Друг стад

17

Для меня поездка в батлеровский супермаркет — испытание не из приятных, так что я старался по мере возможностей ее избежать. Но время от времени Джан просила меня по пути домой из клиники по-быстрому заглянуть к Чарли Хейлу, купить то одно, то другое. Ее наставления касательно того, где именно искать в магазине необходимый предмет, для покупателя-любителя не всегда бывали ясны, зато марка, цена и размер указывались с точностью.

Нет, мне не жалко было тратить время на хождение по бесконечным проходам вдоль тысячи полок в поисках нужного товара. От магазинов меня отпугивала вероятность столкнуться с клиентами, которые прицепятся ко мне, как репьи, без устали тараторя про своих любимцев или скотину. Такой разговор отнюдь не сводится к вопросам здоровья: речь непременно пойдет о том, какие новые трюки освоил Ровер и как коровы снесли изгородь и объели соседскую кукурузу. Обычно я люблю такие беседы, но только не в бакалее, когда часами раздумываешь, какой именно стиральный порошок или отбеливатель заказала Джан. Кроме того, страшно неловко вести дискуссию о дизентерии, переминаясь с ноги на ногу напротив отдела кулинарии, который, как правило, не более чем полка с копчеными колбасами в секции «Мясо». В графстве Чокто гастронома как такового просто не существует.

Меня всегда удивляло, почему, во всеуслышание обсуждая недуги, имеющие отношение к пищеварению и репродуктивным функциям, или смерть какого-нибудь своего питомца, владельцы животных непременно повышают голос. Я краснею до ушей, стою, засунув руки в карманы синего комбинезона, нервно пошаркивая ногами и всем видом своим говоря, что плевать я на это хотел, в то время как покупатели, любимцев не имеющие, останавливаются, смотрят на нас во все глаза и настораживают уши уже в конце прохода, заворачивая у ведра и швабры. Однако, повествуя о том, что любимец их поправился воистину чудом, — а все благодаря редкому умению и состраданию местного ветеринара, люди почему-то переходят на шопот.

В магазине было полным полно народу, как это обычно водится в пятницу вечером; я торопился вернуться домой с заказанным Джан сыром, так что, надвинув кепку «Фанкс Джи Гибрид» на самый лоб, я «просочился» сквозь рассредоточенную толпу у первой кассы, даже не кивнув встречным дамам, а затем резко свернул в секцию мыла, срезая путь до молочного отдела. К сожалению, сей же миг в поле моего зрения возникла дама с подсиненными, безупречно уложенными волосами, толкающая перед собою тележку с чихуахуа, она вырулила из соседнего прохода через несколько секунд после меня. По спине у меня пробежал холодок: я узнал в собачке недавнюю и очень сквернохарактерную пациентку. Но прятаться было поздно.

«Как же их зовут? Ну, как же их зовут?» — шептал я про себя. Как раздражала меня эта моя полная неспособность запоминать имена! Бывало, чем больше стараешься, тем сильнее «тормозишь».

«Прелесть! Ну, конечно же! А она — миссис Браун. Миссис Бозо Браун!» Я мысленно поздравлял себя с победой, — и тут раздался приветственный вопль.

— Ох, доктор! — заворковала миссис Бозо Браун. — Я как раз вас вспоминала. Ужасно не хочется вас беспокоить, пока вы «Клорокс» покупаете, но моя Прелесть так кашляет, и горло у бедняжки опять побаливает! Вы ей лобик не пощупаете, нет ли температуры? У меня такое предчувствие, что есть. — Меня всегда озадачивало, как именно миссис Браун и прочие владельцы чихуахуа с уверенностью определяют, что у их любимцев болит горло, даже не заглянув им в пасть. Видимо, судят по тому, как пациент облизывается или судорожно сглатывает. Как бы мне хотелось прослушать тридцатиминутный курс переподготовки о фарингитах у собак и еще один, часа на три с половиной, о гуманных способах фиксации маленьких негодников.

— Ну, конечно же, — согласился я, смиряясь с досадной неизбежностью и с опаской потянулся к собачонке. Реакция не заставила себя ждать — и улыбка моя растаяла, точно ее и не было.

— Гр-р-р! Гав! Гав! Гав! Гр-р-р! — рявкнула невоспитанная моська. Я поспешно отдернул руку от тележки и ее кусачего содержимого. Зубы щелкали вовсю, и слюна летела во все стороны; так что на всякий случай я спрятал драгоценную правую конечность в недра заднего кармана.

