Драконы пропавшей звезды

35. Единый Бог

У длинного каменного стола стояла Золотая Луна, невидящими глазами глядя на разбросанные на нем книги. Услышав приближавшиеся голоса, она подняла голову. Вскоре она узнала голос той, с кем у нее назначена встреча. Той, к кому вели ее души мертвецов.

Невольно вздрогнув, Золотая Луна скрестила руки на груди. Во всех помещениях Башни царствовал холод. Башня Тьмы, Башня Печали, Башня Борьбы Самолюбий, Башня Страданий и Смерти. Место, к которому она так стремилась. Конец ее странного путешествия.

Даламар, уходя, оставил лампу, но тусклый свет не мог изгнать царившей здесь темноты. Но все-таки этот слабый огонек ободрял Золотую Луну, и она старалась держаться поближе к светильнику. Она не жалела, что отослала Даламара. Она никогда не любила его и не доверяла ему. И то, что он внезапно объявился в этом лесу смерти, лишь усилило ее подозрения. Это он использовал эти несчастные души мертвецов.

— А я? — тихо произнесла Золотая Луна. — Разве я их не использовала?

Поразительная власть... для смертного. Для простого смертного.

Внезапно она задрожала. Однажды ей довелось предстать перед Богом, и сейчас ее душа вспомнила об этом. Но что-то отвлекало ее... Что-то было не так...

Дверь, распахнутая нетерпеливой рукой, резко отворилась.

— Я ничего не вижу в этих потемках, — послышался юный девичий голос. Тот, что напевал колыбельную, слышанную Золотой Луной во сне. — Нам понадобятся еще светильники.

Свет приближался, становясь все ярче и ярче, пока не стало казаться, что стена мрачных кипарисов отступила от Башни и теперь в ее окна льется щедрый солнечный свет.

В дверях появилась девушка. Высокого роста, с мускулистым телом. На ней были надеты кольчуга, черные доспехи, черные рейтузы, такого же цвета плащ с эмблемой белой лилии — символом Рыцарей Тьмы. Коротко подстриженные волосы покрывали голову девушки рыжеватым пушком. Золотая Луна не узнавала ее, но, когда она увидела янтарного цвета глаза и услышала голос, дрожь пронзила ее тело. Она ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

— Мина? — слабо произнесла Золотая Луна, не осмеливаясь верить.

Лицо девушки внезапно осветилось, будто на него упал луч солнца. Точнее, само лицо ее было ликом солнца..

— Мама... — тихо проговорила она, пораженная. — Мама, как ты прекрасна! Ты выглядишь точно такой, какой я тебя представляла!

И опустившись на колени, девушка протянула к Золотой Луне руки.

— Мама, пожалуйста, поцелуй меня, — попросила она, и слезы потекли по ее щекам. — Поцелуй меня, как ты целовала меня раньше. Ведь я Мина. Твоя Мина.

В изумлении, с сердцем, певшим от радости, и все же в необъяснимом страхе, Золотая Луна чувствовала лишь гулкие удары своего сердца. Не отводя от Мины взгляда, она неуверенно шагнула и опустилась на колени рядом с рыдавшей девушкой.

— Мина, — прошептала Золотая Луна, обнимая и укачивая ее, как, бывало, укачивала в детстве, когда малышке случалось заплакать, проснувшись среди ночи. — Мина. Дитя мое... Почему ты оставила нас, ушла от тех, кто так любил тебя?

Мина подняла залитое слезами лицо. Ее янтарные глаза сияли.

— Мама, я ушла, потому что очень любила тебя. И ушла во имя этой любви. Я отправилась искать то, о чем ты так страстно мечтала. И я нашла это, мама! Я нашла это для тебя! Все, чего я достигла, и все, что я сделала, — все это ради тебя!

— Я не понимаю, дитя мое. — Золотая Луна воззрилась на рыцарские доспехи дочери. — Ты надела этот символ Тьмы, символ Зла... Где же ты была? К кому ты ушла от нас?

Мина весело рассмеялась, сияя от счастья и гордости.

— Куда я ушла и где я была, уже не важно, мама. А о том, что со мной случилось, я тебе расскажу. Ты должна это знать. Помнишь, мама, те истории, которые ты мне рассказывала? Как ты бродила в темноте в поисках Богов? И как ты их нашла и дала людям веру? Людям всего мира.

— Помню, — промолвила Золотая Луна, не в силах унять дрожь в теле.

— Ты говорила мне, что Боги ушли, — продолжала Мина, глаза ее сияли, как у ребенка, который готовит восхитительный сюрприз, — что люди должны теперь полагаться только на самих себя, ища свой путь в мире. Но я не поверила этому. Нет, нет, — Мина прижала ладонь к устам матери, видя, что та хотела возразить, — я не думала, что ты обманываешь меня. Я поняла, что ты просто ошибаешься, вот и все. Я знала, что в мире есть Бог, я слышала Его голос, когда наша лодка потонула и я погибала в море одна. Ты нашла меня на берегу, помнишь, мама? Я никогда не рассказывала тебе, почему другие утонули, а я осталась жива. Бог спас меня, Он давал мне силы и пел песни, когда я боялась одиночества и темноты. Ты говорила, что Богов нет, мама, но я точно знала, это не так. И тогда я, как и ты когда-то, отправилась на поиски Бога. — Лицо Мины сияло радостью и гордостью, глаза лучились счастьем. — Помнишь, мама, чудесную ночь бури? Это Единый Бог совершил чудо, вернув тебе красоту и молодость. Это сделал Единый Бог, мама.

