих кучек и не чувствуя привычного запаха гари… — Фуфлы…

Я попыталась встать с кровати. А потом поняла, что на мне нет одежды. Стыдливо опустив глаза под одеяло, я натянула его почти шею.

— Где мой дракон! — перепугалась я. Завернувшись в одеяло, как капуста, я встала с кровати. И посмотрела в зеркало. Из огромного кокона торчали две босые ноги.

— Где мой дракон!!! — паниковала я, доползая до двери. Дверь была закрыта. Я дернула ее изо всех сил, но она не поддалась.

— Так, — выдохнула я, осматривая комнату. — Меня заперли! Не может быть! Эй, выпустите меня! Я требую государственного защитника! Я требую, чтобы мне озвучили мои права!

Я бросилась к окну, распахивая его.

— Ой! — дернулась я обратно, видя под ним туманную пропасть. Место, где я находилась, стояло высоко в горах. Из окна были видны снежные шапки горных вершин. Закат окрасил их в розовый. А свежий морозный воздух защипал в носу.

— Без паники, — успокаивала я себя, делая шаг назад.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я присела в кресло. По полу дуло, поэтому я забралась в кресло с ногами.

— Итак, меня спасла Инквизиция. Они вылечили меня, чтобы предъявить обвинение. Или выяснить все детали, — рассуждала я. — Как в примере про известного преступника. Которого вылечили, чтобы осудить и испепелить.

Дверь открылась. Я настороженно посмотрела на ручку, которая мягко опустилась.

— Очнулась? — послышался знакомый голос. Инквизитор вошел в комнату так, словно за ним следовал шлейф обожателей. — Это хорошо.

Он сдержанно улыбался.

— Где дракон! — дернулась я. — Где мой дракон?!!

— Какой именно? — спросил Инквизитор, улыбнувшись так, что у меня сердце сладко замерло. — Про какого именно дракона ты спрашиваешь, позволь узнать?

Он продолжал улыбаться, а я невольно млела от той самой восхитительной черточки на его щеке.

— Про Фуфлыжника, — выдохнула я, глядя на то, как сверкает драгоценность на жезле — трости.

— Фуфлыжник? — спросил Инквизитор, подняв брови. — Я просто интересуюсь. Обалдевать я буду чуть позже. И тогда я задам вопрос, какой дракон был назван этим… именем…

— Фуфлыжник Мамина Радость… — удивленно ответила я, пряча босые ноги под одеялом.

Я любовалась его профилем, ловя себя на мысли, что забыла про все на свете.

— Одну минутку, — вежливо заметил Инквизитор. Он на секунду замер на месте. Его брови полезли вверх. — Все, спасибо за ожидание… Я уже достаточно побыл в шоке.

Он подошел к дивану и присел на него.

— Дракон у меня в кабинете. Занимается примерно тем же, что и в твоей комнате, — заметил Инквизитор, улыбаясь. Он что-то выжидал. А я нервничала.

— А большого ты как назвала? — загадочным голосом спросил Инквизитор.

Я поморщилась и обрывками вспомнила огромного дракона, который крушил башни.

— К сожалению, я не успела дать ему имя, — ответила я, понимая, что беседа напоминает допрос. — Наше знакомство с ним было мимолетным. Но его можно назвать Фуфел… Они слегка похожи…

Инквизитор снова улыбнулся и опустил глаза на свои руки, лежащие поверх огромного бриллианта.

— Присядь рядом, — послышался мягкий голос. И тяжкий выдох.

— Я все очень плохо помню... — созналась я.

— Ничего, сейчас будем вспоминать....

Рука Инквизитора гостеприимно легла на роскошный диван. Я смотрела, как он поглаживает скрипучую кожу. Я подняла глаза на лицо. Сердце сладко растеклось в груди, как растекался по комнате запах его духов.

— А мне ничего не будет? — спросила я, вспоминая уголовный магический кодекс.

— Это смотря, как повернется наша беседа, — медленно произнес Инквизитор. Он смотрел на меня, словно зачаровывая.