Не обладая ни вилами, ни рогами, ни заостренным хвостом, эта собачонка слыла в округе настоящим чертенком. Она вечно нападала на псов куда крупнее ее самой и пыталась отгрызть лодыжки гостям дома Браунов. Помню, какой страх я испытывал, когда Прелесть привозили в клинику с хроническим заболеванием горла или для профилактического осмотра. Не раз и не два я пытался избавиться от этого сокровища, переадресовав нашу Прелесть коллеге из Меридиана.

— Доктор Макданьел из Ред-Хилла, Миссисипи, — один из лучших специалистов по серьезным заболеваниям горла, кого я знаю, — нахваливал его я. — Он прослушал несколько кратких образовательных курсов по кашлю у собак и специализируется как раз на проблемах Прелести. Самый настоящий ухо-горло-нос!

Однако доктор Макданьел отослал Прелесть обратно ко мне, вместе с восторженными отзывами о том, что в обращении с мелкими собаками лучшего профессионала, чем я, не найти: дескать, миссис Браун несказанно повезло, что в ее городе есть такой внимательный, такой талантливый ветеринар! Я живо представлял себе, как подлый тип хихикает у себя на псарне, зная, что побил меня моим же оружием.

— Прелесть! — вскричала она. — Как тебе не стыдно! Не смей нападать на нашего славного доктора, он же просто пытается помочь тебе! — Эту фразу я слышал столько раз, что поневоле задумывался, не является ли она своего рода символом веры владельца чихуахуа.

Как и следовало ожидать, прочие покупатели уже выглядывали из-за угла, предвкушая скандал. Работники магазина, расставлявшие товары по полкам, приросли к месту, — банки свинины, бобов и окры так и застыли в воздухе, и с надеждой ждали, чтобы собака покусала-таки намеченную жертву. Я сгорал со стыда; миссис Браун отчитывала Прелесть, а та затаилась на дне тележки, спрятавшись среди коробок чернослива с вынутыми косточками и связок турнепса. Я видел, как моська пристыженно облизывается, жалобно глядя вверх огромными скорбными глазами и поджав хвост на всю длину.

А миссис Браун продолжала распекать несуразную собачонку, ссылаясь на золотое правило («Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой!») и цитируя Священное Писание, — а затем принялась в подробностях описывать, как упорно я грыз гранит науки в ветеринарном колледже, и все для того, чтобы спасать заболевших собачечек. Возможно, в словах ее и заключалось зерно истины, но в тот момент я бы предпочел работать со здоровенной коровой.

— Может быть, если вы возьмете ее на руки, она не будет так бояться, предложила дама, извлекая моську из тележки, — и сунула ее прямо мне под нос.

— Господи милосердный! — сказал я себе. — И как это меня вечно угораздит попасть в такую ситуацию! А тут еще зевак понабежало! — Вокруг и впрямь собралась целая толпа: еще минуту назад все эти люди страшно торопились куда-то, а теперь вот наслаждались бесплатным представлением в ряду номер шесть.

Хорошая новость состояла в том, что Прелесть, хотя и дрожала всем тельцем и пускала слюни мне в правый карман, вела себя куда лучше, чем прежде. И уже не пыталась укусить меня, когда я опасливо дотронулся до ее головки левым кулаком.

— У нее и впрямь легкий жар, — объявил я. — Температура повышена на градус-другой.

— Я так и знала! Ох, я так и знала! — громко оповестила толпу миссис Браун. — Бедняжка больна! — Тут в голову мне пришла свежая мысль.

— Пожалуй, выпишу-ка я вам рецепт, — предложил я, шаря в карманах. Где-то тут у меня листочек завалялся. Тогда вы сможете по пути зайти в аптеку — и фармацевт вас сразу обслужит.

— Рецепт? Вот уж не думал, что бывают рецепты для собак! — воскликнул кто-то от полки с чистящими средствами. Прочие недоверчиво покачали головами.

— Конечно, бывают; и для кошек тоже! — отвечал я, выдавливая из себя улыбку.

— Как насчет лошадей и быков? — вопросил местный комик.

— Сколько угодно; вот только листки требуются покрупнее, — отозвался я.

