Древнейшие цивилизации Ближнего Востока

Глава 7 АНАТОЛИЯ

Можно без излишнего Преувеличения сказать, что Анатолия, долго рассматривавшаяся как варварская окраина «полумесяца плодородных земель», теперь должна считаться наиболее развитым центром неолитической культуры на Ближнем Востоке. Неолитическая цивилизация, обнаруженная в Чатал Хююке, сияет подобно «сверхновой звезде» в тусклой «галактике» современных ей земледельческих культур. Это сравнение справедливо как для Чатал Хююка, так и для его преемников— Хаджилара, Западного Чатал Хююка и Джан Хасана, погибшего от пожара и не оставившего заметного следа в культурном развитии Анатолии после 5000 г. до н. э. Тусклый закат анатолийской культуры может быть прослежен в халафской культуре на севере Месопотамии, но здесь она уже обречена на исчезновение. Дольше всего ее влияние чувствуется не на Ближнем Востоке, а в Европе, потому что на этом континенте неолитические культуры Анатолии положили начало земледелию, скотоводству и культу богини-матери— основам нашей цивилизации.

На предыдущих страницах мы описали развитие культур Ближнего Востока от их туманного зарождения около начала X тысячелетия до н. э. до сложения халафской культуры (прежде оно датировалось ок. 5000 г. до н. э., но его, видимо, можно соотнести с более ранним периодом). Если следовать предложенной в начале этой книги терминологии, придется признать, что мезолит и неолит явно прослеживаются только в районе Антальи, на южном побережье, где они, быть может, непосредственно сменяют палеолит с его гравировкой на стенах пещер, предметами, украшенными натуралистическими изображениями и геометрическими орнаментами. Культура Белбаши с ее прекрасными микролитами может рассматриваться как мезолитическая и северный эквивалент индустрии Кебары в Сирии, Ливане и Палестине, в то время как более поздняя культура Белдиби (тоже с микролитами, сегментами и, возможно, стенной росписью) типологически сходна с натуфийским протонеолитом^{30} Наличие вкладышей для серпов поддерживает теорию существования здесь раннего земледелия, но оно говорит скорее о жатве, а не о севе злаков, главной же формой хозяйства в это время продолжала оставаться охота.

Рис. 25. Наскальные росписи из Анатолии, из пещер Белдиби (близ Антальи) и Окуз-лу’Ин.

В стране, столь неподходящей для земледелия, как Памфилия, это кажется неудивительным. Поскольку отсутствуют радиокарбонные даты, устанавливающие абсолютную хронологию культур Белбаши, Белдиби или верхнего палеолита пещер Кара’Ин и Окузлу’Ин, единственная возможность датировки заключается в обнаружении примитивной керамики в самом верху верхнего слоя (В) в Белдиби.

Почти идентичная керамика найдена в IX и X слоях Чатал Хююка, что позволяет предположить на основании радиокарбона дату около 6500–6400 гг. до н. э. Возможно, следовательно, что на южном побережье протонеолит продолжался до середины VII тысячелетия до н. э. Если принять это предположение, не избегнуть заключения, что памфилийское побережье было тогда столь же отсталым в культурном отношении, как и тысячелетия спустя. В то время как население Белдиби, заимствовавшее свою керамику или технику ее изготовления на плато (обратный процесс представить невозможно), продолжало жить под скальными навесами, на Анатолийском плато уже существовал вполне развитой городок Чатал Хююк.

Последовательность развития культур на плато^{31}, еще неизвестная окончательно, могла, таким образом, приближаться к той, которая существовала на побережье. Важность открытий проф. К. Кектена и д-ра Е. Бостанчи в районе Антальи невозможно переоценить, потому что они впервые показали, что в Анатолии существовало верхнепалеолитическое искусство западноевропейского типа. Возможно, что те, кто осуществил «неолитическую революцию» на Ближнем Востоке, в значительной степени принадлежали к верхнепалеолитической группе, и некоторые антропологи считают, что евроафриканская раса, древнейшая, зафиксированная в протонеолитических могильниках, представляет потомков европейского верхнепалеолитического человека. Исчезновение древнего анималистического искусства, видимо, было вызвано переходом от охоты и собирательства к производству и сохранению пищи, но этот процесс был медленным и ни в коем случае не всеобщим. Мы уже видели слабые его пережитки в натуфе Палестины, но они гораздо лучше прослеживаются в стенописи и рельефах неолитического поселения Чатал Хююк. Здесь натуралистическое искусство доживает до 5800 г. до н. э., но в более поздних культурах Хаджилара и Джан Хасана оно не найдено, тут его сменяет геометрическая роспись на керамике, сама происходящая от символического и геометрического искусства, существовавшего наряду с натуралистическим.

Рис. 26. Наскальные изображения (а) верхнепалеолитического времени из Белдиби и галька из пещеры Кара’Ин (б) на юге Турции.

В Южной Анатолии имеются, следовательно, свидетельства непрерывного развития культуры от верхнего палеолита к неолиту, хотя пока и незначительные, но с этой точки зрения Анатолия уникальна.

В настоящее время древнейшие свидетельства существования оседлых общин на плато происходят только из двух неолитических поселений: бескерамического Хаджилара и городка Чатал Хююк. Радиокарбонный способ определяет дату Хаджилара около VII тысячелетия до н. э. Основанное на материковом слое маленькое поселение с прямоугольными постройками из сырцового кирпича на каменных фундаментах пережило до своего запустения семь периодов. Тщательно выложенные очаги и печи в открытых дворах находились рядом с обмазанными глиной хранилищами для зерна. Ямы от столбов говорят о навесах и заборах во дворах, отделявшихся от жилых помещений стенами метровой толщины. Дома, по-видимому, состояли из большой комнаты без внутреннего убранства, но с тщательно обмазанными глиной полами и стенами, покоящимися на основаниях из булыжников. Обмазка часто покрывалась красной краской и лощилась или украшалась простым геометрическим орнаментом, красным по кремовому полю. Стены почти совсем разрушены, так что неизвестно, существовала ли роспись над окрашенным в красное низом стен. Дверные проемы не найдены. Меньшие помещения, иногда с очагами и печами, окружали главную комнату. Возможно, что, как и в Чатал Хююке, вход в дом находился под крышей.

