Древнегреческие праздники в Элладе и Северном Причерноморье

ГЛАВА III. ПРАЗДНИКИ АРТЕМИДЫ

В гимне Каллимаха «К Артемиде» (III, 124-132) описаны несчастья людей, разгневавших сестру Аполлона; ведь только у тех, кому она покровительствует, созревают хорошие урожаи, растут стада и роженицы благополучно разрешаются от бремени. Любимое занятие Артемиды – охота в горах и созерцание танцев и хороводов на праздниках в ее честь (Hom. Hymn. 18-20; Callim. Hymn. III, 180-182; 264,265; Paus. VI, 2, 6-9). Поэтому во всех греческих государствах справлялись те или иные праздники этой богини.

В Милете, как и во многих ионийских городах, Артемиде поклонялись с древнейших времен (Callim. Hymn. III, 225-227). Поэтому уже в первые десятилетия после переезда греков на новую родину в милетских колониях Северного Причерноморья появились праздники Артемиды, воспроизводившие ритуалы, принятые в метрополии. Судя по архаическим изображениям богини, колонисты представляли ее охотницей с традиционными атрибутами: луком со стрелами и ланью, ее священным животным[152].

Разнообразные эпиклезы богини (в Ольвии, например, их насчитывается шесть)[153] указывают на многообразие ее празднеств в Северном Причерноморье. Праздники Артемиды Агротеры в Фанагории проходили около ее храма (КБН. 1014), а праздники Артемиды Эфесской справляли в Борисфене, Ольвии, Керкинитиде и в ряде городов Боспора.

В Пантикапее найдена одна из самых древних греческих надписей в Северном Причерноморье. В середине VI в. до н. э. некий Сон преподнес в дар Артемиде Эфесской бронзовое ситечко для процеживания вина и написал посвящение на его ручке[154]. Это косвенно свидетельствует о существовании святилища богини, около которого справляли ее праздники. О том же говорят надписи IV в. до н. э. из Пантикапея, Гермонассы и Горгиппии (КБН. 6 а, 11, 1040, 1114). В двух из них названы жрицы Артемиды Эфесской; они посвящали богине алтари и статуи и, безусловно, совершали ритуалы, принятые на ее праздниках. Вероятно, эти ритуалы напоминали те, которые проводили около самого знаменитого греческого храма Артемиды в Эфесе. Там находилась древняя своеобразная статуя богини со множеством женских грудей. Ее упрощенная копия, воспроизведенная на терракоте из Ольвии, указывает на то, что в этой колонии, как и на Боспоре, поклонялись Артемиде в такой ипостаси[155]. Праздники Артемиды Эфесской также отмечали в Керкинитиде около ее святилища, там найдены два граффити с посвящениями богине на килике и скифосе V в. до н. э.[156] О том же свидетельствует близкая по времени надпись на чернолаковой солонке из раскопок Борисфена[157].

В древности эфесский храм причисляли к семи чудесам света; множество эллинов из разных концов ойкумены прибывало туда на праздники, сопровождавшиеся музыкальными, атлетическими и конными агонами. Паломники приезжали целыми семьями и приносили богине всевозможные дары и жертвы (Dion. Hal. IV, 25). На рубеже III— II вв. до н. э. Антипатр Сидонский, видевший все семь чудес, счел храм Артемиды Эфесской самым замечательным и написал такую эпиграмму:

АР. IX, 58. Перевод Л. Блуменау

Весьма вероятно, что среди паломников бывали и греки из Северного Причерноморья, в первую очередь с Боспора, так как там памятники с именем Артемиды Эфесской встречаются вплоть до эллинистического времени. В других городах на северных берегах Понта они исчезают значительно раньше, при том что свидетельства об Артемиде с иными эпиклезами там достаточно многочисленны.

В ионийских колониях женщины играли заметную роль на праздниках Артемиды. Выше упоминались ее жрицы на Боспоре, а на постаменте утраченной скульптуры эллинистического времени сохранилось имя ольвийской жрицы Тимо (IPE I2. 190), ее муж Эпикрат поставил в святилище Артемиды статую в память о служении богине своей супруги. Вероятно, в том же святилище находилась частично уцелевшая мраморная скульптура III в. до н. э.; Артемида изображена в традиционном образе охотницы в коротком хитоне с колчаном, висевшем на ремне у нее за спиной[158].

