Драконий перстень

Глава 12. Свиток творца и чудовище Амат

Перед путниками предстал пещерный зал с воротами, стены его были покрыты иероглифами и картинами. Птолемей, изумленный и испуганный, произнес:

– Согласно мифу, подземная долина Нила разделена двенадцатью вратами…

Душа покойника, чтобы дойти до зала справедливости и предстать перед судом Осириса, должна миновать двенадцать провинций, соответствующих двенадцати ночным часам. Все врата охраняются страшными огнедышащими змеями и чудовищами. Двери открываются, если правильно назвать чудовище и произнести волшебное заклинание. Фараон был в отчаянии: заклятий не знал, имен демонов назвать не мог.

Калестрида воскликнула:

– Птолемей, «глаза» на жезле вспыхнули еще ярче, значит, свиток где-то здесь!

Правитель Египта беспомощно замотал головой:

– Мы никогда не пройдем все врата Дуата…

Послышался приглушенный рев из-под земли.

У Птолемея расширились глаза:

– Это рычит Апоп… Вы не представляете, с кем столкнулись… Огромный змей… Повелитель злых сил… – Запаниковавший царь отступил: – Мы не боги, чтобы биться с исполинским змеем! Уходим!

– Нет, постой! – Артавазд, пытаясь овладеть ситуацией, схватил египетского царя за руку: – Свиток где-то здесь! Жезл! Так ярко «глаза» еще не горели… Тайник здесь! – Он стал осматривать пещерный зал: – Птолемей, Калестрида, ищите знаки, сочетания иероглифов, графические изображения… Должно же быть что-то!

Фараон с опаской семенил за Артаваздом, так и не обретя душевного равновесия. Его парализовал ужас, а увидев в проеме ворот изображение змея, он запричитал:

– О великий владыка Дуата! Я пришел к тебе, дабы обрести в твоем царстве блаженство и покой. Я безгрешен, я безгрешен…

Внезапно он замер, уставившись на фреску над воротами. Два изображения бога Тота с инструментами для письма: одно божество с палеткой, другое с палочкой. На первом божестве корона Хемхемет (кобра, рога, солнце и перья), глаз открыт, на втором – Лунная корона (полумесяц), глаз закрыт. Между божествами – страусовое перо.

Подошел Артавазд:

– Что тебя удивило, Птолемей?

– Глаз открыт – глаз закрыт!

Артавазд заинтересовался:

– Действительно, необычно. Что это может означать?

– Возможно, намек на равновесие. Бог Тот всегда все уравновешивает… – к фараону снова вернулась самообладание.

– А при чем тут страусовое перо?

– Это не перо, это богиня Маат.

Артавазд пригляделся к изображению внимательнее, а Птолемей внезапно разразился тирадой. Оказывается, Флейтист неплохо знал египетскую мифологию. Бог Тот создал мир словом, а божественное слово дает расчленение хаоса. Создание баланса стихий и есть равновесие. Бог Тот творит и разделяет, создавая равновесие. В первую очередь бог разделил небо и землю, тьму и свет. Великая богиня Маат провозглашает торжество порядка над хаосом, воссоединяя небо и землю. Она супруга бога Тота. Хорошая пара: правда и мудрость…

Артавазд воскликнул:

– Ищем символы стихий и пространств!

Все немедленно разошлись по пещерному залу, рассматривая рисунки, рельефы, иероглифы. Вдруг царевич резко остановился: его осенила мысль.

– А знаете, что означает открытый глаз? Это день, а глаз закрытый ночь. Ищите символы дня и ночи!

Птолемей ходил по залу, всматриваясь в рисунки, и молился: «Взываю к тебе, о великий Тот, почтенный ибис! Ты второй после Ра, ты вершитель судеб, защитник от демонических сил, могущественный в речах. Ты создал мир словом, ты залог равновесия. Дай мне то, что я ищу во имя процветания моей страны…»

– Есть! – радостно воскликнула Калестрида, указывая на каменную плиту в стене.