Керамика была неизвестна, не найдены и глиняные фигурки. Несколько фрагментов указывают на то, что использовали сосуды из мрамора, а возможно, применялись и плетеные, кожаные, деревянные сосуды и вместилища из шкур. Найдены костяные шилья, орудия из кремня и привозного обсидиана, главным образом вкладыши для серпов и один полированный топор. В пределах поселения не найдено ни одного погребения, но человеческие черепа иногда размещали на полу помещений, что предполагает культ предков. Среди костей животных есть кости овцы и козы, быка и оленя, но нет данных о домашних животных, за исключением собаки. Занятие земледелием документируется остатками двурядного пленчатого ячменя, эммера, дикой однозернянки и чечевицы в V слое, датируемом по С₁₄ 7040 г. до н. э. (длинный период полураспада).

Простота бескерамического поселения в ХаджиЛаре напоминает докерамический неолит В Иерихона или Джармо и представляет полный контраст богатому городскому поселению Чатал Хююк, расположенному на берегу реки, в аллювиальной долине Копия, примерно в 320 км к востоку от Хаджилара.

Занимая площадь 13 га, Чатал Хююк является самым большим неолитическим поселением на Ближнем Востоке, но из всей территории вскрыт только участок размером в 0,5 га в жреческом квартале^{32}. 12 строительных горизонтов (0—X), существовавших в течение тысячелетия, с 6500 по 5650 гг. до н. э. (в соответствии с серией из 14 радиокарбонных дат), демонстрируют постепенное и непрерывное развитие этой культуры. Последние строительные горизонты, начиная с VI А, сохранили следы разрушительных пожаров, вызывавших частые перестройки.

Архитектура Чатал Хююка замечательно однообразна: дома и святилища строили целиком из формованного кирпича-сырца, на кирпичных основаниях, без применения камня. Дома имели прямоугольную планировку, в каждом было хранилище, пристроенное к одной из стен. Внутреннее устройство варьируется в зависимости от расположения маленького светового окошечка, находившегося высоко под крышей. Каждый дом имел лишь один этаж, высота которого соответствовала высоте стен; входили в дом через отверстие в крыше по деревянной лестнице, прислоненной к южной стене. Дым от очага и печи выходил через то же отверстие в плоской крыше или в окно. Некоторые дома были снабжены специальной вентиляционной шахтой.

Рис. 27. План строительного горизонта VI в Читал Хююке (около 6000 г. до н. э.). С — святилища.

Сообщение между домами могло осуществляться по крышам, находившимся на разной высоте: дома террасами поднимались по склону холма. Деревянные лестницы, вероятно, оставляли на крышах, как делают и теперь в анатолийских деревнях. На крышах и проходила большая часть жизни обитателей городка. В каждой комнате было по крайней мере две платформы; по краям главной стояли деревянные опоры, обмазанные глиной и окрашенные в красный цвет. В дальнем конце этой платформы помещалась высокая скамья. Платформы служили как диваны для сидения, работы и сна, под ними же хоронили мертвых. Полы покрывали циновками. Мусор, золу, битую посуду и кости сбрасывали в разрушенные дома или в маленькие открытые дворы. Животных не держали в пределах поселения, но, возможно, на ночь их загоняли в крааль на его окраине. Из-за своеобразной системы входов наружная часть поселения представляла собой массивную стену, и другие оборонительные сооружения были не нужны. Защитники, вооруженные луками со стрелами, пращами и копьями, вполне могли дать отпор бандам мародерствующих разбойников, которые осмелились бы напасть на городок, поэтому свидетельства убийств не обнаружены.

Хозяйство Чатал Хююка базировалось на экстенсивном земледелии, скотоводстве (овцы и крупный рогатый скот?) и охоте на дикого быка (Bos primigenius), благородного оленя, дикого осла, кабана и леопарда. Рыболовство играло сравнительно незначительную роль, но довольно часто встречаются кости птиц и яичная скорлупа. Убивали также волков (но их могли и не употреблять в пищу). Одна из стенописей изображает охотящегося на оленя человека, которого сопровождает собака. Удивительно устойчив набор сельскохозяйственных культур: выращивали эммер, пшеницу-однозернянку, голозерный ячмень, горох, обычную и горькую вику^{33}. Растительное масло добывали из крестоцветных, миндаля и фисташек. Обнаружено большое количество семян крапивного дерева, из него, по-видимому, изготовляли вино, которое хвалил Плиний; с большим основанием можно предположить, что варили и пиво.

Еще одним, если не самым значительным источником дохода обитателей Чатал Хююка была торговля. Обилие обсидиана на поселении и тот факт, что он расположен неподалеку от месторождения обсидиана — следствия вулканических извержений Кара Дага и Хасан Дага на восточной окраине долины, — позволяет считать, что Чатал Хююк обладал монополией на торговлю обсидианом с Западной Анатолией, Кипром и Левантом. Замечательная стенная роспись из святилища VII горизонта изображает город и на некотором расстоянии от него извержение вулкана, возможно Хасан Дага. Заготовки наконечников копий из обсидиана находят в мешочках под полами домов; число их достигает иногда 23: по-видимому, их хранили здесь как сокровище. В обмен на обсидиан из Сирии доставляли прекрасный слоистый кремень, из которого делали кинжалы и другие орудия^{34}.

С побережья Средиземного моря в большом количестве привозили раковины, особенно dentalium, для бус, а также камень различных Пород — Из него изготовляли великолепные сосуды, бусы и подвески, лощила, зернотерки, куранты, ступки и песты, а также небольшие культовые статуэтки (для изготовления их использовали алебастр, мрамор, черный и коричневый известняк). На краю долины добывали диорит, из которого делали целиком шлифованные тесла, топоры и украшения.

Охра и другие краски добывались из окружающих долину холмов, как и окаменелые раковины, лигнит, медная и железная руда, самородная медь, киноварь и свинец. Все эти сырые материалы использовались обитателями поселения, но местоположение мастерских еще не определено. Не менее изумителен уровень технологии: наконечники копий и стрел из обсидиана и кремневые кинжалы с прекрасной отжимной ретушью оставили далеко позади все аналогичные изделия Ближнего Востока. Зеркала изготовляли из полированного обсидиана и аккуратно закрепляли в рукоятке при помощи известковой массы; бусы делали из синего или зеленого камня — апатита, отверстия в них тонки и для современных игл. Такие же отверстия просверливались и в обсидиановых подвесках.