Я встала и присела на диван.

— Ближе, — послышался голос. Я скользнула попой по дивану и приблизилась к белоснежному камзолу настолько, что сердце заколотилось, как сумасшедшее.

— Итак, расследование нападения дракона, — послышался голос. И снова на его красивых губах появилась улыбка. — Завершилось. Бедная выпускница Ангелиза Дей погибла в пасти дракона… Ты знала ее?

— Вряд ли,— удивилась я, вспоминая, звук рушащейся башни. — Я… я…

Неужели мне ничего не будет? Он закрывает дело и… чтобы спасти меня, меня признают погибшей! Даже не верится! Это после стольких переживаний!

— Умничка, — похвалили меня, придвигаясь еще чуточку ближе. А мне казалось, что ближе уже некуда. — Откуда ты могла ее знать? Вы учились в разных Академиях. Тем более, что у вас с ней даже разные специальности. Ты закончила Академию год назад. По специальности «Уход за магическими существами».

— А если меня узнают? — спросила я, понимая, что Ангелизы больше нет. — Если будут искать однокурсников?

— Кто? — послышался снисходительный голос.

— Кто? — послышался голос. Я видела, как он закусил губу. — Вернемся к руинам Академии. Есть жертвы среди преподавательского состава. Несколько человек скончалось уже после, в лазарете. Но ни один студент не пострадал. Кроме бедняжки Ангелизы, бросившейся на защиту отвратительного, старого… и ужасно невкусного ректора…

Я вспомнила драконий рев: «Маленькая глухая фея! Я тебе голову оторву!», который пробивался сквозь свистящий ветер.

Меня прошило насквозь. Я с ужасом боялась поднять глаза.

— К тому же костлявого… — медленно с омерзением продолжал голос. — Лучше бы глотал не жуя! Это ж надо было его разжевать! До сих пор коробит.

Я застыла на месте. И боялась шелохнуться.

— Я жду вопросы, — послышался довольный голос.

— Я, наверное, сейчас спрошу самую большую глупость…. Но … Вы… Вы… дракон? — прошептала я, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. — А … Фуфлыжник ваш…

— Он по факту мне очень дальний родственник. Единственный кровный. Я говорил его матери Гердре, что она досидится в своих горах. Я объяснял ей и ее мужу, что никто не будет приносить ей жертвы в обмен на то, что она не сжигает ближайшие поселения. Но они были слишком упрямы. Конечно же! Лучше забиться в сырую нору и перебиваться случайными путниками, чем жить в красивом дворце, иметь целый штат и каждое утро пить кофе, — послышался голос. А я не верила… Все еще не могла поверить…

— Все драконы умеют превращаться в людей? — спросила я, вспоминая Фуфлыжника.

— Да. Но пользуются этим единицы. Есть очень принципиальные и упрямые драконы, — послышался ответ. — Драконы, моя маленькая любопытная фея, твари, которые выживают при любых обстоятельствах. Когда популяция сокращается, мы спокойно можем принять облик человека. И тогда нам идеально подходят люди. А вы и заметить не успеете, как мы отвоюем небо…

К моей руке осторожно скользнула его рука. Мои глаза расширились, а сердце забилось, когда моя маленькая вспотевшая ладошка оказалась в большой руке со смертоносным кольцом.

Мою руку осторожно погладили большим пальцем.

— Мне сложно в это поверить… Вы сожрали ректора… Разнесли Академию… — мой голос дрогнул. Новость заставляла меня дышать через раз.

— Дважды, — рассмеялся Инквизитор. — Не надо умалять моих заслуг. Мне просто нужен был веский предлог, чтобы попасть в Академию. Мне просто очень не хотелось, чтобы маленький дракон попал в плохие руки. И люди узнали то, что знать им не положено.

— То, что драконы разговаривают? — спросила я, приводя себя в чувство.