Мужчины подбежали и увидели рисунок: богиня Маат, символизирующая собой истину, божественный порядок и вселенскую гармонию, в парике, обвязанным красной лентой, со вставленным священным пером страуса, стоит с поднятыми руками, указывая на солнце и звезды.

– Это здесь! – Артавазд, взволнованный и сосредоточенный, вынул из ножен кинжал и стал очищать швы вокруг камня. – Истина нам откроется, только нужно расчистить завалы заблуждений…

Калестрида помогала ему своим кинжалом. Каменная плита все более четко выделялась на фоне стены. Когда все швы были очищены, а лезвия кинжалов легко вошли в зазор между камнями, плита подалась. Все трое осторожно опустили ее на пол и заглянули в отверстие в стене.

– Там что-то есть, – таинственно сказал Птолемей и, просунув руку, достал небольшой сверток.

Он торжественно и медленно разворачивал льняную ткань с восторженной улыбкой первооткрывателя. Когда полотно было снято, все увидели небольшой цилиндр – плотно свернутый в трубочку наподобие папирусного свитка золотой лист. Осторожно развернув небольшую часть послания бога, люди поразились: на обеих сторонах нанесено немыслимое количество иероглифов и других знаков.

– Свиток творца! – воскликнул Артавазд.

Бережно взяв в руки вещь, созданную богом, он вертел и рассматривал золотой цилиндр, с великим почтением пытаясь разгадать волшебные письмена, ему непонятные. Собрание заклятий и магических формул, позволяющих любому стать великим провидцем! С этой рукописью можно постичь магическую силу, обрести совершенный дух и власть над природой и людьми.

– Невероятно! – ахнул Птолемей. Со злорадной усмешкой он воскликнул: – И пусть теперь Трифаена попробует меня ослушаться!..

В тишине зала вдруг прозвучал неприятный женский голос:

– Ослушаться ничтожество – самое малое, что может сделать умная женщина!

На пороге зала стояла Трифаена. Она вошла, за ней следовали верховный судья и человек десять стражи.

Со злостью в голосе она произнесла:

– Я давно следила за тобой, Птолемей, и ждала, когда ты, мелкое и ничтожное существо, приведешь меня к тайнику бога Тота. О, я жаждала получить свиток, а с ним и власть, и силу. И вот этот день настал!

Артавазд, обнажив меч, сделал шаг вперед:

– Птолемей, возьми свиток и никому не отдавай. Он твой! Мы сумеем за себя постоять!

Калестрида, всегда охотно ввязывающаяся в драку, встала перед фараоном, а самоуверенная и властная Трифаена с ядовитой улыбкой на лице прошлась по залу, расточая аромат фиалки, мускуса и сандала. Выглядела она потрясающе: черные волосы, как у богини Исиды, свободно спадали по обе стороны от пробора (это был парик), подвитые и закрученные спиралями пряди подчеркивали красивый подбородок и четко очерченные скулы, на голове красовалась золотая диадема с уреем, шею украшало драгоценное ожерелье, тело облегало длинное плиссированное платье-калазирис из красной ткани, а легкий прозрачный плащ создавал вокруг женщины облако тайны. Уверенная в своем превосходстве и победе, жена фараона громко провозгласила:

– Только я достойна владеть этой вещью! И знаешь почему? Я сакральная царица, истинный небожитель и земное воплощение богини Исиды, – она высокомерно смотрела на мужа и его друзей. – Моя прародительница, великая царица Египта Арсиноя, – дочь бога. Ее почитают во всех храмах как богиню, и только ей было дозволено носить на короне двойной урей.

Артавазд, достав из кармана плаща зеленую цилиндрическую печать, приготовился произнести заклинание:

– Я знал одного твоего родственника, Антиоха XIII. Мы мило побеседовали с этим потомком Арсинои.