Применялась инкрустация одного камня другим, уже в IX горизонте появляются медные и свинцовые бусы, подвески и другие украшения, часто изготовленные из рудного металла. Прекрасные ткани (возможно, шерстяные) были настолько высокого качества, что не заставили бы устыдиться и современного ткача. Деревянная посуда, заменявшая вместе с плетеной керамику в нижних слоях поселения, демонстрирует такое разнообразие форм, техническое мастерство и изысканный вкус, что подобной ей не было в неолитическое время на всем Ближнем Востоке.

Керамика появилась впервые в X–IX горизонтах (она вывозилась в Белдиби), но эти примитивные изделия, конечно, не могут сравниться с деревянными, костяными и роговыми сосудами или с плетеными и кожаными вместилищами, которые могли быть в употреблении начиная с верхнего палеолита. Поэтому в раскопанном жреческом квартале в горизонтах VIII–VIB керамика не встречена, и только в конце существования VI А, около 5900 г. до н. э., она появляется, но уже значительно улучшенная.

Рис. 28. Церемониальный кинжал из кремня, обработанного отжимной ретушью, из Чатал Хююка (мужское погребение в VI горизонте). Костяная рукоятка вырезана в форме змеи.

Полностью керамическими в Чатал Хююке могут считаться лишь слои V — О, но даже в это время в большинстве форм сосудов заметно влияние деревянных и плетеных прототипов, что продолжается до конца существования поселения. Это так называемая темнолощеная керамика, но в Чатал Хююке применение темного цвета обычно ограничивается кухонными сосудами, а начиная с V горизонта появляется керамика темно-желтого цвета (красная есть уже в X). В IV горизонте распространена крапчатая роспись приятных тонов, а в III и II обнаружен, хотя и очень редкий, орнамент в виде красных полос. Не найдено ни одного черепка со спиральным и ногтевым орнаментом или с отпечатками раковины, столь распространенными на близкой киликийской керамике.

Население Чатал Хююка хоронило покойников под платформами домов и святилищ только после удаления мягких тканей — возможно, из гигиенических соображений. Мягкие ткани склевывали грифы или процесс первоначальной экскарнации проводили в легких сооружениях, построенных из тростниковых плетенок и циновок, подобных изображенным на стене святилища. Затем очищенные кости собирали, заворачивали в одежды, шкуры или циновки и погребали в домах и святилищах перед их ежегодным ремонтом. Иногда останки посыпали красной охрой и киноварью, а область шеи и лоб окрашивали синей или зеленой краской. С погребенными клали заупокойные дары: с женщинами и детьми украшения (ожерелья, ручные и ножные браслеты), мотыги или тесла из диорита, костяные шпатели и ложки, особенно если женщины были похоронены вместе с детьми. Если хоронили членов общества, занимавших более заметное положение, то клали обсидиановые зеркала, корзинки с румянами и косметические шпатели. В мужских погребениях находят навершия булав, кремневые кинжалы, обсидиановые наконечники копий, дротиков и стрел, глиняные печати, костяные крючки и петли и застежки для поясов. Ткани, деревянные сосуды и ящички обнаруживают в захоронениях представителей обоих полов, но керамика или статуэтки в могилах никогда не встречаются.

Рис. 29. Деревянные сосуды, главным образом из погребений. Горизонт VI Чатал Хююка.

О физическом типе населения до полного исследования трудно сказать более того, что оно было долихоцефальным, стройным и тонкокостным. Большинство погребений принадлежит женщинам и детям, и кажется, что лишь немногие доживали до среднего возраста.

Искусство и религия. Открытие 40 храмов или святилищ, располагавшихся в девяти строительных горизонтах Чатал Хююка, дает единственную в своем роде картину анатолийской неолитической религии. Святилища имели тот же план и устройство, что и жилые дома, но отличались богатством убранства или его характером. Они составляли комплекс построек, и одно святилище обычно состояло из четырех или пяти комнат. Преемственность культа можно проследить в ряде случаев в нижних слоях, где святилище сооружалось над святилищем, но есть случаи, где такая последовательность не соблюдается. Здесь найдены многочисленные группы статуэток из камня или обожженной глины, грубые вотивные сидячие фигурки людей и животных. Эти фигурки никогда не находят внутри святилищ, но снаружи их или вставленными в углубления в стенах, в то время как культовые статуэтки найдены внутри святилищ.

Рис. 30. Мальчик-бог на леопарде и женское божество, стоящее за леопардом.

Статуэтки позволяют нам распознать основных божеств, которым поклонялось неолитическое население Чатал Хююка. Главным среди них была богиня в трех ипостасях: в виде молодой женщины, матери, дающей жизнь, и старой женщины, в одном случае сопровождаемой хищной птицей — возможно, грифом. Более примитивными и устрашающими являются ее полуизобразительные фигурки из сталактитов или конкреций с человеческой головой, что, возможно, подчеркивает хтонический характер богини, связанный с пещерами и подземным миром. Одна из фигур изображает двойную богиню, а группа из трех статуэток передает образы девочки, женщины и мальчика-бога, стоящих позади или сидящих на леопардах — священных животных богини. Мужское божество также часто изображается в двух ипостасях — как мальчик или юноша, сын или возлюбленный богини, либо как бог с бородой, часто сидящий на быке, посвященном ему животном. Группы фигур изображались редко. Другие божества не распознаются, но вместе со статуэтками часто находят известняковые конкреции, сталактиты из пещер и камни необычной формы.

Рис. 31. Белая мраморная статуэтка, изображающая сидящего бога с браслетами на плечах и в шапке из леопардовой шкуры. Чатал Хююк VI.

Рис. 32. Алебастровая статуэтка, изображающая сидящего на быке бородатого бога. Чатал Хююк VI.

Рис. 33. Белое мраморное изображение молодого бога. Чатал Хююк VI.

При декорировании святилищ применяли три метода.

1) Роспись стен (часто полихромная) натуральными красками, смешанными с жиром и наносившимися кистью на прекрасную белую обмазку, встречается в X–III горизонтах, а одноцветные красные панели продолжают существовать и во II.

