Другая жизнь (СИ)

Глава№ 18

— Милая, поехали домой, — голос миссис Леман слышался откуда-то издалека, будто я находилась в глубоком колодце.

— Она не уйдет, — отозвался Стивен Марс, обреченно вздохнув.

Что ж, в этом он был абсолютно прав.

— Эшли, — не унималась женщина. — Тебе нужно привести себя в порядок. Твоя одежда в крови.

Очнувшись, я медленно опустила взгляд на залитую красной жидкостью блузку, которая действительно выглядела устрашающе. Я понимала, что мне просто необходимо принять душ, наверняка, от меня разило похуже, чем от мусорного бака, но не могла позволить себе уйти.

На мои плечи лег мужской пиджак, и отец, погладив меня по плечу, спросил, что принести покушать, хотя наперед знал, что ответ будет отрицательным. Мне кусок в горло не лез. В больнице мы провели больше десяти часов, а, если учесть время, проведенное в плену, то в общем я не ела около суток.

— Воды, — хриплым голосом выговорила я, и это были мои первые слова за все время в больнице.

Отец с матерью Скотта, примчавшаяся в больницу, как только ей сообщили о произошедшем, ушли в буфет. Закрыв глаза, я откинулась на сиденье. Пальцы сжались в кулаки, ногти впились в кожу. Но все равно. Физическая боль не смогла хотя бы чуть-чуть заглушить то чувство безнадежности, накатывающее все сильней и сильней с каждой минутой, проведенной в ожидании новостей.

Вина душила меня, давя на плечи тяжелым грузом. Скотт был в командировке в другом городе. Если бы я не пошла тогда к Дилану… Никто бы не пострадал. А сейчас две семьи сидят под дверьми в отделение реанимации и молятся, чтобы их родные выжили.

Дверь открылась, и на пороге появился врач в белом халате. Он заглянул в карточку в своих руках и оглядел коридор.

— Здесь есть семья мистера Грина?

Мое сердце екнуло. Миссис Грин с заплаканными глазами подошла к доктору, и тот начал что-то тихо ей говорить. Она кивала головой, и наконец на ее лице появилась неуверенная, еле заметная улыбка. Боже, похоже, с ее мужем все обошлось.

— Извините, — я подскочила к двери как раз в тот момент, когда врач повернулся, чтобы уйти. — Нет, подождите. А Леман? Как он?

— Простите, мисс, я не имею права разглашать подобную информацию, — сочувственно улыбнувшись сказал молодой мужчина и снова сделал шаг, уходя, но я схватила его за рукав, умоляюще заглядывая в глаза.

— Просто скажите, он жив? — надежда в моем голосе была такой явной, что врач замер.

— Он в тяжелом состоянии, мисс, и мы не можем ничего обещать, — быстро проинформировал он и ушел.

Покачнувшись, я прислонилась спиной к стене, сползая прямо на пол, и закрыл лицо ладонями. «Мы не можем ничего обещать» — это синоним «шансы на успех равны нулю». Страх сковывал мне сердце, и я ощущала себя так, словно меня разрывало на части.

— Эшли, вставай, — голос отца раздался прямо над головой. Я не шевельнулась, и сильные руки, обхватив талию, поставили меня на ноги как тряпичную куклу. — Так ты ему не поможешь, — жестко произнес Стивен, беря меня за подбородок, вынуждая смотреть на него. — Соберись. Иди, приведи себя в порядок и возвращайся. Неужели ты хочешь, чтобы он видел тебя такой?

Слова долго добирались до моего сознания, но, в конце концов, достигли его. Я уже осмысленным взглядом посмотрела на отца.

— Я останусь в больнице и приму душ в какой-нибудь из палат.

Мой тон был непреклонен, и Стивен, зная, что это большее, что он сможет из меня выбить, кивнул. Он посадил меня в кресло, поправляя пиджак, накинутый на мои плечи, и ушел, приказав не двигаться. Как будто у меня были на это силы или желание.

Передо мной возникла бутылка воды, и миссис Леман заняла кресло рядом со мной. Женщина выглядела не лучше меня — уставшая, встревоженная и совершенно не выспавшаяся.

— Простите меня, — неожиданно для самой себя выдала я, и она испытующе посмотрела на меня. — Я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал, — я сделала паузу, чтобы добавить. — Чтобы Скотт пострадал.

— Милая моя девочка, это было неизбежно, — отмахнулась миссис Леман. — Когда-нибудь это все равно случилось бы.

— Нет, — выдохнула я, чувствуя потребность объяснить ей… — Он приехал из командировки. Понимаете, его не должно было быть здесь.

