Друг стад

4

Как я ни радовался тому, что наконец-то стою на своих ногах и практика моя процветает, еще отраднее было наблюдать, как возводится здание нашей новой клиники. Вестер Кроусон, наш подрядчик, приступил к строительству в конце мая; он и его бригада работали короткими «бросками» в промежутках между другими заказами, иногда наезжая на рассвете или даже в темноте, чтобы несколько часов потрудиться над бетонными плитами или деревянной обшивкой. Я заглядывал на стройку едва ли не каждый день, порою изучая результаты дневных трудов глубокой ночью, в свете фар. А Джан всегда интересовалась строительством, так что ее постоянное присутствие на месте событий избавляло меня от необходимости принимать решение касательно десятка всяких мелочей.

Поскольку со строительством я столкнулся впервые, меня поражало обилие то и дело возникающих заковык и вопросов. Цвет стен, разновидность плитки для пола, дизайн и цвет сантехники, даже высота полок в лаборатории, — обо всем этом я никогда не думал и, честно говоря, охотно махнул бы рукой на подобные пустяки, однако и эти детали следовало учесть. Джан, напротив, обожала разбираться с такого рода мелочевкой и от души наслаждалась происходящим. А вот мне всего-навсего хотелось, чтобы строительство поскорее завершилось и мы бы смогли начать прием пациентов. Нам уже вовсю названивали потенциальные клиенты. «Ну, как только достроится этот ваш собачий госпиталь», — говорили они.

Многие визитеры считали своим прямым долгом заглянуть на стройку и высказать свои предложения касательно тех или иных аспектов строительства. Все они считали себя экспертами, и у каждого было твердое и непогрешимое мнение насчет нашего здания. Обычно гости указывали на какой-нибудь пустячный просчет, заметить который мог лишь их натренированный, опытный глаз.

— Док, неужто вы тут и поставите парадную дверь? — потрясенно спрашивал один.

— Ну да, а в чем проблема?

— Так она ж у самого края здания. Надо бы сдвинуть ее влево дюйма на два-три.

— Зачем? Какая, в сущности, разница?

— Да она ж не будет открываться во всю ширь. Там стена мешается. На вашем месте я бы заставил подрядчика переделать. Ну, конечно, это ваша клиника… — Критикан вздыхал и многозначительно умолкал.

Другим не пришлись по душе плоская крыша, размещение здания на участке или светлокоричневая краска для наружних стен, но меня это все отлично устраивало, и я упражнял свои дипломатические таланты, отделываясь от этих бесплатных непрошеных консультантов при помощи одобрительной улыбки и нескольких благодарственных слов.

— Давай-ка устроим торжественное открытие, — предложила Джан однажды вечером. — Вестер сегодня объявил мне, что через несколько дней можно будет въезжать, — как только посыпят гравием парковочную площадку и в здании побывает инспектор. Накроем-ка в лаборатории стол, — ну, пунш там, домашнее печенье, — а гости пусть везде походят и посмотрят, или даже экскурсию-другую организуют, ежели захотят.

— Вот уж не знал, что город Батлер должен проинспектировать мое здание, прежде чем я получу дозволение вселяться. Собственно, кому какое дело? — вознегодовал я. — Дома, если мы хотели построить сарай или, скажем, коровник, мы строили — и вся недолга. И никого это не касалось, кроме нас.

— Джон, ну ты же знаешь, что в сфере строительства существуют свои законы и своя бюрократия, особенно в городе. Это все — во имя защиты прав заказчика. Если бы не инспекция, кто знает, как тебе напакостил бы халтурщик-электрик или водопроводчик! — отвечала Джан. — Не беспокойся: я все скоординировала с властями. — Я в очередной раз изумился: и откуда моя жена знает всю бюрократическую подноготную, если никогда прежде строительством не занималась. Однако я знал, как основательно подходит Джан к любому начинанию: свидетельством того стали подробные заметки о ценовых сметах, датах доставки и прямых квотах различных поставщиков оборудования и инвентаря.

— Так, — проговорила Джан, сверяясь с блокнотом. — Думаю, мы переедем из нашего маленького офиса на новое место за недели две-три, если станем заниматься перевозками по вечерам и днем между приемами. Пожалуй, прежде, чем устраивать праздник в честь открытия клиники, надо, чтобы деловая практика уже наладилась: пусть наши гости своими глазами увидят собак — в конурах, порошок против блох — на стойке, а нас — непосредственно в деле. Таким образом, торжественное открытие переносится на начало осени, — вот только хорошо бы успеть до футбольного сезона, а то всем не до того будет.

— Ты считаешь, кто-нибудь придет? — удивился я.

— Еще как придут! АВМА уже проводила опросы, и выяснилось, что людей хлебом не корми, дай посмотреть, что происходит в «недрах» ветеринарных клиник! Все подтверждается документами! — Было ясно со всей очевидностью, что не мне спорить с «документацией» Американской Ветеринарной Медицинской Ассоциации.