– Ах Антиох… Он слаб и беспомощен, имеет недостаточно чистую кровь, кстати, как и его мать, царица Селена, колдовство которой было низкого сорта. Твой отец Тигран легко пленил ее, а потом казнил. – Насмешливо взглянув на зеленый цилиндр, Трифаена залилась хохотом: – Твоя уловка с печатью на этот раз не пройдет! Моя энергия разрушает догмы, подчиняет себе не только людей, но и темные силы. Я земное воплощение богов, созданная повелевать и властвовать!..

– Капризная и упрямая мерзавка, – сквозь зубы процедил Птолемей. – Ты готова принести в жертву всех, лишь бы насытить свое неуемное самолюбие и погрузить мир во тьму. Ты служишь демону!

– А ты, муженек, самый бездарный и никчемный человек, когда-либо мною встреченный. Одно слово: флейтист!

Артавазд начал крутить в ладонях печать, произнося заклинание:

– О колдун, завертись, как вертится эта печать, пусть твоя злоба не пристанет ко мне, пусть твоя сила иссякнет!

Птолемей с ужасом смотрел на свою жену, Калестрида, держа в поле зрения стражников, с иронией наблюдала за этой сценой, а Трифаена, прогуливаясь мимо них и шурша облачным плащом, говорила с усмешкой:

– Артавазд, не трать понапрасну время, отдай мне свиток, и я сохраню тебе жизнь. Не хочу, чтобы трон Великой Армении потерял наследника.

– Ты никогда не получишь свиток, – спокойно сказал царевич, а потом, осознав бесполезность применения печати и заклинания, воскликнул: – Мы будем биться!

– Убить их!! – взвизгнула Трифаена.

Стража ринулась в бой. Артавазд сражался сразу с четырьмя врагами. Каждый египетский солдат бился изогнутым мечом хопеш, но булатный меч царевича успешно отбивал яростные атаки противника, и два египтянина были повержены в самом начале схватки. Калестрида выхватила свое секретное оружие – тончайшую плеть конского волоса, ранее скрытую в изгибах узора меандр, окаймляющего ее белую тунику, и, умело действуя, не подпускала к себе шестерых стражей.

Трифаена, подтолкнув верховного судью вперед, приказала:

– Иди и отними cвиток у Птолемея!

Судья неловко стал обходить место схватки, постепенно приближаясь к фараону и протягивая к нему свои крючковатые руки. А царь, забившись в угол и держа в руках cвиток, трепетал от страха. Его, как всегда, парализовало чувство безнадежности, в глазах отражался ужас. Сознавая свою беспомощность, фараон вытянул свободную руку и оттолкнул судью. От несильного толчка судья попятился назад, чуть не упав. Птолемей внезапно почувствовал, как волна необычных ощущений пробежала по его телу, организм приобрел новые возможности, мозг сконцентрировался на главном, мысли побежали быстрее. Обладатель cвитка явно получал совершенный дух и необыкновенный разум.

Увидев, как успешно отражают атаки его друзья, фараон выпрямился, надменно посмотрел на судью и начал его дразнить, протягивая cвиток. Как только судья потянулся за цилиндром, Птолемей, как заправский фокусник, с помощью ловкости рук в одно мгновение заставил cвиток исчезнуть, предъявив злодею синий платочек. Раздосадованный судья с лицом, искаженным от злобы, шагнул вперед. О, он не знает, что Птолемей досконально постиг узелковую магию! Соблюдая ритуал, фараон завязал на платочке первый из семи узлов, позволяющий освободить магическую силу. Прозвучали волшебные слова:

– Вселенная и боги управляют жизнью на Земле!

Вельзевул немедленно остановился в паре шагов от него.

– Человек как часть Вселенной влияет на земные события! – Птолемей завязал второй узелок.

Судья склонил голову влево и уставился на говорящего.

– Великое всегда в малом!