Я перехватил Прелесть левой рукой, подошел к полупустой полке и нацарапал на оборотной стороне чека требование на сульфапрепарат, — причем как можно неразборчивее. Некоторые считают, что рецепт — такая штука, которую невозможно прочесть даже самому опытному фармацевту.

— Да это же чек! — воскликнула миссис Браун, принимая от меня листочек. — А его у меня примут?

— Конечно! Если у фармацевта возникнут какие-то проблемы, пусть перезвонит мне. — Мысленно я взял на заметку положить в бумажник несколько рецептурных бланков, — на случай таких вот «консультаций» в бакалее.

Толпа постепенно расходилась. Миссис Браун убрала рецепт в сумочку, и тут послышался гулкий голос Хэппи Дюпри, самозваного консультанта при моей практике и собрата по рыбалке.

— Ох, черт, — пробормотал я себе под нос. — Если Хэппи увидит меня с этой собачонкой на руках, он же мне до самой смерти проходу не даст! — Но тот уже углядел переполох — и двинул прямиком ко мне.

— Что за шум, а драки нету, доктор Джон? И что это у вас за крыса-переросток? — прогудел он.

— Привет, Хэппи, — произнес я сквозь стиснутые зубы, изображая улыбку. — Это — Прелесть Браун, маленький чихуахуа миссис Браун. Ну, разве не симпатяшка?

— Так это собака? — переспросил он потрясенно.

— Да будет вам известно, сэр, что моя Прелесть скорее человек, чем собака. Она спит на моей постели и я люблю ее так, как вы и вообразить не способны, — отрезала миссис Браун, забирая у меня пациентку, прижимая ненаглядное сокровище к груди и осыпая поцелуями лохматую голову.

— Ну, не очень-то вы ее любите, раз доверяете ее этому коновалу, фыркнул Хэппи. — Он тут на днях мою лучшую корову на тот свет отправил!

Миссис Браун, усаживавшая Прелесть обратно в тележку, слегка опешила. Но тут же пришла в себя.

— Я перезвоню вам завтра, если бедняжке лучше не станет, — улыбнулась она мне. Затем обернулась к Хэппи и смерила его негодующим взглядом.

— Сэр, вы — грубый мужлан! — возвестила она, схватила с полки банку «Сани-Флаш» — и ретировалась восвояси.

Несколько секунд царило молчание, — нарушал его лишь мой сдавленный смех. Хэппи провожал удаляющуюся даму взглядом, медленно качая головой.

— Слушай, Хэппи, ты бы поделикатнее с собачницами, что ли! Людям не по душе, когда их любимцев крысами обзывают, — предостерег я.

— Так может, тебе пора «забить» на дамочек с их комнатными собачонками! — фыркнул он. — Больше времени на охоту да рыбалку останется.

— Ах, да заткнись ты, ради Бога! — простонал я на прощанье.

Минуту спустя, медитируя над огромными сырами, я заслышал поскрипывание тележки и тяжелую поступь инженерных сапог на толстой подошве. Звук явно приближался к молочному отделу. По сапогам я тут же распознал Карни Сэма Дженкинса, легендарного ветеринара-самоучку графства Чокто.

— Здрасть, Док, — прямо-таки проорал он, доставая с полки галлоновую бутыль «Борденз». — Что, мисс Док и вас за покупками отправила?

— Ага, сами знаете, каково оно. Терпеть не могу сюда заходить: кто-нибудь да непременно захочет потолковать о больной собаченции. Но у Джан и без того забот полон рот с детьми и хозяйством, так что я пытаюсь помогать по мере сил. Кстати, как там молочная корова вашего соседа?

Слишком поздно осознал я, что Карни Сэму вроде бы не полагается покупать молоко, так что насчет коровы разумнее было бы попридержать язык. В конце концов, черная джерсейка снабжала молоком всю округу. Несколько дней назад я лечил ее от отравления кальмией.

— Ах, доктор, ОКОЛЕЛА она! — ответствовал Карни Сэм. Его зычный голос эхом раскатился по магазину, точно оратора подключили к системе звукоусилительной аппаратуры. Сей же миг воцарилась тишина, вот только кондиционеры гудели, да жужжала ленточная пила мясника, вгрызаясь в замороженную тушу.

