Драконий перстень

Глава 9. Мавзолей Александра

Александрия, столица птолемеевского Египта, была основана Александром Македонским и занимала ключевое положение в торговле между Европой и Азией, поскольку находилась на стыке двух морей – Средиземного и Красного. Но город жил не только торговлей. Он слыл центром притяжения всех ученых и средоточием мудрости, где восточные учения обогащались греческой философией.

На белой стене небольшого одноэтажного дома, рядом с которым рос куст жасмина, сначала показался неясный силуэт человека, а затем из стены шагнул на каменную мостовую царевич Артавазд. Солнце палило нещадно, и он ощутил пышущий жаром воздух, а также густой медово-амбровый аромат цветов жасмина. На улице никого не было, кроме старика, неподвижно сидевшего на камне. Осмотревшись, Артавазд повернулся и протянул руку Калестриде: та уверенно вышла из стены. Магическое перемещение свершилось. Оба были одеты в греческие одежды и плащи (под ними скрывалось оружие), оба молодые и красивые, совсем непохожие на египтян. Мужчина и женщина двинулись в путь по тесным улицам, между лепившимися друг к другу строениям, мимо детей, гонявших клюшками из пальмовых ветвей кожаный мешочек, набитый папирусом.

– Нам нужно найти дом Диодора, преданного отцу человека. Он устроит встречу с царем, – сказал Артавазд.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – произнесла Калестрида.

– Идем в сторону порта! Видишь Александрийский маяк? Порт там.

Старик-египтянин, сидевший на камне, проводил их долгим удивленным взглядом.

Оживленный порт был не так далеко, и через некоторое время прибывшие уже шли по пирсу со множеством причаливших к нему кораблей. В порту что-то бесконечно выгружалось и грузилось, длинные вереницы рабов в вечном движении тащили мешки и катили бочки. Рядом с пирсом, на каменном острове Фарос, стоял Александрийский маяк, самый высокий в мире. Царевич задрал голову и от удивления замер на месте. Никогда в жизни он не видел такого исполинского сооружения. Трехъярусное чудо, облицованное белым мрамором, подпирало небо. Купол маяка был увенчан бронзовой фигурой Посейдона, повелителя морей. Сейчас, днем, с третьего яруса поднимался столб дыма (по нему ориентировались корабли), а ночью языки пламени, отраженные от бронзовых пластин, были видны далеко в море и давали возможность миновать рифы при движении в александрийскую бухту.

– Похоже, это не только маяк, но и оборонительная крепость, – произнесла Калестрида.

– Так и есть. Говорят, лучи маяка сжигают вражеские суда еще до подхода к берегу, – сказал Артавазд.

Калестрида уважительно посмотрела на необычное сооружение, но задерживаться нельзя, и они двинулись дальше. Сразу за портом, в богатом предместье на берегу моря, где стояли утопающие в зелени трехэтажные виллы, они нашли нужный дом, отгороженный от улицы забором. Мимо шли прохожие – взрослые и дети – все в легких туниках и сандалиях, а над улицей были растянуты полотняные навесы – защита от солнца. Путники вошли во двор. Над дверью в жилище были начертаны иероглифы – священное резное письмо – для отвращения злых духов и воров. Ныне иероглифы забывались: в египетской письменности использовался греческий алфавит. Царевич, взяв бронзовый молоточек, висевший на веревке, постучал. Дверь открылась, в проеме появился старый привратник-египтянин, обратившийся к мужчине на греческом:

– Кто ты? Что тебе нужно?

– Я тот, кто пришел из Дуата, кто вчера был скрыт, но родился сегодня. Имя мое тебе неизвестно. Если его написать на земле, вырвется огонь. Хочу, чтобы голос мой был услышан.

Дуат в мифологии Древнего Египта – это загробный мир. Старик, услышав пароль, изменился в лице, поклонился и почтительно пропустил пришедших в дом. Гости вошли в просторный дворик, окруженный с трех сторон галереей с колоннадой, куда выходили двери жилых помещений. Четвертая сторона – вид на море. Семья большую часть дня проводила в этом самом дворике, а в хорошую погоду даже спала здесь. Хозяин дома поднялся с ложа и пошел навстречу царевичу, а его жена и дети в нерешительности стояли поодаль.

– Гостей посылают боги, а гостю из Армении в этом доме особенно рады.

– Ты Диодор?

– Да, мой друг. Кто ты?

– Я Артавазд, сын царя Тиграна. Мою спутницу зовут Калестрида.

Диодор уже увидел на указательном пальце левой руки юноши знак царской власти – золотой перстень с красным сердоликом. На камне был вырезан трехлистный клевер, символ египетской богини Исиды, которая в Армении почиталась под именем Анаит. Диодор поклонился и произнес:

– Для меня большая честь принимать сына армянского царя. Готов служить тебе, как когда-то твоему отцу, посетившему Александрию много лет назад.

– Мне нужно встретиться с царем Египта.