— Хорошо, будь по твоему, — согласился я. — Выбери день, а потом сверься с этими твоими власть имущими приятелями, чтобы наше торжество не совпало с каким-нибудь там праздником или охотой на крыс.

— Пап, а можно, наш садик тоже придет? — спросил Том.

— Ну, конечно. Отличная идея! — похвалил я. — Джан, а ты что думаешь? Ну, то есть, некоторым детишкам, возможно, не понравится запах витаминов Б и глистогонного…

— Миссис Минслофф уже говорила со мной насчет экскурсии. Держу пари, дети будут в восторге, — отвечала Джан. — Для них такой поход очень полезен с познавательной точки зрения; кроме того, они поймут и оценят необходимость заботиться о здоровье своих любимцев. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них хоть раз в жизни видел ветеринарную клинику.

— А мне прийти можно? — спросила Лайза. Ей еще не исполнилось четырех, но она считала себя куда старше и стремилась быть везде, куда направлялся ее пятилетний брат.

— Конечно, можно, Лайза-Клоп. Поможешь мне кормить собачек. Хочешь?

— Хочу помогать оперировать, — отвечала она.

— Ты еще слишком маленькая. Подожди, пока исполнится пять, отпарировал Том.

— Подумаешь, воображала! Помогать я тоже умею! — отвечала моя дочурка. Оба, — и Том, и Лайза, — обожали, вскарабкавшись на табуреточки рядом с операционным столом, следить за каждым моим движением во время операции. Больше всего им нравилось кесарево сечение на собаке или кошке. Я передавал детям новорожденных, а в их обязанности входило проворно растирать малышей, чтобы стимулировать дыхание. К сожалению, многие четвероногие мамы слишком долго мучились родами, и потомство было уже не спасти. В такой ситуации меня несказанно трогало глубокое отчаяние детей, и я гордился тем, что участь животных не оставляет их равнодушными.

— Кровь идет, папа! Скорей прижги! — однажды воскликнула Лайза, указывая на крохотную артерию, что я рассек, купируя уши щенку боксера.

— Вижу, Лайза, вижу. А теперь предоставь операцию мне, ладно? отозвался я. С ее стороны было очень мило заметить неладное, но никакой хирург, будь то сельский ветеринар, купирующий уши, или мировой известности врач, занимающийся пересадкой роговицы, не потерпит чужой указки во время работы.

— Лайза, не объясняй папе, что ему делать. Это моя работа, — с улыбкой отчитала дочку Джан.

— Не будешь сидеть смирно, как хорошая девочка, — вылетишь отсюда в два счета, — пригрозил я.

Но, как это водится у малышей, Лайза принялась нашептывать про себя, что именно мне следовало делать иначе, а затем поднесла крохотный пальчик к самому носу, втихаря показывая в сторону пациента. Меня это изрядно забавляло; и в то же время я с гордостью отмечал, сколь живо Лайза с Томом интересуются нашей работой. Я с нетерпением предвкушал тот день, когда дети смогут помогать мне в клинике и на вызовах.

Спустя несколько недель, после того, как нескольких бесконечно-долгих ночей пришло потратить на перевозку мебели, оборудования, лекарств и всего прочего из нашего дома и от друзей, клиника наконец-то открылась. И, как и предсказывал представитель совета графства мистер Сексон и многие, многие другие, пациенты хлынули к нам потоком. Впридачу к домашним любимцам, нас ежедневно «штурмовали» охотничьи собаки: этих привозили проверить на глистов, для вакцинации и на бесплатную татуировку уха. Хорошие охотничьи псы зачастую отбивались от своры во время гона оленя, но после объявлялись на ферме, у обочины дороги или у сельского магазинчика. Если на них был ошейник с идентификационным номером, большинство людей звонили по указанному телефону, и владелец счастливо воссоединялся со своим любимцем. К сожалению, в округе бывали случаи похищения собак; вор просто-напросто снимал с пса ошейник и объявлял найденыша своим, даже если законный владелец знал, что животное принадлежит ему. Но если хозяин загодя озаботился вытатуировать на песьих ушах свои инициалы, он мог подкрепить свои притязания неоспоримыми доказательствами.

Поэтажный план клиники и расположение ее относительно дороги отлично себя оправдывали, — впрочем, ничего иного я и не ждал. Джан по-прежнему считала, что здание могло бы быть и больше; мне же, напротив, нравилась такого рода «централизация»: все в одном месте, и не нужно тратить время на беготню туда-сюда. Однако надо признать, что, глядя в заднее окно, я уже гадал, а не увеличить ли псарню и не добавить ли за домом загон-другой, если практика так разрастется, что я обзаведусь одним-двумя помощниками. Впрочем, до этого было еще далеко. А пока что мне хотелось работать да радоваться в том здании, которое я смог себе позволить. Воистину есть где развернуться, не чета закутку в гараже!