— Ах, да! Я совсем забыл. Я же разговариваю с самым большим знатоком драконов, — рядом послышался смех. — Как там было на семнадцатой странице этого монументального научного труда? «Говнедышашие драконы обитают в пещерах. Самцы драконов любят влажные пещеры... ». Я каждый день перечитываю и наслаждаюсь. Так что очень приятно, «говнедышаший дракон»…

Мою руку шутливо пожали.

— Собственной персоной. И немножечко глава Инквизиции, — в любимом голосе слышалось умиление. — «Говнедышаший дракон, который обитает в пещере. И накладывает себе кучу, а потом долго любуется ею…».

— Кучу золота. Я пропустила слово «золото», — смутилась я.

— Ты проголодалась, моя маленькая абсолютно бессердечная фея? — послышался голос, когда я прятала глаза. — А заодно ты мне расскажешь про самых древних «соплезубых» тигров, на которых охотились «доистерические», «говнедышащие драконы».

Мммм… Мне так стыдно. Сейчас сквозь землю провалюсь! Я вспомнила, как у меня слипались глаза, а я бездумно передирала все из умных книг.

— Я вот тут сижу и думаю. Чего мне в жизни не хватает? Вроде бы все есть. Сокровища, дворец. Но нет! — меня обнимали, зарывшись в мои волосы. — Судя по твоей научной работе, мне срочно нужна лиственница. Даже не девственница, привязанная к лиственнице. Нет. Просто лиственница. Но обязательно молодая. Юная лиственница! Что-то вроде: «погрызи и успокойся!».

— Хватит! — сопела я, вспоминая душераздирающую зевоту и «вялоскребущее» перо.

— Я, как научный руководитель, очень интересуюсь… Там была фраза, которая зацепила меня. «они обе дают коровой…». Я бы хотел узнать, как это «давать коровой». Боюсь отпускать на волю свою фантазию… Она может и не вернуться.

— Прекратите придираться! Я всю ночь писала эту работу! — возмутилась я, негодуя.

— Где мозоль на пальчике? Дай я ее поцелую за такие перлы, — послышался смех.

— Не надо, — обиделась я. Есть мне совсем не хотелось. Пока что. Но я еще подумаю. А вот от чая бы не отказалась…

— Хорошо, сейчас принесут, — шепнули мне. — На чем мы остановились…

— А инквизиция знает? — спросила я, нахохлившись воробьем. — Что… вы — дракон? О, боги, я до сих пор не могу в это поверить…

— Все в курсе, — задумался Инквизитор. — Кроме одного вампира и оборотня, разумеется. Они у нас новенькие.

— Так вот почему мало кого берут в Инквизицию! — возмутилась я.

— А ты очень хочешь, я вижу? — участливо спросил Инквизитор.

— Да, — гордо ответила я. Почему он не целует? Или мы так и будем сидеть на этом диване? Нет, ну мог бы и … Ну я не знаю… Я уже ему щеку второй раз подставляю. А он никак!

— И что ты там будешь делать? — судя по голосу меня, загоняли в ловушку.

— Как что? Бороться со всякими тварями! — ответила я, скорее из принципа. Сердцу уже было все равно, кто он. Оно умоляло, изнывало и требовало повторить тот незабываемый поцелуй.

— Представляешь, у тебя есть два дракона! Не один, а целых два! Тебе невероятно повезло. Считай, что ты работаешь дома, — вежливо ответили мне.

Нам принесли чай. И сообщили, что малыш умаялся и спит в своей комнате.

Я с удивлением смотрела на «мою» кружечку. Это было так умилительно…

— Передай, пожалуйста, — послышался вкрадчивый голос. Я увидела сахар и протянула сахарницу. «Нда… Такому мужчине сложно «передать»!», — пронеслось в голове.

И тут я заметила, как осторожно и сосредоточенно он берет свою кружку.

— Не думала, что драконы так любят кружки, — заметила я, глядя на свой чай.