Судья склонил голову вправо, а фараон завязал третий узел.

– Зло всегда в большом! – Птолемей завязал четвертый магический узел.

Вельзевул вдруг упал на колени, открыв рот в немом крике.

Трифаена, пораженная возможностями свитка, смотрела на происходящее как зачарованная. В это время Калестрида резким движением руки сорвала с головы кожаную ленту-пращу, и в стражников полетели металлические шары. Ловко снимая с себя снаряжение, амазонка пустила в ход браслеты-дротики, кольца-скарабеи с шипами, серьги с метательными звездочками и кулон-жало. Уложив пятерых, она выхватила из ножен меч и в паре с Артаваздом пошла в наступление на оставшихся троих солдат.

К Птолемею вернулась уверенность:

– Все находится в непрерывном водовороте поиска! – пятый узел был завязан.

Вельзевул обмяк, его голова упала на грудь, глаза закрылись.

– Все зарождается снова и снова! – фараон завязал шестой узел на синем платке.

Судья свалился на пол и не подавал признаков жизни.

– Конец один: все подлежит уничтожению! – седьмой магический узел был завязан.

Над телом верховного судьи взвилось облачко пара. Вельзевул начал таять и, наконец… исчез совсем. Трифаена, ужаснувшись, посмотрела на мужа так, словно хотела испепелить его взглядом, но, привыкшая подчинять себе и обстоятельства, и людей, призвала самообладание и сдаваться не собиралась.

Бой со стражниками подходил к концу: Артавазд сделал обманное движение и поразил мечом последнего из них. Его внимание, как и Калестриды, теперь привлекла Трифаена. Царица, подняв над головой скипетр в виде цветка лотоса, вращала им и творила заклятие:

– О великая Исида, та, у которой тысяча имен и безграничная власть над миром, сильнейшая и могущественная из богинь, покровительница магии и волшебства! Взмахни крылами, направь на нечестивцев ветер и ядовитого змея!..

В зале появился ветерок, движение воздуха усиливалось, вокруг Трифаены возник вихрь; разрастаясь, он достиг трех друзей. Они переглядывались, не зная, что предпринять, ведь магию может победить только магия. В проеме двери показался большой змей необычного окраса – чередование черных, желтых и красных полос. С высунутым двойным языком он вползал медленно, огибая камни и плиты, и укладывался кольцами вокруг царицы. Огромная черная пасть змея с двумя ядовитыми клыками наводили на друзей невыразимый ужас. И тут медленно, протяжным шагом вступил в зал великий бог Анубис – божество Египта с головой шакала и телом человека-атлета. Он встал рядом с Трифаеной, приготовившись вести грешников на суд в загробный мир.

Артавазд и Калестрида отпрянули в испуге, Птолемей, вновь потеряв самообладание, на подкосившихся ногах опустился на пол. Фараона охватили отчаяние и оцепенение, накатила безысходность. И, как обычно, из этого состояния царя могла вывести только флейта. Чтобы уйти от действительности, он достал инструмент и заиграл. Полилась завораживающая мелодия «Солнце пустыни», выражающая всю гамму эмоций, накативших на молодого властителя. Играя на флейте, Птолемей уходил в другое измерение, переключал свое внимание с реального мира на фантастический, даря себе минуты наслаждения чарующими звуками…

Раздался шорох. Из дальнего темного угла показалось отвратительное чудовище, медленно, в такт музыке бредущее на середину зала. Пожирательница Амат, богиня возмездия за грехи, в образе гиппопотама, с головой крокодила, львиными лапами и косматой гривой, шаркая, тяжело дыша, шествовала мимо фараона. Она почуяла запах царицы, погрязшей в злобе, зависти, жадности и гордыне.

