Дрожь

Глава 31 Сэм 53 °F

Стоило мне только раз позволить себе мысль, что Бек может до сих пор находиться в человеческом обличье, как эта идея завладела мной целиком и полностью. Я потерял покой и сон, в голове у меня постоянно крутились способы выследить его. Одолевали меня и сомнения — забрать почту и купить молоко мог любой член стаи — но я ничего не мог с собой поделать. Надежда затмевала все. На следующее утро за завтраком мы с Грейс болтали о ее домашнем задании по математике — для меня это была китайская грамота, — о ее богатой взбалмошной подружке Рейчел и о том, есть у черепах зубы или нет, но на самом деле мысли мои были заняты Беком.

Я отвез Грейс в школу и попытался сделать вид, что не собираюсь прямиком отправиться к дому Бека.

Его там не было. Я и так это знал.

Однако проверить еще раз все равно не мешало.

По пути я обдумывал то, что позавчера вечером Грейс сказала про электричество и про молоко в холодильнике. Возможно, всего лишь возможно, что Бек окажется дома и снимет с меня груз ответственности за Джека и невыносимое бремя осознания того, что ты последний из стаи. Даже если в доме никого не окажется, я возьму запасную одежду и еще один томик Рильке, а потом поброжу по комнатам, вдыхая аромат воспоминаний о нашем братстве.

Всего три года назад все было совсем по-другому; тогда большинство из нас еще не утратило способность принимать свой подлинный, человеческий облик. В доме было не протолкнуться: Пол, Шелби, Ульрик, Бек, Дерек и даже бешеный Салем одновременно были людьми. Когда справляешься с безумием вместе, оно кажется не таким безумным.

Я свернул на дорожку, ведущую к дому Бека, и притормозил, с замиранием сердца заметив едущую впереди машину. Однако радость моя была преждевременной: это оказался незнакомый «шевроле-тахо». Загорелись тормозные огни, тусклые в сером дневном свете, и я опустил стекло, пытаясь уловить какой-нибудь запах. Однако не успел я ничего вынюхать, как хлопнула водительская дверца. Легкий ветерок донес до меня запах водителя, отчетливый и слегка отдающий дымом.

Бек. Я остановил «бронко» у обочины и выскочил на дорогу; из-за машины показался Бек, и губы мои растянулись в широкой улыбке. Его глаза на миг распахнулись, потом его лицо расплылось точно в такой же широкой улыбке; тонкие морщинки-лучики свидетельствовали о том, что делал он это часто.

— Сэм! — Голос Бека показался мне каким-то странным; я списал это на удивление. Его улыбка стала еще шире. — Сэм, слава богу! Иди сюда!

Он обнял меня и похлопал по спине тем дружеским жестом, который ему каким-то образом всегда удавалось не превратить в фамильярный. Должно быть, он научился этому за годы адвокатской практики; уж что-что, а обаять человека он умел. Я против воли отметил, что он еще больше раздался в талии и казался почти толстым. Не знаю, сколько рубашек на нем было надето под пальто для тепла, чтобы он не превратился в волка, но я разглядел два разноцветных воротничка.

— Где ты был?

— Я...

Я чуть было не начал рассказывать ему о том, как познакомился с Грейс и увидел Джека, но что-то меня удержало. Не знаю что. Точно не Бек, который смотрел на меня искренним взглядом своих внимательных голубых глаз. Дело было в чем-то другом, в каком-то странном запахе, слабом, но знакомом, от которого мышцы у меня свело, а язык прилип к гортани. Все было как-то не так. Как-то неправильно. Мой ответ прозвучал более уклончиво, чем я рассчитывал.

— Да так... в одном месте. Не здесь. Тебя тоже здесь не было, как я заметил.

— Угу, — подтвердил Бек и, обогнув машину, направился к багажнику. Я отметил, что она заляпана грязью. Грязью, которая пахла чужими краями, залепляла колесные арки и пятнала крылья. — Мы с Салемом ездили в Канаду.