Эти росписи делались в религиозных целях и затем покрывались слоем белой обмазки. Часто сохранялось более одного слоя такой живописи.

2) Рельефы, нередко монументальные, высотой до двух и более метров, вылепленные на основе из связок соломы, дерева или глины, а при изображении голов животных часто с включением передней части черепа быка или барана с рогами. Горизонты IX–VI А.

3) Фигуры, обычно животных, вырезанные на обмазке и частично моделированные или частично вырезанные; плоские силуэтные или углубленные изображения. Горизонты IX–VI А.

Наконец, существуют группы или ряды рогатых бычьих голов, помещенных на скамьях (только в горизонте VI А) или столбиках, эти стилизованные бычьи головы вместе с рогами обрамляли края платформ в святилищах и домах. Возможно, подобно позднейшим посвятительным рогам, они должны были защищать жителей и отвращать зло. Впервые появились в VII горизонте и встречаются вплоть до II.

Рис. 34. Пластина из зеленовато-серого камня с изображением слева двух обнимающихся фигур справа — матери с ребенком.

В рельефах антропоморфный облик всегда придавался только богине, а мужское божество выступало в виде бычьей или бараньей головы.

Святилища служили, очевидно, для отправления культа плодородия. Главной целью религии было обеспечение благополучия и жизни в этом и загробном существовании.

Сексуальный символизм отсутствовал; внимание сосредоточено на передаче беременности или на сценах, в которых богиня дает жизнь бычьей или бараньей голове. Часто богиня в двух аспектах показывается рядом или комбинируется в двойной фигуре, одна из которых изображена рожающей.

Рис. 35. Реконструкция святилища в горизонте VII, декорированного изображениями грифов, терзающих человеческие тела.

Рис. 36. Реконструкция святилища VI слоя; показана скамья и типичные букрании, кирпичные столбы с рогами быка — символ бога-быка.

Сцены жизни на одной стене контрастируют со сценами смерти на другой. Крупная бычья голова часто дается как возникающая из стены над окрашенной в красный цвет нишей, возможно символизирующей тот свет. Голова нередко сопровождается другими головами и изображениями груди, помещенными рядом. В иных случаях женские груди тщательно вылепливались, но внутри их находилась нижняя челюсть дикого кабана, черепа лисиц, ласок или грифов — несомненные символы смерти. Столь же символичным было сочетание бычьих рогов и женской груди— символов жизни. Нет двух похожих святилищ, и их разнообразие поражает; живописные изображения сочетаются с рельефными, резными, окрашенными в красный или черный цвет вместе с рельефами и т. д. Вырезанные фигуры изображают быков и коров, леопардов, оленя и большую кабанью голову. В некоторых случаях богиня не изображалась и ее место занимали два леопарда, стоящие мордами друг к другу, вылепленные из глины и богато раскрашенные.

Стенопись была очень разнообразной: кроме красных панелей (находимых также в домах) и редких черных известно много образцов геометрических росписей, часто очень сложных, напоминающих пестрые анатолийские ковры (горизонты X–III). В некоторых даже имитируется кайма со стежками — это указывает на иные прототипы, чем у коврового орнамента, здесь они копировали плетеные изделия. В росписях встречаются символы— руки, рога, кресты; это соответствует их магической и защитной функции. Другие росписи кажутся целиком состоящими из символов, большинство из которых остаются для нас непонятными.

Рис. 37. Реконструкция святилища в слое VI Чатал Хююка. На северной стене вырезанная в штукатурке фигура быка, на восточной— бычьи и бараньи головы. Стена под ними украшена изображениями человеческих рук.

Рис. 38. Раскрашенный рельеф, изображающий двух леопардов, из святилища в горизонте VI Чатал Хююка (около 6000 г. до н. э.)

Часто встречаются росписи с изображением человеческих рук. Они выполнены в технике «резерва» на красном фоне или нарисованы красной, розовой, серой или черной краской, сплошь покрывая стены или образуя бордюр вокруг центральных относительно сложных композиций (горизонты VII–VIA). Многие сцены, очевидно, связаны с загробным культом: фрагментарная роспись из IV горизонта изображает человека, несущего, по-видимому, две головы, из которых хорошо сохранилась только одна, мужская. Сооружение для трупов из святилища в горизонте VI В уже упоминалось, а в двух больших святилищах слоя VII изображены огромные грифы, клюющие безголовые человеческие тела. Более ранняя сцена из святилища горизонта VIII изображает человека, вооруженного пращой и защищающегося от двух черных грифов. В других постройках на северной стене, выходящей к горам Тавра, изображаются большие красные и черные быки (горизонты IX, VII, VI и III).

Охотничьи сцены с многочисленными человеческими фигурками и благородным оленем покрывают стены святилища III слоя, датируемого около 5800 г. до н. э. позднейшего из известных в Чатал Хююке. Упадок охоты и охотничьего инвентаря, а возможно, и полное одомашнивание крупного скота могли сделать ненужными охотничьи сцены, которые являлись частью охотничьего ритуала, поэтому они исчезают после III слоя. Эти изменения в хозяйстве могли повлиять и на положение мужского божества, существовавшего наряду с великой богиней. Его изображения не обнаружены среди девяти статуэток, найденных в святилище II слоя, и в позднем неолите Хаджилара также не найдено ни одной фигурки этого божества. В Чатал Хююке II известно изображение его рождения, а в Хаджиларе VI — изображение мужского божества в сочетании с богиней, но его роль резко упала, а престиж непоправимо пострадал.

Радиокарбонные даты Чатал Хююка позволяют предполагать, что между его концом (I—0) и «поздним неолитом» Хаджилара (IX, VIII) существовал лишь краткий перерыв, и это до некоторой степени подтверждается большим числом (хотя и мелких) черт, сближающих эти поселения; при этом нужно помнить, что расстояние между ними — добрых 320 км. Первые следы росписи на керамике зафиксированы в Чатал Хююке III и II и затем в Хаджиларе IX–VI, но здесь эти фрагменты немногочисленны. Посуда со светлой росписью более распространена в последнем поселении, чем в Чатал Хююке, а вертикальные трубчатые ушкообразные ручки спорадически появляются в Чатал Хююке II и I. В Хаджиларе они обычны, но здесь в то же время мы находим такие сосуды, включая некоторые формы с «корзинными» ручками, которые гораздо чаще встречаются в Чатал Хююке.