Трифаена в нетерпеливом ожидании, с широко открытыми глазами, все еще надменная, статная и уверенная в себе, продолжала держать над головой жезл, призывая духов и вихри подчиниться. Амат все ближе и ближе подбиралась к ней, и вдруг, широко разинув пасть, молниеносно проглотила царицу. Все вздрогнули. Вихрь прекратился. Фараон, в ужасе уставившись на чудовище, перестал играть. Амат медленно повернула голову в его сторону. Калестрида всем телом подалась вперед, указывая на флейту, Артавазд открыл рот, пытаясь крикнуть: «Играй!» Встрепенувшись, Птолемей приложил флейту к губам – раздался резкий звук, словно вскрик чайки. Амат неуклюже развернулась и в упор посмотрела на фараона. Запаниковавший Птолемей закрыл глаза, приготовившись к смерти, но некая сила заставила его вновь поднести флейту к губам и заиграть прежнюю мелодию…

Сначала растворился в воздухе образ Анубиса, затем уполз змей, а потом и Амат двинулась в обратный путь. Чудовище, прошуршав когтистыми лапами рядом с царем Египта, играющим с закрытыми глазами на флейте, мирно проследовало в свой темный угол и исчезло.

Наступила тишина. Птолемей открыл глаза.

– Спасение, – выдохнул он, опустив флейту.

– Надо признать, это было опасное спасение, – Калестрида все еще переживала случившееся.

Артавазд, вложив меч в ножны, обнял амазонку и помог встать Птолемею:

– Спасение приходит к тем, кто верит и не теряет самообладания.

Достав Свиток творца из кармана плаща, фараон пытливо посмотрел на него:

– Эта волшебная вещь должна находиться в надежных руках, иначе недалеко до беды. Я помещу ее в тайник…

– Папа, что это?

Слова эхом разнеслись по залу, поразив царя как удар молнии. Он обернулся: в проеме двери стояла его трехлетняя дочь Клеопатра, одетая в красное плиссированное платье-калазирис, с детским черным париком на прелестной головке. В руке она держала игрушечный скипетр в виде лотоса. Эта девочка, Клеопатра, повзрослев, заставит говорить о себе весь мир и прославится благодаря драматической истории любви к римскому полководцу Марку Антонию…

– Доченька, что ты здесь делаешь?

– Я искала маму! – в глазах маленькой Клеопатры сверкнули красные огоньки.

– Дорогая!.. – у Птолемея слезы выступили на глазах. Он подошел к дочери и нежно поцеловал в лобик. – Мамы здесь нет. Пойдем в дворец! – и, обернувшись к друзьям, не скрывая своего удивления, сказал: – Вся жизнь – чудеса. Мы о них не подозреваем, но рано или поздно они происходят.

Держа девочку за руку, изнуренный, но довольный, он пошел обратно к свите, чтобы теперь безраздельно править страной.

На другой день в тронном зале фараон уверенно, гордо и с надменным лицом восседал на золотом троне в окружении вельмож и принимал армянских дипломатов. На его голове поверх платка немес с золотыми коброй и стервятником красовалась сдвоенная корона пшент – сочетание красной дешрет и белой хеджет, что символизировало мощь фараона и единство египетского государства. В одной руке Птолемей держал золотой цилиндр, в другой жезл Сехем. Рядом, на маленьком золотом троне, сидела его одиннадцатилетняя дочь Береника. Ее волосы были уложены в прическу, украшенную калафом – солнечным диском между коровьими рогами. Около старшей сестры стояла трехлетняя Клеопатра, одетая как Исида, богиня-покровительница детей. Головным убором малышки был игрушечный трон. Все в Египте верили, что именно богиня Исида предоставляет трон фараону.

– О мой друг Артавазд! – начал Птолемей, как только царевич с амазонкой вошли в зал. – Познакомься: мой соправитель Береника. Традиция требует править вместе с соправителем. – Он с умилением посмотрел на старшую дочь. – Мы продолжим прежнюю внутреннюю и внешнюю политику ради расцвета Египта, не так ли, дорогая?