– Все что пожелаешь, будущий владыка Армении! – Диодор расплылся в улыбке. – Желания великого человека преобразуют мир, а его воле с неизбежностью подчиняется ход истории!

– Диодор, мне нужно встретиться с Птолемеем срочно.

Хозяин дома улыбнулся:

– Нашему правителю я одолжил столько денег, что он не сможет отказать мне в просьбе встретиться. Отдохни с дороги… Сейчас три часа дня – время ежедневного купания, спортивных занятий, разговоров и вкусной трапезы. О твоей спутнице позаботятся мои дочери: у женщин свои дела.

Хозяин проводил гостя к купальне. Они, разместившись на ложах, стали обсуждать ситуацию, события и людей, а слуги непрерывно подносили им вино, фрукты и сладости.

Дворцы царя Египта занимали несколько кварталов города, были окружены ухоженными садами, имели зверинец с редкими животными, роскошные бани и театр. Здесь же располагались царские гробницы, в одной из которых покоилось тело Александра Македонского. Триста лет назад первый из Птолемеев (соратник Александра), дабы усилить свой престиж в качестве законного царя Египта, хитростью захватил набальзамированное египетскими жрецами тело великого полководца. Золотой гроб везли из Вавилона в Македонию для захоронения. Птолемей I перехватил гроб и привез в Александрию, поместив в великолепную усыпальницу.

К усыпальнице, называемой также мавзолеем, и пришли Диодор, Артавазд и Калестрида. Это был храм с колоннами, стоящий внутри освященной ограды, где делались подношения усопшему. Охрана, предупрежденная заранее, пропустила их внутрь храма. В святилище возвышалась большая бронзовая статуя Александра, за ней был алтарь, рядом находился вход в подземную гробницу. Остановившись в глубине зала за шеренгой жрецов, трое вошедших людей стали ждать.

Послышались пение гимнов, звуки труб, бой барабанов. К храму-усыпальнице двигалась торжественная процессия во главе с фараоном: рабы несли его на тронных носилках. Египетский царь был в белой длинной тунике, льняном головном уборе немес с голубыми полосами и в кожаных сандалиях. Из-под платка выглядывала косичка, на лбу красовался золотой урей (кобра с раздутым капюшоном, защищающая царя от зла), на лице приставная бородка, на шее драгоценное ожерелье в виде воротника. В руках он держал крест-накрест жезлы Хека (скипетр крюк, знак власти) и Нехех (скипетр плеть, знак защиты народа и обновления), на пальцах золотые перстни. За ним следовали высшие чиновники государства, а слон тянул колесницу с небольшой золотой статуей Александра Македонского. Подойдя к храму, процессия остановилась, фараон совершил обряд воскурения и возлияния, бросил стрелы в каждую из сторон света (символически поразил всех врагов), слез с носилок и, вверив царские регалии специальному чиновнику, направился в храм.

День смерти Александра, почитавшегося богом, считался священным днем, и сегодня царь по традиции посещал усыпальницу, одаривая храм подарками.

– Процессия меня сильно утомила, – громко сказал Птолемей XII, проходя мимо жрецов к входу в гробницу.

За ним внутрь храма вошли лишь трое высших сановников царства: главный министр, военный министр и верховный судья. Калестрида, стоявшая в полумраке святилища рядом с Артаваздом, заволновалась и лихорадочно зашептала:

– Артавазд, тот, кто следует за царем третьим, в головном уборе с черными полосами, и есть Вельзевул. Это он заказал похищение жезла.

Артавазд внимательно смотрел на высокого человека в черно-белом полосатом платке, белой одежде и с инкрустированными драгоценными камнями украшениями на груди.

– Я запомнил этого человека. Спасибо, Калестрида.

Внезапно фараон на полпути к статуе остановился, резко повернулся к Артавазду и объявил:

– Мне никто не нужен, а ты пойдешь со мной!

Царь Египта, сопровождаемый царевичем Армении, спустился по ступеням в просторную и богатую подземную гробницу с расписанными стенами (сцены похорон, иероглифы, греческие тексты). В усыпальнице хранились предметы мебели, разнообразная утварь, кувшины с вином, скульптурные изображения полководца, оружие, доспехи и книги. В центре зала возвышался массивный хрустальный саркофаг, и в нем лежала мумия Александра в пурпурной одежде и с диадемой на голове. Он выглядел как живой. В руки мумии был вложен бронзовый Анх – знак бессмертия, вечности и защиты. Артавазд, потрясенный великолепием обстановки и взволнованный тем, что отдает почести великому завоевателю, остановился.

Птолемей пренебрежительно смотрел на мумию:

– Мне сейчас столько же лет, сколько было ему, когда он умер, – тридцать три. Ты, Артавазд, гораздо моложе, наверное, тебе двадцать пять?

– Двадцать шесть.

– Я старше, значит, мудрее. С годами чувствуешь непостижимую мудрость, не позволяющую останавливаться на достигнутом.

Артавазд скривил усмешку:

– Как сказать… Мудрец не тот, кто старше годами, а тот, кто делает меньше глупостей.