Каменные орудия Чатал Хююка II хуже по качеству, чем более ранние, и их изготовление развивается в том же направлении, что и хаджиларских: в том и другом комплексе появились микролитические элементы, впрочем не имеющие между собой даже отдаленного сходства. Глиняные статуэтки из Чатал Хююка имеют ту же позу, что и хаджиларские, а восседающая на леопардах богиня тесно связана с фигурками из Хаджилара VI, но черты их лица и прически совершенно различны. Внутренние контрфорсы появляются в архитектуре Чатал Хююка II и Хаджилара VI, но планировка домов и входы в них различны, как и погребальные обряды. Все это указывает на очень разветвленную в начале VI тысячелетия до н. э. линию развития, и только дальнейшие исследования могут позволить определить, когда Хаджилар или его гипотетический предшественник — культура Кызылкая — ответвились от родительского ствола.

Эта культура, известная лишь по поверхностным сборам в Юго-Западной Анатолии, а также по немногочисленным черепкам из Памфилийских пещер, ясно свидетельствует о связи с керамическим набором Чатал Хююка, но не с его каменными орудиями: здесь совершенно отсутствует прекрасное обсидиановое охотничье оружие. Прямой наследник культуры Чатал Хююка, вероятно, погребен под еще не раскопанной западной половиной холма на другом берегу древней реки^{35}.

Не касаясь сложных проблем, непременно возникающих при попытке вывести одну культуру из другой, следует остановиться на коротком периоде в истории Хаджилара, названном «поздним неолитом» и продолжавшемся, видимо, не более сотни лет (5700–5600 гг. до н. э.); от него дошли довольно значительные археологические остатки. Материал первых трех фаз (горизонты IX–VII) сравнительно невелик, но находки, относящиеся к заключительной фазе (горизонт VI), сооружения которой погибли при пожаре, никак нельзя назвать незначительными. Раскопано девять больших домов, располагавшихся вдоль двух сторон прямоугольного двора.

Эти дома больше чаталхююкских: их длина достигает 10,5 м, ширина — 6 м. Они построены из квадратного кирпича, стены метровой толщины покоятся на каменных фундаментах. На них опирался верхний этаж, полностью сооружавшийся из дерева, а крыша поддерживалась толстыми деревянными столбами. Широкий двойной дверной проем в середине длинной стены дома вел в комнату, где против входа стояла печь с плоским перекрытием и перед ней прямоугольный или квадратный, приподнятый над полом очаг.

Часть комнаты была отгорожена стенкой из жердей, покрывавшейся белой известковой обмазкой, которой облицовывали также стены и пол, но никогда не раскрашивали. Платформ уже не было, а хранилища для посуды устраивали в толще стен или выкладывали из кирпича и обмазывали глиной. Наружная кухня помещалась справа от входа: она сооружалась из обмазанных глиной деревянных стоек и планок. В ней были печь, очаг, зернотерки и часто — обмазанное глиной хранилище для зерна. В одном случае найдена кирпичная лестница, ведшая на второй этаж. Позади одного из домов, в маленьком открытом дворе, был глубокий, выложенный камнем колодец. Дома строились впритык друг к другу и образовывали блоки, входили в которые через дворы с узких улиц; возможно, что селение окружала оборонительная стена. Особые культовые помещения не найдены, но статуэтки, обнаруженные в большинстве домов, говорят о домашнем культе.

Рис. 39. Изометрия группы домов из Хаджилара VI (около 5600 г. до н. э.). Обратите внимание на подковообразные очаги у стены напротив входа и небольшие очажки перед ними.

Хозяйство этого периода характеризуется упадком охоты (отсутствует охотничье оружие — остаются лишь булавы и пращи), но найденных костей животных недостаточно для доказательства существования одомашненного крупного рогатого скота, овцы, козы и свиньи, хотя кости всех этих животных обнаружены. Только об одомашнивании собаки можно судить с уверенностью, но это обстоятельство кажется необычным, если все остальные животные остались дикими!

В то же время очень развито неорошаемое земледелие: найдены обугленные зерна эммера, однозернянки, голозерного ячменя, хаджиларского гороха, горькой чечевицы, желудей и крапивного дерева. Серпы из рога, иногда с вкладышами из шерта, находят в домах вместе с изящными роговыми шпателями, ручки которых заканчиваются головками животных. Очень развита резьба по кости, а рог использовался для изготовления рукояток каменных полированных топоров, тесел и резцов из диорита, находимого поблизости. Предметы личного пользования включали миниатюрные ступки и пестики для косметических средств, красную охру, бусы из различных камней, подвески из перламутра, мрамора с прожилками и апатита. Мраморные фишки и астрагалы свидетельствуют о существовании игр.

Рис. 40. Ритуальный сосуд в виде лежащего оленя из Хаджилара VI.

Были найдены отпечатки плетеных изделий и тканей, появляются биконические пряслица. Медь встречается редко, но была известна, а гематит использовался для изготовления полировальных камней. Многочисленные находки сырых материалов, не встречающихся в этом районе, указывают на развитую торговлю с южным побережьем (морские раковины), озерным районом (охра, сера) и Центральной Анатолией (обсидиан, пемза). Обсидиан очень редок, для изготовления орудий (в основном вкладышей) использовался местный темножелтый или красный шерт.

Керамические сосуды многочисленны — они тонкостенны, хорошего обжига и с прекрасным лощением. Светлая серая керамика преобладает в IX и VIII горизонтах, а в VII и VI она уступает место красной, темно-желтой и коричневой. Формы сосудов уже выработаны, преобладают простые S-образные профили, дисковидные поддоны и вертикальные трубчатые ручки. Сосуды тех же форм и иногда значительных размеров изготовлялись из мрамора. Ритуальные сосуды имеют форму сидящих или стоящих животных (оленя, быка, свиньи), известны чаши в виде человеческих голов, другие украшены букраниями, рельефными бычьими или медвежьими головами или изображениями человеческой руки. Расписная керамика остается большой редкостью, но хорошо известна красная облицовка.