Так вот почему в последнее время Салема нигде не было видно. С Салемом всегда было сложно: он и человеком-то был не вполне нормальным, так что и волк из него вышел тоже малость не в себе. Я был совершенно уверен, что это Салем тогда утащил Грейс с качелей. Каким образом Бек вынес путешествие на машине в компании Салема, для меня было загадкой. Еще большей загадкой было — ради чего.

Бек прищурился.

— От тебя пахнет больницей, — сказал он. — И выглядишь ты — краше в гроб кладут.

— Ну, спасибо, — откликнулся я. Видимо, рассказа о произошедшем все же было не миновать. Мне не верилось, что больничный запах не выветрился за неделю с лишним, однако сморщенный нос Бека говорил именно об этом. — Меня подстрелили.

Бек прикрыл рот ладонью.

— Господи. И куда? Надеюсь, не в какое-нибудь пикантное место?

Я похлопал себя по шее.

— Нет, ничего пикантного.

— Все в порядке?

Он имел в виду, с нами? Не узнал ли кто-нибудь о нас? «Есть тут одна девушка. Она потрясающая. Ей все известно, но это не страшно». Я произнес эти слова про себя, но они упрямо звучали как-то не так. Мне представилось, как Бек твердит мне, что мы не должны раскрывать нашу тайну никому со стороны. Поэтому я просто пожал плечами.

— Да в порядке, как обычно.

И тут в глазах у меня потемнело. Он ведь учует запах Грейс в доме.

— Господи, Сэм, — сказал Бек. — Почему ты не позвонил мне на мобильный? Когда тебя подстрелили?

— У меня нет твоего номера. Нового, я имею в виду.

Нам приходилось каждый год менять номера, поскольку за зиму прежние становились недействительными.

И снова мне не понравилось выражение его лица. Сочувствие. Нет, жалость. Я сделал вид, что не заметил его.

Бек порылся в кармане и вытащил сотовый телефон.

— Вот, держи. Это Салема. Ему он больше не понадобится.

— Гавкни один раз, если «да», и два, если «нет»?

Бек усмехнулся.

— Именно. Мой номер уже забит в память. На, пользуйся. Надо будет только зарядник купить.

Мне показалось, что он собирается спросить у меня, где я живу, а отвечать мне не хотелось, поэтому я кивнул на «тахо».

— Так чего ради вся эта грязь? Вся эта поездка? — Я постучал кулаком по крылу машины и, к моему изумлению, услышал ответный стук. Пожалуй, даже грохот, как будто кто-то изнутри ударил по машине ногой. Я вскинул бровь. — Там что, Салем?

— Он в лесу. Этот подонок превратился в волка в Канаде, так что мне пришлось везти его обратно в багажнике, а он линяет как сумасшедший. И знаешь что? Я думаю, что он ненормальный.

Мы с Беком как по команде расхохотались; можно подумать, это была новость.

Я взглянул на то место, где почувствовал удар.

— Так что там грохочет?

Бек вскинул брови.

— Наше будущее. Хочешь взглянуть?

Я пожал плечами и отступил назад, чтобы он мог открыть багажник. Если я полагал, что готов увидеть то, что оказалось внутри, то жестоко ошибался.

Задние сиденья «тахо» были сложены, чтобы освободить больше места, и в багажник были затолканы три тела. Человеческих. Один сидел, неловко прислонившись к спинке сиденья, другая скорчилась в позе человеческого эмбриона, третий, изогнувшись, лежал вдоль двери. Руки у всех троих были связаны пластиковыми ремешками.

Почувствовав на себе мой взгляд, парень, привалившийся к спинке сиденья, уставился на меня в ответ налитыми кровью глазами. Он был моего возраста, может, чуть-чуть помладше. Руки у него были в крови, как и пол в машине. А потом в нос мне ударил их запах: металлический запах крови, потный страх, запах земли, тот же самый, что исходил от заляпанных грязью колес «тахо». И волчий дух, повсюду — запах Бека, Салема и других, незнакомых волков.