— ОХ, ДА, ОКОЛЕЛА, как есть ОКОЛЕЛА, и пяти минут не прошло, как вы уехали! — повторил мой собеседник. — Жаль, вы ее не полечили от ЧЕРВЯКА В ХВОСТЕ, как я советовал! А я вот теперь изволь покупать эти дорогущие жиденькие голубые помои! — Многие местные жители постарше, привыкшие к непастеризованному, негомогенизированному молоку прямо из-под семейной коровы, переработанное магазинное молоко окрестили «голубыми помоями» из-за низкого содержания в нем жира и отчетливого голубоватого оттенка.

И снова покупатели с тележками затормозили на полпути и оглянулись в нашу сторону. Некоторых явно потрясли известия о смерти коровы, которую со всей очевидностью лечили неправильно, раз уж Карни Сэм так утверждает.

«Вот вечно так со мною бывает, стоит сунуть нос в этот треклятый магазинишко!» — проворчал я про себя, оглядываясь в поисках путей к отступлению. В конце ряда, в секции яиц наблюдалась тетушка Сисси Бейли: она открывала картонки, проверяя, нет ли битых. Туда мне идти не хотелось: ее старый пес на днях скончался в клинике от почечной недостаточности. С противоположного конца к молочному отделу целеустремленно двигались несколько моих клиентов; кое-кто беззвучно шевелил губами, явно репетируя вопросы, заготовленные для целителя их любимцев. Однако всякий раз, как Карни Сэм во всеуслышание возглашал: «ОКОЛЕЛА!», они на мгновение замирали на месте с открытыми ртами, склонив набок головы и словно размышляя про себя, а стоит ли вообще советоваться с ветеринаром-убийцей.

«Может, удастся спастись в обход», — подумал я, глядя на узкий проход между полкой с творогом и выставкой консервированной ветчины. Но едва я сделал шаг в том направлении, как Теодор Миллер, работающий на полставки мясник, попытался отрезать меня от желанного выхода. Вытирая жирные руки о некогда белый передник, он преградил мне путь к отступлению.

— Док, я насчет моей лошадки, — начал он. — Ей так и не полегчало. Я вот думаю…

Но тут, оборвав его на полуслове, на помощь мне пришли высшие силы. Свет мигнул раз, другой — и в магазине воцарилась благословенная тьма. На мгновение наступила тишина, если не считать нескольких испуганных вскриков, да грохота тележек, врезавшихся в полки с консервами.

— Сейчас посвечу, — выпалил я, извлекая из кармана комбинезона фонарик в виде авторучки. — Где тут у вас «пробки»?

— Налево, Док, вон туда, — указал Теодор. Собственно говоря, все звали его Тайдоу, — так на Юге произносят имя «Теодор».

«Ура, могу сбежать через черный ход», — пробормотал я себе под нос, бросая тележку на произвол судьбы. Теперь мы пробирались через секцию свиных рубцов и требухи.

— Тайдоу, а где тут задняя дверь? — спросил я, спотыкаясь о корзины с клубникой и мешки с луком. Мне нужно по-быстрому вернуться в клинику!

— Точнехонько у вас за спиной, Док.

— Тайдоу, держи-ка фонарик. Увидимся позже, — ответствовал я, заметив пробивающийся сквозь щели солнечный свет.

— Да ступайте, Док, ступайте; надо ж вам проверить, как там, в клинике, со светом. Но эта моя кобылка, она…

Но я уже перескочил через груду ящиков, обогнул несколько мешков с картошкой и боком задел здоровенную кипу коричневых бумажных пакетов. А затем нырнул в заднюю дверь, спрыгнул с погрузочной платформы и вскорости уже резво мчался в обход здания, а затем наперерез через двор к моему стоящему наготове верному пикапу.

— Фу! Слава Богу! — прошептал я, поднимая глаза к небесам. — За мной явно присматривают. — Но когда я рысил мимо парадной двери, дорогу мне преградила кассирша. В руках она держала небольшую коробочку с просверленными в стене дырками.

— Я так надеялась, что вы или ваша жена сегодня к нам заглянете, сказала она. — Не посмотрите ли этого котенка? — Она извлекла на свет крохотного белого котеночка не больше двух месяцев от роду, блохастого, грязного, со свалявшейся шерстью.

— Ваша жена в котятах здорово разбирается, хоть и не ветеринар. Может, хоть вы мне скажете, что с этим не так. — То, что кассирша явно больше доверяла познаниям Джан, нежели моим, меня ничуть не задело.

— Нет проблем. Обработайте его хорошенько порошком от блох, дайте банку сардин в масле, а в понедельник утром привезите ко мне в офис.