О домашнем культе говорят плоские стоячие женские фигурки, сделанные из обожженной глины или камня с процарапанными глазами, носом, волосами и подбородком; их находят в каждом доме. Статуэтки из обожженной глины, очень хорошо моделированные, сопровождаются более грубыми фигурками из того же материала с головками из деревянных колышков. Встречаются изображения богини с богом, игравшим второстепенную роль ребенка или возлюбленного. Богиня показана сидящей на одном или двух леопардах или стоящей с детенышем леопарда на руках. Она может изображаться одна — стоя, сидя, сидя на корточках или в коленопреклоненном положении, лежа вместе с ребенком. Богиня представлена обнаженной или в одежде типа «бикини», в переднике или длинном открытом платье, окрашенном в белый цвет. Если богиня изображена молодой, ее волосы заплетены в косы и она обычно почти не одета; фигурки зрелых женщин чаще совсем нагие, и их волосы собраны в узел. Глаза прочерчены, а рот ни у одной не обозначен. Физический тип, передаваемый этими статуэтками, быть может, отражает особенности двух долихоцефальных рас, распознанных проф. М. Шеньюреком среди скелетов Хаджилара, — массивной евроафриканской и более грацильной протосредиземноморской. Эти натуралистические статуэтки служат связующим звеном между чаталхююкскими и более поздними крупными и условными фигурками из Хаджилара V–II.

Рис. 41. Группа натуралистических статуэток, изображающих богиню-мать, из домов Хаджилара VI. Обожженная глина.

После разрушения Хаджилара VI около 5600 г. до н. э. жизнь на поселении продолжается, и «поздний неолит» переходит в «ранний халколит», главной особенностью которого является расписная керамика. Переход к ней совершался постепенно: в горизонте V, являющемся промежуточным, все еще преобладает краснолощеная керамика. Керамика расписана красным по кремовому фону, узоры главным образом геометрические, напоминающие ткань, но некоторое число фрагментов украшено криволинейным орнаментом с фантастическими мотивами, возможно ведущими происхождение от чаталхююкских меандровых узоров на печатях. Этот «фантастический» стиль остается редким вплоть до горизонта II В (поздний II), когда он достигает широкого распространения. Геометрические орнаменты преобладают с V по IIА. Расписная и нерасписная монохромная посуда имеет одинаковые формы, развившиеся из форм IV горизонта, но теперь наряду с овальными хаджиларскими чашами появляются кувшины с воротничковым венчиком.

Рис. 42. Типы расписной керамики из:　а — Хаджилара, б — Чатал Хююка (западный холм), в — Джан Хасана, г — д — раннего периода халафской культуры.

Черная монохромная керамика и резной орнамент не встречаются в Хаджиларе, так же как узоры в виде сердечек и отпечатков пальцев или сосуды с нарочито неровной поверхностью. Видимо, развитие этой прекрасной расписной керамики в отличие от монохромной происходило на более ограниченной территории. Красная керамика типа Хаджилар VI встречается на большой территории от оз. Бейшехир до Эгейского побережья, а расписная посуда типа Хаджилар II–IV ограничивается районом Бурдура. В Бучаке, южнее Бурдура, поселение дало только нерасписную керамику, и ни в одном поселении долин Меандра, Термоса и их притоков не найдено расписных черепков, более древних, чем из горизонта Хаджилара I (5250–5000 гг.). Таким образом, можно предполагать, что на западе Анатолии монохромная керамика существовала до периода Хаджилар I, когда в моду, видимо, входят сосуды нескольких разновидностей: с красной росписью по кремовому фону, с белой по красному фону и т. д.

Рис. 43. Расписная керамика из Хаджилара I и II.

Этот момент может иметь важное значение для выяснения сложного вопроса о связях Анатолии с Грецией и Балканами (см. ниже).

Строительные остатки в горизонтах V–III Хаджилара сохранились плохо, но они напоминают укрепленное поселение II горизонта. Дома строили из сырцового кирпича, следуя двум приемам: на каменных фундаментах или из дерева с использованием больших столбов и мелких в промежутках между ними, причем все целиком покрывалось толстым слоем обмазки. Оба эти приема уже использовались в Хаджиларе VI, но конструкции из столбов с обмазкой применялись тогда лишь при сооружении кухонь.

Статуэтки найдены только во фрагментарном состоянии, но и они, кажется, принадлежат к тем же типам, что и найденные во II горизонте. Многие из них имеют красное лощение, некоторые раскрашены. В сравнении с фигурками VI горизонта они обнаруживают меньшее разнообразие форм; главных типа всего четыре: стоячие, сидячие с ногами, подвернутыми в одну сторону, сидящие на коленях и лежачие. Ни одна статуэтка из наших раскопок не найдена целой. Грубые фигурки с колышковыми головками, столь обычные в горизонте VI, теперь исчезли. Необычна головка из Хаджилара V: ее глаза имеют вид рассеченных ногтем налепных шариков из глины. Этот прием изображения глаз характерен для греческих фигурок, но уникален для анатолийских.

Хаджилар II (около 5435–5250 гг. до н. э.) знаменует кульминацию развития культуры расписной керамики. Раскопанное оборонительное сооружение, возможно, составляет лишь часть всего поселения. Внутри толстых сырцовых стен вокруг нескольких больших дворов группировались дома, амбары, керамические мастерские и домашние дворики. Вскрыты сооружения двух строительных периодов, разделявшихся ужасным пожаром, который превратил в пепел восточную половину комплекса; они различаются по архитектуре и керамике.

Рис. 44. Расписной сосуд в виде фигуры сидящей богини с обсидиановыми глазами.

К ранней фазе относится святилище с глубоким колодцем на открытом дворе, найденное в северо-восточном углу. По плану оно напоминает большие сооружения VI слоя, а в дальней стене были две ниши, в одной из которых найдена верхняя часть каменной плиты, напоминающей одну из каменных плит VI слоя. Под полом этого строения найдены три погребения, в каждом из которых обнаружены скелеты женщины с ребенком. С мертвыми были положены расписные сосуды. Это единственный случай, когда погребения совершались внутри дома: несколько погребений IV–VI горизонтов находились ниже уровня дворов. Немногочисленные погребальные дары состояли из красного лощеного сосуда (IV), мраморной чаши и нескольких бусин (V) и керамической чаши и костяного шила (VI). Все погребения скорченные, но определенной ориентации не наблюдается.