Девчонка, съежившаяся на полу, дрожала, а когда я повнимательнее пригляделся к парнишке, впившемуся в меня взглядом, то заметил, что и его тоже бьет дрожь, а пальцы сжимаются и разжимаются, сплетенные в перепутанный узел страха.

— Помогите, — прошептал он.

Я отшатнулся; ноги отказывались меня держать. Прикрыв рот ладонью, я заставил себя подойти поближе. Мальчишка смотрел на меня умоляющим взглядом.

Краем сознания я отметил, что стоящий рядом Бек наблюдает за мной, но все равно не мог отвести глаз от этих ребят. Собственный голос показался мне чужим.

— Нет. Нет. Их укусили. Бек, их укусили.

Я обернулся, схватился за голову, повернулся обратно, чтобы еще раз взглянуть на эту троицу. Мальчишку колотило, но он не сводил с меня настойчивых глаз. «Помогите».

— Черт побери, Бек. Что ты натворил? Что ты, черт тебя дери, натворил?

— Ты закончил? — осведомился Бек хладнокровно.

Я снова обернулся к нему, зажмурился, опять открыл глаза.

— Закончил?! Как я могу закончить? Бек, эти ребята вот-вот превратятся в волков.

— Я не намерен ничего с тобой обсуждать, пока ты не возьмешь себя в руки.

— Бек, ты это видишь? — Я наклонился, глядя на девчонку в обтягивающей «вареной» футболке, цепляющуюся за окровавленный коврик на полу багажника. Ей было от силы восемнадцать. Я попятился, как будто это могло заставить их исчезнуть. — Что происходит?

Парнишка застонал, уткнувшись лицом в связанные запястья. Кожа его стала пепельно-серой: превращение началось.

Я отвернулся. Я не мог на это смотреть. Слишком хорошо помнил, что мне самому пришлось пережить в первые дни. Я просто стоял, обхватив голову руками и зажимая ее между запястьями точно в тисках, и монотонно повторял: «Черт, черт, черт», пока не убедил себя, что не слышу их воплей. Они даже не звали на помощь; наверное, уже поняли, что дом Бека стоит на отшибе и никто все равно их не услышит. Или просто сдались.

— Поможешь мне перетащить их в дом? — спросил Бек.

Я крутанулся ему навстречу и увидел, как волк стряхнул с себя ставшие слишком большими пластиковые ремешки и футболку; девчонка у него под ногами застонала, и он с рычанием отпрянул. В мгновение ока Бек по-звериному гибким движением вскочил в машину и шваркнул его об пол. Одной рукой он стиснул волчьи челюсти и впился взглядом в глаза.

— Не вздумай лезть в драку, — рявкнул он на волка. — Ты здесь никто.

Бек отпихнул волчью морду, и голова зверя, безвольно мотнувшись, глухо стукнула об пол. Его опять начало трясти; он готов был снова превратиться в человека.

Господи. Я не мог на это смотреть. У меня было такое чувство, как будто это я сам переживаю все заново, как будто это я не знаю, в чьей шкуре буду через секунду. Я перевел взгляд на Бека.

— Ты специально это сделал?

Бек присел на краешек машины, как будто рядом с ним не было ни содрогающегося в конвульсиях волка, ни исходящей криком девчонки. Ни того, третьего, — он до сих пор не подавал признаков жизни. Отдал концы?

— Сэм, возможно, это мой последний год. Скорее всего, в следующем году я уже не превращусь в человека. Мне и в этом-то году пришлось пошевелить мозгами, чтобы не превратиться обратно в волка. — Он перехватил мой взгляд, устремленный на его многочисленные воротнички, и кивнул. — Нам нужен этот дом. Он нужен стае. И защитники нужны, которые способны перекидываться. Ты же сам знаешь. Полагаться на людей мы не можем. Мы должны сами заботиться о себе.

Я промолчал.

Он тяжело вздохнул.