Наверное, в Северном Причерноморье, как и повсюду в Греции, праздники Артемиды сопровождались женскими хороводами и танцами[159]. Среди последних известны прилий и пиррихий, исполнявшиеся с оружием в руках под музыку аулосов[160]. Женщины постоянно делали приношения богине. Жительница Керкинитиды Хедея посвятила Артемиде чернофигурный килик, а ольвийские коропласты для приношений в святилище изготовляли терракотовые фигурки богини-охотницы[161]. Поклонницы Артемиды носили украшения с ее изображениями и обязательно надевали их во время праздников богини. Таковы, например, золотые серьги из Нимфея, представляющие Артемиду сидящей на скачущей лани, одной рукой она держится за рог животного, а другой сжимает факел[162]. Бронзовые и золотые перстни с изображением Артемиды из боспорских некрополей могли украшать наряд женщин и мужчин на праздниках богини[163].

Праздники в Херсонесе Таврическом существенно отличались от справлявшихся в милетских колониях Северного Причерноморья. Ведь Херсонес единственный в этом районе был заселен дорийцами и потому жил по не похожему на милетский дорийскому календарю, заимствованному из его метрополии Гераклеи Понтийской. Этот календарь оставался в античном Херсонесе неизменным, как можно заключить по названиям месяцев в надписях римского времени. Соответственно сроки праздников и их характер здесь были иными, чем у ионийцев. О своем дорийском происхождении херсонеситы твердо помнили и через много столетий после основания колонии; во II в. н. э. в гимне в честь Гермеса они просили милости бога «ко всем населяющим славный город дорян» (IPE I2. 436).

Главный государственный праздник Херсонеса был посвящен Артемиде с эпиклезой Партенос (непорочная дева); херсонеситы постоянно называли свою богиню одной эпиклезой, опуская ее имя. В XIX и в начале XX веков исследователи считали херсонесскую Партенос греческой Артемидой, которую греки называли наряду с Афиной богиней-девственницей[164]. Затем до середины XX в. стало господствующим утверждение, что Партенос имела определенные черты главной богини тавров, упомянутой Геродотом (IV, 103) с именем Дева; высказывалось даже предположение, что пантеон херсонеситов возглавляла местная таврская богиня[165]. Теперь эта точка зрения утеряла своих сторонников, потому что отсутствуют убедительные свидетельства о сколько-нибудь заметном влиянии верований соседних племен на религию жителей Херсонеса[166].

Колонисты избрали Артемиду главным божеством своей новой родины и даже рассказывали легенду, что именно она основала их город (Mela II, 3). Артемида с эпиклезой Партенос олицетворяла для херсонеситов их постоянную покровительницу (IPE I2. 352); они клялись ее именем на верность отчизне (IPE I2. 401), верили, что богиня в критические моменты является на помощь городу (IPE I2. 343, 344, 352), чеканили ее изображения на своих монетах (рис. 19). В ее честь постоянно справляли главный праздник и особыми торжествами отмечали победы, одержанные «благодаря принимающей на себя заботы богине»[167]. Херсонеситы называли также Артемиду Спасительницей, веря в ее помощь при нападениях врагов, и приносили благодарственные жертвы на посвященных ей алтарях (НЭПХ. 125).

В перипле Псевдо-Скимна (ст. 826-831) сказано, что при выводе колонии на место будущего Херсонеса вместе с гераклеотами участвовали уроженцы острова Делос. Долгое время датой возникновения города считался 421 г. до н. э., но теперь убедительно доказано на основании письменных источников и новых археологических материалов, что появление Херсонеса на Таврическом полуострове следует отнести к гораздо более раннему времени, а именно к последней четверти VI в.до н. э.[168]

Вероятно, с самого начала главный праздник Артемиды имел как дорийские, так и ионийские черты, отражая вкусы первых колонистов. Дорийские черты вносили выходцы из Гераклеи, а ионийские – уроженцы Делоса. По преданию, на Делосе родились Аполлон и Артемида, и там отмечались известные во всей Элладе праздники этих богов. И в дальнейшем на характер херсонесских праздников влияли постоянные контакты с метрополией и тесные связи с Делосом, о которых свидетельствуют надписи эллинистического времени (МИС. 22, 25, 26, 27, 29, 30, 31).