Качество керамики и статуэток Хаджилара II превосходно, найдено много овальных чаш и кубков с «фантастическим» орнаментом, а также особых, возможно, ритуальных сосудов в форме фигуры богини, глаза которой часто инкрустировались обсидианом. Статуэтки крупнее, чем в предшествующих слоях, но, несмотря на техническое совершенство, они утратили натуралистическую грацию фигурок VI горизонта. Изображения богини с ребенком или животным больше не встречаются, полностью исчезают мужские статуэтки. Заслуживает упоминания факт появления печатей-штампов с углубленными геометрическими изображениями.

Рис. 45. Изометрический план укрепленного поселения Хаджилар II А (около 5400 г. до н. э.) и остатки более поздней крепости Хаджилар I (около 5250 г. до н. э.): д — двор, з — зернохранилище; к — караульное помещение; м — керамическая мастерская; в — колодец; с — святилище.

Поселение Хаджилар II погибло при пожаре около 5250 г. до н. э., после чего, видимо, появились пришельцы с другими традициями строительства, изготовления керамики и статуэток. Они перестроили поселение, использовав старый холм как почти круглый двор, вокруг которого располагались большие блоки комнат, разделенные дворами и окруженные мощной оборонительной стеной.

От крепости Хаджилар Iа — в сохранился лишь план оснований построек, однако по планировке отдельных домов с большими внутренними контрфорсами можно судить о преемственности архитектурных принципов. Верхний этаж или этажи строили из дерева с кирпичом, и, когда крепость погибла при пожаре, верхние этажи вместе со всем, что там находилось, с обожженными телами защитников обрушились в нижние помещения, откуда нельзя было выбраться. Пришельцы, присутствие которых обнаруживается в горизонте I, возможно, явились из соседних районов и, быть может, смешались при посредстве брачных связей с остатками прежнего населения.

Об их хозяйстве мы ничего не знаем: зерна не найдены, костей животных, преимущественно оленей, обнаружено мало. Необходимое сырье продолжали получать путем обмена. Погребальные обряды не изменились. Формы и орнаментация керамики заметно отличаются от прежних, и более двух третей составляет теперь расписная посуда. Продолжает изготавливаться красная и кремовая монохромная керамика, но большая часть расписывается красной краской в линейном стиле по белому фону, редко — белой по красному фону. Ни одна форма слоя II не доживает до этого времени, за исключением кувшинов в форме пивных кружек (toby jug). Многочисленны овальные и яйцевидные сосуды, приземистые и вытянутые, но их качество все же редко может сравниться с качеством посуды Хаджилара II. В росписях сказывается сильное влияние корзинного плетения. В стиле статуэток строгая схематизация сочетается с резным орнаментом, размеры их увеличиваются. Здесь, как и в других слоях поселения, найдены следы меди, хотя костяные и каменные орудия продолжают неолитическую традицию. Печати-штампы горизонта II исчезли. Найдено несколько грубых фигурок животных, которые широко распространены в других поселениях и почти не встречаются в Хаджиларе. Два строительных горизонта с прямоугольными домами перекрывают обгоревшие руины крепости; поселение, видимо, окончательно запустело около 5000 г. до н. э.

Недавние раскопки в Конийской долине пролили некоторый свет на культуры, следовавшие за неолитическим Чатал Хююком, но ни в Западном Чатал Хююке (в поселении на другом берегу реки), ни в Джан Хасане (в 80 км к востоку) не установлено связей с неолитом.

В первом из этих поселений обнаружены две фазы развития расписной керамики: ранняя — с красной росписью по темно-желтому фону (керамика типа Западного Чатал Хююка) и поздняя — более высококачественная посуда с коричневой или черной росписью по белой обмазке (керамика типа Джан Хасан 2в). Раскопки в Джан Хасане дают ту же последовательность: керамика типа Западного Чатал Хююка в слое 3 и посуда с росписью по белой обмазке в слое 2 в. С ней появилась прекрасная лощеная керамика: серая, темножелтая или черная с резным меандровым орнаментом, похожим на неолитические печати Чатал Хююка или с рядами точек между линиями, часто с налепными под венчиком бычьими головами. Такой же меандровидный узор обнаружен на стенной росписи, упавшей с верхнего этажа сгоревшего здания (слой 2в), по плану очень похожего на крепость Хаджилар I. В этом же слое найдены характерные фигурки и медные предметы (навершие булавы и браслет), а в развалинах обнаружена привозная керамика типа найденной в Мерсине XXI–XX.

В то же время фрагменты ранней керамики Западного Чатал Хююка найдены в Мерсине XXIV–XXIII, что свидетельствует о связях между плато и Киликийской долиной. После разрушения Джан Хасана 2в в слое 2а появляются новые формы и орнаментальные мотивы, которые могут связываться с керамикой Мерсина XIX и XVIII. В этом слое найдены также первые образцы северомесопотамской халафской керамики. Многочисленные ребристые сосуды со своеобразными узорами из Западного Чатал Хююка (период Джан Хасан 2в) имеют поразительное сходство с некоторыми раннехалафскими сосудами, которым они, возможно, синхронны. Перед тем как обратиться к интересной халафской культуре, мы должны рассмотреть связи между Западной Анатолией и областями, расположенными за Эгейским морем.

Даже если принять во внимание, что ни одна группа населения на Ближнем Востоке не копировала полностью культуру своих соседей, — заимствуя что-либо, они всегда вводили элемент собственной культуры, — все же сходство в развитии раннего неолита Греции и Западной Анатолии таково, что можно судить о некоторых заимствованиях.

Качество древнейшей найденной в Греции керамики определенно указывает, что первые контакты с Анатолией были установлены не в то время, когда изготавливалась примитивная керамика Чатал Хююка (около 6500–5900 гг. до н. э.), а позже. Даже в Центральной Греции, культура которой была несколько «провинциальной» по сравнению с богатой культурой долин Фессалии и Македонии, древнейшая монохромная керамика датируется около 5520 г. до н. э. (по Ci₄). Кажется неправомерным относить появление керамики в Греции ко времени, значительно предшествующему 5600 г. до н. э., поскольку она начинает широко применяться в Чатал Хююке VI А около 5900 г. до н. э. и в Хаджиларе — около 5700 г. до н. э.