Птолемей, проглотив колкость, вновь уставился на саркофаг. Толстое стекло до неузнаваемости искажало черты лица Александра, но все равно было видно, что в гробу лежит человек молодой.

– Владение этим телом полезно, – сухо произнес фараон.

Армянский царевич смекнул: полезно потому, что, во-первых, преемственность власти – это стабильность, а во-вторых, поклонение мумии дает вдохновение людям с обостренным самолюбием. Дух царя-основателя, как все верили, оказывает городу покровительство и защиту, а пышность и внушительность церемоний должны внушать: любитель приключений Александр и есть бог и сын бога.

Артавазд прекрасно понимал, что Александр Македонский был чрезвычайно талантлив и крайне честолюбив. Такие качества любого сделают великим. Птолемей же, желая быть великим, жаждал прославиться как созидатель, а не как разрушитель Александр, которого в конце концов погубило тщеславие. И что же Птолемей XII созидал? Много лет он пытался закончить строительство крипт (подземные сводчатые помещения) великого храма в Дендере и алтарь в уездном городке Коптос: расходы большие, а денег не хватало. У правителя напрочь отсутствовал интерес к государственным делам. Ему, греку, приходилось управлять туземцами, в то время как он жаждал покоя и наслаждений. А дела… Для дел есть министры.

Артавазд спросил:

– Не заметил ли ты чего-то необычного в последнее время?

– Необычное? Да, было! Кто-то стер мое имя, состоящее из иероглифов, в одном из храмов Фив. Наверное, чтобы лишить меня вечной жизни. Еще моя супруга Трифаена стала холодной и надменной… Почему ты спрашиваешь?

– Птолемей, я прибыл сюда потому, что есть силы, стремящиеся сместить тебя с трона, – доверительным тоном сказал Артавазд.

– Что?

– Была попытка выкрасть знак твоей власти – жезл Сехем.

– Жезл дарует власть… Он все еще цел? – торопливо спросил обеспокоенный правитель. Увидев, что царевич кивнул, успокоился и взмолился: – Слава Амону, жезл не пропал! Чтобы бороться с врагами, он мне потребуется.

– Я принес жезл, – Артавазд достал из кармана плаща небольшую бронзовую лопатку и передал фараону.

Взяв реликвию, Птолемей прижал ее к груди и растерянно посмотрел на армянского царевича:

– Сехем – ниспосланный богами знак моего высшего предназначения.

– Этот человек здесь, в храме, – сказал Артавазд.

– О чем ты?

– Тот, кто заказал похищение жезла, сейчас находится здесь, наверху. Он в головном уборе с черными и белыми полосами.

– Верховный судья?

Птолемей, водрузив Сехем на плечо как дубинку, стал, словно готовясь к бою, ходить взад-вперед, взволнованно посматривая на царевича.

– Он человек Трифаены, – неожиданно сказал фараон.

Давно подозревая, что жена стремится к личной диктатуре, фараон терпел ограничение своей власти бессовестным своеволием главного министра, верховного судьи и Трифаены. Жена вообще делала что хотела. Даже сегодня отказалась следовать за ним, чтобы почтить память Александра. Хорошо, что этот разговор состоялся. Гробница – единственное место, где не могут подслушать. «Что же делать?» – терялся в догадках Птолемей.

Артавазд дал подсказки, и властитель Египта воспринял их серьезно. Пока этот жезл у фараона, тот будет обладателем власти, но удержать власть и отвратить врагов поможет лишь Свиток творца. Заклятия из свитка, созданного богом мудрости, сделают Птолемея великим провидцем, однако никто не знает где находится тайник. Армянский царевич поделился откровением: боги указали место тайника – храм Серапеум в Александрии.

Серапеум – храм, посвященный Серапису (эллинистический бог изобилия, плодородия, подземного царства и загробной жизни), считавшемуся защитником Александрии. Под храмом находились древние катакомбы. Сехем является ключом к тайнику, где хранится свиток. Артавазд убедил фараона объявить царедворцам, что ему необходимо посоветоваться с богом Сераписом, прийти в храм с жезлом, и они вместе отыщут тайник. Никто не должен прервать правление Птолемея XII, ведь он главный союзник Великой Армении. Либо с ним будут считаться и уважать, либо наступит хаос и гибель египетской цивилизации. Фараон должен оставаться символом стабильности и единства страны.

Правитель Египта взмолился:

– Артавазд, помоги мне! Завтра в царском дворце приемный день. Приходи, покажи им, что я не один, что есть царство, которое встанет на мою защиту.

– Я приду, но помни: что бы ни случилось, не доверяй никому и верь в себя, проявляй мудрость и делай поменьше глупостей.

Птолемей мрачным тоном произнес:

– Хочется верить, что дружба с тобой и есть то, что делает невозможное возможным. Идем, мой друг!

Они вышли из гробницы, и фараон с гордо поднятой головой, держа в руке жезл Сехем, уверенно проследовал к носилкам, даже не бросив взгляда на своих врагов.