Почитание Артемиды с эпиклезой Партенос и ее праздники получили в Херсонесе особую окраску. Став верховным божеством города, богиня наряду с исконными чертами охотницы и покровительницы всего живого приобрела статус защитницы города, поэтому среди ее храмовых изображений в Херсонесе наряду с традиционным образом охотницы появились статуи Партенос в башенной короне, о чем речь пойдет ниже.

Херсонесские Партении – единственный главный государственный праздник в Северном Причерноморье, официальное название которого сейчас точно известно, так как оно записано в декрете Диофанта (IPE I2. 352). Там говорится о решении Совета и Народа увенчать полководца золотым венком за победу над скифами и провозгласить об этом во время торжественного шествия (πομπά) на празднике Партений (Παρθέναια). Значит в Херсонесе, как и в других греческих демократических государствах, главный праздник включал церемонию провозглашения о наградах особо заслуженных соотечественников и иностранцев. Херсонеситы устраивали торжественную процессию по городу, и во время ее движения глашатай громко читал постановление. Сам лауреат, вероятно, шел в первых рядах шествия, а все не включенные в процессию жители сходились смотреть на нее и провожать к теменосу богини, где шествие оканчивалось у алтаря Партенос перед ее храмом. К сожалению, археологам пока не удалось обнаружить точное местонахождение этого здания.

Эллины обычно называли святилища по имени чтимого там бога или героя, либо по их эпиклезам или эпитетам, отражающим ипостась или характеристику божества. Например, древние авторы упоминают несколько Герайонов, храмов Геры в Олимпии, на острове Самосе и других частях Эллады (Her. I, 70; Thuc. III, 68; Paus. II, 11, 1; 16, 2; V, 15, 7; VI, 1, 19; VII, 44, 5; IX, 44), или ряд Гераклейонов, святилищ Геракла на Пелопоннесе и в Фивах (Paus. III, 15, 5; IV, 30, 1; VII, 5, 5; IX, 1, 4). Храм Зевса в Мегарах именовался Олимпейоном по эпитету этого бога Олимпийский (Paus. I, 40, 43; 41, 1), а храм Аполлона Дидимейского близ Милета называли Дидимейоном (Plut. Pomp. 24). Во всех случаях это прилагательное среднего рода, при котором подразумевалось слово (Ιρόν), а во множественном числе среднего рода подобные прилагательные означали праздники, справлявшиеся при святилище. Таковы были Герайи (τα Ηραία) в Олимпии и Коринфе (Paus. II, 24, 2; V, 16, 2) или Аполлонии (τα Απολλώνια) на Делосе (IG. 112. 105; МИС. № 22).

Колонисты, поселившиеся в Северном Причерноморье, стали называть свои храмы в русле этой общегреческой традиции, на что указывают прямые и косвенные свидетельства письменных и эпиграфических источников. Древнейшее из них относится к храму Иатроон Аполлона Врача в Ольвии. В главе о праздниках Аполлона уже упоминалось о граффито ,Ιητρόоν на черепице с крыши этого храма, построенного в последней четверти VI в. до н. э.

На Боспоре, особенно в его азиатской части, широко почитали Афродиту Уранию Апатуру. Её святилища называли Апатурионами, а праздники около них Апатуриями. Это был праздник фратрий, который отмечали в Афинах и в большинстве ионийских городов (Her. I, 147; And. I, 126; Xen. HG. I, 78; Dem. XXXIX, 4; Theophr. Char. 35), в число которых вошли и милетские колонии в Северном Причерноморье. Античные авторы упоминают два Апатуриона на азиатской части Боспора: храм в Фанагории (Strab. XI, 2, 10; Steph. Bys. s.v. Apatourion) и загородное святилище (Strab. XI, 2, 10; Plin. NH. VI, 18; Ptol. V, 8, 2). Оно находилось между Фанагорией и Гермонассой на берегу залива, который, согласно ссылке Стефана Византийского на Гекатея Милетского, именовался Апатуром. Вероятно, это была одна из бухт современного Таманского залива, на дне которого теперь оказались остатки святилища[169]. На основании упомянутого сообщения Гекатея можно заключить, что древнейший Апатурион появился на Таманском полуострове уже в архаическое время.