Девочка промолчала. Ее лицо было бесстрастно и непроницаемо.

Артавазд поклонился:

– О великий, я ни в коей мере не сомневаюсь в твоей избранности и способности творить благие дела. Но мир вступает в полосу кризиса…

– У меня есть то, что даст процветание стране, – хитро улыбнувшись, сказал Птолемей. – Наконец боги раскрыли мне что мешает древнему Египту достичь величия. Это – интриганы при дворе и бюрократический произвол на местах! – он с презрением посмотрел на своих министров; те потупили взоры. – С этим будет покончено! Мне мешают тратить деньги, я даже не могу мобилизовать ресурсы для строительства храма в свою честь. Враги царя будут уничтожены! – на лице фараона отразилась злость. Затем гнев сменился улыбкой: – Со мной Египет вступит в полосу процветания. – Фараон встал: – Я иду в сад, пусть меня сопровождает только Артавазд!

Гордо подняв голову, Птолемей походкой триумфатора прошествовал к дверям зала. В саду, в тени жасминовых деревьев, возвышались обелиск и статуя правителя. Обелиск из красного гранита символизировал связь с богами. Птолемей собирался править шестьдесят семь лет подобно Рамсесу II. Его подданные жили в три раза меньше, и они должны поверить, что фараон – воплощение бога на земле, и каждый человек обязан ему своим существованием.

– Почему у твоей статуи левая нога выдвинута вперед? – спросил Артавазд.

– Левая нога делает шаг за грань земного мира.

– Понятно. Здесь ты изображен молодым, отважным и сильным. Соперничать с фараонами, царствующими до тебя, ты мог бы в случае отказа от чрезмерного чревоугодия и вседозволенности. Извини за прямоту.

– Ты пристрастен, – Птолемей обиделся. Затем, пройдясь по саду, сказал: – Я изменился, Артавазд. Хочу получить наивысшую степень сакральности, дабы объем почестей живому царю превышал почести усопшим Птолемеям. У меня есть план! – Он сильнее сжал в руке золотой цилиндр: – Я налажу торговые пути и начну разработку золота в Нубии.

– Имея Свиток творца, верю, ты постигнешь замысел богов, и твои планы воплотятся в жизнь, – с поклоном сказал Артавазд, но на его лице тут же отразилась озабоченность: – Государь, Рим до сих пор не признал тебя царем и присматривается к твоим владениям…

– С таким союзником, как Великая Армения, мы отразим нападение любого агрессора. Рад, что наследник армянского престола горячо печется о делах моей страны.

Артавазд, понимая, что Флейтиста трудно вразумить, все же попробовал:

– Я бы советовал выплатить Риму шесть тысяч талантов, чтобы тебя признали царем. Нельзя допустить, чтобы власть в Египте захватили римляне.

– Чудовищная сумма! – вскричал Птолемей. – Такая выплата грозит стране увеличением налогового бремени, деньги обесценятся, начнется смута…

Артавазд возразил:

– Либо ты спишь спокойно, либо ведешь войну, яростную и разорительную.

– Я подумаю…

– И еще. Чтобы исключить возможность политических беспорядков, как можно скорее объяви наследника престола, – посоветовал армянский царевич.

– У меня две дочери, Береника и Клеопатра… Нужен сын.

– Древние заклинания и формулы, магия и священные знания – все теперь доступно тебе, обладателю свитка бога Тота! – Артавазд поклонился. – Разгадать волю богов и понять, что предначертано человеку, доступно либо великому, либо кудеснику.

– Обожаю волшебство! – фараон глубоко вдохнул аромат жасмина. Восхищенно посмотрев на небо, протянул Артавазду жезл: – Возьми Сехем! Свиток останется у меня и, если со мной что-нибудь случится, с помощью жезла ты всегда найдешь тайник.

Они обнялись. В тот же день Артавазд и Калестрида отбыли в Армению.