— Знаешь, сколько чашек я сломал в руках, пока учился контролировать силу, — прозвучал тяжких вздох. — А то ломать руки во время рукопожатия не очень вежливо. Может, поэтому я иногда боюсь к тебе прикоснуться. Мне кажется, что ты и есть та хрупкая фарфоровая чашечка, которую я боюсь сломать в руках…

Повисла тишина. Я думала над его словами. И теперь все становилось на свои места… Вот почему он так осторожен.

— Поставь чашку, пожалуйста, — послышался голос. — Я хочу осмотреть твои шрамы.

Моя пустая чашка звякнула о столик. Рука плавно потянула одеяло с моего плеча. Прикосновение пальцев заставляло меня замирать и ловить себя на полувдохе. А когда к гладящим спину пальцам присоединились губы, я застыла.

Размеренное глубокое дыхание коснулось моей шеи, и я поняла, что если к этому продолжится, я сойду с ума.

— Маленькая глупая фея двадцати трех неполных лет, — в застывшем на плече поцелуе слышалась улыбка.

Я чувствовала, как у меня дрожат колени.

— Я…. Я уже слышала эти слова, — дернулась я. — Я их слышала! Вы… Вы видели мое …эм… желание?

Внезапно я снова увидела ту самую сцену. У меня перехватило дыхание. Только на этот раз у сцены было продолжение. Сладкие губы что-то шептали про наслаждение, пожирая меня поцелуями и обжигая мое тело дыханием… Мои ладони вдавливали в простынь…

Через мгновенье я очнулась.

— А всего-то стоило подменить твое желание, чтобы я убрался из Академии, на противоположное. И дождаться, когда ифрит вылезет с явным непониманием, почему желание как бы исполняется. А власти над жертвой нет, — вздохнул голос. — Ну что ж, наверное, ты немного устала…

Меня стали заворачивать обратно в одеяло. Ну! Так нечестно! На его губах была улыбка. Меня несли на кровать, а когда моя голова коснулась подушки, я поняла, насколько хитры и опасны драконы.

— У меня есть маленькая просьба, — послышался шепот.

Гибкий язык ложился на припухшую от поцелуя губу, лаская ее нежными прикосновениями. На моей груди разложилось золотое ожерелье с огромными рубинами. А на руках звенели золотые браслеты.

Я не помню, когда уснула. Но помню, что проснулась, когда было уже светло. Солнце слепило глаза и заставляло щурится. Ожерелье съехало на бок. В волосах запуталась золотая цепочка.

На кресле лежало красивое платье, а рядом стояли туфли. Я оделась, слегка причесалась и осторожно толкнула дверь. Коридор был просто огромным. Я шла по нему, рассматривая золотые вензеля и потолок, на котором снова собрались нарисованные облака.

— А ну вернись обратно! — послышался голос. Я остановилась и увидела приоткрытую дверь. — Я тебе дам: «Пуф!».

Я превратилась в бесшумное привидение, осторожно приоткрывая двери и заглядывая в комнату.

— Смотри, это тебе не на четырех лапах бегать. В человеческой форме нет хвоста. Поэтому держи равновесие, — командовал знакомый голос. — Можешь пока размахивать руками. Давай, вставай потихоньку. Эти тонкие подпорки люди называют ноги. И некоторые умудряются на них бегать! У мамы тоже есть ноги. Красивые ноги…

— Мама!— послышался голос. А ко мне, спотыкаясь, бежал мальчик лет четырех. Светленький и такой… Ну такой… Просто слов нет! У меня сердце замирало, а я боялась, что он вот-вот упадет.

Меня обняли маленькие детские ручки. И я расплакалась. Вот ты какой у меня, оказывается! Вот она Мамина Радость… Вот он мой маленький Пожиратель Маминой Нервной Системы!

— Мама сказала, когда мама полетает, ее не будили! И папа так сказал! И я не будил! — лепетал детский голос.

Я обнимала ребенка, боясь, что он упадет.

— Я пробежал! Я пробежал! Мама видела? — послышался счастливый голос. И тут же стал слегка обиженным. — А котлету мне никто не дал! Фуф!

Загрузка...