Приведенные аналогии позволяют с достаточной уверенностью считать, что херсонеситы называли свой главный храм Партеноном, так как праздник именовался Партениями. Такое наименование носили некоторые храмы Артемиды и в других греческих городах; один из них назван в надписи из Магнесии на Меандре (Syll3. 695).

Древнейшее эпиграфическое свидетельство о главном херсонесском храме относится к III в. до н. э. В почетном декрете в честь историка Сириска (IOSPE I2. 344) записано, что каменную стелу с текстом постановления следует установить в преддверии храма Партенос. Но первый херсонесский храм Артемиды с эпиклезой Партенос появился раньше, вероятно, на рубеже V-IV вв. до н. э., потому что с этого времени можно определенно говорить об утверждении культа этой богини как возглавляющей пантеон города[170]. Не случайно изображением ее профиля украшены первые выпуски местных монет, датирующихся 390-380 гг. до н. э.[171]

Херсонесский Партенон занимал центральное положение в городе много столетий; его неоднократно перестраивали, а затем разрушили во время борьбы за установление христианства. В житии епископа Капитона рассказано, как в построенных по его велению печах сгорели мраморные детали и скульптуры святилища верховной херсонесской богини, а известь, полученная из пережженного мрамора, пошла на строительство церкви во имя апостола Петра, сооруженного на месте прежнего храма. Если верить данным жития Капитона, эти события произошли в первой половине 325 года[172], так что мы имеем уникальный для Северного Причерноморья случай указания конечной даты существования главной святыни античного города. Археологам не удалось обнаружить остатков упомянутых языческого и христианского храмов, которые, по-видимому, были построены на месте современного Владимирского собора на территории Херсонесского археологического заповедника.

Страбон в «Географии» (VII, 4; C. 308) упомянул о находившемся в храме ксоане богини. Греки особо почитали ксоаны, древнейшие деревянные изображения божеств, и чем древнее была святыня, тем большим почетом она пользовалась. Херсонеситы безусловно связывали с ксоаном Артемиды местные мифы о богине, и, наверное, на такие сюжеты местные поэты писали гимны для исполнения на праздниках[173]. В этих мифах отражалось бытовавшее во всем эллинском мире представление о пребывании в Таврике Артемиды и ее жрицы Ифигении еще во времена Троянской войны, то есть задолго до основания Херсонеса. Предание оправдывало в глазах херсонеситов их исконное право владения землями на Таврическом полуострове так же, как ольвийские рассказы о Геракле в Скифии или боспорский вариант мифа о борьбе Афродиты с гигантами на Таманском полуострове[174].

Подробнее всего сюжет известного всем грекам мифа сохранился в трагедии Еврипида «Ифигения в Тавриде». Эллины рассказывали о том, как для возможности отправить корабли на войну с троянцами следовало принести в жертву Артемиде дочь предводителя войска Агамемнона; в последний момент на жертвенном костре богиня заменила девушку ланью, своим священным животным, а Ифигению перенесла в Таврику и сделала своей жрицей в местном храме. Через несколько лет, по пророчеству Аполлона, туда прибыли Орест и Пилад и вместе с Ифигенией похитили из храма древний идол Артемиды, некогда «упавший с неба», отвезли в Аттику и, как сообщил Еврипид, поместили его в храм богини в Алах Арафенидских. В ряде других греческих храмов в Аргосе, Лаодикее и даже в колониях южной Италии древние ксоаны также считались привезенными из Таврики. Это объяснялось распространенной эпиклезой Артемиды Тавропола, в основе своей означавшей покровительницу животных, в частности быков (ταύροι), но первоначальное значение забылось, а народная этимология связала эпиклезу богини с наименованием далекой почти сказочной Таврики на краю греческой ойкумены. Таким образом, определение Тавропола стали понимать как эпитет богини, которой поклоняются в Таврике (Eur. Iph. Taur. 1153-1157; Callim. Hymn. III, 173-174; Diod. Sic. IV, 44)[175].