Сходство древнейшей фессалийской керамики с посудой Чатал Хююка или Кызылкая не может служить достаточным основанием для датировки, поскольку совершенно такая же керамика встречается в горизонте II Чатал Хююка (ок. 5800 г. до н. э.), но есть уже в VI (5900 г. до н. э.). Одной из древнейших керамических культур в Фессалии предшествует бескерамическая культура, и в одном из ее поселений, Суфли Магула, найдены так называемые костяные рыболовные крючки и каменные «застежки» с ушком (последние обнаружены также в Гремносе). В то время как такие «застежки» происходят из Хаджилара VI, разрушенного около 5600 г. до н. э., «рыболовные крючки», которые почти несомненно были крючками для пояса, типичны для Чатал Хююка VI А, датируемого около 5950–5880 гг. до н. э.

Рис. 46. Костяные крючки для пояса и каменные «запонки»: а — в — из Суфли Магула, Фессалия; г — из Хаджилара VI; д — из Чатал Хююка VI.

Таким образом, бескерамическая культура Фессалии может датироваться временем до 5600 г. до н. э., а появление хорошей керамики, возможно, было связано с передвижением населения, принесшего керамику Хаджилара VI на Эгейское побережье, на Хиос, Скирос и далее. Длительному периоду пользования монохромной керамикой в Греции могло соответствовать развитие культур прибрежных районов Западной Анатолии до появления расписной керамики (красной росписи по белому фону и белой по красному) в Хаджиларе I (ок. 5250–5000 гг.), что хорошо согласуется с 5080 г. до н. э. — датой появления керамики с красной росписью по белому фону в Элатее, в Центральной Греции (и протосескло в Фессалии). В Фессалии культура периода барботинной керамики и посуды с орнаментом в виде сердечек, видимо, появилась из Македонии и сложилась в результате сношений с севером в период между культурой протосескло и культурой средненеолитического сескло (начинается ок. 5000 г. до н. э.). Следует подчеркнуть, что эту местную балканскую орнаментацию нельзя смешивать с киликийской пли левантийской либо с керамикой Далмы в Азербайджане. Обширные раскопки ранненеолитического поселения Неа Никомедиа в Македонии дают красноречивые примеры анатолийского влияния и его местной интерпретации.

В отличие от анатолийских поселений прямоугольные дома стояли здесь свободно, образуя поселение «открытого» типа. Дома были очень большого размера по сравнению с постройками Хаджилара VI и состояли из главной комнаты, кладовой или кухни и иногда хлева, все сооружалось из обмазанных глиной столбов. Большое помещение, в котором найдено пять похожих на анатолийские глиняных статуэток, видимо, было деревенским святилищем. Большая часть керамики покрывалась монохромной обмазкой и лощилась.

Сосуды красного, темно-желтого, сероватого цвета напоминают по формам керамику Хаджилара VI–V, но встречается и роспись красным по белому или белым по красному фону и более грубая посуда с отпечатками пальцев или ногтей. Комплекс этой керамики представляет реминисценцию протосескло и пресескло (отпечатки раковин cardium и т. д.) в Фессалии и позволяет относить ее к концу VI тысячелетия до н. э. Фрагменты кувшинов в виде пивных кружек, сосудов в форме фигуры богини также указывают на относительно позднюю дату (в Хаджиларе слои II и I), а найденные печати-штампы близки печатям из Хаджилара.

Рис. 47. Две фигурки из необожженной глины из святилища в ранненеолитическом поселении Неа Никомедиа в греческой Македонии.

Мертвых хоронили в скорченном положении на поселении, но без погребальных даров. Отпечатки на донцах сосудов свидетельствуют о существовании диагонального плетения, как в Хаджиларе и Чатал Хююке, а также двойного плетения, обнаруженного в Чатал Хююке VI.

В Неа Никомедиа ткачество уже было очень развито: найдены пряслица и грузила для ткацких станков. Каменные орудия невыразительны, как и в Хаджиларе; для производства орудий использовался кремень или шерт, но не обсидиан. Полированные топоры, тесла и резцы из серпентина не отличаются от своих анатолийских двойников. Часто встречаются костяные поясные крючки.

Основой хозяйства поселения Неа Никомедиа было земледелие и скотоводство; среди домашних животных преобладают овцы и козы, крупный рогатый скот и свиньи были менее распространены. Обнаружены зерна пшеницы, ячменя, чечевицы, горох, желуди и фисташки, но конкретные разновидности пшеницы и ячменя еще не известны; в этих данных ощущается настоятельная потребность.

Далее к северу и востоку существуют поселения, подобные Породину и Вршнику, дающие материалы того же времени; последнее поселение, в частности, датируется по С₁₄ около 5160 и 4915 гг. до н. э. (поздняя фаза, Старчево III?), что подтверждает археологические сопоставления. Во Вршнике, в окрестностях Софии и в долине Марицы, в Болгарии, распространена керамика с белой росписью, характерная для среднего неолита; ранний неолит дает только монохромные неорнаментированные сосуды или сосуды с барботинным орнаментом, отпечатками пальца или ногтя. Многие расписные сосуды имеют ножки, что характерно для Хаджилара II, а серпы, топоры и т. д., найденные в подобном Неа Никомедиа открытом поселении Караново, безусловно, сходны с аналогичными предметами из Хаджилара.

Рис. 48. Бело-красная расписная керамика из средненеолитических поселений Слатина и Кремиковцы в районе Софии, Болгария. Конец VI тысячелетия до н. э.

Однако при отсутствии раскопанных поселений этого периода в Западной и Северо-Западной Анатолии за пределами горного плато было бы неосторожно намечать слишком тесные связи между Хаджиларом и поселениями Греции, Македонии и Болгарии. Многое из того, что кажется странным сейчас, могло получить развитие в этой промежуточной области, до сих пор не 11€ затронутой раскопками. Пока мы не узнаем, что соответствовало Хаджилару на западном побережье Анатолии, невозможно будет сказать, были ли сходные культуры побережья Эгейского или Мраморного моря результатом первоначальной анатолийской колонизации или же плодом продвижения анатолийских передовых идей и культуры в область восприимчивого европейского субстрата.