— А ты думала, что он, узнав о твоем похищении, не сел на первый же самолет до Лос-Анджелеса? — насмешливо проговорила она. — Цель существования моего сына заключается в твоей защите. Так что, поверь, не сегодня, так завтра он бы попал на больничную койку…

— Замолчи, Виктория, — казалось, воздух наэлектризовался от потока гнева, исходящего от Стивена, стоящего напротив нас. — Не смей обвинять мою дочь, в том…

— Я не виню ее, — перебила его миссис Леман, поднимаясь на ноги, но мой отец все равно продолжал возвышаться над ней. — Я просто говорю правду.

— Твой сын знал, на что шел, устраиваясь на работу, — возразил Стивен.

— Но в его обязанности не входило нянчиться с твоей дочерью…

— Нет, в его обязанности не входило проявление эмоций, — парировал Марс, даже не дослушав.

По-детски закрыв уши ладонями, я зажмурилась, не в силах выслушивать эту грязь. Разве сейчас важно что-то, кроме здоровья Скотта?

Вскочив на ноги, я, не обращая внимания на оклики, устремилась в противоположный от выхода конец коридора. Мне было необходимо уединение, а единственное место, где его можно было найти — крохотная комната, из которой сделали что-то вроде часовни, чтобы пациенты и посетители могли помолиться за себя и здоровье своих близких. Я запахнула пиджак, чтобы не испугать никого своим жутким видом.

Комната-часовня оказалась пуста. Я вошла и села на краешек скамейки в самом углу, уставившись на иконы впереди. Мои глаза закрылись, и я погрузилась в молитву. В голову невольно пришло воспоминание. Скотт — первый приведший меня в церковь. Воспоминания заметались в моем сознании, и время словно замерло. Минутная стрелка не желала двигаться. Я позволила боли проглотить себя и все глубже погружалась в отчаяние.

Дверь за моей спиной распахнулась, и послышались быстрые шаги, но я не шевельнулась. Какой смысл? Мне не хотелось даже жить. Жить с таким грузом на плечах, как ответственность за смерть друга. С чувством вины, что вновь и вновь предаю людей, которых люблю…

— Эшли, они закончили.

Голос отца пробился сквозь туман, и я медленно подняла голову, невидящим взглядом посмотрев на Стивена.

— Он в тяжелом состоянии и пока находится под аппаратом искусственного дыхания, но он жив.

Он жив.

Два слова, вернувшие меня к действительности.

— К нему можно? — я поморщилась, услышав свой сиплый голос.

— Да, но ненадолго, — отец протянул мне руку, помогая подняться. — Я снял соседнюю с ним палату, чтобы ты могла остаться здесь на ночь и не в чем не нуждалась.

Он отпустил меня и пошел вперед, а я поплелась следом, в очередной раз поразившись, насколько плохо я знала отца, который, как оказалось, умел совершать благородные поступки.

Медсестра окинула меня подозрительным взглядом, с огромной неохотой впуская в палату. На меня надели белый халат, заставив вымыть руки, но мои волосы все так же были в ужасном состоянии.

Дверь закрылась, и я застыла. В центре палаты стояла кровать, на которой лежала неподвижная фигура, накрытая одеялом. Руки, безвольно лежащие вдоль тела, были сплошь увиты разными проводками, тянущиеся к аппаратам, поддерживающих жизнь в двадцативосьмилетнем парне, который даже не мог самостоятельно дышать.

Временной лимит заставил меня передвигать ноги. Я обошла кровать и приблизилась к изголовью, глядя на трубку в его рту, которая заполняла легкие воздухом.

Еще шаг.

Моя рука дрожала, когда пальцы легли в его правую ладонь, расслабленно лежащую на одеяле. Он не сжал ее в ответ на мое прикосновение, как делал всегда. Он не двигался, и только писк приборов и медленно вздымающаяся от дыхания грудь, свидетельствовали тому, что передо мной живой человек.

Свободной рукой я коснулась его волос, стараясь не зацепить какой-нибудь важный проводок, и тут мою плотину прорвало. Из груди вырвался жалостливый всхлип, перешедший в рыдания. Мне нужно было отпустить то напряжение, ту боль, которую я держала в себе с самой смерти брата, но случившееся подкосило меня. Страх потерять Скотта перерос в панику, и я ничего не могла с этим поделать.

Я смутно осознавала происходящее, когда спустя какое-то время палату наполнили люди, и меня подняли на руки. Мои попытки возразить не были замечены, и папа отнес меня в машину, усадив на заднее сиденье, и сел за руль, увозя меня подальше от человека, которого я так боялась потерять.