— Ты просила Его об этом? — вскричала Золотая Луна, поднеся руки к лицу, которое она так и не научилась считать своим. — Ведь это не я, а лишь тот образ, который рисовала себе ты.

— Конечно, мамочка! — Мина в восторге рассмеялась. — Разве ты не рада? Я вернула чудо исцеления в мир, исцеление именем Единого Бога. С Его благословения я обрушила щит над страной Сильванести и убила дракона Циана Кровавого Губителя. И жестокая драконица Берилл погибла от руки Единого Бога. Оба эльфийские народа я погубила за их безверие и растленность. В смерти эльфы обретут искупление. Смерть приведет их к Единому Богу.

— Ах, дитя! — выдохнула Золотая Луна и, рывком высвободившись из объятий дочери, в ужасе уставилась на нее. — Я вижу кровь на твоих руках! Кровь тысяч несчастных! Тот Бог, которого ты нашла, плохой Бог! Бог Тьмы и Зла!

— Единый Бог предупредил меня, что ты можешь так подумать, мама, — понимающе улыбнулась Мина. — Когда другие Боги ушли и вы подумали, что остались в мире одни, вы испугались и рассердились на них. Вы чувствовали себя преданными. Вас и вправду предали. — Голос Мины зазвенел гневом. — Те Боги, которым вы так неосмотрительно отдали свою веру, в страхе бежали от вас.

— Нет! — Золотая Луна отступила от Мины, вытянув руку, словно преграждая дочери путь. — Нет, дитя мое, я не верю! И я не стану слушать тебя.

Мина схватила ее за руку.

— Послушай же, мама. Ты должна выслушать меня, чтобы понять. Боги бежали в страхе перед Хаосом. Все, кроме одного. Один Бог остался верен вам, сохранив достаточно храбрости для того, чтобы противостоять Отцу Всего и Ничего. Но эта битва лишила Его последних сил и оставила слишком слабым, чтобы сражаться с великими драконами, которые нагрянули на Кринн, но он делал все, чтобы помочь вам. Он даровал вам магию, которую на Кринне называли «стихийной». Он даровал вам чудо исцеления, которое ты называла силой сердца. Все это были Его... Ее дары вам. И вот Ее знак. — С этими словами Мина показала на пять голов дракона, охранявших Врата Бездны.

Вздрогнув, Золотая Луна обернулась. Темные и безжизненные прежде, головы неожиданно начали испускать странное свечение пяти разных цветов: красное, синее, зеленое, белое и черное.

Золотая Луна застонала и закрыла глаза рукой.

— Мама, — с мягким упреком продолжала Мина, — Единая Богиня не просит твоей благодарности. Она хочет вручить тем, кто был Ей верен, новые чудесные дары. Она просит вашей верности, мама. Ей нужна ваша служба. Она хочет, чтобы ты любила Ее и служила Ей так, как Она любила тебя и служила тебе. Мама, пожалуйста, преклони колени и воздай молитвы веры и благодарения Единой Истинной Богине. Той Единственной Богине, что осталась верной своим созданиям.

— Нет! Я не верю тому, что ты говоришь. — Золотая Луна едва шевелила губами, стараясь произносить слова как можно отчетливее. — Ты глубоко заблуждаешься, дитя мое. Я поняла, о ком ты говоришь. Я давно знаю ее и насквозь вижу ее хитрости! — Золотая Луна оглянулась на пять голов, испускавших зловещее свечение. — Я не верю твоим выдумкам, Такхизис! И никогда не поверю в то, что благословенные Паладайн и Мишакаль оставили нас на твою милость! Ты та, кем была всегда, — Богиня Зла, которой нужны не верующие, а рабы. И я никогда не поклонюсь тебе. Никогда не стану тебе служить.

Из глаз дракона полыхнуло ослепительно жаркое пламя, и Золотая Луна почувствовала, как кожа ее мгновенно сморщилась, потемнела и высохла. Целительница рухнула на пол. Руки и ноги ее свело судорогой, прекрасные волосы повисли серыми космами. Она превратилась в немощную старуху, в теле которой едва теплилась жизнь.

— Вот видишь, мама, — произнесла Мина дрожащим голосом, — что значит не повиноваться Единой Богине? Все, что от тебя требуется, — прийти к Ней в смирении и просить Ее милости.

Золотая Луна закрыла глаза. Губы ее не шевелились.

Мина наклонилась к ней.

— Мама, — попросила она со страхом в голосе. — Мама, пожалуйста, сделай это для меня, если не хочешь сделать этого для себя. Прошу тебя, сделай это ради твоей любви ко мне!

— Оставь меня, — прошептала Золотая Луна. — Я молюсь. Я молюсь Паладайну и Мишакаль, чтобы они простили мне слабость моей веры. Я давно должна была обо всем догадаться, — тихо продолжала она. С каждым вздохом жизнь оставляла ее. — Я молюсь, чтобы Паладайн услышал меня, тогда он вернется... Ради любви к Мине... Ради любви ко всем...

И Золотая Луна бездыханная упала на пол.

— Мама, — прошептала Мина голосом растерявшегося ребенка. — Мама, я ведь сделала это для тебя...