Херсонеситы несомненно знали миф, отразившийся в трагедии Еврипида и во многих произведениях изобразительного искусства[176]. На Таврическом полуострове существовал свой собственный вариант сказания, и в нем скорее всего говорилось, что древний идол богини не был похищен, и именно он находится в херсонесском храме в виде ксоана, упомянутого Страбоном. Насколько местные мифы могли кардинально отличаться от общеизвестных вариантов, видно по рассказывавшемуся на Боспоре мифу о гигантомахии Афродиты Апатуры, о чем пойдет речь в главе о праздниках этой богини.

Ни описание храма Артемиды в трагедии Еврипида, ни его изображения на вазах не имеют никакого отношения к реальному храму Партенос в Херсонесе или в его окрестностях[177]. Но некоторые рисунки на вазах дают приблизительное представление, как выглядел ксоан Артемиды. На италийском кратере IV в. до н. э. из московского Музея изобразительных искусств вазописец нарисовал обобщенный тип такой древней деревянной скульптуры (рис. 20). Он поместил Ифигению внутрь храма и около нее поставил доходящую ей до талии статую неподвижно стоящей Артемиды с опущенными вдоль тела руками. Слева к храму приближается Орест, а справа сидит сама богиня Артемида, беседующая со своим братом Аполлоном. Плохо сохранившееся изображение небольшого ксоана Артемиды можно рассмотреть на амфоре из Эрмитажа, расписанной одним из лучших италийских художников конца IV в. до н. э. Мастер нарисовал убегающих из храма Ореста, Пилада и Ифигению, которая левой рукой прижимает к груди похищенный священный идол (рис. 21).

Кроме древнего ксоана в Херсонесе стояли и другие более совершенные скульптуры верховной богини города. На нескольких разных выпусках монет римского времени представлена одна и та же, наверное, особо почитавшаяся статуя Артемиды из ее главного святилища. А. Н. Зограф на основании этих изображений предложил реконструкцию общего вида этой скульптуры: богиня стояла в длинном хитоне, ее голову увенчивала башенная корона, в правой руке она держала дротик, а в левой – лук. По заказу херсонеситов статую выполнил мастер пер-гамской школы в III-II вв. до н. э., и она находилась в городе несколько столетий[178]. Изображенная на монетах второй четверти III в. до н. э. Партенос, сидящая на троне, возможно, так же воспроизводит облик какой-то херсонесской статуи[179].

Многие херсонеситы имели у себя дома небольшие изображения верховной богини, а также дарили их в ее святилища. Таковы посвятительный рельеф с Артемидой, преследующей лань, небольшая мраморная статуя богини в длинном одеянии с колчаном за спиной и ее терракотовая статуэтка[180]. Отпечатки гемм на глиняных грузилах показывают, что херсонеситы носили перстни с изображением Артемиды[181].

Подобно жертвоприношению на любом греческом празднике, жертвоприношение Партенос считалось центральным и важнейшим ритуалом во время ее государственных торжеств. Оно совершалось на ее главном алтаре на акрополе города; этот алтарь упомянут в декрете Диофанта, где сказано о постановке его статуи около алтарей Партенос и Херсонаса (IPE I2. 353). Вероятно, той же богине приносили жертвы на самом большом и богато украшенном из сохранившихся херсонесских алтарей; его поставил Пасиад, сын Артемидора, исполнявший должность сакрального басилевса.