— Для тебя этот год тоже последний, да, Сэм? Я вообще думал, что ты в этом году не будешь превращаться. Когда я превратился в человека, ты еще был волком, хотя на самом деле все должно было быть наоборот. Не знаю, почему тебе выпало так мало лет. Возможно, это из-за того, что твои родители с тобой сделали. Ужасно обидно. Ты лучший из них.

Я ничего не ответил, потому что у меня не хватило дыхания. Все, на чем я мог сосредоточиться, была запекшаяся в его волосах кровь. Я замечал ее раньше, потому что волосы у него были темно-рыжие, но из-за крови они склеились и образовали жесткий вихор.

— Сэм, кто, по-твоему, должен приглядывать за стаей? Шелби? Нам нужны были новые волки. Несколько волков, которые только стали оборотнями, чтобы можно было еще лет восемь — десять ни о чем не беспокоиться.

Я не сводил глаз с запекшейся крови в его волосах.

— А Джек? — тусклым голосом спросил я.

— Парнишка с ружьем? — Бек поморщился. — Скажи спасибо Салему с Шелби. Я не могу сейчас его искать. Слишком холодно. Придется ему самому на нас выходить. Главное, чтобы он за это время не натворил глупостей. Надеюсь, у него хватит ума держаться подальше от людей, пока он не стабилизируется.

Девчонка рядом с ним закричала — тоненько и пронзительно, из последних сил. Между двумя приступами дрожи кожа ее сменилась молочно-голубой, волчьей. По спине пробежала волна, руки вскинули тело, превращаясь в мощные лапы. Я вспомнил эту боль так отчетливо, словно сам превращался в волка, — боль утраты. Пронзительная мука того мгновения, когда я переставал быть собой. Утрачивал то, что делало меня Сэмом. Ту часть меня, которая помнила имя Грейс.

Я смотрел, как она борется, и в глазах у меня стояли слезы. Мне хотелось схватить Бека и вытрясти из него душу за то, что он сделал с ними. Но какая-то часть меня отстраненно думала: «Слава богу, что Грейс не пришлось пройти через все это».

— Бек, — сказал я и поморгал, прежде чем взглянуть на него. — Гореть тебе за это в аду.

Дожидаться его ответа я не стал. Я молча ушел, жалея, что вообще сюда приехал.

В ту ночь, как и во все остальные ночи с тех пор, как я ее встретил, я лежал, обнимая Грейс, и прислушивался к приглушенным голосам ее родителей в гостиной.

Они были такие шумные, то смеялись, то болтали, то гремели посудой в кухне, хотя я ни разу не видел никаких следов их стряпни. Они напоминали мне студентов, которые нашли младенца в корзине и не имели ни малейшего понятия, что с ним делать. Какой была бы Грейс, живи она в моей семье — в стае? Будь рядом с ней Бек?

В ушах у меня звучали слова Бека, подтверждавшие то, чего я страшился. Все так и было, это действительно мой последний год.

— Вот и все, — выдохнул я беззвучно, как будто примериваясь к этим словам.

Грейс в бережном кольце моих рук вздохнула и уткнулась мне в грудь. Она уже спала. В отличие от меня, которому приходилось охотиться на сон с отравленными стрелами, Грейс засыпала в мгновение ока. Я ей завидовал.

Перед глазами у меня снова и снова вставали Бек и те ребята.

Мне хотелось рассказать об этом Грейс. И не хотелось ей об этом рассказывать.

Мне было стыдно за Бека, я разрывался между верностью ему и верностью самому себе — а ведь до сих пор я даже не сознавал, что это не одно и то же. Мне не хотелось, чтобы Грейс плохо о нем думала, но необходимо было с кем-нибудь поделиться, снять со своей души этот непосильный камень.

— Спи давай, — пробормотала она еле слышно и просунула руку мне под футболку, что отнюдь не способствовало засыпанию.

Я со вздохом поцеловал ее сомкнутые веки. Она довольно засопела и прошептала, не открывая глаз:

— Тише, Сэм. Что бы тебя ни беспокоило, это может подождать до утра. А если не дождется, значит, не так уж оно было и важно. Спи.

И я послушно уснул.