— Поняла, Док. Очень вам признательна — чек за мной.

Уже отъезжая, краем глаза я различал фигуры покупателей, столпившихся перед дверями магазина. Некоторые указывали пальцем на ренегата-ветеринара, удирающего во все лопатки. Я чувствовал себя распоследним идиотом, что позорно сбежал с места событий, однако в тот момент у меня просто не было времени на многочасовые семинары на тему ухода за животными и здоровья конских табунов… нет уж, с меня достаточно!

— А про сыр ты, никак, позабыл, дорогой? — спросила Джан, едва я переступил порог черного хода.

— Гхм, нет, они закончились.

— Закончились! Это как это закончились! Ни в одном магазине Америки сыры закончиться не могут! — возмутилась она. — Мне сыр к ужину нужен!

— Послушай, загрузи-ка детишек в машину и поехали в «Дейри Квин»! Мне тут утром в клинику позвонила Терри, сказала, что сегодня у нее в меню фаршированные перчики. Может, к тому времени, как мы подъедем, толпа рассосется.

Несколько минут спустя мы уже входили в небольшой ресторанчик и перекидывались шуткой-другой с Терри, одной из совладелиц заведения. За отдельным столиком обосновались посетители из пригорода; мы поздоровались и с ними. Похоже, для того, чтобы подкрепиться в тишине и покое, время мы выбрали куда как удачно. Очень скоро Терри подоспела к нам и принялась записывать наш заказ, перемежая деловые реплики коротенькими байками про своего «венгерского терьера». Пса звали Беспалый: у бедняги не хватало двух пальцев.

— Том и Лайза, держу пари, вы оба не откажетесь от здоровенного гамбургера и картошечки «фри», так? И по стаканчику кока-колы? Доктор Джон, а вам, наверное, фаршированных перчиков и два стакана молока, — тараторила она. — Ох, а вы слышали, как давеча ночью в соседском дворе Беспалый загнал на дерево опоссума? Я просто вне себя была! Джан, вам к цыпленку капусточки или кукурузной каши? А на следующий день он и заявись домой со здоровущей крысой! Вы так, навскидку, не вспомните, когда ему полагается следующую прививку от бешенства делать?

— Кажется, в июне, — ответствовала Джан.

— Ага, так я и думала: помню, погода стояла жаркая, и…

— Я-то как раз не помню, Терри, но зато знаю наверняка, что с голоду умираю. Вы не поторопились бы с молоком и кукурузными хлебцами?

— О'кей, вот вернусь, еще с вами кое о чем посоветуюсь, — отозвалась Терри, и, пританцовывая, унеслась прочь. Я оглянулся на Джан — и пожал плечами. Похоже, нам даже отдохнуть и поужинать на свободе не удастся без того, чтобы не зашел разговор о делах.

Несколько минут спустя я услышал, как позади меня открылась входная дверь — и, судя по звуку шагов, вошедший направился в нашу сторону. Джан улыбнулась и заговорила с кем-то, обосновавшемся в закутке за моей спиной. Над моим левым плечом внезапно нависла рука.

— Спасибо, Док, за фонарик. Свет включили буквально через пару минут после того, как вы уехали. — Это был Тайдоу, мясник из магазина. Он неуклюже попытался протиснуться в наш закуток между Лайзой и мной.

— Док, я вот все про свою старую кобылу думаю. Ну, вот недужится ей, и все тут! Вы, часом, не знаете, что с ней такое?

Лайза с Томом взирали на Тайдоу, точно на сумасшедшего. Мы с Джан переглянулись — и не сдержали улыбок.

Приятно, когда владельцы животных так уважают своего ветеринара, что советуются с ним насчет своих питомцев, даже если консультация происходит вдали от рабочего кабинета. Однако иногда еще приятнее было бы зайти в супермаркет или в «Дейри Квин», твердо зная, что там не придется выслушивать историй про околевшую корову или собаку, страдающую расстройством желудка.

Некоторые мои более практичные коллеги уверяют, что никогда не осматривают мелких животных и не выписывают рецептов на клочке бумаге в секции «Клорокс» местной бакалеи. Держу пари, они или стороной обходят магазины, популярные среди их клиентов, или надевают накладной нос и очки. А может, просто говорят людям: «Дайте ему детский аспирин и позвоните мне утром!»