Именем таких басилевсов в Херсонесе называли годы, датировали документы и монеты. Деятельность этих царей-эпонимов была тесно связана с культом Партенос; некоторые из них одновременно (IPE I2. 414, 415) или по окончании срока должности (IPE I2. 410) становились жрецами верховной богини. Херсонесские басилевсы, подобно многим эпонимным магистратам в других греческих государствах, не обладали высшей гражданской властью; их деятельность в основном сосредотачивалась на религиозной жизни полиса и в частности на организации празднеств, которые они полностью или частично оплачивали из своих средств. Поэтому обязанности херсонесских сакральных басилевсов исполняли лишь богатые граждане[182].

На рубеже IV—III вв. до н. э. к числу состоятельных херсонеситов безусловно принадлежал Пасиад, подаривший городу роскошный алтарь, облицованный мрамором и украшенный резными розетками и бу-краниями, соединяющими гирлянды из листьев и цветов арацеи (рис. 3). В уцелевшей части надписи читается имя дарителя алтаря, а в утраченной части стояло имя Партенос, которой посвящался жертвенник[183]. На нем в торжественной обстановке праздника в присутствии самого Пасиада принесли первую жертву богине. Ей совершали жертвоприношения и на других алтарях, меньших по размеру. Таков вырезанный из блока местного балаклавского мрамора алтарь III в. до н. э. с посвящением Партенос от Гиппоклида за свою дочь (IPE I2. 409)[184]. Стоит отметить также четырехугольный мраморный алтарь, посвященный богине в ее ипостаси Сотейры (спасительницы); это был дар гражданки Херсонеса Аркесо. Близкий по времени алтарю Пасиада он имел сходный декор: по две розетки вверху каждой стороны, а под ними букрании и перевитая лентой гирлянда из лавровых листьев (НЭПХ. 125).

Исполнение функций жреца Партенос относилось в Херсонесе к весьма почетным государственным должностям; в первые века нашей эры эти жрецы за богиню первыми скрепляли печатью государственные документы (НЭПХ, 111, 112)[185]. Жрецы Партенос занимали видное место на ее празднествах и, конечно, принимали деятельное участие в их организации. Имена некоторых из них сохранились в надписях. Например, в IV в. до н. э. Антибион, «состоя жрецом Партенос», посвятил ей статую своего отца, а в римское время некий Гиппоклид сделал посвящение за Газурия, «жречествовавшего Партенос» (IPE I2. 410, 412).

Кроме главного праздника херсонеситы проводили и другие торжества в честь богини. Ее именем назвали находившийся недалеко от города мыс Партений (совр. Фиолент) и поместили там святилище богини. Туда, наверное, по распространенному у греков обычаю, устраивались по праздникам торжественные шествия. Напомним для примера процессии к лежавшим за городом святыням из Милета в Дидимы на праздник Аполлона или шествия из Афин в Элевсин на мистерии Деметры и Коры.

Херсонеситы чтили также Артемиду в числе божественной триады вместе с Лето и Аполлоном. Вероятно, праздники в их честь справляли у особого святилища, на существование которого указывают несколько фрагментов сосудов с посвящениями одновременно всем трем божествам или только Артемиде и Аполлону[186]. В их честь проводили также частные празднества и устраивали домашние святилища[187]. Скорее всего, общественные праздники приходились на месяц Латойос, наименование которого произведено от имени Лето (Λατώ в произношении дорийцев)[188].

О датах праздников Артемиды в Херсонесе не известно ничего определенного. Один из местных месяцев назывался Эвклеем (IPE I2. 361). Его наименование могло быть образовано от эпиклезы Артемиды Эвклеи, что значит Славная, и тогда в этом месяце проходил праздник богини. Павсаний (IX, 17) упоминает храм Артемиды Эвклеи в Беотии, а Плутарх (Arist. 20) – в Платеях, но не стоит забывать, что с этой эпиклезой также чтили Зевса (Bach. I, 6), поэтому есть вероятность, что месяц посвящался главному олимпийскому богу. Более определенно можно назвать время праздников Артемиды в милетских колониях, потому что там существовал месяц Артемисион, соответствующий современным второй половине февраля – первой половине марта, и тогда должны были чествовать богиню.

Итак, праздники Артемиды справляли во всех государствах Северного Причерноморья, но только в Херсонесе они занимали главенствующее положение среди прочих религиозных торжеств.